Другой Скелтир воспротивился бы оскорблению, но Кельбранд только рассмеялся. “Нет, ты продажный дурак. Я слишком люблю себя, чтобы не делать этого”.


“Что это было?” Я спросил его, когда мы возвращались в наш лагерь. Хотя он многое рассказал мне о том, что рассказал ему наш брат, многое все еще оставалось скрытым. “Каким был второй вопрос?”


“На самом деле это была простая вещь”, - сказал он. “Он спросил меня:‘Что такое бог?”


“И каков ответ?”


“Всему свое время, маленький жеребенок”. Он рассмеялся и пустил свою лошадь галопом. “Всему свое время”.


Мастерский удар Кельбранда по обеспечению окончательного господства над Хастами был нанесен следующей весной, когда он убедил других скелтиров уступить ему контроль над их территориями. Кельбранд давно понял, что истинное богатство Штальхаста всегда находилось в горах, откуда мы добываем железо и выплавляем сталь. В каждом торе было свое скопление лачуг и мастерских, где рабы трудились над изготовлением металла для изготовления оружия и доспехов, в то время как другие работали в загонах, где мы разводим лучших лошадей в мире. Такой труд долгое время считался ниже достоинства тех, кто родился в семье Хаста. На самом деле, рейды, которые мы предпринимали в южные земли, часто были вызваны необходимостью пополнения порабощенной рабочей силы, которая имела тенденцию вымирать всего через дюжину лет продуктивного использования. Все предприятие, несомненно, было эффективным в производстве стали хорошего качества, но оно также было крайне неэффективным.


“Каждый сезон вы должны оставлять половину своих воинов охранять своих лошадей и пороть своих рабов”, - объяснил Кельбранд собравшимся скелтирам. “Если мы хотим когда-нибудь добраться до Золотого моря, это должно измениться. Отдайте свои полномочия в мои руки. Они по-прежнему будут принадлежать тебе, все рабы и сталь будут твоими, но я буду присматривать за ними, и награда будет велика.”


“Но кто будет их охранять?” - спросил Скелтир. “А кто будет пороть рабов?”


“Скоро Штальхаст станет единым целым”, - ответил Кельбранд. “И Скельд не будет красть у других Скельдов. Что касается рабов ... ” Тут он сделал паузу, и я помню, как легкая улыбка заиграла на его губах, когда он опустил голову, бормоча что-то на языке южных земель, языке, неизвестном всем присутствующим, кроме меня. “Зачем богу хлестать своих просителей?” Улыбка исчезла, когда он снова поднял голову, на лице появилось целеустремленное выражение, ожидаемое от Скельтира, когда он ответил: “Они начнут бояться простого взгляда Темного Клинка гораздо больше, чем поцелуя твоей плети”.


Конечно, были возражения, раздавались голоса, осуждающие того, кто разрушит многовековые традиции, того, кто уведет нас с пути, проложенного Невидимым бесчисленное количество лет назад. Это вынудило Кельбранда вступить в еще один короткий раунд сражений и испытаний, и в течение следующего года торы были в его руках.


“Что ты видишь, маленький жеребенок?” - спросил он, когда мы осматривали лачуги, сгрудившиеся вокруг одного из самых больших торов в Железной Степи. Какой-то давно забытый предок назвал его Кулаком Незримого, и с тех пор поколения Штальхастов боролись за обладание им, настолько он богат рудой. До недавнего времени Кулак находился в руках Вотена Скелда, чей Скелтир, упрямый человек с неудачной привязанностью к своему имени, предпочел смерть раболепию. Молчаливо Кулак оставался собственностью Вотена, но любому дураку было ясно, что сейчас здесь господствует только воля моего брата.


“Я вижу логово рабов”, - ответил я, осматривая ветхие хижины. По узким улочкам в неглубоких каналах текла грязь, а само место воняло дымом и человеческими экскрементами. Большинство жителей были на работе либо в шахтах, либо в загонах, те немногие, кто оставался осторожным и уединялся в своих лачугах, когда мы проходили мимо. То тут, то там в затененном углу лежали тела, лишенные одежды и засиженные мухами. Хотя мне бы очень хотелось заявить о некотором проявлении сострадания на данном этапе, неприятная правда заключается в том, что бедственное положение рабов никогда в значительной степени не тревожило мои мысли. Они не принадлежали к Хасту, и их рабство и труд были необходимостью, благословленной священниками. Так было всегда.


“Я вижу болезнь и смерть”, - добавила я, сглотнув и поднеся свернутый шелк к носу. “Тоже мало причин оставаться. Если только это не твое желание посмотреть, как твоя сестра лишится завтрака”.


“Посмотри поближе”, - сказал он мне, остановившись у одной из хижин. Отодвинув дверь, он обнаружил земляной пол и несколько скудных пожитков: одеяло, старую железную сковородку. Прошла секунда, прежде чем я различил две изможденные фигуры, скорчившиеся в неосвещенном углублении хижины, - женщину и девочку. У них обоих были закрыты глаза и опущены головы, как и требовалось от их вида, когда на них смотрели те, кто выше их.


“Что ты видишь?” Кельбранд нажал.


Я обратил внимание на яростную хватку женщины на девочке, на близость, с которой она держала ее. Когда мой пристальный взгляд задержался на девушке, она вздрогнула, с ее губ сорвался всхлип, и женщина провела рукой по своим немытым, сальным волосам, шевеля губами, произнося едва слышные слова утешения.


“Мать и дитя”, - сказал я. “Они боятся нас”.


“И правильно ли они поступают?”


“Конечно. Бесстрашный раб - это не рабыня”.


“Верно”. Кельбранд мягко обратился к женщине и ребенку на языке южных земель, который был самым распространенным среди рабов: “Простите за наше вторжение”.


Он закрыл дверь, и мы продолжили нашу прогулку, Кельбранд повел меня к механизмам в основании Кулака. “Страх - такая же необходимая часть того, что здесь происходит, как и труд рабов”, - сказал он. “Но это дорого, поскольку создание страха также требует труда с нашей стороны”.


Вскоре лачуги уступили место пространству из голого камня, окружавшему тор, открывая вид на скопление рабов за работой. Кулак напоминал половинку гигантского гнилого яблока, бока которого были изъедены каменоломнями, где трудились рабы. Как личинки во плоти, подумал я, оглядывая толпу. Точный подсчет их количества никогда не производился, поскольку они умирали так часто. Единственным показателем их ценности было количество руды, которую они добывали из скалы. Когда количество падало, вотены совершали набеги, чтобы пополнить свою рабочую силу.


“Как видишь”. Кельбранд широким жестом указал на работы, от каменоломен до длинных верениц рабов, толкающих тележки или несущих корзины с рудой к окутанным дымом зданиям, где работали кузнецы. Воины были повсюду, по меньшей мере, несколько сотен, в основном верхом и сидели в молчаливой бдительности. Каждые несколько минут один из них поворачивал своего скакуна к шеренге рабов, двигавшихся немного медленнее остальных. Этого усиленного контроля обычно было достаточно, чтобы заставить их прилагать больше усилий. Если воин находил их реакцию неприемлемой или поддавался скуке, он отцеплял от седла длинный хлыст из воловьей кожи. Эти хлысты издают особенно яростный треск, рассекая воздух с обманчивой медлительностью. Большинство воинов довольствовались тем, что оставляли пару кровоточащих следов от ударов плетью на лицах или руках запоздавших рабов, в то время как другие были более изобретательны.


“Этот человек, например”. Кельбранд указал на то место, где воин умело обмотал свой кнут вокруг лодыжки раба, чтобы перетащить его через камень. На лице воина застыла маска решительного гнева, а не жестокости, лицо человека, занятого утомительной рутиной. “Он предпочел бы скакать галопом по Железной степи с соколом на запястье”, - продолжал мой брат. “Или броситься с копьем в руке в самое сердце битвы, жаждущий славы и благосклонности Невидимых. Но здесь он пользуется не большей известностью, чем обычный пастух, и из-за этого страдает наша великая миссия ”.


Конь воина резко остановился, когда Кельбранд окликнул его, шагая по камню с поднятой рукой. “Местра-Скелтир”, - сказал воин, быстро спешиваясь и опускаясь на одно колено. Этот титул еще не был официально пожалован моему брату жрецами, но уже тогда для Хастов стало обычным называть его так.


Кельбранд проигнорировал коленопреклоненного воина, вместо этого подошел к рабу и присел, чтобы снять кнут с его лодыжки. “Ты ранен?” спросил он на языке южан, когда мужчина уставился на него со смешанным чувством ужаса и озадаченности. “Сестра!” Кельбранд позвал меня голосом, полным настойчивого сострадания. “Принеси воды!”


Я без колебаний выполнил его просьбу, уже привыкнув к любви моего брата к неожиданным театральным выходкам. Подойдя к ближайшей бочке, я зачерпнул воды в ведро и отнес его Кельбранду, наблюдая, как он руками подносит жидкость ко рту рабыни. Я обратил внимание на свежие, кровоточащие царапины на его лбу и конечностях, достаточно глубокие, чтобы обнажить мышцы под кожей. Такие травмы обычно влекут за собой быструю казнь, поскольку они делают его непригодным к работе на несколько дней.


“Не бойся”, - сказал Кельбранд рабу, зачерпывая ложкой воду в рот. Поднявшись, он позвал двух воинов, которые проводили нас через лачуги. “Скачи в наш лагерь, приведи целителя!”


“Целитель?” спросил воин, наложивший наказание, с явным недоумением. Инцидент привлек внимание нескольких его товарищей, и я постарался скрыть настороженность, когда мы оказались в центре окружающего кольца всадников. Все они были вотенами, до недавнего времени свирепыми и ненавистными врагами Ковы. Однако я не видел в них агрессии, только общую глубину непонимания.


“В чем заключался проступок этого человека?” Кельбранд обратился к спешившемуся воину.


“Он встретился со мной взглядом, Местра. Рабу смертно смотреть в глаза тому, кто рожден для Хаста. Так предписано священниками”.


“Не говори со мной о священниках”, - прохрипел Кельбранд, покраснев. Я наблюдал, как он демонстративно овладевает собой, глубоко дыша и проводя дрожащей рукой по волосам. “Это не твоя вина”, - сказал он слабым голосом, как будто испытывая внезапное осознание. “Слишком долго те, кто стоит между Явью и Невидимым, вели нас по ложному пути”.


Мое беспокойство усилилось, когда я увидел, как воины обменялись неуверенными взглядами. К счастью, Кельбранд всегда умел не позволять мыслям своей аудитории зацикливаться на неудобных понятиях.


“Вы здесь больше не нужны”, - сказал он им. “Возвращайтесь в свой Скельд. Охотьтесь, практикуйте свои навыки, обучайте своих детенышей. Скажи всем, что скоро нас ждет великий поход к Золотому морю.”


“Но... ” - начал один из воинов, указывая на каменоломни. “Рабы, Местра-Скелтир”.


“Рабы?” Кельбранд посмотрел вниз на раненого человека у своих ног, его улыбка была столь же теплой, сколь и виноватой. “Сейчас здесь нет рабов. Предоставь этот тор и этих людей мне, ибо теперь их труд будет моим трудом ”.


Потребовалась гораздо более изобретательная риторика, прежде чем воины вотена привязали луки и копья к седлам и поскакали к лагерям своего Скельда. По приказу Кельбранда каждый из них оставил по одному оружию. Кнуты из бычьей кожи были сложены на вершине самой большой каменоломни, откуда он встал, чтобы обратиться к собравшимся рабам. Они стояли внизу неровными рядами, глядя снизу вверх на странного, высокого Штальхаста с голосом, который, казалось, достигал каждого уха с неестественной легкостью.


“Это, - сказал Кельбранд, указывая на сложенные кнуты, “ никогда больше не коснется твоей плоти. В этом я клянусь. Множество преступлений привело тебя сюда, и велика моя боль за все, что ты вытерпел. Знай, сегодня Темный Клинок взял тебя под свою защиту, и я буду беречь тебя, как свою собственную кровь. Отныне любой труд будет вознагражден. Никто не останется голодным. Прежде чем еще один киркорез коснется этой земли, мы построим настоящие дома, где семьи будут жить в тепле и безопасности. А пока иди и отдыхай. Завтра мы строим, и чтобы ты знал, что мое слово правдиво, Темный Клинок и его любимая сестра останутся и будут строить вместе с тобой. Мы не покинем это место, пока все не будет сделано правильно и все раны не заживут. ”


Радостные возгласы были неожиданными, возможно, потому, что я предположил, что ни у кого из людей, глазевших на нас, не хватило на это сил. Но приветствие они исполнили, сначала тонкое, трепещущее, как аккорд, задетый по струнам лиры неискушенными руками, с каждой секундой перерастающее во что-то полное и вибрирующее. Люди поднимали руки в знак благодарности, опускались на колени, другие плакали, но все они взывали к Темному Клинку в знак поклонения.


“Я не хочу оставаться здесь”, - сказала я, когда он, наконец, отвернулся от толпы просителей. Я помню выражение его лица, в котором странным образом отсутствовали триумф или ликование. Вместо этого на его лице появилась легкая удовлетворенная улыбка, которая напомнила мне о том, как моя мать делала последний стежок на хорошо сшитом жакете.


“О, не унывай, маленький жеребенок”, - сказал он мне. “В конце концов, я только что сделал тебя сестрой бога”.




◆ ◆ ◆


Итак, мы остались среди рабов, или ремесленников, как настоял мой брат, чтобы их теперь называли. Хотя нас было двое среди многих, никто не поднял на нас руку. Вскоре я понял, что Кельбранд поймал их в тот первый день; теперь его слова связали их крепче любой цепи. Мы жили в их хижинах и терпели их вонь, пока он организовывал строительство более прочных домов, находя среди ремесленников людей со строительными навыками и назначая их бригадирами. Лачуги были должным образом снесены, и из огромных груд щебня, окружавших тор, были построены новые дома. Каждый вечер мы ужинали в другой семье, и мой брат рассказывал им о нашей великой миссии.


“Ваше порабощение было преступлением”, - говорил он им, пока они слушали с восхищенными взглядами и замолкая от благоговения. “Преступление, совершенное против тебя кликой злых людей, называющих себя священниками. Долго они сбивали Штальхаст с пути истинного, долго они защищали нас от истинного слова Невидимого. Ваше освобождение - это всего лишь первый шаг к тому дню, когда преступления священников будут наказаны. Сейчас мы должны построить, выковать что-то такое грандиозное, что они никогда не смогут разрушить ”.


