Золушка à la russe: Постскриптум

Золушка à la russe: Постскриптум. Главы 10-19

10

Решайся, Золушка:

Не быть иначе сказке.

Туфельку примерь…

В кабинете не было никого, кроме директора популярного телеканала Константина Стрэна. Он встал с диванчика навстречу вошедшим, по-деловому протянул руку Ольге для рукопожатия и тут же перевел взгляд на оператора.

— С вами, Максим, я поговорю позже, а сейчас вы отработаете свой, э-э-э, косяк: вас не было на съемке знакомства. Будьте добры, поработайте сейчас с нами. Мы сядем вот здесь, а вы отснимите-ка наш разговор, — Стрэн заметил, что девушка поежилась. — Не переживайте, Ольга, э-э-э, кажется, Николаева (?), это чисто рабочий момент. Я хочу проверить качество работы нашего оператора. Вы, Вера Александровна, тоже присаживайтесь рядышком с нами: вдруг что-нибудь понадобится.

Максим, нарочито волоча ноги, пошел к одиноко стоящему в углу штативу, перенесенному из столовой, установил на нем свою камеру, но, прежде чем снимать, заметил, что Ольга смотрит в его сторону, и ободрительно подмигнул ей.

— Ну что ж, начнем-с. Ко мне вы можете обращаться просто по имени, на «вы». Итак, насколько я понял, вы попали сюда совершенно случайно.

— Совершенно случайно, — девушка кивнула, избегая смотреть на смешные жестовые сопровождения оператора, — и я была бы вам благодарна, если бы вы позволили мне уехать.

— Вот как! А вы знаете, что к нам на проект хотело попасть около пяти тысяч девушек, и из них мы выбрали только два десятка?

— Я не имею о вашем проекте ни малейшего представления. Вообще редко смотрю телевизор: некогда.

Услышав ответ, Вера изогнула правую бровь и поджала с сожалением губы, а Стрэн вздохнул так, словно был оскорблен.

— Ну, хорошо. Вкратце суть такова. Мы отобрали лучших девушек России, чтобы найти среди них ту самую Золушку, идеальную подругу, жену и мать. Может быть, в финале их будет две-три, может, не будет вообще: это, как в игре, результат непредсказуем. Сам проект мы планировали закончить в сентябре. Задания для Золушек будут самые разные, поэтому им нужны помощницы: принести что-нибудь, помочь выполнить задание. Я вам предлагаю заменить нашу помощницу, вашу тезку, которая не смогла приехать.

— А если я откажусь?

— Ваше право, только… Вы откуда приехали?

— Село Усть Лосиха, недалеко от Барнаула.

— Вот. Я вам предлагаю заработать. В неделю вы будете получать не меньше двухсот долларов, почти за одно свое присутствие. Плюс сумма в зависимости от качества работы, ну и, так скажем, от нашего внутреннего рейтинга, дополнительные проценты. Только я сразу должен вас предупредить, что вы должны подписать контракт об абсолютном согласии со всеми действиями дирекции проекта.

— То есть, если вдруг вам понадобятся девушки для эскорт-услуг, я должна буду согласиться или выплатить неустойку?

Стрэн посмотрел на Ольгу так, будто впервые ее видел. Он какое-то время разглядывал задавшую неожиданный вопрос.

— Никаких пошлостей и неприличий на нашем проекте. Для этого у нас есть особый пункт в контракте — все в рамках закона. Дело в том, что может случиться так: вы случайно попадете в кадр с тарелкой, тряпкой, и вас заметят зрители… Именно поэтому заранее не должно быть никаких недоразумений. Просто отнеситесь к моему предложению, как к предложению работодателя… Задавайте вопросы — так будет проще.

— Ваш проект, случайно, не реалити-шоу?

— Именно так.

В кабинете повисла пауза. Девушка побледнела и, кажется, затаила дыхание. Оператор высунулся из-за камеры и махнул рукой, мол, ничего страшного. Ольга натянуто улыбнулась:

— Выходит, камеры работают круглосуточно?

— Пока я могу сказать с уверенностью, что камер точно нет и не будет в уборных и ванных комнатах. Снимать, естественно, будут наших золушек, не вас.

— И я смогу уехать в любой момент?

— Только сегодня, если откажетесь. После подписания контракта ваша судьба будет зависеть от решения жюри и зрителей. По итогам каждой недели происходит отбор. Уходит одна Золушка — значит, должна уйти и одна помощница… Посмотрим по ситуации… Ну, решились?

Ольга сидела, опустив ресницы и раздумывая. Она чувствовала на себе тяжелый, неморгающий взгляд продюсера.

— Позвонить можно, посоветоваться с родными?

— Можно, разумеется. Сегодня можете звонить, куда угодно, и разговаривать, сколько угодно. Со следующей недели — звонки только по средам и субботам, — Стрэн продолжал пристально разглядывать свою визави.

— Можно ознакомиться с контрактом?

— Пожалуйста, — продюсер взял со стола папку, достал лист и протянул, — читайте внимательно. Это одна часть контракта, ее копию мы отдаем вам как памятку. Другую часть вам придется подписать, поверив нам, под наше честное слово. Могу только сказать, что пункты «слепого» контракта не противоречат основным, которые у вас в руках. Еще раз говорю, в рамках закона. Я выйду на минуту: мне нужно сделать звонок.

Когда он вышел, Ольга почувствовала себя свободней, слегка откинулась на спинку стула, читая текст, набранный мелким шрифтом.

— …Что значит «соблюдать правила дресс-кода»? — обратилась к до сих пор сохранявшей молчание Вере.

— Вам будет выдана униформа. Одежда разработана нашим модельером Ираклием Иванко, отличным мастером своего дела — так что не переживайте за качество.

— Понятно.

— Оля, послушайте меня, — Вера отбивала ногой на полу мелкую дробь.

— Да, Вера Александровна…

— Я советую вам быстрее дать ответ. В проект вложены колоссальные деньги, и, скажу честно, уже поздно брать кого-либо вместо Красильниковой, если вы отказываетесь. Проект понесет ущерб, теперь сложно будет подобрать кого-либо другого, несмотря на то, что у нас есть лонг-лист желающих. Но вам делают предложение, так сказать, больше из-за вашего эффектного появления. Да и время поджимает, я уже сказала. Во всяком случае, если вам уж совсем будет сложно, то в эту субботу вы уедете домой. Только никому не надо говорить, как вы здесь оказались. Что вы думаете о контракте?

— Жестко: шаг влево, шаг вправо — «расстрел». Я думаю, не может ли это каким-либо образом отразиться на, как бы сказать, моей репутации? Я потом смогу спокойно ходить по своему институту?

Оператор из-за камеры показал большой палец. Вера тоже одобрительно улыбнулась и перестала постукивать ногой:

— Не скрою, вы первая, кто спросил об этом. Но вы можете не беспокоиться. Все зависит от вас, как вы сами себя поведете. Знаете, в экстремальных условиях человек показывает себя таким, какой он есть, без прикрас, ну, иногда делает глупости.

— Это вы про запрет покидать территорию проекта?

— И это тоже. Да, условия жесткие, но зато отдача большая. Соглашайтесь!

— Хорошо… — Ольга отложила листы. — Значит, ответ здесь и сейчас?

— Желательно.

Провинциалка кусала губы, думая о своем, потом обратилась к оператору:

— Максим, как лицо незаинтересованное, назовите, пожалуйста, любое число от единицы до ста.

— Десять! М-мое любимое ч-число.

Ольга достала уже фигурировавшую в принятии решений тетрадь с Васиными стихами.

— Какая прелесть, ваша сумочка! Кто ее делал? — Вера наклонилась рассмотреть ручную работу.

— Я сама, когда еще училась в школе: нечем было заняться, — Ольга нашла нужный стих и словно бы удивилась прочитанному, — не может быть!.. Вера Александровна, вы тоже, скажите, пожалуйста, еще число…

— Что? — опомнилась Вера, водившая пальцев по бусинам, — сорок семь.

— Т-тридцать три! — оператор вошел в азарт.

— Хватит, больше не надо… Хм, — девушка полистала тетрадь, недоверчиво прочитала сначала один «совет», потом мельком взглянув на Макса, открыла еще один, — вы сговорились…

На лице Ольги было столько недоумения и какого-то священного страха, что Вера не выдержала, спросила:

— Что вы читаете?

— Это личное, когда-нибудь расскажу… Хорошо. Я согласна.

— Вы согласны подписать контракт? Наконец-то! Я рада, — Вера погрозила пальцем оператору, сделавшему неприлично развязный жест «йес!»

Будто почувствовав переломный момент в переговорах с новой строптивой участницей, вернулся Константин Стрэн:

— Ну, как дела?

— Оля согласилась, — Вера с готовностью выпрямилась на стуле. — Анкету будем заполнять сейчас, Константин Андреевич?

— Обязательно, хотя бы частично, мне интересно. Читайте, а я послушаю.

— Та-ак, — Вера раскрыла свой блокнот и приготовилась писать, — Оля, отвечайте на вопросы честно и не задумываясь долго.

— Постараюсь.

— Ваше полное имя?

— Ольга Александровна Николаева.

— Возраст?

— Двадцать два. Скоро будет.

— Род занятий?

— Студентка. Пятый курс Медицинского Института города Барнаула.

— И как учитесь? — поинтересовался Стрэн, — «хвосты» есть?

— Нет, учусь нормально, — этот взгляд директора, рассеянно блуждающий по ее лицу и одежде, определенно, смущал Ольгу.

— Замуж собираетесь? — продолжила опрос Вера, — претенденты есть?

— Нет. На первый и второй вопрос.

— Это хорошо…в смысле, отвлекаться не будете…Так, это не нужно…Готовить умеете?

— Немного.

— Шить, вязать… какие-нибудь навыки рукоделия?

— Всего понемногу — чему в школе учили.

— Что вам удается лучше всего? Талант какой-нибудь есть?

Ольга вспомнила свой кастинг:

— Я вас разочарую — никаких особых талантов у меня нет.

— Ваше хобби?

— Люблю читать книги… не знаю, много чего, вот так сразу не скажешь.

— Животных любите?

— Скорее, да. А что вы понимаете под словом «любить»?

— Хорошо… Дальше… — Вера сделала вид, что не услышала вопроса. — Какое качество характера в людях вы цените и что не можете терпеть?

Ольга задумалась на мгновение, после ответила достаточно твердо:

— Уважаю профессионалов своего дела. А терпеть не могу наглость и глупость.

— Вы верите в Бога?

— Да.

— Как часто молитесь?

— Чаще забываю. Извините, а еще много вопросов? — Ольга не удержалась и зевнула, успев перехватить ладонью зевок.

— У вас много близких друзей?

— Самый близкий — Вася.

— Кто? — тут встрепенулся даже Стрэн, не вмешивавшийся в опрос.

— Вася — мой друг детства, он мне как брат. Он инвалид, так получилось. Очень добрый и умный. Я ему помогаю, а он — мне, морально, поддерживает меня, — девушка покраснела под пристальным взглядом известного шоумена, — почему вы так на меня смотрите?

