Золотой исток

ЭПИЛОГ

Осень 1960 года на Урале была сухой и холодной. Белогривые волны лизали берег, вместе с глиной уносили желтые листья, крутили их и топили на глубокой воде. Камское море угрюмо шумело под неласковым северным ветром.

Но осеннее солнце было еще теплым и приветливым. Крутые лесистые берега красивы в своем ярком наряде.

Пассажиры не уходили с верхней палубы.

Волны бились о железный корпус парохода и скатывались, беззлобно шипя, за корму. Пароход шел в верховья Камы, по старому руслу, огибая невидимые, залитые водой, острова и веретии.

Пятнадцать лет собирался Иван Васильевич съездить на родину, показать сыну белый каменный город, выросший в глухой северной тайге, но все не мог никак выкроить время для поездки. Сын посмеивался и называл его город «легендой розового детства»… Странный сын рос у него.

В его годы Иван Васильевич детство не называл розовым. Проще все было… Он хорошо помнил, как вернулись они из тайги. На Сорочьем Ручье мыли золото и думали, что их с музыкой встретят. А вышло не так — с вицами их встретили матери, Сеньке досталось больше всех. Но зато на другой день пригласили их в клуб, на комсомольский вечер…. Хвалили там, называли «героями пятилетки»… Выступил и отец его на том вечере. Собственно, выступления не получилось… Вышел седой человек на сцену и сказал: «Дети мои! Берегите искры революции, не дайте им остыть на ветру»… Больше, кажется, отец ничего и не сказал, разволновался сильно… Отца уже нет. Нет хорошего человека, светлого, доброго старика. Погиб под Москвой в сорок втором году Дима…

Стало холоднее к вечеру. Пассажиры разошлись по каютам. Иван Васильевич остался на палубе. Сейчас покажется село с высокой старинной церковью. Он бывал в нем. Сюда спускались они на лодке и ходили с сельскими ребятами за малиной. Сенька не любил собирать ягоды… Смешной старый друг. За неделю до отпуска Иван Васильевич получил от него письмо и сборник стихов. Семен писал: «Ступишь на родную землю, поклонись на четыре стороны и отругай Кузьму — пусть он почаще пишет». На сборнике была дарственная надпись: «Ване, инженеру — от Сеньки, поэта»… Сборник в тот же вечер Иван Васильевич прочитал весь, вслух. Стихи Семена жене понравились, а сыну — нет. Не понравилось и это стихотворение…

— Папа!

Иван Васильевич вздрогнул. Стыдно — размечтался вслух, даже стихи читал. Хорошо, что людей нет на палубе. Сын подошел ближе, встал рядом, такой же высокий, но еще нескладный, угловатый.

— Мама тебя ужинать зовет, папа.

— Не хочу я, Дима.

— Так и передать?

— Так и передай. А тебе не хочется увидеть город ночью, в огнях?

— Ну, огней, допустим, будет немного…

Перед ними выросла вдруг высокая темная гора. Пароход круто повернул и медленно стал обходить ее…

Стало совсем темно, пропал сразу ветер, пароход накренился. Запахло лесом. Внизу, совсем близко, с шумом бились волны о каменистый берег… Иван Васильевич схватил сына за руку. Но ничего особенного не случилось — пароход обогнул косу, выровнялся и пошел навстречу огням.

— Папа, смотри! Что это?

— Город, Дима…

В огненных звездах город казался живым и необыкновенно ярким среди густой и холодной темноты. Множество больших и малых огней вырывали его из ночи.

Город двигался к ним, огромный, светлый и праздничный.

Иван Васильевич молчал. Именно так, сразу, и именно таким он хотел увидеть свой город. Он крепко держался за перила и глядел, глядел… Теплая ладонь сына легла на его руку.

— Я не думал, что он такой большой и красивый, твой город, папа.

— Да… красивый, — Иван Васильевич засмеялся. — А ты говорил: «Легенда розового детства»…

Огни приближались.

Рассыпанные в темноте, они были похожи на большие незатухающие искры.