Зов одинокой звезды

Глава 5

— Вот, держи! — Стоун без предупреждения бросил Тэре поводья подведенной лошади, так что та едва успела их подхватить. — Это Хезел, самая кроткая, я бы даже сказал, кротчайшая кобылка во всем стаде.

Губы его начали растягиваться в улыбке, и, чтобы скрыть это, он сделал вид, что смахивает с рукава какую-то пушинку.

— Общество Хезел пойдет тебе на пользу. Может, ты даже переймешь от нее нрав получше того, чем тот, которым тебя наградил Бог.

— Чтоб тебя черти взяли вместе с твоими чертовыми ниточками! — взвилась Тэра, напрочь забывая о своем намерении вести мирное сосуществование.

— Ай-ай-ай! — Прескотт сокрушенно покачал головой и вздохнул. — Как же ты собираешься учить меня манерам, если и двух .слов связать не можешь, не чертыхнувшись?

— Даже ангел чертыхался бы в присутствии такого самодовольного, наглого создания! И я уверена, что это не было бы поставлено ему в вину! — бушевала Тэра. — Я уже подумываю, что учить тебя чему бы то ни было — напрасный труд. Не знаю, как в твои мозги вколотили то немногое, что там уже есть! Теперь-то я понимаю, почему ты предпочитаешь иметь дело с лошадьми. Потому что только на их фоне ты сойдешь за умного!

Кто угодно на месте Стоуна был бы глубоко задет ее замечаниями, но от него они отскакивали, как горошины, брошенные детской рукой. Наоборот, он улыбался все шире и шире, пока не разразился благодушным смелом, к великому негодованию Тэры.

— Да в тебе больше яду, чем в гремучей змее! Вот теперь я вижу, что наше соглашение принесет пользу каждому: ты научишь меня быть не мужчиной, а джентльменом, я научу тебя быть не леди, а женщиной, потому что леди, похоже, не видит разницы между оскорблением и поддразниванием.

Поддразниванием? Чего ради ему вздумалось ее подразнивать? И как узнать, что у него на уме? Тэра была несколько сконфужена, но упрямо напомнила себе, что этот тип намеренно пытается обескуражить ее и нет никакой разницы, как именно это называть, пусть даже поддразниванием. Ради подобия мира Тэра вынуждена была пропускать мимо ушей почти каждое замечание Стоуна, и что требовало от нее непрестанного напряжения. Возможно она научится сдерживаться, подумала Тэра мрачно, — этому что в противном случае в один прекрасный день из назначенных семи она просто убьет его, уничтожит, сотрет с лица земли, все равно каким способом. Девушка позволила себе несколько секунд наслаждаться возникшей картиной. Он получит то, что ему давно причитается, мечтала она, не замечая, что улыбается.

— Эй, эй, леди! — окликнул ее Стоун, на этот раз сдвигая брови. — Уж не знаю, о чем именно ты думаешь, но могу поклясться, что в пансионе благородных девиц все разом хлопнулись бы в обморок, если б могли заглянуть в твои мысли.

— Вот в этом ты прав — кстати, впервые за день, — сладким голосом подтвердила Тэра, обошла лошадь не с той стороны и неуклюже взгромоздилась в седло. — Ты и сам упал бы в обморок, если бы заглянул в мои мысли. Стоун.

Однако сарказм снова пропал втуне, поскольку она слишком усердно играла свою роль. Стоуна заворожили ее нелепые действия. «Эта мисс Уинслоу, — думал он, — не только на редкость хороша, с ней к тому же умрешь со смеху».

— Почему это животное не желает сдвинуться с места? — обиженно спросила Тэра, тряся поводьями возле ушей удивленной лошадки.

При этом она раскачивалась в седле и усердно двигала ногами, воображая, что все, вместе взятое, даст желаемый результат.

Стоун едва не согнулся пополам от смеха. Ему приходилось обучать новичков, и он прекрасно понимал, где подлинное невежество, а где хорошая игра. Тэра явно перебарщивала, и хотя это было, конечно, восхитительно, он всерьез опасался, что охрипнет от хохота.