— Надеюсь, он не будет звонить, как «друг детства» вашей предшественницы с заявлением, что мы ломаем будущую семью?

— Что вы! Ему всего пятнадцать!

— В любом случае, обязательно ему сегодня позвоните и предупредите, — Стрэн махнул рукой в сторону телефонного аппарата на письменном столе. Продюсер поднялся: он услышал все, что ему было нужно для принятия решения. — Вера Александровна, я думаю, на сегодня хватит. Отдайте вашей подопечной анкету, пусть сама ее заполнит. Вера, покажите дом Ольге, — Стрэн привычно засунул одну рук в карман брюк и повернулся к Ольге, — надеюсь, что вам у нас понравится. Завтра будет трудный день, поэтому сегодня постарайтесь отдохнуть. Остальные девушки уже в курсе всего, это я вам лично объясняю.

Константин Стрэн легко провел ладонью по лбу и повернулся к оператору, о котором почти забыл:

— Максим, спасибо. Вы можете быть свободны. Зайдите только к Олегу Леонидовичу. А завтра уже поговорим. Вера Александровна, можно вас на минутку?

Вера сложила все бумаги в свою папку:

— Оля, вы пока поднимайтесь на второй этаж по лестнице, я вас сейчас догоню.

Девушка кивнула с облегчением (наконец-то, этот тяжелый взгляд Стрэна больше не будет ее преследовать), пошла к сумкам, но оператор опередил ее, сам взял их и даже открыл вежливо дверь.

После ухода Макса и Ольги, Стрэн почти вплотную приблизился к Вере:

— Значит, так. Я позвонил Анисимовой и выяснил все на счет этой девушки. Она не так проста, как кажется. Ее пропустили во второй тур (сама Анисимова и Дружков за нее вступились), но не успели оповестить. Только мы Николаевой пока ничего говорить не будем. Второй тур будет через две недели, так что посмотрим, как она поведет себя у нас. Потом, про университет. Школу окончила не с золотой медалью, но ЕГЭ сдала с высоким баллом и поступила на бюджет. Учится отлично, профессора хвалят… Но если она мне тут что-нибудь выкинет, — директор поднял в небо указательный палец, — я даже не знаю, что с ней сделаю. Человек явно не готовый к подобному проекту, а первый выпуск нужно сделать на ура. И еще. Маргарите Павловне не отправляйте никаких документов Николаевой: ни фото, ни резюме — нет ее у нас. Забыли, не сделали. Пусть наш спонсор пока ничего не знает про отказ Красильниковой: как бы не выдвинули претензий. А в субботу мы спокойненько отправим эту Николаеву домой, и все будет чисто.

— Хорошо, сделаю.

Константин Стрэн помолчал немного, думая о возможных грядущих недоразумениях.

— Посмотрим на этот луч света в темном царстве. Если первую неделю выдержит, и не к чему будет придраться, то как-нибудь поставьте ее в пару с Масловой: Маргарита Павловна в любом случае будет против нашего спонтанного решения. Еще. Напомните Олегу, чтобы со среды сразу прерывал звонок, если родственники будут пересказывать своим Золушкам, что им там на самом деле показывают, хотя, впрочем, это я Олегу еще раз лично скажу. Да, и заберите у Николаевой мобильник, если есть. Естественно, домой пусть своим позвонит и отдаст.

— Во сколько будим всех завтра?

— Завтра пока не насильничайте, своим дайте поспать до восьми. Но чтобы они мне дом отдраили — все блестело! Хозяева переживают, что дом приходит в запустение.

— Будет сделано, — рассмеялась Вера, — летучку сегодня еще раз соберем?

— Давайте, вдруг какие-нибудь еще вопросы появились. В одиннадцать, у меня в домике. Макса не зовите, я с ним завтра поговорю. Все. Идите к своим принцессам. Да, Вера, забыл сказать, — Стрэн обернулся, уходя, — спасибо за превосходную работу. Вы — просто молодец.

— Пожалуйста, Константин Андреевич! — Вера просияла лицом и пошла к выходу, счастливо улыбаясь.

11

Бабочки пляшут.

Вижу: настало время

Заводить друзей.

Комнаты подопечных Веры находились на втором этаже, как и ее самой; третий этаж полностью отвели для Золушек, собственно центральных фигур проекта. Вера не стала показывать Ольге лифт, нарочно повела по лестнице, попутно комментируя расположение комнат и этажей в доме.

— В каком стиле построен этот дом? — происходящее напоминало сказку для приезжей девушки, за всю свою жизнь не видевшей ничего подобного этой роскоши.

— Кажется, американское арт-деко. Мне тут хозяйка этого дома объясняла: можно встретить направления разных мотивов: китайских, индийских, арабских… — Вера походила на экскурсовода, сдержанно жестикулировавшего и указывающего на особо интересные фрагменты декора, — не правда ли, этот дом словно из сказки? Надеюсь, что вам здесь понравится.

Вера остановилась перед одной из дверей, постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла ее, шагнув в комнату. Любопытный оператор Максим тут же вытянул шею, пытаясь заглянуть внутрь поверх Ольгиного плеча.

— Я вижу, у вас тут собрание. Молодцы. Как устроились, девочки?

— Спасибо, хорошо! — тут же отозвалось несколько голосов. В комнате были почти все девушки-помощницы. Кто-то сидел на кровати, кто-то стоял у окна.

— У кого в комнате осталась незанятая кровать?

— У нас, — навстречу вошедшим поднялась уже знакомая Ольге блондиночка с кудрями, та самая, которую Ольга в автобусе приняла за знакомую с кастинга. Блондиночка сразу заметила за спиной новенькой Макса с сумками, заметно смутилась, и что-то хищно злое тенью пронеслось по красивому личику; но перевела взгляд на Ольгу, — пойдем, помогу расположиться.

— Спасибо, Ника, — Вера перехватила взгляд блондиночки, обернулась и заметила любопытного глазеющего на девушек оператора, — Максим, вы до сих пор здесь? Отдайте сумку Оле и идите к Олегу Леонидовичу, он же вас ждет…

— Л-ладно, — оператор подмигнул девушкам и исчез.

— Девочки, еще раз я вам представлю вашу коллегу по труду, — Вера обошла Ольгу, взяла ее за плечи, словно сама была теперь готова покинуть ставшую тесной от людей комнату. — Это Ольга Николаева. Она будет работать вместо Красильниковой. Вы тут знакомьтесь, а у меня еще есть дела. Ника, вы поможете Оле, да?.. Все, спокойной ночи, девочки. Завтра утром увидимся, — и Вера ушла.

— Привет еще раз, — Ольга переступила с ноги на ногу, не знала, с чего начать.

— Да ты не смущайся, — похоже, блондинка Ника была здесь заводилой, — давай знакомиться, а потом я покажу тебе нашу комнату.

— Проходи, садись, — полулежавшая на кровати девушка сменила позу, освободив место новоприбывшей.

— Слушай, а мы только что говорили, что тебя не видели на кастинге, — сказала другая, рыженькая и удивительно милая, похожая на Мадонну Рембрандта.

— Я сама удивляюсь, как здесь оказалась, честное слово. Я, пожалуй, пойду, пока устроюсь… — Ольга так и не села на предложенное место.

Ника опять поднялась со своего места, поправила короткие штанишки на бедрах:

— Ладно, девчонки, видите: она устала. Пойдем, покажу комнату, а поговорим потом.

Ольга почувствовала некоторую иронию присутствующих, видимо, после ее отказа посидеть-поговорить. Дело было плохо: первый день в новом коллективе — и уже недомолвки. Поэтому она смущенно улыбнулась всем:

— А может быть, кто-нибудь составит мне компанию: ужасно хочется горячего чаю. У меня одуванчиковый мед есть…

Девушки заулыбались. Напряжение было снято.

— Заодно и познакомились бы… А еще я не знаю, как заполнять анкету…

— Ничего себе, она даже анкету не заполняла! — шокированные и заинтригованные помощницы Золушек все до одной засобирались «на чай с одуванчиковым медом».

… Олеся, обладательница рыжей копны волос и симпатичных веснушек, чай не пила, только попробовала сладкий мед и теперь водила ложкой задумчиво по губам, не отводя глаз от Ольги. Олеся озвучила вопрос, который интересовал многих:

— Слушай, а кто у тебя тут есть?

Все девять девушек, как близкие подруги, сидели за столом и недоверчиво смотрели на новенькую, которая под пристальными взглядами пыталась прожевать пару бутербродов. Ольга ничего не сказала про танцевальный кастинг, умолчала, решив, что особой надобности в этом нет. А вся остальная часть истории объясняла ее присутствие вполне логично: ехала себе провинциалка в Москву снять квартиру, чтобы подзаработать, а тут голодный обморок как счастливая случайность возле счастливого автобуса — вот и все. Хотела уехать домой, но Вера вместе со Стрэном уговорили остаться вместо Красильниковой.

— Обалдеть! — прошептала то ли завистливо, то ли с восхищением Катя, — ты хоть знаешь, как тебе повезло?

— Пока не знаю, — Ольга подняла глаза, чувствуя, что хватит и этих, уже озвученных фактов, и засмеялась, видя обескураженные лица, — но чувствую, что с компанией мне повезло. А что, так сложно было сюда попасть?

Всеобщий гул был красноречивым ответом. Заговорили наперебой.

— Мы вообще-то приходили на кастинг, чтобы… стать золушками. Но во втором туре сказали, что уже набрали десятку и предложили просто поработать здесь, — из хаоса голосов Ольга сложила для себя такую словесную мозаику.

— И что это вам даст? — она, наконец, утолила голод, слегка приглушенный трапезой в беседке с оператором, и теперь просто наслаждалась чаем, грея руки о горячий бокал.

Определенно, все девушки ей нравились: все были разные по миловидности, но в чем-то одинаковые — в чем, Ольга никак не могла себе объяснить. Как бы то ни было, находиться в окружении красивых вещей и красивых людей было приятно, — это расслабляло.

Девушки стали рассуждать о блестящей возможности присутствия на проекте: вдруг кто-нибудь из приглашенных знаменитостей заметит, или случайно по телевизору покажут, или даже хотя бы просто посмотреть на всю эту кухню шоу-бизнеса изнутри…

— Вы такие смешные, — Ольга покачала головой, — первое время там, в большой столовой, ну, когда была Карина Собак, я все думала, что вы ничем не хуже этих золушек. Вы такие же элегантные, симпатичные…

— Ты тоже ничего, — поблагодарила ответным комплиментом Ника, до сих пор с улыбкой слушавшая болтовню товарок, — я думаю, что Стрэн не просто так тебе предложение сделал…

— …ерунда, — перебила Ольга, — но послушайте. Я, наверное, многого здесь еще не понимаю. Вот, объясните мне, например, смысл вопросов в анкете. Я тут мельком просмотрела ее… К чему этот дурацкий вопрос: «Вы девственница?» Если я здесь для того, чтобы просто работать, то какое отношение это имеет к мытью посуды? Или — ниже. «Если «нет», насколько регулярно вы ведете половую жизнь?» «Половая жизнь» — это значит частое мытье полов? — Ольга вполне серьезно пыталась перебить хохот девушек. — Надеюсь, я не тупая. За три года в мединституте я такого насмотрелась и начиталась, что меня на десять подобных анкет хватит. Надо было еще спросить про молочницу, хламидиоз, гонококк, которые, между прочим, могут встретиться у девушки, даже не имевшей ни одного настоящего полового контакта.

