Земля землетрясений

ГЛАВА XV Путь назад

Ирата повернулась к Бойсу, ее черные волосы описали широкую дугу, а лицо засветилось от ликования и злобной радости. Ее глаза фиолетовым огнем уставились на Бойса в темноте и холоде тронного зала. Они нашли его глаза, сосредоточились на них... и он ощутил неодолимое притяжение, словно Ирата, встретившись с ним взглядом, вытягивала из него разум. Сознание Бойса окатила чернота более темная, чем собирающийся мрак. А затем...

По огромному залу внезапно разнесся смех. Все повернулись, даже Оракул. У Бойса закружилась голова от резкого отрыва от взгляда Ираты. Затем он увидел движение в длинном проходе между колонн. Когда дикий смех раздался вновь, Бойс разглядел огромных полосатых кошек Охотника, плавно идущих вперед красивыми, изящными шагами, сверкая в темноте золотистыми глазами.

За ними, держа поводок, шел Охотник в той же самой тигриной шкуре. На его бледном лице запеклась кровь, и он смеялся, пока шел — но вовсе не радостно. Бойс вспомнил слова Ираты. Да, наверное, это было безумие — этот дикий безрадостный звук, эхом отражающийся от колонн. Но безумие холодное, знающее свою силу.

— Это ты был тогда... в кристалле... ты не давал мне взять его под контроль! — яростно закричала Ирата. — Как ты посмел, Джамай...

Он продолжал идти и смеяться во все горло.

— Я? Это был Джамай? Или все-таки Охотник? Во мне живут две личности, Ирата, как и в тебе. Ты должна была это понять! Уильям Бойс, я очень благодарен тебе. Я не знал о существовании потайного хода в тронный зал. А пока не заглянул в твой разум через кристалл, я даже не подозревал, что Король мертв. Даже я не знал об этом!

— Джамай! — завопила Ирата.

— И ты уязвима, Ирата. Ты боишься. Мы все чего-то боимся — смерти, боли или магии. Потому что ты в здравом уме — даже ты, Ирата! — но я утратил уязвимость. Я не знал об этом раньше, но знаю сейчас. Как человек может любить добро и зло — огонь и лед — и остаться собой? Ты поступила мудро, когда сделала свой выбор. Это означает смерть, но смерть лучше, чем жизнь. Я выбрал иной вариант. Я прошел за Иратой через все преисподнии Вселенной!

Над стеклянным куполом собралась тень. Белые облака тумана сгущались, окружая полусферу дворца, скрывая крыши Города. Керак, далекий и маленький, остался где-то там, за бледной вуалью.

— Джамай! — снова закричала Ирата, и Охотник улыбнулся.

— Нет, Ирата, — сказал он уже гораздо тише. — Это конец. Я люблю тебя и люблю Оракула. Я не дам тебе поработить ее. Я знаю, какое зло живет в тебе. Но я не дам ей получить власть над тобой, потому что тогда она посмотрит на меня и поймет, что с тех пор, как она видела меня последний раз, во мне расцвело зло. Вы обе должны умереть, Ирата, и мне все равно, погибнет ли мир вместе с тобой!

— Я уже вызвала Их. — Губы Ираты скривились. — Ты опоздал — сильно опоздал.

Над прозрачной крышей нависла огромная тень, отчего в огромном помещении стало темно. Джамай расхохотался.

— Пусть идут! — прокричал он. — Пусть убивают! Теперь я знаю ответ, и ответ этот — смерть! Убей и будь убитым! Я мудрее вас всех, поскольку безумен, и говорю вам, что ответ — это Смерть!

Стало так темно, что было уже трудно что-то увидеть, но Бойс разглядел резкий взмах руки в полосатом рукаве и то, как из ладони вылетел спущенный поводок. И увидел мгновенный бросок двух длинных приземистых мощных тел, припавших к полу у ног Охотника. Его смех, казалось, взбесил кошек, и яростный рев отозвался странным рычанием в его собственном голосе, когда они помчались к трону, где сидел мертвый Король.

