Земля необходимых

Солнцегорск, протекторат РА. 22 год, десятый месяц, 21. 18-15.

Неделя шла напряженно, но спокойно. Никаких особых эксцессов в протекторате не было, разве на границе разбили вдребезги и пополам две вовремя обнаруженные банды, и довольно крупные банды. Разбили самолеты ракетно-бомбовым ударом, а егеря закончили и подчистили, а потом показали все по телевизору, в программе новостей.

Но у нас в городке было тихо, хоть и спали все с оружием возле кроватей. И ночью на позициях сегодня подежурить пришлось разок, в свою смену. Так что полусонный на работе был, благо ничего особенного не было, разбирал и промывал коробку скоростей небольшого фрезерного станка.

Ближе к концу работы по цехам ветерком пробежала Маринка, молоденькая девчушка из Отдела Кадров с хорошей новостью. Наши с Орденом замирились, и отменяется военное положение. Так что домой шли все радостные, слышались грубоватые шутки и довольный гогот веселых мужиков.

На выходе с проходной меня окликнул Семеныч, стоящий в тени под навесом вместе с главой.

– Володь, подойди, пожалуйста.

Подойдя, я поздоровался с Рабиновичем, пожав его сухую, крепкую и мозолистую руку. Ну, мозолей у него поменьше, чем у меня или Малика, но все равно рука человека, знакомого с физической работой и спортом. Впрочем, чему удивляться? Я не встретил в этих землях еще ни одного человека с нежными ручками, каких хватало в том мире. Возможно, таких и здесь хватает, но мне не встречались.

– Володь, здравствуй. Слышал уже, военное положение отменили? Здорово, вроде договорились о мире. Так что все, отбой тревоге. Но я тебя позвал потому, что тут дело вашей бригаде есть. Подшабашить хотите? Но работы очень много, и грязной. Нужен срочный ремонт, и без бригады слесарей никак. Сварщика с помощником я уже нашел, это Ильшат с Ильнуром, нужны слесаря. За работу пять сотен каждому, но нужно прямо сейчас вылетать, и работать «от забора и до заката», то есть, пока не закончите. Много работы, одним словом,– глава вопросительно на меня поглядел.

– Сейчас, Осип Давыдович. Вон, у мужиков спросим,– я кивнул на выходящих из проходной Малика, Тольку и Коляна.– Но завтра ведь рабочий день, как с этим?

– Это я с Андреем решу, это не проблема. Закроют вам на один день меньше, и все. Парни, есть работа!– Рабинович начал здороваться с подошедшей бригадой…

– Вот так, парни. Если они официально обратятся в ремонтные службы протектората, им помогут, но счет выставят заоблачный. А если им поможете вы, то и подзаработаете, и нормальные добрососедские отношения выстроим. Согласны?– Рабинович внимательно поглядел на нас.

Мы переглянулись. Конечно, после полного рабочего дня мы устали, но от таких предложений отказываться не стоит. Хотя бы потому, что потом Рабинович к нам не обратится, а значит следующая шабашка мимо проплывет, да и хорошие отношения с главой никогда не помешают.

– Я за,– подумав, высказал свое мнение Малик. Колян и Толик кивнули.

– Но нам необходимо хотя бы перекусить и собраться. Час времени у нас есть? И инструмент нужно из мастерской взять, – у меня есть свой, конечно, но если есть возможность использовать заводской инструмент, нужно этим пользоваться. Свой целее будет.

– Есть пара часов. Пока «аннушка» из Москвы вылетит, пока до нас доберется, как раз и поужинать спокойно успеете, и собраться. Давайте, через два часа, в пять вечера, жду вас на взлетке с инструментом, а сейчас я звонить пойду,– и Рабинович поспешил в здание администрации, а мы пошли по домам.

Нужно еще с Олесей договориться. Вряд ли ей понравится мое исчезновение на ночь глядя, хотя и объяснял ей я особенности работы слесаря-ремонтника.