— Так ты девушка или нет? — хохотушка Лера-Валерия, отсмеявшись, вытерла слезы и будто бы серьезно уставилась выжидательно на Ольгу.

— Ну, если вы ничего со мной такого не сделали, пока я была в отключке…

На громкий смех в столовую заглянула Вера, распрощавшаяся со всеми еще час назад, но ничего говорить не стала, только улыбнулась и опять ушла. Ольга сама была готова рассмеяться, однако смущение сдерживало ее.

— Да ты не волнуйся! — Ника протянула руку к чайнику, чтобы налить себе еще чай, — эта анкета, вообще-то, была составлена для золушек. Мы ее заполняли еще в первом туре. Для тебя ее никто не будет переделывать, так что просто честно пиши ответы.

— Хорошо, отвечу, как смогу. И пусть тот, кто составлял эту анкету, будет шокирован моей честностью без границ.

12

Задернуть штору

Нет желания и сил.

Полнолуние…

Все устроилось как нельзя лучше: общий язык был найден со всеми будущими коллегами по ведру и тряпке, комната оказалась вполне комфортной, впрочем, как и сам чудесный Дом, приютивший проект. Ника, очевидно, взявшая на себя функцию опекуна Ольги, нашла для той ослепительной белизны халат и даже помогла позвонить в родную Усть Лосиху.

А после ванны Ольга была уже почти счастлива лежать в кровати и в полудреме слушать забавные сплетни девушек. Потом были мысли-воспоминания о событиях минувшего дня, его совпадениях и нелепостях; за этими думами поплыли размышления о Стрэне, Вере, девушках-помощницах и даже о любопытном простоватом, но уж очень забавном, операторе Максиме. Дальше мысли переключились на чудесный дом, его рисунки на стенах, бассейн с голубой водой в цокольном этаже, зеркальную комнату, в которой как-нибудь надо будет попробовать позаниматься, без свидетелей… И Ольга окончательно перебила себе сон. Она долго ворочалась, завистливо слушая сопение уснувших соседок по комнате и ругая себя за неумение расслабиться: «Ведь завтра же буду как вареная!»

Сон по-прежнему не шел. Тогда, еще раз мысленно обругав себя, Ольга прибегнула к последнему проверенному средству: ничто так не усыпляет, как любимые мечты на ночь.

Самой действенной мечтой в последнее время была история под придуманным названием «Свалившийся на голову миллиард долларов США». Появляющаяся ниоткуда и ничья эта спасительная сумма денег творила чудеса. Каждый раз, когда Ольга сначала покупала себе заветный, только ее, большой дом, потом «приобретала» роскошную мебель, «развешивала» занавески, «стелила» ковры, приглашала к себе в гости Васю, его маму, тетю Люду, и они втроем у горящего камина располагались для беседы ни о чем, — тут-то, в самый интересный момент, всегда приходил долгожданный сон.

Иногда, когда надоедало «строить» себе и близким дом, Ольга возводила ещё рядом медицинский центр для детишек. Сама она то стояла в операционной и руководила процессом с помощью новейшего компьютерного оборудования, то в огромном зале с множеством зеркал учила детей с ограниченными возможностями танцевать, то она с каким-нибудь маленьким пациентом плавала в бассейне с понимающими дельфинами, и больные малышки вдруг выздоравливали. Затем пациенты своими ногами покидали этот центр, и благодарные родители бросались к ней, директору, с цветами, тортами и благодарностями; а она искренно отказывалась и говорила, что в этом не только ее заслуга. И рядом стоял Василий Петрович, повзрослевший Вася, без инвалидной коляски, и обнимал уезжающих детей.

Была еще одна сказка, впрочем, Ольга считала ее немного постыдно наивной и глупой, имеющей право на существование только потому, что ее хозяйка просто в детстве любила читать волшебные сказки. Разве может студентка медицинского института, видевшая, так сказать, всю изнанку человеческой сути и наслушавшаяся пошлых анекдотов однокурсников, верить не в элементарное влияние гормонов или могущественное либидо, но в существование платонической любви и сладких мук ее неразделенности? Бред, конечно.

Так почти все Ольгины однокурсницы и подруги имели парней, вели модную регулярную половую жизнь, а при случае еще и пытались склонить «упертую» подругу «покинуть монастырь» и «перестать ждать своего принца». Близкая подруга часто шутила по этому поводу и пророчила Ольге непутевого возлюбленного: «Любовь зла — вот как полюбишь козла, что будешь делать?» Но Ольга решила твердо: никаких «козлов»! Как только замечала, что сама засматривается на симпатичного, но ненадежного в некоторых вопросах молодого человека, истязала себя рассуждениями о его несовершенствах или своих недостатках до тех пор, пока не отпадало всякое желание думать о Нем и мечтать о встречах. Чаще, впрочем, было так, что харизматичный и внешне совершенный Принц вдруг оказывался уже занятым. В этом случае было проще: хватало недели терзаний и самоубеждения не строить на чужом несчастье своего счастья. Чистая совесть всегда выигрывала.

Подруги попытались было укротить строптивую Катрину, сталкивая ее на вечеринках с одинокими знакомыми — и Ольга перестала посещать подобные сборища. То назначали свидания вслепую, до которых она либо не доходила, потеряв боевой дух на полдороге, либо исчезала после первых двадцати минут общения под ставшим коронным предлогом: «Мне позвонили с работы — нужно срочно ехать», — и никому никогда не перезванивала, наоборот, заносила случайных знакомых в «черный» список телефона. В результате, подруги устали заниматься сводничеством и даже нашли выгоду в упертости Ольги: любительницы побаловаться гаданием на картах всегда просили свою нецелованную подругу посидеть на колоде, причем было замечено, что пятьдесят две картинки в таких случаях правду говорили го-ораздо чаще.

Итак, устав окончательно от невозможности заснуть, Ольга взялась за спасительные мечты. Дом был «куплен» со всеми сопутствующими приложениями; потом как-то неловко «построился» медицинский центр… Все рассыпалось, и мечты особенно рыхло выглядели в эту ночь, в этом шикарном особняке, имевшем все из Ольгиной мечты. Она даже зло вздохнула от своего бессилия. Да что же это такое! Завтра первый день на Проекте, а она…

Ольга в отчаянии стала читать «Отче наш», «Богородице» и даже «Живый в помощи». Как-то незаметно полегчало, веки стали тяжелеть, но мозг по-прежнему оставался бодрым. Пришлось прибегнуть к последнему шансу, третьему варианту «колыбельной».

Вот Она в этом доме моет полы; откуда ни возьмись, вредная мачеха заставляет бедную падчерицу готовить дом к приему гостей, и несчастная Оленька, выдраив весь дом и накрыв праздничный стол, идет в сад поплакать у прудика рядом с беседкой… На этом месте фантазерка хмыкнула, пытаясь удержаться от смеха, но заставила себя дальше переделывать избитый сюжет, подсказанный проектом, и даже нашла в этом необъяснимое удовольствие.

…И вдруг рядом оказывается Вера, забирает у нее тряпку, нет, сумку, и говорит: «Хватит плакать, гости скоро будут! Одень свое самое лучшее платье и иди к гостям. Там тебя ждет сюрприз».

— А где же я возьму платье? — удивляется Ольга, — у меня, кроме танцевальных костюмов, ничего с собой нет.

— Глупенькая. Надень свое платье для танго и сними этот ужасный парик…

С этими словами Вера протягивает к голове Ольги руку и снимает парик из косичек, под которым — длинные белокурые вьющиеся, как у Ники, волосы. Вместе с париком исчезает цветастый халат, ботасы на ногах, а вместо старья появляется любимое малиновое платье с соблазнительным разрезом, а на ногах — волшебные танцевальные серебристые босоножки, купленные благодаря двум месяцам напряженной работы. Ольга идет к дому, заходит в него и почему-то сразу попадает в парадную столовую, где уже танцуют пары. У входа, на диванчике вместе с Кариной Собак, сидит Константин Стрэн. Он встает, подходит к Ольге, легко притягивает ее к себе и обнимает:

— Меня-то ты п-поцелуешь?

Ольга чувствует касания губ, легкие, почти неощутимые, словно ветер нежно гуляет по губам, щекам и векам.

— Я ждала тебя всю жизнь! — шепчет она, почти отвечая на поцелуи и ослабевая.

— Т-так поцелуй же сама!

И она целует его, и вдруг все прекращают танцевать, окружают их и начинают считать, как на свадьбе:

— Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь! Восемь! Восемь!..

13

Случайная лань

Заблудилась в тумане.

Охотник продрог.

— Девочки, подъем! Уже восемь! — в комнате возникла Вера и с улыбкой смотрела на сонных девушек.

— Сколько? — сонно переспросила Ника.

— Восемь, девушки! Вставайте, дорогие мои. У нас всего час, пока не проснулся остальной народ.

Ольга находилась во власти запоздавшего сна, чувствуя истому после «поцелуев» со Стрэном… Секунда — и пришла в себя, содрогнувшись и резко закрыв лицо одеялом:

— О господи!

Вера, стоявшая в полуметре, едва не подпрыгнула от неожиданности, а соседки по кроватям моментально проснулись:

— Что случилось?

— Все нормально, — Ольга не знала, что делать, смеяться или краснеть от стыда, ибо сон еще ясно стоял перед глазами. — Полночи не могла уснуть, а под утро такая дрянь приснилась, что стыдно.

— Кстати, девчонки, поздравляю всех, кому приснились сны, — потянулась Валерия, — говорят же: «На новом месте приснись жених невесте».

— Не надо, — застонала Ольга, — я теперь на Стрэна смотреть не смогу…

Разразившийся хохот поднял на ноги соседок по этажу. Из другой комнаты, наспех одевшись, примчались Олеся и Ксюша. Заглянули в комнату нерешительно:

— Э, да у вас тут веселее…

— Ну вас, хулиганки!.. Я жду вас в столовой! — Вера не могла больше слушать шуточки Леры и вышла из комнаты, стыдливо посмеиваясь.

Подшучивание над Ольгой продолжилось и за завтраком. Девушки всеми намеками и вариантами ответов пытались выяснить, что же на самом деле приснилось Николаевой, и какую роль в «пророческом» сновидении сыграл продюсер. Ольга краснела, закрывала лицо руками, умоляла прекратить пытки, бросала в обидчиц скомканными салфетками, но поток домыслов не становился меньше.

— Ладно, — вздохнула Лера, устав смеяться, — в конце концов, если ничего не было, то и не было. Но если было… то через девять месяцев мы все узнаем.

— Чувствую, грустно у нас не будет, — сказала, вновь появляясь в столовой, Вера. Ее сопровождали два оператора: Виктор, который снимал участниц в парадной столовой, и Макс. Слов Веры за возобновившимся хохотом никто не услышал, и она жестом пригласила операторов присоединиться к завтраку.

