Золото дракона

30. Восстановление

Келвин наблюдал, как капля за каплей стекает в золотой сосуд кровь, чувствуя, что это из него уходит жизнь — так велика была сила Затанаса. Джон, сознающая все, что происходит, но не способная шевельнуться из-за стягивающей тело ремней, тихо прошептала:

— Кел, Кел, спаси меня…

— Да, почему бы тебе не спасти ее, Келвин Круглоухий? — осведомился Затанас, словно ожидая ответа.

— Он не может, Хозяин, — проквакал Квито, взбалтывая кровь в чаше. — Никогда. Не он. Он не может двинуться, Хозяин. И слабеет! Все больше и больше.

Келвин знал — злобный карлик прав. Квито мстит за то, что они тогда отобрали у него Джон. Милосердия ждать нечего. Но если он усилием воли заставит перчатки двигаться, они, может быть, освободят его.

Но мечтать об этом не имело смысла. Затанас положил лазер на полку, и при Келвине не было ничего, даже кинжала. Пока Квито и Затанас не подойдут ближе, ничего нельзя сделать. Только если он сможет дотянуться до них. Только если сможет…

Из-под пола раздался грохот, страшный треск, будто началось землетрясение. Стены пьяно шатались, облака пыли заволокли комнату. Падали книги, звенела посуда. Что-то разбилось, поползла удушливая вонь.

Квито пошатнулся, потерял равновесие и опрокинул на себя чашу с кровью Джон. Казалось, горб перетягивает его назад, к Келвину.

Перчатки мгновенно ожили и вытянули вперед бесчувственные руки Келвина, сомкнулись на толстой шее карлика.

— Хозяин! Хозяин! — кричал Квито, заводя назад короткие мощные лапы, но дотянуться до перчаток не мог.

Келвин усилием воли приказывал перчаткам сомкнуться крепче. Никогда раньше не хотел он уничтожить живое существо так сильно, как этого карлика.

Квито издал странный клокочущий звук. Глаза вылезли из орбит. Чудесная сила выдавливала из него жизнь. Но перчатки не стали его душить — просто бешено сдавили шею, позвоночник с хрустом переломился.

Затанас, с трудом дыша, выбрался из угла, куда его отшвырнуло. Глаза тоже почти выскакивали из орбит.

— М-младший б-брат, — прошептал он. — Подобное связывает подобное. З-заклинание, которые я… действует на нас обоих.

Он вновь задохнулся, закашлялся, с трудом втягивая воздух, едва встал на ноги и начал было поднимать руку.

— Кел, — прошептала Джон, — и это короткое слово вновь пробудило решимость. Он должен спасти сестру!

И словно по волшебству, силы вновь вернулись к Келвину. Теперь он мог двигаться. Юноша сосредоточился, пытаясь помочь перчаткам выполнить ужасную работу. Собрав волю в кулак, Келвин заставил их сжиматься все крепче и, наконец смертоносные железные пальцы сомкнулись, окончательно раздавив в кашу мясо и кости. Квито был мертв.

Затанас пошатнулся. И тут, без единого звука, Хозяин и слуга рассыпались в прах — две неровные кучки лежали на полу. Только одежда осталась и сразу осела. Конец.

Келвин, не обращая ни на что внимания, бросился к Джон, шатаясь от слабости, почти падая, и, схватившись за серебряную иглу, неуклюже попытался вытянуть ее — перчатки явно не годились для столь тонкой работы.

Но все-таки Келвину, наконец, удалось вырвать мерзкое орудие колдуна. Кровь брызнула фонтаном; пришлось схватить пояс карлика, чтобы наложить жгут, но ничего не получалось — алая жидкость все текла и текла.

— Отвяжи меня, — велела Джон. — Я сама все сделаю.

Он бросил перчатки на ремни — ремни тут же лопнули. Джон с трудом села, прижав пальцы к ране, остановила, наконец, кровь и взглянула на прах на полу.

