Земля необходимых

Территория Евросоюза, тысяча двести километров к Западу от Порто-Франко. 22 год, 9 месяц, 33. 21,10.

Я остановил грузовик рядом с покрытой толстым слоем пыли Тойотой Олеси, и распахнул раскаленную дверь. Кабина машины превратилась в неплохо прогретую духовую печь, в которой я основательно пропекся вместе с молодым семнадцатилетним парнишкой, который исполнял роль наблюдателя. Это еще перед выездом из Порто-Франко к нашим машинам подошли пятеро подростков с небольшими рюкзачками, в плейт-карриерах и с оружейными сумками, и представились. Оказалось, что дядя Миша отправил их к нам в качестве связников и наблюдателей.

Впрочем, ни я, ни Олеся, в машину к которой подсела темнокожая смешливая девчонка лет пятнадцати, ни разу об этом не пожалели. Ребятишки оказались умными и веселыми, выросшими в этом мире и уже много попутешествавшими вместе с родителями по свету. Олег оказался одним из акробатов, который плясал на загривке у Семена Семеновича, а Анжелка была ученицей иллюзионистки, своей приемной матери, высокой и строгой брюнетки.

Олег много рассказал мне про этот мир, и в том числе про русские земли. Правда, политика его интересовала меньше всего, что в таком возрасте вполне объяснимо. А вот города и людей он описывал здорово, придерживая одной рукой между коленей основательно переделанный АКМ, и держась другой за ручку на передней панели.

– И что, даже в Москве можно пистолеты носить? Прямо на поясе?

– Нет, дядь Володь, именно на поясе. При въезде в город получаешь регистрацию, оплачиваешь разовую лицензию, и все, «обязан носить короткоствольное оружие на виду, дабы пресечь вероятные недоразумения». В том, чтобы запудрить людям голову бумажками, москвичи впереди планеты всей. Нет, чтобы просто объяснить, что в городе много преступников, и они не могут приставить к каждому человеку ОМОновца. Хотя у этих парней разговор короткий с бандитами. Мне папа рассказывал, что в той Москве могут задержанного при совершении преступления адвокаты из тюрьмы вытащить, и что слово офицера могут перевесить словом бандита. Здесь такого нет, если ОМОновец сказал, что пристрелил бандита, то ему верят.

А так мне больше всего в Форте-Ли понравилось. Там огромные верфи, корабли строят. Это так здорово! Хотя цирк мне тоже нравится, не знаю пока, чем займусь после срочной службы.

Оказывается, здесь, что в Московском протекторате, что в протекторате РА, любой парень, достигший восемнадцати лет, призывался на один год. По большому счету, это была большая учебка, только в одном протекторате учили егеря, а в другом ОМОН. Призывали даже сынков московских чинуш, хотя новоприбывшим сыночкам это и очень не нравилось. Но возмущаться было бесполезно, и взятки даже в Москве не помогали. Зато за год из парней делали довольно неплохих бойцов, умеющих хорошо стрелять, водить легкую бронетехнику и имеющих неплохую тактическую подготовку. Так что даже нынешние московские чиновники понимали полезность этого, и не возражали.

Довольно большая площадка между скал заполнялась машинами. Ближе всего к самим скалам поставили три вездеходных ПАЗа, переделанных под здешние условия, то есть с наваренными на крышу багажниками и внушительным водяным баком. В них ехали самые бедные переселенцы, многие из которых только на продукты денег и имели. Даже переезжали за счет правительства Демидовска. Грузовики с пулеметами и БРДМ-2 заняли позиции по периметру, направив тяжелые стволы в пожелтевшую саванну.

Дядь Миша бегал по площадке, организовывая ночлег. Семен Семенович сидел возле своего джипа, и полоскал натруженную глотку. Да уж, орать в открытом джипе в микрофон в такую пылюку – удовольствие ниже среднего, а покричать ему за эти два дня пришлось много. Все-таки караван из более, чем тридцати единиц техники, из которой двадцать три управляются непривычными к таким переходам людям.