Появление новых лиц, впрочем, заставило девушек немного поутихнуть. Вконец смущенная Ольга поднялась со своего места, решив поухаживать за операторами, пошла налить кофе.

— Я думала, вы уже позавтракали, — воспользовавшись относительным затишьем заговорила Вера, — поторопитесь, пожалуйста. Сейчас пойдем за униформой, а это дежурство по столовой, — Вера прикрепила к шкафчику лист с графиком, — вы дежурите по двое. Дежурные готовят завтрак, обед и ужин для всех, следят целый день за чистотой в столовой. На этой неделе к полудню будет приезжать ведущая кулинарной программы, думаю, что вы все ее хорошо знаете, она поможет вам приготовить обед. После завтрака вы подходите к своим Золушкам и получаете задания, если они есть. Если нет, то поступаете в мое распоряжение: уборка по дому, чистка бассейна, работа в саду. Территорию мы так же распределим. В общем, даю вам пять минут, и жду вас в примерочной. Это рядом с моей комнатой. Наташа и Маша, жду вас первыми, потому что вы сегодня дежурные.

— А во сколько завтрак для Золушек?

— Сегодня в девять тридцать, завтра — на час раньше. Вы будете садиться за стол после них.

— У-у, это нам вставать в семь придется! — сказал кто-то, кажется, Катя.

— Забудь мамку и вытри сопли, доченька: теперь ты на реалити-шоу… — погримасничала Лера.

— Тьфу на вас! — Вера несколько раздраженно махнула рукой, показывая, что ей не до смеха, и вышла из столовой.

14

Ущелье звуков.

Сорока и та молчит.

Опасно эхо.

Пожалуй, больше всех униформе обрадовалась Ольга: набив перед отъездом свои сумки танцевальными костюмами и мелкими реквизитами, она не взяла с собой много одежды, рассчитывая на быстрое возвращение домой, и уже с досадой подумывала о том, что весь проект придется ходить попеременно в джинсах да летнем сарафане. Радость была вдвойне, поскольку на человека полагалось два комплекта униформы, а так же удобная обувь. Одежда была сшита со вкусом и в строгом классическом стиле.

— Класс! — Ника оценила униформу, — хорошо, что сшили двух цветов. Я бы умерла от тоски, если бы ходила в одном розовом.

— Мы учли разные вкусы, — кивнула Вера. — Да, и сразу предупреждаю вас, девочки. У нас договоренность с дизайнером, что вы носите его одежду постоянно, за исключением, естественно, тех случаев, когда будете покидать пределы дома; и в том виде, в каком она создана. Будете стирать, обязательно снимайте этот ремешок на воротнике. Он сделан из какой-то там кожи и ужасно дорогой. Испортите его — вычту из зарплаты. Не будете носить — то же самое.

— Ой, а когда будет зарплата? — Леру прорвало.

— Завтра, если плохо будете работать, — Вера в который раз покачала головой.

Девушки разошлись по своим комнатам для переодевания.

— Никак не могу понять смысл этой отделки, — Светлана Малькова разглядывала «ужасно дорогой» плотный ремешок на воротнике и две бежевые пластиковые ребристые пуговки, вшитые в светло-коричневую кожу.

— Наверное, и вправду дорогой, если он один на два комплекта, — пожала плечами Арина Петрова, — униформа неплохая. Я, честно говоря, думала, что одежда будет, как у горничных в отелях. А так ничего, даже сексапильно. Ну-ка, посмотрите, мне идет?

Арина покрутилась, и девушки одобрили внешний вид сотоварки. Ника уже переоделась и убрала ненужную одежду в шкаф. Теперь она критично рассматривала подруг по комнате, заверив всех в своей абсолютной компетенции: три года работы стилистом и визажистом давали ей право делать замечания.

На завтрак стали спускаться золушки, так что помощницы решили переждать в комнате. И однако ж через пять минут в комнату заглянула Наташа:

— Девочки, пожалуйста, спуститесь все в столовую. Ситуация «хэлп»! Там такое!

День начинался многообещающе. В столовой за столом сидели все золушки, многие из них были явно смущены. Одна Татьяна Маслова выжидательно сидела, скрестив руки на груди:

— Э, я долго буду ждать?

Рядом стояла Маша, щеки девушки пылали от возмущения. Стол, как и положено, был накрыт к завтраку: рядом с бокалами кофе, на плоских тарелочках, лежали аппетитного вида бутербродики.

— Что случилось? — с этого момента, подумали многие, смелая Ника объявила себя антиподом Масловой. Помощницы столпились позади Ники.

— Я объясню, — Маслова так и не расцепила руки, — короче так. Лично я и все остальные не хотят растолстеть после ваших завтраков.

— А что такое? Мы ели, и все нормально, — Ника внимательно обвела взглядом опустивших глаза золушек.

— Вот именно, вы ели, — подчеркнула Маслова, — вы, между прочим, еще и зарплату будете получать. А мы здесь с другой целью. Так что не хами, дорогуша. С завтрашнего дня лично я хочу есть то, что хочу. А вы, девочки? — Маслова поискала взглядом согласия, однако, найдя совсем не то, что ждала, перевела ясный взор на Нику, — короче, мы сегодня напишем список и будьте добры, пажа-алста, готовить все это, как положено.

— И чего же хочет ваша светлость? — пока одна Ника смела противостоять самоуверенности Татьяны Масловой.

— Не хами, дорогуша, еще раз говорю, — сладко протянула хозяйка положения, — если я не ошибаюсь, на этой неделе ты — моя служанка… то есть…хм… помощница? Вот и будь добра каждое утро мне свежий сок и мюсли. И запомни — я ненавижу томатный сок.

— Хорошо, еще что-нибудь, на обед, на ужин? — мужественная Ника решила выдержать поединок спокойно, — может, в постельку что-нибудь перед сном, сухарик с молоком теплым?

Кто-то фыркнул, Маслова не пожелала отследить направление звука, она нарочито потянулась и передразнила свою помощницу:

— Я подумаю на счет молока в постельку, потом скажу. Все, можете идти. На сегодня прощаю. Кстати, я там постельку не заправила. И вообще, дорогуша, в моей комнате пыльновато как-то. Ты бы прибралась сегодня.

— А ты не облезешь, Золушка, блин? — тут даже смешливая Лера-Валерия взорвалась, — не боишься, что вон та камера запишет твои запросы, и тебя в эту же субботу выпрут, а?

Ника потихоньку взяла Леру за локоть, но та рвалась в бой. Маслова улыбнулась так, словно только и ждала «на завтрак» словесной перепалки:

— Еще кто тут что скажет? Что б знали, меня никто отсюда не «выпрет»: я условий контракта не нарушаю. Так что, дорогуши, со мной дружить надо, а не ругаться. Есть человек, который за меня вступится, если что. А ты вылетишь без зарплаты, — Маслова опять придвинула к себе тарелку с тостами. — Нам еще микрофоны не раздали, так что нифига ваши камеры не запишут. Вот я тут сижу себе спокойно, а вы бунтуете, руками машете. Влетит вам, а не мне.

— Ну и гадина! — еле слышно прошептала Арина рядом с Лерой, — плюнь на нее.

— Чо стоите, все свободны, — начальственно продолжила Маслова, — идите, убирайтесь в наших комнатах, отрабатывайте свою зарплату.

В столовой остались дежурные Наташа с Машей. Остальные помощницы вышли.

— Ладно, девочки, не берите в голову, — хладнокровно сказала Ника новым подругам, — в конце концов, она права: нам платят деньги. Так что не поддавайтесь на провокации.

— Но терпеть хамство… Это мазохизм… Золушка, называется… — послышались в ответ голоса.

— Ника права, — Валерия приобняла Нику за талию, — давайте не обращать внимания на все это. Посмотрите, в каком классном доме мы находимся. Ну, а наши хозявки когда-нибудь свалят куда-нибудь, и мы оттянемся по полной…

— Ага, на их кроватях попрыгаем… — не удержалась Ольга. — Я согласна терпеть, если все будет в рамках допустимого.

— Девочки, и черт с ней, — продолжала Лера, — давайте подождем субботы. Вот вылетит эта мадам — и все будет нормально. Не может же быть, чтобы такую стерву оставили на проекте.

— А вообще, где здесь камеры? — Светлана Малькова вертела головой, — лишний раз ничего не сможешь сказать на такое хамство.

— Вера сказала, что они везде, блин, — присевшая на кресло Арина терла внезапно занывшие виски, — кроме ванных и туалетов…

— Да ладно, зато их включают с семи утра и до часу ночи… А потом можно что хочешь делать… И мы сможем намазать зубной пастой наших золушек, — Лера еле сдержалась, чтобы договорить фразу серьезно, и первая расхохоталась заразительно.

— Отлично, все в сборе, — откуда ни возьмись появилась Вера, — девочки, сейчас начнутся съемки, так что вы пока отдохните. Наши Золушки будут делать уборку по дому…

— Я бы хотела на это посмотреть, — шепнула Светлана Ольге на ухо.

— …а потом они уедут в спа-салон. Ну и вам останется довести дело до конца, — Вера пальцем указала вверх, на второй и третий этажи.

— Так значит этот бардак ждал золушек! — не сдержалась Ольга.

— Молодец! — коротко прокомментировала реплику Вера и удалилась, приложив ладонь к правой щеке.

Через несколько минут появилась Карина Собак, она принесла в руках стопку пустых пластмассовых ведер, расставила их в одну линию в фойе. Тут же приготовили аппаратуру операторы Виктор и Макс, последний успел подмигнуть уходящей Нике.

15

Целую маски:

Время притворяться.

В разгаре карнавал!

В садовой беседке помощницы решили переждать показательную уборку. В доме остались только дежурные по столовой — Наталья и Мария, которые, помыв посуду, присоединились к сотоваркам:

— Люди, это цирк, вы бы видели… — девушки переглядывались друг с другом, не сдерживая презрительных улыбок.

— Я бы хотела посмотреть, как наша Танюша-дорогуша моет пол, — едко заметила Лера-Валерия.

— Да нет, девчонки нормальные, — Маша взобралась на перила, — почти все. Но у них маникюр-педикюр… Моют, а сами причитают. Оператор снимает, и они, типа, трут пол… Потом Виктор с камерой пошел наверх, а Макс ушел к нам, воды попить. Так большинство наших хозявок тряпки побросали и давай ногти свои рассматривать.

— Ну и зачем такая показуха? — неодобрительно буркнула Олеся.

— У меня тоже маникюр, — Ника сокрушенно рассматривала рисунок на ногтях, — я столько денег отдала…

И все автоматически посмотрели на свои руки.

— Вон у Ольги нет маникюра, пусть она моет весь дом, — Лера успела заметить все.

— Это у меня профессиональное: попробуй сделать массаж с наращенными когтями.

Рассуждения о будущих вынужденных жертвах прервало появление Макса. Он только коротко бросил:

— В-вас Вера ждет.

— Все, «отмыли» дом наши золушки! — ухмыльнулась Арина.