— Кел, что…

— Прах и пыль. Магия поддерживала в них жизнь и теперь уничтожила их же. Пророчество оказалось верным: «Могущественные перчатки возьмут жизнь тирана». Помнишь эти слова, Джон?

Девушка подняла глаза.

— Ну что ж, ты спас меня, Кел. А королева? Где она сейчас?

Келвин взял с полки оружие отца, проверил, стоит ли пистолет на предохранителе, и сунул в кобуру.

Комната опять затряслась. Опять книги валились на пол, билась посуда, запах стал еще противнее. Пол, казалось, начал расходиться. Внизу что-то трещало и скрипело.

— Дворец! Дворец рушится! — сообразил Келвин.

Аулхок захлопал крыльями. Пожалев несчастное привязанное создание, Келвин отвязал ремни и долго смотрел вслед улетавшей на свободу птице. Потом подхватил Джон под руки и помог сесть. Сила возвратилась к нему, но сестра по-прежнему была очень слаба.

— Я так устала, Кел, — пробормотала она, — ужасно устала.

— Да, знаю.

Ведь они были связаны кровными узами, и Келвин чувствовал то же, что и сестра, и понимал, почему злой волшебник умер одновременно с карликом — смерть одного повлекла за собой другого.

Джон перекинула ноги через край стола.

— Нужно выбираться отсюда, Кел, — еле слышно сказала она. — До того, как они…

Она показала на прах.

— Они вернутся к жизни.

— Не вернутся, — заявил Келвин;

Но он видел и чувствовал силу чародейства Затанаса… и не был уверен есть ли ей предел.

Джон потерла щеку.

— Они ведь не оживут, правда? Никогда? Ты… ты их убил?

Но голос ее тоже звучал нерешительно.

— Скорее, их убили перчатки. Обопрись на меня и пойдем.

— Я так слаба, Келвин.

— Знаю.

Как хорошо он понимал!

— Но ты сможешь. Мы оба сможем.

Он надеялся. Но уверенность была бледной тенью того задора, который охватил когда-то юных охотников за золотом дракона.

Кажется, целая вечность ушла на то, чтобы пересечь комнату и спуститься по ступенькам. Во дворе покорно ждал боевой конь.

Джон, чуть оправившись, сумела сесть в седло, Келвин вскочив следом, взял у нее поводья. Как хорошо вновь оказаться на коне и поскорее уехать — здесь все действовало на нервы. Конечно, злой волшебник исчез навсегда. Но все же…

— Хозяин! Хозяин!

— Держись, младший брат! Мы вернемся в свои тела. Делай, как я.

Пыльные частицы танцевали в тихой комнате. Наконец они медленно осели. Кучки пыли начали сближаться, сбиваясь в большие холмики.

Опять взвился прах, стягиваясь в одно целое. Частицы одна за одной смыкались друг с другом. Мало-помалу, кость за костью образовался скелет, пока еще только голая форма.

Сбежавшая из клетки ящерица подняла голову, раздула капюшон и шмыгнула в угол.

Мучительно медленно скелет начал твердеть. А частицы праха все липли и липли к нему. И наконец, сформировалась фигуры — сначала бесчувственный манекен, потом безликий труп. Крохотные смерчи гуляли по полу, всасывая прах, бывший когда-то чародеем Затанасом.

— Хозяин! Хозяин!

— Старайся, Квито! Это твой единственный шанс.

Теперь затанцевали пыльные частицы на другом конце комнаты. Медленно-медленно поднялись, завертелись и приняли форму.

— Хозяин! Хозяин! Получается!

— Я так и знал. Ученик должен быть достойным учителя!

Пыльный смерч взвился, собирая пыль из дальних углов. На полу лежало два тела.

— Этого достаточно, Хозяин? Достаточно?

— Конечно. Если не хватит, возьмем из других источников. Пыль есть пыль.

— Еще долго, Хозяин? Долго?