– Володь, как думаешь, стоит готовить горячее? Вроде пока, за два дня пути, консервы приесться не успели?– спросила Олеся, выйдя из своего кондиционированного джипа. Из другой двери выскочила Анжелка, помахала нам рукой и убежала к матери, придерживая за спиной небольшой американский карабинчик.

– Наверное, не стоит, вскипятим чаю, разогреем тушенку, хлеб утром на заправке купили, когда отъезжали. Слушай, я и не думал, что мы на той кроватке вдвоем поместимся, – я поглядел на свою девушку, и мы засмеялись. Вчера ночью нас согнали друг с друга стук в стену и возмущенный бас соседа, который требовал сжалиться над ним и его супругой, мол, им не по двадцать лет. Так что пришлось мне лезть на вторую, верхнюю кровать.

– Помыться бы, насквозь мокрая,– вытирая пот со лба широким полотенцем, заметила Светлана. Они в УАЗе тоже хорошо прожарились.

– Свет, я же тебе утром предлагала со мной ехать. Стоило жариться?– спросила Олеся. Потом поприветствовала подошедших старших Артемьевых. Дочки разговаривали с братьями-братками, которые, как оказалось, знали наизусть множество стихов от Высоцкого до Пушкина.

– Константиныч, как думаешь, сухпаем обойдемся?– поинтересовался я, доставая из кузова вязанку дров. Потрогал привязанные канистры с водой, за день почти как кипяток стали.

– Дамы, если хотите, можем вам помывку организовать. Малик, давай натянем полог между моим грузовиком и твоим фургоном, будет импровизированная мыльня. Воды на женщин теплой хватит, а мы и холодной из ручья помоемся,– через лагерь тек небольшой ручей. С очень чистой и прохладной водой, и терялся где-то в саванне, которую просматривали в бинокли ночного видения дежурные на грузовиках. А вымыться надо, а то будет как от загнанного коня переть.

Через час, организовав помывку сначала дам, а потом и самих, мы решили что перекусить лучше чем-нибудь горячим. Тем более, что нам настойчиво рекомендовали развести костер.

Так что я залез в кузов, и вытащил казан и сваренный из обрезанной бочки очаг.

– Володь, а скоро готово будет?– вокруг меня крутились сестренки, принюхиваясь к доносящемуся из-под крышки запаху. Я варил наиболее простую снедь, рисовую кашу с тушенкой и овощами. Нарезал меленько и обжарил лук, картошку и помидоры в растительном масле, высыпал туда три килограммовых банок тушенки, и засыпал рис, залив это все чистой холодной водой. Сейчас это все уже доходило до кондиции, провоцируя моих спутников на слюноглотальные движения и жалобные вопросы.

– Уже,– я открыл котел и начал перемешивать кашу. Вокруг начал выстраиваться народ с чашками, смеясь и толкаясь. Я взял Олесину чашку, наложил хорошую горку каши, отдал хозяйке.– Снимай пробу, красавица…

– Слушайте, как вкусно. А добавки можно?– Вера посмотрела на меня.

– Вера, берешь шумовку и ложишь сколько хочешь. Мне уже вставать неохота,– я прислонился к колесу своего грузовика, возле которого и сидел с Олесей, Маликом и Светланой. Рядом тщательно очищали свои глубокие миски братья.

Впрочем, Колян встал, поправил ТТ на поясе, и подошел к котлу, забрал шумовку у осторожно примеривающейся к ней Веры, положил ей в тарелку добавки, получил благодарность, не забыл положить и себе. Тут ему протянула тарелку Лиза, и начала отработку на нем «стрельбы глазами».

Артемьев усмехнулся, поворачиваясь ко мне:

– Знаете, их дома накормить невозможно было. Мать с кухаркой как только не извращались, ничего почти не ели. Так, как цыплята поклюют и все. Первый раз вижу, как они добавку просят. Впрочем, так мы никогда и не путешествовали, Таиланд и Греция с Испанией не в счет. А я молодость вспомнил и студенческие отряды, у нас один студент-узбек так готовил. Спасибо.

– Пожалуйста, – меня клонило в сон. Впрочем, не меня одного, Олеся зевала, прикрывая рот ладошкой, Света дремала, облокотившись на Малика, Мария Федоровна тоже уже спала, прислонившись к борту своего Прадо.