— Ну да, теперь наша очередь, — поддержала Катя.

Светлана пристально смотрела в спину оператора, идущего к дому

— Слушайте, девочки, у меня такое ощущение, что я его где-то уже видела. Кого мне напоминает наш Макс, никак не могу вспомнить.

— Я думала, мне одной показалось, — Арина наморщила лоб, — я дома, как раз перед отъездом, один журнальчик читала. Этот, как его… блин, забыла фамилию… Короче, сын банкира… Как же его фамилия?…Кажется, точно похож на нашего Макса. Только в журнале, я еще обратила внимание, наш Макс с прической, как у Эминема, и смешной хвостик.

— Я тоже вспомнила, — неожиданно для всех, так, что несколько девушек обернулось, вдруг заговорила молчаливая Ксюша Мокина.

— Да нет, девочки, — Ника достаточно уверенно покачала головой, — вы, наверное, имеете в виду Артура Карамзина. Нет, это не он, можете мне поверить: я с Артуром и его братом в одной школе училась. Это не он.

— А я тоже так думаю, что не он, — спрыгнула с перил Маша, — это о нем или о его брате писали, что он голубой и трансвестит? Этот, кажется, нормальный, симпатичный… Мне брюнеты тоже как-то больше по душе… Пойдемте, что ли? Аботать, аботать и еще раз аботать…

— Меня бесит, когда мужики хвосты отращивают, — зевнула Арина, — был бы этот журнал здесь, мы бы над нашим Максом посмеялись.

Ольга неодобрительно покачала головой:

— Меня все утро истязали, а теперь за другого человека взялись бы, да? Вам свежей крови на завтрак не хватило?

— Не переживай, мы и без журнала, очень аккуратно, — Лера выбросила надоевшую жвачку в кусты.

… Бардак, как выразилась Ольга, теперь разбавил еще и хаос из брошенных тряпок и ведер с грязной водой; одиноко в фойе стоял пылесос. Но оператор Виктор невозмутимо сворачивал свою аппаратуру.

— Ну что, понеслась? — Ника подняла пылесос с пола. — Кто со мной на третий этаж?

— Давай я, — Ольга пошла к ведру, — начнем оттуда.

Остальные тоже быстро определились с фронтом работы, а когда работа уже кипела, в фойе спустились Золушки, старательно обходя инструменты для влажной уборки. Кто-то из уходящих бросил:

— Пока, девчонки, бог в помощь!

— Ага, и зарплаты большой, — добавила Маслова, — скоблите лучше!

— Я ж говорю, что среди них есть нормальные, — сказала Маша, когда дом покинула последняя золушка: — Это все дорогуша виновата, всех заводит, стерва.

Из столовой появился Макс, опять что-то жуя на ходу. Он деловито взял камеру с треногой и исчез в лифте. Слышно было, как кабинка зажужжала и тут же затихла. Выйдя на втором этаже, Макс установил камеру и навел объектив на помощниц.

— Максим, вы зачем нас снимаете? — на втором этаже мыли лестницу Ксения и Катя.

— Н-на всякий случай, на всякий случай… — пропел Макс.

— А почему вы с Виктором не уехали?

— А у н-нас уговор: он снимает, я — м-монтирую…Нет, от-тсюда неудобно снимать, — оператор опять спустился в фойе.

Очевидно, там он нашел лучший вид, потому что перемещался исключительно по какому-то установленному для себя отрезку. Вниз на лифте спустилась Ольга с мешком, наполненным мусором, и вышла на улицу, выбросить. Макс проследил камерой передвижение Ольги, а когда она вернулась, то стоял почти у двери.

— Максим, что ты тут снимаешь? — Ольга, проходя мимо, не удержалась и взглянула на изображение через плечо оператора. — Зачем тебе это надо?

Макс загадочно поиграл бровями:

— Т-тут столько интересного!

— Что может быть интересного в уборке? — отойдя несколько шагов, Ольга с подозрением остановилась. — А можно посмотреть?

Оператор отстранился от камеры и жестом пригласил подойти, уступил Ольге место у объектива, а сам встал позади:

— You are welcome!

— Ну и как тут поворачивать?

— Давай, Ольга, учись, — засмеялась Лера, протиравшая ступени, — дополнительная квалификация не помешает!

— Ой, я тебя вижу, помаши мне ручкой! — Ольга оторвалась от объектива и глазом сравнила расстояние. — Здорово! А можно еще приблизить?

— Л-легко! — Макс придвинулся еще ближе, почти обнимая девушку, положил свою руку на ее и теперь направлял движения камеры. — В-вот сюда нажимаешь — увелич-чивает, сюда — уменьшает… т-теперь поворачивай налево…вниз…

В какие-то секунды Ольга вдруг подумала не о том, что она видела, а о том, что она чувствовала: оператор вполголоса говорил ей, то почти касаясь губами уха, то обдавая дыханием шею; левая рука Макса достаточно крепко обхватывала талию, иногда нажимом давая понять, что нужно сместить объектив, а легкий приятный аромат одеколона, словно запах колдовского зелья, совершенно затуманил мысли. Опомнилась только тогда, когда изображение сидящей на корточках Кати увеличилось так, что стало видно бедра под юбкой:

— Ой!

Макс тихо засмеялся и перевел объектив ниже, на Леру. На этот раз камера крупным планом показала нижнее белье девушки, о чем Лера, энергично моющая ступени, даже не подозревала.

— Ах ты, негодяй! — Ольга вырвалась из объятий и хлопнула ладонью оператора по плечу. — Девочки, бейте его! Он к вам камерой под юбки заглядывает!

Все расхохотались.

— Я п-потом в интернет выложу, — Макс, смеясь, быстро выключил камеру и стал собираться, видя, что девушки собираются «напасть» на него.

— Макс, только приди на обед, подлец! — выкрикнула ему в след Лера.

— Обязательно п-приду! А во сколько? — Макс услышал реплику и опять заглянул в фойе.

Ольга пошла к лифту, качая неодобрительно головой и пытаясь на ходу остудить руками вспыхнувшее лицо:

— А вы говорите «голубой»…Облапал вполне натурально…

Убирать стало веселее, и Дом, кажется, начинал привыкать к этим внезапным взрывам смеха.

16

Рассвет забрезжил.

Жужжание резвых пчел.

Начало жизни.

В двенадцать часов, как и обещала Вера, приехала Елена Чикина, ведущая кулинарной программы. Она по-дружески, словно со старой знакомой, поздоровалась с менеджером и попросила собрать всех девушек на инструктаж. Еще не пришедшие в себя после уборки, те уныло поплелись в столовую. Гостья оказалась очень милым человеком в общении, она заразила всех своим вкусными комментариями, и девушки заулыбались. Тут же возник с камерой новый оператор (Катя по секрету шепнула подругам, что его зовут Дима) и Макс, которого выгнали бы, если бы не Вера. Она уже посмеялась над рассказом об озабоченности молодого оператора, но предупредила, что съемки с Еленой Чикиной войдут в программу «Заткнись и ешь!». Девушки только покосились на Макса, кое-кто поправил на груди униформу.

Мастер кулинарных изысков привезла с собой охапку приправ и теперь разложила их на столе, словно для выставки, комментируя свойства и предлагая пожевать лист то одной травы, то другой. Затем убрала зелень — настало время для конкретной работы, приготовления обеда. Поскольку для этой части съемки нужны были только дежурные, то остались Маша и Наташа, а остальные удалились.

Ника вдруг своевременно вспомнила про неубранный цокольный этаж, в котором находился бассейн и зеркальная комната для тренировок.

— Эх, жаль! — Ксюша вместе с остальными сидели на краю бассейна и болтали в воде ногами, — я ведь хотела с собой взять купальник, а мама говорит: «Ты на курорт, что ли, собралась?» Ну, я и отложила.

— А я взяла, — однако радости в голосе Светланы не было, — только еще вопрос, разрешат нам здесь купаться или нет.

— Давайте спросим у Веры, вдруг разрешат? — Олеся поднялась. — Я пошла в зеркальную комнату: здесь у меня сил не хватит пол мыть, соблазнюсь и прыгну в одежде!

— Я с тобой, — Ольга пошла за Олесей.

— Вы не забудьте, что нельзя ремешок на воротнике мочить, — вдруг вспомнила Ника, — ладно, давайте убираться. Скоро дорогуша приедет, начнет опять что-нибудь придумывать.

— Слушайте, если Вера разрешит, давайте сегодня придем ночью, когда камеры выключат, и поплаваем. Отметим, так сказать, знакомство, — с воодушевлением обратилась ко всем Лера-Валерия.

— А купальники?

— Черт с ними, покупаемся голышом!

— Ты с ума сошла! — Ника вскрикнула так, что все вздрогнули.

— А что? — рассмеялась Лера, — подумаешь, посмотрим друг на друга.

— Я не буду, — покачала головой Ольга, — вдруг наш озабоченный Макс узнает.

— Ну, хоть один разумный человек, блин, — Ника, похоже, сама испугалась своей бурной эмоции и теперь от смущения ни на кого не смотрела, взяла швабру и начала мыть пол.

— Нет, сначала у Веры спросим, а потом уже решим, что и как, — Светлана мудро расставила все точки над «и».

В зеркальной комнате Ольга выдохнула с завистью:

— Мне бы домой такую комнату! — плавно взмахнула рукой.

— Танцами занимаешься? — Олеся неловко попробовала повторить движение.

— Занималась. Смотри, тут сколько пыли! Ремонт, что ли, делали? — Ольга перевела разговор и энергично взялась за тряпку, теперь стараясь больше не смотреть на зеркала, чтобы избежать искушения.

День продолжал бурлить в прежнем, полном сюрпризов ритме. Золушки вернулись из салона красоты, благоухая парфюмом и в благостном настроении. Маслова без умолку возбужденно болтала, остальные тоже были расслаблены; к содержимому тарелок претензий не было, так что Верина бригада, не говоря уже о дежурных, вздохнула с облегчением. Но желанной послеобеденной сиесты не получилось: тут же приехал профессиональный фотограф со своими тремя расторопными ассистентками, которые принесли огромные коробки с реквизитом и полотно-фон.

— А я его знаю, — сообщила шепотом своим подглядывающим подругам Ника, — Рудольф Генрихович немного «того», но очень талантливый дядька. Знакомая модель мне рассказывала: замучает всех, пока проведет фотосессию — зато снимки с руками потом оторвут…

Откуда-то неожиданно, когда про нее совершенно забывали, словно постоянно напоминая о своем существовании, появилась Вера. Она вяло поинтересовалась о том, как прошел обед, и предложила воспользоваться присутствием фотографа — сделать памятный снимок.

— Представляю, какой у меня на фотографии будет замученный вид, — вздохнула Маша: — Я столько дел дома в неделю не переделывала.

Вера дала своим подопечным время отдохнуть и привести себя в порядок, пока дотошный Рудольфович «истязал» придирками золушек.