— Крепче сожми бока лошади коленями, — сказал он, с трудом принимая серьезный вид. — И Бога ради, держи крепче поводья! Они должны быть в правой руке, а не в обеих разом. Ты как будто пытаешься сдвинуть с места целую упряжку.

В ответ Тэра судорожно схватила поводья правой рукой и так их рванула, что бедняжка Хезел прянула в сторону. При этом девушка сделала вид, что едва не вылетела из седла, и испуганно пискнула.

У Стоуна вырвался невольный предостерегающий окрик, и она обернулась с выражением простодушного удивления на лице.

— Тихо, Хезел, тихо, — произнес Прескотт тем мягким, ласковым тоном, каким разговаривал только с четвероногими созданиями.

В следующую секунду он вскочил на круп лошадки, позади Тэры, Хезел приняла это безропотно, зато девушка окаменела от неожиданного ощущения близкого мужского тела. Ноги несильно сжали ее бедра. В этом было что-то неизъяснимо интимное, и Тэра вдруг подумала, что в Техасе очень жарко, гораздо жарче, чем в Сент-Луисе. Но она не издала ни звука, так как ничего непозволительного не случилось. Тренер имел право ездить на крупе лошади своей ученицы, и заострить на этом внимание означало выдать себя. Впрочем, выдать что? Она просто шокирована, вот и все!

— Не нужно так напрягаться, — говорил между тем Стоун, и его теплое дыхание почти заставило Тэру содрогнуться всем телом. — Это очень послушная лошадь, которая откликнется на самое легкое движение. Она не заслуживает того, чтобы ей вывернули шею.

— Что ты себе позволяешь! Прекрати немедленно! — воскликнула Тэра тонким голосом.

— До сих пор мне не случалось иметь дело с недотрогой, — хмыкнул Стоун. — Я ничего такого не имел в виду. Придется впредь спрашивать разрешения, даже если мне приспичит чихнуть в твою сторону.

— Не имел в виду, как же! Так я и поверила! — вскричала Тэра.

Она сделал попытку отодвинуться и чуть было не свалилась с лошади, ахнув на этот раз непритворно. Стоун вовремя ухватил ее за талию и так прижал к себе, что у нее захватило дух. «Боже, — думала Тэра, — я больше не вынесу, не вынесу!» Она со стылом чувствовала, что втайне находит происходящее волнующим. Ей никогда еще не случалось быть так близко от мужчины, фактически в его объятиях, и этот тесный физический контакт пробуждал инстинктивное ответное чувство, наполнявшее ее смущением.

— Отпусти меня, пожалуйста! — наконец взмолилась она — и вдруг оказалась совершенно свободной в полном одиночестве на своей лошадке. Растерянно оглядевшись, она обнаружила, что рядом шумит, низвергаясь с утеса, небольшой водопад и Стоун спешился, чтобы полюбоваться на него.

— Как тебе нравится это зрелище? — С этими словами он снял Тэру с седла, не спрашивая разрешения, и повлек за собой. — Я приезжаю сюда, чтобы… как это будет по правилам хорошего тона? Чтобы совершать омовение? Такой чистой водой не побрезгует и леди. Не хочешь искупаться? Я бы постоял на страже… — Голос его многозначительно понизился.

— Тебе стоит поискать другую доверчивую дурочку, — отрезала Тэра, чувствуя, что щеки ее пылают. — Ты, Стоун Прескотт, явно не из тех, кто честно, поворачивается спиной, когда женщина раздевается. Да я скорее предложу волку сторожить ягненка! — Она подняла подбородок и ухитрилась посмотреть на усмехающегося Прескотта сверху вниз. — Нет, сэр, благодарю вас, сэр. Я соглашусь искупаться здесь только в полном и абсолютном одиночестве.

— Тогда тебе здесь вообще не купаться, потому что полного и абсолютного одиночества в Пало-Дуро не бывает. — Стоун рассеянно заправил ей в прическу выбившийся бледно-золотистый локон. — Дело в том, что здесь разгуливает привидение. Уверен, тебе уже приходилось слышать о нем. Ночной Всадник, вот как его называют. Он появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится, так что не советую купаться в одиночку… — Стоун снова усмехнулся.

