Зов волка

Нападение произошло без предупреждения, Норта всей своей массой прижал Ваэлина к двери, цепь обвилась вокруг его головы и туго натянулась. “Что ты знаешь об отцовстве?” он зашипел на ухо Ваэлину, его дыхание было таким едким, что щипало глаза. “Что ты знаешь о семье? Только потому, что ты когда-то трахал мою сестру... ”

Голова Ваэлина врезалась Норте в нос. Вслед за этим он нанес сильный удар локтем по ребрам, прежде чем освободиться от цепи. Норта отступил на шаг, его глаза сверкнули над окровавленной бородой, он зарычал и снова бросился в атаку, целясь двумя кулаками в голову Ваэлина. Ваэлин подступил ближе, прежде чем тот успел приземлиться, ударив Нортаха коленом в живот, выбивая воздух из его тела. Тем не менее, он продолжал бороться, схватив Ваэлина за горло скованными руками. Возможно, прошлой ночью он был более чем достойным противником для трех пьяных матросов, но в разгар жажды его слабость вызывала сожаление. Ваэлин развел руки в стороны и обхватил Норту за шею, сильно прижимая его голову к стене.

“Что я знаю о семье?” он заскрежетал зубами. “Я знаю, что я потерял. Селла тоже была моей семьей, и ты тоже, жалеющий себя дурак!”

Норта перестал сопротивляться, когда руки Ваэлина сжались у него на горле, враждебность исчезла с его лица, сменившись мрачным, голодным согласием. “Сделай это”, - прошептал он. “Они все ушли. Каэнис, Дентос, Баркус ... Селла. Все ушли. Отправь меня к ним. Отправь меня к ней”.

Руки Ваэлина ослабли, и он отступил назад, обнаружив, что не может встретиться взглядом с отчаянной мольбой в глазах Норты. Этот человек был призраком, усталым отголоском чрезмерно гордого отпрыска ренфаэлинской знати, которого Ваэлин встретил в тот день, когда их приняли в Дом Шестого Ордена много лет назад. Десятилетие суровой опеки и войны превратили этого мальчика в человека глубокого сострадания и огромного мужества, обеспечив ему возвышение до высшего ранга в пантеоне героев, вышедших из затянувшегося кошмара Освободительной войны. Но, как часто замечал Ваэлин, в мирное время награда за храбрость часто бывает скудной.

“Я говорил тебе раньше”, - сказал он. “Запредельное - это не ... это было не то, что они нам сказали. Ее там не будет”.

“Ты не можешь быть уверен”, - настаивал Норта. “Ты и это мне говорил. Там что-то есть, что-то по ту сторону. Ты видел это... ”

“Ее там не будет!” Ваэлин повернулся к Норте, намереваясь сбить его с ног, попытаться вбить немного здравого смысла в его помутившийся мозг. Он остановился, увидев неугасимую надежду во взгляде своего брата. Как бы сильно он ни жаждал питья, было ясно, что смерти он жаждал больше.

“Наши братья погибли”, - сказал Ваэлин, выпрямляясь и вкладывая в свой голос как можно больше уверенности. “Дентос и Баркус в Альпире, Каэнис в Воларии. И твоя жена умерла, брат. Селла умерла от опухоли в груди два года назад. Брат Келан и все целители в Пределах пытались, но не смогли спасти ее. Воспоминания тех, кого она любила, находятся за ее пределами. Ее действительно больше нет, но твои дети все еще здесь, и я пока не готов сделать их сиротами. ”

Силы, казалось, покинули Норту в одно мгновение, и он снова опустился на пол. “ Знаешь, прошлой ночью он снова снился мне, - тихо пробормотал он, когда Ваэлин постучал кулаком в дверь. “ Каэнис, я имею в виду. Всегда одно и то же: мы прогуливаемся по залитому кровью храму, где спасли королеву, перешагивая через тела, как будто их там нет. Просыпаясь, я не всегда помню, что он мне говорит, но на этот раз запомнил. Хочешь послушать, брат?”

Ваэлин остановился, когда охранник распахнул дверь, и оглянулся на обмякшую фигуру Норта. Он удивлялся, как это возможно - едва узнавать человека, которого он знал с детства, своего последнего брата, превратившегося в жалкий остаток, незнакомца.

“Да”, - сказал он. “Что он сказал?”

“Сказал, что мы должны прислушаться к волчьему зову”. Голова Норты повернулась к нему, красные глаза моргали от усталости, что говорило о неминуемом обмороке. “Есть какие-нибудь соображения, что он имел в виду?” спросил он, прежде чем отключиться.

◆ ◆ ◆

День прошения стал еще одной причиной, по которой Ваэлин сделал все возможное, чтобы не появляться в башне. Как Назначенный Делегат, лорд Орвен будет заниматься большинством бесчисленных просьб и жалоб, но всегда находились такие, которые требовали личного внимания Лорда Башни. Скуку пронизывала подспудная грусть, порожденная осознанием того, что, выживи Дарена в Освободительной войне, она гораздо лучше подошла бы на эту роль. Хотя никто никогда не осмеливался высказывать подобные мнения, он мог распознать подобное чувство на часто раздраженных лицах более давних обитателей Пределов, которые приходили за его суждением. Будучи приемной дочерью предыдущего Лорда Башни, Дарена была принята как одна из них, в то время как он, даже после стольких лет пребывания на троне, часто все еще считался незваным гостем. Когда ей приходилось разбираться с более сложными делами, она опиралась на богатые знания и опыт, не говоря уже о личных привязанностях, которые могли бы смягчить остроту негативного суждения. Ваэлин, однако, обнаружил, что постоянно пытается проявить терпение перед лицом запутанных разногласий, которые, по его опыту, неизменно включали в себя три основные составляющие: деньги, слезы и много криков.

“Мерзкий соблазнитель!” Госпожа Ильне вскрикнула, ее указательный палец ткнул в молодого человека на противоположной стороне Покоев Лорда со всей энергией удара копьем. “Наделенный властью Тьмы похититель дочерей!”

Рядом с молодым человеком стояла девушка лет восемнадцати, сцепив руки на вздутом животе. Она вздрогнула от слов женщины, лицо покраснело от смущения и раздражения.

“Никто меня не крал, ты, глупая старая корова!” - заорала она на госпожу Ильнех. Казалось, она собиралась крикнуть что-то еще, но замолчала, когда лорд Орвен стукнул рукоятью своего посоха по каменным плитам. Девушка покраснела и поклонилась Ваэлину, сидевшему в кресле Лорда. “Прости меня, мой господин, но я знаю, что у меня на уме”.

“Я уверен”, - сказал Ваэлин, переводя взгляд на молодого человека рядом с ней. “Этот человек не обладает силой изменять мысли человека, по крайней мере, с помощью Тьмы”. Молодой человек склонил голову в ответ, одарив его ухмылкой, которая исчезла, когда Ваэлин добавил: “Как поживает ваша жена в последнее время, мастер Лоркан?”

Девушка напряглась при этих словах, в то время как Лоркан просто поморщился, прежде чем изобразить пустую улыбку. “Моя жена, как я полагаю, вы знаете, милорд, совершенно ясно выразила свои пожелания. Следовательно, я не видел ее в течение нескольких месяцев и не имею представления о том, как она себя чувствует.”

Голос Лоркана выдавал явное негодование, какими бы вежливыми ни были его фразы. Хотя Ваэлин с трудом узнавал Норту, он все больше находил в этом человеке мало сходства с тем боязливым, но в конечном счете решительным юношей, который путешествовал с ним по льду. То, что когда-то казалось очарованием, пусть и пронизанным изрядной долей коварства, теперь показалось ему корыстной манипуляцией. Лоркан и Кара казались такими преданными после победы, их союз выковался в ледяных пустошах и огне войны. Возможно, именно поэтому он не продлился долго. Преданность была легкой, когда каждый день приносил новые опасности. Тогда им было за что цепляться друг за друга. С безопасностью мира было меньше необходимости цепляться, и поэтому они этого не сделали.

“Я понимаю”, - продолжил Ваэлин, “ "Совет в Нерин-Пойнт запретил тебе возвращаться туда, хотя они не смогли просветить меня, почему. Возможно, ты мог бы объяснить?”

“Семьи склонны принимать чью-либо сторону во время ... супружеских споров, милорд. У Кары всегда были более близкие друзья, чем у меня”.

“Верно”, - признал Ваэлин. “Но я что-то не припомню, чтобы ее обвиняли в воровстве или мошенничестве”.

Лоркан выпрямился, заставив себя обиженно фыркнуть. “Все это вопиющая ложь, подпитываемая предубеждением против Одаренных”.

“Насколько я понимаю, эти обвинения были выдвинуты Одаренными”.

“Ха!” - рявкнула госпожа Ильне, издав торжествующий смешок, когда ее палец снова ткнул пальцем, на этот раз в свою дочь. “Видишь, Олна, даже его соплеменники не хотят его”. Она подошла к Креслу Лорда, низко поклонившись. “Пожалуйста, мой лорд. Я умоляю тебя. Прикажи моей дочери вернуться в объятия своей семьи...

“Обниматься?” Ольна крикнула в ответ. “Когда ты вообще обнимала меня, старая ведьма без любви!”

Еще один удар посоха лорда Орвена, более громкий, чем раньше, заставил девочку и ее мать замолчать. “Если я правильно понял детали вашего прошения, госпожа Ильне”, - сказал Ваэлин, просматривая коряво исписанный свиток, который женщина предъявила в начале аудиенции, “вы требуете компенсации за серьезное оскорбление, нанесенное репутации вашей семьи мастером Лорканом Денсой, и немедленного возвращения в ваш дом вашей дочери Олны”.

“Слушаюсь, мой господин”. Женщина склонилась ниже, подняв руки в мольбе. “Вступив в связь с прелюбодеем, она опозорила нас. Плохо то, что нам придется заботиться о его бастарде, но, поскольку он все еще связан законным браком, он даже не заплатит обычное приданое.”

Слезы, крики и деньги, подумал Ваэлин. Всегда одно и то же. “Понятно”, - сказал он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучали усталые нотки, когда он поерзал на своем стуле, поворачиваясь направо, где сидел Эллис. Будущая леди-гувернантка Камбраэля облокотилась на подлокотник своего кресла, подбородок оперся на поднятую ладонь, лицо и глаза потускнели от скуки. Она лишь слегка пошевелилась, когда Ваэлин заговорил.

“У вас есть какой-нибудь совет, миледи?”

“Конечно, мой господин”, - ответила она, подавляя зевок и одаривая Олну скучной улыбкой. “В будущем держи ноги сомкнутыми или найди мудрую женщину с подходящим набором трав. Ты, ” добавила она, улыбка исчезла, когда она повернулась к Лоркану, - будь готов заплатить за последствия, если собираешься лечь на другую сторону одеяла.

В конце концов, в чем-то похожа на свою мать, - подумал Ваэлин, пронзая непроницаемое лицо Эллиз жестким взглядом. Он вспомнил, что Риве День прошения нравился не больше, чем ему, но она, по крайней мере, научилась притворяться, что это не так.

“Точка зрения моей племянницы справедлива, хотя и сформулирована грубо”, - сказал он, поворачиваясь обратно к Лоркану. “Кара хочет остаться замужем за тобой? И хорошо знай, что я очень смутно отнесусь к нечестному ответу.”

Лоркан, казалось, собирался снова улыбнуться, но затянувшийся тяжелый взгляд Ваэлина, очевидно, заставил его передумать. “Нет, мой господин”, - сказал он со вздохом. “Она рассказала мне об этом в выражениях, которые не оставляли места для сомнений”.

“Тогда, похоже, по крайней мере, одна часть этой жалобы может быть урегулирована немедленно. В соответствии с полномочиями, предоставленными мне королевой Лирной Аль Нирен, настоящим я аннулирую ваш брак ”. Он повернулся к писцу, сидящему слева от него. “Подготовьте официальный приказ для моей подписи и зарегистрируйте его в Четвертом Приказе к концу дня”.

Писец кивнул и обновил чернила на своем пере. “Я так и сделаю, мой господин”.

“Госпожа Олна”, - сказал Ваэлин, поворачиваясь к беременной девушке. “Сколько вам лет?”

“Семнадцать и десять месяцев, милорд”, - быстро ответила она, стиснув челюсти, чтобы сдержать новую вспышку гнева, когда ее мать издала несколько неубедительный стон.

“О, мое обесчещенное дитя”, - простонала женщина, закрыв лицо руками.

“У тебя есть ремесло?” Ваэлин продолжил, решив не обращать внимания на женщину. “Навыки?”

“Я швея, милорд”. Олна бросила на мать кислый взгляд. “Это, пожалуй, единственная полезная вещь, которой она меня научила”.

“Ты рассчитываешь растить ребенка одна, имея только доход швеи?”

“Я не одна”. Ее челюсть дерзко выпятилась, когда она повернулась и сжала руку Лоркана. “Отец моего ребенка позаботится о нас”.

“Посредством воровства и мошенничества?” Спросил Ваэлин, пристально глядя на Лоркана.

Он увидел, как гневный ответ замер на губах Лоркана, хотя давняя обида все еще светилась в его глазах. Хотя он вступил в Освободительную войну достаточно охотно, именно любовь к жене, с которой теперь живет отдельно, вынудила его перенести тяжкие испытания на льду во время их путешествия в Воларию и последовавших за этим сражений. Отказ Ваэлина освободить Кару от ее обязательств и избавить его от эпопеи страданий, хотя в конечном итоге он пережил их с большим успехом, явно породил недовольство. “Как вам известно, милорд”, - сказал он. “Именно благодаря вашей милости королева сама назначила мне пенсию в знак признания моих заслуг в Освободительной войне”.

“Она так и сделала”, - признал Ваэлин. “Я также знаю, что в настоящее время эта сумма выплачивается различным торговцам, игорным домам и кредиторам в тот момент, когда вы ее получаете. Только на прошлой неделе лорд Орвен был вынужден рассматривать ходатайство о вашем немедленном аресте за неуплату давнего и существенного долга, который он погасил из собственного кармана.”

“За что я благодарен, мой господин”, - сказал Лоркан Орвену с поклоном.

“Лордом Орвеном двигали чувства к старому товарищу”, - сказал Ваэлин. “Я - нет. Однако я намерен погасить все ваши оставшиеся долги и, как только расторжение вашего брака будет официально оформлено, стать свидетелем вашего брака с госпожой Олной. В свою очередь, ” добавил он, видя, что улыбка на губах Лоркана несколько дрогнула, “ ты будешь зачислен в Северную стражу сроком на пять лет, где твои особые способности будут полностью использованы.