Через час я выбежал из дома. Олесе категорически не понравилась мысль остаться одной на ночь, и большую часть этого часа я пытался заполнить свое будущее отсутствие. Так что поужинать не получилось, пришлось в темпе вальса принимать душ, переодеваться, хватать автомат с подсумками, дежурный рюкзак и здоровенный пакет с бутербродами, огурчиками, помидорчиками и термосом с кофе, который собрала мне полуодетая – полуобнаженная девушка.

На улице я заскочил в свой «Егерь», наконец застегнул ремень с пистолетом, бросил на соседнее сидение рюкзак, автомат, подсумки, пакет с бутерами. Вытащил верхний с толстым куском холодного жаренного мяса крокодила (вкуснее курятины), вцепился зубами. Так, держа зубами бутер, включил вторую, и поехал на завод.

Там с Маликом, Колькой и Толиком загрузили дежурные наборы, плюс свои «любимые» ломометры и кувалдометры в тележку, и повезли на взлетку.

Там нас встретил Рабинович со сварщиками. Но какой!!! Увидев его, Малик запнулся, и чуть не грохнулся на сварочник.

Осип Давыдович был одет в строгий черный костюм, довольно длинный, старомодный такой, белую рубашку, в руке держал и обмахивался от жары широкополой черной шляпой, на голове была ермолка. Под пиджаком, правда, на толстом кожаном ремне так и остался Кольт М1911А1 сорок пятого калибра.

– Ну шо ви пялитесь. Меня мамо из Одессы в гости зовет, и сильно расстроится, если ее Ося разочарует соседей. Пришлось в синагогу готовиться, не брился неделю. Она стала такая религиозная,– глава подмигнул нам, и повернулся на шум авиационного двигателя.– Вон, летит наш орел. Все нормально будет, через полтора часа работать начнете.

Из-за речки неторопливо вылетел биплан, сделал круг над нами и взлеткой, и аккуратно сел на нее. Неторопливо пробежав сотню метров, он остановился было, но потом рыкнул мотором и поехал к нам.

Ан-2 был покрашен в здешний камуфляж сверху, и в серо-голубой цвет снизу. Вдоль борта и снизу на крыльях крупными буквами написано «ОМОН». Только «люстры» сверху не хватало.

Впрочем, ее с успехом заменял крупнокалиберные КОРДы, закрепленные в специально прорезанных в бортах люках. Под крыльями были пилоны с двумя блоками-семерками НУРС. Короче, не самолет, а гроза партизан.

– Ну, грузитесь, чего встали?– из открывшейся двери выглянул пилот.– Щас, грузовой люк открою.

Закинув в самолет инструменты, мы уселись на жесткие скамьи вдоль бортов. Самолет снова зарычал двигателем, сильно затрясло, но тряска почти сразу прекратилась. Да и мотор стал работать по-другому. Летим.

Комфортом в этом агрегате и не пахло, но в пулеметные люки было прекрасно видно землю снизу. «Аннушка» высоко не поднималась, пулеметчик отодвинулся в сторону и кемарил, а я с мужиками разглядывал проплывающий снизу пейзаж. Поля кончились вскоре от дороги, под нами была практически нетронутая земля, часто иссеченная ручьями и речками, с небольшими лесочками и широкими кусками саванны.

Через час с небольшим, перелетев Амазонку, снова начались поля. Самолет пролетел над довольно большим поселком, и пошел на посадку.

– Слава Богу, прилетели. Мужики, выручайте!– к нам шустро подбежал плотный такой мужик. – Кошмар!!! У нас механизатор пьяный, дурень, свернул загрузочные конвейеры и главный бункер механизмов уборки навоза. А у нас сорок тысяч свиней на ферме! Мужики, Христом Богом прошу, скорее наладьте!!! У меня все, от мала до велика на лопатах и тачках, навоз гребут. А завтра снова жара под сорок, не дай Бог, эпизоотия, падеж. Спасайте, мужики!