Глядя на раскрасневшуюся Тэру, он спрашивал себя, что она чувствовала, когда они находились так близко друг от друга. Не всколыхнулась ли ее память, когда она вдохнула его запах, ощутила его прикосновение? Возможно, потому так и горели ее щеки, что это случилось, но она не вполне еще сознавала происходящее. Чего было больше в реакции этой недотроги с горячей кровью — удовольствия или негодования? Сам же он чувствовал только могучее желание.

Тэра перевела взгляд на водопад и некоторое время смотрела на него, потом подошла ближе, к самому берегу заводи. Она все еще чувствовала себя разгоряченной и надеялась, что прохладная водяная пыль остудит щеки. Напомнив о призраке, Стоун тем самым вызвал в ее памяти и события, которые она старалась забыть нападение грабителя, смерть дона Мигеля. Все это уже успело подернуться дымкой забвения, но не спешило уходить.

— Однако время идет, а дело не движется, — услышала она и, выведенная из раздумий, вопросительно взглянула на объездчика.

На его лице было выжидающее выражение, как будто она что-то должна сделать и забыла. Тэра порылась в памяти, ничего не обнаружила и еще выше приподняла бровь, безмолвно требуя объяснений.

— Не дело учительнице пренебрегать своими обязанностями.

— Ты о чем?

— У нас вроде заключен двусторонний договор, а пока только я выполнил свою часть. Разве я не дал тебе только — то первый урок верховой езды? Твоя очередь учить меня манерам. Честно говоря, я даже начал подумывать поухаживать за какой-нибудь леди, только вот не знаю, как это делается. — Произнося все это, он подступал все ближе, тока не подошел вплотную. — Допустим, решил я заключить леди в объятия. Как это сделать? Вот так?

И это называлось «заключить в объятия»? У Тэры вырвался невольный крик, когда Стоун схватил ее и буквально притиснул к себе, так что она едва устояла на ногах. О джентельменских манерах тут и речи не шло. Девушка оказалась распластанной по его телу, ощущая каждую его мышцу. Она попробовала оттолкнуть его обеими руками, но добилась тишь того, что стальная хватка усилилась. Это было не объятие, а насилие. Смуглое лицо приблизилось к ее, запрокинутому, и помедлило. Глаза были прищурены и казались двумя щелками, в которых сквозила жестокость.

Тэра была возмущена, потрясена и испугана, она едва могла дышать под давлением сжимающих рук. Наконец Стоун впился в ее рот губами, словно это была добыча, — тут же отстранился.

— Или, может быть, так…

Жестокое объятие ослабело, стало ласкающим. Новый поцелуй был осторожным, пробующим и нежным. У Тэры подкосились ноги, и, сама того не замечая, она потянулась, чтобы обхватить руками сильную шею. Еще пару секунд назад Тэра была вне себя от гнева и вдруг забыла обо всем. Контраст был слишком силен, он заворожил ее и подавил сопротивление. Пусть это была умело выбранная тактика, ей было все равно.

Она позволила себе приоткрыть губы, позволила мужским рукам блуждать по спине и бедрам.

— Ну, что ты скажешь? — негромко спросил Стоун, отстранившись, но не выпуская ее из объятий. — Какой способ придется леди по вкусу? — И так как Тэра не нашла в себе сил ответить, он слегка улыбнулся. — Понимаю. Ты еще не решила, верно? Давай повторим.

Тэра затрепетала в ожидании новой жестокой хватки. Но так и не успев запротестовать, она снова оказалась в объятиях. Бояться было нечего. Стоун привлек ее к себе мягко, почти вкрадчиво, и все же каким-то чудом они оказались близко, очень близко, прижимаясь друг к другу всем телом… может ли это быть, что она сама прильнула к нему? Губы сомкнулись, вплавилисъ друг в друга, пальцы зарылись в волосы, отчего сладостная дрожь прошла по всему телу Тэры. Голова ее сама собой запрокинулась, подставляя под поцелуи трепещущие веки, щеки, подбородок. А руки спускались все ниже, на шею и плечи, и наконец оказались на талии, опасно высоко, так что кончики пальцев коснулись груди. Никто никогда не прикасался так к Тэре. Ее губы были в плену, в полной власти мужчины, поцелуи лишали воли, одурманивали. Она не знала, к чему прислушиваться — к голосу страсти или к рассудку, чувства ее были в полном беспорядке. Когда мужские руки коснулись ее груди, она ахнула, но не отстранилась. Даже сквозь корсаж пальцы Стоуна казались огненно-горячими.