По его настоянию я проводил большую часть своего времени, ухаживая за больными или обучая их языку штальхастов, всегда с доброй улыбкой на губах, которая, как я знал, редко касалась моих глаз. Ремесленники никогда не относились ко мне с таким же благоговением, как к моему брату. Вместо этого, ко мне относились с осторожным уважением, иногда даже благоговением из-за крови, которую я разделял с их божественным освободителем.


“Что я здесь делаю?” Я спросил его однажды вечером, когда мы сидели вместе в убогой хижине, которую он выбрал для нас. Кельбранд запретил переезжать в один из новых домов, пока все они не будут достроены. Он провел день на работе, как теперь у него вошло в привычку, трудясь под руководством мастера-строителя, которого всего несколько недель назад чуть не забили до смерти за то, что он уронил корзину с рудой. Каждый день мой брат вставал с рассветом и работал до темноты, хотя, казалось, никогда не уставал. Я, однако, сидел, сгорбившись, у огня, утомленный днем, который заставил меня стать свидетелем длительной смерти маленького мальчика от флюса.


“Я тебе не нужен для этого фарса”, - добавил я. “Они боготворят тебя”.


“Ты действительно нужен мне”, - настаивал он. “Я не всегда буду среди них. В мое отсутствие ты будешь глазами Темного Клинка. И более того. Выражение его лица стало более напряженным, голос понизился на ступеньку. “Ты также будешь моим охотником”.


“Охотник? Для чего”.


“Сколько тысяч обитает в тени Кулака? Скольких еще мы найдем на других вершинах?”


Я устало пожал плечами. “Полагаю, многое”.


“Да, очень много. И среди такого множества, разве не разумно предположить, что есть и другие, подобные тебе?”


Моя усталость рассеялась, когда пришло понимание, сменившись растущим беспокойством. “Ты хочешь, чтобы я охотился на рабов с Божественной Кровью”.


“Мы больше не используем это слово, дорогая сестра. Но да. Ты найдешь их и приведешь ко мне”.


Я опустила взгляд, когда беспокойство уступило место страху. “Законы Вечности диктуют...”


“Я знаю, что все, у кого нет Божественной Крови, должны быть убиты”. Почувствовав мой страх, он придвинулся ближе, положив твердую мускулистую руку мне на плечи. “С каких это пор Вечные Законы беспокоят нас?”


“Если они узнают...”


“Когда они узнают, я тебя уверяю, это не будет иметь значения”.


“Как ты можешь быть так уверен во всем? Как твой путь может быть таким ясным? Мне ничего из этого не снилось”.


Его рука напряглась, привлекая меня в успокаивающее тепло его тела. “ Потому что я ответил на второй вопрос, помнишь? ” сказал он, перебирая пальцами мои волосы. “Хочешь узнать ответ сейчас?”


К моему удивлению, я этого не сделал. Я помню чувство дезориентации в тот момент, как будто мир изменился вокруг меня, принеся изменения и знания, которых я не хотел и не понимал. Тем не менее, я должен был знать, потому что моя судьба навсегда была связана с его судьбой. “Да, брат”, - сказал я.


Он на мгновение крепче обнял меня, прежде чем мягко отстранил и повернул мое лицо к себе. “Какова истинная природа бога?’ Вот о чем спросил меня старый ублюдок. Это, конечно, нелепый вопрос. Отличить истину от божественного можно не больше, чем отделить золото от воды. Кстати, таков был ответ нашего брата. Обладает достаточной капризностью и базовой проницательностью, чтобы быть приемлемым, поскольку жрецы не заинтересованы в возвышении Местра-Скелтира с подлинной мудростью. Они заботятся только о власти, лелея свою мелкую роскошь и привилегии, завоеванные кровью и тяжелым трудом Хастов и этих нищих созданий.”


Он сделал паузу, на его губах заиграла задумчивая улыбка. “Я мог бы просто передать им ответ Техлвара или какую-нибудь его вариацию, которая удовлетворила бы Великого Жреца, ослабила бы его растущие подозрения. Но я обнаружил, что слишком наслаждаюсь его дискомфортом, чтобы сделать это. И поэтому я сказал ему. ‘Бойся’, - сказал я. ‘Боги рождаются не из любви, жертвоприношения, Священных Писаний или веры. Страх рождает богов и помогает им. Возьмем, к примеру, тебя. Твое служение Невидимому абсурдно. Вы избегаете общества женщин, по крайней мере публично, и проводите свои дни, пресмыкаясь перед тем, чего никогда не видели, перед голосом, которого никогда не слышали. И все потому, что ты боишься вероятности того, что он действительно существует ”.


Улыбка Кельбранда превратилась в смех, мягкий и короткий. “Тогда он удивил меня, маленький жеребенок. Видишь ли, я ожидал ярости. Я ожидал, даже хотел, чтобы он обругал меня, назвал богохульником, мерзким еретиком. Если бы он так поступил, я бы посмеялся над ним какое-то время и ушел, потому что устал от их ритуалов. Я давно подозревал, что избегание священников может спровоцировать раздор среди хастов, но сейчас нет скельдов, которые могли бы противостоять мне, так что какое это имеет значение? Но он не гневался и не ругался. Вместо этого он стал очень неподвижным и побледнел лицом. ‘Что заставляет тебя воображать, - сказал он, - что я никогда не слышал голоса Невидимого?’


Какое-то время мы просто стояли и смотрели друг на друга. Я услышал правду в его словах, Луралин. Может, он и отвратительный старый лицемер, но в тот момент он не был лжецом. Для него Невидимое остается реальным, таким же реальным, как вы и я. И поэтому я нашел новый ответ на второй вопрос. Какова истинная природа бога? Страх - часть этого, да. Но также и сила. Сила, которая приходит с верой. Сила превращать рабов в добровольных слуг посредством тщательно применяемой доброты в сочетании со страхом, что все это может быть отнято. Сила, которая могла на века привязать Штальхаст к кучке жадных стариков обещанием благосклонности Невидимого и страхом, что ее потеря принесет сокрушительный позор поражения. Но их сила ограничена, и она становится жалкой из-за их неспособности реализовать свой потенциал. Чтобы обладать такой силой, которая могла бы изменить мир, я должен не просто поверить в бога, но и стать им.”


Он нахмурился, увидев озабоченное выражение на моем лице, и протянул большую теплую руку, чтобы обхватить мою щеку. “Не бойся за меня. Мой разум не сломлен, просто просветлен. Ты спрашиваешь об источнике моей уверенности. Это он. Каким бы богом я был, если бы не мог предсказывать будущее?”




◆ ◆ ◆


Первой, кого я нашел, была девочка. Не старше пятнадцати и рожденная в торе. Жизнь в нищете и скудный рацион сделали ее похожей на ребенка. Ее голова едва доставала мне до плеча, а конечности торчали, как бледные, немытые веретена, из-под мешковины, которую она носила.


“Твое имя?” Я спросил ее на языке южан, получив в ответ лишь испуганное покачивание ее взъерошенной головы. Она опустила глаза, не в силах встретиться со мной взглядом из-за пожизненного раболепия. Она вздрогнула, когда я протянул руку сквозь завесу спутанных волос, чтобы взять ее за подбородок, мягко, но решительно приподнимая его, пока жирные завитки не упали, обнажив ее лицо. Это был вымазанный сажей белый овал, поразительно похожий на фарфоровую куклу, которая когда-то была у меня в детстве.


“Посмотри на меня”, - сказал я ей, держа ее за подбородок, пока она медленно не открыла глаза. Слезы просачивались сквозь сажу на ее щеках, когда она смотрела на меня, в широких черных зрачках был явный ужас.


“У тебя должно быть имя”, - сказал я, и она снова покачала головой.


“Девочка”, - пробормотала она мягко, как дуновение ветерка. “Они называют меня просто девочка”.


“Твоя мать? Отец?”


Еще одно покачивание головой, сопровождаемое движением костлявых плеч. “Никогда их не знала”.


На этот раз она говорила достаточно громко, чтобы я различил акцент, грубое эхо диалекта, родного для пограничных земель. Я увидел, как по ее лицу пробежал тик раздражения, когда моя рука задержалась на ее подбородке, и почувствовал слабую вспышку чего-то внутри нее, того самого, что привело меня к ней. Едва заметное расширение ее глаз сказало мне, что она почувствовала во мне то же самое.


“Ты очень особенная”, - сказал я. “Я буду звать тебя Эреса. На языке штальхастов это означает ‘драгоценность’.


“Джуэл?” - спросила она. Неподдельное недоумение на ее испачканных бровях вызвало улыбку на моих губах, первую настоящую улыбку за несколько недель. Много лет спустя я пришел к пониманию, что именно тогда все и началось, когда мое сердце начало свое долгое путешествие прочь от моих истоков. Эта маленькая, несчастная девочка и ее простое любопытство пробудили во мне что-то новое, что-то не из привычного.


“Блестящий драгоценный камень”, - сказал я. “Очень редкий, как и ты”. Я взял ее за руку и повел прочь от навозной кучи, где она собирала кости из скопившегося мусора. “Пойдем. Я думаю, тебе пора принять ванну.”


Как выяснилось, Эреса обладала способностью вызывать искры из воздуха. Поначалу это были не более чем маленькие цветочки, короткие трепещущие голубые угольки, освещавшие полумрак нашей хижины, к нашему обоюдному удовольствию и удовлетворению моего брата. Со временем, при разумном количестве уговоров и поощрения, ее цветы превратились в устойчивые и мощные всплески чистой энергии. Вскоре эта хрупкая девушка стала способна разжигать пламя в любом горючем предмете или останавливать сердца крыс, а несколько лет спустя и солдат, с которыми ей предстояло столкнуться в бою.


Месяц спустя я нашел другого, высокого юношу, который набрал значительную мышечную массу благодаря улучшенной диете, предложенной Кельбрандом. Я почувствовал, как расцветает его сила, когда он вонзал кирку в каменную плиту в карьере, инструмент вгрызался глубже других, слишком глубоко, чтобы быть результатом его улучшающегося телосложения.


“Это работает только с камнем, госпожа”, - сказал он, неуверенно переминаясь с ноги на ногу под моим пристальным взглядом. “Я просто смотрю на это, и оно крошится. Все это время я прятал его. Казалось, это к лучшему.”


“Действительно, так и было”, - заверила я его. “Не называй меня госпожой. Меня зовут Луралин, и это единственное имя, которым тебе нужно обращаться ко мне. А твое?”


Мне стыдно признаться, что сейчас я не могу вспомнить его настоящее имя, потому что в то время это едва ли имело значение. Я назвал его Варидж, что в древности означало “молот”. После этого у меня вошло в привычку давать имена всем, кого я находил. Отказ от их прежних титулов был способом привязать их к Темному Клинку. “Вы переродились”, - говорил я им, слова, которые вскоре становились мантрой. “Вы стали новыми при виде Темного Клинка. Ты будешь его щитом и копьем в грядущих битвах.”


Я больше не мог найти Божественную Кровь в Кулаке, несмотря на три месяца поисков. К тому времени превращение тех, кто трудился в каменоломнях, из рабов в ремесленников было завершено. Предоставление улучшенного жилья и лучшей еды привело к гораздо большему увеличению количества руды, добываемой в торе, чем любой террор или порка. Но я знал, что на такие трудовые подвиги их подвигло нечто большее, чем просто полные животы и прочные стены. Я мог видеть это на каждом лице, когда Темный Клинок прощался с обещанием вернуться в следующем году: полная и беспредельная преданность. Воистину, он сделал себя богом.


Я наблюдал, как Кельбранд готовится к отъезду, с тупой болью в груди и знакомой затуманенностью в голове, возникшей после беспокойного сна. “Тебе снился сон прошлой ночью, не так ли?” - спросил он, делая паузу, чтобы пристегнуть свой колчан к седлу. “У тебя всегда такое выражение лица, когда ты видишь сны. Как будто ты съел кислое яблоко, но не можешь вспомнить, где его нашел.”


“Оно нашло меня”, - сказал я. “На этот раз я не стал его искать”.


Он приподнял бровь, услышав серьезность в моем голосе, почувствовав нечто большее, чем просто мою часто выражаемую горечь от того, что я остался позади. Я должен был взять Эрезу и отправиться к другим мирам, освобождая порабощенных и распространяя слово Темного Клинка, а также разыскивая новые драгоценности с особыми талантами. Он поведет Вариджа и воинов пяти Скельдов на юг, в пограничные земли.


“В Древнем Королевстве есть аванпост, который нам никогда не удавалось взять штурмом”, - сказал он мне накануне вечером. “Стены слишком высоки, чтобы их можно было перелезть. Но с нашим новым братом” — он многозначительно взглянул на Вариджа, — я думаю, они не будут держаться так высоко еще долго. Как только он исчезнет, у нас будет сотня миль пограничной страны, на которую мы можем совершать набеги по своему желанию.”


Теперь я наблюдал, как он туго затягивает завязки на своем колчане, глядя на меня со слабой, но заметной обидой. С годами уверенность, с которой он следовал своим планам, росла, но вместе с тем росла и его неприязнь ко всему, что могло им помешать. “Итак, что ты видел?”


Я слегка покачал головой, что мало помогло рассеять тучи. Так всегда бывает с непрошеными правдивыми мечтами. Непрошеные дары Небес часто расплывчаты, но всегда вызывают беспокойство.


“Мужчина”, - сказал я. “Высокий, как ты. Сильный, как ты. Я видел, как он дерется, и он хорошо дерется”.


“Ты видел, как я убивал людей, которые были на голову выше меня”, - ответил он, весело фыркнув. “И сильнее. Что касается хорошего боя, кто может сражаться так же хорошо, как бог?” В его голосе слышались веселые нотки, но, как я заметил, не такие веселые, как тогда, когда он впервые начал описывать себя как такового.


“Дело было не только в этом”. Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить детали видения. Оно было частично бесформенным, фигуры призрачными, нематериальными, за исключением высокого мужчины. “Он был на лодке, убивал людей”, - сказал я. “Он спас женщину, детей... ”


“Как благородно”. Рука Кельбранда хлопнула по луке седла, когда он приготовился забраться на спину своей лошади. “Я обязательно сделаю ему комплимент, если когда-нибудь встречу его. . .”