Карина Собак, после полуторачасовой фотосессии золушек, увела тех в зеркальный зал для знакомства с тренером по фитнесу, а потом долго занимала зевающих слушательниц разговорами и планами на неделю. За это время фотограф, словно поставив себе цель замучить всех особей женского пола в Доме, развернул бурную деятельность, хотя об этом никто из дирекции не настаивал. Когда пришла Вера с помощницами, фотограф так воодушевился симпатичными подручными менеджера проекта, что по просьбе Веры сделав пару стандартных групповых снимков, стал требовать индивидуальных кадров. Вера махнула рукой на чудаковатого фотографа и ушла, привычно в этот день прикрывая ладонью щеку, однако строго наказала слушаться Генриховича «от и до», на всякий случай.

И фотограф носился, как голодная пчела по полю, полному только что распустившихся цветов, выдвигая все новые требования касательно прически, макияжа, одежды. Надо было отдать должное его ассистентам-стилистам: те беспрекословно исполняли любой каприз «маэстро», прося простых смертных, оказавшихся на пути у Мастера, набраться терпения. Так Рудольф Генрихович заставлял Ольгу и ее смешливых сотоварок беспрестанно переодевать привезенные в коробках платья, иногда собственноручно стирал с лиц один make-up, рисовал пальцем в воздухе линии, объясняя своим неразговорчивым и послушным помощницам другой.

— Хорошо, что наших дорогуш Собак увела, — первой опомнилась Лера-Велерия, получившая свою порцию позитива от неугомонного фотографа и теперь наблюдавшая за чужими пытками.

И действительно, те, кто успел подсмотреть фотосессию золушек, пришел к выводу, что Генрихович не разбирал, кто перед ним — будущая перспективная невеста или ее помощница, трущая полы. Он задумчиво схватился за свою козлиную бородку, увидев Ольгины косички, потом, извиняясь, крутил их так и эдак, пока в итоге не сделал два хвоста, повторив прическу, с которой девушка была на танцевальном кастинге. Оставшись довольным результатом, вдобавок приказал Ольге надеть совсем короткое сочно-бардовое платье — и воплотил в жизнь наивный и сексапильный образ японской мультяшной принцессы-феи, идола современных маленьких девочек.

— Ноги криво поставь… Вы ей звездочки пририсуйте и крылья за спиной, как у стрекозы… — хохотали некоторые с подачи Леры, наблюдавшие за перевоплощением, и Рудольф Генрихович выгнал их, не потерпев комментариев в адрес своего художественного видения.

17

Если бы не ты,

О боль, я не узнал бы

Запаха костров.

У Веры заболел зуб. Это было весьма некстати в самый первый день проекта, в день, когда должно было случиться по плану несколько важных событий. Днем, пока главному менеджеру приходилось управлять всеобщим хаосом уборки и принимать гостей, мозг заглушал пульсирующую боль, было легче. Теперь же, ночью, тишина уснувшего Дома убивала Веру. Имея индивидуальную непереносимость некоторых лекарств, Вера мучилась от очередного зубного «выстрела», вскакивая с кровати к аптечке — и возвращалась назад, едва не плача: страх перед последствиями аллергии был сильнее зубной боли. Измученная бессонницей Вера запоздало вспомнила о народном средстве, спустилась в столовую, сделала себе теплый содовый раствор и только тогда почувствовала облегчение, а возможно, просто свое взяла усталость. Боясь сглазить болевое затишье, Вера выключила свет и теперь дремала за столом, положив голову на сложенные руки, почти уснув, но всё же приподнимая голову при каждом пригрезившемся шорохе.

А последний звук был настолько явным, что проснулся даже зуб. Вера повертела шеей, разминая затекшие мышцы; потерла тяжелые веки — нет, не показалось: по дому действительно кто-то ходил крадучись, потом легко хлопнула дверь, которая вела в цокольный этаж. «Шестой час!» — Вера прищурившись взглянула на наручные часы, поднялась недовольно и, тяжело ступая, пошла в цокольный этаж, по дороге хватаясь за мебель и дверные косяки.

Внизу почти неслышно играла музыка. В бассейне было безлюдно, но дверь в бильярдную, переоборудованную в зал для фитнес-тренировок, оказалась плотно закрытой. Оттуда-то и просачивалась мелодия. Вера несколько раз дернула за ручку, морщась от усилий и слабости во всем теле, а когда заглянула, опешила. Перед зеркалом танцевала подопечная Веры, Ольга Николаева. Главный менеджер решила подождать: не было сил кричать. Так и стояла главный менеджер, прислонившись к дверному косяку и приложив теплую ладонь к ноющей щеке, пока девушка не заметила отражение случайной зрительницы. Ольга резко остановилась, выключила музыку и с виноватым видом пошла к Вере.

— Извините, Вера Александровна, я просто не хотела никого беспокоить. Мне сказали, что камеры до семи утра выключены…

— Да ничего, — Вера оценивала ситуацию, насколько ей это могло позволить болезненное состояние, — все нормально, занимайтесь до семи, хоть каждый день. Только про свои обязанности не забывайте.

— Я помню. Мы с Никой сегодня дежурные по столовой, и меню на день уже готово.

— Вот и хорошо, — Вера взялась за дверную ручку, — я пойду: что-то я еще не проснулась. Не забудьте здесь потом все выключить…

— Спасибо, Вера Александровна!

— Просто Вера.

— Да… пожалуйста, не говорите никому про меня, ну, что я танцую…мне бы не хотелось.

— Хорошо, — менеджер попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой, — никому не скажу. Все, я пошла…

Ольга с облегчением вздохнула и только сейчас обратила внимание на серые круги под глазами шефини:

— У вас что-то случилось?

— Наверное, пломба откололась. Кстати, я утром уеду к стоматологу, иначе умру. Так что вы до обеда как-нибудь без меня. Передашь нашим? Я пойду, нет сил стоять.

— Вы бы приняли обезболивающее.

— У меня аллергия на анальгин, а димедрола, как назло, нет. Так, пополоскала с содой — вот и все.

— Попробуйте валерьянку, спиртовый настой, немного разбавить теплой водой и подержите на зубе. Только врачу обязательно покажитесь.

— Попробую, — Вера слабо кивнула и закрыла за собой дверь.

18

Шахерезада,

Ублажай не сказками -

Шербетом сладким.

Позанимавшись еще несколько минут (появление Веры выбило из рабочего настроя), Ольга переоделась и отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Благодаря продуманным с вечера действиям, приготовить завтрак на двадцать пять человек было не сложно, хотя и пришлось поторапливаться: с сегодняшнего дня первыми завтракали золушки, к тому же вчера вечером, после всех событий, Маслова принесла список персональных меню на утро. Желающих особого внимания, к счастью поваров, было всего три человека.

— Не все такие дорогуши, как наша Танюша, — прокомментировала имена Лера-Валерия, — ты посмотри, два дня знакомы, а уже спелись…Прям, как мы.

Ольга не была избалована: потеряв в тринадцать лет мать, она научилась делать все. Свою лепту в воспитание внесла и мать Васи, крестная, тетя Люда, которая была ближайшей подругой Инне Ивановне. Готовила тетя Люда так, что на запах заходили проходящие мимо односельчане и спрашивали рецепт. «Интересно, крестной сейчас не икается? — улыбалась про себя Ольга, убирая пироги с мясом и рыбой в духовку, — вот бы ее сюда, в этот кухонный рай!»

Пока пеклись пироги, она успела приготовить кашу для Масловой и ее соратников по капризу.

— Блин, я проспала! — в кухню влетела Ника, на ходу протирая глаза и поправляя волосы. — Они уже идут!

— Не переживай, я уже все сделала, только на стол не все поставила, — Ольга разрезала пирог, — там, в кастрюле, каша твоей дорогуши.

— Спасибо, спасибо! Ты меня спасла! Обалдеть, ты это все сделала сама?

— Ничего страшного, это рецепты такие, несложные… Никусь, я пойду в душ, ладно? Не хотелось вас будить. Ты тут сама уж проследи. Я вернусь быстро, если душ не занят.

— Конечно, иди. А ты знаешь, что у нас Карина Собак сегодня ночевала? И она тоже придет на завтрак… О! Уже идут! — Ника торопливо расставляла на столе последние приборы.

Ольга пропустила в дверях золушек и ведущую, та сегодня была одета просто, в футболке и джинсах — похоже, ничего эпатажного на сегодня не предвиделось.

Увидев накрытый стол, Собак поинтересовалась, почему только у троих каша, и, получив ответ от Ники, усмехнулась. Во время завтрака шло обсуждение первого самостоятельного задания: нужно поразить своим талантом гостей в «зачетную» пятницу. Большинство собиралось петь, оригинальная Маслова — читать басню, кое-кто был в затруднении, не обнаружив у себя нужных талантов.

— Сегодня вы должны определиться с номером, — ведущая говорила, пристально разглядывая начинку пирога, — друг друга, разумеется, можете не вводить в курс дела, пусть будет секрет. Но меня предупредить надо, чтобы мы к пятнице успели приготовить всё, что вам нужно для вашей самопрезентации. К слову, вы можете воспользоваться правом совета со своими помощницами. Думаю, что они будут так же объективны, как и наши гости. Ну, и совет могут дать, какой-нибудь. Запомните, ваша самопрезентация будет решающей при выносе решения нашими жюри…Вкусный пирог… Татьяна, вы не боитесь переесть?

— Пирог пахнет хорошо, а каша — не очень. Поэтому я сегодня лучше не буду есть кашу, — самоуверенно, как всегда, заявила Маслова, пропуская мимо ушей смешки вокруг.

— У вас через час фитнес, так что за калории не переживайте: растолстеть мы вам не дадим. К тому же сегодня еще диетолог придет, он поможет вашим помощницам составить правильное меню.

— Ладно, — Маслова поняла намек и обернулась к Нике, — ты это, забыла, как тебя зовут… Нина?

— Ника.

— Ну да, Ника. Короче, не надо нам, троим, готовить отдельно. А то еще переработаетесь.

Собак улыбнулась себе в чашку, словно так и надо извиняться. Выражение на лице Ники было непроницаемо. Только когда на завтрак пришли ее подруги, Миюсова пожаловалась:

— Второй день — и опять это хамство от нашей дорогуши.

— Плюнь, — посоветовала Светлана, — мысленно поставь стену вокруг себя, и пусть эта мегера брызжет себе ядом.

— Самое интересное, что мы каждую неделю, если не уйдем, будем меняться хозяйками. Я потом посмотрю, как ты эту стену будешь строить.

… Перед обедом на кухню, где вместе с Ольгой и Никой колдовала Елена Чикина, ведущая кулинарной телепередачи, заглянула Ирэн Артисян, «хозяйка» Ольги. Увидев, что не до нее, она удалилась, жестом показав, что хочет поговорить тет-а-тет.

— Что это было? — Ольга, расставляя на столе миски с овощами, шепотом спросила у Ники.

— Наверное, посоветоваться хочет по поводу пятничной самопрезентации, — еле слышно ответила Ника, боясь рассердить главного кулинарного эксперта.

