Острый кончик моего карандаша оставлял на листе темные линии, казалось, по бумаге развивалась темная венозная кровь. Я никогда не держала в руках образец Така чантриери[25], так что была в восторге, обнаружив его в приобретениях, которые Джерри принес ранее, как только я вернулась после моей последней неудачной попытки побега. Мой объект располагался посреди широкого деревянного стола у окон библиотеки, и я нарисовала его так точно, как только могла. Растение, часто называемое Черным Цветком Летучей Мыши, имело особую красоту, которая взывала ко мне. Чернильные листья с более темными прожилками сопровождались светло-зелеными завитками, которые выглядели как усы на старой кошке. Я только надеялась, что смогу точно перенести это на бумагу.
Стук в дверь привлек мое внимание, и Тимоти вошел с коробкой в руках.
— Что это такое?
— Микроскоп, слайды, ступка и пестик, инструменты и несколько других предметов для начала работы. Я заказал остальное и устрою небольшую научную зону прямо в музыкальной комнате, если вы не предпочтете ее в оранжерее или здесь.
Я перестала рисовать.
— Если я скажу, что хочу Луну, думаешь, он достанет ее для меня?
— Осмелюсь предположить, что он попытается.
Я подняла свой взгляд к люстре.
— Себастьян, привет.
Тишина.
— Эй, я собираюсь снять свой топ. У тебя есть мысли по этому поводу?
— Камилла, пожалуйста, — Тимоти закрыл глаза. — Не знаю, смогу ли я справиться с этим сегодня.
Я встала и подошла к нему, чтобы помочь с коробкой.
— Я просто хотела посмотреть, слушает ли он.
Он не дал мне коробку, но отнес ее на стол, где я работала.
— Могу я спросить тебя кое о чем? — я вглядывалась в его голубые глаза.
— Если это касается того, что ты пыталась сбежать, я бы предпочел, чтобы ты об этом не спрашивала, — он поморщился и сделал шаг назад.
— Нет, не об этом.
Я указала на кожаный диван и удобное кресло, которое мне нравилось.
— Разговор пойдет не о побеге. Обещаю. Мы можем присесть на минутку?
— Наверное, мне не стоит.
— Пожалуйста?
Я присела на край кресла и надеялась, что Тимоти последует моему примеру.
Он долго смотрел на дверь.
— Только на минутку, я обещаю.
Я положила руки на колени. Он вздохнул и переместился на диван, где осторожно сел, часто поглядывая на люстру.
— Что я могу для тебя сделать?
— Когда мы говорили в последний раз, ты сказал, что Себастьян спас тебя. Не мог бы ты сказать, что имел в виду?
Я искала любую информацию о моем похитителе, которую могла найти, и Тимоти казался главным источником.
— Я не люблю об этом говорить.
Он сплел пальцы и избегал моего взгляда. Я встала и села рядом с ним.
— Я не пытаюсь доставить тебе неудобства. Я просто пытаюсь понять его.
Я подняла ногу, золотой браслет был едва заметен под тканью моих джинсов.
— Я не хочу быть пленницей вечно. Если бы был какой-то способ… я не знаю, довериться ему, тогда, возможно, я смогла бы найти лучший вариант наладить с ним отношения. Разве это не имеет смысла?
— Пожалуй, имеет.
Тимоти вздохнул и расстегнул свой облегающий черный пиджак, прежде чем откинуться на спинку дивана.
— Он не очень хороший человек. Не могу сказать, что он плохой или хороший. Невозможно подобрать слова, чтобы объяснить, какой он человек. Многое из того, что ты видишь, — это настоящий он, но есть части, которые он скрывает. Я даже не знал, что он может испытывать такие глубокие чувства, пока не появилась ты. Впервые с тех пор, как я его встретил, я увидел, как он изменился.
Он не досказал свою мысль, и я этим воспользовалась.
— Как вы двое познакомились?
Тимоти сжал губы в тонкую линию, как будто произнеся ответ вслух, это навредит ему.
— Ты расскажешь мне?
С каждой секундой он становился все более напряженным.
— Не знаю, смогу ли я.
Я взяла его руку и сжала ее в своей.
— Помоги мне понять его, пожалуйста. Это единственный способ выжить здесь. Кроме того, я думаю, что ты обязан мне, доктор Уильямс.
Он повернулся ко мне с сожалением во взгляде.
— Ты же знаешь, что это была не моя идея, не так ли?
— Я понимаю это, но буду использовать все, что смогу, чтобы заставить тебя говорить, вплоть до вины за то, что ты втянул меня в эту ситуацию с вашим телефонным обманом.
Он пожал плечами.
— Я был очень горд, что смог поговорить с тобой о науке достаточно, чтобы ты купилась на это.
Я закатила глаза.
— Неудивительно, что вы с Себастьяном друзья.
— Друзья?
— Да. В смысле, я понимаю, что ты его дворецкий, или слуга, или кто-то еще, но я могу сказать, что у вас есть связь, как у старых друзей.
Он улыбнулся.
— Мне нравится так думать.
— Это правда.
Я похлопала его по плечу.
— А теперь расскажи вашу историю, или я скажу Себастьяну, что ты на меня напал.
Он фыркнул.
— Не думаю, что он найдет это правдоподобным, но раз уж ты хочешь знать. Я тебе расскажу. Но, пожалуйста, — он снова сжал мою руку. — Не суди меня слишком строго.
Замолчав, он закрыл глаза, как бы собираясь с мыслями, прежде чем поведать их мне.
— Когда он нашел меня, я находился в специальном учреждении. Мне было всего двадцать, и я был на учете четыре года, — его голос дрогнул в тишине. Затем Тимоти откашлялся. — Я был там, потому что, когда мне было шестнадцать, я убил своего парня.
Я замерла, не зная, хочу ли я, чтобы он продолжил. Он казался таким же неуверенным, но, в конце концов, обрел свой голос.
— Но я любил его, поэтому до сих пор не понимаю, как мог это сделать. Я все еще не могу вспомнить, как это произошло. Не все детали, по крайней мере, — он открыл глаза, хотя, казалось, смотрел далеко за стены библиотеки. — У меня биполярное расстройство. Мне поставили диагноз за несколько месяцев до… — он тяжело сглотнул, — до того, как это произошло, но мои родители не верили в лекарства или в какую-либо другую медицинскую помощь. Когда мне было восемь, мы переехали в Штаты, чтобы присоединиться к Церкви, помещение которой было всегда грязным, ежедневным крещениям и пастору, у которого было пять жен. Они думали, что мой диагноз был результатом моего общения с дьяволом. Несмотря на то, что я впадал в это состояние полнейшей агрессии, они сказали, что ответом была молитва, а не таблетки. Они думали, что церковь вылечит меня, — он улыбнулся, хотя печаль на его лице заставила выступить слезы на моих глазах. — Они думали, что церковь излечит меня. Но они оказались неправы. Сэм умер, потому что они ошибались, а меня бросили в самую темную дыру в Сент-Эндрюсе после того, как судья признал меня некомпетентным предстать перед судом за его убийство.
Боль в его голосе разрывала мое сердце, но не было слов, которые я могла бы произнести, чтобы изменить или облегчить все пережитое им. Я могла только слушать.
— Я не буду рассказывать подробности того, как в Сент-Эндрюс относились к тем, кого считали психически нездоровыми заключенными. Эти четыре года как пустое место в моей голове. Я должен был прикрыть их, иначе они бы, в конце концов, убили меня, — он моргнул и сильно ударил себя по глазам. — В течение моего четвертого года владения больницей перешло из рук в руки, и Себастьян присоединился к правлению. Он делал обход здания и нашел меня прикованным к кровати, покрытым грязью и с открытыми ранами вдоль моего лица и тела. Охранники любили использовать меня в качестве груши для битья.
— Боже, Тимоти.
Я не могла себе представить, через какой ад он прошел.
— Себастьян взглянул на меня, просмотрел мою карту и приказал новым врачам лечить меня надлежащими лекарствами. Он уволил охранников и поменял все вокруг. После шести месяцев лечения, он устроил мое освобождение на его попечение, и с тех пор я с ним. Он все еще посещает Сент-Эндрюс раз в полгода, хотя сейчас это совсем другое место, — Тимоти засмеялся, звук был наполовину грустный и веселый. — Он даже пожертвовал деньги, чтобы психиатрическое отделение было названо в его честь.
— Подходяще.
— Очень.
Он кивнул головой.
— Тимоти?
— Да?
Я заключила его в свои объятия.
— Я сожалею о Сэме. Это была не твоя вина.
В ответ на мои слова он тоже меня обнял.
— Спасибо тебе.
— Не за что.
Я сжала его еще раз, прежде чем отпустить.
Он встретился со мной глазами.
— Это то, что я имел в виду, когда сказал, что Себастьян спас меня. Он это сделал. И с тех пор он спас гораздо больше в Сент-Эндрюсе.
Я нахмурила брови.
— Ты сказал, что он плохой человек.
— Это не так, не в классическом смысле этого слова. Посмотри на мою историю абстрактно, как он. Он увидел молодого человека с излечимым психическим заболеванием, который был заперт и подвергался жестокому обращению в течение многих лет. Я не притворяюсь, что знаю его мыслительный процесс, но я бы предположил, что это было что-то вроде: «Если я смогу реабилитировать его, он будет верен мне всю оставшуюся жизнь».
— Жестоко.
— Верно.
Он постучал по своему виску.
— Если ты хочешь понять его, нужно смотреть на вещи без объективных эмоций.
— Но это просто приводит меня к мысли, что он робот.
— Робот? Нет. Это слишком механически, даже для него. У него есть мотивы, иногда хорошие, иногда плохие, но он всегда мотивирован.
— Что мотивирует его продолжать помогать людям в Сент-Эндрюсе?
Я наглядно оглядела библиотеку.
— Я не вижу, чтобы он «создавал» других верных друзей, чтобы помочь ему держать меня в плену.
— Это справедливое замечание. Но посмотри на это без эмоций. Или, еще лучше, посмотри на это, как будто это сделка. Что он получит, помогая Сент-Эндрюсу?
— Может, хорошая реклама?
Он кивнул головой.
— Теперь ты понимаешь. Хорошая реклама и место, которое посвящено пониманию психических заболеваний, в том числе и своих.
— Значит, у него эгоистичные мотивы?
— Скажем так, это в интересах самосохранения.
Тимоти встал и застегнул на все пуговицы свой пиджак.
Я последовала его примеру и тоже встала на ноги.
— Так ты говоришь, что можешь понять все, что он делает, просто проанализировав это логически?
Он улыбнулся, печаль из его прошлого исчезла обратно вглубь ящика, в котором он ее спрятал.
— Все до тебя, да.
Себастьян вернулся домой рано. Он поговорил с Тимоти в течение нескольких минут, прежде чем встретить меня в библиотеке. Я почти закончила рисовать черный цветок и уставилась на свой карандаш. Его кончик казался достаточно острым.
— Тебе лучше прицелиться, если ты серьезно, — Себастьян наклонился ко мне и внимательно посмотрел на мою работу. — Ты должна сильно ударить вверх, если хочешь пронзить мой мозг. Прикончи меня, или я найду тебя. Кстати, как ты сегодня побегала?
— Ты больной.
— Так говорят врачи.
— Я могла бы, ты знаешь, — я повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я могу ударить тебя прямо в эту секунду.
— Не сможешь.
Его адамово яблоко подергивалось, когда он говорил, легкая тень щетины затеняла его челюсть так же резко, как листья на моем рисунке.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Если бы ты собиралась сделать ход, это было бы с вилкой два дня назад. На данный момент ты привыкла ко мне чуть больше.
Он наклонился и прижался губами к моему уху.
— Как я слышал ранее сегодня.
Унижение обрушилось на меня, когда память окатила волной, посылая дрожь по всему телу. Как я могла забыть об этом? Тимоти сбил меня с толку.
Себастьян схватил мой рисунок со стола.
— Это прекрасно, между прочим. Он произрастает в тропических лесах?
— Нет, — я потянулась к нему, но он поднял листок выше.
— Это мое. Отдай обратно!
— Я хочу, чтобы рисунок был в рамке, — он улыбнулся мне. — Как насчет сделки? За каждый набросок, который ты сделаешь для меня, я подарю тебе один оргазм?
Сердитый звук вырвался из моего горла, и я вскочила так быстро, что опрокинула стул.
— С меня хватит твоих сделок!
Повернувшись на каблуках, я отошла от него.
— Я не думаю, что это правда.
Он последовал за мной по коридору в оранжерею.
Шипение от разбрызгивателя привлекло мое внимание, и я остановилась, наблюдая за распылением. Кажется, это идеально работало.
Себастьян встал позади меня, затем положил руки мне на плечи.
Я отмахнулась от него и огляделась на маленький мир, который построила за последнюю неделю. Во мне вспыхнуло отвращение к тому, как быстро я попала в собственный плен. Я беспокоилась о том, как мне будет удобнее работать под стеклянным колпаком моего похитителя. Что, черт возьми, со мной случилось?
Я повернулась к нему.
— Занятия начинаются через три недели. Люди заметят, что я пропала. Что за большой план ты проработал?
Себастьян смотрел на меня, ища в моем лице подсказку о том, как ответить. Это взбесило меня еще больше.
— Конечно, твой великий мозг подумал об этом, верно?
— У меня есть план, да.
— И…
— Я намерен инсценировать твою смерть на Амазонке.
Мой разум затуманился, и все, что я могла сделать, это смотреть на него. Я моргнула и попыталась придать его словам смысл, отличный от очевидного. Но альтернативы не было. Он собирался сказать моим друзьям, что я мертва.
— Я не позволю тебе.
— Ты не можешь остановить меня.
— Я собираюсь выбраться отсюда.
— Камилла.
Его предупреждающий тон никак не повлиял, чтобы остановить поток слов, который бушевал внутри меня.
— Я выберусь отсюда!
— Ты принадлежишь мне.
— Нет. Я принадлежу своим студентам в Трентоне. Я принадлежу Веронике. Я принадлежу…
— Ему? — Себастьян напрягся, его большое тело стало каменным, когда он посмотрел на меня. — Ты имеешь в виду Линка? — он поморщился при упоминании его имени.
— Да, ему.
Это был вопрос, которого я избегала месяцами. На который я все еще не могла ответить. Линк был всем, чего я должна была хотеть, но я не была в состоянии думать еще и о нем или принимать какие-то решения. Однако Себастьяну не нужно было этого знать. Учитывая то, как он спросил, утвердительный ответ причинит ему боль. И, о, как же я хотела причинить ему боль!
Я выпрямила спину, не желая больше уступать ему.
— Да. Мы любим друг друга.
Он закрыл глаза — так же, как это делали люди, получившие тяжелую травму и пытающиеся взять себя в руки.
Когда его веки открылись, блеск, который я видела всего несколько секунд назад, исчез. На его месте была жесткая решимость и темнота, которая охлаждала каждую часть меня.
Его голос был настолько низким, что я с трудом расслышала его.
— Я убью его.
Я последовала за ним, когда он взлетел вверх по лестнице.
— Что? Себастьян!
Он пронесся по коридору к своей комнате, ввел код и вошел внутрь.
Мне удалось догнать его как раз вовремя, прежде чем дверь захлопнулась перед моим носом.
— Что ты делаешь?
Он исчез в ванной, а затем в гардеробной.
— То, что я должен был сделать еще несколько месяцев назад.
Я затормозила в дверях гардеробной, когда он схватил бумажник и сорвал с вешалки куртку. Страх пронзил мое сердце. Себастьян закрылся, когда я солгала, что влюблена в Линка. И теперь он был похож на темный торнадо, полный гнева и готовый разнести все вокруг.
— Остановись, пожалуйста.
В моей голове звучали тревожные звоночки, и я была уверена, что только что подвергла Линка серьезной опасности.
— Я не остановлюсь, пока его не станет.
Он стащил пару туфель.
— Ты не должна любить меня, но я должен быть уверен, что ты не полюбишь никого другого.
Пробегая мимо меня, он шагнул к двери в спальню.
Если он уйдет и дверь закроется за ним, я буду заперта здесь без возможности помочь Линку. Паника стерла все заботы, которые у меня были о себе, когда я представила, на что способен Себастьян. Линк об этом не знает.
Я оббежала его и прислонилась спиной к двери.
— Не уходи.
— Я должен. Неужели ты не понимаешь? — он положил пальцы на циферблат у двери. — Ради нас. Он должен покинуть этот мир.
— Я солгала.
Я заглянула ему в глаза, надеясь, что моего признания будет достаточно.
— Конечно, ты так говоришь, чтобы защитить его.
Его насмешка пронзила меня клинком страха. Он был серьезен. Линк не увидит следующего утра, если я ничего не сделаю.
— Это правда. Я никогда не говорила ему, что люблю его.
Он положил ладони на дверь по обе стороны от моей головы, заключая меня в клетку своим телом.
— Сказать — не значит чувствовать. Ты чувствуешь это к нему?
— Нет.
Правда слетела с моих губ с легкостью.
— Хочется тебе верить.
Он наклонился ближе, его потемневшие глаза устремились на мои губы, голова чуть склонилась, показывая желание, но я быстро соображала.
— Помнишь, когда ты заехал за мной в тот день, якобы отвезти в аэропорт? — казалось, это было целую вечность назад. — Линк сказал мне, что любит меня.
Он поморщился.
— Это не помогает твоему положению.
— Я ничего не сказала в ответ. Я не смогла, потому что это было бы ложью.
Он отшатнулся, его гнев рассеялся.
— Я видел это, — легкая улыбка играла на его губах. — Он выглядел как щенок, которого пнули, когда ты села в машину.
— Это потому, что я ничего не ответила.
Он снова нахмурился.
— Но тот факт, что он сказал это тебе… Я должен был убить его.
— Тебя обязательно поймают, — мне пришлось сменить тактику.
Он придвинулся ближе, его присутствие вторглось в каждую клеточку моего тела, когда он прислонился лбом к моему.
— Меня никогда не ловили. Столько грязных дел, столько жизней разрушено только потому, что я мог. Линк не будет исключением.
— Я не люблю его, — высказала я правду во всей ее уродливой красе.
— Жаль, что я не могу тебе поверить, — он вздохнул.
— Я говорю правду.
Его теплое дыхание коснулось моих губ, и мой голос дрогнул на последнем слове.
— Если бы только был способ, которым ты могла бы доказать это мне, — его жестокая ухмылка вернулась, и он положил теплую ладонь мне на горло.
— Как? — у меня перехватило дыхание, когда Себастьян нежно сжал мою шею.
— У меня есть несколько идей.
Он коснулся моих губ своими.
Мурашки побежали по моим рукам.
— Я не буду заниматься с тобой сексом.
— Не сейчас, но ты это сделаешь.
Его губы снова коснулись моих, и непрошеный трепет пронзил меня от жара его прикосновений.
— Так давай заключим еще одну сделку. Хотя, предупреждаю, у этой ставки будут выше, чем спасение твоих ботанических книг. Что ты дашь мне за жизнь Линка?
Его большой палец двигался взад и вперед по моей яремной вене. Чувствовал ли он хаотичное биение моего сердца?
— Еще один поцелуй.
В его глазах вспыхнул жар.
— Договорились, но я выбираю, где тебя поцеловать.
— Нет.
Я толкнула его в грудь. Его глаза потемнели.
— Хорошо.
Он подвинул руку вправо и начал нажимать кнопки. Гудок клавиатуры вызвал у меня панику.
— Стой! — я схватила его за рубашку и боролась со своими следующими словами. — Если я дам тебе то, что ты хочешь, ты обещаешь никогда не причинять ему вреда?
Писк прекратился.
— Если ты позволишь мне поцеловать тебя здесь, — он обхватил мою киску одной рукой, — тогда я никогда не причиню вреда этому жалкому Белому Рыцарю, если только ты не попросишь меня.
— Ты обещаешь?
— Да.
Он не убрал свою руку.
— Но все равно есть одна проблема.
— Что? — я сжала руки в кулаки. — Что теперь?
— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что сама хочешь этого.
Он потер ладонью между моих бедер, посылая дикий жар по клитору.
— С каких пор имеет значение, чего я хочу?
Я бросила на него взгляд, который, как я надеялась, свернул его внутренности в узел.
Вместо этого Себастьян улыбнулся.
— Мне нравится, когда ты дерзишь. Может даже больше, чем когда ты милая.
— Я ненавижу тебя!
Я вложила весь яд, которым обладала, в свои слова.
— Посмотрим, скажешь ли ты это, когда я похороню свое лицо в твоей сладкой киске.
Он скользнул указательным пальцем вверх и вниз по шву моих джинсов, посылая волны желания, мурашками пробегающие по моей коже.
— Ты можешь сказать мне, что не хочешь этого, и я остановлюсь.
Он наклонился ниже и прикоснулся губами к моей челюсти.
— Но если ты хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус, пожирал до тех пор, пока ты не потеряешь контроль, мне нужно, чтобы ты попросила об этом сама.
— Ты больной!
Я схватила его за рубашку и закрыла глаза, пытаясь быть где-нибудь еще, но не здесь, прижатая к двери, с дьяволом, шепчущим на ухо темные и порочные желания.
— А ты промокла насквозь.
Он завладел моим ртом, его язык безжалостно исследовал мой рот, отчего мне нечем было дышать.
Я ненавидела его, ненавидела все, что он уже сделал со мной и что планировал. Но больше всего я ненавидела то, что он заставлял меня чувствовать напряжение в животе и жар между бедрами, когда он брал то, что хотел. Все это было так неправильно. Единственный мужчина, который подходил мне, никогда не заставлял меня так гореть и плавиться, никогда не заставлял меня кружиться, как Себастьян. Я была подавлена и измучена, наслаждаясь его прикосновениями, но я не могла остановить это, как не могла покинуть этот дом. Мои мысли растворились в тумане похоти, когда его язык ласкал мой, дразня и заставляя сдаться, когда он прижал меня к двери. Он дразнил мою киску, скользя рукой по моим джинсам. Затем он отстранился и ударил меня прямо по моему чувствительному клитору.
Я дернулась и вскрикнула ему в рот, но он проглотил звук и снова погладил меня. Еще один удар его руки заставил мои колени ослабнуть.
Он схватил меня за задницу и поднял, перенося на кровать и положив бедрами на край.
— Снимай свою одежду.
Его зрачки стали больше, поглощая зелень с той же чернотой, что и в его душе.
Я колебалась. Он упал на колени у меня между ног и дернул за пуговицу на джинсах.
— Я все равно сделаю это.
Я схватила его за пальцы и крепко сжала.
— Только побыстрее.
Он сел на пятки.
Я тоже присела, дрожащими руками расстегнула джинсы и потянула молнию вниз. Он смотрел на меня, как кошка, преследующая птицу, — ни одно мое движение не осталось незамеченным.
— Ты обещаешь, что не навредишь…
— Я дал тебе свое слово. Хватит тянуть время.
Себастьян снова протянул руку, но я отшвырнула ее и сама спустила джинсы вниз по бедрам.
Нетерпеливый, он потянул их за собой.
— Теперь трусики, — он ухмыльнулся мне. — Я вижу, что они уже промокли.
Румянец окрасил мои щеки, и я молилась о каком-то чуде, чтобы спастись от его лап. Но ничего не произошло, и мне пришлось подчиниться, если я хотела, чтобы Линк увидел еще один день. Голос внутри меня прошептал, что мне это нравится, что я хочу, чтобы язык Себастьяна был внутри меня, но я отказалась слушать его. Это было неправильно, не так ли? Моя фантазия всплыла в памяти, и стыд от нее почти задушил меня, но я не остановилась. Я не могла.
Я провела большими пальцами по бедрам и сдвинула материал вниз. Держа ноги вместе, насколько это возможно, я скользнула своими светло-голубыми трусиками по коленям и позволила им упасть вниз к ногам.
— Я хочу видеть тебя всю. Подними рубашку вверх.
Я сузила глаза.
— Это не было частью сделки.
Он оторвал свой взгляд от моих бедер, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Вот как ты собираешься играть? Если ты согласишься, — он провел пальцами по моему колену и выше, — я не буду так давить на тебя.
Я не давала ему ничего лишнего. Эта маленькая часть меня была всем, что у него было.
— Делай, что хочешь.
Его красивая улыбка снова появилась, и если бы я посмотрела на него в правильном свете, то могла бы подумать, что он очаровательный человек. Но я знала, что это не так.
— Мне так больше нравится.
Он прижал свою широкую ладонь к моей груди и толкнул меня спиной на кровать.
Его руки побежали вверх по внутренней стороне моих бедер, легко преодолевая то небольшое сопротивление, которое я могла дать. Он широко развел мои ноги, холодный воздух коснулся моей разгоряченной кожи, а затем придвинулся ближе так, что его плечи прижались к моим бедрам.
— Ты будешь наслаждаться всем, что я сделаю, — его теплое дыхание на моей киске вызвало дрожь во всем теле. — Но я собираюсь наслаждаться этим гораздо больше. Теперь попроси меня об этом.
Я закрыла и крепко зажмурилась.
— Ты должна попросить, Камилла.
Себастьян втянул воздух напротив меня, и я еле сдержала стон.
— Просто скажи «пожалуйста». Одно простое слово.
Он мучил меня, каждое слово из его рта доставляло шелковистое обещание удовольствия.
Я говорила себе, что у меня нет выбора, что я не хочу, чтобы его рот был на мне, но каждое лихорадочное биение моего сердца говорило мне, что я лгунья. Мой язык неосознанно прошептал единственное слово, которое определило мою судьбу: «пожалуйста».
Его язык был внезапным, горячим и настойчивым. Себастьян застонал, когда не спеша провел им снизу вверх. Я схватила простыни, скручивая их в ладонях, пытаясь бороться с нахлынувшим на меня возбуждением.
— Я никогда не забуду твой вкус.
Он провел кончиком языка по моему клитору, затем снова лизнул меня.
— Слаще, чем все, что я когда-либо пробовал.
Я прикусила губу, заставляя себя молчать. Он попробовал меня на вкус, вонзив язык в меня, затем прошелся им до клитора, где он томно погладил меня. Я задыхалась и боролась с желанием двигать бедрами в такт движениям его шершавого языка.
— Сколько пальцев нужно моей девочке? Сколькими ты трахала себя, когда кончила с моим именем на губах?
Я уставилась на него, его глаза были закрыты, когда он пировал мной.
— Один? — он вставил палец внутрь меня, и я издала стон. — Ты крепкий орешек. Так чертовски вкусно.
Двигая пальцем и одновременно облизывая меня, он довел меня до точки, пока я не начала задыхаться. Мои пальцы болели от того, что неимоверно сильно сжимали простыни.
— Уверен, что твой Белый Рыцарь никогда не облизывал тебя так, — он еще раз провел языком по моему клитору, делая круговые движения. — Никогда не смаковал тебя так, как я. Он не мог, потому что пытался взять то, что ему не принадлежало, — Себастьян двигал пальцем в неторопливом ритме. — Кажется, я недооценил тебя, — еще один палец присоединился к первому, заполняя меня и поглаживая одно потаенное место глубоко внутри. — Вот и все. Это то, что тебе нужно, не так ли? Он не мог дать тебе это. У тебя был Белый Рыцарь, но ты ждала своего Монстра. И вот он я, — он обхватил мой клитор губами, пока его язык щелкал по нему, посылая меня через край.
Его слова закружились во мне, поворачиваясь и извиваясь, разъедая меня, как кислота. Потому что они были правдой. Линк был всем, чего я должна была хотеть, но он не был тем, чье имя было на кончике моего языка.
Пальцы и рот Себастьяна довели меня до края моего контроля, а затем сломали его. Я вскрикнула и толкнулась бедрами ему на встречу, танцуя с дьяволом, который смеялся надо мной и толкал ближе к краю. Моя решимость пошатнулась, и я стала рабом его рта. Я провела руками по его темным волосам и потянула их. Он рычал напротив меня и ускорил темп, его палец трахал меня, пока он ласкал меня языком.
Мое дыхание стало поверхностным, и мои ноги задрожали, когда я толкнулась ближе к его рту, преследуя мою начинающуюся разрядку.
— Отдай мне все. Все это.
Дьявол все-таки довел меня до экстаза.
Себастьян обхватил губами мой клитор, посасывая набухший бугорок. Когда он задел меня зубами и прикусил, моя спина выгнулась дугой на кровати. Мое тело напряглось и застыло, превратившись в тонкую струну света. А потом я взорвалась грохотом накатывающих волн, каждая из которых тащила меня все глубже и глубже, пока я не оказалась лицом к лицу с Себастьяном в самом темном круге ада.