“Я слышал его имя”, - вмешался я. “Это и твое имя. Имя, которое я нашел для тебя”.


Кельбранд остановился, медленно убрав ногу из стремени, и снова повернулся ко мне. В тот момент, когда я начал свое путешествие прочь от Штальхаста, перепачканное и озадаченное лицо Эрезы вызвало улыбку на моих губах, но именно тогда я сделал первый настоящий шаг прочь от своего брата. На самом деле это был шаг назад, спровоцированный глубиной злобы, отразившейся на внезапно ставшей уродливой маске его лица. Это было лицо, на которое тысячи людей будут смотреть в последующие годы, некоторые с любовью, больше с ужасом. Это был мой первый взгляд на Темный Клинок, и у меня на глаза навернулись слезы, потому что до этого момента я не знал, что моего брата можно сделать таким уродливым.


“И где мне его найти?” - спросил он, теперь в его голосе не было веселья, и он звучал мягко, со смертельной уверенностью. “Этот похититель имен”.


Мне потребовалось несколько тяжелых, отдающихся болью в груди ударов сердца, чтобы ответить, настолько завороженной я была выражением его лица. “Он носил это имя задолго до тебя”, - сказала я, и в моем голосе прозвучала дрожь, которую я ненавидела почти так же сильно, как его преобразившееся лицо. Он никогда раньше не заставлял меня бояться, и я обнаружил, что мне пришлось прокашляться, прежде чем продолжить. “И ты не найдешь его. Он найдет тебя”.

CХАПТЕР TWELVE



Карета под ним покачнулась, прежде чем затряслась, когда ее колеса переехали с гладкой кирпичной поверхности дороги на что-то более грубое. Может быть, булыжник? Ваэлин задумался. Если это так, то это может означать, что они добрались до города и это путешествие, наконец, подошло к концу.


Он был один в вагоне, если не считать маленькой мышки, которая каким-то образом умудрилась проникнуть внутрь во время одной из ночных остановок для отдыха. Ваэлин раз в день кормил его хлебными крошками, просунутыми через щель в основании дверцы кареты, вместе с небольшим количеством воды в деревянной миске. Мышь никогда не подходила достаточно близко, чтобы он мог до нее дотянуться, ее маленький, но явно острый ум рассчитал длину его цепей. Они были тяжелыми и короткими, прикрепленными к железной скобе в полу. В первый день путешествия он проверил свою силу у скобы, быстро придя к выводу, что потребуется сила десяти человек, чтобы иметь хоть какую-то надежду сдвинуть ее.


Эта передвижная тюрьма имела деревянные стены из толстого бруса. Как и в двери, в ней не было окон, и он мог различить лишь слабые отблески дневного света сквозь крошечные щели в обшивке. Он вел счет дням, считая количество съеденных блюд, теперь их было пятнадцать. За это время он не видел ни одной живой души и не слышал ни одного голоса, кроме приглушенных разговоров стражников и погонщиков.


Годы, проведенные в альпиранской темнице, приучили его как к одиночеству, так и к заточению, а также к безумию размышлять о судьбе друзей. Но в те дни он все еще владел своей песней, и стены, которые удерживали его, не были преградой для ее распространения. Теперь у него были только его воспоминания и ноющая, настойчивая потребность узнать, что стало с Эллисом и остальными.


Он ни разу не видел их с тех пор, как был схвачен на озере. Солдаты Короля торговцев наводнили лодку Краба с посохами в руках, не проявляя особых колебаний в их использовании. Эллис совершила ошибку, отмахнувшись от руки солдата, когда он пытался связать ей запястья, и была пригвождена дубинкой к палубе из-за своих мучений. Ваэлин сам пострадал от шквала ударов, когда попытался встать на ее сторону. Когда он лежал на палубе, задыхаясь от боли и хватаясь за ребра, которые, как он подозревал, могли быть сломаны, ему на голову надели мешковину, а запястья связали толстой бечевкой. Он несколько часов пролежал в том, что, как он предположил, было скопившейся трюмной водой в недрах лодки размером с корабль. В какой-то момент он услышал, как Норта повысил голос, но какую бы остроту он ни собирался отпустить, она быстро утонула в резком крике и глухом ударе твердого дерева о плоть.


В конце концов его вытащили из сырости на открытый воздух. Резкие толчки заставили его двигаться по твердой земле, пока он вглядывался сквозь ткань мешка в то, что, по его мнению, было чем-то вроде причала. Затем последовал мрачный интерьер кареты и звяканье цепей, за которым последовало ощущение холодного железа на запястьях. Сумку унесли, и он мельком увидел бронированную спину солдата, прежде чем дверь захлопнулась.


“Вот как ты обращаешься с благородным гостем?” он пробормотал в темноту с усталым смешком, размышляя о бесполезности уроков этикета, которые давала Эрлин.


“Я полагаю, - спросил он мышонка, когда колеса кареты продолжали грохотать по тому, что, как он надеялся, было булыжником, “ ты не знаешь названия этого места?” Он сопроводил свой вопрос несколькими хлебными крошками. Однако мышь, казалось, не впечатлилась. Черные бусинки его глаз заблестели, когда он на секунду остановился, чтобы рассмотреть его, прежде чем подскочить ближе, поднося кусочки ко рту крошечными коготками.


“Нет”. Ваэлин вздохнул. “Я сомневался, что ты это сделаешь”.


Он напрягся, чтобы заглянуть в одну из больших щелей в обшивке. Он был едва ли шириной с его мизинец и отражал лишь разнообразные мимолетные блики и тени, хотя по возросшему уровню шума было ясно, что карета действительно теперь едет по какому-то городу. Огромное количество голосов, которые он мог слышать, вкупе с часами, потребовавшимися для остановки кареты, убедили его, что это гораздо более существенное место, чем просто город.


Он подсчитал, что прошло в общей сложности четыре часа, прежде чем вибрация колес сменилась чем-то гораздо более плавным, и экипаж остановился. Раздался сильный металлический лязг, и дверь распахнулась. Ваэлин моргал слезящимися глазами от яркого дневного света, пока зрение не прояснилось и он не увидел жесткое, нахмуренное лицо, которое, как он понял, видел раньше.


Он оценил возраст мужчины на несколько лет больше своего собственного, его гладко выбритое лицо было испорчено морщинками в уголках глаз и рта. Его черные волосы были собраны на затылке в пучок, открывая лоб, отмеченный тремя старыми шрамами, двух из которых не было, когда Ваэлин видел его в последний раз. Кроме того, выражение его лица было совсем другим. Лицо влюбленного мужчины, вспомнил Ваэлин. Кроме того, хотя с возрастом его памяти все чаще удавалось отбрасывать некоторые детали, видения, переданные ему песней крови, никогда не меркли, особенно те, что касались Шерин.


Глаза мужчины сузились, когда взгляд Ваэлина задержался на нем, ноздри раздулись в презрительном фырканье. “Принеси ведро”, - сказал он, глядя в сторону. “Он не может напасть на короля с такой вонью”.


С этими словами он отступил, и двое солдат в покрытых красным лаком доспехах забрались в карету. Они сняли с Ваэлина цепи, и один из них рявкнул команду вставать. Ваэлин застонал, когда его мышцы впервые за несколько дней растянулись, и неуверенно поднялся на ноги только для того, чтобы его подтолкнули к двери. Это был явно толчок, рассчитанный на причинение вреда, прижавший Ваэлина к металлическому краю дверного проема с достаточной силой, чтобы вызвать болезненный стон. Услышав, как человек, толкнувший его, хихикнул, Ваэлин снова застонал и опустился на одно колено, в изнеможении опустив голову.


“Вставай на ноги, ты, варварская обезьяна”, - сказал грузчик, крепко сжимая мясистой рукой плечо Ваэлина. Он осел еще ниже, заставив стражника согнуться и слегка потерять равновесие. Голова Ваэлина молниеносно откинулась назад, соприкоснувшись с носом солдата, издав удовлетворительно громкий треск. Когда человек пошатнулся, Ваэлин извернулся, схватив руку на своем плече и одновременно ударив ногой, отбрасывая ногу солдата прочь. Он рухнул на Ваэлина, пытаясь вырвать его руку, когда его напарник приблизился и потянулся к руке Ваэлина. Он перекатился, увлекая солдата за собой, руки двигались с быстрой, отработанной эффективностью, крики наполняли затхлое пространство кареты. За то время, которое потребовалось еще двум солдатам, чтобы забраться в карету и растащить их в стороны, ему удалось сломать перевозчику три пальца.


“Хватит!”


Ваэлин почувствовал холодный поцелуй стали под подбородком и обнаружил человека со знакомым лицом, стоящего над ним. Он поднес кончик меча к коже Ваэлина точным, но твердым хватом, испытывая сильное искушение пустить его в ход, что было видно по его взгляду.


“Убей меня, - сказал Ваэлин, - и кого ты возьмешь с собой на встречу со своим королем?”


“Я сильно подозреваю”, - сказал мужчина, когда острие меча надавило сильнее, и Ваэлин почувствовал струйку крови на своей шее, - “он вполне может удовлетвориться только твоей головой”.


Ваэлин мягко улыбнулся и ослабил хватку солдата, позволив тому отползать, ругаясь и сжимая свою искалеченную руку.


“Заткнись!” - рявкнул знакомый мужчина, властные нотки в его голосе выдавали в нем своего рода офицера. Вложив меч в ножны, он бросил на солдата взгляд, полный отвращения, прежде чем отвернуться. “Скудный паек и никакого вина в течение месяца. Тебя предупреждали, что он опасен”. Повернувшись к Ваэлину, он кивнул головой в сторону двери. “Больше никаких неприятностей. Понял меня, варвар?”


“У меня есть товарищи”, - сказал Ваэлин. “Я хотел бы знать, где они, прежде чем куда-либо идти”.


“Король ответит на любые вопросы, если соизволит осквернить свой язык разговором с тобой. А теперь вставай, или я с радостью доставлю тебя к нему в цепях”.


Выйдя из экипажа, Ваэлин обнаружил у подножия лестницы ведро, полное мыльной воды. В нескольких шагах от него стоял солдат, державший в руках узел с простой, но чистой одеждой.


“Раздевайся”, - сказал офицер, указывая на ведро. “Затем умойся, затем оденься”.


Ваэлину потребовалось мгновение, чтобы оглядеться по сторонам. Он стоял в окружении дюжины солдат в красных доспехах во внутреннем дворе, который он принял бы за поле, если бы не гладкие шиферные плитки, покрывавшие его из конца в конец. Он был окружен трехэтажными зданиями с низкоугольными крышами, углы и кромки которых были богато украшены скульптурами. За зданиями он увидел башни, поднимающиеся в бледное облачное небо. Они были почти такими же высокими, как башни Волара, но тоньше, каждую из них венчало сооружение, напоминающее миниатюрную крепость. Сторожевые башни, заключил он, обнаружив, что впечатлен. Ни одна армия не могла подойти на расстояние пятидесяти миль незамеченной.


“Разденься, умойся и одевайся!”


Ваэлин взглянул на знакомого мужчину и вежливо поклонился, прежде чем снять одежду. Пропитанная потом ткань оторвалась от его кожи, породив миазмы, которые даже ему показались достаточно сильными, чтобы защипать глаза. “Ты не спросила моего имени”, - прокомментировал он, оказавшись полностью обнаженным, направляясь к ведру. “Это потому, что ты его уже знаешь?”


Он искоса взглянул на офицера, пока тот намыливался, и увидел решительно-жесткое самообладание в его чертах. Этот парень был хорошо натренирован в сокрытии эмоций. “Или мои дела в Достопочтенном Королевстве”, - продолжил Ваэлин. Он опустил голову в ведро и намочил волосы, прежде чем распутать пальцами спутанные пряди. “Разве ты не хочешь знать, почему я здесь?”


Мужчина ничего не сказал, его лицо было таким же застывшим, как и раньше.


“Шерин Унса”, - сказал Ваэлин, ожидая какой-либо реакции и не обнаружив ее. “Женщина, с которой я был знаком раньше. Сестра Шерин Унса, если быть точным, ранее принадлежала к Пятому Ордену Веры. Хотя, я полагаю, она отказалась от титула много лет назад.”


По-прежнему ничего, кроме легкого подергивания век. “ Она с востока, - добавил Ваэлин, поднимая ведро. “ Можно сказать, варварка. Как я. Он перевернул сосуд и вылил содержимое себе на голову, наслаждаясь ощущением чистоты, несмотря на холод. “Странно, что ты ничего о ней не знаешь”. Он отставил ведро в сторону и воспользовался моментом, чтобы стряхнуть влагу с волос. “Я слышал, что она приобрела некоторую известность в этих землях благодаря своему целительскому мастерству ... ”


“Я знаю, о ком ты говоришь”. Выражение лица мужчины снова стало жестким, Ваэлин увидел ту же жажду насилия в его взгляде. “И, да, я действительно знаю, кто ты. Она совсем не похожа на тебя.”


Он никогда не встречал меня, но все же ненавидит, заключил Ваэлин. Что она ему сказала? Он отвернулся, поскольку вопрос вызвал постыдную горечь. Правды было бы достаточно, если бы он любил ее.


“Если король торговцев желает знать о моих делах в его королевстве”, - сказал он. “Она - единственная причина ... ”


“Не смей больше говорить о ней!”


Окружающие солдаты напряглись, когда их офицер сделал шаг к Ваэлину, сжимая в кулаке меч на поясе. Однако он быстро овладел собой, отступив назад и кивнув солдату с одеждой. “Одевайся и поторопись. Это опоздание только усугубляет оскорбление, которое ты нанес этому королевству”.


Одежда представляла собой простой комплект из серых хлопчатобумажных штанов и куртки. Обуви не было, поэтому, как только Ваэлин оделся, ему пришлось идти босиком, следуя за капитаном со двора. Солдаты маршировали по обе стороны, не сводя с него глаз. Ваэлина провели через ряд ворот и по чередующимся проходам, стражники вытягивались по стойке смирно, когда капитан проходил мимо. Люди, которых Ваэлин принимал за слуг по их простой одежде и узлам, которые они несли, шарахались в сторону и низко кланялись. Напротив, те, кто был более роскошно одет, предположительно придворные или чиновники какого-то рода, либо пялились на Ваэлина с нескрываемым любопытством, либо демонстративно отводили взгляд, как будто сам вид варвара был каким-то вредным.