Можно было назвать происходящее поцелуем, но Тэру уже целовали прежде, ее нареченный Джозеф Рутерфорд и, еще раньше, симпатичный старший брат подруги по пансиону, у которой она бывала в гостях. Но никогда, никогда прежде с ней не случалось ничего подобного!

«Нет, случалось», — неожиданно подумала Тэра. Правда, то была мечта о наслаждении, волнующий сон. В том сне она была в объятиях мужчины и узнала с ним больше, чем это возможно с простым смертным.

— Итак, моя прекрасная учительница? Теперь мы можем обсудить, что я делал правильно, а что нет.

Несколько мгновений она могла только молча смотреть на него, потом глубоко вздохнула, стряхивая наваждение. Ее нежное горло трепетало от частого биения сердца, но веки при этом были дремотно тяжелы.

Тэра сделала над собой отчаянное усилие и засмеялась.

— Во-первых, солдатская хватка не понравится леди. Позже… позже ты исправил ошибку, и все же замечу, что поцелуй был слишком смел для первого раза. Самый первый должен выказывать нежность, а не…

Она не могла заставить себя выговорить слово «страсть», опасаясь выдать свои истинные чувства, а потому просто продемонстрировала, что имеет в виду. Спрятав обе руки за спину, Тэра приподнялась на цыпочки, едва прикоснулась губами к его губам и быстро отступила.

— Вот, понятно?

— Согласен, это пристало леди, — задумчиво произнес Стоун, — но не джентльмену, как бы хорошо воспитан тот ни был. Я все-таки настаиваю на своем подходе к первому поцелую… а также ко второму и всем последующим.

И прежде чем Тэра успела сообразить, он воплотил твою точку зрения в жизнь.

На этот раз его рука легла ей на поясницу и заставила качнуться вперед, так чтобы тела соприкоснулись ниже пояса. Тэра открыла рот, желая выразить протест, но туда тотчас проник язык Стоуна, и она отказалась от своего намерения, отдавшись удовольствию.

На одно короткое мгновение страх заставил ее сердце стесниться. В сравнении с поцелуями Стоуна Прескотта те, другие, которыми осыпал ее Джозеф Рутерфорд, казались холодными и безжизненными, зато полными уважения к ее достоинству. Тэра спросила себя, что сталось с ее достоинством и как отныне она будет выносить поцелуи, полные уважения, а не страсти.

Она тонула, как безрассудный пловец, переоценивший свои силы в борьбе со слишком сильным течением. Она губила себя, но губила с восторгом, вовсе не желая, чтобы дивным ощущениям пришел конец.

А Стоун как будто чувствовал это. Он не спешил прервать поцелуй, не спешил разжать объятия, давая своей добровольной пленнице время ощутить сполна, насколько мало она знала себя до встречи с ним. Он разбудил ее второе «я», о котором хорошо воспитанная мисс Уинслоу ничего не знала.

И все же Тэра попыталась спастись. Она вырвалась, вернее, отпрянула и оказалась на свободе. К несчастью, позади нее находился ствол поваленного бурей дерева. Споткнувшись, Тэра едва не свалилась навзничь. Ноги ее подогнулись. Стоун поспешно протянул руку, в которую Тэра отчаянно вцепилась, и он рванул ее вперед гораздо сильнее, чем требовалось, и оба рухнули с берега в реку, взметнув целый фонтан брызг.

Тэра не успела набрать воздуха и сразу наглоталась . воды. Ее судорожные метания помешали Стоуну быстро выплыть. Оказавшись наконец на поверхности, он вытянул и Тэру, одним движением забросив ее на травянистый берег. Попытавшись подняться на ноги, она запуталась в мокрых юбках и осела мешком на землю. Как ни крепился Стоун, но не выдержал и расхохотался.