Улыбка Лоркана исчезла, и он стоял, глядя на Ваэлина с неприкрытой враждебностью. “Я сыт по горло войной, мой господин”, - сказал он.

“Очень хорошо”, - сказал ему Ваэлин, указывая на вход в комнату. “Ты свободен. Однако имейте в виду, что сегодня я издам приказ, запрещающий какому-либо кораблю увозить вас за пределы Пределов. Вы, сэр, останетесь здесь и будете обеспечивать своего ребенка и его мать, даже если для этого мне придется отправить вас в шахты. ” Он выдержал взгляд Лоркана. “Честная служба в Северной гвардии предпочтительнее, ты не согласен?”

Челюсть Лоркана сжалась, а лицо покраснело в ожидании, без сомнения, крайне неразумной вспышки гнева. Какие бы слова ни кипели внутри, они умерли, когда Олна крепче сжала его руку, придвинувшись ближе, чтобы прошептать ему на ухо. Лоркан закрыл глаза и медленно выдохнул, когда шепот девушки стал яростнее.

“Мой господин”, - сказал он наконец, когда Ольна отступила, отвесив Ваэлину лишь легкий поклон, - “Я должным образом принимаю ваше самое любезное предложение”.

“Явись в казармы завтра с первыми лучами солнца”, - сказал ему Ваэлин. “Лорд Орвен начнет твое обучение. Кроме того, две трети вашего жалованья будут выделяться госпоже Олне на время вашей службы, независимо от того, женитесь вы или нет. Госпожа Ильне, - сказал он, отворачиваясь, прежде чем Лоркан успел сказать что-нибудь еще, - вы получите дискреционную плату в размере ... - Он сделал паузу, на мгновение задумавшись. “Три золотых за страдания и позор, причиненные вашей семье”. Он предупредил возражения женщины, кивнув головой в сторону Орвена. “Следующее дело, милорд”.

Двум Северным стражникам пришлось выводить госпожу Ильнех, несмотря на ее многословные протесты, в то время как Лоркан и Олна тихо ушли. Плечи юного Одаренного обреченно опустились, хотя настороженный взгляд, полный неприкрытой вражды, который он бросил на Ваэлина перед тем, как покинуть зал, заставил его задуматься, не было ли это еще одним примером его способности к обману.

“Скорее всего, он сбежит”, - сказал он Орвену. “Лучше всего сегодня ночью выставить тройную охрану в доках. Убедись, что хотя бы у одного есть Дар”.

“Я сделаю это, мой господин”. Командующий Северной гвардией отступил назад, стукнув посохом по каменным плитам и повысив голос. “Посольство короля торговцев Лиан Ша выступит вперед!”

Посольство состояло из двух главных послов и свиты из дюжины человек, все мужчины. Ваэлину послы показались неподходящей парой: один был одет в богато расшитые шелка, ему было где-то около шестидесяти лет, у него были элегантно уложенные серо-стальные усы и узкая бородка. Мужчина рядом с ним был ниже ростом, но значительно шире в плечах, одетый в гораздо более простую стеганую куртку с эмблемой на груди в виде круглого колеса. Он также был моложе на несколько лет, но его грубые, обветренные черты лица говорили о гораздо более тяжелой жизни, чем у его спутника. Даже если бы этот человек не носил на поясе меч, Ваэлин все равно сразу узнал бы в нем воина.

“Великий лорд с широкой известностью”, - произнес бородатый мужчина на почти совершенном языке Королевства, и они с воином поклонились. “От имени Лиан Ша, Милостью Небес Правителя многих земель Достопочтенного Королевства, я, Кон Шен, приношу приветствия и подарки”.

Член свиты, одетый в простую одежду из черного хлопка, низко пригнувшись, двинулся вперед. Он отвел глаза, когда подошел к помосту, чтобы поставить небольшой сундучок на первую ступеньку. “Пожалуйста, ” продолжал Кон Шен, - прими это самое недостойное подношение, как лишь первое из того, что, как мы надеемся, станет многими знаками уважения между нашими королевствами”.

“Это не королевство”, - сказал Ваэлин, вставая с кресла Лорда, чтобы забрать шкатулку. “Всего лишь провинция, и все подарки, представленные здесь, являются собственностью моей королевы”. Он открыл шкатулку и обнаружил четыре драгоценных камня, уложенных в бархатную подушечку, каждый разного цвета.

“Рубин, сапфир, изумруд и бриллиант”, - сказала Эллис, подходя к нему, и ее лицо внезапно озарилось любопытством. “Я бы сказал, что каждый из них по крайней мере вдвое тяжелее среднего”. Ваэлин и раньше замечал, что ее интерес вызывали только три вещи: перспектива боя, красивые молодые люди и все, что связано с деньгами. Он предположил, что за первое она должна благодарить Риву, за второе - леди Велисс, а за третье - никого.

Лирна всегда любила драгоценности, подумал он, возвращая взгляд к сундуку и думая о различных безделушках, которыми украшала себя королева. Хотя она, вероятно, сочла бы размер вульгарным.

“Прекрасный подарок, посол Кон”, - сказал он бородатому мужчине, закрывая сундук и подзывая охранника, чтобы тот взял его. “Я уверен, что она будет довольна”.

Он заметил легкую нерешительность в ответе посла. Ваэлин знал, что представление о женщине, имеющей власть над мужчинами, было в значительной степени чуждым на Дальнем Западе, а в некоторых местах даже кощунственным. Посол, однако, был готов сегодня подвергнуться позору. “Как и наш король, я уверен”, - сказал он, снова кланяясь, прежде чем протянуть руку с длинными ногтями воину, стоявшему рядом с ним. “Позвольте мне представить генерала Джана Нуишина, командующего Седьмой когортой Достопочтенного Воинства”.

Ваэлин вежливо кивнул мужчине. “Генерал”.

“Я сожалею, что генерал лишь частично понимает ваш язык”, - сказал Кон Шен. “Следовательно, я буду голосом нашего короля на этой встрече”.

Ваэлин поджал губы и улыбнулся генералу Джану, прежде чем обратиться к нему на чу-Шин, дальневосточном диалекте, на котором чаще всего говорят торговцы и чиновники. “Если ты не можешь говорить с нами, почему твой король послал тебя?” - спросил он, указывая взглядом на меч мужчины. “Это было для того, чтобы сразиться с нами?”

Он заметил искорку веселья на лице генерала, прежде чем тот что-то буркнул в ответ. “Если бы я был здесь, чтобы сразиться с тобой, я бы не поклонился первым. Враг, заслуживающий войны, не требует ни уважения, ни милосердия.”

Ваэлин знал, что это было старое изречение, почерпнутое из работ одного из бесчисленных философов, фигурировавших в истории Дальнего Запада, но не из тех, кого он мог назвать. Его образование в таких вещах было далеко от завершения.

“Вы хорошо говорите по-чусински, милорд”, - сказал посол Кон. “Мы не знали, что ваши достижения простираются так далеко”.

Ваэлин слегка пожал плечами. “Мой наставник говорит, что мой акцент несколько изменился, а словарного запаса все еще не хватает. Тем не менее, я продолжаю учиться. С каждым годом все больше и больше людей прибывает сюда из земель Королей-торговцев, стремясь обсудить всевозможные дела. Казалось невежливым не разговаривать на их родном языке.”

Мужчина начал произносить очередной комплимент, но Ваэлин жестом велел ему замолчать. “Однако вы слишком высокого ранга, чтобы быть здесь по делу чисто коммерческого характера, и вы привели с собой солдата. Это я нахожу очень любопытным.”

Такого рода косвенный намек, как он узнал из предыдущих контактов с официальными лицами Дальнего Запада, был ожидаемым при общении с эмиссарами из торговых Кругов. Простой вопрос: “Чего вы хотите?” - был бы серьезным оскорблением достоинства послов.

“Мой господин столь же проницателен, сколь и доблестен”, - сказал Кон. “Хотя, на самом деле, в нашей миссии есть коммерческий аспект. Мы здесь, чтобы договориться о покупке, но это не касается многочисленных богатств, найденных в этих землях.”

Он подозвал к себе другого члена своей свиты, на этот раз с трубчатым бронзовым футляром с замысловатой гравировкой. Поза мужчины была идентична позе его коллеги: он сидел на корточках и отводил глаза, демонстрируя подобострастие, от которого могли бы отказаться даже воларианцы. Он попытался положить трубку на первую ступеньку помоста, но остановился, когда Ваэлин наклонился и взял ее у него, тихо пробормотав слова благодарности.

Мужчина вздрогнул, на мгновение подняв глаза, и Ваэлин заметил тонкий шрам, который тянулся от брови мужчины к тщательно причесанным и покрытым лаком волосам. Еще один воин? он удивился, когда слуга быстро опустил взгляд и, покачав головой, отступил обратно в ряды свиты. Казалось маловероятным, что такое посольство путешествует без какого-либо телохранителя.

Обратив свое внимание на тубус, Ваэлин снял богато украшенную крышку, чтобы извлечь свиток внутри, развернул его и показал два тщательно выполненных, хотя и несколько причудливых рисунка. Наверху находилось устройство в форме арбалета, в два раза выше человеческого роста, выбрасывающее поток стрел подобно фонтану. Под ним находилось еще более крупное сооружение в форме гигантской бутылки, извергавшее густой каскад пламени на палубу корабля.

“Понятно”, - сказал он, передавая свиток Орвену с приподнятой бровью. Командующий Северной гвардией бегло просмотрел его, прежде чем слегка удивленно фыркнуть.

“Мы считаем, что перевод является точным”, - сказал посол Кон.

“Твои измерения отменены”, - сказал ему Ваэлин, возвращаясь на свое место.

“Вам знакомы эти устройства?” Спросил генерал Джиан.

“Я должен. Их создала моя собственная сестра”.

Мужчина обменялся коротким взглядом с Коном, они оба с сомнением нахмурили брови. Женщины-правители, женщины-искусницы, подумал Ваэлин. Какими странными мы, должно быть, кажемся.

“Но они работают так, как изображено?” Спросил Джиан.

“Первая - это тип баллисты, которая может выпустить пятьдесят болтов в цель менее чем за минуту. Вторая может выпустить струю огня, способную уничтожить любой корабль за считанные секунды. Да... ” Голос Ваэлина затих, когда он вспомнил, как много раз держал на руках дрожащую Алорнис после того, как она просыпалась от очередного кошмара. Они продолжают спрашивать меня почему, шептала она. Даже когда они горят, они хотят знать почему. Было бы не так плохо, если бы они просто кричали . “Да, они работают очень хорошо”.

Он извиняюще улыбнулся, прежде чем продолжить оживленным тоном. “Добрые господа, с прискорбием сообщаю вам, что ваше путешествие было потрачено впустую. По приказу Слова Королевы эти устройства не продаются ни за какие деньги.”

Оба посла отреагировали по-разному, грубые черты лица генерала Джиана нахмурились, в то время как Кон изобразил на лице пустую улыбку. “Вы еще не слышали цену, которую мы готовы предложить, мой господин”, - сказал он. “Подарок, который мы уже сделали, - всего лишь маленький знак по сравнению с этим, простой символ намерений нашего короля”.

“Мной управляют не намерения вашего короля”, - ответил Ваэлин. “Но намерения моей королевы, и она распорядилась, чтобы это оружие оставалось исключительно в руках ее собственного войска. Я уверен, что человек с вашим интеллектом быстро поймет ее доводы.”

Генерал Джан вздохнул, его губы сложились в сардоническую усмешку. “Продайте соседу собаку, и он научит ее кусать вас”, - пробормотал он с гораздо более грубым акцентом, чем раньше. Генерал, похоже, не был благородного происхождения.

“Совершенно верно, добрый сэр”, - сказал Ваэлин.

“Если устройства нельзя приобрести”, - продолжил Кон, и Ваэлин уловил нотку отчаяния в его голосе, - “то, возможно, это могли бы сделать специалисты по созданию двигателей равной эффективности. Твоя сестра здесь? Я был бы очень рад познакомиться с ней.”

“Моя сестра в настоящее время проживает в Варинсхолде”, - сказал ему Ваэлин, его голос стал менее чем вежливым. “Где она работает директором Королевского колледжа искусств. Уверяю тебя, любое обращение, которое ты можешь сделать к ней, будет быстро отвергнуто. У нее нет ни малейшего желания когда-либо создавать другое оружие любого рода. ”

Улыбка Кона дрогнула, его глаза сузились, показывая степень нанесенного ему оскорбления. Тем не менее, он быстро пришел в себя, сложив свои руки с длинными ногтями в симметричное сцепление, которое Ваэлин узнал как жест, используемый в успокаивающей медитации. “В таком случае, милорд, я должен просить, чтобы нам разрешили обратиться непосредственно к вашей королеве. Если вы позволите нам продолжать пользоваться вашим гостеприимством еще несколько дней, я составлю официальное предложение”.

“Как пожелаешь”, - сказал Ваэлин. “Королева в настоящее время совершает поездку по своим воларианским владениям, так что могут пройти месяцы, прежде чем ты получишь ответ. Однако я должен предупредить вас, что нахожу крайне маловероятным, что она удовлетворит вашу просьбу.”

“Тем не менее, поскольку ты связан Словом своей Королевы, я связан Словом моего короля”. Кон снова поклонился, затем сделал паузу, вспышка раздражения пробежала по его морщинистому лицу, когда Джиан пробормотал незнакомое слово. Для Ваэлина это прозвучало очень похоже на слово Чу-Шин, означающее “шлюха”, но с более протяжной интонацией.

Он ожидает, что я найду ему женщину? Ваэлин задумался, когда Кон выдавил из себя еще одну улыбку.

“Если вы позволите мне поднять другой, надеюсь, менее спорный вопрос, милорд”, - сказал посол. “Слава воинов вашего Королевства известна по всему миру, особенно лучников южных земель и конного народа северных равнин. Наш король очень хочет увидеть их мастерство собственными глазами. Если бы нам было позволено пригласить некоторых вернуться с нами в Достопочтенное Королевство, мы были бы очень признательны. Они, конечно же, получат щедрую компенсацию.”

Сначала оружие, теперь наемники, размышлял Ваэлин. Похоже, в Почтенном Королевстве неспокойно.