В конце концов они подошли к воротам, гораздо более высоким и богато украшенным, чем остальные, их массивные двери заскрипели на железных петлях, когда они распахнулись, открывая широкую приятную панораму. Низкие ярко-зеленые холмы окружали тихие пруды с чистой водой, в то время как цветущие вишни разбрасывали лепестки по всему пейзажу. Ваэлин вспомнил любовь Лирны к садам и обширным королевским паркам, которые, по слухам, она финансировала в своих новых владениях. Однако он сомневался, что она еще не создала ничего, что соответствовало бы этому по масштабу и красоте.


“Ждите здесь”, - сказал капитан своим солдатам, входя в ворота и жестом приглашая Ваэлина следовать за собой. Огромные двери захлопнулись в тот момент, когда они ступили на пышное пастбище. Тропинок здесь, похоже, не было, и Ваэлин наслаждался ощущением травы под ногами, когда следовал за капитаном вверх по одному холму и вниз по другому.


“Ты знаешь мое имя”, - сказал он, стараясь не отставать из-за опустошения, вызванного его заключением. “Ты не назовешь мне свое?”


Капитан некоторое время молчал, прежде чем ответить тоном усталой необходимости: “Шо Цай. Командир Красных скаутов”.


“Простой разведчик?” Ваэлин усмехнулся. “И даже не генерал? Несомненно, человека моего положения должен сопровождать кто-то равного ранга”.


Это была еще одна рассчитанная колкость, которая, казалось, задела глубже, чем остальные. Шо Цай остановился, слегка пригнувшись, повернулся, положив одну руку на ножны своего меча, в то время как другой сжимал рукоять. “Ранг?” - спросил он тихим шепотом. “У тебя здесь не больше статуса, чем у червяка, копошащегося в дерьме”.


Гнев, удовлетворенно подумал Ваэлин, начиная произносить очередное оскорбление, которое, как он надеялся, гарантирует нападение. Он обезоружит этого гордого разведчика и выудит у него информацию. Он знает, где остальные. Он знает, где Шерин, и я попрошу его сказать мне.


По парку разнесся пронзительный перезвон, отвлекший взгляд Ваэлина от сердитого лица Шо Цая. Звук исходил с небольшого островка в центре ближайшего пруда. Он был соединен с берегом каменным пирсом и представлял собой сооружение с наклонной крышей, поддерживаемое четырьмя колоннами. Высокий мужчина с длинными серебристыми волосами стоял под крышей, несколько раз ударяя дубинкой в какой-то широкий колокол. Перед ним скакала маленькая девочка, ее хихиканье сливалось со звоном.


Шо Цай глубоко вздохнул, выпрямляясь, указывая на остров. “Король торговцев Лиан Ша требует вашего присутствия”.


Он повернулся и зашагал прочь, оставив Ваэлина ненадолго задуматься, а затем отбросить идею подчинить его теперь, когда тот так удобно повернулся к нему спиной. Беглый осмотр окружающего парка не выявил никаких признаков присутствия других охранников или сопровождающих, но у него была интуиция, что такая пустота была иллюзией. Конечно, ни один король не оставил бы себя таким беззащитным. Он также все больше осознавал свою опасную неосторожность с тех пор, как покинул Пределы. Как лорд Башни Аль Сорна, он никогда бы не стал так травить Шо Цая. Брат Ваэлин, однако, всегда был слишком склонен к риску.


Бой курантов и хихиканье маленькой девочки смолкли, когда они пересекли пирс, направляясь к острову. Она резко прервала свой танец, чтобы спрятаться за мантией высокого мужчины, и испуганно нахмурилась, глядя на Ваэлина.


Шо Цай остановился в конце пирса и опустился на одно колено. “Всемилостивый Небеса”, - сказал он резким, но уважительным тоном. “Я привел незваного гостя по вашему приказу. И” — он оглянулся через плечо на Ваэлина — “для меня будет большой честью вынести ваше быстрое и мудрое решение”.


Высокий мужчина одарил солдата доброй улыбкой, но ничего не сказал, его взгляд выжидающе задержался на Ваэлине. Брат мог бы и не кланяться, подумал он. Но Повелитель Башни сделал бы это.


Он повторил поклон, который так заметно провалился на озере, приукрасив его тем, что опустил голову на дюйм или два ниже, чем требовал этикет. Высокий мужчина, очевидно, нашел это забавным, потому что от души рассмеялся, прежде чем повернуться к Шо Цаю.


“Моя благодарность, капитан. Возвращайтесь на берег, если хотите. Я поговорю с этим человеком наедине”. Его голос был мягким, обладал мелодичностью, сильно отличающейся от любого акцента, который Ваэлин когда-либо слышал в этой стране. Тем не менее, он обнаружил, что она обладает определенной непринужденной властностью, которая напомнила ему Аспект Арлин, другого человека, который редко чувствовал необходимость повышать голос, чтобы перекричать ропот.


“Прости меня, Всевышний”. Шо Цай поклонился ниже, в его голосе слышалось явное нежелание. “Но варвара следует считать опасным зверем. Он напал на одного из моих людей ...


“Неужели?” перебил король торговцев, удивленно приподняв серебристые брови. “Он убил его?”


“Нет, Самый любимый”.


“Мог бы он это сделать, если бы захотел?”


Плечи Шо Цая слегка ссутулились. “Да, Самый любимый”.


“Тогда его нельзя назвать зверем, не так ли?”


Шо Цай поколебался еще мгновение, затем опустил голову ниже, прежде чем встать. Резко развернувшись, он наградил Ваэлина взглядом, полным страшного предупреждения, прежде чем зашагать по пирсу к берегу.


“Мы будем говорить на твоем языке”, - сказал Лиан Ша Ваэлину на точном языке Королевства, окрашенном его музыкальными интонациями. “Чтобы между нами не было недопонимания”.


“Как пожелаете, ваше высочество”, - ответил Ваэлин. При звуке его голоса маленькая девочка, прятавшаяся за одеждой Лиан Ша, тихонько пискнула и спрятала лицо в каскаде шелка.


“Минутку, пожалуйста”, - сказал Король торговцев, прежде чем присесть и осторожно отвести девушку в сторону. “Он просто мужчина, цветок моего сердца”, - сказал он ей, рукавом вытирая ее слезы. “Таким глупым понятиям учит тебя твоя мать. Поиграй сейчас. - Он указал на коллекцию кукол и разных игрушек неподалеку. “ У твоего дедушки есть дела, которыми нужно заняться. А что такое бизнес?


“Бизнес - это солнце и дождь”, - быстро ответила девочка. Лиан Ша погладил ее пальцем по щеке, и она без дальнейших колебаний побежала к своим игрушкам.


“Мой младший внук”, - сказал король торговцев Ваэлину. “Ему всего четыре года, а он уже мой любимец. У тебя есть любимый ребенок?”


“У меня нет детей, ваше высочество”.


“Да, я забыл. Ваэлин Аль Сорна, повелитель Башни Северных Пределов и самый знаменитый меч Объединенного Королевства, никогда не был женат. Какие вы любопытные люди. Мужчина, родившийся в любом из Торговых Королевств, который остается неженатым после достижения двадцати одного года, окажется отвергнутым, в некоторых префектурах его даже будут штрафовать. Это вожделение к мужской плоти мешает тебе выбрать жену?”


“Нет, ваше высочество”.


Темные глаза Лиан Ша, казалось, блеснули, когда они посмотрели на него. В то время как голос Короля торговцев напомнил Ваэлину Аспекта Арлина, его глаза вызвали горькие воспоминания о короле Янусе.


“Я вижу, никто не пострадал от оскорбления”, - задумчиво произнес Лиан Ша. “Человек, обладающий широким кругозором или, по крайней мере, большим опытом. Конечно, я знаю, почему у тебя нет жены, как и то, что привело тебя в мое королевство без приглашения. Ты пришел в поисках целительницы, в память о любви, которую вы разделили и потеряли.”


“Ваше высочество хорошо информированы”.


“Плохо информированный король скоро окажется нищим или мертвым. Тебя не удивит, если ты узнаешь, что я узнал о твоем присутствии здесь через два дня после того, как ты ступил на пристань Хан-Ши. Удивительно эффективная разведывательная и курьерская сеть была одним из наиболее полезных наследий Изумрудной империи. Огонек исчез, и взгляд короля неожиданно стал жестким. “Я хотел бы знать судьбу моих посланцев в твоей башне”.


“Они были убиты членом их свиты”.


“Оружие, которое я послал им купить?”


“Ответа не последует, по крайней мере, до тех пор, пока моя королева не примет решение по этому вопросу, что займет месяцы, и даже тогда я полностью ожидаю, что ответ будет отрицательным”.


“Ее реакция могла бы измениться, если бы она узнала, что ее самый любимый генерал теперь гость в моем дворце”.


“Уверяю вас, ваше высочество, этого не произойдет. Когда дело дойдет до переговоров, королева Лирна не пострадает ни от каких неудобств, и я предостерегаю вас от возбуждения ее гнева. Не так давно целая империя была разгромлена из-за совершения той же ошибки, о чем, я подозреваю, хорошо информированный король уже знал бы.”


В глазах Короля Торговцев появился стальной блеск, а его голос превратился в низкое, ровное бормотание. “Ради приятного исхода этой встречи не делай никаких предположений относительно того, что я делаю и чего не знаю”. Он выдержал взгляд Ваэлина и моргнул, бормотание внезапно сменилось более резким, деловым тоном. “Что стало с убийцей?”


Ваэлин обдумывал какую-нибудь форму запутывания, находя сомнительным, что большинство людей, даже король, сочли бы правду правдоподобной. Но у него было ощущение, что этот человек обладал очень острым слухом на нечестность. “Он обладал способностями, происходящими от того, что мой народ называет Тьмой, а ваш - Благословениями Небес”, - сказал он. “Используя эти способности, он убил посла Кона и генерала Джиана, прежде чем был схвачен. Он умер, когда я допрашивал его, приняв яд перед выполнением своей миссии.”


“И какую информацию ты получил от него до того, как он это сделал?”


“Что нашим королевствам угрожает существо, которому он служил”.


Глаза короля сузились, легкое изменение угла наклона его головы подсказало Ваэлину, что, возможно, он действительно рассказал ему что-то, чего тот еще не знал. “Штальхаст и их живой бог”, - пробормотал он. “Вот кому он служил”.


Ваэлин покачал головой. “Я так не думаю. Он сказал, что Штальхасты - всего лишь инструмент, но они служат одному хозяину. Какова его природа и где он обитает, я не знаю.”


Внучка Лиан Ша издала громкое “ха-ха!” Ваэлин оглянулся и увидел, что она изображает драку с двумя своими куклами. Кукла большего размера, очевидно, была каким-то мифическим чудовищем с головой кошки в оранжевую полоску и телом человека, в то время как другая была одета в солдатскую форму. Кукла с кошачьей головой, похоже, побеждала.


“Возможно, тебе интересно, ” сказал Лиан Ша, улыбаясь шалостям ребенка, “ почему ты не умер. Почему я не наказал тебя за твое самое ужасное преступление”.


Взгляд Ваэлина задержался на сражающихся куклах, наблюдая, как монстр повалил солдата на землю, прежде чем девушка издала еще одно “ха!” и быстро вернула его в полный рост. В течение нескольких секунд он уложил монстра и встал с поднятой рукой. “Ты победил!” - поздравил его хозяин. “Теперь ты получишь все пирожные”.


“Я полагаю, ” сказал Ваэлин, “ что я нужен вашему высочеству. Я обнаружил, что так часто бывает с королями”.


Лиан Ша снова улыбнулся, склонив голову. “Вы проникли в мои владения глубже, чем я ожидал”, - сказал он. “Возможно, ты действительно добрался бы до Высокого Храма, если бы я не послал Красных разведчиков перехватить тебя. Ты был прав, не представившись мне официально по прибытии. Потребовались бы недели, чтобы разобраться в сети бюрократов, которых я нанимаю для защиты от нежелательных или незнакомых просителей. И чего бы вы достигли, если бы сделали это? Только короткая аудиенция и вежливый отказ. Иностранный варвар, просящий разрешения пересечь мои владения по личным делам? Я никогда не смог бы публично одобрить подобное. Но теперь ты мой пленник. По законам этой страны ты принадлежишь мне, и я могу использовать тебя, как захочу.


“Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться в вашей войне”.


“Нет, но ты пришел. Ты пришел за Исцеляющей Благодатью. Так они называют ее, эту женщину, которую ты ищешь. Женщина, настолько искусная в исцелении болезней и залечивании ран, что, как утверждают, она тоже имеет Благословение Небес. Я услышал о ней несколько лет назад, когда моя дочь была при смерти, пытаясь принести в этот мир другую жизнь. Конечно, мои придворные врачи были потрясены. Позволить иностранцу встретиться с принцессой королевской линии. В их глазах это почти богохульство. Мне пришлось казнить двоих или троих, прежде чем они перестали ворчать. ”


Взгляд Ваэлина вернулся к маленькой девочке. Ее куклы лежали, забытые, пока она гоняла кожаный мяч своими маленькими ручками, высунув язык из губ и сосредоточенно нахмурившись. “Шерин доставила ее”, - сказал он.


“И спас ее мать. В качестве награды я предложил ей богатство, достаточное для того, чтобы она прожила свои дни в роскоши, если бы пожелала. Но она отказалась, вместо этого попросив средства на строительство дома исцеления в городе, где она стала своим домом. Я, конечно, профинансировал это, но все равно мой долг перед ней значительный. Теперь я считаю, что решение о твоем спасении частично принято.”


Бизнес - это солнце и дождь, вспомнил Ваэлин. Все здесь измеряется задолженностями, которые были получены и выплачены.


“Если бы ты позволил мне забрать ее обратно в Объединенное Царство, ” сказал он, “ ты бы отплатил ей сполна. Если бы ты только сказал мне, где она... ”


Старик рассмеялся, в его смехе было столько же удивления, сколько и насмешки. “Какой, должно быть, у вас неуклюжий народ. Так не хватает хитрости, так лишен утонченности. Меня озадачивает, как ваша ужасная Огненная Королева так быстро завоевала столько земель.”


“Потому что многие, кто живет в тех землях, считают себя освобожденными, а не завоеванными. Может ли кто-нибудь из ваших подданных сказать то же самое?”