Бойс смутно увидел красивые оскалившиеся морды животных, встретился взглядом с их светящимися глазами... и выскочил вперед с мечом в руках, защищая Оракула.

Было слишком темно, чтобы увидеть гигантских кошек, хотя они были уже совсем рядом. Было слишком темно, чтобы увидеть двух девушек, трон или колонны, и даже безумный смех Охотника растворился в темноте. В ушах Бойса зазвенело пение — звук крошечных колокольчиков, находящихся уже очень близко...

Лицом он ощутил горячее дыхание рычащего зверя. И услышал, как по каменному полу простучали когти, когда зверь бросился на него. Меч в руке Бойса поднялся в воздух сам по себе. Он ощутил жесткое сильное сопротивление, длившееся где-то секунду, затем оно ушло вправо и влево от лезвия меча.

В воздухе внезапно пахнуло теплой кровью, но Бойс едва ли заметил это. Поскольку теперь в темноте замелькали тени, и Бойсу показалось, что его плоть задвигалась вместе с ними, сморщиваясь до самых костей. Его разум и тело сковал холод, вызывая онемение и паралич...

Бойса обдуло ледяным ветром, всколыхнувшим темные занавески в тронном зале. Ненадолго темнота чуть-чуть разошлась. В одно ужасное мгновение он увидел фигуру в мантии, движущуюся совершенно не по-человечески.

Он увидел, как Ирата повернулась к ней лицом, высоко подняв руки, — ее волосы развевались позади, а лицо ярко пылало. Рядом с собой Бойс заметил еще кое-что — вторую рычащую кошку, приготовившуюся к броску, обнажившую изогнутые клыки и свирепо уставившуюся на него дикими, безумными глазами.

Затем темнота сомкнулась вновь, словно упал магический занавес. Сквозь нее Бойс услышал голос Ираты, тонкий и пронзительный, произносящий слова, звучание которых само по себе было бессмысленным богохульством. Человеческий язык не был предназначен для произнесения таких слов.

Пение стало тоньше и пронзительнее, казалось, будто звуки окутывали голову Бойса, пока их не заглушил вой ледяного ветра.

Он промерз до костей. Его руки намертво стиснули рукоятку меча. Услышав свирепый рев, он с невероятными усилиями поднял клинок. На него бросилось гибкое пахнущее зверем тело. Когти разодрали Бойсу ногу, а рычание оказалось уже у самого его уха. Яростно борясь с холодом, он скинул с себя кошку и ударил мечом — мимо.

Теперь странно изменившийся голос Ираты, резонирующий с надоевшим звоном колокольчиков, наполнил всю темноту. И даже сквозь холод и растерянность Бойс почувствовал движение среди невидимых фигур в мантиях — движение, которое он узнал потому, то его плоть мгновенно сморщивалась, когда Они оказывались рядом.

Снова услышав рычание, он последним, отчаянным усилием поднял меч. На этот раз Бойс не промахнулся. Рычание превратилось в жалобный вой. Кошка с глухим стуком упала на пол и затихла. Фигуры в мантиях стали его окружать, и Бойс понял, что умрет, если они дотронутся до него.

Осталось еще кое-что. Бойс не мог добраться до Ираты, чтобы заставить ее прекратить петь, но Оракул стояла у него за спиной. Он мог дотянуться до нее.

И убить.

Тогда она, по крайней мере, точно не станет пленницей своего злобного двойника. И если умрет Оракул, Ирата, возможно, умрет тоже. Бойс собирался совершить жалкий и отчаянный поступок, но, даже испытывая ужас и отвращение, он понял, что так будет лучше для всех.