Тэра пришла в такую ярость, что в глазах у нее потемнело. Это неслыханно! Мало того что этот тип унизил ее, воспользовался ее слабостью, позволил себе бог знает какие вольности и, наконец, чуть было не утопил, так теперь он еще имел наглость забавляться! Словно пружина подбросила ее, и она выпрямилась, скрючив пальцы, всерьез собиралась вцепиться обидчику в глаза. Мокрые волосы сосульками свисали по плечам, грудь судорожно вздымалась, глаза горели фиолетовым огнем.

— Будь ты проклят, Стоун Прескотт! Ты — настоящий позор не только для Техаса, но и для всего мужского пола! Так знай же, что я не связалась бы с тобой и за все блага мира, если бы одна молодая леди не попросила обтесать тебя достаточно, чтобы ты мог играть роль кавалера. Глаза бы на тебя не глядели! — бесновалась Тэра.

— Кто бы говорил… — пробормотал Стоун достаточно внятно, чтобы она могла расслышать.

И правда, белокурая красавица была в таком виде, что ей не позавидовала бы и кухонная метла.

— Тебе бы следовало!.. — начала она, шипя, как рассерженная кошка.

— А тебе бы следовало, — передразнил Стоун, усмехаясь, — самой себя послушать, когда ты всплывала из речных глубин. Ты чертыхалась пуще прежнего.

— Как было не чертыхаться, если один бестолковый олух швырнул меня в воду, вместо того чтобы помочь устоять на ногах!

— А что оставалось делать, если меня драли когтями? Разве не ты споткнулась о бревно? Как настоящий, хорошо воспитанный джентльмен, я протянул руку помощи и что за это получил? Одни упреки. Вот и учись после этого хорошим манерам!

— Джентльмен! — страшным голосом вскричала Тэра, немедленно попадаясь на удочку. — Джентльмен! Да в тебе столько же от джентльмена, сколько… сколько… в шелудивом баране!

— Вот, значит, как, — с глубоким прискорбием произнес Стоун. — Теперь-то я понимаю, что такое настоящая леди. Одна сплошная злость, ни капли мозгов и к тому же никакого понятия о благодарности. Не знаю, что на меня нашло, когда я согласился заключить это дурацкое соглашение.

Он вскочил в седло, подхватил Тэру и буквально зашвырнул се на лошадиный круп позади себя. В следующее мгновение из кроткого создания Хезел превратилась в исчадие ада с прижатыми ушами, оскаленными зубами и раздутыми ноздрями. Земля так и летела из-под ее копыт, и Тэре приходилось стискивать талию Стоуна, чтобы не свалиться на полном скаку.

К счастью для Тэры, Хезел начала уставать. Стоун натянул поводья и как ни в чем не бывало указал на ближайшую стену каньона, несколько напоминающую очертаниями грустную обезьянью мордочку.

— Унылая Обезьянка. А вон там, севернее, Старый Маяк.

И действительно, в указанном направлении вздымалась скала, похожая на разрушенную башню.

— Название Пало-Дуро, или «крепкий, как камень», дали каньону команчи. Два слова — вот и все, что от них осталось. Когда-тo они рубили на этих скалах кедр для луков и стрел. Индейцы и бизоны были истинными хозяевами каньона, до тех пор пока бледнолицые не вытеснили их в резервации.

Казалось, этот экскурс в историю ничем не отличался от того, что дал Тэре отец, но в голосе Стоуна не было и намека на одобрение. Умолкнув, он пошевелил поводьями, и Хезел повернула обратно.

— Нетрудно понять, почему Меррик Рассел так яростно держится за свое ранчо, — подумала Тэра вслух.

— Право на это ранчо оплачено кровью его родного брата, — довольно резко отозвался Стоун и добавил мягче: — Как я слышал. Человек, одержимый жадностью, способен на все. Если, как ты говоришь, Рассел яростно держится за ранчо, он может и убить, чтобы сохранить его.

— Ты в это веришь? Веришь, что у него хватило подлости убить родного брата, лишь бы оставаться полновластным хозяином ранчо? — Тэра нахмурилась. — Как можно работать на того, кого считаешь способным на убийство?