Он ожидал какой-нибудь гневной отповеди, но король-торговец только снова рассмеялся. “Свобода, а? Свобода делать что? Платить налоги своей королеве? Служить в ее армии по ее приказу? Мой народ давно понял, что свобода - это иллюзия, понятие, которое лучше оставить на усмотрение философов. Мои подданные ждут от меня не свободы, они ждут от меня прежде всего двух вещей: возможностей и защиты. Именно о последнем я сейчас забочусь в первую очередь, и поэтому ты мне нужен. Скажи мне, что ты знаешь о Нефритовой принцессе?”


“Говорят, что она прожила бесчисленное количество лет благодаря Благословению Небес”.


“Совершенно верно. Я был мальчиком, когда мой отец послал меня послушать ее песню. Тридцать лет спустя я вернулся, и, хотя мой живот вырос, а борода поседела, она была такой же молодой и прекрасной, как и раньше, даже ее песня не изменилась. Вот что она олицетворяет, понимаете: застой. Она не меняется, и мы тоже. Мой народ долгое время верил, что Нефритовая принцесса - воплощение благосклонности Небес. Пока она пребывает в Высоком Храме, наши земли, наши города, наши песни и мудрость будут существовать. Войны и голод, возможно, преследовали нас на протяжении веков, Изумрудная империя, возможно, рухнула, но народы Дальнего Запада всегда продолжали расти и процветать. Но теперь Штальхасты угрожают нашим границам, а Нефритовая принцесса исчезла.”


Ваэлин вспомнил последние минуты встречи с Посланником, странную смесь сожаления и злобы. Шерин, отправленная служить Нефритовой принцессе. . . “И женщина, которую я пришел найти”, - сказал он. “Милость Небес... ”


“Ушел с ней. Целительницу вызвали в Высокий Храм. Странная просьба, поскольку Нефритовая принцесса невосприимчива к болезням, но предполагалось, что заболел один из ее любимых слуг, поэтому местный префект выдал необходимый ордер на поездку. Через несколько дней прибыл гонец, сообщивший мне, что Нефритовая принцесса и Милость Небес исчезли. Я приказал выпороть префекта и уволить его со службы.”


“И все твои шпионы и гонцы понятия не имеют, куда они отправились?”


“Просто смутное сообщение, что их видели направляющимися на север по горной тропе. Если это правда, этот маршрут вскоре приведет их в пограничные земли, куда Стальная Орда сейчас свободно совершает набеги. Я просто не могу себе представить, что могло вынудить их пойти на такой шаг.”


Король торговцев замолчал и двинулся к краю острова, остановившись, чтобы провести рукой по голове своей внучки. Она потеряла интерес к мячу и теперь забавлялась деревянной столешницей, украшенной красочными узорами, которые расплывались в завораживающую спираль, когда она вращала его.


“Этот парк был построен по приказу моего отца”, - сказал Лиан Ша, заставив Ваэлина моргнуть и отвести взгляд от спирали. Старик стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на спокойные воды пруда и зеленые холмы за ним. “Это было необходимо, поскольку именно здесь старому дворцу был нанесен наибольший ущерб. Видите ли, дикари Железной Степи пришли раньше. Коалиция племен с восточных равнин. По иронии судьбы, позже выяснилось, что они были вынуждены мигрировать, когда штальхасты вторглись на их земли. Итак, они пришли за нами, оставив шрам из крови и пепла по всему Почтенному Королевству, который простирался до самого этого дворца.


“Они не понимали этого, этого огромного каменного лагеря, который никогда не двигался. Для них это было отвратительно, поэтому они стремились уничтожить его. Говорят, что три тысячи придворных были согнаны в комплекс храмов, которые когда-то стояли здесь, чтобы им перерезали горло, после чего дикари подожгли все это место. Когда мой отец в конце концов победил племена и сверг тупицу, занявшего трон, которого он не заслуживал, ему показалось странным, что эта разрушенная часть дворца с тех пор заросла травой и цветами. Мои ученые говорят мне, что это благодаря костям придворных. Каким-то образом после своей смерти им удалось обогатить эту почву. Поэтому вместо восстановления храмов мой отец распорядился разбить парк. Это не вызвало у монахов симпатии к нему, но он никогда не отличался особой духовностью. ‘Монахи сжимали свои четки и молили Небеса об избавлении", - сказал он мне однажды. ‘Но только сталь и хитрость будут твоими спасителями, когда дикари будут у твоих дверей. Помни об этом, когда они придут снова, ибо они придут, сын мой ”.


Лиан Ша сделал паузу, серебристые усы дернулись, когда его губы сложились в улыбку нежных воспоминаний. “Итак, еще раз доказано, что мой отец был очень мудрым человеком. В этом королевстве идет война, не похожая ни на одну из предыдущих. Стальная Орда не остановится на нашей границе. Другие короли-торговцы обманывают себя, воображая, что орда окажет им услугу, уничтожив конкурента, прежде чем поспешить обратно в Степь со своей добычей. Но только глупец думает, что тигр когда-либо бывает сыт. Надвигается буря злых замыслов, и чтобы бороться с ней, мои подданные должны верить, что победа возможна. Я потерял армию, сражаясь со Штальхастом, это правда, но к началу летних месяцев у меня будет полмиллиона свежих рекрутов, готовых выступить в поход. Вопрос в том, как они будут сражаться?”


“По моему опыту, - вставил Ваэлин, - солдаты будут хорошо сражаться, если их хорошо обучить и ими хорошо руководить”.


“Даже если они знают, что милость Небес была отнята у них?” Старик покачал головой. “Я знаю нрав моего собственного народа. В последнее время было слишком много предзнаменований, слишком много несезонных штормов, слишком много Небесных Предвестников.”


“Я слышал эту фразу раньше. Что именно представляют собой эти предвестники?”


“Существа, посланные Небесами, чтобы предупредить о надвигающейся гибели, по крайней мере, так считается. Они, как правило, появляются во времена кризиса или бедствия. Например, стаю крылатых лисиц видели пролетающей над устьем реки Канли в ночь перед тем, как приливная волна разрушила большинство деревень по ее берегам. Во времена моего отца были замечены огромные медведи, бродившие по северным холмам незадолго до того, как племена выиграли у нас свою первую битву.”


“Крылатые лисы и гигантские медведи”. Ваэлин поджал губы. “Я понимаю”.


Лиан Ша прищурился, в его глазах промелькнуло раздражение. “Это презрение я слышу в твоем голосе? Воображает ли варвар себя более рациональным, чем жители Дальнего Запада? Я многое знаю о вас и о земле, из которой вы родом. Это место, где на протяжении веков люди убивали друг друга во имя древних надписей и воображаемых богов. Не пытайся испытывать мое терпение своими суждениями.”


Он повернулся к Ваэлину, его лицо приобрело неподвижность, подобную маске, которая говорила о человеке, говорящем с предельной искренностью. “Ты думаешь, я хочу, чтобы ты сражался в моей войне, возможно, возглавлял мои армии? Какое высокомерие. Я отдал бы своих солдат в твои руки не больше, чем отдал бы свою внучку в лапы бабуина. Нет, ты будешь моим охотничьим псом, Ваэлин Аль Сорна. Ты отправишься на поиски Нефритовой принцессы и вернешь ее мне. Я послал лучших следопытов Северной префектуры, чтобы найти ее, но они несколько дней прочесывали горы безрезультатно. Я подозреваю, что тебе могло бы повезти больше. Если вам случится застать целителя с принцессой, то все к лучшему. Я даже позволю вам обоим покинуть мое королевство. Это то, для чего я тебя использую, и я не стану притворяться, что отказываюсь. Мы оба знаем, что у тебя нет выбора.


Скорее Янус, чем Арлин, заключил Ваэлин, у которого заныли челюсти, когда он зажал рот, чтобы сдержать любые неразумные слова. Хотя Лирна опутала бы его своей собственной паутиной. Но я - не она.


“Я путешествовал с несколькими товарищами”, - сказал он, когда боль в челюсти отступила.


“Да, и в настоящее время они пользуются моим гостеприимством. Возьми их с собой, если хочешь. Если хочешь, можешь взять даже ту злобную сучку из Crimson Band. Боюсь, я был вынужден послать агентов разобраться с ее отцом. Определенная терпимость к криминальным элементам - необходимый аспект управления, но его проступок был слишком велик. Как и у тебя, у нее не осталось сомнений в том, что теперь она принадлежит мне.”


Король торговцев Лиан Ша отвесил едва заметный поклон, знакомый Ваэлину по урокам Эрлин: увольнение знатного, но мелкого чиновника. Повернувшись, он поманил Шо Цая. “Я пошлю с вами красных разведчиков”, - сказал он. “Мои лучшие войска и их командир очень заинтересованы в успехе этой миссии. Видите ли, когда моя дочь была при смерти, именно его я послал за целителем. С тех пор он ужасно влюблен в Исцеляющую Благодать.”

CХАПТЕР THIRTEEN



Цай Линь. Молодой солдат низко поклонился, представившись, и Ваэлин решил, что это самый низкий поклон, который ему отвешивали с момента прибытия в эти земли. “Дай Ло Красным разведчикам”.


“Dai Lo?” - Спросил Ваэлин. “ Я не знаю этого термина.


“Прошу прощения, господин”. Голова молодого человека опустилась на дюйм ниже. “Дай Ло - это... можно сказать, ученик, ожидающий подтверждения в качестве офицера королевской армии”.


“Я понимаю”. Ваэлин оглядел внутренний двор, его взгляд скользнул по трем дюжинам солдат, готовивших своих лошадей к путешествию. Шо Цай ходил среди них, проверяя снаряжение и проверяя, надежно ли привязаны вьючные лошади. “Цай”, - сказал он. “У тебя общее имя с командиром”.


“Для меня большая честь быть его сыном, господин”.


“Скорее, третье яйцо в гнезде”, - тихо, но отчетливо пробормотал один из солдат, что вызвало смешки у остальных. Ваэлина впечатлил тот факт, что самообладание молодого человека не дрогнуло, хотя по жесткости его лица, когда он выпрямился, он понял, что было нанесено какое-то оскорбление.


“Командир назначил меня вашим телохранителем и связным на время выполнения этой миссии”, - продолжила Цай Лин.


“Телохранитель?” Ваэлин поднял бровь, испытывая виноватое удовлетворение от внезапного дискомфорта на лице юноши.


“Только формальный термин”, - пробормотал он, снова кланяясь. “Всем иностранным сановникам выделен телохранитель. Естественно, я бы никогда не предположил... ”


“Мои спутники”, - вмешался Ваэлин. “Король торговцев заверил меня... ”


Его расспросы оказались ненужными из-за хора ругательств с дальнего конца двора. “Уберите от меня свои руки, языческие ублюдки!”


Эллезе появился, когда Красные разведчики уступали дорогу роте солдат в синих доспехах. Она боролась в руках двух охранников, волосы ее были растрепаны, а искаженное лицо искажено рычанием. Однако, увидев Ваэлина, она успокоилась и обвисла в руках охранников, пока они не отпустили ее.


“Я думала, ты умер”, - сказала она с огорченной улыбкой, подходя к нему, чтобы обнять. Он не ответил на объятие и не позволил ему задержаться. В конце концов, ее обучение все еще было незавершенным. По ее лицу пробежала гримаса боли, когда он отпустил ее, но она быстро взяла себя в руки, выпрямилась и изобразила на лице нейтральную маску.


Вскоре прибыл Норта, за ним быстро последовали Алум и Сехмон, все одинаково неопрятные и немытые. Следующей была Эрлин. Казалось, что разорение в заключении нанесло ему наибольший урон: когда солдаты выводили его во двор, он двигался со склоненной головой и опущенными плечами. Теперь он действительно старик, подумал Ваэлин, заметив дополнительные седые пряди в волосах и бороде Эрлина.


Цзянь появилась последней, в сопровождении четырех охранников вместо двух, и на ее запястьях были наручники. Она двигалась с напряженной спиной и невозмутимым выражением лица, которое сменилось ледяным взглядом, когда она увидела Ваэлина. Взгляд девушки не дрогнул, когда стражники сняли с нее наручники, и Ваэлин решил, что сейчас неподходящий момент для приветствия.


“Dai Lo!”


Молодой солдат вытянулся по стойке смирно при звуке голоса своего командира, повернулся и отдал честь, приложив сжатый кулак к груди. “Да, Дай Шин!”


Подковы цокали по плиткам, когда Шо Цай вел своего коня сквозь толпу, высокого пятнистого жеребца с длинными ногами животного, выведенного для охоты. “Садитесь на чужеземцев, и давайте отправимся в путь”, - приказал командир.


“Моим людям нужно немного передохнуть”, - сказал Ваэлин, кивая своим спутникам. “Подкрепиться и пора умыться”.


Шо Цай молча посмотрел на него, прежде чем кивнуть в сторону корыта для лошадей. “Тогда умойся”, - сказал он, пришпоривая своего скакуна. “И побыстрее. Король торговцев приказал как можно скорее завершить эту миссию, и я не намерен разочаровывать его.”


Он выехал со двора легким галопом, а полностью конная рота следовала за ним двумя аккуратными рядами. Раздался лязг дерева и металла, и Ваэлин, обернувшись, увидел солдата в синих доспехах, сбрасывающего на землю брезентовый сверток. При приземлении брезент откинулся, обнажив их оружие.


“Ну, это уже кое-что”, - заметил Норта, доставая свой лук. “По крайней мере, они ничего не сломали”.


“Повелитель, будь добр”, - сказала Цай Линь, указывая туда, где конюхи держали поводья семи оседланных лошадей. “Мы не можем задерживаться”.


Ваэлин кивнул, останавливая Эллизе и Сехмона, которые двинулись к корыту. “ Собирай свое снаряжение и садись в седло, - проинструктировал он. “ Умойся позже. Немного вони тебя не убьет.”




◆ ◆ ◆


“Неужели вся эта страна - всего лишь один бесконечный город?” Задумался Алум, оглядывая бесконечный лабиринт тесно стоящих зданий. Час был ранний, но улицы все еще были заполнены людьми, все быстро расступались в стороны, опустив головы, когда мимо проезжали солдаты. Прошло больше часа с тех пор, как Красные разведчики покинули дворец Короля торговцев, а в городе все еще не было никаких признаков конца света.