Ох, ты же твою душу. Приехав на место, мы увидели нехилую композицию из срубленных и искореженных швеллеров конвейеров, разорванных транспортерных лент, смятого и рухнувшего приемного бункера. Венчал все это безобразие здоровенный китайский погрузчик, изрядно покореженный, но не посрамивший Поднебесную. Как это все пахло!!! Точнее, воняло.

– А где механизатор? Живой хоть?– переодеваясь в спецовку, спросил Семеныч.

– Живой, пьяных бог бережет. Ох и попал он, мама не горюй. Дурень несчастный, до пенсии будет на полставки работать лопатой.

И понеслось.

Через восемнадцать часов я стоял под душем, и дрожащими от усталости руками пытался вымыть из волос запах свежего свинячьего навоза. Перемазались, как черти, пока сначала все срезали, а потом по новой собрали. И пропахли соответственно. Но сделали, все заработало, фермерские электрики все новопривезенные движки запустили. Пришлось на ходу импровизировать, подгонять новые редуктора, соединять и надставлять ленты. Так что сейчас в бункер подается свеженький навоз. Вот уж покакать эти свинки мастера. Впрочем, покушать они тоже мастера.

Выйдя из душа, я долго принюхивался к себе, и не мог понять, отмылся или как. Остальные вели себя подобным образом. Все устали как черти, которым досталась сверхурочная партия грешников.

Место нашего нынешнего пребывания было в небольшом ладном украинском селе. Натурально, вечера на хуторе близ Диканьки. Только вишни во дворах растут пополам с апельсинами. Небольшая церковка сверкала маковкой из оцинкованного железа. Ровные улицы, сходящиеся к майдану. И жили здесь украинцы пополам с вьетнамцами. Вьетнамцы работали в основном на рисовых чеках, а украинцы на свиноферме. Она на самом деле огромная, сорок тысяч свинок – это очень много. Одна из четырех таких ферм, принадлежащих Коршунову, в Московском протекторате, которые поставляют свинину Русской Армии и Демидовску. Расположена она, правда, не очень удобно, на машине минимум восемь часов от нас добираться. Поэтому нас на самолете сюда и привезли.

В большом и чистом дворе был накрыт белой скатертью большой стол, за которым мы постепенно собрались после душа.

– О, сам хозяин едет,– ставя на стол большущее блюдо с варениками, заметила дебелая жена председателя. Что интересно, они говорили очень чисто по-русски, а вот их соседи на причудливой смеси русского и украинского языков. Про вьетнамцев и говорить нечего, только материться пока толком и научились. Вьетнамцы, кстати, московские. Их в Москве на какой-то облаве накрыли, и вместо депортации сюда спихнули, оппоив сонным питьем. Впрочем, благодаря Коршунову, они весьма неплохо устроились.

Из остановившегося черного Геленвагена вышел здоровый, немного тучный мужик в милицейском камке с генеральскими погонами. На широкой груди поблескивали «поплавки» училища и академии, колодка с наградными ленточками. Интересно, кто это? За вездеходом остановился серая пассажирская Газель с надписью ОМОН.

К генералу подошел председатель. Обстоятельно, без подобострастия он отчитался о проделанной работе. Ответил на заданные вопросы. И вместе с генералом пошел к нам.

Генерал подошел а к нам, невольно привставшим из-за стола:

– Добрый день, мужики. Спасибо вам за вашу работу, сейчас можете пройти в контору, получите деньги. А потом пообедаете, и вас отвезут домой. Ехать, конечно, дольше, но гонять самолет уж очень накладно, я сам на машине езжу, когда не тороплюсь.

После этого генерал пожал нам всем руки и собрался было уходить, но возле меня задержался. Хмыкнул, достал из кармана ежедневник в кожаном переплете, полистав, нашел нужную страницу:

– Рост 180-185 см, тяжелый, за сто килограмм весом. Плечи широкие, грудная клетка мощная, очень накачанные ноги. Волосы темные, глаза карие, нос прямой, губы узкие, надбровные дуги выпуклые. Над левой бровью должна быть ссадина.