— Потому что и мне не чужда жадность. Я хотел заполучить сорок акров этой плодородной земли и согласился продать свои услуги мистеру Расселу только на таком условии. Нанимателю и работнику вовсе не обязательно быть в теплых отношениях. Я терплю хозяина потому, что он щедро мне платит, а он меня — потому, что это дает ему возможность повсюду хвастаться, что его чистокровные лошади получили отменную выучку.

— Однако Джулия говорила, что ее отец тебя уважает…

— Так же как и я его, — перебил Стоун ровным тоном. — Мы оба знаем, чего хотим друг от друга. Вкалывать можно и на черта, лишь бы денежки текли.

Тем временем Хезел замедлила и без того неторопливый бег. Тэра очнулась и обнаружила, что они остановились возле рощицы.

— Полагаю, это местная достопримечательность? — осведомилась она, не скрывая сарказма.

— Мне пришло в голову, что кое-кому неплохо бы привести себя в порядок, — ответил ее спутник и спешился, не дожидаясь ответа.

Когда Тэра оказалась на земле, первым, что она заметила, была его насмешливая улыбка.

— Если ты появишься на ранчо в таком виде, каждому станет ясно, что мы не только любовались видами. Как подумаю, что будет с твоей бесценной репутацией… нет уж, раз я вбил себе в голову стать джентльменом, придется позаботиться о том, на что нашей леди, как я погляжу, глубоко наплевать.

Тэра испепелила его взглядом. Скажите на милость, какая тонкость чувств!

Она оглянулась на рощицу. Та состояла по большей части из тополей, ветви которых начинались слишком высоко, чтобы за ними укрыться.

Так как Тэра медлила в нерешительности, Стоун сделал первый шаг. Он протянул руку и расчесан пальцами ее волосы. Уложив их по возможности аккуратно, Прескотт поправил какую-то прядку и отступил полюбоваться на дело своих рук. Потом взгляд его двинулся ниже и задержался на груди. Тэра посмотрела туда же и — о ужас! — две верхние пуговки платья были расстегнуты. Прежде чем она сумела что-то предпринять, смуглые пыльцы медленно, одну за другой застегнули пуговки, слегка прикасаясь при этом к обнаженной коже.

— Так будет куда приличнее, — произнес Стоун негромко.

Солнце уже начинало клониться к закату и скоро должно было скрыться за стеной каньона, но его лучи все еще пронизывали волосы Тэры, превращая их в золотую пряжу. Стоун засмотрелся, поймал себя на этом и с досадой передернул плечами. Почему его так влекло к этой девушке? Что отличало ее от других? Он видывал женщин и красивее. Вот Джулия Рассел, например. Рыжая кошечка с зелеными глазами, которую стоит только погладить по шерстке, чтобы она потом всю жизнь терлась о ногу.

Стоун еще раз оглядел девушку. В ее ответном взгляде были тревога и бессознательный призыв. Судя по ее реакции, она мало знала о физической стороне отношений и стыдилась того, что чувствовала. Но она тянулась к нему, она ему отвечала, и трудно было не переступить с ней воображаемую грань, за которую не следует заходить с женщиной, если уважаешь ее.

Сам того не замечая, Стоун коснулся нежного округлого подбородка. Он не думал больше ни о чем, но это простое прикосновение заставило его потерять контроль над собой.

— Пропади они пропадом, хорошие манеры! — процедил он сквозь стиснутые до боли зубы. — В Сент-Луисе я, может, и строил бы из себя джентльмена, а здесь, в Пало-Дуро, я лучше останусь мужчиной!

Тэра вскрикнула, оказавшись в объятиях, которых так жаждала. Тела прижались друг к другу, и с протяжным стоном она ответила на поцелуй. Стоун целовал ее с жадностью, словно не мог насытиться, и она смутно сознавала, что чувствует ту же неутолимую жажду, не только в теле, но и в душе ее горел испепеляющий огонь. Тэра ощущала мужское тело, вдыхала его запах и хотела большего! Она желала мужчину и сознавала это со страхом и бесшабашностью.

Тэра очнулась и рванулась с такой силой, что объятия разжались. Боже, до чего она дошла! Осталось только отдаться едва знакомому человеку!

— Нам… надо поскорее вернуться… потому что иначе… иначе…

Два беспокойных серо-синих озера смотрели на нее. Она хотела еще что-то добавить, но голос отказывался повиноваться. Наконец, не в силах выдержать напряжения, Тэра отвернулась.

— Не доверяешь мне, правда? — раздалось за ее спиной. Она медленно, неохотно повернулась. Стоун стоял, сжав руки в кулаки, с таким видом, будто мог в любую минуту наброситься на нее.

— Все дело в том, что ты… — Она прикусила дрожащую губу, помолчала и добавила: — Ты слишком напорист, Стоун.

Тэра не знала, прилично ли обсуждать с мужчиной такой деликатный вопрос. Но он уже не раз был с ней честен, и разумнее ответить ему тем же. Поговорив начистоту, они могли положить конец своим безрассудствам. Невозможно уважать женщину, которая вешается на шею при первой встрече.

— Я никогда прежде не позволяла мужчине так много, Стоун, — сказала Тэра, опуская взгляд. — Не знаю, что ты вообразил себе, но для меня это внове. Неизвестно, с кем ты имел дело до меня, но могу предположить, что с более доступными женщинами. Если ты привык, что тебе все предоставляется по первому же требованию, то прости, я так не умею. Понимаешь?

— Разумеется, — ответил он с мрачной усмешкой. — Ты, значит, думаешь, что я согласился учиться джентльменским манерам только потому, что при случае собирался попробовать настоящую леди?

Тэра не ответила, продолжая пристально разглядывать землю под ногами, словно могла прочесть там ответ на все вопросы.

— Очень похоже на то, — наконец произнесла она совсем тихо. — Я прожила всю жизнь в Сент-Луисе, а там не принято распускать руки. Может быть, в Техасе все по-другому, но тогда это не по мне. Я нахожу твое поведение бессовестным, Стоун.

На этот раз Прескотт откликнулся не сразу. Он приблизился, приподнял лицо Тэры за подбородок и некоторое время молча смотрел ей в глаза. Она поежилась, этот настойчивый взгляд мог прочесть все, что она хотела скрыть.

— Ты вроде была не против, — напомнил он низким, волнующим голосом. — Ей-богу, мне показалось, что мое бессовестное поведение тебе нравится.

«Более чем нравится», — мысленно ответила Тэра и заскрипела зубами от досады на себя. У нее обнаружилась слабость к грубой и наглой породе мужчин, которые не спрашивают разрешения, а просто берут то, что им нравится. Ее тянуло к Стоуну, как металл тянет к сильному магниту, и было совершенно ясно, что это не доведет до добра. Однажды она могла поступить безрассудно и потом жестоко пожалеть об этом.

«Нужно бежать, — думала Тэра, — бежать как можно дальше от него. Но на прощание…»

Она взяла в ладони лицо, колючее от дневной щетины, приподнялась на цыпочки и поцеловала Стоуна в губы.

— Да, я не против, совсем не против… поцелуев, — прошептала девушка, отстраняясь, — но я не одобряю того, что их сопровождает.

В этот момент Стоун чувствовал себя наверху блаженства. Он был бы счастлив принять правила, на которых настаивала Тэра, тем самым предлагая шаг за шагом идти но дороге сближения. Пусть она и сама не сознавала этого, но Тэра готова была на развитие их взаимоотношений. Однако если он согласится, то полностью выйдет из роли, которую играет. Да и не так уж он хотел робких, нежных ласк. Стоун знал в жизни много женщин и не привык обуздывать свой аппетит в отношениях с ними.

Вместо ответа Прескотт притянул девушку ближе, так что ей волей-неволей пришлось ощутить бедром его напряженную плоть. Тэра ахнула и попыталась высвободиться.

— Хочешь приручить меня, девочка? — произнес он голосом, напоминавшим глухое рычание. — Не выйдет! Даже если ты положишь жизнь, чтобы обтесать ковбоя, все равно не получишь высушенного хлыща, вроде тех, что из Сент-Луиса. И я рад!