“Музан-Кхи - крупнейший город на Дальнем Западе”, - сказала Эрлин. “Что делает его, вероятно, крупнейшим городом в мире”. Он говорил устало, растягивая слова, и сидел, сгорбившись в седле, с явной серой бледностью на обвисшем лице.


“С тобой все в порядке?” Спросил Ваэлин.


“Конечно, нет”. Эрлин поморщилась и издала очень слабый смешок. “Я старая”.


Утро сменилось днем к тому времени, как показались стены. Внешние районы располагались на более низкой возвышенности по сравнению с центром города, так что Ваэлину открывался прекрасный вид на барьер высотой в сорок футов, простиравшийся на несколько миль в обе стороны. В отличие от порта Хан-Ши, за стенами, казалось, больше не было городской агломерации, только обширное лоскутное одеяло возделанных полей различных оттенков зелени.


“Запрещено строить за стенами, господин”, - объяснила Цай Лин, когда Ваэлин задал этот вопрос. “Короли торговцев давно провозгласили Музан-Кхи вечной драгоценностью, такой же неизменной, как солнце”.


“Но количество людей здесь должно расти с каждым годом”, - сказал Ваэлин.


“Музан-Кхи часто называют гнездом королевства. Все вторые сыновья и дочери обязаны переехать в другой город по достижении двадцати одного года, и они рады это сделать, поскольку возможность ждет тех, кто ее ищет. Так связуется Почтенное Королевство.”


“А как насчет третьих или четвертых сыновей и дочерей?”


“Подобное запрещено в городах, господин. Только в провинциях семьям разрешается иметь более двух детей. С самых первых дней существования Изумрудной империи было известно, что слишком много ртов означает голод в долгосрочной перспективе.”


Они проехали через выходящую на север сторожку, которая имела размеры небольшого замка, и оказались на дороге удивительно прямой конструкции. Только в Воларии Ваэлин видел дорогу, достойную сравнения, хотя на ней не было слегка возвышенной центральной части и дренажной канавы, которые делали артерии теперь уже бывшей империи рабов неуязвимыми для разрушений погоды. Как и в городе, люди уступали дорогу солдатам Короля торговцев, повозки и люди спешили расступиться при первом же появлении Красных Разведчиков, за одним примечательным исключением.


“Должно быть, оставил кастрюлю на огне”, - прокомментировал Сехмон, когда мимо пробежал мужчина со скоростью чуть ниже спринтерской. На нем была легкая рубашка без рукавов из черного хлопка и белый шарф на голове, и он бежал давно отработанным шагом. В отличие от других людей, пересекающих эту дорогу, он не обращал внимания на солдат, его взгляд был решительно устремлен на город. У него также не было никакой ноши, кроме цилиндрического футляра, висевшего на ремне за спиной.


“Гонец?” Ваэлин спросил Цай Лин.


“Да, повелитель. Судя по его походке, он, вероятно, беспокоится о потере своего шарфа”.


“Его шарф?”


“Расстояние между каждым курьерским постом составляет ровно три мили. Отмечается время отправления каждого курьера и время его прибытия. Каждую неделю рассчитывается их средняя скорость, и любой, кого сочтут слишком медленным, потеряет свой шарф. Им дается одна неделя, чтобы отыграть свой шарф, увеличив скорость, и если они этого не сделают, их ждет розга. Шесть ударов за первое нарушение, десять за второе. Третье нарушение повлечет за собой увольнение и позор.”


“Итак, я полагаю, это не самая востребованная роль?”


“На самом деле, господин, существует жестокая конкуренция за поступление на службу посыльных. Король торговцев каждый год устраивает грандиозные забеги, и выбираются только те, кто сможет пробежать дистанцию в три мили быстрее всех. Плата высока, а честь велика.”


Вскоре они добрались до заставы посланников, небольшого здания, которое казалось несколько затмевающим знамя Короля торговцев, возвышающееся на его крыше. Когда отряд проходил мимо, Ваэлин увидел прибывшего из города гонца. Прежде чем остановиться, он снял цилиндр со спины и бросил его другому человеку, который уже направился на север тем же размеренным, но впечатляющим шагом.


“Разве лошади не были бы быстрее?” Ваэлин спросил Цай Лин.


“Конные гонцы используются на северных маршрутах, где дороги не так хороши”, - ответил Дай Ло. “Здесь используются мужчины. Им требуется меньше пищи, и лошадь не боится трости так, как человек. Как ни странно, это вообще не сильно влияет на скорость передачи сообщения. Исследование, проведенное Мастером расчетов Торгового королевства, пришло к выводу, что сообщение может быть передано пешком на расстояние в двести миль и достигнет места назначения в течение пятнадцати часов при хорошей погоде.” Он говорил с большим энтузиазмом, который навел Ваэлина на мысль о Каэнисе; он тоже всегда любил числа.


“Двести миль меньше чем за день?” Ваэлин изумленно покачал головой, вспомнив, как часто даже королевскому гонцу требовалась целая неделя, чтобы пересечь Королевство. Я напишу об этом Лирне, решил он. Должен ли у меня быть шанс.




◆ ◆ ◆


Они миновали еще пять постов посыльных, прежде чем начало смеркаться, и Шо Цай объявил привал на ночь. Красные скауты разбили лагерь недалеко от более крупного аванпоста, который, по-видимому, одновременно служил казармой для местного контингента Дьен-Вен. По тому, как они стоически игнорировали друг друга, Ваэлин догадался об определенной вражде между двумя группами.


“Они не настоящие солдаты, господин”, - сказал Цай Линь, слегка скривив губы. “Просто сборщики налогов в форме. Я видел, как они убегали от бандитов”.


Решимость Красных скаутов игнорировать День-Вен, казалось, соответствовала их безразличию к тем, кого им было приказано сопровождать. Они разбили свои палатки на заметном удалении и сгрудились вокруг костров, предоставив обеспечение припасами Цай Линь, которая приступила к своим обязанностям с аурой наигранной приветливости. Так всегда в любой армии, решил Ваэлин. Самым молодым поручаются самые трудные задания.


“Оставь это”, - сказал он Дай Ло, наполняя котелок рисом. “Отныне готовить будут леди Эллис и мастер Сехмон”.


Он не обернулся, услышав, как Эллизе тихо вздохнула сквозь стиснутые зубы. “Должна признаться, дядя, ” проскрежетала она, “ я никогда в жизни ничего не готовила”.


“Учись”. Ваэлин встал и направился туда, где в одиночестве сидел Чиен, услышав, как Сехмон пробормотал: “Я покажу тебе. Это не так сложно. Проделывал это сотни раз”.


“Я сожалею о твоем отце”, - сказал Ваэлин Чиену. Она не развела костер и сидела, сжимая в руках посох.


“Как глава Багрового Отряда, он знал, чем рискует, помогая тебе”, - ответила она, не потрудившись поднять голову.


“И все же он принял его”, - сказал Ваэлин, опускаясь на корточки. “Мне любопытно, почему”.


“Он сопоставил вероятную прибыль с риском. Единственная причина для любого мужчины что-либо делать в этих землях ”. Она моргнула, глаза сфокусировались на нем с опасной интенсивностью. “Это чувство вины заставляет тебя говорить со мной? Будь уверен, это ничего не значит. Собственные решения моего отца привели к его смерти, но я живу вопреки его власти из-за тебя. Я живу в опале из-за тебя. Теперь я простой раб Короля торговцев. Из-за тебя!”


Она приподнялась в гневе, крепко сжимая посох, но замерла, услышав звук меча, с шипением вылетающего из ножен у нее за спиной.


“Этот преступник оскорбил тебя, господин?” Спросил Цай Линь, подходя и становясь над Цзянем, держа меч двумя руками. Ваэлин оценил свою стойку как идеальную, клинок держался как раз под нужным углом, чтобы отсечь голову Чиен от ее плеч.


“Вовсе нет”, - сказал Ваэлин.


Дай Ло осторожно кивнул и отступил на несколько шагов, опуская меч, но не вкладывая его в ножны. Ваэлин наблюдал, как Чиен откинулась назад, намеренно отводя взгляд от Ваэлина.


“Если ты желал смерти, ” сказал он, “ почему бы просто не отказаться от приказа Короля торговцев?”


“У меня есть три младшие сестры. В отличие от меня, от них не требовалось наниматься на семейное предприятие. Вместо этого мой отец отправил их в дорогую школу в Хан-Ши, где их будут готовить к замужеству с мужьями высокого ранга и богатства. Король торговцев согласился профинансировать их образование и оставил у меня мало сомнений относительно их судьбы, если я откажусь сопровождать вас в этой абсурдной миссии.


Долги были причитающимися и уплаченными, подумал Ваэлин. Прибыль перевешивала риск. “Это был его единственный приказ?” - спросил он. “Я полагаю, что в его сделке было нечто большее”.


“Если ты умрешь, не вернув Нефритовую принцессу, то умру и я, и мои сестры”.


Янус был бы впечатлен, решил Ваэлин. Хотя он, вероятно, пригрозил бы только одной из сестер.


“Я заговорил с тобой не только для того, чтобы выразить свою вину”, - сказал он. “Я заговорил с тобой, потому что ты часть моей компании. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но мы связаны на этом пути, и я почти не сомневаюсь в опасности, которая нас ожидает. - Он наклонился ближе к ней, тихо говоря на языке Королевства. “И я заключу с тобой сделку от себя. Когда это будет сделано, в моих землях найдется место и для тебя, и для твоих сестер”.


Он поднялся на ноги. “Иди и сядь у нашего костра, поешь с нами. Хотя, я не претендую на качество еды”.




◆ ◆ ◆


Потребовалось три дня езды, прежде чем все более однообразное лоскутное одеяло полей уступило место зеленеющей холмистой местности. Череда деревень, приютившихся между холмами, выглядит живописно благодаря многочисленным зарослям клена и вишни, которые доминируют в пейзаже. Ваэлин был впечатлен, увидев, что качество дороги не ухудшилось, когда она начала петлять между высокими, поросшими травой холмами. Пешие гонцы продолжали с неизменной регулярностью проезжать мимо, а поток повозок и носильщиков почти не уменьшился.


Он возобновлял уроки Эллизы каждый вечер, проводя два часа, обучая ее владению мечом или тонкостям рукопашного боя. Сехмон был готовым спарринг-партнером, хотя Квасцы настаивали, чтобы он тратил по крайней мере половину времени на изучение владения копьем. Красные скауты относились ко всему этому либо с насмешкой, либо с открытым презрением, которое иногда переходило в гнев при виде Эллизе, размахивающего клинком.


“Девушка с мечом”, - сказал один из них, коренастый мужчина, губы которого были неопрятно изуродованы старым шрамом. Как следствие, каждое его слово сопровождалось облаком слюны. “Что дальше, варвар? Свинья с копьем?”


Эллиз остановилась на середине парирования, Ваэлин видел, как ее лицо вспыхнуло от сдерживаемой ярости. Она все еще владела лишь зачаточным владением Чу-Шин, но знала достаточно, чтобы распознать оскорбление, особенно когда оно сопровождалось таким количеством насмешек. Переведя дыхание, она приняла прежнюю позу, стоически игнорируя продолжающиеся насмешки плюющегося человека и его товарищей.


Ваэлин опустил свой собственный меч и подошел к ней вплотную, тихо говоря: “Терпеть оскорбление иногда необходимо, но не всегда обязательно”.


Она встретила его пристальный взгляд, на ее губах заиграла мимолетная улыбка благодарности, прежде чем отступить. Она поменяла хватку на ясеневую палку длиной в ярд, используемую на этих тренировках, и шагнула к плюющемуся человеку. Его лицо потемнело при ее приближении, насмешки других Красных скаутов стихли, когда они обменялись возмущенными взглядами.


“Проваливай”, - сказал плюющийся мужчина. “Я не потерплю отношений с иностранными шлюхами ... ”


Эллис сделала размытый пируэт, взмахнув посохом, чтобы ударить плеваку по лицу. Он отшатнулся, из носа у него потекла кровь, затем тяжело упал на спину, когда Эллизе снова развернулся, и посох отбросил его ноги прочь. Она отступила, когда он взревел, отталкивая руки своих товарищей-солдат, когда он вскочил на ноги, его меч выскользнул из ножен. Он присел на корточки, приближаясь к Эллизе со смертельным намерением, написанным крупными буквами на его окровавленном лице.


“Капрал Вэй”.


Разведчик резко остановился при звуке голоса Шо Цая. Командир стоял, скрестив руки на груди, его взгляд был прикован скорее к Ваэлину, чем к зашедшему в тупик противостоянию.


“Дай Шин!” - сказал капрал, быстро вытягиваясь по стойке смирно, и реакция остальных скаутов была зеркальной.


“Не позорь себя или эту компанию еще больше”. Взгляд Шо Цая оставался прикованным к Ваэлину, пока он говорил. Он рассматривает это как преднамеренное оскорбление, заключил Ваэлин. Возможно, он прав. Командир не сказал ему ни единого слова с тех пор, как покинул Музан-Кхи, игнорируя вопросы и оставляя все контакты с иностранцами в руках своего сына. Следовательно, Ваэлин оставался непросвещенным относительно того, что этот человек знал о Шерин, что Цай Лин также не желала обсуждать.


Капрал Вэй быстро вложил свой меч в ножны, прежде чем повернуться и поклониться своему командиру, еще один жест, скопированный его товарищами. “Прошу прощения, Дай Шин! Никаких оправданий, Дай Шин!”


Взгляд Шо Цая задержался на Ваэлине чуть дольше, затем переключился на капрала. “Следующие три дня ты будешь спать под открытым небом. Считай, что тебе повезло, что я тебя не разжаловал.”


Поклон капрала стал еще более глубоким. “ Да, Дай Шин.


Шо Цай проигнорировал его и перевел взгляд на Цай Линь. “Дай Ло, если эти варвары настаивают на том, чтобы так скакать, найди для них место за пределами цивилизованных глаз”.


Поклон Цай Линь был даже глубже, чем у капрала. “Я сделаю это, Дай Шин”.


Командир повернулся и пошел обратно к своей палатке, не сказав больше ни слова. Пристыженный капрал Вэй быстро зашагал прочь, опустив голову и, по-видимому, оставаясь глухим к одобрительному шепоту и хлопкам по спине своих товарищей. “Они не вечно будут пользоваться благосклонностью Короля торговцев, брат”, - услышал Ваэлин бормотание одного из них.


