Земля землетрясений

ГЛАВА XIV Лед и Пламя

Ирата была злом. Не бессмертной — но, с другой стороны, полностью свободной, не скованной узами совести, сожаления или сочувствия. Она была такой же аморальной, как и нечеловеческие существа, создавшие ее из настоящей женщины.

Добро и зло, неразрывно соединенные в человеческом разуме, где каждая часть уравновешивает другую, необходимы друг другу. И разделить их возможно только наукой, находящейся за пределами человеческого понимания.

Но это разделение произошло. Оракул была не менее чудовищна, чем Ирата. Психиатрия встречалась со случаями шизофрении — раздвоения личности, когда в одном разуме было их две. Иногда одна личность была просто святой, а другая — совершенно порочной и злой.

Но тут разделение свершилось физически. Отрицательные и положительные стороны разума, души и тела разделились. Никто, подумал Бойс, не смог бы любить Ирату, не сойдя при этом с ума. Поскольку теперь он точно знал, что она не человек.

— Да, — тихо сказал он. — Я понимаю, почему Охотник не смог — почему этого недостаточно. Когда я любил тебя, Ирата, ты была не такой.

— Да, — кивнула Ирата. — Раз в цикл мы с Оракулом ненадолго становимся одним целым. Но власть все равно остается у меня. Я главная, я могу делать что хочу — с некоторыми ограничениями. И пока мы в одном теле, я не могу навредить ей, не навредив себе. После того как мы снова разделяемся, я некоторое время нахожусь в трансе. К тому времени, как я прихожу в себя, она уже находится в Кераке, где я не могу достать ее.

— Значит, на Земле... — кивнул Бойс.

— Мы были единым целым. Но я была во многих мирах. Это возможно только тогда, когда мы в одном теле — она нужна мне. Я уже сказала, что не могу убить ее там. Огненная клетка и многое другое не дает мне этого сделать. Я не могу достать ее в Кераке.

— Ты хочешь ее убить?

Бойсу показалось, что Ирата немного побледнела.

— Нет. Она часть меня, хотя мы и в разных телах. Убить ее — значит рискнуть собой. Но я... я в опасности. Что, если мы когда-нибудь снова воссоединимся?

Ирата подняла руку, чтобы остановить Бойса.

— Нет! Я хочу всегда быть такой, как сейчас! Свободной делать то, что мне хочется! Свободной открывать врата Вселенной, если — и если — мне вздумается, я буду править, властвовать и не чувствовать печали! Если мы с ней соединимся вновь и я не окажусь главной — ее дурацкие чувства, ее пустая совесть не дадут мне делать то, что я хочу — нет! Я буду здесь править! Я знаю, как сковать Оракула навсегда так, чтобы ее никто не смог найти и она не смогла бы мне ничего сделать. До сегодняшнего дня я не могла вытащить ее из Керака, не считая тех периодов, когда не смела ее трогать, потому что мы были единым.

— С тобой во главе. Понятно. Значит, на Земле я знал не тебя...

— Ты знал нас обоих. В одном теле. Я путешествовала по разным мирам, пытаясь найти ключ к Кераку, к Оракулу. Поскольку мне нужно было узнать, как проникнуть в замок и выведать ее секреты, а также то, как Танкред защищал ее и каким сильным он стал. Я не могла пойти сама. Как и в разуме того, кто стал бы мне помогать, поскольку Оракул может читать мысли людей. — Ирата искоса, с торжеством взглянула на Бойса. — Я нашла способ. Даже два. Наконец мне в голову пришла очень простая мысль — найти того, кого она полюбит. Она любила тебя, Уильям Бойс. Я знала, что мы с ней в одном теле, у нас разные разумы, но одна плоть — о, я читала ее мысли! Хоть что-то наконец-то тронуло ее ледяное сердце. Я торчала в твоем мире, пока не убедилась. Я поняла, что если ее любовник — ее муж — позовет, она придет. — Смех Ираты был приятным, но холодным. — Я пробыла там, пока не стала уверена, что пробудила в тебе такой же огонь. Пока не убедилась, что знание, как попасть сюда, осталось в твоем разуме вместе с желанием следовать за мной. Но потом... потом, Уильям Бойс, твою память пришлось стереть. Ты понимаешь почему. Если бы ты попал в Керак, зная все, что знаешь сейчас, Оракул прочитала бы твои мысли, и Танкред сделал бы с тобой тоже самое, что и с другими моими посланниками. Когда моя работа была закончена, я вызвала Их к себе на помощь. Я знала, что Их присутствия будет достаточно, чтобы загнать воспоминания обо мне и о том времени, что мы провели вместе, глубоко в твое подсознание. Если ты мудр, то оставишь их там! Теперь я достигла цели. Хотя Джамай перехитрил меня и использовал кристалл, который ты носишь, чтобы вторгнуться в твой разум еще до меня, он сделал все, что нужно. Оракул слепо идет ко мне в руки! Уже скоро, очень скоро долгое ожидание закончится! — Ирата приятно улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты помог мне, — сказала она. — Я объяснила тебе, что во время каждого цикла мы с Оракулом становимся одним целым. В прошлом я была главной. Но она становится сильнее. Думаю, когда-нибудь она возьмет верх... и найдет способ одолеть меня. Навсегда сделать меня рабыней в собственном теле, находящимся под ее контролем. Этого не должно случиться. Ты поможешь мне сковать ее, если мне понадобится твоя помощь. А взамен...