Оператор Макс был тут же, готовился к съемке для кулинарного канала — особо не поговоришь. К слову, Нике и Максу стоило немалых усилий убедить Ольгу принять участие в программе. «Ты ненормальная? — удивлялась Ника, — тебя же по телевизору покажут!» — «Вот этого-то я и хочу избежать. Я здесь не затем, чтобы звездить! И вообще, это золушек должны снимать…» — ворчание Ольги подало новый повод для полемики среди помощниц. Утром на гвалт в столовой заглянула Вера и одной фразой о том, что договор, дескать, уже подписан, и поэтому Ольга не имеет права отказываться, прекратила все препирательства. «А вдруг нашу Лельку объявили в розыск, и она поэтому не хочет участвовать в съемках?» — в заключение сказала Лера, громко, чтобы зануда дня услышала эту фразу.

Так или иначе, перед съемкой Ольга, хотя и помнила о трех камерах, закрепленных под потолком, попросила Макса меньше наводить на нее объектив, снимать больше Елену Чикину и Нику. Но ведущая, заметившая остатки утреннего пирога, как назло, в процессе задавала Николаевой, готовой спрятаться под столом, вопросы, на которые невозможно было дать короткое «да» или «нет», так что пришлось-таки махнуть рукой на сложившиеся обстоятельства. В результате словесной провокации со стороны гостьи Ольга рассказала немного о себе, о своем кулинарном опыте, подробнее — о мастерстве крестной; случайно на память пришла парочка смешных случаев — и от волнения она, уже не контролируя себя, поделилась ими, чувствуя пламя на щеках и стесняясь притронуться к ним ладонями, чтобы охладить.

Ника ядовито фыркнула после окончания съемки: «Ну-ну, это называется «не снимайте меня, пожалуйста, крупным планом». Театр одного актера. Больше выпендривалась…» «Ничего, Максим вырежет лишнее, да?» — Ольга, переживая свою проклятую минуту славы, с надеждой посмотрела на улыбчивого оператора, сворачивающего аппаратуру. «Д-даже не обещаю. Зд-десь я н-не имею ник-какого отношения к м-монтажу», — прозвучал ответ.

Как бы то ни было, перед своим отъездом Елена Чикина попрощалась с расстроенной Ольгой особо — пригласила «как-нибудь после этого проекта» пожаловать к ней еще раз на передачу. «Лучше уж вы к нам…», — Ольга даже не улыбнулась, продолжая клясть себя за словесную невоздержанность.

После обеда Ирэн терпеливо ждала Ольгу в беседке, золушка объяснила помощнице, что не хочет петь, потому что уже шестеро соперниц собрались делать то же самое, а других идей, кроме чтения стихов и басен, в голову не приходит.

— Почему обязательно нужно так себя презентовать? — Ольга не чувствовала неприязни к своей хозяйке, как это было между Масловой и Никой, тем более, что Ирэн вела себя очень скромно и уважительно по отношению к другим присутствующим в доме, включая обслуживающий персонал. — Почему нельзя, например, приготовить что-нибудь вкусненькое, показать себя, так сказать, хорошей будущей женой? Ведь, как я понимаю, это ваша конечная цель на этом проекте, — выйти замуж. Какой прок от жены, поющей красивым голосом на кухне во время приготовления ежедневного омлета?

— Я бы с удовольствием: люблю готовить. Но Собак предупредила, что такой конкурс еще будет, это пока на вас тренируются. Поэтому в пятницу я должна показать нечто зрелищное.

— Жалко, — согласилась Ольга, — а кто будет в гостях, мужчина или женщина?

— Кажется, Антон Ракамский и Павел Асхатов, если ничего не поменяли.

— Ну танцевать-то умеешь? Вы же на Кавказе все танцуете.

— И что я им станцую, народный танец? Даже если Карина найдет костюм и музыку, это все равно будет не то: все решат, что я продвигаю свою национальную культуру.

— А что в этом плохого?

— Это не тот проект, понимаешь?

— Нет.

— Карина вчера нам долго объясняла, что первая наша презентация должна зацепить мужчину независимо от его возраста и национальности. Номер должен быть зре-лищ-ным. То есть я должна уметь делать то, за что меня мой муж ни на кого не променяет.

— Понятно, — Ольга не удержалась от иронии: после съемки ужасно хотелось быть злой, — заводит твой муж себе любовницу, вернее, клеится к нему какая-нибудь дамочка вся из себя. А тут ты — раз! — и устраиваешь ему романтический вечер с концертной программой своих талантов. Он смотрит на тебя и думает: «Какой я был дурак, что запал на ту ля-ля-ля. Моя жена лучше всех!» Потом звонит своей несостоявшейся любовнице и говорит: «А знаешь, как моя жена классно басни рассказывает? Так что не звони мне, дорогая, больше». Примерно так?

— Смеешься, да? — Ирэн прижала подушечки указательных пальцев к уголкам глаз, — тебе легко говорить, а для меня это первое задание, если вылечу самой первой — позор будет на весь Ереван. Я домой тогда не вернусь, знаешь, что мне братья сказали? Я обязательно должна из-за них сделать все возможное. Лично мне победа не нужна, главное — не опозориться. А что делать, всю ночь думала — и не придумала. Пришла к тебе, свежей голове, надеялась, что ты посоветуешь что-нибудь дельное…

Ольга долго раздумывала, прежде чем решиться. Заговорила только тогда, когда Ирэн всхлипнула и отвернулась.

— Не переживай, — Ольга решительно спрыгнула с перил, — ну-ка, встань рядом… Если очаровывать мужчину, то только восточным танцем. Сейчас они в моде. И без всякой национальной ориентированности. Надеюсь, смелости хватит у тебя?

— Я?! Я боюсь! — Артисян взмахнула своими красивыми длинными пальцами.

— Тогда пой!

— «Пой»… Я же сказала, что это ерунда. Просто я же не знаю танец живота.

— Я тебе и не предлагаю этого, просто научу простым, но эффектным движениям. Без всякого живота. Мы его прикроем. Все будет нормально. Есть, правда, ещё вариант, могу научить накладывать асептическую повязку, тоже зрелищно, особенно в области тазо-бедренной кости. Ничего другого больше предложить не могу.

Ирэн смеясь бросилась серьезной Ольге на шею:

— Не надо повязки, спасибо! Боже, как мне повезло с помощницей!

— А мне с хозяйкой, — вежливо ответила Ольга на комплимент, отстраняясь, — только, Ирэн, это мое условие, никто не должен знать, что именно я тебе дала костюм и научила. Понимаешь? Я пока никому не хочу об этом говорить.

— Я — рот на замок, — черные глаза Ирэн заблестели, — когда начнем?

— Когда все лягут спать, ладно? Или можно утром, часиков в пять-шесть, до завтрака.

Ольгина золушка была «совой», поэтому решено было репетировать в строгой секретности, ночью.

19

Забыл о славе,

Плененный ароматом

Простой фиалки.

Времени, и правда, оставалось совсем мало: среда и четверг, хотя карт-бланш от Карины Собак на свободный выбор режима дня в эти дни был весьма кстати. Нервозностью страдали все золушки, а от них заразились помощницы. Первым хотелось выступить на ура: никто не желал покинуть проект в конце первой недели; вторые, помощницы, оставшись довольными событиями первой недели (фотосессией и съемкой для «Заткнись и ешь!») мечтали о более длительном пребывании в Доме. Одна Маслова сохраняла невозмутимость, высмеивая репетиции у караоке, гнусаво подпевала, проходя мимо, и сама, то ли желая заморочить всем голову, то ли из соображения секретности, собиралась то петь, то плясать, то рассказывать басню, и, к счастью для Ники, не подключала свою дублершу к подготовке, презрительно фыркая:

— Обойдусь без чужих бездарных советов!

Пока Маслова демонстративно избегала Нику, Ирэн Артисян, наоборот, как никто из золушек, почти не расставалась со своей помощницей и всё не могла понять причину нежелания той репетировать днем и, тем более, — при свидетелях. Секретность придавала особую пикантность подготовке, но Артисян была не любительницей острых ощущений, и поэтому только из-за жгучего желания одержать-таки над собой победу Ирэн терпела Ольгино упрямство и свой личный недосып. Поначалу умная золушка заподозрила в помощнице низкую самооценку, каковой обладала сама (знала, но не боролась) и собралась было в качестве благодарности поднять комплиментами уверенность Николаевой, но, слава богу, передумала, вдруг сообразив: это вовсе и не блажь, а некое хладнокровное отречение от славы, похожее на монашеский обет.

«Улыбаться, смотреть в глаза и слушать музыку», — стало молитвой Ирэн на два дня. Эти несколько слов Ольга повторяла постоянно во время репетиций, и великовозрастная ученица с восхищением наблюдала чужое мастерство и никак не могла поверить в то, что для выступления, чтобы никто не заметил промахов, понадобится всего лишь — улыбаться искренне, смотреть в глаза гостям-судьям и попадать движениями в такт музыке.

Оператор Дима, нечего и говорить, пожалел о том, что ему пришлось поставить Веру в известность о намечающемся на всю страну стриптизе — очень уж хотелось посмотреть на переодевание девушек. И все же бессменный звукооператор был полностью вознагражден за свое терпение полученной дозой эстетического наслаждения от второй ночной репетиции Артисян и Николаевой. Ничто так не украшает женщину, как яркий восточный костюм — Дима в одиночку не вытерпел пытки созерцания полуобнаженной, покачивающей соблазнительно бедрами Ирэн и разбудил остальных операторов, Виктора и Макса, приобщил мгновенно заинтересовавшихся молодых людей к ночному искусству Дома.

Но Ольга, продолжавшая верить, что ночью камеры не работают, и скромница Ирэн, к своему счастью, не услышали закадровых комментариев в свой адрес и продолжали работать над пластикой: Ирэн — в Ольгином танцевальном костюме, Ольга — в короткой маечке и облегающих стройные бедра трико, позволявших не менее четко разглядеть гибкость их хозяйки.

В четверг, последний день перед пятничной утренней презентацией, решающую репетицию, когда качество танца находилось уже на приемлемом уровне, Ольга назначила встречу на послеобеденное время, напомнив Ирэн, что днем золушка должна будет поработать сама, без активных подсказок, и черноглазой участнице Проекта пришлось подчиниться.

— Давай сейчас один прогон с подсказками, а потом все, сама, как будто на самопрезентации, — Ольга уселась на стул напротив Ирэн, — ставь самостоятельно музыку, будто меня здесь нет.

— Ох, как я волнуюсь! — Ирэн покрутилась у зеркала, подвигала бедрами, заставив звенеть монетки и бисер на расшитом поясе, — может, со мной рядом, а?

— Нетушки! — Ольга показала пальцем на камеру, — я здесь так, за компанию.

Ирэн включила музыку и стала танцевать, помощница только негромко подсказывала: «Поворот… рука… бедро… поворот…». Композиция отзвучала, и в тишине стали слышны стуки в дверь.

— Д-девчонки! Откройте! Я ж-же знаю, что вы т-там! — голос Макса был весьма некстати.

Ирэн пожала плечами, и Ольга пошла к двери. Макс держал в руках камеру:

— Всех от-тснял, вы одни ост-тались.

— Кругом камер без твоей хватает, — Ольга опять вопросительно посмотрела на свою «хозяйку», ожидая ее решения.