“Если бы ты мог, господин”. Цай Линь склонил голову в сторону Ваэлина, стыд на его лице был таким же, как и у капрала. “Я думаю, за тем холмом есть поле ... ”


“О, не волнуйся”, - сказал Ваэлин, хлопая его по плечу. “Думаю, на сегодня мы закончили”. Он кивнул на окровавленный посох в руке Эллизе. “Убери это. Это будет практика, когда я найду тебе настоящую”.

CХАПТЕР FНАШ ПОДРОСТОК



Высокий Храм стоял на вершине горы, возвышающейся на северной оконечности неглубокой речной долины. Когда они приблизились, он оставался окутанным облаками, очевидно, невосприимчивыми к жару полуденного солнца.


“Не могу припомнить, чтобы он выглядел как-то иначе”, - сказала Эрлин, вглядываясь в затянутые туманом склоны пика. “Храм можно увидеть, только поднявшись над облаками”. Выражение его лица выражало в основном нежную ностальгию, но также с оттенком трепета. “Должен сказать, моим ногам не нравится карабкаться”.


“Есть ли какой-то смысл приходить сюда?” Поинтересовался Норта. “В конце концов, она ушла”.


“Чтобы поймать добычу, нужно найти ее след”, - ответил Ваэлин. “И здесь все начинается”.


Шо Цай приказал отряду остановиться у подножия горы, где их приветствовал старик в красно-черной рясе Небесного Монаха. Он вышел из небольшого, но богато украшенного дома, расположенного рядом с небольшими арочными воротами из древнего камня. За воротами такая же старая и выветренная лестница, без сомнения, вырезанная из плоти горы бесчисленное количество лет назад, уходила в затянутое туманом небо. Старик склонил перед капитаном бритую голову, маленькие колокольчики, украшавшие его посох, зазвенели, когда он поднял его в знак того, что Ваэлин принял за некую форму благословения.


“Хранитель Врат приветствует тебя, Брат Копья”, - произнес монах протяжным, звучным голосом.


Ваэлин увидел, как Шо Цай напрягся при незнакомом названии, его ответ был отрывистым и осторожным. “Тебя здесь не было, когда я приходил в последний раз, но ты меня знаешь”.


“Все, кто учится в храмах, известны Слугам Небес. Храм Копий информирует нас об успехах своих учеников. Как отрадно, что среди всех своих солдат Король Торговцев послал тебя, ибо велика наша нужда и темен час... ”


“Здесь не должно было быть так темно, ” вмешался Шо Цай с упреком в голосе, “ если бы Хранитель Врат соответствовал своему имени”.


Старик попятился, поднимаясь из лука с выражением шока на лице. “Этот храм находится под властью Слуг Небес”, - пробормотал он. “Разрешение войти - наше право дать или запретить ...”


“Потому что она позволила тебе”. Шо Цай спешился и отдал приказ Красным скаутам сделать то же самое. “И теперь она ушла. Отойди в сторону, старик. Сейчас здесь имеет значение только авторитет Короля торговцев, а я уже очень давно не учился в Храме Копий. Он повернулся спиной к все еще брызжущему слюной монаху, чтобы обратиться к своему сержанту. “Разбивай лагерь. Сегодня ночью полная вахта. Мы слишком далеко на севере, чтобы допускать какое-либо самоуспокоение”.


“Конечно, Дай Шин”. Мужчина поклонился и зашагал прочь, приказы срывались с его губ повелительным потоком, типичным для сержантов по всему миру.


Челюсти Шо Цая сжались, прежде чем он превратил свое лицо в жесткую маску и повернулся к Ваэлину. “ Лорд Аль Сорна, ” сказал он, указывая на ворота и лестницу за ними. “Должны ли мы?”




◆ ◆ ◆


“Брат по Копью”?


Шо Цай не сводил глаз с лестницы впереди, лицо его было таким же напряженным, как и раньше. Они поднимались в тишине почти полчаса, и Ваэлин не испытывал оптимизма по поводу того, что на его вопрос ответят, поэтому был удивлен, когда капитан проворчал: “Титул, присваиваемый всем, кто обучается в Храме Копий”.


“Это школа? Место, где обучают воинов?”


“Отчасти. Уроки ... разнообразны”. Он сделал паузу, опустив взгляд и нахмурившись. “Но всегда ценны, даже если их мудрости требуется время, чтобы раскрыться”.


“Все ли офицеры Торгового короля посещают эту школу?”


Шо Цай слабо фыркнул. “Вряд ли. Если бы они это сделали, наша нынешняя ситуация была бы совсем другой. Монахи будут принимать здоровых мальчиков или мужчин, которые появятся у ворот. Через неделю они либо попросят тебя уйти, либо позволят тебе остаться.”


“Должно быть, это была тяжелая неделя”.


“Нет, на самом деле это очень легкая неделя. Тебе дают швабру и ведро, а затем отправляют убирать дворы. В храме много дворов. Тебе не задают вопросов, и тебе не разрешается разговаривать ни с другими, ни с самим собой. В первую неделю ко мне пришли двадцать человек, все старше меня на несколько лет. Мне единственной разрешили остаться, и не было дано ни слова объяснения. После этого все стало ... сложнее, но я ни разу не пожалела, что переступила порог этих дверей ”. Он остановился, чтобы взглянуть на Ваэлина, глаза его сузились. “Шерин рассказала мне о школе, в которой ты учился. Ты можешь сказать то же самое?”


“Это была не школа, это был Орден, один из шести, служащих Вере. Братьям Шестого было поручено защищать Веру, а такая защита требует применения оружия. Я полагаю, она рассказала вам о многих лишениях, которые я перенес, служа ему. Что касается сожалений, у меня их слишком много, чтобы их легко сосчитать, но я сожалею о вступлении в Орден не больше, чем моряк может сожалеть о шторме, который уносит его корабль в более спокойные воды. Я был ребенком. Я не знал ничего лучшего.”


Вскоре после этого опустилась плотная стена тумана, из-за чего лестница была видна всего в нескольких футах впереди. Неуклонно поднимающийся Шо Цай стал похож на привидение, хотя Ваэлин смог разглядеть, что он двигался более медленным, более обдуманным шагом, сохраняя тщательно выверенную дистанцию между ними. Достаточно близко для быстрого удара мечом, или сильного толчка, рассудил он, бросив взгляд на край лестницы. Здесь не было балюстрады или другого барьера, и обрыв за ним был головокружительным по своей крутизне. Он расскажет Лиан Ша о несчастном случае, когда неуклюжий варвар потерял равновесие по пути к Высокому Храму.


“Один из твоих солдат назвал Цай Линь третьим яйцом в твоем гнезде”, - сказал он. Если им было суждено сражаться на этом склоне горы, то он видел только один из двух исходов, и поэтому не было необходимости сдерживать свои вопросы. “Я полагаю, это означает, что у тебя есть еще двое детей”.


Призрачный силуэт капитана немного напрягся, но он продолжал идти. “Я пошел. Сын и дочь. Они умерли рядом со своей матерью, когда пришла красная болезнь”.


Ваэлин подавил вздох. Он намеревался спросить, почему женатый мужчина опозорил себя, влюбившись в иностранку, но внезапно ему стало стыдно за жестокость этого поступка. Он не ненавидел этого человека; он завидовал ему. “Король торговцев сказал мне, что ты был влюблен в Шерин с тех пор, как привел ее к его двору”, - сказал он. “Была ли твоя любовь возвращена?”


Шо Цай остановился, опустив руки по швам, и повернулся лицом к Ваэлину. “Это не твоя забота”. Тон капитана был по большей части лишен эмоций, за исключением мрачной целеустремленности.


“Я полагаю, ты хотел жениться на ней?” Ваэлин продолжил. Он также остановился, расположившись на три ступеньки ниже капитана, на достаточном расстоянии, чтобы уклониться от атаки, которая, как он знал, была неминуемой. Несмотря на то, что туман скрывал лицо Шо Цая, Ваэлин уже давно привык к позам тех, кто жаждал его смерти. “Но король торговцев запретил это, не так ли?” - спросил он, сохраняя любезный тон. “Один из его любимых офицеров запятнал свою честь, женившись на иностранке. Немыслимо, да?”


Нарастающая ярость Шо Цая проявилась в сгорбленных плечах и медленном движении рук. “ Немыслимо, ” согласился он сдавленным голосом. “Так же немыслимо, как то, что я позволил ей снова увидеть тебя. Ты спрашиваешь о ее любви? Что ты знаешь об этом? Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что ты с ней сделал? Рана, которую ты разбередил в ее сердце?”


“Я сделал то, что должен был ...” Ваэлин замолчал, слова таяли под тяжестью правды, правды, которую он всегда знал, но редко позволял себе слышать. “Я был трусом”, - сказал он. “И дураком. Я позволил себе пасть жертвой безрассудства пророчества и высокомерия веры в то, что судьба действительно имеет какое-то значение. Моя единственная защита в том, что в то время и в том месте у меня не было сомнений. Она должна была уйти, а я должен был остаться. Песнь крови допускала только уверенность. “Я здесь не для того, чтобы вернуть ее любовь. Я знаю, что потерял ее много лет назад. Я здесь, чтобы сохранить ей жизнь, потому что именно этим я ей обязан”.


Руки Шо Цая замерли в своем движении, его закрытая фигура обрела неподвижность, из-за которой он казался частью равнодушной скалы горы. “Знай это”, - сказал он, гнев в его голосе сменился пугающей, неумолимой искренностью. “Она превыше всего для меня. Она превыше всего, и я не позволю больше причинять ей вред, ни телу, ни душе. Если она у Штальхастов, я убью их всех, чтобы вернуть ее. Если ты снова откроешь ее раны, я убью и тебя, даже если она может возненавидеть меня за это.


Он отвернулся и возобновил восхождение, двигаясь с удвоенной скоростью и, конечно же, оставаясь глухим к любому ответу, который мог бы предложить Ваэлин.




◆ ◆ ◆


Высокий Храм стоял под ярким солнцем, отливавшим золотом на его черепичных крышах. Ваэлин подумал, что это самый впечатляющий образец архитектуры, который он когда-либо видел, хотя бы по невероятности конструкции, если не по масштабам. Различные здания, большие и маленькие, казалось, распускались на вершине горы подобно лепесткам монументального цветка. Балконы и крыши простирались над окружающей мантией облаков вокруг возвышающегося центра, где в небо вздымалась шестиэтажная башня.


“Кто построил это место?” - спросил он Шо Цая, пока его взгляд блуждал по всему этому чудесному зрелищу.


“Много рук за многие годы”, - сказал капитан. “Военачальники, императоры и короли - все вложили богатство и труд в строительство дома Нефритовой принцессы. С течением лет он изменился. Она была единственным вечным существом здесь.”


Шо Цай повел его через внешнее кольцо садов к центральной башне, по пути миновав нескольких садовников. Ваэлин обратил внимание на то, как они выполняли свои обязанности: у каждого были мрачные лица, и он сутулился, подстригая кусты или сметая листья, лишь бегло кланяясь двум посетителям и бросая на Ваэлина взгляды со смутным любопытством. Как только он и Шао Цай оказались в пределах собственно храма, атмосфера стала еще более мрачной. Слуги в простых одеждах подметали полы с бессистемной исполнительностью, одна даже открыто плакала, проводя метлой по камням. Горе, подумал Ваэлин, узнав высоту ее рыданий.


Наверху лестницы, ведущей в центральную башню, их ждала женщина. Как и привратница, она была одета в красно-черную мантию, ее волосы с проседью были зачесаны назад, открывая красивые, угловатые черты лица, которые выдавали слабое, но явно искреннее удовольствие при виде Шо Цая.


“Брат Копья”, - сказала она, кланяясь. Ее тон был наигранно веселым, в нем сквозила плохо подавляемая дрожь. “Двадцать лет отсутствия, и все же ты едва ли выглядишь старше”.


“Мать Вен”. Шо Цай отвесил поклон на дюйм ниже, чем она. “Некоторые могут сказать, что твоя нечестность позорит твою одежду, но, тем не менее, это приветствуется. Это, - он выпрямился с натянутой улыбкой, указывая на Ваэлина, — лорд Аль Сорна с востока. Мы здесь по делу короля-торговца.


“В этом я почти не сомневаюсь”. Мать Вен обменялась поклонами с Ваэлином, ее глаза пристально изучали его. “Ты из страны целительниц, не так ли? У вас такой же окрас.”


“Я есть”.


“Но”, — ее взгляд переместился с его лица на меч у него за спиной, — “ты не целитель”.


“Нет, леди, это не так”.


Она коротко, натянуто улыбнулась и отступила в сторону, приветственно протягивая руку. “Без сомнения, у вас есть вопросы. Я сделаю все возможное, чтобы ответить, хотя не знаю, какая от этого может быть польза”.


Она повела их по широкому, освещенному факелами коридору, который вскоре вывел в широкую круглую комнату с высокими окнами. Ставни были открыты, чтобы впустить в комнату резкий горный бриз, который почему-то не холодил кожу. Ваэлина потянуло к ближайшему окну, его взгляд приковал открывающийся вид. Он мог видеть за окутывающим ватным одеялом облаков предгорья на юге и луга за ними. Путешествие, занявшее более двух недель, теперь было доведено до крошечных размеров.


“К чему-нибудь прикасались?” Спросил Шо Цай, отвлекая внимание Ваэлина от окна. Капитан стоял на краю слегка приподнятого помоста в центре комнаты. Там был богато расшитый ковер, на котором стояла небольшая кушетка. Фарфоровый чайник стоял на столе рядом с несколькими чашками. Рядом с кушеткой на подставке из черного дерева покоился какой-то струнный музыкальный инструмент. Он отдаленно напоминал арфу, но с асимметричной рамой и более сложным расположением струн.


“Ничего”, - ответила матушка Вен. “Все в точности так, как она оставила”.


Шо Цай, казалось, был в основном поглощен музыкальным инструментом, его глаза загорелись восхищением, когда он осторожно протянул к нему руку, пальцы оказались на волосок от струны, прежде чем он сжал кулак. “Она оставила это здесь”, - сказал он, его восхищение теперь было окрашено недоверием.