Тэра в ужасе застыла, осознав, что готова была отдаться Стоуну Прескотту! Боже, да он бы потом просто посмеялся над ней!

Эта мысль отрезвила девушку.

— Я еще раз прошу отвезти меня домой, — сказала она решительно. — Мы должны были дать друг другу несколько уроков, и мне кажется, что на сегодня каждый выполнил свою часть обязательств.

— Не так быстро, девочка! — воскликнул Стоун, схватив ее за руку, когда она вознамерилась гордо прошествовать к лошади. — Давай-ка выскажемся до конца, чтоб уж ничего не оставалось на душе. Ты знаешь, что мне нужно от любой женщины, и от тебя в том числе. Ты не так глупа, чтобы этого не понимать. Сегодня мы оба играли с огнем, а огонь жжется. Не забывай этого сама и передай той молодой леди, которая просила обтесать меня. За такую услугу ей придется заплатить, так что уж пусть знает, на что идет.

— Ну и наглец же ты, Стоун Прескотт! — вскричала Тэра, и ее фиалковые глаза потемнели от гнева. — Что это тебе взбрело в голову? Что любая будет счастлива броситься к твоим ногам? Ну так я тебе от души советую придержать свой неумеренный аппетит, а если он разгорится так, что не будет сладу, отправляйся в ближайший бордель и окажи честь какой-нибудь потаскушке!

Голос ее звенел от ярости, лицо пылало, и она с такой силой толкнула Стоуна в грудь, что тот пошатнулся. Где-то в глубине души Тэра сознавала, что переигрывает.

— Впрочем, для тебя все женщины по природе потаскухи, не так ли? Кто дал тебе право высказывать мне подобные низости? Не смей больше никогда прикасаться ко мне!

— Даже сидя на одной лошади? Уж и не знаю, как это у тебя выйдет… — Стоун сопроводил свои слова ехидной усмешкой, хотя и наслаждался каждым словом получаемой отповеди. — Ты же сама так и терлась об меня…

Дальнейшего он не успел высказать, получив увесистую пощечину.

Повернувшись на каблуках, Тэра промаршировала к лошади, вскочила в седло и помчалась по широкому лугу, поросшему густой сочной травой. Стоун покачал головой усмехнулся. Девчонка держалась отменно, как будто родилась в седле.

Стоун потер щеку, на которой медленно проступал отпечаток изящной пятерни. Злиться не хотелось. Он сыграл свою роль как нельзя лучше и многое думал о девушке, которой увлекся. Строгое воспитание не помешало Тэре Уинслоу остаться горячей штучкой. К тому же девушка умела постоять за себя. Интересно, как бы на отреагировала на рассказ о минутах, проведенных нажине с ним в некоей хижине? Вряд ли упала бы в обморок, скорее постаралась бы выцарапать ему глаза. Если Тэра надеялась навсегда избавиться от него посте этой пощечины, то ее ожидал сюрприз. Меньше чем когда-либо Стоун желал оставить ее в покое. То, что случилось между ними в этот день, граничило с физической близостью.

А ведь это вполне возможно, думал Стоун. Более того, это будет только справедливо, если он пойдет до конца. Тэра Уинслоу ворвалась в его жизнь непрошено, заставила мучиться от вожделения, позволила себе кое-какие вольности и теперь намерена с достоинством удалиться. Как бы не так! Маленькая хорошо воспитанная глупышка не понимает, что значит разбудить в мужчине зверя. Это не могло, не должно пройти для нее безнаказанно.

Стоун дал себе слово, что встречу с ним Тэра запомнит на всю жизнь, что настанет день, когда она будет умолять любить ее снова и снова, что впредь одно только слово «джентльмен» будет вызывать у нее презрение. Да и в самом деле, что ей делать с джентльменом? Чтобы сладить с такой, как она, нужен настоящий мужчина. Такой темперамент требует не вежливо испрошенного разрешения на малейшую вольность, а яростного натиска, под стать ответной страсти. Стоун готов был дать ей вес это, но только на собственных условиях. И так тому и быть. Ему случалось укрощать лошадей настолько строптивых, что другие объездчики считали их безнадежными.