Только Лиза с Верой и братья о чем-то довольно активно спорили.

– Так, давайте баиньки, все равно дежурства циркачи между собой поделили,– я встал, поднял АКМС с подстилки, подал руку Олесе, взял ее АКСУ (я настоял на том, чтобы в дороге она использовала его вместо М-16), и пошел к нашей палатке.

Потихоньку лагерь умолкал, погружаясь в ночь. Где-то возле скал заливисто захрапел какой-то мужик, и недовольно заворчал, видимо, получив от супруги в бок локтем. Кричали ночные птицы, далеко выла гиена, беспрерывно строчили на все лады местные насекомые. Сквозь качаемую ветром москитку просвечивали звезды. Под боком посапывала Олеся на своем надувном матрасе.

Рано утром меня и Олесю разбудил женский крик и плач от автобусов. Потом раздалась забористая ругань от Семена Семеновича. А потом заревели верблюды из загона, куда их выгнали вечером циркачи.

Мы выскочили из палатки, Олеся побежала было на крики, но я поймал ее за руку, и кивнул на пистолет и автомат. Они очень сиротливо лежали сбоку матраса, где их вчера положила Олеся.

Из соседней палатки вывалился очумелый Малик, c АКМ в руках. Из Нивы вылез Колян, держа М-16, из палатки выполз Толик, с такой же. Наверное, на базу «Россия» русские автоматы долго не завозили.

– Что случилось?– Из большой семейной палатки, откинув полог, вышел Артемьев, поглядел на нас и вытащил из палатки свой самозарядный «Медведь» с чудовищным оптическим прицелом, из такого в Луну целиться хорошо. Вместо телескопа.

– Не знаю, нужно посмотреть. Но это не тревога, дежурные на пулеметах вон даже не чешутся,– парни при старых Браунингах на грузовиках так же спокойно смотрели в саванну, изредка оборачиваясь на крики.

– Вы куда смотрели? Вам что говорили? Детей без присмотра ни на минуту не отпускать!!!– дядя Миша отошел от рыдающей женщины, и подошел к сгрудившимся мужикам и женщинам.

– Товарищи, тут такое дело… Пропал мальчик и девочка, каким-то образом ушли в скалы,– он махнул рукой в сторону оных.– Видимо, увлеклись каким-то зверьком или ящеркой, и перелезли через кусты ограды. Там небольшой лаз оказался, как раз для детишек. Нужна помощь. Добровольцев вызывать не буду, вы сами согласились слушаться меня. А здесь, в саванне, своих не бросают.

Поэтому будем тянуть жребий. Каждый второй мужчина уйдет на поиски. Остальные останутся в лагере и займут круговую оборону…

Я наматывал портянку на правую ногу. Левая уже была обута в старый, но добротный юфтевый сапог. Надел второй, притопнул, встал и покачался с носка на пятку, несколько раз подпрыгнул. Нет, все нормально. Взял автомат, еще раз пробежал рукой по подсумкам, проверил рюкзак. Все на месте, пятилитровая фляга с водой, банка тушенки, тридцать метров толстой пеньковой веревки.

Олеся стояла рядом и нервно теребили прядь волос. В огромных глазах стоял испуг.

– Не бойся, я аккуратно. Сама будь осторожна, хорошо?– я поцеловал девушку, и пошел к месту сбора.

– Готов? Держи. Зеленая – нашли, белая – ночевка, красная – нужна помощь. Ясно?– мне протянули три цилиндра сигнальных ракет.

Я кивнул, затолкал их в пустой подсумок от магазина Ar-10, который специально для этого надел на подвесную.

– Так, слушайте все,– Семен Семенович забрался на кабину грузовика.– Там лабиринт из скал. Поэтому разбейтесь на тройки, и меньше чем на это число группы не делите. Если уже в тройке обнаружите развилку, обыщите сначала левую, а потом вернитесь, и осмотрите следующую. Обязательно метьте развилки, стрелой в сторону хода на левой стене, не забывайте об этом. Дети далеко уйти не могли, максимум пять-восемь километров, поэтому пробуйте радиосвязь, хотя она в этих скалах работает хорошо если на пятьдесят процентов. Держите оружие наготове, но не перестреляйте друг друга, будьте осторожны. Ладно, с Богом. Пошли,– и он пошел вперед по берегу ручья, в расщелину. За ним гуськом пошли мы, всего восемнадцать человек.

Впрочем, так было недолго. Уже на третьей развилке скалы начали сдвигаться, ручей пропал, душный воздух моментально пропитал потом рубашку под рюкзаком. Гулко отражались от стен наши шаги, дыхание и приглушенные матюки, иногда кто-нибудь задевал оружием стену.

Мы шли уже больше часа, расходясь группами по развилкам ущелья. Нас осталось ровно треть от общей группы, остальные повернули во встречные скальные коридоры. Метров через триста появилась еще развилка.

– Так, Сергей, ты старший своей группы. Помни, меньше чем трое не идти. Какой коридор?

– Орел или решка?– Серега, парень из второй группы машин, подкидывал на ладони российский рубль.

– Давай орла,– какая разница, куда идти. Все равно нужно проверить все коридоры.

Получив правый, мы двинулись вперед.

– Настя, Антон!!!– громко крикнул Руслан. Он попал к нам в тройку из последней группы машин, какой-то физик из Минска. Из нашей первой группы больше никто короткую спичку не вытащил, так что в лагере остались и братья-братки, и Артемьев.– АУ!

– Тон-тон-тон-ууууу– запрыгало впереди эхо. Откуда-то слева донеслась автоматная очередь. Что еще?

– Не беспокойтесь, змеюку застрелили, поосторожнее,– о, рация пока жива. Надолго ли?

Вот и мы остались тройкой. Каменные своды почти сомкнулись над головой. Под ногами хрустел крупный щебень, окатанный весенними паводками. Жарко и сухо. Ни одного растения. И мелкие следы под ногами на песчаном участке.

– Малик, Руслан, смотрите!– я присел на корточки перед следом небольшого кроссовка. – Сухо, только отпечаток. Не разобрать деталей, но вряд ли здесь в последние годы так часто ходят дети. Похоже, они. Вперед.

Впереди темнело под практически сомкнутым сводом. Я включил фонарь, осветил каменный коридор. Мало ли, здесь твари всякие водятся. Шагнул вперед, и ощутил под ногой что-то упругое и сильное, а потом меня сильно хватанули за ногу ниже колена.

– Аааа! Твою мать!!!– я шарахнул очередью в уползающую змею потрясающей расцветки, настолько маскирующей, что пока не наступил, не увидел. Малик добавил из своего АКМ по скрутившейся в клубок змее. Гулко запрыгало эхо, взвизгнули рикошеты, суховато прозвенели-простучали стальные гильзы по камням, на скалах остались отметины от пуль.

Руслан стоял с отвалившейся челюстью. Не привык еще человек вот так, свободно стрелять в ответ на неприятности. Мы тоже, но нам уже пришлось пострелять, да и охотники оба еще в том мире. Змея утихла, только кончик хвоста еще конвульсировал.

– Ты как?– Малик повернулся ко мне, разглядывающему потеки яда на юфтевом голенище сапога. Какое счастье, что обул именно сапоги, они мне сейчас жизнь спасли.

– Как-как… чуть не обоссался от страха, мать ее земноводную, – я сел на пыльный и горячий валун, и попытался отдышаться.

– Это пресмыкающееся. – Руслан отошел от шока. Сильно потер руками лицо.– Я сильно испугался, парни, даже про карабин забыл.

– Ничего, я испугался еще больше, а Вовка вообще вон какой бледный. Страх – это неплохо, это значит, что мы еще живы, – Малик заменил магазин в автомате. Я тоже вытащил початый, и вставил смотанную скотчем спарку. Из горловины второго, левого магазина выглядывали патроны.

И мы пошли дальше по ущелью.

– Антон, Настя-а-а-а!!!– Заорал я в расширившийся коридор ущелья.

– А-а-а-а, – издеваясь повторило эхо.