Она была очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Бойс коснулся — впервые. Прежде ему было интересно, мраморная ли она на ощупь, холодная ли и твердая ли. Она оказалась не холодной. На мгновение это озадачило его, но затем он понял. Бойс так жутко замерз в этой неестественно ледяной темноте, что даже мрамор показался ему теплым.

И когда он притянул ее к себе, обняв за плечи, то почувствовал, как она медленно, почти неохотно, уступает его силе, ее тело согнулось, когда она оказалась в непосредственной близости от меча.

Бойс перехватил меч поближе к эфесу. В ужасной темноте он поднес острое лезвие к ее горлу.

Оракул не шевельнулась. Но он услышал, как ее дыхание участилось.

Очень медленно он наклонил голову и нежно поцеловал ее. И губами Бойс почувствовал тепло, почувствовал, как жизнь медленно возвращается в Оракула Керака. Медленно, плавно она вернулась в мир живых из того места, в котором пробыла так долго.

Ее губы зашевелились от его прикосновения. А сердце забилось более часто. В его руках мраморное тело стало гибким и живым. Связь между ними, которую создала Ирата, стала канатом, непреодолимо тянувшим Оракула через врата забытья и зачарованности. Она пошевелилась, вздохнула...

Заклинание разрушилось.

Оракул высвободилась и исчезла в темноте. И когда она ушла, Бойсу показалось, что голос Ираты ослаб. На одно мгновение его уверенность в этом пошатнулась, но сразу восстановилась — Ирата споткнулась на середине фразы. Внезапно он решил, что наконец-то все понял. Они ведь являлись двумя половинками одного существа.

Ирата со всей своей невероятной живучестью высасывала у своей половинки жизненную силу. Когда к Оракулу вернулась жизнь, она могла прийти только из одного источника — из Ираты. Та, наверное, ощутила, как силы покидают ее, когда Оракул испытала внезапный прилив энергии.

И тут в ледяной темноте внезапно зазвучал новый голос — четкий, холодный, поющий на том же богохульном языке, на котором все еще продолжала говорить Ирата. Оба голоса секунду пели хором: один — холодный и негромкий, но набирающий силу, другой — богатый, высокий, наполненный страстью, но постепенно слабеющий, пока темноту разрезали новые тона.

Но это был уже не хор. Строфы и антистрофы звенели по всему заледеневшему залу. И когда Бойс услышал пение этого нового четкого голоса, ему показалось, что холод начал понемногу ослабевать. Он снова мог двигаться — с трудом, но все-таки мог. И слепо шагнул вперед.

Голос сражался с голосом. Во тьме боролись две женщины, которые когда-то были одной. И теперь Бойс узнал правду, скрывающуюся за происходящим. В конце концов Ирата оказалась не единственным человеком, умеющим говорить с Ними. Она была лишь половиной единственного существа, которое было способно на это. Оракул тоже знала, что нужно петь, знала, что Они обязаны подчиняться. И в темноте Оракул продолжала петь, а ее голос постепенно набирал мощь, борясь с голосом Ираты.

Бойс нащупал что-то теплое и дышащее. Даже в темноте он не мог ошибиться. Он схватил ее за талию, и Ирата яростно ударила его, перестав петь. Голос Оракула мгновенно воспользовался паузой и набрал еще силы.

Бойс обхватил руками Ирату. Ее ногти впились ему в щеку. Он прижал ее к себе, сковав руки, и ладонью зажал ей рот. Это было все равно, словно держать одну из кошек Охотника. Ирата сильно ударила его коленом и продолжила извиваться. Бойсу пришлось усилить хватку, и ему показалось, что ее ребра могут сломаться под его нажимом. Но зато она не могла говорить.

Голос Оракула беспрестанно лился громким и четким нечеловеческим пением. Это было просьбой... это было мольбой.

Окружающая темнота начала светлеть. За мотающейся головой Ираты Бойс увидел, как фигуры в мантии двигаются замысловатым ритуалом вокруг мраморной девушки, чей голос все еще разносился по залу. Он посмотрел и отвернулся, борясь с дрожью, мучившей его всякий раз, когда его взгляд даже мельком скользил по неясным фигурам.