Ирата посмотрела Бойсу в глаза. Бойс оперся на меч и стал ждать, не улыбаясь.

— Вместо ледяной статуи... кое-что получше. Целая, настоящая Ирата, которую ты иначе больше не познаешь. А эта ледяная статуя — ты умрешь от холода, — сказала она и внезапно засмеялась диким беззаботным радостным смехом, пронзительно отражающимся эхом от колонн. — Со мной в объятиях, Уильям Бойс, ты не станешь даже думать о льде!

Ирата еще раз шагнула к нему. Он по-прежнему опирался на меч, осознавая сильное притяжение, которое чувствовал к ней, виной чему была экзотическая привлекательность ее стройного трепещущего тела.

— Джамай уже пытался, не правда ли? — тихо спросил Бойс.

Губы Ираты перекосились. Когда в глазах сверкнула дьявольская ярость, ее красота на секунду померкла.

— Да, пытался, — ответила она. — Он любил нас обеих, когда мы были в одном теле, до того как мой отец вступил в сделку с Ними. Было бы лучше, если бы я стерла и его память, как стерла твою. Поскольку Джамай помнил, какой я была, и не смог разлюбить меня. А я... что я такое, Уильям Бойс?

Холодная рукоятка меча все еще была у него в руках.

— Не знаю, — хрипло ответил он. — Но могу сказать: ты то, что не должно существовать. Человек — женщина — должен быть смесью добра и зла, если так можно выразиться. Вероятно, крестоносцы были не так уж суеверны, когда писали о ламиях — женщинах-демонах. Ирата, тебя никто не сможет полюбить, не сойдя с ума. Если Оракул — лед, то ты пламя, уничтожающее все, к чему притронется.

— Значит, Джамай сумасшедший, — ответила Ирата. — Возможно, его разум разделился, как моя душа и тело. Возможно, он попытался создать двух себя, как Они сделали со мной. Но только у Них есть такая сила. Когда разум раскалывается таким образом, это безумие. Иногда Джамай — это Джамай, ненавидящий нас обеих и стремящийся уничтожить. Иногда он Охотник, которому на все наплевать, он даже пальцем не пошевелит, если мир начнет рушиться прямо здесь и сейчас. Но он любил меня до того, как Они наложили свое заклятие, и связан со мной — с Иратой — неразрушимыми узами... и он должен умереть. Я не могу доверять его ветреному разуму.

Ирата вытянула руку и дотронулась до меча, который держал Бойс.

— Ты поможешь мне. Если у тебя не будет больше ничего — разве я не желанна? Посмотри на свою заледеневшую любовь... и реши.

Она махнула рукой в сторону. Бойс повернул голову туда же.

По длинному проходу, ведущему к трону, между колонн медленно шла Оракул Керака. Ее руки были сомкнуты впереди, глаза закрыты, а мраморные волосы гладкими волнами лежали на мраморных плечах. Она безмятежно и уверенно шагала к Бойсу с Иратой, словно ее разум видел четче, чем незрячие глаза.

И теперь он понял, что эти две женщины действительно одно целое. Лед и пламя, добро и зло — и более того. Дело было не просто в морали. Это было положительное и отрицательное, каждая половинка являлась законченным... и неземным существом!

Но добрая половина была более неземной, чем злая.

Оракул подошла прямо к Бойсу. Остановилась. И затем в первый раз он увидел, как вспорхнули ее ресницы. Белые веки поднялись. Ее глаза были голубыми — как лед, который можно найти внутри айсбергов. Но в них было кое-что еще.

Бойс увидел в глубине, на самом дне, нечто похожее на... жизнь? Осознание происходящего вокруг? Внутри мраморной статуи был заключен разум, подобно тому, как тело Оракула находилось в огненной тюрьме, пока она не вышла оттуда по зову Джамая. И разум... вспомнил.

Бойс содрогнулся до глубины души. Он любил их обеих, когда они были одним целым. Теперь их стало две. Изумившись, он понял, что каждая притягивала его по-своему, и на секунду ощутил сильную дезориентацию, словно стеклянные стены перед ним раздвинулись — даже более того — словно он сам начал делиться пополам.

Черный сад зла — пахнущий отравляющим ароматом цветов, пылающих чувственной страстью — обещающий утоление неслыханных желаний, безумное наслаждение, какого никогда не знал человек...

Богиня светящегося хрусталя, чистая и недоступная, как звезды... пламя, скрывающееся за холодными голубыми глазами, намекающее о далекой любви, прячущейся за стенами льда...

Они стояли бок о бок, те две, которые когда-то были одной.

И одна обещала больше, чем когда-либо получал человек.

Ты мой муж. Ты мой любовник. Ты взял меня в жены, как эту замороженную богиню. Мы пройдем через миры огня, цвета и звука, под морями безымянных планет, сквозь врата пространства и времени. Смерть и безумие не будут иметь значения. Мы преодолеем верхние, величайшие границы власти и будем править Вселенной как Бог и Богиня.

Но тлеющие угли подо льдом глаз Оракула не стали ничего обещать и просить.

Они сказали — я люблю тебя. И этого было достаточно.

Ирата увидела, как изменилось лицо Бойса. Он шагнул вперед и посмотрел на нее, защищая Оракула своим телом. От такой горькой насмешки ее алые губы страшно искривились.

— Ты мог помочь мне, — тихо сказала он. — Это опасно, но раз ты так решил, другого выхода нет. Тебя ждет смерть... глупец!

Взгляд Ираты сосредоточился на чем-то позади Бойса. Она сделала руками быстрое замысловатое движение, ее стройная фигура напряглась. Затем она тут же расслабилась.

— Они идут, — сказала она. — Я призвала Их раньше времени — раньше, чем завершится цикл. Это очень опасно.

Бойс правой рукой поднял меч. Ирата засмеялась.

— Меч против... Них?

— Нет, — ответил Бойс. — Против тебя, Ирата.

Меч завис в воздухе, угрожая перерезать ей горло.

Она посмотрела на Бойса безо всякого страха.

— А как насчет твоей любви? Убьешь меня — умрет и она.

Бойс опустил меч.

— Если ты не лжешь.

— Попробуй и сам увидишь. Посмеешь?

— Нет, — сказал он. — Но я могу отправиться в свой мир — у меня есть кристалл. И возьму ее с собой.

— Попытайся.

Бойс повернулся и сделал шаг к выходу. Оракул охотно последовала за ним, хотя ее лицо по-прежнему ничего не выражало. Он снова взглянул на Ирату, и кое-что в ее глазах заставило его остановиться.

— Подожди! — воскликнула она. — Кристалл...

Бойс сделал длинный шаг к ней, снова подняв меч.

— Я забыл! Ты попыталась через него остановить меня, не так ли? Но... — Он заколебался. — У тебя не получилось. Верно? Ты потеряла свои силы!

— Я не потеряю их, пока ты жив! — выпалила Ирата. — Я не настолько слаба!

— Ты попыталась взять мой разум под контроль, — сказал Бойс. — Но у тебя не вышло. Почему?

— Что-то помешало мне... Я почувствовала это, как только ты вошел в тронный зал. Я... прислушайся!

Окружающий воздух дрожал. До ушей Бойса дошел тонкий, пронзительный звук, напоминающий гул в голове, от которого нельзя избавиться. Он становился громче и отчетливее. Раздался звон крошечных колокольчиков. И слабый холодок, не похожий ни на один другой холод, не считая...

— Они идут! — закричала Ирата. — Раньше, чем я думала. О, вас двоих ждет опасность... всех, кроме меня!

Ее смех был громким и ликующим, а у Бойса появилось мимолетное чувство, что в этом звуке он услышал что-то похожее на звон колокольчиков, доносящийся от Них. Ирата уже смеялась Их голосом.

Пол затрясся.

Ирата взглянула на Оракула, безмятежно стоящую с сомкнутыми перед собой руками и смотрящую на Бойса ледяным взглядом, в котором за толщей льда виднелось мерцание огня, будто в замороженном разуме медленно разгоралась память.

— Пока она тут, связь между Кераком и Городом ослабевает, — отстраненно сказала Ирата. — Чувствуешь? Чувствуешь качку, будто под городом проносятся волны? Эти земли удерживались слишком долго, пока Город стоял на якоре у причала Керака. — Она снова беззаботно засмеялась. — Если якорь сорвется, тут разыграется отменный шторм!

В помещении собиралась темнота. Бойс поднял голову и через гигантский стеклянный купол увидел в Городе суматоху: мужчины и женщины мчались к убежищам во дворце, храмах или тавернах, в любом месте, где их примут. Улицы очищались для Них.

— Теперь все закончится! — закричала Ирата. — Пришли те, кто разделил меня... и те, кто закуют вторую половину меня так, что она никогда не сможет получить контроль над моим разумом. — Она подошла ближе, ее алые губы искривились в презрительной усмешке, когда она вгляделась в ее собственное лицо, замороженное до цвета льда и мрамора. — Ты собиралась управлять мной! — тихо сказала Ирата. — О, я прочитала твои мысли! Помни, мы были одним целым, пока он любил нас. Я чувствую твое предательство, ползущее у меня в разуме, как змея, извивающаяся под ногами. Ты собиралась копить силу, чтобы в следующий раз, когда мы станем одним целым, получить надо мной контроль. О да, я знаю зачем! Это любовь пробудила в тебе зависть к моей силе. Любовь к нему. Но теперь он мой. Прислушайся — ты слышишь звон колокольчиков? Они идут, — те, кто разделил нас, — чтобы покончить с тобой по моему приказу! Приготовься, сестра — нет, больше чем сестра! Ты доживаешь последние секунды. Скоро на тебя наложат заклинание, навсегда сделающее тебя мраморной статуей, которой ты была только с виду!