– Погоди, смотри, дерево, давай палок нарежем длинных. Будем траву впереди шебуршить, может, спугнем этих тварей. Сейчас,– Малик вытащил из рюкзака топорик, и осторожно подошел к высокому, изо всех сил тянущемуся к свету дереву. Срубил по длинной ветви толщиной сантиметра в три, обтесал сучки, и протянул их нам. Дальше шли, тыкая палками в подозрительные места.

Ткнув очередной раз, я на самом деле спугнул змеюку не меньше первой, и такую же хорошо замаскированную. На кого они здесь охотятся? Друг на друга, что ли?

Словно отвечая на мой молчаливый вопрос, из-за угла выскочили местные пищухи или как их там. Небольшие такие грызуны размером с небольшого кролика. Видимо, где-то здесь есть трава и вода недалеко.

– Стой, смотри! След,– пара мелких камушков была сдвинута с места. Чуть дальше еще один отпечаток.

– Настя, Антон!!!– Закричал Руслан, сложив руки лодочкой.

– Он-он.– уже привычно ответило эхо. И внезапно раздался звук стукаемых друг о друга камней.

Переглянувшись, мы с Маликом взяли автоматы наизготовку, поймав Руслана за пояс.

– Куда рванул? Это тебе не Минск, это Новая Земля. Иди сзади, и прикрывай тыл,– мы с Маликом осторожно пошли в расширяющееся ущелье.

Впереди открылась освещенная Солнцем замечательная маленькая долинка. Небольшой водопад с маленьким озерцом под ним, ручеек, убегающий в соседний коридор. Дети, справа от нас сидящие на скальном выступе метрах в десяти над землей. И небольшая «большая» гиена под ними.

Вздыбленная шерсть, оскаленные зубы, рванувшие землю копыта. Гиена бросилась на нас. Блин, страшно как, аж спина холодным потом покрылась в такую-то жару. АКМС рубил плечи гиены длинными очередями, слишком уж мы близко, чтобы патроны беречь. Малик стрелял в морду зверюги, выбивая глаза и зубы. Гиена упала на подрубленное очередью плечо, попыталась встать, но получила в морду уже от обоих.

Я заменил расстрелянную полностью спарку магазинов, рванул рукоять затвора, и взял гиену на мушку. Но не стал стрелять. Рядом менял рожок Малик, а Руслан только-только снял карабин с предохранителя и неуклюже направил его на дохлую зверюгу. Да уж, по сравнению с ним мы просто Рембы, но что с белобилетника взять.

Держа указательный палец на предохранительной скобе, я медленно подошел к расслабляющейся туше гиены. Уши не прижаты, травинки возле пасти не шевелятся. Возле паха растекается лужа. Но на всякий случай выстрелил за ухо. Голова зверюки дернулась, но сама она не пошевелилась.

– Готова!– заметил я, поворачиваясь к мужикам. Малик левой рукой задрал ствол карабина Руслана в небо.

– Руслан, ты бы поставил свой СКС на предохранитель, а? Пошли к детям, снимать надо. И как они туда забрались?

Пришлось залезть, и спускать детвору на веревке. Опираясь на небольшой выступ скалы носком сапога, я опускал вниз детей, слушая указания Малика, принимающего детишек внизу. Руслан принимал их уже от него, и спускал с невысокого приступка на землю.

Опустив детей, я медленно и осторожно спустился. Это было посложнее, чем залезть, а навернуться с шести метров на каменюки – удовольствие ниже среднего. Забрал автомат, с облегчением повесил через плечо. Как-то безопаснее себя с ним сейчас чувствую. Смотал пеньковую веревку, положил в рюкзак.

– Ну что, ракету? Малик, доставай свою зеленую, запустим пару. Пусть знают, что обоих нашли, – я вытащил из подсумка зеленую, подождал, пока Малик встанет рядом со мной с цилиндром в руке.

– На «три». Раз, два, три,– и мы выпустили ярко-зеленые звезды вверх. Оставляя дымный след, они описали горящую дугу и погасли.