Но что-то произошло.

Ирата в его руках внезапно застыла. Что-то пролетело мимо, обдавая холодом, и Бойс на мгновение ослаб от ужаса. Затем в проясняющейся тьме завибрировал одинокий звон, похожий на удар гонга.

И Бойс почувствовал, как Ирата в его руках... тает...

Когда он снова смог видеть, комната была уже пустой. Он не совсем осознавал, что пол под ним поднимается и опускается огромными волнами, поскольку нечто приковало его взгляд, как заклинание. В лиловых глазах и ясном улыбающемся лице под железной короной действительно было колдовство.

— Теперь ты узнаешь меня... мой дорогой, о, мой дорогой — теперь ты меня узнаешь?

Бойс уже с трудом контролировал собственное тело. Он шагнул вперед, когда пол качнулся у него под ногами, не смея поверить странному доказательству своего пораженного разума.

— Мы снова одно целое, — сказал знакомый голос.

И теперь Бойс вспомнил о том, что было давным-давно и в другом мире. Его сердце отчаянно билось, пока он шел к ней по качающемуся полу, неуверенно вытянув руки.

Их сжали ее теплые пальцы. На него смотрела девушка, которую он знал — ясная и живая, как Ирата, да, способная ко злу, как Ирата — но не злая. Ее сила никуда не делась, но ей управляла Оракул, как и когда-то давным-давно.

Она бросилась к Бойсу в объятия и откинула голову с короной, чтобы поднести губы к его губам, улыбаясь как когда-то давно на Земле.

Да, теперь он вспомнил. Это была настоящая Ирата!..

Раскачивающийся пол не дал им поцеловаться. Она отошла назад и встревоженно осмотрелась.

— Надо уходить, — сказала Ирата. — Жаль... но если ты не собираешься остаться тут навечно, нам нужно уходить как можно быстрее.

Бойс посмотрел туда же, куда и она. Через стеклянный потолок, абсолютно прозрачный, если не считать туман снаружи, он увидел городские крыши, горы за ними, Керак, венчающий вершину одной из них. И Керак медленно отдалялся. Горы двигались... нет, не горы, двигался Город.

— Связь разрушена, — объяснила девушка в его объятиях.

Бойс не мог думать о ней как об Ирате, хотя знал, что это ее настоящее имя.

— Я больше не являюсь якорем, удерживающим тут Город, и течение относит его. Как думаешь, что нам делать, Уильям Бойс?

Он опустил руку, чтобы дотронуться до пояса, где через одежду все еще прощупывался слабый холод кристалла. Да, камень все еще был на месте.

— Вернемся назад, — ответил Бойс. — Обратно на Землю, если сумеем.

— Да, — кивнула Ирата, — я надеялась, что этот Город когда-нибудь перестанет быть моим местом. Мое место рядом с тобой... если ты этого хочешь.

Он улыбнулся и наклонил голову, чтобы убедить ее, но девушка улыбнулась в ответ и нежно оттолкнула его.

— Позже, позже, мой дорогой. Мы... смотри.

Бойс повернул голову.

— Джамай! — с трепетом в голосе воскликнул он.

Но тем не менее он не увидел ничего страшного. Да, жуткое и трагическое, но почему-то совсем не странное в этом странном и беззаконном месте.

На высоком троне Короля Колдунов сидел Охотник. Желтая мантия Короля лежала у его ног на качающемся полу. Подбородок Охотника покоился у него на груди, а его лицо было повернуто к Ирате с Бойсом, пока те стояли перед троном. Но Охотник не видел их. В его глазах стояло безумие — оно полностью поглотило его.

Они оставили Охотника на троне и спотыкаясь пошли по качающемуся полу. Рядом с троном лежали мертвые звери Охотника, а у его ног — тело Короля.

Бойс с Иратой пробирались через туман по земле, поднимающейся и опускающейся под ногами, словно волны твердого моря. Со скрежетом камня глубоко под землей открывались и закрывались огромные пропасти. Недра стонали под ними.

— Быстрее! — услышал Бойс собственный хриплый вопль, пока земля тряслась и вздымалась гигантскими волнами, опускающимися, как только они начинали лезть вверх по склону. — Тут недалеко — уже совсем близко. Я помню эту скалу. Я прошел именно тут.

— Кажется... теперь течение замедлилось, — задыхаясь, заметила Ирата. — Земля... она уходит в гору. Только долина... еще плывет.

Облепленные туманом, они продолжали взбираться наверх. И действительно, пока каменистые холмы набирали высоту, волны становились все слабее и слабее. Один раз Ирата с Бойсом остановились и оглянулись. Где-то внизу, блестя чарующими разноцветными огнями, Город Колдунов, словно корабль, уплывал в туманные дали, качаясь на земных волнах, несшими его плавными толчками. А за Городом виднелся Керак.

Огромный замок стоял на высоких скалах, алое знамя развевалось над ним, как огонь. По долине у его подножия проплывут и другие земли. Другие города и люди узнают Танкреда и Гиллеама дю Бойса, являющегося дальним предком Бойса, но кто и что это будет, не узнает никто. Керак, подумал Бойс, вечно будет венчать эту скалу, пока рядом медленно проплывают разные земли, пронося мимо его ворот неизвестные приключения.

Ирата с Бойсом повернулись и полезли дальше.

— Здесь... нет, еще выше. Вот, кажется, тут.

Бойс напряженно осматривал каменные выступы. Казалось невероятным, что за одним из них находится его мир. Он заметил какой-то проблеск и нагнулся, чтобы посмотреть поближе.

— Да, это то самое место. Видишь, вот стекло, которое я разбил, когда прошел через окно.

Оно лежало на земле поблескивающими осколками, хрустящими под ногами. Бойс пошарил в кармане и вытащил маленький холодный кристалл, от которого у него сразу замерзла ладонь.

— Подожди, — сказала Ирата. — Свет... — Она поколебалась, затем внезапно улыбнулась. — Я пообещала себе, что больше не буду колдовать. Но сейчас магия понадобится нам, мой дорогой. Понимаешь?

Ирата подняла руку и согнула пальцы раз, затем другой. Между ее большим и указательным пальцами появилось крошечное пламя.

— Быстрее, пока оно горит!

Бойс поднял холодный кристалл. Огонь ударил в него, отразился от камня светящимся узором... и впитался в него. Медленно образовалось окно, являющееся вратами в другой мир.

Еще раз — в последний раз — Бойс оглянулся. Город стал далеким пятном в тумане, плывущим по качающимся землям в другие гавани, но его огни все еще слабо поблескивали в облаках. А мрачный неизменный Керак по-прежнему смотрел на этот странный мир, где пространство было текучим, а время не существовало вообще.

Неизвестные заколдованные города всегда будут проплывать через эти беспокойные трясущиеся земли, закрытые белыми облаками. Бойс никогда не узнает об этих городах.

Его разум на одно последнее странное мгновение задержался на Кераке, где жили люди одной крови с ним.

— Идем... быстро! — вдруг сказала Ирата и взяла его за руку.

В скале перед ними было хрустальное окно, за которым виднелись какие-то тени.

Бойс ощутил нежное позвякивание разбивающегося стекла...

На стенах закачались призрачные занавески. В ненастоящих складках тускло мерцали драгоценные камни. Через богато украшенные портьеры начали просвечивать голые пыльные доски.

Занавески исчезли. Бойс с Иратой оказались в пустой, тихой комнате. На стене за ними не осталось ни следа хрустального узора.

Издалека донеслись звуки автомобильных гудков и выкрики мальчишек, разносящих газеты.