Не ты ли моего капитана Сысоева под Новой Одессой поколотил три недели назад?

– Я, тащ генерал-лейтенант. Нечего было к моей невесте лезть,– я невольно подобрался. Вот уж не думал, что та драка здесь икнется.

Но генерал усмехнулся:

– Ладно. Проехали. Но в следующий раз учти – нас здесь не очень много, чтобы своим же телесные повреждения средней тяжести наносить. Он неделю назад из госпиталя вышел, сильнейшее сотрясение головного мозга, хотя я и сомневаюсь, что у него мозги вообще есть. Как он до капитана дослужиться умудрился?

Иди, давай, жених, получай деньги,– и генерал пошел в контору.

Выдохнув с облегчением, за ним пошел и я, догоняя мужиков. Там получил под роспись свои пять сотен, и вышел во двор. Подошел к сидящим за столом парням, уселся на тяжелую скамью.

– Малик, не помнишь случайно, какой коньяк Рабинович заказывал в Демидовске?– неделю назад мы с Маликом случайно стали свидетелями, как глава заказывал у лавочника какой-то дорогущий коньяк из Старого Света.

– Нет, не помню. Но лавочник-то знает, спросим. А что, думаешь, надо взять?– Малик накладывал себе парящих вареников.

Я тоже наложил в тарелку большую гору вареников, поблагодарил хозяйку, взял лафитничек с горилкой. Чокнувшись с парнями, выпил, чувствуя, как крепкий напиток огненным шаром стекает по пищеводу. В желудке потеплело, и постепенно начала отпускать дикая усталость. Редко когда приходится практически без перерыва тридцать часов подряд работать.

– Нужно взять. Сам понимаешь, глава нам отличную шабашку подкинул, нужно отблагодарить. А то в следующий раз может и мимо проплыть, – я макнул вареник в сметану, и с удовольствием закусил.

– Ага, точно. Хоть маленький откат, но нужен. Полкуска за такую работу – нормально!– Толян согласно кивнул головой, и начал разливать по новой.

Тем временем из открытого окна донесся рев разъяренного генерала:

– Ты что, Иван, полный дуб? Какого х.. ты на погрузчик пьяный полез? Тебе что, глава протрезветь время бы не дал? Мы что, звери полные? Не понимаем, что у тебя горе?

Но твоя жена умерла, а ты, идиот, ни хрена о сыне думать не хочешь. Ты хоть знаешь, на сколько попал? Благодари моего бухгалтера, что у него связи есть среди руководства за речкой, а то они бы такой счет мне выставили.

Короче, год на лопате. Потом погляжу, как работать будешь. Половина зарплаты на погашение долга. Не будешь пить, через год переведу в Москву или Одессу, на стройку механизатором, там заработок выше, быстрее расплатишься. А сейчас иди отсюда, от греха подальше!

Из конторы выскочил взмыленный мужик лет сорока, вытер пот рукавом, вздохнул облегченно и пошел восвояси.

Нам Марфа Матвеевна рассказала, в чем дело было.

У него жену какая-то дрянь в ванной комнате укусила, какая-то здоровенная мокрица. Пока прилетел вертолет, пока довезли до Москвы, она и умерла. Эту мокрицу на исследование забрали, а тело женщины обратно привезли. С тех пор у мужика и запой был.

В конторе продолжили разговаривать:

Ну как, Антон Петрович, решили насчет технаря в Демидовске? – генерал постепенно успокаивался.

– Да решили, просто боязно так далеко девок отпускать. Мы же часто к ним не сможем ездить.

– Ничего. Там народ не кусачий, все свои.

– Так, товарищ генерал, народ-то может и не кусачий, так парни злопихачие, городские. А дочки у меня деревенские.