– Интересно, увидели их? Детишки, вы как, идти можете? Тогда давай, берите Руслана за руки, и идите за нами. Пора к своим, волнуются, – мы обошли тушу гиены и вошли в ущелье.

Пока шли к нашей развилке, попытались узнать, как дети умудрились сбежать, но толком ничего не выяснили. Мальчишка сорвал голос, а девочка была здорово напугана и отвечала односложно «да» и «нет». Малик шел чуть впереди и шебуршил траву и темные участки палкой, распугивая мелкую живность.

– Погоди, попробуем с парнями связаться, – я вытащил Мотороллу. На удивление, Серега отозвался практически сразу.

Как оказалось, наших ракет они не видели, но приняли радиосообщение, и шли к выходу. Так что мы подождали их, и вместе направились к машинам по каменному лабиринту. Если бы не наши стрелки, заблудиться на развилках можно свободно. А так шли в обратном стрелкам направлении, пополняясь присоединяющимися тройками. Так что из ущелья вышли уже довольно веселой и большой компанией.

Мать, увидев сына с дочерью, сначала принялась обнимать с ревом детей, а потом с тем же ревом принялась лупить сына.

Малика, когда он попытался оттянуть женщину, полоснули ногтями по лицу, и кинулись выцарапывать глаза, едва ее за руки мы успели перехватить.

Женщина довольно долго и сильно вырывалась, я уже за свое лицо беспокоиться начал, как дядя Миша вылил на нее ведро ледяной воды из ручья. И нас еще при этом окатив.

– Все, отпустите, пожалуйста,– мокрая как мышь женщина устало опустилась на грязную землю. К ней кинулся сын, обнимая ее за плечи. Женщина сама обняла его и потихоньку подошедшую дочь, и немного так посидела.

А потом встала, и подошла к опасливо попятившемуся Малику, который прижимал к царапинам марлевый тампон.

– Извините меня, Бога ради. И спасибо вам огромное. Вам всем спасибо, мужчины,– и женщина вкруговую поклонилась, и пошла к автобусу, придерживая детей за плечи и что-то им выговаривая. А ведь она совсем молодая, лет двадцать восемь – тридцать, не больше. И мужа нет, вдова, что ли?

– Так, мужики, отдыхать некогда, итак на четыре с лишним часа задержались. По машинам, – Семен Семеныч бодро принялся бегать по лагерю, организовывая выезд.

– И что гонит? Нет бы дневку организовать, устали же, – недовольно пробурчал я, идя к своему грузовику. Идущая рядом Олеся согласно кивнула головой.

– Примета такая, дядя Вова. Нельзя две ночевки на одном месте делать, плохо это,– Олег забросил рюкзачок в кабину.– Если хотите, могу я грузовик вести, я умею.

– Нет, спасибо, справлюсь. Олеся, пока, – я поцеловал девушку, проверил крепеж казана, очага и палатки в кузове (братья постарались, пока я в ущелье лазил), и полез в кабину. Закрепил автомат под потолком, вытащил пустые и початый магазины из разгрузки, достал из сумки патроны и начал набивать, время пока еще есть. Пулеметные грузовики только-только заводиться стали, пока они из долинки выедут. Вообще-то, нужно еще пяток магазинов именно для путешествий прикупить, пусть лежат в дороге снаряженные, в отдельной сумке. И хоть одну банку-семьдесят пятку купить нужно от РПК, для таких случаев, как сегодня. Буду первой ее в автомат ставить.

По радио началась перекличка и проверка готовности. Я тоже завелся, пару раз газанул, прислушиваясь к работе дизеля, доложился в свою очередь Семен Семеновичу, и вскоре выехал вслед за Олесиным прицепом. Начинался новый переход.

Шли почти до темноты, встали на ночевку на плоской вершине холма, с которого далеко просматривалась саванна. Воды на нем не было, пришлось обойтись без мытья, а из-за усталости и без готовки, просто открыли банки с техасской тушеной говядиной и пачки с галетами, ну и в чайнике заварили смесь из сушеных персиков, апельсинов и еще каких-то фруктов с травами. Так и написано на большой упаковке – «Фруктово – травяная смесь». Наша, московского производства, обалденно душистая и вкусная штука.