— Долго. Действуй, Квито, действуй.

Теперь обнаженное тело Затанаса лежало рядом с разбитым золотым сосудом и багряно-красной лентой. Под ним валялась раскрытая книга. Росли ноги, волосы, ресницы. Только дыхания не было.

У Квито появились горб, короткие ногти и мощные руки, такие же, как в той жизни. Смерчи все убыстряли свой хоровод.

— Когда мы войдем, Хозяин? Когда?

— Когда тела окончательно вырастут. Пока это все равно лишь формы. Мое почти готово, твое — нет.

Теперь настала очередь внутренних органов, крови и костей уродливых чудовищных, бесформенных. И все это было пылью. Но эта пыль под влиянием агглютинации застывала, и обретала жизнь. Магия творила чудеса. Магия спасала чародея и его верного ученика и превращала прах в форму. Скоро мертвая плоть обретет жизнь.

— Удалось, Хозяин! Удалось! Это мое тело!

— Почти. Еще немного времени на затвердевание!..

Тень аулхока коснулась подоконника. Хищная птица нырнула в комнату, высматривая ящерицу на полу.

Зверек нырнул в кучу сброшенной одежды. Аулхок ринулся на него, схватил и понес к тому месту, где столько месяцев провел связанным. Усевшись на черепе, птица открыла клюв и мгновенным движением оторвала голову ящерице.

— Хозяин! Хозяин!

— Он сейчас уберется! Должен убраться.

Аулхок пожирал несчастную жертву. Вдоль стены кралась еще одна ящерица. Хищник захлопал крыльями, рассеивая пыль, разбрасывая частицы праха, вновь делая из трупов безликие манекены.

Зато ему удалось схватить добычу.

— Хозяин!

— Она улетит, Квито! Мы сможем ожить, пока прах остается невредимым.

Аулхок снова вернулся на насест и приступил к кровавой трапезе. Из открытого ключа капала багровая влага, летели куски мяса.

— Хозяин! Хозяин!

— Она насытится и заснет. Аулхоки — ночные птицы.

Хищник прикончил вторую ящерицу, повернул голову и расправил крылья.

— Хозяин, она…

Третья ящерица пробежала через полку, заставленную стеклянными пузырьками и ретортами. Искушение было слишком велико. Аулхок выпустил когти и взлетел.

Крылья взметнули пыль, клубящееся облако на миг скрыло из вида происходящее. Когти вонзились в зеленоватую шкуру.

Кровь забрызгала пол. Кончики перьев задели за стоявшую на полке посуду. С грохотом разбились мензурки, покатились и разлетелись на куски бутылка, за ней другая.

Осколки полетели прямо в неподвижные фигуры из пыли; потревоженный прах медленно взметнулся, осел беспорядочной грудой.

Но невозмутимая птица отнесла добычу на насест, начала пожирать. Зеленое пламя вырвалось из разбитой бутылки, что-то затрещало, появился дым.

— Хозяин! Хозяин!

— Не бойся! Если я выживу, сумею вернуть тебя назад, если не в образе Квито, то в виде предмета или магического зелья.

— Но, Хозяин, не хочу я быть зельем!

— Будешь, чем придется! Проклятая птица, я войду в тебя и…

Аулхок поднялся с насеста, уронив недоеденную ящерицу, уселся на самой высокой полке, сбивая коробки, шкатулки и пузырьки, которые падали и разбивались с ужасным шумом и неожиданно снова взлетев, исчез за окном.

— Хозяин! Хозяин!

— Гнусная тварь, почему он не подождал!

Пляшущие зеленые языки лизали стены и пол комнаты.

— Хозяин! Хозяин, я таю!

— О, какая недостойная смерть! Погибнуть из-за птицы!

— Хозяин, Хо…

Зеленое пламя выплеснулось из окна и охватило крышу. Еще минута… и в горящей комнате не осталось никого — живого, полуживого или имеющего хоть какую-нибудь надежду выжить.