— Это н-нужно д-для субботнего отчета. Вы репетируйте, а я п-поснимаю.

— Та-а-ак, это без меня! — Ольга обошла оператора и встала за его спиной.

— Да ладно, — Ирэн сделала вопросительный жест, — посветилась бы рядом…

— Мне вашей «Заткнись и ешь!» вот так хватило… Начинай.

— М-мировой славы не хочешь, — пошутил Макс, — я всех п-парами снял, никто не отк-казался.

— «Мировая слава» — скажешь тоже. Критика на все село… Хватит разговоров, Ирэн, танцуй! Представь, что Максим — это Ракамский или Асхатов. Помни о контакте глаз.

Ирэн начала танцевать. Ольга, сложив руки, стояла позади оператора, и, если Макс смещался, делала синхронно шаг, перемещаясь, дабы по-прежнему остаться вне поля зрения объектива.

Когда танец закончился, в ответ на вопросительный взгляд своей раскрасневшейся хозяйки Ольга только покачала головой, вздохнула и обратилась к молодому человеку:

— Максим, ты можешь прокрутить для Ирэн ее танец?

— А что, я со стороны ужасно выглядела?

— С танцем все нормально, только у тебя был такой напряженный вид, как будто ты танцуешь под страхом смертной казни. И все хочу спросить: зачем ты кусаешь губы и возводишь глаза к потолку? Вчера же, то есть сегодня, на… — Ольга быстро взглянула на Макса, — предыдущей репетиции все было нормально. Ты Максима, что ли, испугалась? Что же ты завтра будешь делать, когда будет толпа?

— …Ка-ашмар! Это я? — Ирэн смотрела запись.

— Давай еще раз и помни об улыбке. Максим, ты еще снимешь?

— Б-без п-проблем, если надо.

С половины танца Ирэн остановилась и выключила музыку:

— Нет, я не могу больше! — села расстроенная на пол, — я устала.

— Так работай вполсилы: сегодня отоспишься, и все будет нормально, — Ольга подошла к ней и присела на корточки рядом, — Максик, выключи камеру, пожалуйста.

— Да я не в этом смысле, — Ирэн вытирала выступивший на носу пот, — когда я начинаю думать про эту улыбку и контакт глаз, забываю движения…

— Да не думай ты о них, ты просто представь себе, что все тебе должны крупную сумму, если уж не в состоянии изобразить влюбленность.

— К-класс! А эт-то как это? — Макс крайне заинтересованно приготовился к разговору о женских хитростях.

Ольга покачала обреченно головой и долго молча оценивала Макса, с иронией ожидающего ответа, и вытянувшую на полу ноги Ирэн.

— О Аллах! Вставай, иди к Максу, я покажу еще раз, так, на пару секунд.

— Эт-то надо зап-печатлеть, — оператор тут же вскинул камеру на плечо.

— Только попробуй! — пригрозила ему Ольга — или не мешаешь, или уходишь отсюда.

— Л-ладно, я ост-таюсь, — Макс вскинул руки вверх, и, как грозное оружие, осторожно положил камеру в угол, — т-только я бы хотел увидеть т-тебя в костюме.

— О, она классно танцует! — Ирэн показала большой палец.

— Издеваетесь, да? — Ольга с укором покачала головой и кивнула на камеру, — а потом на youtube?.. Ну, уж нет.

— А я к-камеры закрою, — Макс скорчил рожицу, не рассмеяться на которую было невозможно, — идет? И т-танец в костюме?

— Без камер? — недоверчиво повторила Ольга.

— Б-без! Н-ну что, зак-клеиваю?

— Вот вы как дети! — Ирэн добродушно рассмеялась, — так мне раздеваться?

— С-супер, еще и на стриптиз п-попал! — молодой человек залез на стул и в одно мгновение завесил одну из камер забытым кем-то полотенцем, объектив другой — стянутой с себя футболкой.

— А теперь выйди, мы переоденемся, а то еще будешь за ширму заглядывать, — Ирэн подтолкнула оператора к выходу.

— Иду, иду…Т-только не обманите, иначе я в-всех сюда п-приведу…

— Шантажист, — проворчала Ольга, спохватываясь и отводя взгляд от татурованного мелкого дракона на голой спине Макса.

— Эх, наших бы сюда, чтоб обзавидовались, — Ирэн через ширму передала Ольге верх от костюма.

— Еще одна взялась…

— А вообще мне этот Макс нравится. Прикольный такой. Вчера утром к нам с камерой пришел, мы толком еще не проснулись. Я только из душа вышла, естественно, в халате, а Зоя и Шурка — в нижнем белье. Воплей было!.. Еле выгнали. Потом слышим: такой же визг в соседней комнате.

— Да, Макс обманул мое первое впечатление, оказался самым настоящим шутом, — Ольга распустила косички из хвоста, — он тут единственный парень нашего возраста, вот и сходит с ума.

— Зря ты так о нем, — не согласилась Ирэн. Она уже переоделась в свою одежду, вышла из-за ширмы и теперь поправляла у зеркала прическу, — позавчера наша Танюша чуть не покатилась с лестницы, Макс ее подхватил и на руках снес вниз. Было красиво.

— Ну да, и поэтому она отказалась от своей каши на завтрак. Знаешь, что мы с тобой забыли? Про обувь. Ты в чем будешь танцевать?

— Босиком. Если я еще и туфли одену, то…

— Босиком, так босиком… А я не могу без шпилек. На каблуках идет немного другое перераспределение энергии движений. Кстати, как-нибудь попробуй.

— Д-девчонки, н-ну вы скоро? — Макс постучал в дверь, — я т-тут уже не могу, щ-щас умру от любопытства…

Девушки прыснули со смеху:

— Заходи! — Ольга поправила свои вещи, переброшенные поверх ширмы, — ты садись на стул, как будто ты — Ракамский, а я — Ирэн.

— Класс! — Макс окинул взглядом Ольгу с ног до головы, — а я-то, б-балбес, хотел тебе п-помочь сбежать… и п-пропустил бы такое шоу.

— Помолчи! Лучше бы я сбежала: теперь буду терпеть твои шуточки.

— А?..

— Помолчи немного, я не успела обуться.

Ольга достала из своей сумки пару серебристых изящных босоножек на шпильках.

— Ух, ты! — Ирэн не выдержала и подошла ближе, — ты на них не убьешься?

— Это моя волшебная обувь. Я привыкла к ней.

— Жалко, что никто не видит. Оль, ну можно позвать остальных?

— Не сегодня, — она была непоколебима, как скала, — мы много болтаем, а времени все меньше и меньше.

— Н-ну и к-как можно «изобразить в-влюбленность»? — Макс закинул ногу на ногу и скрестил руки.

— Не зли меня, — Ольга, стоя спиной к «зрителям», минуту прислушивалась к некоей оперной арии со своего диска, будто входя в образ и не оборачиваясь на смешки и возню за своей спиной, лишь пальцем, не поворачиваясь корпусом, погрозила в направлении «зрителей». Наконец кивнула своим мыслям, быстро нашла нужную мелодию и повернулась к «Асхатовым». Макс и Ирэн толкались на единственном стуле, пытаясь спихнуть друг друга. Взгляд и выражение лица обернувшейся Ольги заставили Макса уступить, он тут же позволил вытеснить себя, раскрыл рот в изумлении и весь танец стоял, как зачарованный.

Едва музыка зазвучала, танцовщица едва подмигнула Ирэн: «Учись, студент!» — а потом смотрела только на Макса, зацепила его, будто в наказание за глупые шутки, призывной улыбкой и взглядом, то дразня одним движением брови, то приближаясь к нему на близкое расстояние и удаляясь. На лице молодого человека, пораженного лицедейством, было столько смешанных эмоций, что сложно было выделить преобладающую. Он даже немного порозовел от волнения, когда поддался на провокацию и сделал шаг вперед, повинуясь движению пальцев танцовщицы.

— Ну как? — оттанцевав, Ольга остановилась, продолжая по привычке улыбаться, но уже отведя глаза от «соблазненного».

— Здорово, — вздохнула Ирэн, — те же самые движения, но совсем другое восприятие. Я все равно так не станцую. Макс, как тебе?

Он подошел к Ольге и поцеловал ей руку:

— М-мы в в-восхищении!

Повисла неловкая пауза: Макс смотрел на изменившуюся в лице танцовщицу, а Ирэн — во все глаза на эту застывшую «скульптурную» композицию, красноречивости которой позавидовал бы Церители.

— Я же сказала, что он шут! — девушка с возмущением вырвала руку, — как можно к нему относиться серьезно?

— А что он такого сказал? — опешила Ирэн.

— Ничего, «королева в восхищении…» — по лицу Ольги было видно, что она явно рассержена, хотя теперь и избегала того самого «контакта глаз» со стоявшим перед ней вполне серьезным Максом, — уходи!

Оператор удивленно разглядывая лицо визави, потом, очевидно, некая мысль, которая все объясняла, пришла ему в голову, и он от души рассмеялся.

— Я с-случайно, извини. Н-никакой иронии, ч-чес-с слово.

— Уходи! — Ольга пошла к ширме.

— Ухожу, ухожу, — Макс подпрыгнул, стягивая футболку с камеры, — не К-коровьев я. М-мне лично б-больше Бегемот нравится.

— Да что происходит? — возмутилась Ирэн.

— Б-булгакова читать надо, — Макс обернулся к Артисян и поднял с пола свою камеру.

— Все настроение испортил, балбес, — Ольга зло расшнуровывала босоножки, — случайно он…

— А я ничего не поняла. Причем тут Булгаков? — Ирэн растеряно стояла, опершись спиной о зеркало. — Ну подумаешь, пошутил…Или у вас какие-то особые отношения?

— Какие «отношения», прости господи? — простонала за ширмой Ольга, — я его еще это «камеру влево, а теперь вправо» помню… ах да, тебя же тогда не было…

— Ты знаешь, если бы ты меня не предупреждала про взгляд, ну, который «контакт глазами», я бы подумала, что между вами что-то есть. Он так на тебя смотрел!

— Все мужчины так смотрят. Иногда и женщины. Вот и ты завтра не смущайся.

— Неужели тебя это не возбуждает? Я имею в виду эти взгляды?

— Так я же понимаю, что это всего лишь игра: работа есть работа, — Ольга застегнула молнию на сумке с костюмами. — Завтра я поглажу костюм и принесу тебе в комнату.

— Спасибо. Мы больше не будем сегодня репетировать?

— Давай в последний раз, что-то настроения нет. Эх, этот дурак всю песню испортил.

Ирэн неодобрительно покачала головой:

— И что ты разозлилась, никак не пойму: то «балбес», то «дурак»?

— У тебя по русской литературе что было?

— Пять, я с золотой медалью школу окончила, — заподозрила подвох в неожиданном вопросе золушка, — а при чем тут это?

Ольга, кусая губы, непроизвольно растягивающиеся в улыбке, пошла к музыкальному центру включить музыку:

— Да так, к слову что-то… Но ты права: Макс, и правда, не тот, за кого себя выдает.