– Так и хорошо! Они у тебя красавицы, глядишь, женихов привезут. Не забывай, девок пока маловато. А радиотелемастер здесь еще долго работой обеспечена будет. Короче, иди дочерей собирай, я отсюда через Демидовск поеду, дела, вот твоих заберу, пусть поступают. По дороге подумают, на какой факультет, – и вскоре генерал вышел из конторы, и вместе с председателем уехал куда-то на УАЗе.

Хм, вот уж не ожидал самого Коршунова увидеть. Странно, он без помпы и охраны ездит, даже «люстры» на машине нет. Причем он произвел не самое плохое впечатление при личном знакомстве. Если честно, то это несколько противоречит моему представлению о министре внутренних дел Москвы. По словам военных, он попал сюда из той Москвы, где умудрился зажилить больше двухсот миллионов долларов.

– Марфа Матвеевна, а какой он из себя работодатель? Давно с ним работаете?– спросил у хозяйки я.

– Да нормально все, как при Союзе в нашем совхозе было. Гоняет и в хвост и в гриву мужиков, но платит, заботится о технике, ОМОН вон с вашими егерями уже лет пять как бандюков из Латинского Союза так тряхнули, что они сюда и носа по Амазонке теперь не кажут. А то неспокойно было, моего старшего даже здорово подранили, полгода в госпитале лежал. Так что сейчас спокойно, вон какую ферму отгрохали. Сам-то он почти одновременно с вашим Демидовым появился, и здесь, в Москве обустроился. Уж как на него начальники московские давили, чтобы он их сторону противу Демидова занял. Нет, говорит, мое дело Внутренние Войска и защита людей, а между собой сами разбирайтесь, – дородная женщина выставила на стол большое блюдо с ватрушками с творогом и вареньем.

Ага, ферма здоровая. И очень хорошо, что сейчас ветер в ее сторону дует, хоть поесть спокойно можно. А вот про Коршунова теперь про себя и задуматься можно. Хорошо, его вояки не любят. Вор, типа. А с другой стороны, какие деньги и откуда он взял. Что ему так срочно бежать аж в другой мир потребовалось? Двести миллионов – это очень много. Мог и поделиться с каким-нибудь начальством, и спокойно жить себе если не в России, то в Англии, как Березовский. Есть такие начальники, что своей земли не отдадут ни пяди, но вот проходящие мимо миллионы запросто прихватизируют. А если учесть, что миллионы эти прошли в середине девяностых, когда вовсю шла война в Чечне. Хм, не знаю… И то, что он против Демидова и РА фактически ничего не делал, вовсе не говорит о его слабости. В те времена не было еще такой армии, а только на деньги Коршунова можно было такую кодлу головорезов нанять на одну, разовую операцию. И его ВВ, особенно ОМОН, постоянно в новостях вместе с нашими егерями мелькают. Именно вместе, то банду разогнали, то конвой отбили. Похоже, не все так просто в отношениях Коршунова и командования РА. Вон, он в Новой Одессе допустил создание Корпуса морпехов, который подчиняется РА. И то, как он отреагировал, опознав меня. Но это все оставим при себе, не стоит вытаскивать это наружу. Правда это или нет, но я знаю, что не стоит вмешиваться в высокую политику и шпионские игры. Растопчут и не заметят, тем более при строительстве государства.

Вскоре мы закончили ужинать, и стали грузиться в Газель.

Председатель вручил нам по хорошему такому брусу замороженного сала, завернутому в чистую марлю. Оглянувшись на супругу, сунул Малику в руку литровую бутыль с горилкой.

– Давайте, парни. Это вам к ватрушкам,– усмехнулся он и пошел к Геленвагену. Генерал усаживал в свой «мерседес» двух молоденьких, похожих друг на друга девчонок. На самом деле очень хорошеньких, очень растерянных, но весьма довольных. Его водитель грузил в багажник пару больших сумок.