“Все подданные Королевства - свободные мужчины и женщины”, - сказал он. “И могут идти, куда пожелают. Однако я должен сообщить вам, что, хотя вы, несомненно, добьетесь некоторого успеха в наборе лучников из Камбраэля, эорилы редко покидают равнины без крайней необходимости. Тем не менее, некоторым из них, возможно, будет любопытно посмотреть, каких лошадей вы разводите в своем королевстве. Минутку, если позволите, добрые господа.”

Он подозвал Орвена поближе, говоря на эорильском. “Они хотят набрать наемников из людей твоей жены”.

“Тогда они напрасно потратят свое время”, - ответил Орвен, озадаченно нахмурившись.

“Я знаю, но мне не терпится выяснить почему, и я сомневаюсь, что получу прямой ответ от старика. Однако воин... ”

Орвен понимающе кивнул. “Но я не говорю на его языке, милорд”.

“Уловка. Я подозреваю, что он говорит на языке Королевства так же хорошо, как и старик. Возможно, он продемонстрирует, насколько хорошо, после того, как вы разделите немного вина у костра ”.

Ваэлин повернулся к послам, снова переключившись на Чу-Шина. “Пока посол Кон составляет свое послание королеве, возможно, генерал Джан захочет отправиться дальше, чтобы встретиться с Эорилом. Лорд-командующий Орвен вас представит. Он их очень хорошо знает.

Генерал обменялся коротким взглядом с Коном, прежде чем поклонился и предложил грубое согласие. Последовали новые излияния благодарности от посла Кона, сопровождаемые новыми поклонами, прежде чем посольство, наконец, удалилось, и Ваэлин объявил День подачи петиций оконченным. Несколько оставшихся петиционеров издали тихий ропот разочарования, когда они выходили, но знали, что лучше воздержаться от каких-либо открытых протестов. К удивлению Ваэлина, Эллисе осталась на своем месте, когда зал опустел, с редкой для нее задумчивой хмуростью на лбу.

“Что-то не так?” спросил он ее.

“Человек со свитком”, - сказала она. “У него был шрам”.

“Да, я видел. Ты молодец, что заметил это. Он в некотором роде воин или, что более вероятно, шпион. Короли-торговцы хорошо известны своей любовью к шпионажу. Не волнуйся, у нас есть свои шпионы. Лорд Орвен позаботился о том, чтобы за ними пристально наблюдали с момента их прибытия. ”

“Дело было не только в шраме ... ” - Она замолчала, качая головой и поднимаясь со стула. “Кажется, я никогда не смогу избавиться от своей подозрительной натуры. Влияние матери. Я откажусь от ужина, если ты не возражаешь, дядя. Я нахожу твою компанию восхитительной, но мне действительно нужно проведать Скраппера. Она все еще ребенок, становится нервной, если слишком долго находится одна.”

Скраппер был лошадью Эллиз, что означало, что она намеревалась посетить конюшни, где Сехмон, преступник, ставший наемным слугой, должен был переночевать. Желание приказать ей убраться в ее комнату было сильным, как и желание запереть ее на ближайшие несколько лет, но Ваэлин знал, что раньше такая тактика не срабатывала. Чем крепче я натягиваю поводок, говорилось в письме Ривы, тем больше удовольствия она получает, разрывая его.

Его так и подмывало напомнить Элезе о ее словах, сказанных Ольне, но он прикусил язык. По всей вероятности, она уже разыскала мудрую женщину с необходимыми травами. Вместо этого он сказал: “Возвращайся до смены полуночной стражи”.

“Я буду”. Она подошла ближе, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем поспешить прочь. “Люблю тебя, дядя. Спасибо, что взял меня на охоту”.

CХАПТЕР FНАШ

Этот. Палец Алума постучал по символу, изображенному в бухгалтерской книге, - щиту с двумя скрещенными саблями под треснувшим и кровоточащим сердцем. “На всех кораблях был этот флаг”.

“Покинутые клинки”, - сказал Керран, вглядываясь в недавно написанный шрифт рядом с символом. “Конечно, довольно хлопотная компания. Так было до недавнего времени. Это первое сообщение, которое мы получили о них за несколько месяцев. Она указала на красный Крестик, начертанный под символом. “Это указывает на то, что Гильдия торговцев считает, что эта конкретная группа была уничтожена. В наши дни это не редкость”. Она указала рукой на другие записи на странице, и Ваэлин насчитал еще десять Крестиков под различными пиратскими мотивами.

“Они снова враждуют”, - заключил он. “В последнее время пиратство сократилось, но я предположил, что это связано с увеличением количества военных кораблей, сопровождающих конвои”.

“Похоже, разыгрывается какая-то борьба за власть”, - согласился Керран. “До нас продолжают доходить слухи о новом пиратском союзе далеко на юге, на Опаловых островах. Однако надежная разведка ускользает от нас. Пираты всегда скрытны и на удивление лояльны.”

“Опаловые острова?” Спросил Алум.

Керран потянулась за картой и развернула ее на своем столе. Это была карта моряка, испещренная многочисленными линиями и обозначениями, недоступными пониманию Ваэлина, но он узнал длинную, разнообразную береговую линию самых южных регионов континента, которые жители Королевства называли Дальним Западом.

“Здесь”, - сказал Керран, указывая на архипелаг из многочисленных островов, протянувшихся через нижнюю часть Аратийского океана, который простирался между Крайним Западом и западной оконечностью Альпиранской империи. “В основном в этом регионе царит беззаконие, несмотря на неоднократные попытки королей-торговцев и сменяющих друг друга императоров Альпираны обуздать его. Многочисленные каналы и заливы служат отличными укрытиями. Острова усеяны пиратскими поселениями, некоторые из них довольно большие и густонаселенные.”

“Значит, эти Несчастные Клинки могли приплыть туда?” Спросил Ваэлин.

“Возможно”, - сказал Керран, - “Но если бы у них были рабы на продажу, более вероятно, что они направились бы в один из портов Просвещенного Королевства.” Палец Керрана указал на материк к северу от Опаловых островов. “Здешняя династия королей-торговцев издавна терпимо относилась к работорговле, которую не разделяли их братья-короли на севере. Именно благодаря этому королева запретила торговцам Королевства торговать с Просвещенным Королевством три года назад.”

“Я помню”, - сказал Ваэлин, вспоминая необычайно напряженную встречу с послом от двора Просвещенного Королевства. В отличие от посла Кона, этот человек не знал ни слова на языке Королевства, и его неуклюжие попытки заставить переводчика перевести предложенную взятку привели в замешательство всех присутствующих.

“Следовательно, ” продолжил Ваэлин, “ ни один корабль в этом порту не доставит вас в Просвещенное Королевство. Однако каждый день множество судов отплывает в другие королевства на Дальнем Западе. Сюда”. Он снял с пояса тяжелый кошелек и протянул его Алуму. “ На твой проезд и расходы, когда ты достигнешь Дальнего Запада. Один человек в одиночку не может надеяться освободить стольких силой. Тебе придется выкупить их обратно.”

Квасцов посмотрел на кошелек, озадаченно нахмурившись. “ Ты не поплывешь со мной?

Ваэлин еще раз взглянул на карту, оценивая просторы региона и понимая, что Квасцов, скорее всего, столкнулся с невыполнимой задачей. Несмотря на это, он не мог побороть сильного искушения присоединиться к поискам Морески. Я мог бы просто оставить все это позади, подумал он. По крайней мере, на время. Петиции, преступники, уроки Эллиз ... Норта.

“У меня здесь есть обязанности”, - сказал он.

Ваэлин взял Квасцов за запястье, вложил кошелек в его ладонь и кивнул Керрану. “Госпожа-хозяйка Гильдии найдет тебе подходящий корабль. Приходи еще раз поесть со мной перед отплытием.”

“Мы поплывем”, - сказал Квасцов. “Вместе”.

“Я же говорил тебе...”

“Мой кузен сказал истинное слово”. Монеты в кошельке зазвенели, когда кулак Алума сжал его, жесткая настойчивость окрасила его слова. Ваэлин вспомнил глаза женщины из Морески на руднике, пронзительный, знающий взгляд. “Мы поплывем вместе”, - повторил Квасцов. “Путь к нашим детям лежит через тебя. Пока вы не будете готовы к отплытию, я должен оставаться здесь.”

“Что ж”, - сказал Керран, нарушая последовавшее молчание. “Я сообщу повару, что у нас сегодня на ужин будет еще один”.

◆ ◆ ◆

Артис хмуро уставился в свой суп, сохраняя угрюмое молчание во время еды, чему подражала его сестра, хотя она казалась скорее рассеянной, чем сердитой.

“Следующего блюда не будет, если ты не доешь это”, - упрекнула ее тетя, сидевшая во главе стола.

Лорен слегка поморщилась и послушно отправила в рот ложку супа. Ваэлин заметил, что ее взгляд то и дело приковывался к портрету над камином. На нем был изображен мужчина средних лет в одежде морского капитана, стоящий с саблей в руке на фоне затянутого дымом неба и горящего такелажа. Ваэлин никогда не встречался с ним, но, судя по всему, муж Керран не был таким высоким и стройным в талии, а волосы на его голове не были такими пышными.

Он был хорошим человеком, милорд, как-то сказал Ваэлину брат Келан. Для торговца сообразителен и великодушен сердцем. Но он не имел права командовать военным кораблем. Тем не менее, говорят, что он храбро погиб.

На взгляд Ваэлина, столовая, как и весь дом Керрана, была чересчур большой. Муж, по которому она все еще носила траурные ленты, был богатым человеком, хотя Ваэлин подозревал, что большая часть его богатства была результатом проницательности его жены. После его смерти прибыль Уважаемого Торгового дома Аль Верин удвоилась, а затем утроилась. Теперь Керран был одним из десяти самых богатых людей в Пределах и очень уважаемым главой Гильдии торговцев. Но все же траурные ленты оставались крепко пришитыми к ее корсажу, и он знал, что это было сделано не просто для того, чтобы отпугнуть нежелательных поклонников, хотя их было много.

“Близнецы не присоединятся к нам?” Спросил Ваэлин, взглянув на пустые стулья слева от него.

“Я считаю, что лучше позволить им есть на кухне”, - ответил Керран. “Они могут быть немного капризными, особенно в последнее время”.

“Они скучают по отцу”, - сказала Лорен, что вызвало насмешливое фырканье у ее брата. “Ну, они скучают!” - настаивала она, бросив на Ваэлина такой взгляд, что тотчас же обратилась к нему. “Я тоже, дядя”.

“Твой отец там, где ему нужно быть”, - сказал ей Ваэлин. “Пока”.

“Оставь обоссанного пьяницу гнить там, мне все равно”, - пробормотал Артис, и это были его первые слова за вечер.

Кулак Ваэлина опустился на стол с такой силой, что загремели столовые приборы. Он уставился на Артиса, позволяя тишине затянуться, пока мальчик, наконец, не поднял глаза, вызывающие, но и немного испуганные.

“Твой отец, ” сказал Ваэлин мягким, но настойчивым голосом, - объехал полмира, сражаясь в самой страшной войне, которую когда-либо знало это Королевство. Он прошел сквозь огонь и кровь, чтобы спасти жизнь нашей королевы, и видел, как в процессе умирал наш брат Каэнис. Он сделал это не из жажды славы или ожидания награды. Он сделал это, чтобы обезопасить свою семью, и это стоило ему больше, чем ты можешь себе представить. Независимо от его преступлений, твоему отцу нужно твое уважение, и ты его проявишь.”

Артис свирепо посмотрел в ответ, и Ваэлину лицо мальчика показалось странным отражением лица Норты в том же возрасте. Он также обладал почти такой же способностью действовать, не задумываясь.

“Этот человек больше не мой отец!” Артис закричал, поднимаясь на ноги, вызов победил его страх. Его ложка отлетела в сторону, когда он швырнул ее на стол. “И ты даже не мой настоящий дядя”.

“Артис!” Сказала Керран с редкой для нее гневной гримасой на лбу, когда она поднялась со своего места, бросив многозначительный взгляд на Алума. “У нас гость!”

“И ты не моя мать!” Крикнул Артис, разворачиваясь и бросаясь к двери. “Моя мать умерла, помнишь?”

Дверь хлопнула, когда Артис выбежал из комнаты, оставив после себя густую тишину.

“Тебе следует отправить его в хижину на холмах”, - сказал Алум Керрану. Его, казалось, не смутило беспокойство, и он продолжал есть суп, восхищенно причмокивая губами. “Однажды я проявил неуважение к своей бабушке, и отец отправил меня в хижину на целое лето, с одним ножом, без еды и воды. Я ел змей и скорпионов”. Он издал ностальгический смешок и набил рот еще одним куском супа. “Или ты мог бы просто побить его”.

“Это мысль”, - пробормотал Ваэлин, вызвав тяжелый взгляд Керрана.

То, что произошло между ними, было кратким, порожденным взаимным одиночеством в месяцы после окончания войны, когда отсутствие тех, кого они потеряли, ощущалось как свежая, кровоточащая рана. Они оба знали, что это ненадолго. Какими бы близкими они ни стали, их общая привязанность была не из тех, которые перерастают во что-то, что может длиться долго. Все закончилось мирно, по ее настоянию. Она винила в этом мелкий скандал и разрастающиеся сплетни, порожденные их не слишком сдержанными ночными связями, хотя он знал, что это было оправданием; на протяжении всего этого траурные ленты так и не исчезли. Тем не менее, эти пять лет спустя Керран продолжал пользоваться определенной свободой действий с Лордом Башни, которой не пользовались другие.

“Возможно, - сказала она, - он вел бы себя лучше, если бы его дядя уделял больше времени семье, вместо того чтобы бесконечно рыскать по сельской местности в поисках новых преступников, которых можно было бы повесить”.

“Он скучает по дому”, - сказала Лорен мягким голосом и отстраненным взглядом, помешивая свой почти несъеденный суп. “Все наши друзья в Деле. Кара преподает там в школе, теперь, когда отца не стало. Она твердая, но добрая, и они любят ее, отчего ее сердце болит меньше. Она скучает по Лоркану, но не говорит об этом даже себе. ”

Керран уставилась на свою племянницу, внезапно побледнев. “Ты снова это делаешь”, - сказала она тонким шепотом. “Ты сказала, что этого больше не происходит”.

“По большей части этого не происходит. Но иногда это возвращается. Я не говорю тебе, когда это происходит, но дяде Ваэлину нужно кое-что знать”.

Лорен слабо улыбнулась и подняла лицо к Ваэлину, широко раскрыв немигающие глаза. Он знал, что она не видит ни его, ни чего-либо еще в этой комнате. “Прошлой ночью мне приснился волк. Он был очень большим и очень красивым. А еще старым. Таким старым. Он показал мне много вещей. Одним из них был мужчина, тоже старый, но далеко не такой старый, как волк. Он носил много лиц, прожил много жизней. Сделал так много всего. Он прошел такой долгий путь, дядя. Он должен тебе кое-что сказать.”На гладком лбу Лорен появилась морщинка, когда она нахмурилась, тень пробежала по ее маленькому лицу. Она моргнула, и он увидел слезу, скатившуюся по ее щеке. “Но сначала ему нужно убить людей”.

Волк. Прошло так много времени с тех пор, как он видел его в последний раз, но воспоминание было таким острым и реальным, как будто это было несколько мгновений назад, в Великом Северном лесу, когда его могучий вой призвал Сеордах Сил на войну против воларианцев. Все остальные встречи пронеслись в его голове в один миг. Тот первый проблеск в Урлишском лесу перед тем, как он вмешался, чтобы спасти его от ассасинов, видение серебристо-серой хищной красавицы, слизывающей кровь со своих челюстей. Его рычание на Марсианском языке, которое заставило его отступить от грани открытого убийства. За стенами Лайнеша во время альпиранской войны, прежде чем он вызвал песчаную бурю, которая спасла его, но не смогла спасти Дентоса. Сказал, что мы должны прислушаться к зову волка, сказал Норта, слова, сказанные ему мертвецом во сне. Ваэлин хорошо знал, что волчий зов часто приносил спасение, но он также приносил смерть.

“Где?” Спросил Ваэлин. Он присел на корточки рядом с Лореном, положив руку ей на плечо. “Когда?”

“Башня”, - сказала она, и он почувствовал, как она вздрогнула. “Сейчас”. Ее дрожь внезапно переросла в конвульсию, ее лицо побелело, когда она боролась с приступом рвоты. “Часть его. . . ” Она сморщилась в замешательстве. “Тот, кем он был раньше . . . хочет снова встретиться со своей дочерью. Было восхитительным сюрпризом найти ее здесь. Ему так и не удалось убить ее, когда он был жив. О чем он всегда сожалел.”

Кем-то, кем он когда-то был . . . его дочерью . . .

Ваэлин оторвался от Лорена, отстегивая меч от спинки стула, прежде чем броситься к двери. Осознание прозвучало в его голове со всей силой крика. Эллис!

◆ ◆ ◆

Ваэлин остановил свою лошадь во дворе, спрыгнул с седла и помчался к конюшням. Он обнажил свой меч и заставил себя перейти на шаг, прежде чем войти в темное помещение, прислушиваясь к любому звуку, кроме фырканья множества раздраженных лошадей.

“Эллиз!” - позвал он, направляясь к задней части конюшни. “Покажись!”

“Дядя”?

Он обернулся и увидел ее в дверном проеме, с одеялом, завернутым в ее обнаженное тело, и обиженным выражением лица. Позади нее Ваэлин увидел бледную фигуру Сехмона Века, отчаянно пытающегося натянуть штаны.

“Одевайся”, - сказал Ваэлин Эллизе.

“Как бы я ни ценила твою заботу, ” сказала она со вздохом, - я не твоя, чтобы командовать... ”

“Убирайся!” Вмешался Ваэлин, направляясь к ней, глядя в глаза с безошибочным намерением. “Одета!”

Она моргнула и отступила назад, ее взгляд метнулся к мечу, который он держал, и хмурый взгляд исчез, когда она понимающе кивнула. “Конечно”.

Сержант Северной стражи, отвечавший за ночную стражу, поспешил в конюшню, за его спиной шли два гвардейца с секирами. “Неприятности, милорд?” спросил он.

Позади гвардейцев появился Квасцов, тяжело дыша. Он не был опытным наездником, и Ваэлин быстро опередил его в стремлении к башне.

“Ты”, - сказал он, кивая одному из гвардейцев и указывая на Алума. “Дай этому человеку свою секиру”.

“Да, мой господин”.

“Сержант”, - продолжил Ваэлин. “Поднимите лорда Орвена и весь гарнизон. В башне незваный гость. Ее нужно обыскать сверху донизу”.

Сержант, ветеран многолетней службы, без малейшего колебания отдал честь и, развернувшись, громким голосом выкрикнул необходимые приказы.

“Что происходит?” - Спросила Эллис, и Ваэлин, оглянувшись, увидел, что она уже почти одета, ее руки быстро двигались, когда она зашнуровывала ботинки.

“У тебя есть оружие?” Спросил ее Ваэлин.

“Всегда”.

“Хорошо. Поймай их”.

“Прошу прощения, мой господин”. Сехмон появился рядом с Эллизе, низко поклонился, голос его был напряжен от панического раскаяния. “Если я чем-то обидел...”

“О, заткнись, ты!” Рявкнула Эллис. Она пристегнула к поясу два охотничьих ножа, один длинный, а другой короткий. “Вот”, - сказала она, протягивая ему более короткий клинок. “Может, и тебе пригодится”.

“Держитесь поблизости”, - сказал им Ваэлин, направляясь обратно во двор.

“Куда мы идем?” Спросила Эллис, накладывая стрелу на тетиву своего лука.

Слова Лорена крутились у него в голове. Он проделал такой долгий путь ... “Нам нужно проверить, как там наши посетители”.

◆ ◆ ◆

Посол Кон, по крайней мере, получил быструю смерть. Он лежал на просторной кровати в большой комнате, предназначенной для самых почетных гостей, его седая борода была испачкана красным ниже подбородка, а простыни с обеих сторон пропитались свежей кровью.

Один разрез, увидел Ваэлин, отодвигая бороду, чтобы осмотреть рану, почти хирургический разрез в один дюйм, перерезающий главную артерию на шее. Его помощникам повезло меньше. Четверо из них лежали по всей комнате, на каждом теле было по меньшей мере три ножевых ранения в грудь. Кровь брызнула на стены, и общее состояние беспорядка указывало на бешеную резню.

“Все это произошло очень быстро”, - сказал Алум, опытным глазом осматривая побоище. “Старик был убит первым, вероятно, на глазах у остальных”. Его нога толкнула руку одного из убитых слуг, кулак обмяк на рукояти ножа. “На лезвии нет крови. Они пытались сражаться, но это не принесло им ничего хорошего.”

“Его здесь нет”, - сказала Эллизе, переходя от одного трупа к другому, на лице застыло хищное напряжение охоты. “Тот, со шрамом”. Она выпрямилась и повернулась к Ваэлину. “Он узнал меня. Это то, что я увидел ... то, чего я не смог увидеть. Это он, не так ли?”

“Сюда, милорд!” Из соседней комнаты донесся голос лорда Орвена.

Он нашел Орвена, скорчившегося рядом с окровавленным, хрипящим телом генерала Джиана. Рядом лежали еще трое помощников, все мертвые. Генерал крепко сжал меч в кулаке, и Ваэлин заметил красное пятно на лезвии.

“Ты ранил его?” - спросил он на чу-Шин, присев рядом с мужчиной.

“Нога...” Джиан ахнул, слово сопровождалось облаком крови. Он забился в конвульсиях, издав крик, в котором были ярость и отчаяние одновременно. “Знаю его с тех пор, как ... он был мальчиком ... практически вырастил маленького ублюдка ... ”

“Пошлите за братом Келаном”, - сказал Ваэлин Орвену. “Убийца ранен в ногу. Пусть стражники поищут кровавый след и выведут собак из псарни”.

“Да, мой господин”.

“Подожди ... ” Джиан застонал, роняя меч, чтобы потянуться за плащом Ваэлина, когда тот направился вслед за Орвеном к выходу из комнаты. “Оружие... ”

“Об этом в другой раз, сэр”, - сказал Ваэлин. Он попытался высвободить руку Джиана, но мужчина держал его, глядя на него снизу вверх, в его взгляде была яростная мольба о понимании.

“Они нам нужны ...” Джиан снова забился в конвульсиях, густой поток хлынул у него изо рта, омывая каменные плиты. Он набрал воздуха в легкие и заговорил дальше, превозмогая боль. “Они приближаются, тысячи и тысячи ублюдков ... ”

“Кто?” Ваэлин наклонился ближе, когда голос Джиана понизился до прерывистого шепота. “Кто идет?”

Слово прозвучало влажным свистящим хрипом, и Ваэлин увидел, как в глазах Джиана появляется знакомый сумрак. “С-Штальхаст...” - простонал он, и краткий проблеск жизни вернулся во взгляде, который он устремил на Ваэлина. “Идет за нами ... потом ты ... потом все...”

“Генерал?”

Глаза Джиана продолжали смотреть в его глаза, но проблеск жизни исчез, и его рука соскользнула с плаща Ваэлина. “Генерал Седьмой когорты Достопочтенного Воинства”, - пробормотал Ваэлин, протягивая руку, чтобы закрыть мужчине глаза. “Я подозреваю, что ты заслуживал лучшего конца”.

“Кровь здесь”, - крикнул Алум из коридора снаружи. Ваэлин бросил последний взгляд на труп генерала и вышел из комнаты, обнаружив Мореску, присевшую на корточки, чтобы осмотреть небольшое красное пятно на каменных плитах.

“Он перевязал рану”, - сказал он, проводя пальцами по все еще влажной крови. “Это было несколько минут назад”. Его брови сосредоточенно нахмурились, когда он поднялся, протягивая руку, чтобы снять факел с железной скобы на стене. “Странно”, - пробормотал он, отбрасывая свет на пол и стены.

“Что это?” Спросил Ваэлин.

“Кровь, след, который она оставляет, как падающая звезда”. Квасцов сделал паузу, чтобы указать на единственную продолговатую каплю на стене. “Как след, оставленный раненым гепардом. Но, конечно, ни один человек не может двигаться так быстро.”

“Это не настоящий человек”, - сказал Ваэлин. Он последовал за Алумом до конца коридора, где тот соединялся с западной лестницей башни. При свете факела охотника было видно еще больше крови на ступенях, ведущих в нижнюю часть башни, но ни одной, ведущей наверх.

“Подожди”, - сказал он, когда Ваэлин начал спускаться. “Больше никаких падающих звезд, видишь?” Свет его факела играл на серии маленьких округлых капель.

“Конечно, это ложный след, милорд”.

Ваэлин поднял глаза и увидел Сехмона, стоящего рядом с Эллизе. “Правда?”

Юноша немного побледнел, но выпрямился, найдя в себе решимость встретиться взглядом с Ваэлином. “Это старый трюк”, - сказал он. “Я научился ему молодым. Люди всегда ожидают, что ты спустишься вниз, ” он кивнул в сторону лестницы слева, - тогда как обычно лучше подняться. Крыши - друзья преступников.

Ваэлин жестом приказал двум стражникам Севера следовать по спускающемуся следу, затем двинулся вверх, осматривая каменную кладку в поисках еще крови, но ничего не нашел. Он остановился у двери, ведущей к открытому проходу, выходящему на казармы Северной гвардии, но не увидел ничего интересного. Он уже собирался идти дальше, когда Квасцов остановил его, коснувшись руки, и вышел на дорожку, чтобы провести рукой по камням низкой зубчатой стены.

“Вот”, - сказал он, поднимая руку, чтобы показать маленькую капельку крови на пальце. “Еще свежая”.

“Тогда где ...?” Взгляд Ваэлина блуждал по коридору. Дверь, к которой он вел, охраняла вторичную оружейную башню и, следовательно, была заперта не менее чем на пять замков. Стена наверху не давала опоры для рук, как и стена внизу.

“Дядя”, - тихо позвала Эллизе. Ваэлин обернулся и увидел, что она поднимает лук, устремив взгляд на что-то внизу. Проследив за ее взглядом, он смог разглядеть только затененные углы крыши казармы. Теперь башня была полна тревоги, крики Северной Стражи перемежались возбужденным тявканьем собак. Было зажжено множество факелов, отбрасывавших колеблющиеся тени, которые только затрудняли разглядывание объекта интереса Эллизе. Затем он увидел это, маленькую фигурку, скорчившуюся у западного края крыши казармы, неподвижную, как любая статуя, но, несомненно, человеческую. Казармы располагались внутри стен крепости, но расстояние между крышей и внешней зубчатой стеной было легким прыжком даже для человека, не обладающего скоростью рожденного во Тьме.

“Он нужен мне живым”, - сказал Ваэлин Эллизе, когда она натягивала лук.

Он услышал веселое предвкушение в ее голосе, когда оперение стрелы коснулось ее щеки. “Я тоже”.

Тень переместилась в тот же миг, когда она выстрелила, превратившись в размытое пятно в мерцающем свете факела. Эллизе выругалась, когда ее стрела отскочила от черепицы крыши и отлетела в сторону. Она немедленно натянула тетиву и снова натянула ее, двигаясь со скоростью и мастерством, которые могли сравниться с лучшими лучниками, которых когда-либо видел Ваэлин. Тень, двигаясь быстрее, чем когда-либо мог бы сделать человек, пронеслась по верхушке крыши и прыгнула как раз в тот момент, когда лук Эллизе загрохотал еще раз. Ваэлин увидел, как тень изогнулась, когда стрела попала в цель, расплывчатая фигура, казалось, замедлилась в воздухе, кувыркаясь, столкнувшись с внешней зубчатой стеной крепости, прежде чем рухнуть на землю за ней.

Ваэлин вскочил на зубчатую стену, сопротивляясь порыву спрыгнуть на крышу казармы, зная, что все, чего он добьется, - это двух раздробленных ног. Вместо этого он сложил ладони рупором у рта и проревел Северному стражнику во дворе. “Выведите собак через ворота! Убедитесь, что они не убьют его!”

Он повернулся и спрыгнул с зубчатой стены, спустился по лестнице и бегом выскочил во внутренний двор, Эллизе и остальные последовали за ним. Он выбежал за ворота, следуя за лающей какофонией собак, пока не увидел стаю. Все они были охотничьими собаками Ренфаэля, каждая высотой в три фута в холке, с длинными мордами и сильными челюстями. Стая кружилась, образуя размытую, мечущуюся фигуру. Собаки неоднократно бросались вперед в попытке укусить свою добычу, но без видимого успеха. Ваэлин увидел, как трое отброшенных размытым силуэтом собак кувыркались в воздухе и с болезненным скулежом остановились в нескольких ярдах от него. Но в стае было пятьдесят сильных и неутомимых.

Подойдя ближе, Ваэлин заметил, что очертания стали менее размытыми, превратившись в человека. Он промелькнул еще несколько раз, подбрасывая в воздух еще одну стаю собак, но внезапно остановился, когда четыре гончих прыгнули и вцепились челюстями в его конечности.

“Полегче”, - крикнул сержант Джолна, когда стая приблизилась для убийства, человек в центре стаи дернулся от боли, когда все больше зубов вонзилось в его плоть. Джолна много лет занимал должность мастера гончих, воспитывая всех этих собак с рождения. Они шарахались от него, когда он пробирался среди них, размахивая тростью в воздухе. Яростное рычание стаи медленно перешло в рычание, хотя те, кто держал человека, продолжали это делать.

“Простите, милорд”, - сказала Джолна, когда Ваэлин остановился рядом. “Сегодня ночью их кровь по-настоящему взыграла. Не часто им удается охотиться всем вместе, вот так.”

“И они отлично поработали, сержант”, - сказал ему Ваэлин. Он пристально посмотрел на убийцу, собаки расступились, когда он подошел ближе. Сломанный наконечник стрелы Эллизе торчал из плеча мужчины, а вокруг бедра была обмотана сильно запачканная повязка. Он вздрогнул от сдерживаемой боли, когда поднял лицо, и Ваэлин обнаружил, что оно скрыто густым слоем крови. Он отметил, что она была самой густой вокруг глаз и носа - явный признак длительного использования дара. Несмотря на кровь, Ваэлин смог разглядеть шрам на лбу мужчины.

“Брат... ” - выдохнул ассасин, морщась от боли, прежде чем широко улыбнуться Ваэлину, его зубы сверкнули красно-белым в полумраке. “Прошло слишком много времени”. Его взгляд метнулся к Эллиз, когда она остановилась на краю стаи. Несмотря на недавнее напряжение, ее лицо поблекло и ничего не выражало, когда она смотрела на покрытого шрамами убийцу.

“И моя любимая дочь”, - сказал он. “Ты скучала по мне?”

Она двигалась слишком быстро, чтобы Ваэлин смог остановить ее, собаки разбежались, когда она бросилась в атаку, крик ярости вырвался из ее горла. Звук, изданный ее кулаком, когда он соприкоснулся с лицом убийцы, напомнил Ваэлину удар молотка по твердому камню. Ему удалось поймать ее за запястье, когда она отвела руку для следующего удара, притянув ее в тесные объятия.

“Я в долгу перед тобой!” Она билась в его руках, дрыгая ногами. “За то, что он сделал с моей матерью! Что он сделал со мной!”

“Я знаю”. Руки Ваэлина сжали ее крепче, прижимая к себе до тех пор, пока она не перестала вырываться и не разразилась рыданиями. “Ты получишь то, что тебе причитается, я обещаю”, - прошептал он, позволяя ей упасть на колени, прежде чем снова обратить свой взгляд на убийцу. Он обмяк в лапах собак, кровь капала с его склоненной головы. “Но сначала я должен услышать, что он хочет мне сказать”.

Ваэлин кивнул сержанту Джолне. “ Скажи брату Келану, что у него еще один пациент. И принеси цепи. Самые тяжелые, какие сможешь найти.

CХАПТЕР FЯ

Эллис встала за дверью камеры и отказалась уходить, пока брат Келан обрабатывал раны пленницы.

“Тебе следует поспать”, - сказал ей Ваэлин, чем заслужил испепеляющий взгляд.

“Ты мог бы?” - спросила она. “Зная, что это существо все еще живо и находится в этой башне”. Ее голос перешел в свистящее шипение, когда она посмотрела сквозь щель в двери камеры. “У него могло быть другое лицо, он говорил другим голосом, но я вижу его сейчас, эту улыбку. Он носил ее в тот день, когда убил мою мать”.

Ваэлин отодвинул ее в сторону, чтобы заглянуть сквозь щель. Человек, прикованный к стене, одарил брата Келана благодарной улыбкой, когда тот заканчивал накладывать повязку на его раненое плечо. Как и Эллизе, Ваэлин уже видел эту улыбку раньше, на лице Баркуса, когда маска наконец сползла и обнажилась вся злоба слуги Олли. В течение многих лет это существо носило облик его брата, как плащ, наряду со многими другими: отцом Эллизе, который вступил в заговор с поклоняющимися богу фанатиками, чтобы организовать падение Камбраэля; слепым шаманом, который поставил Медвежий народ на грань вымирания; воларианским солдатом-рабом, отнявшим у него Дарену.

Сколько раз, подумал он, мне придется убивать его, прежде чем у меня перестанет возникать ощущение, что я убиваю своего брата?

Вскоре после этого появился брат Келан, на его худощавом лице отразилась смесь презрения и любопытства. “Должен сказать, я нахожу его странно вежливым, милорд”, - сказал он Ваэлину. “Учитывая его... природу”.

Ваэлин никогда не рассказывал Келану всех подробностей смерти Дарены. Целительница любила ее как дочь, поэтому казалось добрым пощадить его, за что Ваэлин теперь был благодарен. Если бы Келан знал, что существо в камере было ответственно за ее кончину, он бы никогда не стал лечить его, несмотря на строгости Пятого Ордена, который требовал, чтобы обо всех нуждающихся заботились с одинаковым усердием.

“Он будет жить?” Спросил Ваэлин.

“При надлежащем уходе”, - ответил брат. “Однако, он, кажется, несколько убежден, что не доживет до следующего рассвета, и что его смерть, вероятно, будет очень долгой. Это тот самый случай, милорд?”

Эллизе издал очень тихий смешок. “Ему повезет, если он доживет до полудня, не говоря уже о рассвете”.

Челюсти Келана сжались от раздражения, но он не сводил взгляда с Ваэлина. “Мой господин полностью осведомлен о моих опасениях по поводу пыток ... ”

“Твое сострадание, как всегда, делает тебе честь, брат”, - вмешался Ваэлин, хлопнув пожилого мужчину по плечу. “Будь уверен, я уверен, что здесь такие меры не потребуются”.

Он потянулся к двери, затем остановился, когда Эллизе нетерпеливо подошел к нему. “Нет”, - сказал он, качая головой, твердым голосом.

Эллис взглянул на Келана, прежде чем наклонился ближе и ответил резким шепотом: “Ты дал мне обещание”.

“И я сдержу его. Но не сейчас. Подожди здесь”.

Войдя внутрь, он отпустил двух охранников-северян из камеры и закрыл за ними дверь. Яркие, сердитые глаза Эллизе уставились на него сквозь щель, сузившись в ужасе, когда он закрыл ее. По его указанию в камеру поставили два стула. Человек со шрамами сидел на одном, толстые цепи тянулись от кандалов на его запястьях и лодыжках к скобам в стенах.

“Насколько я помню, раньше тебя называли Вестником”, - сказал Ваэлин, пересаживаясь на другой стул. “Но мне пришло в голову, что я так и не узнал твоего имени. Твое настоящее имя”.

Цепи человека со шрамами звякнули, когда он пошевелился, встретив взгляд Ваэлина со спокойным безразличием.

“Ведьма, которая привела тебя в этот мир, должно быть, дала тебе имя”, - подсказал Ваэлин. “Даже у монстров есть имена”.

Он внимательно наблюдал за лицом существа, надеясь, что его насмешки могут вызвать какую-нибудь предательскую реакцию. Вместо этого он увидел лишь слабое, горькое веселье.

“Ушел”, - сказал Посланник, цепи снова звякнули, когда он пожал плечами. “Годами у меня не было желания вспоминать это, теперь я не смог бы, даже если бы попытался. То, что ты видишь здесь, — он поморщился от усилия, подняв скованное запястье, чтобы показать на свое лицо, — это всего лишь остаток.

“А как насчет ее имени?” Спросил Ваэлин.

Это вызвало у меня неподдельное недоумение. “Кто?”

“Твоя мать. Возможно, ты забыл свое собственное имя, но кто может забыть имя своей матери?”

Цепи загремели, прежде чем натянуться туго, Посланник подался вперед в своем кресле, лицо внезапно превратилось в покрасневшую маску. “Я здесь не для того, чтобы говорить о моей гребаной матери!” - прорычал он. Теперь Ваэлин увидел силу своего дара, увидел, как вибрирует его тело, как гудят его руки, словно две гигантские пчелы, когда они расплываются достаточно быстро, чтобы в камере шевельнулся ветерок.

Ваэлин посмотрел в разъяренные глаза Гонца и улыбнулся. “ В библиотеке башни очень много книг, ” сказал он. “ Я собирал их со времен войны. Роль Повелителя Башни дает щедрую зарплату, но мои потребности невелики, поэтому большую ее часть я трачу на книги. Особенно на те, что касаются старых историй. Тебя не должно удивлять, что ты появляешься то тут, то там в разных воплощениях. ‘Сказка о бастарде ведьмы’ старая, и со временем она сильно изменилась. ”

Струйка крови потекла из раздувшихся ноздрей Посланника, стекая по его дрожащим губам, все его тело теперь напряглось в цепях.

“Но, ” продолжал Ваэлин, - чем дальше я возвращаюсь в прошлое, тем проще становится история. Изнасилованная женщина родила ребенка, который вырос в нечто мерзкое и кровожадное. Но, к сожалению, я так и не смог найти ни ее имени, ни вашего. Странно думать, что у людей, имеющих такое значение для истории, нет завещания, кроме истории, которая меняется с каждым годом. Пока ты остаешься, как пятно, которое никогда не смоется.”

Руки Посланника замерли, и он обмяк в своем кресле, качая головой, когда тихий смех сорвался с его губ. “Это все мучения, которые ты приготовил для меня? Должен сказать, я ожидал большего.”

Ваэлин многозначительно взглянул на дверь. “ Снаружи ждет молодая женщина, которая будет рада оправдать ваши ожидания. Пригласить ее войти?

“Ах, да. Моя мстительная дочь. Ты действительно думаешь, что это какая-то угроза? Я знаю, ты никогда не позволишь ей запятнать свою душу пытками, да тебе и не нужно этого делать. Задавай любой вопрос, который тебе нравится, и я честно отвечу.”

Ваэлин сдержал внезапный гнев, порожденный осознанием того, что власть на этой встрече теперь перешла от него к его пленнику. Посланник не боялся боли, его совершенно не волновало, какие мучения может причинить Эллизе, даже если Ваэлин позволит это. У него зачесались руки, когда он боролся с желанием сжать их в кулаки, ему захотелось вызвать в памяти лицо Дарены, когда он будет бить это существо снова и снова, пока от его тела не останутся одни раздробленные кости и разорванная плоть.

“Я не лгу, брат”, - сказал Посланник, наклонив голову под таким углом, что это указывало на то, что он без труда уловил перемену настроения Ваэлина. “Спрашивай, и я отвечу”.

Ваэлин сложил руки вместе и откинулся на спинку стула. “Очень хорошо. Как получилось, что ты здесь? Мне сказали, что тело, в котором ты был в последний раз, умерло в Альпире много лет назад. Запредельное должно было стать ловушкой для вашего вида, и оно погибло вместе с Олли в конце Освободительной войны. Вы были рабом Олли, удерживаемым в этом мире только его волей. Когда он был уничтожен, ничто не должно было удерживать тебя здесь.”

“Запредельное”, - повторил Посланник, в голосе которого слышались нотки, в которых смешивались презрение и жалость. “Ты никогда по-настоящему не понимал этого, не так ли? Что это такое. Что это на самом деле означает”.

“Союзник сказал мне, что это струп, покрывающий рану”.

“Несколько красочное описание, но он всегда был претенциозным ублюдком. Не могу сказать, что сильно скучаю по нему. О да, ” добавил он, заметив проблеск беспокойства в глазах Ваэлина, “ в отличие от меня, он действительно ушел навсегда. Что касается Запредельного, это не то, что можно уничтожить, не по-настоящему, просто ... нарушить, привести в беспорядок на время. Это то, чего ты добился. Не более чем рябь на ткани чего-то, что соединяет этот мир с ... чем-то другим.

Он замолчал, тень пробежала по его израненному лицу. “Не поймите меня неправильно. То, что было всего лишь рябью в Потустороннем Мире, причинило огромную боль тем душам, которые были вынуждены это терпеть. Некоторые ускользнули в благословенное освобождение пустоты; другие были разорваны на куски, от них остались лишь обезумевшие фрагменты, терзаемые воспоминаниями о том, кем они были. Такова была моя судьба, брат. Это было то, что ты сделал со мной, и это было намного хуже любой пытки, которую ты или та маленькая сучка снаружи могли когда-либо придумать. Теперь я знаю, что это длилось годами, но казалось вечностью. Время в Запределье податливо, оно растягивается или сжимается, по-видимому, по прихоти случая. Представь, что ты кричишь вечно, Ваэлин. Затем представь, что что-то находит тебя, собирает все оставшиеся от тебя кусочки и снова собирает их воедино. Не целое, больше нет. Но снова стало Посланником. ”

Последние слова Олли вернулись к Ваэлину, его пораженным, перепуганным глазам, когда он смотрел на черный камень. С тех пор Ваэлин часто размышлял о том, сколько раздора и резни могло быть вызвано столь невзрачной вещью. Он был искусно вырезан, но без каких-либо украшений; на его поверхности не было ни древних, нечитаемых надписей, ни какой-либо пиктограммы, которая могла бы дать ключ к пониманию силы, которой он обладал. Он столетиями находился в своем помещении под великой ареной Волара, спрятанный преследуемыми слугами подавленных воларианских богов, которые считали его божественным. Все началось с этого простого, ничем не украшенного постамента из черного камня, всего лишь с одного прикосновения руки Олли в давно прошедшие дни, когда он все еще был заключен в своем собственном теле. Ваэлин знал, что тогда он изголодался по подаркам, которые хранились в нем, но захныкал, как ребенок, от перспективы снова прикоснуться к нему.

Когда я прикоснулся к нему, сказал он, его глаза увлажнились и расширились, умоляя о пощаде, которая, должно быть, знал, никогда не придет. Когда я получил свой дар, я заглянул в тот мир ... И что-то оглянулось назад, что-то огромное и голодное.

Олли был древней душой, обладавшей достаточной злобой, решимостью и интеллектом, чтобы подчинить всю Воларианскую империю своей воле и использовать ее, чтобы поставить мир на грань катастрофы, и все же, когда ему подарили черный камень под ареной, он был жалок от своего ужаса.

“Что-то”? - Что? - спросил он.

Посланник некоторое время молча смотрел в ответ, теперь его лицо стало странно безмятежным, в нем явно отсутствовала враждебность. Однако, когда он заговорил снова, Ваэлин уловил знакомую нотку злобы. “Ты не знаешь”, - сказал он, наклоняясь вперед. “Ты не знаешь, что ты сделал, когда заставил Олли прикоснуться к тому камню. Ты не знаешь, что ты пробудил. Но ты это сделаешь, брат. Оно увидело тебя, оно увидело все, и оно стало голоднее, чем когда-либо.

“Что это?”

Легкое пожатие плечами и приподнятая бровь, когда Посланник откинулся назад. “Я знаю только то, что это может сделать. Не то, что это на самом деле. Но его намерения”. Улыбка заиграла на его губах. “Это я знаю очень хорошо. Он очень долго расставлял фигуры на доске, и первые ходы уже сделаны, например, поместил меня в эту оболочку ”.

“Зачем?”

Посланник погрузился в молчание. Ваэлин снова почувствовал зуд в руках. Он мог бы просто встать и открыть дверь, предоставив Эллизе распоряжаться этим делом по своему усмотрению. Слышать, как его крики эхом разносятся по коридору, когда он уходит, было бы постыдным удовольствием, но было ясно, что ему еще многому предстоит научиться.

“Генерал Джан говорил о штальхастах”, - сказал он, выбрав другой подход. “Что это такое?”

“Всего лишь инструмент”, - ответил Гонец. “Как и я. Меня поместили в эту оболочку, чтобы завоевать доверие генерала. Это было нелегко; он был умным человеком, который давно познал ценность подозрительности. Но в конце концов я завоевал его доверие, чтобы шептать правильные предложения ему на ухо. Впервые я предложил нам приехать сюда больше года назад, когда штальхасты захватили холмистую местность к юго-западу от Степи. Но только когда они уничтожили армию, которую Король-торговец послал им навстречу, он начал прислушиваться.”

“Ты убедил его переплыть океан только для того, чтобы убить его под моей крышей?”

“Тем самым посеяв сомнение и раздор между Дальним Западом и царством Королевы Огня. Кроме того, если бы я этого не сделал, у меня не было бы шанса снова поговорить с тобой, брат. Итак, вы видите, я здесь отчасти по своей воле.”

Лицо Посланника утратило свое безмятежное выражение, и Ваэлин пришел в замешательство от искреннего сожаления, которое он увидел в нем. “Это странно, ” продолжал Посланник, теперь в его голосе не было прежней злобы, “ но когда я страдал в Запределье, со мной остались самые свежие воспоминания. Я помню хаос, который я учинил среди Людей Льда, все те годы, что я строил заговоры с Сынами Истинного Клинка и, — злобный тон ненадолго вернулся, когда его взгляд скользнул к двери, — все те счастливые дни с женой и дочерью бедного старого лорда Брадора. Было таким приятным сюрпризом найти ее здесь, с тобой ...

Реакция Ваэлина была мгновенной и инстинктивной, красная пелена застлала его зрение на секунду, прежде чем оно рассеялось, и он обнаружил, что стоит над Посыльным, чувствуя боль в руке от жесткого удара слева по лицу мужчины. Посланник сплюнул кровь и закашлялся от смеха. “О, брат”, - сказал он, качая головой с печальным смешком. “Всегда так легко играть на тебе, как перебирать струны мандолины. Я буду скучать по этому”.

Ваэлин закрыл глаза, глубоко вздохнул, прежде чем заставить себя вернуться на свое место. “Я устал от этого”, - сказал он. “Если тебе есть что мне сказать, говори”.

Посланник откашлялся кровью, затем устроился на своем месте, его лицо приняло задумчивое выражение. “Как я уже сказал, - продолжил он, - многое было потеряно, за исключением самых последних жизней, в частности, одной, одного потока воспоминаний из множества других, когда я был большим, грубоватым, честным Братом Баркусом и мы были связаны вместе в Ордене, мы пятеро, братья, объединившиеся против всех бед мира. Я пришел к пониманию, используя тот скудный разум, который у меня остался, что если бы воля Олли не связала меня так крепко, я бы оставался в этой оболочке столько лет, сколько мог. Тогда я познал горе, но не сводящую с ума ярость несправедливости и мести, которые я так хорошо знал, а боль потери тех, кого любишь. ”

Он моргнул, встретив взгляд Ваэлина с грустной улыбкой. “Больно, не так ли? Когда ты один в темноте и призраки приходят, чтобы прошептать свою ужасную правду. И они приходят, не так ли, брат? Все эти многочисленные призраки. Интересно, кто шепчет громче всех? Caenis? Дарена? Я?”

Чувствуя, как снова опускается красная дымка, Ваэлин поднялся и направился к двери. “ Хватит об этом. Можешь гнить здесь. Я не стану убивать тебя, чтобы твой новый хозяин поместил тебя в другое тело. Я предлагаю тебе провести годы в размышлениях о своих многочисленных преступлениях ... ”

“Шерин”.

Камера была маленькой, и в ней не было эха. Тем не менее, имя повисло в воздухе, остановив руку Ваэлина, когда он потянулся постучать в дверь. Он медленно повернулся и обнаружил, что Посланник смотрит на него, склонив голову, скорее с любопытством, чем с жестокостью.

“Я же сказал тебе, что я здесь по собственной инициативе”, - сказал он. “Я пришел передать свое последнее послание. Моя последняя услуга тебе”.

Ваэлин подошел и встал над ним, глядя в его поднятый взгляд. “Говори прямо, - приказал он, - потому что у меня больше нет терпения разгадывать загадки. Что ты знаешь о Шерин?”

“Я знаю, что сейчас она проживает в Достопочтенном Королевстве. Несмотря на то, что она всего лишь женщина, она стала очень известным врачом. Даже у самого короля-торговца были причины обратиться к ее талантам. Я знаю, что Штальхасты перейдут границу в течение нескольких месяцев, и я знаю, что Шерин погибнет одной из первых, потому что она подвергла себя большой опасности. Ты отправил ее Далеко на Запад, ожидая, что она будет в безопасности. Ты должен был знать, что в этом мире нет безопасного места. Завоеватели приходят и уходят в истории, но Штальхасты - другие. Они намерены переделать мир и убьют любую душу, которая не соответствует их образцу.”

Ваэлин увидел это, растущую потерю фокусировки во взгляде Посланника, блеск пота, покрывающего его лоб. Он схватил мужчину за лицо, когда его голова запрокинулась, тряся его, пока ясность не вернулась в его взгляд. “Ты принял яд”, - сказал он, осознав.

Ответом стало шипящее эхо смеха. “Конечно, есть. Принял его перед тем, как перерезать глотку этому старому дураку Кону. Точно рассчитал дозу, брат. Но у меня было много практики в таких вещах ...

Его глаза снова затуманились, лицо в хватке Ваэлина обмякло. Ваэлин снова встряхнул его, наклонившись ближе, чтобы выкрикнуть свое требование. “Где мне ее найти? Где Шерин?”

“Отправлен к министру ... ” - пробормотал в ответ Гонец, его голос был едва слышен как шепот, “... к Нефритовой принцессе ... ” Он дернулся, движение было достаточно сильным, чтобы вырвать его из рук Ваэлина. На короткое мгновение жизнь вернулась к его чертам, и он посмотрел на Ваэлина открытыми, полными страха глазами, слезы текли по его побелевшей коже. “Не волнуйся”, - прохрипел он, дрожа от напряжения говорить, Ваэлин наблюдал, как сеть набухших вен расползается по его глазам, а кожа становится все белее. “У меня больше не будет снарядов... На этот раз он, наконец, превратит остатки моей души в ничто. Думай ... лучше обо мне, брат ... если сможешь ...

Он закрыл глаза, и его голова упала вперед, цепи звякнули в последний раз, когда его конечности ослабли. Ваэлин молча смотрел на труп, пока кавалькада воспоминаний проносилась в его голове. Все ужасы, созданные этим существом, все муки, которые он перенес от его рук. Он знал, что этот момент должен был передать ощущение завершенности, эпилог к эпопее злого умысла. Но вместо этого он знал, что это только начало, потому что воспоминание, которое больше всего приходило на ум, было не об убийстве или жестокости, а о лице женщины, которую он в последний раз видел более десяти лет назад. Черты ее лица были вялыми во сне одурманенной, когда он положил ее в объятия каменщика, ее кожа была теплой, когда он откинул волосы с ее лба. Несмотря на прошедшие с тех пор годы, полные событий, воспоминание о ее лице ничуть не потускнело, как и чувство вины . . . Предательство всегда является худшим грехом.

Она ненавидит меня? он задавался вопросом, который не давал ему покоя с тех пор, как он увидел, как корабль увозит ее. Что он увидит в ее глазах, когда она увидит его еще раз? Презрение? Отчаяние? Почему-то он сомневался, что это будет джой, и все же она всегда обладала наибольшим состраданием из всех, кого он встречал. Возможно, прощение?

Он выпрямился, когда решение утвердилось, подошел к двери и постучал, чтобы стражник открыл ее. “Сожги это”, - сказал ему Ваэлин, кивнув головой на труп Посыльного. “Никаких ритуалов не нужно”.

Ваэлин зашагал прочь по коридору и поднялся по лестнице во внутренний двор, глухой к вопросам, которые Эллизе выкрикивал ему вслед. Что бы Шерин ни решила показать ему, когда он посмотрит на нее еще раз, он примет это как должное. Он поплывет Далеко на Запад, найдет ее и позаботится о том, чтобы она была в безопасности, невзирая ни на какой риск или цену, потому что это было наименьшим из того, что он был ей должен.

CХАПТЕР SIX

Как и Северная башня, Нерин-Пойнт вырос после войны. То, что когда-то было небольшим скоплением несколько обветшалых домов по берегам мелководного залива, теперь быстро превращалось в солидное поселение. Однако, в отличие от Северной башни, жители чувствовали себя обязанными построить и поддерживать прочную оборонительную стену.

“Это гарнизонный город?” - Спросил Квасцов, когда они поднялись на невысокий холм в полумиле от главных ворот.

“Нет”, - ответил Ваэлин. “Просто дом для людей с вполне оправданным чувством осторожности”. Он помолчал, не зная, как объяснить особенность этого места. “У моего народа есть фраза”, - продолжил он после недолгого размышления. “Тьма’. Ты знаешь об этом?”

Покрытые шрамами брови Алума недоуменно нахмурились, и он покачал головой.

“Способность твоего кузена”, - продолжил Ваэлин. “В Объединенном Королевстве это назвали бы проявлением, или бедствием, порожденным Тьмой. Однако в последние годы предпочтение отдается термину ‘Одаренный’, который применяется по Слову Королевы.”

“В обширной империи это называют ‘Темной тропой’, ” сказал Квасцов, понимание появилось на его лице. “Среди Мореска мы этого не называем. За теми, кто родился с ним, пристально наблюдают, поскольку мы знаем, что он исходит не от Защитников, и кто может сказать, как такая сила исказит сердце? Его взгляд сузился, когда он еще раз осмотрел поселение. “Все люди здесь ... Одаренные?”

“Нет, только большинство взрослых и, возможно, половина детей”.

Мореска поерзал в седле, Ваэлин заметил, как он крепче сжал поводья, а его лошадь зашевелилась, почувствовав его дискомфорт. - Понятно, - вот и все, что он сказал.

“Возможно, ” рискнул предположить Ваэлин, “ ты предпочел бы провести день на охоте. Холмистая местность к северу богата дикими козами... ”

“Козлы! Да!” Квасцов выпрямился и потянулся за одним из копий, которые он выбрал в оружейной башне. “Ты подарил мне это прекрасное оружие. Было бы оскорбительно не снабдить нас мясом в знак благодарности. Он повернул лошадь на север, затем остановился. “Если ты не выйдешь из этого ужасного места в течение двух дней, ” сказал он Ваэлину серьезным голосом, - будь уверен, я спасу тебя”.

С этими словами он пришпорил своего скакуна и ускакал галопом, Ваэлин отметил, что тот старательно отводит взгляд от мыса Нерина.

Ваэлин легким галопом подъехал к воротам и натянул поводья, чтобы спешиться. “ Мастер Рентес, ” поприветствовал он дородного камбрелинца с посохом, который вышел вперед, чтобы взять на себя заботу о его лошади.

“Добрый день, милорд. Должен ли я послать сообщение, чтобы созвать Совет?”

“В этом нет необходимости. Я полагаю, госпожа Кара в школе?”

“Так оно и есть, мой господин. Однако пройдет еще час, прежде чем она выпустит малыша на волю”.

“Я подожду”. Ваэлин благодарно кивнул и проследовал внутрь. Идя по широким улицам к зданию школы, он вспомнил, почему ему всегда нравилось приходить сюда; люди всегда старательно избегали его общества. Некоторые приглушенно поздоровались или поклонились, прежде чем поспешить своей дорогой, но большинство просто отвели взгляд и занялись различными домашними делами. Слово Королевы защищает их, подумал он. Но они все еще боятся меня, хотя когда-то я был одним из них. Ему пришло в голову, что потеря его дара была причиной того, что они боялись его, возможно, подозревая, что такое несчастье может быть заразным.

Большинство жителей прибыли со всех уголков Королевства, и значительное меньшинство - с еще более отдаленных берегов. У каждого была своя история о преследованиях со стороны своего собственного народа, и поэтому они ценили безопасность, которую предлагало это убежище. Помимо давних рисков, связанных с вечно подозрительными бездарными, годы, прошедшие после войны, принесли дополнительную угрозу со стороны Пожирателей Крови. Знание о том, что питье крови Одаренных продлевает человеческую жизнь, было подавлено Словом Королевы. Тем не менее, это не помешало ему стать широко известным среди высших эшелонов общества по всему Великому Королевству. Несколько избранных преступных группировок разбогатели, похищая Одаренных, чтобы высосать из них кровь и продать ее избранной клиентуре. Любой, пойманный за этим, подлежал немедленной казни, но потенциальной прибыли было достаточно, чтобы преодолеть страхи многих преступников. Стена вокруг Нерин-Пойнт была возведена не для галочки и не являлась проявлением паранойи.

Пока что в Пределах была только одна серьезная попытка похищения. Мальчик и девочка-подростки вышли за стены на полуночное свидание только для того, чтобы быть схваченными бандой оппортунистических головорезов. Ваэлин разобрался с этим делом быстро и безжалостно, выследив банду с помощью гончих башни. Он приказал провести тех, кого не убили в короткой стычке, по улицам Северной башни, прежде чем казнить их на площади, причем палачу было приказано следить за тем, чтобы зрелище длилось как можно дольше. Однако Ваэлин был не настолько наивен, чтобы думать, что угроза миновала, и гарнизон из двадцати человек Северной гвардии находился на постоянной дислокации в Нерин-Пойнт.

С тех пор, как Норта стал учителем, первоначальное здание школы, которое он построил, было отдано под ясли для самых маленьких детей. Занятия для старших учеников теперь проводились в большом двухэтажном здании, построенном из красного песчаника, обычного для Пределов. Оба здания располагались недалеко от длинного дома, где Норта и Селла устроили свой дом. Сейчас он был пуст, окна заколочены, а на двери висела цепочка. Ваэлин критически оглядел крышу, обнаружив отсутствие множества черепиц, и поморщился, размышляя о вероятном состоянии интерьера. Он был частым гостем здесь за годы до болезни Селлы. Уже тогда стало очевидным растущее пристрастие Норты к бутылке, его вечерняя беседа была полна мрачных размышлений о войне, которые постепенно перешли в невнятные и потенциально предательские комментарии о характере их королевы. Селла, всегда терпеливая душа, переносила все это со стоическим добродушием, а Норта, несмотря на то, что почти каждое утро встречал одурманенной и с головной болью, выполнял свои преподавательские обязанности с решительным усердием. Строительство новой школы было его идеей, оплаченной за счет денежного гранта от Лорда Башни. На какое-то время его употребление алкоголя уменьшилось, поскольку он руководил строительством, но оно было завершено лишь частично, когда заболела Селла.

Обещай мне, сказала она, когда Ваэлин в последний раз сидел у ее постели. Ее лицо было искажено болью, когда она делала знаки, даже тогда руки были в перчатках. Он твой брат, сказала она ему, видя нежелание, которое он не сумел скрыть на своем лице. Пообещай мне. Ты не позволишь ему уничтожить себя.

“Мой господин?”

Ваэлин моргнул, обнаружив Кару, стоящую в нескольких футах от него. На ней было простое платье и шаль из темной ткани, волосы собраны в узел, хотя несколько непослушных локонов развевались на сильном морском бризе. Ваэлина поразил контраст, который она представляла с часто напуганной, но решительно храброй девушкой, которая последовала за ним по льду. Как одна из самых известных Одаренных в Королевстве, она пользовалась в Пойнте значительным уважением, если не сказать авторитетом, несмотря на то, что постоянно отказывалась работать в Городском совете. В отличие от своих собратьев по городу, она всегда приветствовала Ваэлина открытой улыбкой искреннего приветствия, но не сегодня. Вместо этого в выражении ее лица смешались натянутая забота и настороженное ожидание.

“Кара”, - сказал он. “Я уже говорил тебе раньше, нет необходимости в формальностях, когда мы одни”.

Она оглянулась через плечо на стайку детей, выходящих из здания школы. Большинство спешило домой под шум шуток и смеха, но некоторые задержались, чтобы с нескрываемым любопытством поглазеть на лорда Башни, беседующего с их учителем. “Убирайтесь прочь!” Кара окликнула их нетерпеливым движением запястья. “Не стойте и не таращьтесь, когда ваши родители ждут с едой на столе”.

По тому, как они убежали, услышав ее резкий тон, Ваэлин догадался, что стиль преподавания Кары несколько отличался от стиля Норты. Его брату всегда нравилась способность без усилий завоевывать внимание и уважение своих учеников. Кара, казалось, чувствовала необходимость в более командном подходе.

“Я полагаю, у тебя есть что-то для меня”, - сказала Кара, снова поворачиваясь к нему и протягивая руку.

“Я верю”. Ваэлин достал из кармана свиток и протянул его ей. “Похоже, слухи разлетаются быстро”.

“А сплетни разлетаются быстрее всего, особенно когда чей-то муж связывается с неряхой”.

Ваэлин скрыл содрогание от резкой горечи в ее тоне, наблюдая, как она разворачивает свиток и удовлетворенно кивает, изучив содержимое.

“Итак, я оказалась старой девой по приказу Лорда Башни”, - сказала она с натянутым юмором.

“Меня заверили, что у вас не будет возражений. Если это не так ... ”

“О нет”. Она свернула свиток в плотный цилиндр и спрятала его под своей шалью. “Я, конечно, не возражаю. Ты протолкнул его в Северную стражу. Держу пари, он ненавидел это. Перспектива войны с такой же вероятностью заставила бы его пуститься наутек, как и перспектива работы по дому. Тем не менее, не могу сказать, что мне сильно нравятся воспоминания об этом. ” Она повернулась, кивнув головой в сторону школы. “Пойдем, у меня тушеное мясо на закипании. Не хочу, чтобы говорили, что Лорд Башни ушел от моей двери с пустым желудком”.

“Я поем с тобой”, - сказал он. “С удовольствием. Но сначала у меня есть другое дело”. Он перевел взгляд на полоску пляжа за заброшенным домом Норты. Он мог различить темную кучку хижин среди дюн, хотя не было никаких признаков дыма из трубы. “Он...?”

“Все еще там, не волнуйся”, - заверила его Кара с раздражением в голосе. “Я продолжаю уговаривать его переехать ко мне, но он не хочет. Говорит, что ему нравится тишина”. Она направилась обратно к зданию школы, говоря через плечо. “Посмотри, сможешь ли ты уговорить его прийти и поесть с нами, ладно?”

◆ ◆ ◆

Он нашел Эрлина, склонившегося над книгой на крыльце своего дома, очевидно, не слышавшего скрежета сапог Ваэлина по песку. Он сидел за маленьким письменным столом с книгой в одной руке, в то время как в другой держал ручку, хищно замерев над пачкой пергамента.

“Блестящая грива золотых волос!” - услышал Ваэлин его удовлетворенное бормотание, когда его перо царапало чернила по пергаменту. “У Лакрил были каштановые волосы, ты, дурак”.

“Аспект Дендриш, я так понимаю, опять ошибся?” Поинтересовался Ваэлин.

“Пятая ошибка, которую я обнаружил”. Эрлин откинулся на спинку стула, потирая глаза. “Если бы он не был мертв, я бы написал ему очень длинное и суровое письмо”.

“Сомневаюсь, что он бы это прочитал. Он никогда не любил критику”.

Эрлин медленно отнял руку от глаз, в которых вспыхнуло осторожное любопытство. “Не ожидал тебя раньше, чем через несколько недель. Нужно выучить еще один язык?”

“Я здесь не для уроков языка”. Ваэлин потянулся, чтобы взять книгу со стола, и прочел название на корешке: Безумие и королевская власть — правление короля Лакрила Дендриша Хендрала, магистра Третьего ордена. “На этот раз это твой любимый предмет”, - сказал он. “История”.

“Твоя библиотека почти такая же богатая, как моя”, - заметила Эрлин.

“Не в отношении Дальнего Запада. Для этого ты мне нужен”.

“А что есть на Дальнем Западе, что тебя так беспокоит?”

Тот, кого я любил. “Штальхаст”, - сказал Ваэлин, откладывая книгу. “И Нефритовая принцесса”.

Эрлин погладил свою все более пышную бороду. Когда он впервые поселился на этом пляже, она была черной с проседью; теперь она была серой с постоянно уменьшающимися черными прожилками. Кроме того, в его плечах появилась сутулость, которой не было год назад, и он начал стонать и потирать спину всякий раз, когда вставал на ноги. Ваэлин изо всех сил старался не смотреть, как Эрлин встает из-за стола, оскалив зубы в гримасе, но наблюдение за быстрым наступлением старости у того, кто не имел возраста, всколыхнуло глубокий колодец вины. Он потерял свой дар по моему приказу, напомнил себе Ваэлин, его самобичевание не было омрачено осознанием того, что у него не было выбора. Для того, чтобы заключить Союзника в физическое тело, требовался сосуд, обладающий достаточной силой, чтобы выманить его из Запределья, но цена была высока. Человек, который ходил по земле больше лет, чем он мог вспомнить, теперь знал, что смерть наступит всего через десятилетия, если не раньше. Несмотря на все это, он оставался удивительно жизнерадостным человеком и довольным своим трудом.

“Вера”, - выдохнула Эрлин. Он потратил несколько секунд, массируя основание позвоночника, прежде чем отправиться в сарай. “Я приготовлю чай. Это не короткая история”.

Внутри хижины было еще больше свитков, чем во время первого визита Ваэлина сюда много лет назад, хотя и в гораздо менее упорядоченном состоянии. Они лежали стопками в каждом углу среди стопок книг, которые предпочитал Эрлин. “Никогда не мог справиться с почерком Харлика” было его оправданием пренебрежительного отношения, которое он проявлял к предыдущему обитателю хижины. Ваэлин подозревал, что это было больше связано с элементарной неприязнью к автору, отношению, к которому он испытывал некоторую симпатию.

“Ты должна была проверить его работу”, - указал он, садясь за стол, пока Эрлин разливала чай. “Он пишет мне письма, интересуясь твоими успехами каждые несколько месяцев. Очевидно, полки Великой библиотеки тоскуют по этим фолиантам.”

“Они могут тосковать немного дольше”, - ответила Эрлин. “Не моя вина, что Харлик выбрал для записи самую скучную болтовню, не так ли?”

Он подвинул к себе через стол дымящуюся чашку и сел, потягивая свой напиток и задумчиво нахмурив брови. “Прошло довольно много времени с тех пор, как я слышал упоминание о Штальхастах”, - сказал он. “Не могу сказать, что они оставили огромный след в истории Дальнего Запада”.

“Я верю, что это, возможно, скоро изменится”. Ваэлин продолжил описывать события нескольких предыдущих дней. Он ничего не упустил, рассудив, что из них двоих Эрлин обладала гораздо большим количеством секретов.

“Генерал Джиан”. Кустистые брови Эрлин удивленно приподнялись. “Я о нем слышала. Должно быть, это было около двадцати лет назад, но уже тогда у него была прекрасная репутация. Насколько я помню, он сделал себе имя, разгромив флот Черного Знамени во время войн с Северным пиратским альянсом, подвиг, который ускользнул от дюжины предшественников. Не того человека легко напугать.”

“Штальхаст" напугал его настолько, что заставил переплыть Аратеан в поисках нового оружия. Что это?”

“Судя по всему, этого народа лучше избегать. Одно из лошадиных племен, обитающих в Железной степи, хотя их обычаи уникальны и, как говорят, они отличаются от другого лошадиного народа внешностью и языком. Я не могу подтвердить это сам, поскольку никогда не видел ни одного из них в глаза. Но я слышал много историй об их ритуалах, и они звучат далеко не приятно.”

“Ритуалы? Так они поклоняются богу?”

“В некотором роде. Говорят, они поклоняются чему-то, что называют "Невидимым", что бы это ни было. Существуют различные кланы, называемые Скельд, каждый из которых борется за господство с другим, но все они должны почитать своих священников. Он сделал паузу для минутного размышления и отпил еще чая. “И генерал Джиан указал, что теперь они представляют угрозу для северной границы Достопочтенного Королевства?”

“С его предсмертным вздохом”.

“Единственное, в чем сходятся все источники о штальхастах, - это их боевая доблесть. Я помню, как один офицер кавалерии Дальнего Запада назвал их лучшими конными воинами в мире ”.

“Даже лучше, чем у Эориля?”

“Я знаю, в это трудно поверить. Но, какими бы опытными они ни были, у эорилов нет доспехов, и они мало используют сталь. Штальхасты славятся качеством своих доспехов и клинков. В некоторых источниках их называют Стальной Ордой. Если кому-то удалось объединить их, королевства Королей-торговцев вполне могут пережить очень трудные времена.”

“Джиан, похоже, думал, что его королевству грозит полное разрушение, и что Штальхаст на этом не остановится”. Ваэлин помолчал, прежде чем добавить: “Посланник сказал нечто подобное перед смертью”.

По лицу Эрлина пробежала тень, и он поставил чашку на стол, опустив рассеянный взгляд на столешницу. Упоминание о Посланнике неизбежно привело к мыслям об Олли, мыслям, которые, Ваэлин знал, Эрлин делал все, что было в его силах, чтобы подавить.

“Прости, но я должен спросить”, - сказал Ваэлин. “Союзник. Он говорил о чем-то, прежде чем мы заставили его прикоснуться к черному камню. Он сказал, о чем-то огромном и голодном. Ты знаешь, что он имел в виду?”

Эрлин долго молчал, на самом деле так долго, что пар, поднимавшийся над его чашкой, совсем рассеялся, прежде чем он заговорил снова. “Нет, но я помню его страх перед этим. Большая часть его эмоций стерлась за многие столетия его существования, оставив только желание, чтобы все это поскорее закончилось, и ужас от того, что он увидел, когда во второй раз прикоснулся к черному камню. Воспоминание смутное, просто клубящийся туман ощущений, ничего приятного. По правде говоря, я не думаю, что он понимал, что он видел, но он понимал, что это значило, чего оно хотело.”

“Чего он хотел?”

Эрлин пожал плечами и потянулся за своей чашкой, скорчив кислую гримасу при виде остывшего содержимого. “Все. Оно хочет всего, и даже тогда оно не будет насыщено”. Он встал и подошел к плите в дальнем конце хижины, ставя чайник на плиту. “Ты также упоминала о Нефритовой принцессе”, - сказал он, явно желая сменить тему.

“Там была женщина”, - сказал Ваэлин. “Ты никогда не встречал ее, но мы были... очень хорошими друзьями... ”

“Сестра Шерин”, - перебила Эрлин. “Твоя потерянная любовь, отосланная далеко, чтобы она могла избежать твоей участи в конце Альпиранской войны. История довольно хорошо известна”.

“Это правда?”

“Конечно”. Эрлин усмехнулся и покачал головой. “Есть очень мало аспектов твоей жизни, которые не являются таковыми. Цена, которую ты платишь за то, чтобы стать легендой, я полагаю”.

“В любом случае”, - сказал Ваэлин. “Шерин была... является целительницей. Посланница намекнула, что у нее есть причина служить Нефритовой принцессе, и в результате подвергла себя серьезной опасности.”

“Тогда ты можешь спокойно отмахнуться от его слов. Нефритовая принцесса даже старше меня. Она не болеет”.

Ваэлин выгнул бровь, увидев почти седую бороду Эрлина. “Все меняется, даже для Одаренных”.

“Ты не понимаешь. Она ... другая. Когда я говорю, что она старше меня, я не имею в виду несколько десятилетий или даже столетий. У нее были такие истории ”. Во взгляде Эрлина промелькнула отстраненность, на губах появилась слабая улыбка воспоминания. “О временах до возникновения городов, о великих зверях, погибших из-за капризов времени и климата. О войнах, королевствах и империях, названия которых никто, кроме нее, сейчас не может вспомнить. Рядом с Нефритовой принцессой я всего лишь младенец. Если Шерин и обратилась к ней, то не как к целительнице.”

“Тогда почему?”

“Люди Дальнего Запада всегда обращались к ней за советом, веря, что она обладает мудростью и проницательностью, превосходящими самых мудрых ученых. По этой причине она долгое время уединялась в различных убежищах, двигаясь дальше, когда они неизбежно рушились под тяжестью времени. Высокий Храм - всего лишь самое последнее. Он находится глубоко в северных горах Достопочтенного Королевства, и добраться до него непросто. Я должен знать, я ездил туда дважды. Но, какими бы трудными они ни были, есть те, кто продолжает приходить в поисках ее мудрости. Возможно, Шерин тоже приходила. ”

Он сделал паузу, внимательно глядя на Ваэлина. “ Я вижу, о чем ты думаешь, друг мой, - сказал он. - И я настоятельно прошу тебя: не делай этого.

Мысли Ваэлина вернулись к столовой Керрана и видению Лорена. Прошлой ночью мне приснился волк. “Я не уверен, что у меня есть выбор”, - сказал он. “Если она в опасности... ”

“Откуда ты знаешь, что она вообще приняла бы твою помощь?” Вмешалась Эрлин. “После того, что ты сделал?”

Он перебирал пальцами ее волосы, заключал в объятия Ам Лин, смотрел, как корабль уносит ее прочь. . . Предательство всегда было худшим грехом. “Я не хочу”, - сказал Ваэлин. “Но приветствую я это или нет, я не могу просто задерживаться здесь, не сейчас. Кроме того, то, как Посланник говорил о Штальхастах, ясно дало понять, что здесь кроется более серьезная угроза, чем просто бесчинство малоизвестного лошадиного племени, угроза, о которой, возможно, следует предупредить королеву Лирну.”

“Они находятся далеко за океаном. Какую угрозу они могут представлять здесь?”

“Любой океан можно пересечь, как продемонстрировала наша королева, и воларианцы обнаружили это своей ценой. Они воображали, что находятся в безопасности от нас. Они ошибались”.

“Земли королей-торговцев - это не Королевство. Они также не Альпира и не Волария. На Дальнем Западе печатали книги и рисовали курс звезд, в то время как мы все еще решали, каким концом копья проткнуть оленя. Там у вас нет легенды. Там ты будешь не более чем варваром-чужеземцем, немногим больше, чем дикарем в их глазах.”

Ваэлин поморщился и кивнул на чайник. “Он закипает”.

Эрлин вздохнула и сняла чайник с плиты. “С тобой всегда одно и то же. Никогда не бывает довольной. Никогда не можешь успокоиться, особенно когда есть еще одна беда, в которую ты можешь вляпаться. Разве ты недостаточно далеко продвинулся? Разве ты не видел достаточно крови?”

“У меня есть, и если удача улыбнется, я больше ничего не увижу, как бы далеко я ни уехал. Но я твердо решил это, Эрлин. И мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать все, что ты можешь рассказать мне о Дальнем Западе. И мне нужна карта, которая приведет меня к Высокому Храму и Нефритовой принцессе.

“Я не могу научить тебя тому, что тебе нужно знать за несколько дней”. Плечи Эрлина немного поникли, когда он насыпал свежие листья в свой чайник, его следующие слова прозвучали в виде усталого вздоха. “Мне придется пойти с тобой. В любом случае, ты всегда была немного потерянной без меня”.

“Нет”. Голос Ваэлина был тверд. “Я не буду просить тебя об этом”.

“Почему бы и нет? Потому что я уже старая и становлюсь старше день ото дня?” Во взгляде Эрлин появился веселый огонек. “Будь уверен, я как всегда проворен, когда мне это нужно. И карта не принесет тебе никакой пользы, если я не проведу тебя подальше от солдат Короля торговцев”. Он размешал листья ложкой с длинной ручкой и накрыл чайник крышкой. “Итак, когда мы отправляемся?”

CХАПТЕР SДАЖЕ

О, его кузен все-таки сказал правду, размышлял Ваэлин, наблюдая, как Квасцов поднимается по сходням на палубу "Морской осы". Корабль низко сидел в водах гавани Северной Башни, его трюмы были заполнены смешанным грузом камбрельского вина, азраэльской железной руды и альпиранских специй. Корабль был построен во время Освободительной войны, и его боевое наследие ясно читалось в чистых линиях корпуса и старых шрамах, портящих древесину поручней и мачт.

“Самое быстрое судно, принадлежащее Уважаемому Торговому дому Аль Верин”, - заверил Керран Ваэлина, когда они вместе стояли на причале. “Каждый год я присуждаю премию любому кораблю, который быстрее всех пересечет Аратиан. ”Морская оса" побеждает последние четыре года подряд".

По настоянию лорда Орвена две дюжины северных гвардейцев были выстроены рядами неподалеку в качестве прощального почетного караула, придавая этому событию ощущение торжественности, без которой Ваэлин вполне мог бы обойтись. Утро уже стало достаточным испытанием в виде бурной реакции Эллиз на то, что ей сказали остаться.

“Я пойду туда, куда, черт возьми, захочу!”

Тарелка, которую она запустила в него, пролетела мимо его головы менее чем в дюйме, разбившись о стену столовой, где они до этого момента довольно весело завтракали.

“По приказу вашей матери и, я мог бы добавить, нашей королевы, ” сказал ей Ваэлин криком, не терпящим возражений, “ вы находитесь под моим командованием, леди Эллис! И ты будешь следовать своим инструкциям, или я прикажу связать тебя и заткнуть рот кляпом!”

Она немного побледнела перед лицом его гнева, но стояла на своем, руки подергивались, когда она, по-видимому, сопротивлялась желанию потянуться за другим снарядом. Среди этой ярости он уловил дополнительный укол неприятия. Ему и в голову не приходило, что она может отреагировать подобным образом, и он еще раз напомнил себе, насколько раненым ребенком она оставалась. Рива отправила ее в Дальние Края; теперь я бросаю ее на несколько месяцев.

“Лорд Орвен присмотрит за твоими уроками в мое отсутствие”, - сказал он. “Ты также будешь изучать целительство у брата Келана. Наступит зима, и ты отправишься в путешествие, чтобы остаться с Эорилом до конца года, после чего проведешь месяц с Сьордах. Тебе будет чем заняться.”

“Ты слышал, что сказала эта тварь”, - ответила она, ее голос стал спокойнее, но все еще выдавал резкую дрожь. “Она хотела убить меня, после того как снова причинила мне боль. Я знаю, что ты отправляешься на Дальний Запад, чтобы найти того, кто послал это сюда. Ты обещал мне расплату, дядя, и я ее не получил.

“Эта тварь мертва, в любом случае, это имеет значение. Расплаты быть не должно, и я не поведу наследника вотчины Камбраэль навстречу неизвестным опасностям. Ты останешься здесь, и я больше не желаю слышать об этом ”.

Последовали еще гневные слова и несколько изобретательно непристойных оскорблений, прежде чем она умчалась в свои комнаты. Он решил, что лучше оставить ее там, надеясь, что она, возможно, успокоится с наступлением позднего утреннего прилива. Однако ее явно не было в толпе на набережной.

“Ты уверен, что это в целом хорошая идея?” Спросила его Керран, ее взгляд был прикован к троице стражей Севера, несущих на борт корабля бесчувственную фигуру.

“Он всегда вел себя лучше, когда ему нужно было выполнить задание”, - ответил Ваэлин. “Хотя, я признаю, что путешествие, вероятно, будет испытанием”.

Он протянул руки к Лорену и Артис. Девушка немедленно подошла, чтобы обнять его, Артис после минутного угрюмого колебания. “Позаботься о своей тете”, - сказал он мальчику, отступая. “Я назначил капитана Эмби брать у тебя уроки владения мечом. Он прекрасный учитель, но не такой снисходительный, как я, так что не забывай пригибаться.”

Артис моргнул и опустил взгляд. “ Я не буду, мой господин.

“С отцом все будет в порядке?” Спросил его Лорен, в глазах которого блестели слезы. “Ты будешь?”

Ваэлин подавила желание солгать, понимая, что такая доброта напрасна по отношению к ней. “Дорога долгая, а будущее всегда неопределенное”, - сказал он, обхватив ладонью ее щеку. “Даже для тебя, я подозреваю. Есть что-нибудь... особенное, что ты можешь предложить своему дяде?”

Она улыбнулась и покачала головой. “Это снова прошло, к большому облегчению тети”.

Он не был уверен, что она лжет. Страх Керран перед Темнотой всегда был ощутимым, и, следовательно, ей потребовались годы, чтобы сформировать настоящую связь со своей племянницей. Ваэлин снова притянул Лорен к себе и прошептал ей на ухо. “Если это повторится и ты узнаешь что-то важное, иди прямо к лорду Орвену. У него есть инструкции выслушать вас и действовать соответственно.”

Отпустив ее, он обменялся коротким поклоном с Керраном — объятие было бы неприличным — и направился к сходням, где Орвен ждал, чтобы отдать честь. “Я бы хотел, чтобы вы передумали, милорд”, - сказал он. “Всего лишь небольшой эскорт Северной гвардии... ”

“Они все тебе понадобятся”, - вмешался Ваэлин. “Кроме того, высадка на берег в Почтенном Королевстве с солдатами на службе иностранной короны наверняка привлечет ненужное внимание”.

“Есть... ” Орвен заколебался, чувствуя себя неловко. “Небольшой вопрос закона, милорд?”

“Закон?”

“Первоначальная хартия, установленная королем Янусом, разрешающая заселение Северных Пределов, предусматривала, что Лорду Башни запрещено покидать эти земли без явно выраженного королевского согласия”.

“Я понимаю. А наказание за проступок?”

Орвен совершил еще несколько превращений. “Смерть, мой господин”.

“Тогда дело серьезное. Я предлагаю тебе написать королеве со всей срочностью. Я уверен, что она быстро пришлет ответ. Возможно, оно даже прибудет сюда до моего возвращения ”.

Орвен вздохнул и устало кивнул. “Я так и сделаю, милорд”.

Ваэлин оглянулся на собравшихся, которые пришли проводить его, в основном это были знакомые лица вперемешку с несколькими зеваками. Если не считать того злополучного случая на Внешних Островах четыре года назад, он не выезжал за пределы Пределов с момента окончания войны.

“Я чувствую, впереди неприятности”, - сказал он Орвену. “Я думаю, будет лучше, если ты в этом году пораньше отзовешь ополчение для обучения. Кроме того, увеличь жалованье еще на несколько медяков в день. Посмотрим, не сможем ли мы убедить еще несколько рекрутов вступить в наши ряды.”

“Как пожелаете, милорд. А что касается прошений?”

Ваэлин слегка усмехнулся. Орвену этот ритуал нравился не больше, чем ему. “Я попросил леди Керран присутствовать, конечно, только в качестве консультанта. Я настоятельно призываю вас прислушаться к ее совету.”

“Я уверен, что это будет очень кстати”.

Ваэлин протянул руку, и гвардеец крепко пожал ее. “Как бы я ни дорожил своей семьей, я бы отдал почти все, чтобы пойти с тобой. Кажется, прошло так много времени с нашей последней вылазки.”

“Скучаешь по этому, да?”

“Иногда. Мальчиком я мечтал, что однажды вступлю в королевскую гвардию и совершу великие подвиги во имя правого дела. Трудно поверить, что все это сбылось. Несмотря на все, что мы потеряли, на все ужасы, свидетелями которых мы были, тогда все было проще.”

“Сражения просты. Сложно то, что происходит до и после”.

Ваэлин в последний раз пожал ему руку, прежде чем начать подниматься по трапу.

◆ ◆ ◆

“Ты зараженный оспой ублюдок!”

Удар Норты свидетельствовал о его слабых способностях. Ваэлин легко увернулся от его размахивающей руки и отступил назад, наблюдая, как тот валяется неопрятной кучей на палубе. Он лежал там, его глаза сверкали на немытом бородатом лице.

“Ты закончил?” Поинтересовался Ваэлин.

“Я - Меч Королевства!” Норта неуверенно поднялся на ноги, повысив голос, чтобы обратиться к экипажу Морской осы. “Я заплачу золотом любому, кто довезет меня до берега”.

Большая часть команды остановилась, чтобы взглянуть на него либо с недоумением, либо с веселым презрением, прежде чем вернуться к своим обязанностям.

“Посмотри-ка, брат”, - сказал Ваэлин, подходя к поручням и указывая на океан, простирающийся со всех сторон до затянутого туманом горизонта. “Мы были в море три дня”, - объяснил он. “Сонное зелье брата Келана, очевидно, представляет собой нечто особенное. Я не думаю, что пытаться грести домой - особенно хорошая идея, в любом случае, капитан не захочет расставаться с лодкой. Хотя ты можешь попробовать поплавать.”

Норта закрыл глаза и застонал, опустив голову и привалившись к поручням. “Я полагаю, команде было приказано не снабжать меня грогом”, - пробормотал он.

“На самом деле им заплатили, чтобы они этого не делали”, - заверил его Ваэлин. “Ты должен признать, что это предпочтительнее камеры”.

“Как долго?” Норта открыл глаза, одарив Ваэлина взглядом, в котором было больше негодования, чем когда-либо прежде. “Пока мы не достигнем Дальнего Запада. Как долго?”

“Три недели при попутном ветре, четыре или больше без него”.

“Я слышал, у них там есть вино, приготовленное из ферментированного риса. Уверяю тебя, брат, первое, что я сделаю по приземлении, это разыщу его. С этого момента я также буду считать, что любому братству, существующему между нами, пришел конец ”.

“Это будет твой выбор. Хотя, интересно будет посмотреть, как ты будешь прокладывать свой путь без денег и знания языка”. Он хлопнул Норту по плечу и направился к трапу, ведущему в трюм. “Я обедаю с капитаном после седьмого звонка. Пожалуйста, не стесняйтесь присоединиться к нам”.