“Она оставила все позади”, - сказала ему матушка Вен. “Кроме своего любимого пальто и туфель, в которых она гуляла по садам”. Женщина беспомощно пожала плечами. “Мне жаль, брат Шо, но, боюсь, здесь нет ничего, что могло бы тебе помочь. Пришел целитель. Они некоторое время разговаривали наедине до сумерек, затем удалились на ночь. Утром они ушли, и никто в этом храме не видел, как они уходили.”


“Возможно, - сказал Ваэлин, - если бы мы знали, о чем они говорили, это дало бы какой-то ключ к разгадке их назначения”.


“К сожалению, я не могу сказать тебе, господин. Принцесса настояла на разговоре с целителем наедине. Что бы ни произошло между ними, все потеряно. Пальцы матушки Вен слегка дрожали, когда она проводила рукой по изящно вырезанному подлокотнику дивана. “Я просто не могу представить, какие слова могли заставить ее ... бросить нас таким образом”.


“Послали за целителем”, - сказал Ваэлин. “Должна была быть причина”.


Он увидел, как дрожь в пальцах женщины усилилась, прежде чем она тоже, как и капитан, сжала кулак. Она спрятала обе руки в рукавах своего одеяния и стояла, нахмурив брови в нерешительности, пока не ответила тихим шепотом. “Она кашлянула”.


“Кашлянул?” Голос Шо Цая внезапно стал громким, и он уставился на матушку Вен так, словно она произнесла какое-то богохульство. “Нефритовая принцесса кашлянула?”


Матушка Вен кивнула и сглотнула. “Это случилось всего один раз, но я слышала это, как и слуги, которые принесли ей чай в назначенный час. Одна из девочек уронила поднос и заплакала. Глупый маленький щенок. Принцесса, однако, казалась невозмутимой, несмотря на нашу суету. В конце концов, она позволила нам послать за Исцеляющей Грейс, потому что кто еще мог лучше позаботиться о Нефритовой принцессе? Теперь, конечно, я хотел бы, чтобы она проигнорировала нас.”


“Я полагаю, ” сказал Ваэлин, “ она никогда раньше не кашляла?”


“Болезнь ниже ее достоинства. Как и голод или холод. Она пила и ела, но только из уважения к меньшим душам, населяющим этот храм. Я был всего лишь послушником шестнадцати лет, когда пришел сюда, чтобы служить ей. За все прошедшие годы я ни разу не слышал, чтобы она кашляла, шмыгала носом или стонала, хотя с каждым днем я стону все сильнее.”


Ты когда-нибудь слышал, чтобы она лгала? Ваэлин оставил вопрос невысказанным, подозревая, что матушка Вен вполне может упасть в обморок от такого подтекста. По-настоящему больная душа никогда не кашляет только один раз. Нефритовая принцесса, похоже, не чурается уловок. Она хотела, чтобы Шерин пришла сюда. Но почему?


“Мир за пределами этого храма неспокоен”, - сказал он. “Враги угрожают вашим границам. Знала ли об этом принцесса?”


Матушка Вен кивнула. “Каждую неделю из столицы префектуры прибывает гонец со свитком, в котором перечислены все основные события в королевствах и за их пределами. Так было очень долго. Недра храма полны свитков, датируемых веками.”


“Ценный архив для любого историка”, - задумчиво произнес Ваэлин, прикидывая, сколько бы брат Харлик заплатил за доступ к таким знаниям.


“Только ей разрешено читать свитки”, - сказала мать Вен. “Бесчисленное множество ученых присылали письма с просьбой разрешить им хотя бы час побыть в архиве, но им всегда отказывали”.


У нее, должно быть, самая ясная картина истории из всех живых душ, предположил Ваэлин. Даже лучше, чем у Эрлин. И все же она ревниво хранит свои знания. Возможно, она не хочет, чтобы простой смертный знал что-то такое?


“Не казалась ли она встревоженной недавними новостями?” Спросил Шо Цай. “Если она опасалась за безопасность королевства, возможно, она чувствовала себя вынужденной бежать”. По тому, как все чаще хмурились его брови, Ваэлин заключил, что он был так же сбит с толку тем, что здесь произошло, как и матушка Вен.


Они не видят в ней человека, понял Ваэлин. Для них она - неотъемлемая часть этого храма, как статуя. Эта идея вызвала воспоминания об огромной выветренной каменной голове, которую он однажды нашел среди руин Павшего города в Доминионе Лонак за северо-восточной границей Королевства. Много веков назад ее вырезали в память о великом человеке, который со временем превратился в монстра. Но в конце концов все статуи превращаются в пыль.


“Она боится не больше, чем жаждет”, - ответила матушка Вен, слегка обиженно фыркнув. “Она прочитала самые последние свитки с той же усердной тщательностью, но без особых признаков беспокойства”.


“Что-то должно быть”, - настаивал Шо Цай. “Ее не забирали из этого храма. Она явно решила уйти. Должно быть, за этим что-то большее, чем один кашель”.


Матушка Вен начала качать головой, но затем остановилась, морщина на ее лбу стала глубже. “Была одна вещь”, - сказала она. “Но это случилось несколько месяцев назад. Ее песня ... Она довела свою песню до совершенства.”


Ваэлин увидел, как взгляд Шо Цая снова переместился на арфу, его замешательство на мгновение сменилось откровенным страхом, прежде чем он снова надел свою обычную жесткую маску. “Ее песня”, - повторил он мягким голосом. “Песнь веков”.


“Вполне”.


Ваэлин вспомнил первую историю, которую Эрлин рассказала о Нефритовой принцессе несколько лет назад, во время продвижения через горы северной Воларии. Бесчисленные годы, проведенные в упражнениях с голосом и арфой. Ее песня не доведена до совершенства, она не закончила и, возможно, никогда не закончит.


“Песнь веков?” - спросил он.


“Она знала многих других”, - ответила матушка Вен. “И играла их для нашего развлечения, когда у нее было настроение. Но "Песнь веков" она играла каждый день, часто по нескольку раз в день. Независимо от того, сколько раз я слышал его, я никогда не уставал ни от мелодии, ни от слов. Это было почти так, как если бы она пела разные песни в каждом исполнении ”.


“Слова. Что они говорят?”


“Песня была написана так давно, что язык ее неразборчив для современного уха”.


“И она так и не предоставила перевод?”


“Это не в ее правилах, и не наше дело спрашивать”.


“Но она сказала тебе, что довела это до совершенства?”


“Не так многословно. Но это было достаточно ясно. Я был в этом зале, когда она играла это в последний раз. На этот раз тон, настроение песни были совсем другими. Как-то более мрачными. Должна признаться, я прослезилась от красоты и печали. Было что-то в этом звуке, в нотах, они, казалось... - Матушка Вен замолчала, качая головой. “Я глупая старая женщина”.


“Пожалуйста”, - настаивал Ваэлин. “Что это было?”


“Это было почти как ... разрезание, вскрытие. Но боли не было, только чувство откровения. Воспоминания, которые я не вспоминал годами, нахлынули на меня. Столько лиц, столько боли, столько радости. Я подумал, что, возможно, какой-нибудь вероломный слуга подсыпал в чай дурманящий напиток, но нет, это была песня. Каким бы радостным это ни было, я честно говорю, что надеюсь никогда больше его не услышать ”.


Матушка Вен сморгнула слезы и отвернулась, взяв себя в руки, прежде чем заговорить снова. “Когда смолкла последняя нота, Нефритовая принцесса поставила свою арфу на подставку и сказала: ‘Что ж, значит, дело сделано’. С того дня она больше не играла ни одной ноты ”.


Кашель был ее последней нотой и прощанием. “Спасибо тебе, госпожа”, - сказал Ваэлин.


Она кивнула, а затем устремила на него яркий, умоляющий взгляд. “Ты можешь ... ты вернешь ее нам? Без нее это место - ничто. Без нее этим землям грозит разорение. Я знаю это в своем сердце.”


Ваэлин давно понял, что давать обещания глупо, но в данном случае он чувствовал себя обязанным сказать хотя бы частичную правду. “Я найду ее”, - сказал он. Вернется ли она когда-нибудь сюда - это другой вопрос.


Мать Вен благодарно улыбнулась, прежде чем ее печаль вернулась, и она опустила взгляд. “Ты должен простить меня”, - прошептала она, поспешно покидая комнату. “Я проявил небрежность, не организовав угощение для таких почетных гостей”.


“Кашель был обманом”, - сказал Шо Цай после того, как матушка Вен покинула комнату.


“Я не верю, что женщина, которая жила здесь, способна заболеть”, - ответил Ваэлин.


“И песня. Ты думаешь, это важно”.


“Столетия, потраченные на совершенствование древней песни, способной вызвать непрошеные воспоминания, затем она вызывает сюда Шерин под предлогом болезни и исчезает той же ночью”. Ваэлин слабо рассмеялся. “Да, я думаю, это важно”.


“Но вряд ли это приведет нас к ним”. Капитан подошел к окну, выходящему на север, и стал смотреть на обширную полосу гор и долин. “Без следов, по которым можно было бы идти, без свидетелей, мы могли бы искать годами и не найти ни следа. И я сомневаюсь, что Штальхаст предоставит нам такой досуг”.


Взгляд Ваэлина вернулся к заброшенной арфе Нефритовой принцессы. Ему пришло в голову, что она вполне может простоять на своей подставке годы, даже столетия. Нетронутая реликвия благословенного существа, которое когда-то обитало здесь, его струны вечно молчат. "У нее есть песня", - подумал он. Песнь Тьмы, как когда-то пел я. И я был не единственным певцом.


“Город, где Шерин стала своим домом”, - сказал он, поворачиваясь к Шо Цаю. “Это далеко отсюда?”


“В тридцати милях строго на восток”, - ответил капитан, озадаченно пожав плечами. “Но какой смысл туда идти? Местная полиция уже обыскала ее дом и не нашла никаких указаний на то, куда она направляется”.


“Она жила не одна”, - сказал Ваэлин, безуспешно пытаясь скрыть нежелание в голосе. “Правда?”


“У нее были комнаты над мастерской каменщика. Высококвалифицированный и уважаемый человек, насколько я помню”.


Прости меня, старый друг. “Каменотес”, - сказал Ваэлин. “Он может найти ее”.

CХАПТЕР FIFTEEN



Город Мин-Тран располагался на вершине широкого холма в холмистой местности, которая доминировала над Северной префектурой Достопочтенного Королевства. Его здания были выше тех, что Ваэлин видел до сих пор, все они были построены из камня, а не из дерева, и располагались внутри стен, которые были еще выше, к тому же в хорошем состоянии.


Каменное место, подумал Ваэлин, и улыбка заиграла на его губах, когда они проезжали через главные ворота. Где бы ему лучше обосноваться?


“Было бы лучше, если бы я поговорил с ним наедине”, - сказал он Шо Цаю. Они прошли через ворота без паузы, капитан повел отряд по широкой улице в западный квартал города. “Возможно, его придется немного уговорить”.


Капитан повернулся в седле, озадаченно прищурившись. “ Мы здесь по делу Короля торговцев. Как подданный, он обязан помогать офицеру королевской армии любым способом, который я сочту нужным.”


Ваэлин погнал свою лошадь вперед, останавливая поводья на пути капитана и заставляя его сделать то же самое.


“Он необычный субъект”, - сказал он сердито смотрящей Шо Цай. “Он ее друг и мой. Мы обязаны ему хотя бы иллюзией выбора в этом.”


Капитан сердито смотрел на него еще секунду или две, затем повернулся и рявкнул: “Дай Ло Цай!”


Цай Линь направил свою лошадь рысью вперед и отдал честь. “Дай Шин!”


“Ты сопроводишь чужеземца в дом каменщика. Если он откажется сопровождать нас, ты свяжешь его и приведешь ко мне”.


“Понял, капитан”.


Шо Цай натянул поводья, разворачивая лошадь и подавая сигнал своей роте следовать его примеру. “Найди нас в казармах, и не задерживайся с этим”.


“Идите с ними”, - сказал Ваэлин Норте и остальным.


“Ты уверен, дядя?” Спросил Эллизе. “Если в этом человеке есть Тьма. . .”


“Он не представляет для меня опасности”. Ваэлин сердечно кивнул Цай Лин, и они продолжили свой путь по улице. “Ты все еще дежуришь на кухне”, - напомнил он Эллизе через плечо. “Постарайся приготовить что-нибудь съедобное к тому времени, как я вернусь”.


Цай Линь шла впереди, ведя их по более узким улочкам того, что, очевидно, было кварталом ремесленников. “ Вы бывали здесь раньше? - Спросил Ваэлин, отметив очевидное знакомство юноши с маршрутом.


“Много раз. Мой... Дай Шин привозил меня сюда провести лето, когда я был моложе”.


“Так ты знаешь ее? Ты знаешь Шерин?”


“Конечно, повелитель. Именно от нее я научился вашему языку и многим урокам целительства. Хотя мои навыки в этом отношении далеки от совершенства”.


Говорила ли она когда-нибудь обо мне? Вопрос возник и тут же слетел с губ Ваэлина, поскольку у него было ощущение, что он уже знает ответ.


При входе в квартал воздух наполнился знакомым звоном кузнечного молота и плотницкой пилы, вскоре перемежавшимся ритмичным стуком, который мгновенно вызвал воспоминания о Лайнеше. Его рука сильна, как всегда, подумал Ваэлин, когда Цай Лин остановила коня перед магазином с широкими двойными дверями. Равномерный стук молотка и зубила продолжал отдаваться эхом изнутри, пока они оба не слезли с седла, после чего он внезапно прекратился.


“Подожди”, - сказал он Цай Линь, когда младший офицер закинул поводья за заднюю калитку и направился к дверям.


“Повелитель?” Дай Ло заколебался, оглянувшись на Ваэлина. “У меня приказ...”


“Просто подожди”. Ваэлин невесело улыбнулся ему, не отрывая взгляда от затененного интерьера магазина. “Пожалуйста”.


Тишина длилась, как показалось, очень долгую минуту. В этом месте должен быть черный ход, подумал Ваэлин. Не стесняйся им пользоваться, старый друг.


“Простите мое опоздание, достопочтенный господин”. Мужчина, появившийся в дверях, склонил свою выбритую и частично покрытую шрамами голову перед Цай Лин, прежде чем поднять ее, чтобы с теплой улыбкой взглянуть на Ваэлина. “Если бы я знал, что ты приведешь такую желанную компанию, я бы пришел быстрее”.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги