Знание-сила, 2008 № 05 (971)

Люди и тексты: избирательное сродство

Валерий Белянин. Психологическое литературоведение: Текст как отражение внутренних миров автора и читателя.

— М.: Генезис, 2006. — 320 с.

Художественные тексты имеют свойство ускользать от классификации. Их любимое занятие — размывать границы жанров, обманывать ожидания, нарушать правила. Что поделаешь: каждый текст — по крайней мере, в нашей культуре — претендует быть уникальным событием. В этом у него много общего с человеком.

Русский канадец Валерий Белянин — психолог, филолог и лингвист в одном лице — знает об этом весьма многое. Главные предметы его занятий — психолингвистика, психология речевого воздействия, идентификация личности по речевым проявлениям, нейролингвистическое программирование. Известный как автор многих работ на эти темы и создатель методик экспертной оценки авторских текстов, на сей раз он предлагает новую научную дисциплину: психологическое литературоведение.

Человека, утверждает он, можно понять еще и через типы текстов, которые тот предпочитает читать и писать. Белянин выделяет тексты «светлые», «темные», «печальные», «веселые», «красивые» и «сложные». В основе каждого типа лежит отношение к миру, характерное для людей с определенным душевным устройством. Точнее, как это называют психологи, акцентуацией — заострением некоторых личностных черт, которое, не выходя за рамки нормы, придает личности своеобразие и становится разрушительным лишь в случае болезни.

Мрачные, «темные» тексты — независимо от их эстетических достоинств — предпочитают эпилептоиды: упорные, склонные к угрюмости педанты. Тексты «веселые» — с обилием приключений и действий, с удачливыми героями-авантюристами — нравятся людям с гипоманиакальной акцентуацией: возбудимым, артистичным, многосторонним до разбросанности. Лиричные «печальные» тексты, характерный сюжет которых — сожаление о чем-то утраченном или обреченном на гибель, созвучны, как легко догадаться, тем, кто склонен к депрессии. «Красивые» тексты о переживаниях героя (чаще героини) в необычных обстоятельствах, непременно уделяющие много внимания внешнему выражению чувств, любят истероиды: демонстративные, эмоциональные, подверженные перепадам настроения и нуждающиеся в чужом внимании. «Сложные» тексты «с усложненной семантикой и синтаксисом», особенно излагающие содержание теорий и «умозрительных концепций», привлекают замкнутых, погруженных в себя шизоидов. Кстати, к тому же типу текстов принадлежит и научная фантастика.

Но кто бы мог подумать, что «светлые» тексты — с идеями типа «все живое уникально и самоценно» и «я знаю истину и несу свое понимание жизни другим людям» (именно таковы, по Белянину, многие религиозные, а также экологические тексты) — милее всего параноикам: людям с «повышенной подозрительностью и болезненной обидчивостью, стойкими отрицательными аффектами, стремлением к доминированию, неприятием мнения другого и высокой конфликтностью»?

Правда, не понятно, как быть с теми, кто предпочитает все названные типы текстов или, по крайней мере, больше одного типа. Значит ли сие, что они — гармоничные люди, свободные от акцентуаций? Или же, что они, наоборот, — носители акцентуаций сложных и множественных? Об этом, увы, ничего не сказано.

ЛЮДИ НАУКИ

Геннадий Горелик