В конце концов мы поехали. На выезде из села я обратил внимание на стоящие под навесом во дворе местной администрации пяток каких-то пикапов со снятым верхом и установленными на треногах в кузове СГМами. А что, дешево и сердито. Мужикам оборонять село, а дороги здесь неплохие, хорошо укатанные рокады. Да еще кое-где щебнем засыпанные. Так что перебросить в любое место маневренную группу поддержки, да еще при ротных пулеметах махом можно. А пикап везет с полтонны, так что кроме пулеметчика в кузов еще пара автоматчиков влезут, и боеприпасы.

За селом начались рисовые чеки. Стало очень душно и влажно, тропики прям, дышать нечем от духоты. Вьетнамцев на них сегодня не видно, что, впрочем, совсем не удивительно.

Потихоньку мы все заснули, чему неплохо поспособствовала выпитая в селе горилка. Бутыль, полученную от председателя, мы упрятали, дома выпьем.

Геленваген, подняв пыльное облако, давно исчез впереди. Все-таки не груженая Газель, да и движок и ходовая намного лучше.

А мы потихоньку, километрах на сорока, пылили на Юг, к Амазонке. Василий, шофер, включил негромко радио из Одессы, с интереснейшим ведущим. Так говорить, наверное, только в Одессах и могут.

Так и ехали, мы дремали, а Василий рулил. Остановились часов через пять, на перекусить, причем придорожное кафе было расположено рядом с огромным конопляным полем.

– Василий, а это что, какая-то генномодифицированная конопля? Ну, без наркоты?– поинтересовался Ильшат, растирая в пальцах листок.

Конопля на этом поле вымахала под три метра высотой. Те поля, которые мы проехали, были уже убраны, да и на этом поле собирались начинать уборку.

– Да нет. Нормальная конопля. Кому это здесь нужно, заморачиваться конвенциями того мира. Просто, если есть идиоты, которые хотят наркоту, они ее итак найдут. А на этой конопле большие деньги делают. Пенька, брезент, ткани специальные, из них форму китайцы шьют для нас и Русской Армии. Хорошую бумагу делают, тоже бизнес,– Василий уселся за стол.

– А чего это твой генерал девчонок в Демидовск повез? В Москве же тоже вроде бы универ есть, а в Новой Одессе точно есть? – наливая в стакан кваса и зевая, спросил Николай.

Я положил на скамью автомат и брезентовую сумку с магазинами (здесь рабочие редко разгрузки таскают, только в далеких путешествиях или в опасных районах. Обычно пяток запасных магазинов складывается в специальную такую наплечную сумку, вроде как у немцев в Великую Отечественную. Только у немцев вдоль корпуса магазины были, плашмя, а здесь поперек. Ну и всякая необходимая мелочь в паре карманов помещается. Удобно носить, быстро снимается, места мало занимает. Нам же в атаку повседневно не ходить, а без запаса патронов неприлично просто.)

– Так парни у нас учатся. Это девчонок покрасивее Коршунов в Демидовск отправляет. Они с ним контракт заключают, на отработку. Так уже не одного парня к нам перетащил кого к себе, кого на работу в хозяйства или город. Здесь постоянная борьба идет за стоящих людей, особенно молодых. А вообще, наш протекторат на сельском хозяйстве и рыболовстве живет. У вас большинство овощей, фруктов, картошка с луком и прочее от нас идут, ваши военхозы только пшеницу, кукурузу выращивают. Да и в ту же Конфидерацию много чего поставляем. Человек-то кушать всегда хочет. Под Одессой рыбоконсервные заводы есть, ведь основной рыболовецкий флот в России в ней базируется. Так что мы, может и победней вашего протектората, но не намного,– Василий, видимо, решил устроить нам небольшую лекцию .

Тут нам принесли блюдо с шашлыками, и мы решили оставить коноплю в покое. Тем более, что ей недолго на корню стоять осталось, с того края поля заревели двигатели уборочных машин.