Когда альянс с Тухлой был надежно закреплен, Кельбранд начал первую из своих кампаний в приграничных странах, нарушив традицию и решив сражаться в сезон дождей. Это была намеренно ограниченная серия рейдов против торговых караванов и мелкомасштабное преследование солдат Торгового королевства, призванная оценить силу врага, одновременно вводя его в заблуждение относительно наших намерений.


Много лет назад, уничтожив самую северную цитадель нашего врага, Штальхасты теперь безраздельно властвовали над южными пределами Железной Степи, позволяя нам совершать набеги практически по своему желанию. Разнообразные гарнизоны королей-торговцев ответили усиленными патрулями и несколькими карательными экспедициями, состоящими из нескольких тысяч конных солдат. По приказу Кельбранда они были оставлены в покое и могли провести дни или недели верхом по пустой степи, прежде чем нехватка припасов заставляла их возвращаться в свои крепости, после чего набеги возобновлялись с еще большей скоростью.


Когда закончились последние дожди и Степь стала сухой и жаркой, Кельбранд, получив настолько полную картину расположения противника, насколько он мог надеяться, выбрал город-крепость Лешун-Хо в качестве цели для своего первого полномасштабного штурма. Собравшемуся войску было приказано разбить лагерь за пределами досягаемости подзорных труб гарнизона, в то время как Варидж в компании с Обваром крался под покровом темноты, чтобы приблизиться к высоким городским стенам.


Варидж тщательно изучил различные захваченные архитектурные тексты и знал, где правильно применить свой дар, чтобы не вызвать немедленного обрушения. Вместо этого он ослабил фундаменты в трех разных местах, гарантируя, что они рухнут под собственным весом в течение нескольких часов. Следовательно, когда городской гарнизон на рассвете увидел приближающееся войско, они поспешили занять зубчатые стены как раз вовремя, чтобы увидеть, как в их стенах появляются бреши. Попытки соорудить импровизированные баррикады не увенчались большим успехом, поскольку "Штальхаст" и "Тухла" хлынули через бреши, рубя отчаявшихся защитников и галопом устремляясь на улицы за ними. Город пал в течение двух часов, несмотря на несколько самоубийственно смелых оборон солдат Короля-торговца.


Падение Лешун-Хо стало следующим шагом на моем пути предателя. Хотя я и был встревожен переменами, произошедшими с моим братом, я еще не до конца понимал, насколько глубокой была его трансформация. Вспоминая свою экскурсию по завоеванному городу, я сейчас удивляюсь собственному безразличию к разрушениям и страданиям вокруг. Кельбранд запретил обычное грабеж и бессмысленные убийства, которые сопровождали падение поселения, но все же массовые убийства как солдат, так и горожан были значительными. Тухла были особенно свирепы, и это была их первая возможность за много лет полностью удовлетворить свою любовь к мародерству, без колебаний убивая любого домовладельца, который осмеливался протестовать против кражи их ценностей. Итак, хотя большая часть населения пережила падение своего города, его усеянные трупами и полосами крови улицы все еще представляли собой жалкое зрелище.


“Милосердие - это слабость, сострадание - это трусость”, - постоянно бормотала Эреса, пока мы проходили мимо сменяющих друг друга сцен трагедии. Молодая вдова рыдает над трупом своего выпотрошенного мужа, в то время как двое ее детей стоят рядом в оцепенении, с широко раскрытыми от шока глазами. Мускулистый мужчина присел на корточки в тени кузницы, его лицо превратилось в маску стойкости от боли, когда он наматывал повязку на обрубок левой руки. Хорошо одетая женщина поразительной красоты стояла у фонтана, совершенно невредимая, но кричащая во всю глотку. Она не произносила слов, которые я мог разобрать, просто повторяла крики безысходного горя.


“Милосердие - это слабость...” - продолжала бормотать Эреса, отворачиваясь от кричащей женщины.


“Прекрати это”, - рявкнул я. “Это было кредо священников. Нам это больше не нужно”.


Попытки успокоить женщину оказались бесплодными, поэтому мы оставили ее наедине с ее криками и двинулись дальше, обнаружив резню за следующим углом. Тухла согнали остатки городского гарнизона на их собственный плац, выстроив их в длинную шеренгу. Каждого человека по очереди тащили вперед, чтобы обезглавить, разрезали путы и оттащили тело в сторону, прежде чем следующий в очереди был вынужден преклонить колени у ног воина впечатляющего роста, владеющего тулваром. По своему обычаю, тухла забавлялись с головами, используя клешни, чтобы вырывать зубы для изготовления трофейных ожерелий, которыми они дорожили. Все еще сочащиеся кровью головы с отвисшими челюстями были затем насажены на копья, которые должны были быть расставлены по кругу вокруг их лагеря для пира победы той ночью.


Я был поражен немой покорностью этих обреченных душ, шеренга тащилась вперед с тусклыми глазами, сгорбленное подобострастие, их лица выражали скорее крайнее изнеможение, чем страх. Когда мои глаза скользнули по шеренге, я выпрямился от удивления, увидев среди шеренг несколько гражданских лиц, пожилых мужчин в мантиях, а не в униформе, а также нескольких женщин и юношей. В отличие от солдат, большинство из них были далеки от уступчивости, выкрикивая мольбы своим равнодушным тюремщикам или осыпая их проклятиями. Другие были более стойкими; один пожилой бородатый мужчина в простой коричневой мантии особенно привлек мое внимание тем, как он шагнул вперед с прямой спиной, невыразительной прямотой, каким-то образом сохраняя достойный вид, даже когда преклонил колени под клинком тулвара.


“В основном ученые и их ученики”, - объяснил воин Тухла в ответ на мой вопрос. Для пленных солдат было обычным делом подвергаться казни после победы, но разнообразие жертв здесь было необычным. “Приказ Темного Клинка”, - добавил он, кряхтя, когда железными щипцами вытаскивал зуб из недавно отрубленной головы.


Ученые и их ученики, мысленно повторил я, обнаружив, что мне легко понять рассуждения Кельбранда. Тех, кто обладает знаниями и мудростью, не так-то легко склонить на сторону Темного Клинка.


Мы продвигались вперед, преодолевая все больше ужасов, пока не вышли на широкую площадь, где находился Храм Неба. Я был удивлен, обнаружив, что он не пострадал, центральное трехэтажное здание с наклонными крышами не отмечено ни огнем, ни стрелой, окружающий парк святынь и скульптур нетронутыми и почти безмятежными в клубах дыма, поднимающихся с улиц. Но, в то время как сам храм был пощажен, я обнаружил, когда рискнул войти внутрь, что его обитатели этого не сделали.


Монахи лежали вокруг самого большого святилища в мешанине окровавленных лиц и конечностей, кровь ярко выделялась на их серо-белых одеждах. Точный подсчет погибших был невозможен, но оказалось, что весь орден этого храма погиб, за исключением двоих.


Старый монах стоял лицом к святилищу, склонив голову и шевеля губами, когда он декламировал свои песни Небесам, сложив руки вместе и обвив запястья ниткой черных бус. Он вообще не обращал внимания ни на моего брата, который стоял рядом, ни на молодого монаха, преклонившего колени слева от него. Обвар стоял позади мальчика, подперев мясистой рукой его подбородок и прижав нож к горлу.


“Остался один”, - сказал Кельбранд старому монаху, затем насмешливо, слегка раздраженно фыркнул, когда не получил ответа. Пение монаха продолжалось непрерывно, его осанка ни разу не дрогнула.


“Я знаю, что это все притворство”, - сказал Кельбранд. Он придвинулся ближе, тихо говоря на ухо старику. “Я чувствую твой страх, твою ненависть, твое отчаяние. В тебе нет безмятежности. А это” — он указал рукой на святилище, — просто старый камень, высеченный в бессмысленной абстракции. Небеса - это ложь, и мне нужно, чтобы ты это сказал.


Никакого ответа, только та же неизменная поза и бормотание молитв.


“Как пожелаешь”. Кельбранд кивнул Обвару, который быстрым движением ножа перерезал молодому монаху горло.


Как бы мне ни хотелось выразить любое восхищение, которое вы, возможно, питаете ко мне, уважаемый читатель, я не стану лгать относительно своих действий в тот момент. Я окликнул Овара не для того, чтобы остановить его руку. Я также не бросился к своему брату со слезами на глазах и разрывающимся сердцем, требуя ответов и проклиная его за жестокость. Нет. Я просто стоял и смотрел, как Обвар перерезал мальчику горло, в то время как Кельбранд выхватил саблю и снес старому монаху голову с плеч. Мне не нужно было спрашивать почему, потому что в тот момент я знал. Кельбранд больше не играл роль бога. Теперь он был богом, живым богом, который не потерпит поклонения никому другому. Он стал Темным Клинком, и поэтому больше не был моим братом.




◆ ◆ ◆


Монахи были не единственными слугами Небес, умершими в тот день. Монахинь из соседнего монастыря постигла та же участь, что и всех горожан, отказавшихся отречься от того, что теперь называют “великой ложью”. Когда убийство было совершено, Кельбранд приказал тухле покинуть город и отправил ремесленников убирать беспорядок и ухаживать за ранеными. “Темный Клинок приходит не как завоеватель”, - говорили они, ремонтируя крыши и зашивая порезы. “Он приходит как искупитель. Он приходит, чтобы разорвать ваши цепи. Ты больше не будешь страдать от жадности Короля Торговцев.”


Возможно, из-за большого числа погибших, составляющего, по моим подсчетам, почти пятую часть населения города, я завербовал в Лешун-Хо только одну душу с Божественной Кровью. Доложив Кельбранду о тщетных поисках, он предложил мне заглянуть в темницу магистрата. Я нашел ее закованной в цепи в камере, одетую в лохмотья и покрытую грязью, которая не смогла скрыть ее красоту. Тюремщик, каким-то образом избежавший резни, унесшей жизни других государственных служащих, назвал женщину “самой мерзкой из ведьм" и отказался приближаться к ней, даже когда ему пригрозили казнью.


Когда я подошел к решетке, женщина медленно подняла свое покрытое грязью лицо, моргая глазами, которые были одновременно полны понимания и светились безумием. Ты думаешь, что твой брат на самом деле не бог, - произнес ее голос в моей голове, заставив меня в тревоге отшатнуться. Женщина встала и подошла к решетке, выжидающе остановившись у замка и улыбаясь, когда она без усилий вбила мне в голову еще одну мысль. Ты ошибаешься.


Я так и не узнал о ее истинном происхождении, хотя она рассказала много историй о благородном происхождении и изгнании из-за своего дара. Эти истории менялись по прихоти; однажды она была дочерью генерала, а на следующий - торговца. Ее мать была знаменитой куртизанкой короля-торговца Просвещенного королевства или девушкой-воительницей с Опаловых островов. Это нельзя считать ложью, поскольку я подозреваю, что она верила в них, когда они слетали с ее губ, но каждая история, которую она рассказывала, неизбежно переходила в сбивчивое бормотание и вскоре после этого забывалась. Следовательно, ее истинное имя было утеряно в веках, но Кельбранд назвал ее Дишона, что на древнем языке означает "Травяная змея". Однако она, казалось, никогда не воспринимала это как оскорбление, поскольку ловила каждое слово моего брата со всей преданностью только что появившегося на свет щенка своей матери. Я верю, что Дишона была первой, кто поклонялся Темному Клинку из любви, а не из страха.


“Она сумасшедшая”, - сказал я ему несколько дней спустя. Мы отправились на юг с небольшим эскортом, Кельбранд стремился разведать подходы к холмистой местности, обозначавшей пограничные земли. “И ее дар ... чрезвычайно нервирует”.


“Но она использует его крайне редко, ты заметил?” ответил он. “Возможно, ее разум сломлен, но некоторая мера осторожности остается, не говоря уже о хитрости. Все полезные качества, не так ли?”


Мы остановили коней на вершине холма, откуда открывался вид на широкую извилистую реку, которая текла через равнину и холмы к затянутому туманом зазубренному конусу на горизонте.


“Кешин-Кхо”, - сказал Кельбранд. “Ключ к открытию Достопочтенного Королевства и всего, что лежит за его пределами”.


“Наша следующая цель?” Спросил я, пытаясь подавить нарастающее беспокойство, которое вызвала во мне эта мысль. Кельбранд, однако, либо не почувствовал этого, либо счел это малозначительным.


“У нас пока нет сил”, - сказал он. “В других городах вдоль границы можно найти добычу полегче, не говоря уже о новых приверженцах”.


“Они должны быть живыми, чтобы поклоняться тебе”.


“И они останутся такими, по большей части. Чтобы наша миссия увенчалась успехом, дорогая сестра, мне нужна армия верующих, а не простых солдат, армия тех, кто искуплен в глазах Темного Клинка.”


Если бы не сводящее с ума знание в его взгляде, я бы подумал, что это старый Кельбранд, сбросивший маску благочестия, чтобы поделиться уверенностью с единственной душой, которой он мог по-настоящему доверять. Теперь это маска, поняла я, натянуто улыбаясь в ответ на его сардоническую ухмылку.


“Знаете ли вы, - продолжал Кельбранд, устремив взгляд на далекий город, - что наши агенты сообщили мне, что у губернатора Кешин-Кхо есть две основные черты характера: большие амбиции и отчаянное одиночество. Я верю, что с помощью Дишоны мы сможем избавить его и от того, и от другого.”




◆ ◆ ◆


Той ночью, впервые с детства, я плакал. Я разбил свою палатку отдельно от своей Одаренной семьи, сказав им, что мне нужно побыть одному. Они предположили, что я намеревался погрузиться в Истинный Сон, но вместо этого я почувствовал непреодолимую потребность отдаться своему горю, хотя бы на одну ночь. Слезы текли ручьем, и я заглушала рыдания подолом своего плаща из волчьей шкуры, опасаясь, что они могут привлечь внимание Кельбранда.


Знает ли он? Я спрашивал себя снова и снова. Знает ли он, что я вижу его, вижу то, чего не видят другие? Казалось невероятным, что он не почувствовал моего отчаяния, что вызвало вопрос о том, почему он не отослал меня прочь или ... не убил меня.


Он никогда этого не сделает. Я знал это с такой же уверенностью, как знал, что Кельбранд больше не мой брат. Какие бы изменения ни произошли с ним, когда он прикоснулся к камню, способности убить свою сестру среди них не было. Ядро нашей любви осталось целым, но переживет ли оно все, что нас ожидало?


В конце концов слезы иссякли, и я легла на свои циновки, измученная, а в голове крутились бесконечные вопросы, на которые не было ответов. Обычно черная пелена спадает только тогда, когда мой разум максимально спокоен, но в ту ночь она спала, когда я достиг вершины отчаяния. Мир исчез, и передо мной открылся Истинный Сон, мою кожу покалывало от незнакомого ощущения прохладного ветерка, сопровождаемого теплым солнечным светом. Я моргнула и тут же покачнулась на ногах, желудок скрутило от открывшегося передо мной зрелища.


Горы, их так много, они такие высокие. За всю жизнь, проведенную в Железной Степи, я почти не был знаком с возвышенностями, хотя мельком видел вершины западного побережья на расстоянии. Но я никогда не видел гор так близко и сверху.


Посмотрев вниз, мой желудок сжался с еще большей настойчивостью, вызвав головокружение, которое угрожало опрокинуть меня.


“Осторожнее”, - посоветовал мягкий, приятный голос, маленькие, но крепкие ручки схватили меня за руки, пока я не успокоилась. Я обнаружила, что передо мной миниатюрная женщина с таким совершенным лицом, какое я никогда не ожидала увидеть. На ней были прекрасные одежды из ярких, затейливо расшитых шелков, ее волосы были уложены в элегантную, но сложную прическу из гребней и заколок.


“Спасибо, что пришли”, - сказала она. “Я подумала, что нам пора поговорить”.


“Говорили о чем?” Я сморщился в замешательстве, мой взгляд переместился с ее лица на горы, затем на балкон, на котором мы стояли, явно часть какого-то гораздо большего сооружения. “Кто ты?”


“Моя мать дала мне имя очень давно”, - сказала она. “Но теперь это не будет иметь никакого значения. В наши дни меня называют Нефритовой принцессой. И нам есть о чем поговорить. В основном о твоем брате и человеке, которого, я полагаю, он называет Похитителем Имен.

CХАПТЕР TДВАДЦАТЬ ПЯТЬ



Ваэлин знал, что смерть не похожа на погружение в нежный сон. Приближение смерти неизбежно вызывает боль и ужас, лишая самообмана мужество и решимость, оставляя только инстинкт выживания, потребность цепляться за жизнь.


В прошлый раз было легче, заключил он, когда новая волна агонии захлестнула его. Его видением была чередующаяся дымка из движущихся черных облаков, время от времени расступающихся, открывая едва различимые проблески живого мира. Голубое пространство неба, испещренное облаками. Редкая трава степи, когда он почувствовал, что его поднимают и несут. Затем снова плывущие облака, больше боли. Время растягивалось и сокращалось в согласии с различными муками, которые терзали его, каждая передышка была коротким драгоценным мгновением, пока не вернулись долгие часы боли.


Сквозь окутывающий его туман он слышал голоса, говорившие на чу-Шин, которые его расстроенный разум не мог перевести. Но он слышал конфликт в этих голосах, один был полон осторожности, другой - неумолимой целеустремленности. Он узнал этот целеустремленный голос, а также лицо, которое появилось в поле зрения, когда облака разошлись в последний раз, то самое лицо, которое он вспомнил после того, как порез Обвара лишил его жизни.


Шерин ничего не сказала. Она также не ободряюще улыбнулась. Выражение ее лица выражало мрачную решимость, лишь немного смягченную проблеском страха, который он увидел в ее глазах. Затем тучи снова сомкнулись, оставив только боль, пока и она не превратилась в маленькое гневное пламя.




◆ ◆ ◆


Он проснулся от дыхания Дерки на своем лице, горячего и неприятного, заставившего его закашляться. На секунду он задумался, почему перед глазами у него медленно проплывающий участок земли и травы, прежде чем понял, что лежит поперек спины Дерки, привязанный к седлу веревками вокруг запястий и лодыжек. Жеребец остановился, продолжая вертеть головой, чтобы покусать лицо Ваэлина, то ли в знак привязанности, то ли, что более вероятно, потому, что он каким-то образом догадался, насколько это раздражает.


“Слезай, чертова кляча”, - простонал Ваэлин, убирая лицо от морды жеребца.


“Стой, он проснулся!”


Ваэлин вытянул шею и увидел Шерин, скачущую к нему галопом на своем пони. Она спешилась и быстро перерезала его путы маленьким ножом, Ваэлин соскользнул с седла. К его удивлению, он не пошатнулся, когда его ботинки коснулись земли, его ноги, очевидно, не испытывали ожидаемой слабости. Также он не чувствовал боли. Если уж на то пошло, он обнаружил, что обладает освежающей энергией. Он рассмеялся, почувствовав прикосновение степного ветра к своей коже, и поднял лицо, чтобы улыбнуться солнечному свету, озарившему его. Однако его улыбка увяла, когда он опустил голову и поймал настороженный взгляд Шерин. В ее глазах появилось запавшее выражение, которого раньше не было, напряжение и бледность в чертах лица, которые напомнили ему женщину, недавно оправившуюся от болезни.


Его руки потянулись к рубашке, когда в его голове начало зарождаться подозрение, и он отодвинул ткань в сторону, чтобы показать порез Обвара, обнаружив лишь бледную полоску на незапятнанной плоти. Дар Ткача, вспомнил он, думая об исцелении, которое получил много лет назад в Павшем Городе. Уивер был самым могущественным Одаренным, которого он когда-либо встречал, еще до того, как лишил силы Союзника и убедился, что все жертвы Освободительной войны не были напрасными. Но Уивера здесь не было, и Ваэлин никогда не ожидал увидеть его снова.


“Что ты сделала?” - спросил он Шерин.


На ее бледном лице появилась короткая, дрожащая улыбка. “ То, что я должна была.


“Мы не можем задерживаться”.


Взгляд Ваэлина метнулся к Луралин, восседающей на белом коне. Позади нее ехали мужчина и женщина, которых он встретил, когда впервые прибыл в тор, вместе с четырьмя другими, одетыми в одежду ремесленников. Оглядевшись, он увидел только пустую степь без каких-либо признаков присутствия Штальхаста.


“Здесь”.


Ваэлин поймал свой меч, когда Луралин бросила его ему, и повесил себе за спину. “ Как? ” он надавил на Шерин, которая только покачала головой и поспешила обратно к своему пони.


“Мой брат отправит тысячу разведчиков во все стороны”, - сказала Луралин. “У нас нет времени”.


Она подобрала поводья, готовясь пнуть лошадь в галоп, но остановилась, когда Ваэлин протянул руку, чтобы схватить уздечку. “Я должен знать”, - сказал он. “Как она это сделала?”


Луралин посмотрела на Шерин, с трудом взбирающуюся на спину своего пони. Лицо Луралин было суровым, но Ваэлин увидел в нем стыд. “Она дотронулась до камня”, - сказала она.


Натянув поводья, она вырвала уздечку из его хватки. “Мы должны ехать”. Пришпорив лошадь, она поскакала на запад, ее спутники последовали за ней.




◆ ◆ ◆


Луралин не давала отдыха, только короткие промежутки каждые несколько часов, в течение которых лошадей выгуливали. Они ехали до вечера и всю ночь, наконец остановившись в полдень следующего дня, когда стало ясно, что некоторые лошади близки к падению, как и большинство их всадников. Луралин не проявляла особых признаков усталости, но все ее спутники сползли со своих лошадей и почти мгновенно погрузились в сон.


“Преимущество рождаться в седле”, - сказала она, спешиваясь рядом с Ваэлином. “Штальхаст будет спать верхом, если возникнет необходимость”.


Взгляд Ваэлина был прикован к Шерин. Отстав на несколько миль, она остановила своего пони в дюжине футов от нее и медленно слезла с его спины. “Не надо!” Сказала Луралин, когда Шерин достала из своего рюкзака вязанку хвороста и начала разводить костер. “Дым будет виден за много миль”.


“Дар твоего брата уже сообщил ему, где мы находимся”, - сказал Ваэлин.


“Но не его разведчики”, - ответила она, бросив настороженный взгляд на горизонт.


“При условии, что он не придет сам”.


По ее лицу пробежала тень беспокойства. “ Это, безусловно, возможно. Но все же я бы предпочла не рисковать.


Ваэлин достал из своего рюкзака одеяло, подошел к тому месту, где на земле сидела Шерин, и накинул его ей на плечи. Она вяло кивнула в знак благодарности, но ничего не сказала.


“Ты дотронулся до него”, - сказал он. “Это было неразумно”.


“Она пыталась остановить меня”. Шерин взглянула на Луралин, которая сейчас разворачивала свой спальный мешок на земле. “Но принцесса сказала мне, что так и будет. После всех ее интриг я надеялся, что это может быть еще одной ложью, но когда ты ... умирал, я понял, что это, должно быть, было частью ее плана с самого начала. Итак, я попросил Луралин отвести меня к камню, и я прикоснулся к нему. Мне это было нужно. Как принцессе нужно было спеть свою песню, а тебе - сразиться с этим животным.”


“Я проиграл”, - заметил Ваэлин. Ему захотелось протянуть руку и сжать ее, но он сдержался. Даже учитывая, чем она рисковала, чтобы спасти его, он все еще сомневался, что ее нынешнее отношение позволит такую близость. “Что меня сейчас беспокоит, так это то, что ты потеряла”, - сказал он. “Подарки всегда требуют своей цены”.


Она подняла обе руки, поворачивая их и сгибая пальцы. “Боль, я полагаю. Исцелять тебя было очень больно, и это был не просто вопрос того, чтобы положить руки на рану и наблюдать, как она заживет сама. Твою плоть нужно было переделать, сплести кожу, мускулы, нервы и вены воедино. Сомневаюсь, что я смог бы это сделать без моего ведома. Я как будто чувствовал это, когда исцелял рану, как будто рана была частью меня. Она оставила меня ... опустошенной ”.


“Прости меня. Я бы никогда не пожелал...”


Она махнула ему, чтобы он замолчал, покачав головой. “Исцеление было не самым худшим. Когда я прикоснулась к камню, он ... забрал меня”. Ее лицо омрачилось от смутных воспоминаний. “Это было похоже на то, как будто тебя втянули в дверь, фактически потащили. Перенесли в другое место, место, где царит хаос. Как шторм, состоящий из криков, каждый из которых звучит по-разному. Я думал, что это сведет меня с ума, но потом это изменилось, обрело форму. Я увидел ...


Она замолчала, закрыв глаза, и дрожь пробежала по ее телу. Ваэлин не пытался подсказать ей, обнаружив, что боится того, что она может сказать дальше. “Однажды, много лет назад, когда я путешествовала по западному побережью, ” сказала она, все еще не открывая глаз, - мне посчастливилось увидеть тигра. Я подумала, что это самое красивое существо, которое я когда-либо видела. Белый мех в черную полоску, глаза как опалы. Некоторое время мы смотрели друг на друга, затем он оскалил на меня зубы и убежал в лес, и я никогда этого не забуду. Это то, что я видел, Ваэлин. Весь клубящийся хаос и ярость этого места сформировались в того тигра и тот лес. Я верю, что то, что скрывалось там, вырвало это из моей головы и сделало реальным. Потому что это было реально. Это место за камнем так же реально, как и все в этом мире.


“Он пришел за мной, не рыча, а принюхиваясь, пробуя на вкус запах моего ужаса и изумления. Я чувствовал его голод, как бездонный колодец, и когда я осмелился взглянуть в его глаза, я увидел там понимание. Он знал, кто я такой, он знал, чего я хочу. И у него не было желания отдавать его мне, он просто хотел насытить пустоту внутри себя. Затем... ” В ее голосе послышались озадаченные нотки вместе с едва заметной ноткой веселья. “ Казалось, он почуял что-то, что ему не понравилось. Зарычал и попятился. Тогда я почувствовал ненависть вместе с его голодом и страхом. Каким-то образом, по невероятной случайности, я действительно заставил его испугаться.”


Шерин открыла глаза, сморгнув слезы, которые быстро смахнула. “Затем все исчезло, лес, тигр - все исчезло в одно мгновение, и я вернулась в Склеп. Луралин сказала мне, что прошло всего несколько секунд. Я— ” Она снова посмотрела на свои руки. “ Я почувствовала это, перемену во мне. Это было похоже на яркое, обжигающее пламя, и я знал, что я мог сделать, что я должен был сделать ”.


“У тебя шла кровь?” Спросил он, снова отметив бледность ее кожи.


“Немного”, - ответила она с ноткой раздражения. “Достаточно, чтобы оставить меня в таком раздражающем состоянии. Не волнуйся, организм со временем оправится от потери крови”.


“Твой дар опасен. Не только ценой, которую он требует, но и страстями, которые он разжигает в других. Ты должен быть осторожен в том, как используешь его ... ”


“Благодарю тебя, мой господин”. К ней вернулась доля знакомой враждебности, когда она бросила на него предупреждающий взгляд. “Но этот дар мой, и я решу, как лучше им воспользоваться”.


Он подавил желание поспорить, но не без труда. Ее сострадание беспокоило его. Как такая, как она, могла сопротивляться использованию этого дара, независимо от того, какие опасности это влекло за собой?


“Я предлагаю только руководство”, - сказал он настолько мягким тоном, насколько мог. “Большую часть своей жизни я носил дар. Я не хотел бы, чтобы ты повторял мои ошибки. Какими бы многочисленными и печальными они ни были.”


Она отвернулась, плотнее натягивая одеяло на плечи. “ Мне нужно поспать.


Ваэлин наблюдал, как она улеглась на бок, повернувшись к нему спиной, затем встал и подошел к Дерке. Он снял уздечку, чтобы позволить жеребцу полакомиться травой, но оставил седло на месте, подозревая, что им, возможно, придется быстро ехать дальше. Он чувствовал лишь легкую усталость после стольких часов тяжелой езды верхом, поэтому стоял на страже, пока остальные спали. Он знал, что это бодрое состояние, должно быть, результат исцеления Шерин, заставляя его гадать, как долго это продлится. Все боли, которые начали одолевать его в течение последних двух лет, теперь прошли, и, будь у него зеркало, ему казалось, что он мог бы увидеть меньше морщин вокруг глаз.


“Молодежь не ценит молодость”, - сказал он Дерке, почесывая нос и набивая рот травой. Жеребец равнодушно заржал и опустил голову к земле.




◆ ◆ ◆


Они выехали с наступлением темноты, Луралин безошибочно держала курс на запад. “Я полагаю, ты имеешь в виду какую-то цель?” спросил он ее, когда они легким галопом пересекали темную равнину.


“Степь переходит в болото на южном берегу озера Матерхейн”, - сказала она. “За озером лежат предгорья прибрежных гор”.


“Ты собираешься идти по болоту?”


“Есть проход, известный лишь немногим избранным в Кова-Скельде. Как только мы выберемся из болота, мы направимся на юг, в Кешин-Кхо. Надеюсь, высокогорье замедлит любое преследование. Мой народ - хозяева Степи, но не холмов.”


“Этот путь через болото, твой брат наверняка знает о нем”.


“Он будет”. Она перевела лошадь на рысь, и Ваэлин последовал ее примеру. Она подождала, пока остальные отъедут за пределы слышимости, прежде чем заговорить снова. “У меня есть идея, как предотвратить дальнейшее преследование”, - сказала она отрывистым тоном человека, делящегося знаниями с большой неохотой. “Моя семья ... Эти люди, с которыми мы путешествуем, будут сопротивляться этому. Когда придет время, мне понадобится, чтобы ты повел их дальше”.


“Это значит, что ты не пойдешь с нами”.


“Ты не нужен моему брату. Ему выгодно, чтобы его великий враг был недосягаем, целью для его обожаемой армии. Но не мне. Меня он никогда не отпустит ”.




◆ ◆ ◆


Болото оказалось одним из худших мест, которые Ваэлин когда-либо видел. Мухи роились темными тучами над лужами стоячей, покрытой водорослями воды среди островков высокого камыша, окутанных вечным туманом. Даже предположительно безопасная тропа, по которой их вела Луралин, оказалась заболоченной губкой из мха и торфа, которая вынудила их спешиться, чтобы лошади не увязли. Дважды им пришлось вытаскивать одного из спутников Луралин из воды после того, как из-за неосторожного шага тот споткнулся в один из бассейнов.


“Мы ожидали потерять одного или двух всадников всякий раз, когда пользовались этой тропой”, - объяснила Луралин. “Переход по ней был своего рода обрядом посвящения. Любой кова, успешно совершивший набег на караваны, доставляющие руду с гор, мог похвастаться этим на долгие годы вперед.”


“Кельбранд справился с этим?” Спросил Ваэлин.


“Восемь раз. В два раза больше, чем у любого другого, как и следовало ожидать. Он никогда не мог удержаться, чтобы не затмить достижения других ”.


Они пересекали болото целый день, в конце концов остановившись на большом островке, образованном самой твердой почвой на сегодняшний день. В центре островка росло одинокое дерево, тонкие ветви которого тянулись к затянутому туманом небу, словно в безнадежной надежде поймать солнечный свет.


“Килен, я думаю, мы можем рискнуть разжечь костер”, - сказала Луралин одной из хорошеньких близняшек. “Будь так добра”.


“Разве это не выдаст нас разведчикам, госпожа?” Спросил он, обменявшись обеспокоенным взглядом со своей сестрой.


“О, я сомневаюсь в этом, и не называй меня так”.


Они собрали связки хвороста из своих рюкзаков, чтобы развести костер, поскольку сухих дров под рукой не было. Кихлен махнул рукой в сторону сложенных дров, отправив в них огненный шар размером с яйцо. Пламя разгорелось мгновенно, породив тепло, которое прогнало промозглый холод болотного воздуха.


Они поужинали сушеной олениной, когда опустилась ночь, окутав окрестности непроницаемым черным занавесом. Покончив с едой, Луралин достала из кармана куртки небольшой свиток, который протянула Ваэлину. Развернув его, он обнаружил элементарную карту, на которой прослеживался курс на запад через болотистую местность к ряду холмов.


“Через две мили ты выйдешь к другому дереву”, - сказала Луралин. “Важно, чтобы ты выбрал тропинку справа. Придерживайся отмеченного маршрута, пока не увидишь гору, возвышающуюся над туманом. Направляйся прямо к нему, и ты достигнешь холмов до наступления темноты.”


Эреса, миниатюрная женщина, сидевшая рядом с Луралин, нахмурилась, глядя на нее в крайнем замешательстве, которое медленно переросло в страх, когда смысл ее слов дошел до нее. “Ты хочешь сказать, что мы бросим тебя?” - спросила она тихим сдавленным голосом.


Луралин не смотрела на нее, не отрывая взгляда от пламени костра, и ее тон был ровным. “Я верю”.


Варидж, крепкий молодой человек справа от нее, медленно поднялся на ноги, уставившись на Луралин с откровенным недоверием. “Ты не можешь всерьез...”


“Я могу. Я должна”. Она тяжело вздохнула и отвела взгляд от огня, посмотрев по очереди на каждого из своих спутников. “Ты следуешь за мной уже много лет. Я приказал, и ты последовал. Теперь у меня есть для тебя другой приказ. Иди с этим человеком. Она кивнула Ваэлину. “Следуй его слову, как ты следовал бы моему. Я желаю, чтобы ты отправился в Кешин-Кхо и сделал все, что в твоих силах, чтобы противостоять нападению моего брата, ибо оно, несомненно, грядет.”


“А ты?” Спросил Варидж.


“Мой брат не причинит мне вреда. Ты это знаешь. Я привел тебя сюда, чтобы обеспечить твой побег. Я никогда не обманывал себя, что для меня будет какой-то выход. Это мой последний приказ тебе. Наступит утро, когда ты уйдешь с этим человеком и оставишь меня здесь”.


“Мы никогда не следовали за тобой, потому что ты так приказал”, - сказала Эреса.


“Нет, вы последовали за мной, потому что были рабами, избитыми, голодными и благодарными за малейшую доброту. Вы думали, что я освободил вас. Это не так. То, что ты не мог видеть цепей, которыми я тебя сковал, не значит, что они не были настоящими. Все это был фарс, вся ложь. Темный Клинок нуждался в тебе для своей армии, нуждался в тебе, чтобы противостоять силе жрецов. Ты был полезен, вот и все.


“Если это все, ” сказал Варидж, - то почему ты нас отпускаешь?”


Ваэлин увидел, что она начала говорить, без сомнения, намереваясь произнести еще какую-нибудь едкую ложь, призванную заставить их возненавидеть ее, но слова замерли у нее на языке. Он видел так же хорошо, как и она, что она не могла сказать ничего такого, что разлучило бы этих людей с ней.


“Когда они придут, ” сказала она, “ они приведут с собой других Одаренных, тех, кто искренне верит в божественность моего брата”.


“Тогда мы сразимся с ними”, - сказали близнецы с пугающим единообразием в голосе и убежденностью.


“Как мы сражались раньше”, - добавила Эреса. “Мы стояли вместе против армии Короля торговцев, как ты нас учил”.


“Это безнадежно!” Крикнула Луралин, поднимаясь на ноги. “Разве ты не видишь этого? Их будет слишком много, Стойких и Одаренных. Их слишком много, чтобы их одолеть. Она повернулась к Ваэлину, в ее взгляде была отчаянная мольба. “Скажи им”, - сказала она. “Ты знаешь войну. Ты знаешь, что если мы останемся здесь, то наверняка встретим свой конец.”


Ваэлин поджал губы и огляделся. “Если мы останемся здесь, то да”, - сказал он. “Это плохое место для обороны. Болото, конечно, помешает нашему врагу, но оно мешает и нам не меньше. Такое количество Одаренных, нападающих друг на друга на узком клочке земли, принесет только беду. ” Он поднял карту, которую она дала ему, указывая на место среди холмов на западе. “Что это?”


“Просто мрачные руины”, - сказала она, озадаченно прищурившись на карту. “Мой народ называет это "Лачуги призраков". Раньше здесь жили люди, которые работали на медном руднике в близлежащих холмах. Все они много лет назад стали жертвами той или иной формы чумы. Кости до сих пор валяются в домах. ”


Взгляд Ваэлина вернулся к огню, брови нахмурились, когда его мозг возобновил привычную практику формулирования стратегии. “Деревянные дома?” спросил он, взглянув на близнецов.


“Да”, - ответила Луралин осторожным голосом.


“Тогда там мы и остановимся”. Ваэлин встал и поднял седло Дерки. “Ты можешь вывести нас из болота в темноте?”


Луралин на мгновение замерла, рассматривая решимость на лицах каждого из своих спутников. Вздохнув, она сказала: “Если Килен и Джихла смогут освещать нам путь, то да”.


“Тогда давай не будем задерживаться”. Ваэлин взвалил седло на спину Дерки. “Оставь его гореть”, - сказал он, видя, что Варий готовится плеснуть воды в огонь. “Вы не сможете поймать лису в ловушку, если она не пойдет по следу”.




◆ ◆ ◆


Чем дальше они продвигались на запад, тем опаснее становилось болото, с каждой милей их ноги все глубже увязали в заболоченной земле. Близнецы шли впереди с факелами, сделанными из нескольких оставшихся палочек, иногда выбрасывая вперед языки пламени, чтобы Луралин могла определить их курс. Несмотря на мучительную медлительность, с которой они двигались, и тщательную навигацию Луралин, было неизбежно, что болото попытается забрать хотя бы одну жертву.


Юхкар отклонился на несколько дюймов от тропинки и вскоре обнаружил, что барахтается в воде по грудь. По пузырям, окружавшим его сопротивляющееся тело, и по скорости, с которой он погружался, было ясно, что ему удалось обнаружить участок зыбучих песков.


“Веревки!” Сказал Ваэлин, быстро отцепляя кусок веревки от седла Дерки. Однако было слишком поздно, голова Юхкара скрылась под маслянистой чернотой воды, в то время как его длинные руки отчаянно размахивали.


Громкий всплеск привлек внимание Ваэлина к задней части колонны, где он увидел, как одна из лошадей прыгнула в воду. Шухлан стоял на берегу в полной тишине, уставившись на животное с абсолютной сосредоточенностью. Зверь быстро подплыл к Джухкару, вцепившись зубами в его запястье как раз перед тем, как тот смог ускользнуть под воду. Развернувшись, лошадь выбралась на твердую почву, увлекая за собой Джухкара. Он взмыл в воздух, брызгая слюной и обхватив руками шею лошади, когда она несла его в безопасное место. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от берега, Ваэлин и остальные вытащили лошадь и человека из воды.


“Я думаю, - сказал Ваэлин, видя, как Шухлан вытирает струйку крови из носа, - было бы значительно легче, если бы я имел полное представление о способностях каждого в этой компании”.




◆ ◆ ◆


Они очистили болото на рассвете, с трудом выбираясь из засасывающей трясины, опустив головы, за исключением головы Ваэлина, почти в изнеможении. Он позволил себе короткий отдых на пологом склоне, на который они выбрались, вглядываясь в туманную глубину болота в поисках каких-либо признаков их преследователей. При всей уверенности Луралин, ему еще предстояло увидеть какие-либо убедительные доказательства того, что ее брат пустил охотников по их следу. Сейчас он ничего не мог разглядеть, только серо-зеленую мглу, не тронутую светом факелов, или силуэты людей.


“Они идут”, - сказал Юхкар, подходя к Ваэлину. Черты его лица потемнели от усталости, но глаза оставались яркими и настороженными, когда он осматривал болото. “Я чувствую это”.


“В твоей... песне тебе об этом сказано?” - Рискнул спросить Ваэлин. Хотя ему предоставили краткое описание их способностей, истинная природа способности этого человека выслеживать дичь и чувствовать опасность была описана в самых расплывчатых выражениях.


“Песня?” Джухкар нахмурился. “Нет. Я чувствую это. Как ветер на моей коже или жар костра. Иногда он сильный, иногда слабый. Сегодня, — он встретился взглядом с Ваэлином, — он очень сильный.


“Ты знаешь, сколько их? Как далеко они?”


“Полдня пути по твердой земле, так что, по крайней мере, день в этой грязи. Что касается того, сколько ... ” Высокий мужчина пожал плечами. “Больше, чем несколько, меньше, чем армия”.


Ваэлин склонил голову к луку, привязанному к седлу лошади Джухкара. “ Насколько хорошо ты умеешь им пользоваться?


“Как и любого раба, которому грозила порка, если бы его застукали за тренировкой. Но я стал лучше с тех пор, как Луралин вырастила меня”.


“Если ты сможешь попасть в цель с пятидесяти шагов, это вполне подойдет для наших целей”.


Он усадил их на лошадей едва ли после получасового отдыха, следуя за Луралин, которая прокладывала тропу в холмы, которые становились все круче по мере того, как день клонился к вечеру. Ваэлин беспокоился о состоянии Шерин, видя, как поникла ее голова и поникли плечи, видя, что у нее поубавилось сил. Он надеялся, что это из-за зловонного воздуха болота, а не из-за каких-то затяжных эффектов ее дара или, что более тревожно, каких-то последствий прикосновения к камню.


Путешествие в деревню, которую Луралин назвала Лачугами-призраками, заняло полтора дня трудной езды по скалистой, усеянной камнями холмистой местности. К тому времени, когда он появился в поле зрения, Джухкар сообщил, что их преследователи уже выбрались из болота и быстро сокращают расстояние до своей добычи. Деревня состояла из дюжины домов разных размеров, сгрудившихся с подветренной стороны обращенного к югу хребта. Здания были старыми и в основном без крыш, с давно исчезнувшими дверями и пустыми окнами. В соответствии с описанием Луралин, в каждом доме была коллекция человеческих скелетов, сгнившая плоть и кости, ослепительно белые и чистые среди серых руин их бывших жилищ.


“Старые и молодые”, - вздрогнув, заметила Шерин, когда они с Ваэлином осматривали самый большой дом. Это было единственное двухэтажное сооружение в деревне, предположительно дом деревенского лидера или чиновника из любого Торгового королевства, основавшего это место. Шерин стояла и смотрела на два переплетенных скелета в помещении, которое, как предположил Ваэлин, было кухней, судя по ржавой железной плите в углу. Оба черепа, один большой и один маленький, были склонены друг к другу, кости их рук были наложены друг на друга в пародии на объятие.


Шерин присела, чтобы рассмотреть верхнюю часть позвоночника более крупной фигуры, и скривилась, узнав ее. “Красная Рука”, - сказала она. “Или, по крайней мере, ее крайне пагубный вариант. Инфекция оставляет на шейных костях следы в виде пчелиных сот, но я никогда не видел их настолько выраженными.”


“Это все еще представляет опасность?” Спросил Ваэлин, держась на приличном расстоянии от костей, когда в памяти всплыли воспоминания о Лайнеше.


“Кости не хранят чуму”. Рот Шерин слегка скривился, забавляясь его тревогой. “Обе женщины”, - задумчиво произнесла она, поворачиваясь к обнимающимся скелетам и проводя рукой по их бровям. “Возможно, мать и дочь? Должно быть, он пронесся по этому месту за день или два. Жаль, что у меня нет времени изучать это. ”


“Этого нет”, - заверил ее Ваэлин. Его немного успокоило внезапное отсутствие тусклости в ее глазах, которые теперь светились знакомым и особенным интересом. Ему всегда казалось странным, что душа, столь богатая состраданием, также очарована смертью и ее бесчисленными причинами.


“Луралин сказала мне, что шахта, на которой работали эти люди, находится в нескольких сотнях шагов дальше”, - сказал он. “Тебе и ей было бы лучше укрыться там, пока это не будет сделано”.


“Нет”. Она поднялась, решительно покачав головой. “Я могу понадобиться здесь”.


“Это то, что меня беспокоит”.


Она ответила на его пристальный взгляд своим собственным, спокойным, но в то же время непреклонным. Он обдумывал явно неразумную, но в то же время виновато заманчивую идею связать ее по рукам и ногам, прежде чем спустить в шахту, когда крик снаружи сделал дальнейшее обсуждение неуместным.


“Они идут!” Крикнул Джухкар. “Не более чем в часе езды. И их гораздо больше, чем я думал”.

CХАПТЕР TДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ



Ваэлин прошел по несколько обветшалой лестнице, чтобы подняться на верхний этаж здания, осматривая восточные подходы к деревне и проглатывая проклятия от того, что увидел. Штальхасты приближались гуськом, что позволило относительно легко оценить их численность, поскольку его опытный глаз проследил колонну из конца в конец. Более сотни воинов в доспехах, Одаренные приверженцы Темного Клинка едут во главе с мускулистой фигурой в высоком шлеме с плюмажем. Ваэлин мог бы принять его за самого Кельбранда, если бы не рвение, с которым воин пришпорил свою лошадь вверх по склону, все время бросая раздраженные увещевания тем, кто следовал за ним.


Бабукир, заключил Ваэлин. Все еще болит сломанный нос.


“Сколько их?” Луралин окликнула его с улицы внизу, ее семья сгрудилась вокруг нее плотным защитным кольцом.


“Слишком много”.


Ваэлин спустился обратно, вытаскивая меч, пока его глаза блуждали по этой деревне мертвых, отмечая каждое укрытие и темную нишу. “Мы не можем победить их”, - сказал он остальным в чистосердечном признании. “Но мы можем задержать их на достаточно долгое время, чтобы они могли сбежать, а также убить среди них Одаренных, что, надеюсь, предотвратит дальнейшее преследование”.


“Или я могла бы просто пойти и сдаться им”, - указала Луралин. “Я могу поторговаться за твой безопасный проезд... ”


“Это твой младший брат идет”, - вмешался Ваэлин. “Ты действительно думаешь, что сможешь торговаться с ним?”


Она тяжело вздохнула и медленно покачала головой.


“На карте показана узкая тропа вдоль горного склона в нескольких милях к западу”, - продолжил Ваэлин, поворачиваясь к Варию. “Отведи туда свою госпожу и целителя. Если мы не последуем за вами в течение часа, принесите столько камней, сколько сможете, чтобы перекрыть тропу.”


“Я не...” - начала Шерин.


“Хватит!” Рявкнул Ваэлин. “Сегодня здесь не будет никакого исцеления, только бой. И я не могу сражаться и одновременно присматривать за тобой”.


“Он прав”, - сказала Луралин скрипучим от неохотного согласия голосом. Она взяла Шерин за руку и потянула ее к лошадям. Она какое-то время сопротивлялась, глядя на Ваэлина со смесью гнева и беспокойства, прежде чем позволила оттащить себя. Она села на своего пони и ускакала, не оглянувшись, в то время как Варидж и Луралин на мгновение задержались, поднимая руки к своим Одаренным товарищам.


“Не задерживайся ни на секунду дольше, чем необходимо”, - сказала Луралин, прежде чем развернуть свою лошадь и ускакать прочь. Варидж остановился, чтобы обменяться пораженным взглядом с Эресой, и на мгновение показалось, что он собирается спешиться, пока она сурово не покачала головой и не указала на их хозяйку. Он кивнул с побледневшим лицом и повернул свою лошадь, чтобы поскакать галопом вслед за Луралин.


“Начинайте с тыла деревни и продвигайтесь вперед”, - сказал Ваэлин близнецам. “Уезжайте, как только загорится последний дом. Ветер дует с хребта, чтобы дым попал им в глаза и прикрыл твой побег. Шухлан, направь всех лошадей, которых увидишь, против их всадника. Эреса, сохрани ей жизнь, пока она это делает. Джухкар, возьми свой лук и пойдем со мной.


“И какова наша роль?” - спросил высокий мужчина, доставая свой лук и колчан со стрелами.


“Ты был следопытом”, - сказал Ваэлин. “Сегодня ты охотник, а мы охотимся на Одаренных, предполагая, что ты сможешь найти их в дыму”.


“Я могу найти их”.


Рев извергающегося пламени привлек внимание Ваэлина к верхней части деревни. Огонь ярко горел в чреве двухэтажного дома, вскоре пламя лизнуло стены и поглотило верхний этаж, при этом образовалась густая завеса серого дыма.


“Прячьтесь там, пока они не нападут на нас”, - сказал Ваэлин Шухлану и Эрезе, указывая мечом на колодец в центре деревни. “Когда ты увидишь, что мы бежим, тебе пора сделать то же самое”.


Он привел Джухкара к прямоугольному загону, построенному из незакрепленного камня, предположительно, когда-то это был свинарник или какой-то приют для животных. Стены местами обвалились, образовав небольшие щели, через которые открывался вид на нижнюю часть деревни. Сквозь сгущающиеся миазмы он мог разглядеть четырех всадников, Бабукира в центре, которого безошибочно можно было узнать по его доспехам, по бокам от него находились трое товарищей без доспехов. Использует Одаренных в качестве своего авангарда, предположил Ваэлин, слегка раздраженно хмыкнув при осознании того, что брат Кельбранда был не совсем дураком.


Очередная вспышка пламени окутала деревню новыми клубами дыма, скрыв всадников из виду. Ваэлин подождал, пока горит добрая половина деревни, прежде чем повернуться к Юхкару с приподнятой бровью. Высокий мужчина достал стрелу из своего колчана и наложил ее на тетиву лука впечатляюще уверенными руками. Низко пригнувшись, он двинулся вперед, остановился у края стены, на секунду опустив глаза, затем резко поднял голову так, что Ваэлину вспомнился кот, почуявший мышь. Он двинулся вслед за Юкаром, медленно натягивая лук, благодарный продолжающемуся реву пламени, заглушавшему скрип древка. Ваэлин не мог разглядеть целей в серой пелене, которая теперь накрывала деревню, но заметил, как наконечник стрелы Юхкара неуклонно перемещался слева направо, затем остановился.


Высокий мужчина выпустил стрелу и немедленно выскочил из укрытия, Ваэлин следовал за ним по пятам. Дым закружился вокруг них, затем рассеялся, и стало видно коренастого мужчину, лежащего на земле, схватившись руками за стрелу, торчащую из его плеча. Увидев их, он яростно зарычал, и Ваэлин узнал человека, который связал его в палатке Кельбранда после убийства Нефритовой принцессы. Изрыгая проклятия, коренастый мужчина протянул к ним окровавленную дрожащую руку, а затем умер, когда Джухкар шагнул вперед, чтобы всадить ему в горло вторую стрелу.


“Ложись!” - Сказал Ваэлин, отталкивая Одаренного в сторону, когда из дыма вырисовался большой силуэт с саблей, занесенной для смертельного удара. Клинок просвистел совсем рядом с головой Юкара, когда он пригнулся, затем заскрежетал по клинку Ваэлина, когда тот отвел его в сторону и нанес удар в лицо воина из Штальхаста. Однако мужчина был быстр, отпрыгнув назад, выставив саблю под углом, чтобы парировать еще один выпад. Ваэлин сделал ложный выпад по руке противника, затем, пригнувшись, повернулся вправо, меч описал широкую дугу и глубоко вонзился в ногу Штальхаста.


Ваэлин оставил человека кричать и истекать кровью, таща Юхкара за собой, когда они скрылись в дыму. Он мог слышать выкрикиваемые команды над пламенем, сопровождаемые глухим звоном тетив. Стрелы рассекали воздух, когда они бежали, находя убежище за полуразрушенной хижиной, до которой пламя еще не добралось.


“Где?” Ваэлин шепотом спросил Юхкара, но ответ Одаренного был заглушен раскатом грома. Секунду спустя Ваэлин почувствовал влажный поцелуй влаги на своей коже и, подняв глаза, увидел темные облака, клубящиеся над плывущим дымом.


“Этот старый ублюдок Тухла!” Джухкар выругался, накладывая еще одну стрелу на тетиву своего лука. Дождь пошел густыми завесами, дым вскоре превратился в тонкий туман. К счастью, дождь был таким сильным, что обеспечивал некоторое постоянное укрытие, и Ваэлин наблюдал, как трио Штальхастов беззаботно пробегает мимо своего укрытия. Тем не менее, когда пламя превратилось в тускло-оранжевое зарево, было ясно, что их время здесь истекло.


“Беги на вершину хребта”, - сказал Ваэлин Юкару. “Я буду прикрывать твою спину”. Следопыт, казалось, не услышал, снова опустив глаза, поскольку его дар принес свежую добычу.


“Оставь это”, - прошипел Ваэлин, протягивая руку, чтобы остановить его, но было слишком поздно. Голова Джухкара вскинулась, и он исчез, устремившись прочь, чтобы быть поглощенным колышущейся серой завесой непрекращающегося дождя. Ваэлин раздраженно хмыкнул и бросился в погоню, услышав щелчок тетивы в нескольких ярдах впереди. Он завернул за угол и обнаружил, что Юхкар крутит педали назад и отчаянно пытается наложить еще одну стрелу на свой лук, когда женщина из Штальхаста двинулась на него, описывая саблей быстрые дуги. За ними лежало тело пожилого мужчины в потрепанных кожаных доспехах. На этот раз Джухкар не ошибся, выпустив свою первую стрелу, попав парню в шею. Когда старик закашлялся кровью и, содрогнувшись, затих, дождь перешел в мелкую морось.


Крик разочарования снова привлек внимание Ваэлина к Юхкару, и он увидел его лежащим на спине с поднятым, как посох, луком, готовящимся отразить смертельный удар Штальхаста. Ваэлин выхватил из-за пояса охотничий нож и метнул его в сторону воительницы, лезвие вошло в щель под задней частью ее шлема и погрузилось по самую рукоять.


Ваэлин рывком поднял Юхкара на ноги и потащил его к верхнему краю деревни. Дождь теперь совсем прекратился, неестественные облака рассеялись, заливая все вокруг непрошеным солнечным светом. Он мельком видел Штальхаста со всех сторон, пока они бежали, стрелы со свистом рассекали воздух вокруг них. Между почерневшими домами все еще виднелись клубы дыма, которые обеспечивали им достаточную защиту, чтобы добраться до колодца.


Эреса и Шухлан стояли спина к спине в центре деревни, грязная земля вокруг них была усеяна полудюжиной трупов Штальхастов. Одинокая лошадь стояла неподалеку и, дрожа от отчаяния, ткнулась носом в затоптанное тело своего всадника. Когда они с Юкаром приблизились к месту происшествия, Ваэлин увидел, как Штальхаст бросился на Эрезу, размахивая копьем. Она нырнула под узкое острие оружия и сжала руку на предплечье владельца. Яркий сноп искр вызвал слезы на глазах Ваэлина, а когда он сморгнул, то увидел, что Штальхаст лежит мертвый, а из почерневшего стального нарукавника струится дым.


“Вперед!” - крикнул Ваэлин. “К лошадям!”


Прежде чем кто-либо из женщин успел ответить, воздух наполнился пронзительным воплем, деревня исчезла в месиве поднятого песка и кружащихся обломков. Ноги Ваэлина подкосились, и он обнаружил, что катится по земле, внезапно резко остановившись, когда столкнулся с колодцем. Шторм бушевал еще несколько секунд, Ваэлин видел, как тело Шухлана кувыркается мимо, конечности обмякли, а голова болтается на сломанной шее.


Вихрь утих так же быстро, как и возник, обломки осыпались вниз, когда рассеялись остатки дыма. Ваэлин увидел Эрезу, прислонившуюся к стене колодца, но никаких признаков Юхкара не было.


“Где, - требовательно произнес молодой и разъяренный голос, “ моя гребаная сестра!”


Бабукир вел свою лошадь через остатки разрушенного дома с саблей в руке. Позади него ехала безоружная женщина, одетая в одежду пограничной страны, пристально глядя на Эрезу. Ее лицо, испачканное кровью из-за недавнего и интенсивного использования ее дара, было застывшим в ненавистной маске, которую все истинно верующие приберегали для еретика. “Предатель!” - выкрикнула она, почти крича. “Как ты мог так оскорбить нашего господа?”


“О, ” ответила Эреса с усталым вздохом, “ иди и проведи гон с козой, Дрека”.


“Заткни пасть, ты, вероломная шлюха”, - рявкнул Бабукир. Он направил свою лошадь вперед, переводя яростный взгляд с Эрезы на Ваэлина. Штальхаст, конный и пеший, были у него за спиной, заполонив деревню. “ Где она? ” потребовал он ответа, направляя саблю на Ваэлина. “Я не буду спрашивать снова, Похититель Имен”.


Ваэлин поднялся, разминая шею, чтобы прогнать боль от соприкосновения с источником. “ Тогда не делай этого, ” сказал он, поднимая меч.


Он увидел, как жажда крови соперничает со страхом на лице Бабукира. Став свидетелем конца Обвара, он, казалось, обладал достаточной мудростью, чтобы просчитать вероятный исход поединка один на один, и его гордость не заставляла его рисковать. “Убейте их”, - сказал он, махнув Штальхастом вперед. “Тогда прочесайте это место ... ”


Взрыв тепла и перемещенного воздуха заглушил его слова, Ваэлин обернулся и увидел огненный шар, вспыхнувший среди группы Штальхастов. Они упали, корчась в пламени, издавая высокие и жалобные крики. Еще один огненный шар полетел в сторону Бабукира, хотя он вовремя оттащил свою лошадь в сторону, чтобы избежать удара. Штальхаст позади него принял на себя весь удар, дюжина окутанных пламенем фигур исполнила безумный танец.


Ваэлин увидел, как Кихлен и Джихла продвигаются с верхнего конца деревни, маршируя в идеальном темпе и бросая огненные шары в ряды Штальхастов. Дрека, Одаренная верующая, пришпорила свою лошадь, она двинулась вперед, подняв руки, и из ее носа и глаз потекла свежая кровь. Свирепый невидимый хлыст сбил близнецов с ног, быстро окутав их небольшим вихрем, от которого они закружились. Что-то просвистело в воздухе рядом с ухом Ваэлина, и он дернулся в сторону, пригибаясь, но стрела предназначалась не ему. Удар пришелся Дреке в живот, она согнулась пополам и рухнула из седла, вихрь, охвативший близнецов, умер вместе с ней мгновением позже.


“Жаль”, - сказал Джухкар, появляясь из-за обвалившихся камней свинарника с луком в руке. “У меня всегда было чувство, что я ей нравлюсь”.


“Помоги мне”, - сказал Ваэлин, бросаясь помочь Эрезе подняться на ноги. Вместе с Юкаром он понес ее вверх по склону, направляясь к лошадям. Кихлен и Джихла снова были на ногах, удерживая Штальхаста на расстоянии своими огненными выступами. Судя по все возрастающей бледности близнецов и струящейся по их лицам крови, Ваэлин сомневался, что у них хватит сил продержаться еще долго.


“Беги к лошадям”, - приказал он. “Ты сделал достаточно”.


Они пробежали мимо дымящихся останков двухэтажного дома, направляясь к веревочному тросу, где они загнали лошадей в загон, затем остановились при виде конных воинов на вершине холма. Знал достаточно, чтобы послать и фланговый отряд", - подумал Ваэлин, и его невольное уважение к тактическому мастерству Бабукира еще больше возросло. Он оценил число всадников почти в сорок, слишком много, чтобы надеяться пробиться сквозь них, по крайней мере, не без помощи Одаренных, но один взгляд на близнецов сказал ему, что они близки к поражению.


“По крайней мере, мы можем попытаться”, - сказала Джихла, прочитав невысказанный вопрос во взгляде Ваэлина. Они с братом, пошатываясь, прошли небольшой путь вверх по склону, держась друг за друга для опоры и поднимая руки. Всадники на гребне, казалось, восприняли это как некую форму сигнала, поскольку пришпорили коней и немедленно ринулись в атаку, спускаясь по склону двумя ротами, выстроившись узким клином впереди. Ваэлин собирался подбежать к Дерке, надеясь вскочить на коня вовремя, чтобы отразить атаку с фланга, но остановился, когда они подъехали ближе и он смог различить цвет их доспехов.


“Не надо!” - сказал он, бросаясь к близнецам, чтобы встать перед ними, прежде чем они смогут открыть огонь. “Это друзья”.


Он отвел их в сторону, когда мимо пронесся первый из красных разведчиков. Он узнал капрала Вэя и Цай Линь среди авангарда, Шо Цая, Алума и Норту чуть позади. Его брат ухмыльнулся и приветственно поднял свой меч, проезжая мимо.


Передовой отряд Красных разведчиков встретил преследующего Штальхаста лоб в лоб, сбивая пеших и приводя в беспорядок ряды конных воинов, разрезая их и без того истощенные и ошпаренные силы надвое. Когда в центре деревни завязалась ужасная рукопашная схватка, следующие разведчики разделились на два крыла, поворачиваясь влево и вправо, чтобы обрушить на Штальхаст шквал арбалетных болтов, прежде чем отбить атаку.


“Ты скучал по мне, дядя?”


Эллезе появилась рядом с ним пешком, прохрипев последнее слово, когда она выпустила стрелу в массу мечущихся всадников. Он мог бы упрекнуть ее в безрассудстве, если бы не был уверен, что стрела попадет в цель.


“У нас были товарищи”, - сказал он. “Шерин...”


“Там, сзади”. Она мотнула головой в сторону гребня. “Семон и Цзянь присматривают за ними. Каменотес привел нас к тебе. Должен сказать, это была тяжелая поездка.”


“Уведи этих людей отсюда”, - сказал он ей, забираясь на спину Дерки. Он ожидал какого-нибудь спора, видя ее обычное рвение к бою. Вместо этого она коротко кивнула и повела Одаренных вверх по холму, отчитывая их в своем далеко не элегантном Чу-Шине, который отражал многие дни, проведенные в компании солдат.


“Бегите, ленивые ублюдки! Бегите!”


К тому времени, как Дерка втянул его в самую гущу рукопашной, бой в основном закончился. Осталось около двадцати Штальхастов, сражавшихся тремя отдельными группами с решительной свирепостью, говорившей о принятии неминуемой смерти. По меньшей мере дюжина разведчиков лежали мертвыми среди руин, хотя Ваэлин с облегчением увидел, что Алум и Норта все еще сражаются. Мореска никогда не был заядлым наездником, но в какой-то момент спешился, хотя, судя по пятну крови, покрывавшему его копье, это, похоже, не нанесло ему большого ущерба. Ваэлин почувствовал прилив гордости, наблюдая, как Норта ловко увел своего коня с пути отчаянной атаки Штальхаста, его меч нанес точный и смертельный удар в шею, когда воин пронесся мимо.


Другой Штальхаст с дикими глазами и лицом, покрытым волдырями от огня, подошел, пошатываясь, и ударил Ваэлина железной булавой. Дерка неожиданно встал на дыбы и размозжил парню череп передними копытами, прежде чем тот успел нанести удар. Ваэлин пришпорил жеребца, отправившись на поиски Бабукира. Заметив мелькнувшую тень в низовьях деревни, Ваэлин заставил Дерку ускорить галоп. Они быстро миновали деревню, но разболтавшаяся почва вынудила Ваэлина придержать жеребца и остановиться. Бабукир не испытывал подобных угрызений совести, и Ваэлин был поражен мастерством этого человека в верховой езде, когда тот, почти не останавливаясь, погнал свою лошадь вниз по склону в долину внизу. Через несколько секунд он был вне всякой надежды добраться до него - одинокая фигура, изо всех сил скачущая к сомнительной безопасности болота.


“Что случилось с твоими волосами?”


Ваэлин обернулся и увидел, что Норта придерживает поводья рядом, нахмурив брови, когда он оглядывал Ваэлина.


“Мои волосы?” - Спросил Ваэлин.


“Когда ты уходил от нас, в нем была седина. Немного, но она была”. Он прищурился, приблизившись, чтобы подразнить волосы Ваэлина острием меча. “Теперь его нет”.


“Не мылся несколько дней, вот и все”. Ваэлин отбил меч и ответил на ухмылку Норты своей собственной. “Рад видеть тебя, брат”.


“Это приятная перемена”. Норта склонил голову в сторону быстро уменьшающейся фигуры Бабукира. “Твой друг?”


“Которого, я думаю, увижу снова”. Ваэлин потянул Дерку за поводья, и они вместе двинулись обратно вверх по склону. “При условии, что его брат не освежует его до смерти”.

CХАПТЕР TДВАДЦАТЬ СЕМЬ



Путешествие в Кешин-Кхо потребовало десяти дней напряженной езды. Холмы, окаймляющие прибрежные горы, были малонаселенными, но когда они повернули на юго-восток, стало появляться больше поселений, холмы превратились в зеленые холмы, поросшие сочной травой, перемежающейся с многочисленными плантациями риса и пшеницы. По словам Цай Линь, этот регион был известен как Кешин-Гхол, Сад Севера, и служил основным источником пищи для Северной префектуры. Люди, с которыми они столкнулись, по большей части были сытыми и веселыми, хотя их хорошее настроение улетучивалось перед лицом предупреждений Шо Цая относительно Штальхаста.


“Но они никогда не совершали здесь набегов”, - запротестовал один деревенский старейшина после того, как капитан собрал их вместе, чтобы выслушать его слова. “Тухла иногда нападают на караваны на восточной дороге, но никогда на Штальхаст”.


“Все изменилось”, - сказал ему Шо Цай. “Они приходят не для набегов. Они приходят завоевывать. Они убьют любого, кто откажется поклониться их ложному богу. И если они сохранят тебе жизнь, они наверняка не избавят тебя от кражи твоего урожая. Армию нужно кормить, и они знают, что найдут припасы в этой провинции.”


“Что бы ты хотел, чтобы мы сделали?” - спросил старик, прерывая встревоженную болтовню своих товарищей-старейшин.


“Собери всю еду, какую сможешь, и доставь ее в Кешин-Кхо, где в ней будет острая нужда. Остальное сожги или испорти. Не оставляй ничего, что могло бы помочь врагу”. Шо Цай сделал паузу, позволив возникшему в результате протестующему гулу продолжаться некоторое время, прежде чем рявкнуть: “Я говорю от имени короля торговцев Лиан Ша, и вы будете подчиняться моему слову!”


Это привело к тому, что протесты прекратились, но по общему выражению сомнения и недоверия на всех лицах Ваэлин предположил, что мало что удалось убедить.


“Ты думаешь, они это сделают?” спросил он, когда они покинули деревню. “Убегают из домов, которые знали всю свою жизнь, и сжигают все, что оставляют после себя?”


“Большинство этого не сделает”, - признал капитан. “И у меня недостаточно сил, чтобы заставить их. В природе человека игнорировать тигра у своей двери, пока он не увидит его собственными глазами. Все, что я могу сделать, это предупреждать и приказывать в надежде, что хотя бы кто-нибудь прислушается ко мне.”


Взгляд Шо Цая переместился на Шерин, как, как заметил Ваэлин, это часто случалось во время их путешествия. Краткое проявление радости капитана от того, что он нашел ее живой в горной местности, сменилось чем-то более сдержанным, если не сказать обеспокоенным. На взгляд Ваэлина, к ней вернулась большая часть былой жизненной силы, хотя в ее глазах осталась тень, а улыбка теперь была редкостью. Несмотря на его протесты, она настояла на том, чтобы использовать свой дар для исцеления разведчиков, получивших тяжелые ранения в стычке со Штальхастом. Все хорошо поправились, за исключением одного человека с перебитым позвоночником, который оказался выше ее способностей. Несмотря на это, она продолжала пытаться, кровь обильно текла у нее из носа и глаз, когда она зажимала руками зияющую рану на спине мужчины. Если бы он и Шо Цай не оттащили ее, Ваэлин подозревал, что она могла бы обессилеть, пытаясь спасти его.


“Она изменилась, это правда”, - сказал он Шо Цаю, прочитав выражение его лица. “Но не настолько, чтобы сделать ее кем-то другим”.


Короткая вспышка гнева пробежала по лицу Шо Цая. Очевидно, он не нуждался в советах бывшего любовника женщины, которую давно хотел сделать своей женой, но его забота о ней, очевидно, пересилила любой раздражительный ответ. “Это особое... благословение”, - сказал он. “Ты видел его раньше?”


“Только однажды. Человек, которого я знал. Он не был воином, но, тем не менее, оказал большую услугу на войне ”.


“Он упал?”


“Нет. Но его дар потребовал высокой цены. Это сделало его... ... ” Ваэлин запнулся, пытаясь подобрать слова, чтобы описать, во что превратился Уивер, когда исцелил Олли. Термин “бесчеловечный” казался жестоким, учитывая самоотверженность этого человека, но и не был неточным. “Лишил его возможности жить среди других”.


“Значит, он был так опасен?”


“Отчасти, хотя в глубине души он был доброй душой. Но это была скорее опасность, исходящая от других. Такая власть порождает страх и зависть. Желание контролировать его сильно даже у самых мудрых правителей.”


Он увидел, как Шо Цай нахмурился еще сильнее, без сомнения, размышляя о вероятной реакции своего собственного правителя.


“Король торговцев мудр”, - сказал Ваэлин, решив не добавлять “но и безжалостен”, поскольку понимал, что капитан знает это гораздо лучше него. “Ты думаешь, он накажет тебя?” - спросил он вместо этого. “В конце концов, нам не удалось вернуть Нефритовую принцессу”.


“Он сделает то, что должно быть сделано”, - ответил Шо Цай, выпрямляя спину. “И я приму его несравненную мудрость и благословенную Небесами власть. Принцесса, может быть, и ушла, но Просвещенное Королевство продолжает жить, и будет жить, пока у меня еще есть силы держать меч.




◆ ◆ ◆


Железная решетка западных ворот Кешин-Кхо поднялась, открывая по меньшей мере три тысячи солдат в полном вооружении, толпившихся во внутреннем дворе за ними. Ваэлин мог видеть еще больше толпы на улицах нижнего яруса города и на зубчатых стенах каждой последующей стены. Цвет доспехов солдат варьировался от серого до синего и зеленого, но каждый отряд стоял стройными рядами под знаменем Короля торговцев.


Когда Шо Цай въехал в ворота, все войско издало единый крик, в котором Ваэлин узнал официальное приветствие вышестоящего офицера. Недавно назначенный губернатор Нешим и командующий гарнизоном Дешай вышли вперед, чтобы поприветствовать капитана, когда он остановил свою лошадь, с явным недоумением оглядывая собравшихся солдат. Губернатор был одет в богато украшенный, но плохо сидящий комплект доспехов, которые слегка звякнули, когда он и командующий поклонились Шо Цаю.


“Генерал Цай”, - сказал губернатор Нешим, вставая, но не поднимая головы, когда подошел к Шо Цаю, протягивая ему тубус со свитком с печатью Короля торговцев.


Шо Цай взял тубус и извлек свиток, находившийся внутри. На самую короткую секунду на лице мужчины отразился глубокий шок, прежде чем он вернул его в маску строгого офицера. “Понятно”, - сказал он, подзывая Ваэлина и Цай Лин вперед.


“Похоже, ” сказал он им, передавая свиток своему сыну, “ король торговцев назначил меня генералом Северных армий и послал тридцать тысяч человек на усиление гарнизона Кешин-Хо”.


“Поздравляю”, - сказал ему Ваэлин на языке Королевства, чтобы скрыть свои слова от собравшихся солдат. “Но ты же знаешь, что тридцати тысяч будет недостаточно”.


“Король торговцев уверяет, что к нам приближается еще больше”, - сказала Цай Линь, отрывая взгляд от свитка. “Но, похоже, в средних провинциях возникли проблемы. Так много людей бегут на юг, а еды, чтобы прокормить их, недостаточно. Упоминаются бунты и даже восстания. ”


“Кроме того, ” добавил Шо Цай, забирая свиток, - если бы у меня было всего пятьдесят человек, я бы все равно попытался удержать этот город, ибо так приказывает Король торговцев”. Он кивнул в сторону Луралин и ее Одаренных спутников. “И давайте не будем забывать о наших новых и очень полезных союзниках”.


Он повернулся к губернатору и командиру, которые все еще стояли со склоненными головами. “Губернатор”, - сказал он, - “Я требую полной инвентаризации всех припасов и полного и точного учета каждой живой души в этих стенах. Пожалуйста, позаботься о том, чтобы завтра к полудню у меня было и то, и другое.”


Губернатор кивнул головой. “Конечно, генерал”.


“Командир Дешай, ” продолжал Шо Цай, “ настоящим я назначаю вас командующим тремя кавалерийскими полками и приказываю вам со всей срочностью проследовать в Кешин-Гхол. Жителям приказано собрать урожай и принести его сюда. Все, что может помочь врагу, должно быть сожжено или уничтожено. Все колодцы должны быть испорчены. ” Новый генерал сделал почти незаметную паузу, которую, как сомневался Ваэлин, заметил кто-либо, кроме него и Цай Линь. “Любой подданный, который откажется от этого приказа, будет казнен на месте”.




◆ ◆ ◆


“Мой брат отправит Тухлу в Кешин-Гхол”, - сказала Луралин. “Воровство и террор - их основные атрибуты как народа. Штальхаст и его армия верных приверженцев придут сюда.”


“Когда?” Спросил Шо Цай, не поднимая глаз от большой карты, разложенной на столе. Они находились в помещении, которое когда-то было библиотекой покойного губернатора Хушана. Из удивительно небольшого количества книжных свитков, но преобладания карт, Ваэлин заключил, что интересы Хушана были скорее военными, чем литературными.


“Как только он сможет провести их через Степь”, - ответила Луралин. Ваэлину показалось, что она постарела со времени стычки в деревне, последние признаки девичества исчезли в осунувшихся чертах убитой горем женщины. Ваэлин подозревал, что дело было не только в смерти Шухлана, хотя боль от потери того, на кого она смотрела как на семью, все еще светилась в ее глазах. Она потеряла своего брата, он знал. Все связи с человеком, который теперь считает себя богом, разорваны. Она никогда не сможет вернуться к своему народу.


“У него больше нет причин ждать”, - продолжила она с мрачным лицом, обозревая южные пределы Железной Степи. “Больше нет твердынь, которые нужно покорять, городов, которые нужно захватывать, или конкурирующих племен, которые нужно покорять или подкупать. Также ... ” Она наполовину извиняющимся, наполовину сожалеющим жестом пожала плечами. “Он знает, что я здесь. Было бы лучше, если бы ты отослал меня”.


“Нет”. Шо Цай решительно покачал головой. “То, что ты здесь, означает, что я могу прочесть его намерения. При условии, что ты захочешь остаться, конечно.”


Луралин удивленно моргнула. “Ты позволишь мне уйти?”


“Мне кажется, что было бы лучше не враждовать с твоими благословенными Небом друзьями, и мне понадобится их помощь так же сильно, как и твоя. Лучше, если бы она была оказана добровольно”.


“Они дадут это”, - заверила она его. “Как и я”.


Его губы дрогнули в том, что могло быть благодарной улыбкой, прежде чем он повернулся к Ваэлину. “ А вы, мой господин? Провал или нет, ваша миссия для Короля торговцев завершена. Я могу выдать пропуск, гарантирующий свободный проезд по Достопочтенному Королевству. Ты можешь вернуться домой на корабле в течение нескольких недель. ”


Удивление Ваэлина было таким же, как и у Луралин, и он поймал себя на том, что отвечает печальным смешком. Однако он быстро протрезвел, когда уловил невысказанное предложение в твердом взгляде Шо Цая: Забирай Шерин и уходи.


“Она не уйдет”, - сказал он генералу. “Ты это знаешь. И я тоже. Я видел достаточно, чтобы понять, что этот человек должен быть побежден. Если его здесь не остановить, вполне вероятно, что через несколько лет я окажусь сражающимся с ним на стенах моей собственной башни.”


“Очень хорошо”. Шо Цай повернулся к развернутому свитку на столе. “Губернатор Нешим, возможно, не самый решительный из людей, но его навыки ведения бухгалтерского учета являются образцовыми, и он был достаточно проницателен, чтобы начать накапливать припасы в наше отсутствие. По его расчетам, мы сможем продержаться здесь по меньшей мере три месяца, а может, и дольше, как только командир Дешай вернется с припасами из Кешин-Гхола.


“Кельбранд не будет пытаться уморить нас голодом”, - сказала Луралин. “Вы могли бы заполнить свои склады десять раз, и это не имело бы значения. У моего народа мало терпения или способностей к осадному делу. Когда он придет, это будет как шторм, и это не прекратится, пока он не возьмет этот город. ”


“Сколько еще у него Одаренных?” Спросил Ваэлин.


“Я нашел еще только троих. Сега - женщина из пограничной страны, которая может посеять ложь в умах мужчин, ложь, в которую они безоговорочно верят. Лехкис - тухла и по-особому обращается с металлом. Полезен для крафта, но не более того. Морхельд - Штальхаст, всю свою жизнь избегавший внимания священников, притворяясь безумцем, настолько, что это оказалось правдой. Он может пустить кровь из любого живого существа, оставляя только пустую кожу и сухие кости. Но есть и другие, к вербовке которых я не приложил руки. Как только Кельбранд обрел свой собственный дар, он больше не нуждался во мне, чтобы найти других с Божественной Кровью. Точно, сколько их и на что они способны, я не знаю.”


И у него есть камень, мысленно добавил Ваэлин. Сколько из них прикоснулись к нему по приказу Темного Клинка и, если это их не убило, какие подарки они получили? “С ними придется разобраться”, - сказал он. “И быстро, если мы хотим иметь хоть какой-то шанс удержать это место”.


“Я оставляю это дело в твоих руках”, - сказал Шо Цай Луралин. “Дай Ло Цай примет командование Красными скаутами и позаботится о вашей безопасности с помощью лорда Ваэлина”.


“Нам понадобится больше”, - сказал Ваэлин. “Кельбранд поймет ценность нашего Дара так же хорошо, как мы знаем его”.


“Мне понадобятся все обученные солдаты для защиты стен. Командующий Дешай был усерден в наборе и обучении рот ополчения, однако, — генерал снова взглянул на свиток губернатора, — похоже, есть один еще не освоенный колодец, из которого мы можем черпать. У лорда Норта было множество историй, которыми он мог поделиться по пути. Одна особенно привлекла мое внимание. Я полагаю, милорд, у вас есть опыт в подборе отбросов и превращении их в солдат.




◆ ◆ ◆


“Почему они всегда воняют?” Черты лица Норты сморщились, когда тяжелые двери распахнулись, открывая темные своды, которые служили темницами Кешин-Кхо. “Несомненно, где-то в мире должна быть чистая тюрьма”.


“Воняет, потому что люди гадят в него”, - сказал Сехмон, явно озадаченный неспособностью Норты осознать очевидное.


“Конечно”. Норта похлопал его по плечу. “Мой мальчик, ты явно упустил свое призвание. Такая мощная проницательность делает тебя прекрасным кандидатом для принятия в Третий Орден. Я обязательно напишу рекомендательное письмо, как только мы вернемся в Королевство.


“Не хочу вступать в Третий Орден”, - сказал бывший преступник, еще больше нахмурившись.


“Клянусь задницей отца”, - пробормотала Эллис, устало качая головой. “Почему хорошенькие обязательно должны быть тупицами?”


“Сколько всего?” Ваэлин спросил губернатора Нешима, который, казалось, был еще менее невосприимчив к зловонным эманациям подземелий, чем Норта.


“Триста сорок восемь”, - ответил он, лицо его побледнело, глаза моргали из-за едких миазмов. “По последним подсчетам”.


“Их преступления?”


“О, как обычно. Несколько бандитов, хотя и не так много, поскольку их обычно казнят немедленно. Остальные - воры и попрошайки, плюс несколько контрабандистов. Они хуже всех. Все они часть одного братства, поэтому они никогда не доносят друг на друга и объединяются, если здесь происходит драка. Обычно мы оставляем их в покое. Меньше работы для палача. ”


“Есть ли у этого братства название?”


“Зеленые гадюки. Они были бичом пограничных земель, сколько себя помнят. Некоторые говорят, что они восходят к ранним дням Изумрудной империи ”.


Ваэлин вопросительно взглянул на Чиена. “ Тебе знакомо это имя?


“Я знаю это”, - сказала она. “Их влияние велико. Багровый оркестр имел с ними дело в прошлом, а также сражался с ними, таков порядок вещей”.


Ваэлин кивнул и повернулся к губернатору. - Документ у вас? - спросил я.


Нешим вытащил из рукава небольшой свиток и начал протягивать его Ваэлину.


“Нет”, - сказал Чиен. “Им нужно будет услышать, как он прочитает это”. Она одарила Ваэлина почти пустой извиняющейся улыбкой. “Слово чужеземного варвара вряд ли имеет такой вес”.


“Ты хочешь, чтобы я вошел туда?” Кожа губернатора побледнела еще сильнее, когда он вгляделся в мрачные глубины хранилищ. Несколько солнечных лучей рассекли пополам полную темноту, и единственным звуком было шепот множества тихих вдохов. Обитатели этого места, очевидно, старались не привлекать внимания того, кто мог открыть эти двери.


“Вы будете под нашей защитой, сэр”, - заверил его Ваэлин. Он вошел в двери, задержавшись, чтобы с выжидательной улыбкой взглянуть на губернатора. Нешим, однако, согласился последовать за ним только тогда, когда Квасцов и Норта встали вплотную с обеих сторон, подталкивая его вперед с вежливой, но твердой настойчивостью.


Ваэлин слышал, как сбивчивое дыхание становилось глубже по мере того, как они входили в подземелье, как босые ноги шаркали по камню, когда заключенные шевелились. Он мог видеть их только как смутные очертания во мраке, скудный свет открывал проблески рваных лохмотьев и немытой кожи. Он подождал, пока Норта и Квасцов приведут губернатора к нему, и жестом предложил ему прочитать свиток.


“Я ... ” - начал Нешим, прежде чем его голос дрогнул, и струйка пота на его лбу подсказала Ваэлину, что его беспокоит не только запах этого места. “ Я, ” попытался он снова, с трудом сглотнув, “ будучи должным образом назначен губернатором этого города благодаря мудрой милости короля торговцев Лиан Ша...


“Просто скажи нам, чего ты хочешь, жадный ублюдок”, - раздался голос из темноты. В нем были весомость и уверенность, которые казались чуждыми для этого окружения, что вызвало короткий взрыв смеха невидимых обитателей. Но это был смех напуганных людей, и вскоре он стих.


“Гм”, - сказал Нешим, свиток затрепетал в его руке, когда он начал дрожать.


“Штальхасты приближаются”, - сказал Цзянь, вставая перед губернатором. “Псы закона хотят, чтобы ты сражался в их армии, защищая это место. Любой, кто дерется, будет помилован. Скажи ”нет", и они оставят тебя гнить, и еды больше не будет ".


“Вы ожидаете, что мы поверим слову этого человека?” - спросил тот же голос, заглушая последовавший за этим всплеск шепота. “Половина из нас здесь только потому, что мы не могли позволить себе его взятки”.


“Ложь!” Нешим закричал, хотя дрожащий голос и все более покрывающийся потом лоб многое объясняли в его прежнем нежелании. “Я говорю, оставьте эту мразь здесь, милорд”, - продолжил губернатор, выпрямляясь и пытаясь придать себе авторитетный вид. “Они не заслуживают чести сражаться за Короля торговцев ... ”


“Помолчи”, - сказал ему Ваэлин. Он взял свиток из рук Нешима и мотнул головой в сторону дверей. “Уходи. Я разберусь с этим”.


Облегчение боролось с оскорбленной гордостью на лице губернатора на мгновение, прежде чем он повернулся и вышел из хранилища, его нетвердая походка оказалась неудачной попыткой достойно уйти.


“Вы меня не знаете”, - сказал Ваэлин, повысив голос так, что он эхом разнесся по сводам. “Я, как вы можете видеть, иностранец. А это, — он поднял свиток, — всего лишь лист бумаги. Итак, вы спросите себя, почему вы должны доверять мне?


“В самом деле, почему?”


На этот раз в поле зрения появился обладатель голоса. Ваэлин был удивлен своей молодостью, возможно, на год или два старше двадцатого. Он был среднего роста, но удивительно худощав, с хорошо отточенными мышцами, просвечивающими сквозь прорехи в лохмотьях, которые он носил.


“Ты принадлежишь к Зеленым Гадюкам?” - Спросил его Ваэлин.


Глаза худощавого мужчины сузились, а рот дернулся в вызывающей усмешке. “Никогда о них не слышал”, - сказал он.


“Ты слышал о Багровой ленте?” Спросил Цзянь. Говоря это, она подняла руки, сжав одну в кулак и постукивая по ней двумя пальцами другой, прежде чем медленно провести ими к запястью. Лицо мужчины оставалось бесстрастным, но Ваэлин заметил явный проблеск узнавания в его глазах.


“Я говорю как та, кто всю свою жизнь шла безымянной дорогой”, - продолжала Цзянь, обращая свой голос в глубины подземелий. “И я говорю правду. Это не ложь. Какова была бы цель? Я не испытываю любви к этому человеку. Она указала на Ваэлина. “Его прибытие в эти земли стало причиной смерти моего отца и падения Багрового Отряда. Но он воин, пользующийся большой известностью на Варварском Востоке, и, увидев, как он сражается, я могу засвидетельствовать его мастерство и то, что он не нарушает своего слова. Я клянусь как дочь Пао Лена из Багрового Отряда, что ты можешь доверять ему. Выбор за тобой: положись на его слово, и ты, возможно, выживешь, или, скорее всего, погибнешь, сражаясь. Не сделай этого, и ты наверняка умрешь от голода в собственной грязи. ”


Множество голосов загудело в тени, и на свет вышли новые пленники. Многие кланялись в раболепном почтении, в то время как другие смотрели с подозрением. Какова бы ни была их готовность, оборванное и истощенное состояние большинства из них заставило Ваэлина задуматься, какая от них может быть польза как от солдат. Он заметил среди них несколько крепких особей, но большинство из них стояли за спиной худощавого человека, который оставался таким же бесстрастным, как и раньше.


“Заткнитесь, вы, подхалимы!” рявкнул он, мгновенно заставив замолчать других заключенных. “Я слышал о Пао Лене”, - сказал он Цзяню. “Слышал, он умер по приказу Короля торговцев”.


“Он это сделал”, - сказал Цзянь. “И сам король торговцев сказал мне, насколько он впечатлен тем, что мой отец так и не назвал ни одного имени за те долгие часы, что он страдал, прежде чем палач прикончил его, даже тех, кого он всю свою жизнь называл врагами. Знай это и знай, что во мне течет его кровь. Слово Багрового Отряда никогда не нарушается ”.


Контрабандист повернулся к группе крепких мужчин за его спиной, понизив голос в быстрой дискуссии. “Если мы будем сражаться, нам заплатят”, - сказал он, на этот раз обращаясь к Ваэлину. “Такой же, как у любого другого солдата. И” - улыбка заиграла на его губах — "Я стану капитаном”.


“Да, жалованью”, - сказал Ваэлин. “Нет, званию капитана. Ты можешь стать капралом”. Он выдержал взгляд молодого человека, ища в нем вызов. Если до этого дойдет, его придется сбить с ног, скорее всего, убить, чтобы остальные встали в строй. Как заметил Шо Цай, Ваэлин уже делал это раньше.


“Тогда капрал”, - сказал молодой человек, доказывая, по крайней мере, что его неповиновение не простирается до глупости.


“У тебя есть имя?” Поинтересовался Ваэлин.


“Чо-ка”.


Кинжал или нож с тонким лезвием, перевел Ваэлин, сомневаясь, что это имя было дано этому человеку при рождении, хотя это и не имело значения. “Капрал Чо-ка”, - сказал он. “Приведите этих людей в некое подобие порядка и выводите их отсюда. Вы последуете за мной к каналу. Я чувствую, что ванна крайне необходима.”

CХАПТЕР TДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ



Становитесь в круг!”


Топали сапоги и звенели доспехи, когда отряд пытался выполнить маневр, которому их учили в течение трех мучительных дней. Ваэлин видел, как несколько человек столкнулись со своими товарищами, роняя при этом копья. Контраст с другими полками, строевыми действиями проводившими учения на центральной площади, был разительным. Даже относительно неопытные отряды ополчения открыто смеялись над неуклюжими попытками разбойников стать солдатами. Общему ощущению беспорядка не способствовал явно неоднородный внешний вид его войск. Поскольку большая часть арсенала гарнизона уже была лишена снаряжения, командованию Ваэлина пришлось довольствоваться остатками. Следовательно, мужчины маршировали в доспехах различных оттенков, надев шлемы, которые варьировались от простых до экстравагантно украшенных. Единственное настоящее единообразие заключалось в их оружии: у каждого было шестифутовое копье с кривым лезвием и короткий меч. Ваэлин надеялся найти среди них лучников, но в арсенале не было арбалетов.


“Я бы сказал, что это похоже на выпас кошек”, - сказал капрал Вэй Ваэлину с кислой гримасой, - “если бы я не думал, что из кошек получатся лучшие солдаты”.


Прошло целых две минуты, прежде чем роте удалось сформировать подобие круга, и еще две, прежде чем она превратилась в нечто, что действительно могло противостоять кавалерийской атаке.


Ваэлин подавил вздох, увидев потные лица под разномастными шлемами. При всей их дилетантской неумелости, большинство, по крайней мере, прилагали усилия. Как он видел раньше, отчаявшиеся души, которым грозила неминуемая казнь, часто отвечали благодарностью и преданностью, когда им предлагали освобождение и шанс на искупление, не говоря уже о регулярном питании и кровати для сна. Однажды они могли бы стать хорошими солдатами, он знал. Будь у нас время. Но время было против них, и мягкосердечный командир не спас бы этих людей.


“Слишком медленно”, - сказал он Вэю. “Дважды обежи площадь бегом. Избиение для любого, кто выпадет”.


Он оставался еще час, муштруя и наказывая их, пока они не начали падать от изнеможения. “Один час на отдых и еду”, - сказал он Вэю. “Тогда отведи их за стены и проведи на юг вдоль канала на десять миль. Любой, кто не вернется до наступления ночи, будет спать под открытым небом”.


“Вы уверены, милорд?” Спросил Вэй. “Среди этих людей много вероятных дезертиров”.


“Убедись, что они знают, что разведчики Штальхаста отлично справятся с любыми бегунами”, - ответил Ваэлин. “Кроме того, любой, кто пустится наутек, окажет нам услугу. Если они побегут сейчас, то мало шансов, что выстоят позже.”


Он обнаружил, что Ам Лин получает урок владения копьем от Квасца. Каменщик всегда был крепким мужчиной, и мускулы на его предплечьях впечатляюще вздулись, когда он засовывал копье в мешок с зерном. Но, каким бы сильным он ни был, он был уже немолод и никогда не был воином. Его первые удары были быстрыми и хорошо нанесенными, но стали заметно медленнее и менее точными всего после нескольких минут усилий.


“На самом деле тебе не обязательно это делать”, - сказал ему Ваэлин. “Квасцы и Сехмон будут охранять тебя, когда придет время”. По правде говоря, он хотел держать Ам Лина как можно дальше от места сражения, но потенциальное преимущество, которое давала его песня, было слишком велико. Кроме того, каменщик выказывал явное отвращение к тому, чтобы избегать того, что, по его мнению, причиталось ему по праву.


“Мужчина всегда должен быть открыт для новых навыков”, - сказал Ам Лин, улыбаясь и тяжело дыша, когда занес свое копье для новой попытки.


“Убивать не в его душе”, - посоветовал Квасцов Ваэлину в Альпиране. “Он старается изо всех сил, но он не боец”.


“Он также бегло говорит на вашем языке”, - сказал Ваэлин, увидев, как поморщился Ам Лин. Он положил руку ему на плечо, когда Алум смущенно кашлянул. “Есть изменения?” он спросил каменщика, который покачал головой.


“Мелодия, которая говорит только о приближении беды. Но вам не нужна моя песня, чтобы знать это, я уверен ”.


Ваэлин кивнул и отошел. “Найди меня, когда все изменится”.


Эллиз и Норта находились на зубчатом валу внешней городской стены, обращенном к северу. Их окружил обильный запас стрел, когда они натянули их и выпустили по мишени примерно в двухстах шагах от поросшей кустарником равнины, окружавшей город.


“Снова промахнулся, милорд”, - сказала Эллиз Норте с короткой усмешкой, прежде чем изобразить на лице притворную озабоченность. “Возможно, у вас подводит зрение. Мне говорили, что это обычная черта среди пожилых людей.”


“Я порол студентов старше тебя за дерзость”, - ответил Норта, хотя его тон оставался мягким. Он натянул тетиву и снова спустил ее, двигаясь всем телом с непринужденным сочетанием силы и точности лучника, всю жизнь проработавшего лучником. Ваэлин проследил за дугой стрелы, когда она вонзилась в центр ощетинившейся мишени.


“Хорошо”, - сказал он им. “Теперь отодвиньте его еще на пятьдесят ярдов”.


“Мы не можем быть уверены в поражении на таком расстоянии”, - указал Норта. “Не говоря уже о сложности нахождения конкретной цели в суматохе боя”.


“У тебя будет Юхкар, чтобы направлять твою цель”, - сказал Ваэлин. “Что касается уверенности в убийстве, у меня есть идея на этот счет”.




◆ ◆ ◆


По настоянию Шо Цая Шерин основала импровизированный дом исцеления в самом большом из городских храмов, к которому присоединились местные целители. Большинство из них были монахами из различных Небесных орденов, один из которых оказался знакомым лицом.


“Подожди минутку”, - сказал Ваэлин Чиену, который пожал плечами и, найдя затененный уголок, подошел поприветствовать красивую женщину с корзиной белья.


“Мать Вен”, - сказал он, кланяясь. “Ты далеко от Высокого Храма”.


Улыбка, которой она одарила его, была слабой, ее красивые черты лица напряглись от подавляемого горя. “Мой орден провел много часов в размышлениях после вашего визита”, - сказала она. “Мы решили, что неприлично продолжать сидеть сложа руки в ее доме, когда мы могли отправиться на север в слабой надежде оказать ей хоть какую-то помощь”. Она опустила лицо. “Мы ждали слишком долго”.


“Я верю, что Нефритовая принцесса много лет назад выбрала свой собственный курс”, - сказал ей Ваэлин.


“Но все было напрасно. Ей не удалось остановить Штальхастов, не удалось исцелить сердце их ложного бога”. Тон матушки Вен был таким, какой он слышал раньше, голос души, приближающейся к пределу своей веры.


“Их ложного бога невозможно исцелить”, - сказал он. “Я думаю, она знала это. Она пришла не для того, чтобы остановить его, а чтобы показать другим, что им это нужно”.


Матушка Вен улыбнулась, услышав это, но улыбка была какой-то дрожащей и быстро исчезла, когда она проворно собрала белье в корзину и занялась своими делами.


Он нашел Шерин за столом в скриптории храма, она нарезала полоски из простой хлопчатобумажной простыни, чтобы увеличить запас бинтов. “Я не изготавливаю яд”, - сказала она ему с жестким взглядом, ее нож сделал еще один точный боковой разрез ткани. “Война - твоя область, не моя”.


Ее ответ не удивил его, но гнев, который это вызвало в нем, удивил. “Ты хочешь, чтобы это место рухнуло?” спросил он, голос становился все более жарким. “Увидеть, как каждую душу в этом храме убьют за то, что она не преклонилась перед Темным Клинком? И какой, по-твоему, будет судьба Шо Цая, если это место захватят Штальхасты?”


Ее нож с силой опустился, лезвие глубоко вошло в поверхность стола. Ее кулак на некоторое время задержался на рукоятке, костяшки пальцев побелели, прежде чем она отдернула его. Ему пришло в голову, что она провела относительно мало времени в обществе генерала с момента прибытия в город, и он знал, что у нее нашлись бы жесткие слова в его адрес по поводу его приказов, когда он отправил командира Дешая в Кешин-Гхол.


Сделав успокаивающий вдох, она сказала: “Это было несправедливо”.


“Война никогда не бывает справедливой”, - ответил он. “Ты видел достаточно, чтобы знать это. Ты исцеляешь, чтобы другие могли жить. Я сражаюсь, чтобы делать то же самое. Это то, что мы всегда делали. Ты поможешь мне или нет?”


Она опустила взгляд, с ее губ сорвался короткий горький смешок. “Были ли мы такими раньше?” спросила она мягким от раздумий голосом. “Неужели я все эти годы что-то не так помнила? Я так долго отводил тебе роль предателя, что, возможно, это скрывало, кем ты был на самом деле, каким я был на самом деле. Иногда я думаю, что мы были просто детьми, играющими в любовь. ”


Его гнев угас так же быстро, как и возник, оставив маленький, но болезненный комочек сожаления в животе. “Я не играл”, - сказал он, отворачиваясь и жестом приглашая Цзянь подойти. “Я попросил госпожу Пао позаботиться о твоей безопасности. Она будет на вашей стороне на все время осады.”


Шерин взглянула на Чиена, который ответил осторожным кивком. “При всем моем неуважении к вам, - сказала Шерин, - но мне не нужен телохранитель”.


“Да, ” настаивал Ваэлин, “ ты знаешь. Теперь ты Одарен, что делает тебя мишенью”.


Шерин вздохнула и заставила себя улыбнуться Цзяню. “ У тебя есть какие-нибудь навыки исцеления?


“Я могу зашить порез”, - сказал Цзянь. “Если он не слишком глубокий. Кроме того, я знаю, как смешать маковую эссенцию, чтобы она снимала боль, не убивая”.


“Очень хорошо. Ты можешь остаться. Что касается твоей миссии, мой господин... ” - добавила она, поворачиваясь к Ваэлину.


“Неважно”, - сказал он. “Я найду аптеку где-нибудь в этом городе... ”


“Приходи завтра”, - вмешалась она, кряхтя, убирая нож со стола. “Около полудня. Тогда все будет готово”.




◆ ◆ ◆


Командир Дешай вернулся два дня спустя. Наблюдая, как кавалерия приближается к западным воротам, Ваэлин прикинул, что ее численность, возможно, в три раза меньше, чем была при отправлении. Они двигались неровным строем, двумя крыльями прикрывая центральную колонну людей, тащивших тележки или с трудом сгибавшихся под тяжестью тяжелых тюков. Когда они проходили через ворота, он увидел, что лица как людей, так и солдат почернели от дыма и поникли в изнеможении.


“Мы едва проехали половину провинции, когда пришли тухла”, - доложил Дешай Шо Цаю. Он спешился во дворе, чтобы отдать генералу честь, но встал по стойке смирно на нетвердых ногах и сиплым от усталости голосом. “Сначала их было всего несколько сотен, мы быстро прогнали их, но через день они привели толпу своих собратьев обратно. Мы сожгли все посевы, какие смогли, сбросили туши животных в колодцы. Я сомневаюсь, что врагу удастся много добыть припасов из Кешин-Гхола. Но это дорого нам обошлось, генерал. Он перевел усталый взгляд на своих людей, многие из которых падали на колени в тот момент, когда соскальзывали с седла. “Как вы можете видеть”.


“Я не мог просить о большем, командир”, - сказал ему Шо Цай. Его взгляд скользнул по потрепанным фермерам, ставившим свою ношу на землю. Примерно половину составляли мужчины лет двадцати-тридцати, остальные - женщины помоложе и несколько детей. “Это все?” он спросил Дешая.


“Старики либо решили остаться, либо ушли по тропе”, - ответил командир. “Большинство людей бежало прямо на юг, игнорируя наши предложения о защите. Я не думаю об их шансах на открытой местности. Тухла были не в настроении щадить кого бы то ни было. Мы даже нашли детей. . . ” Дешай поперхнулся, его лицо дернулось, прежде чем он овладел собой и закашлялся. “Прошу прощения, генерал”.


“Присмотри за своими людьми”, - сказал ему Шо Цай. “Тогда отдохни немного”.


Командир отдал еще один изящный салют и нетвердой походкой зашагал прочь, разбудив своих людей приказом поставить лошадей в стойло и почистить снаряжение.


“ Итак, ” обратился Ваэлин к генералу, кивая на разорившихся фермеров. “ Припасов больше нет.


“ И вдобавок еще больше ртов, которые нужно накормить. ” Ваэлин заметил, как во взгляде Шо Цая промелькнула решимость. “Я намерен превратить этот город в могилу Штальхаста”, - сказал он. “Для этого он должен стать ловушкой, полем битвы, не обремененным бесполезными ртами и теми, кто не может сражаться”.


Семя беспокойства закралось в сердце Ваэлина, когда он увидел суровую решимость на лице Шо Цая. “Что ты собираешься делать?” спросил он.


Некоторая доля беспокойства, должно быть, прозвучала в его голосе, потому что генерал ответил коротким едким смешком. “Ну, убить всех мирных жителей в Кешин-Кхо, конечно. Вы ожидаете, что я это скажу? Он покачал головой. “Варварский Восток, должно быть, действительно ужасное место. Нет, милорд, у меня на уме другой план”.


◆ ◆ ◆


“Должен сказать, я думаю, что предпочел бы пройтись пешком”.


Брови Эрлина с сомнением нахмурились, когда он окинул баржу оценивающим взглядом. Ваэлину пришлось признать, что казалось невероятным, что баржи могли оставаться на плаву, настолько они были забиты людьми. Большинство были женщинами, матерями с детьми и еще незамужними дочерьми. Все мужчины были старыми и немногочисленными. Великий Северный канал заканчивался на самом нижнем ярусе Кешин-Кхо, открываясь в круглую гавань, по размерам равную всему, что Ваэлин видел в средних портах Королевства.


Бесполезные жители города собрались в плачущую, но в остальном притихшую толпу на набережной, многие торопливо, со слезами на глазах прощались со своими мужьями и сыновьями, прежде чем подняться по сходням на баржи. Как только баржа погружалась достаточно низко, чтобы вода скрывала белую линию, нарисованную на ее корпусе, бросали канаты и поднимали паруса, и она отправлялась в путь на юг.


“Ты не пройдешь и нескольких миль, как их разведчики засекут тебя”, - сказал Ваэлин Эрлин. “И я очень хочу, чтобы наш враг этого не читал”. Он передал запечатанный тубус со свитком вместе с письмом о свободном прохождении, подписанным Шо Цаем. “Я полагаю, у вас спрятано золото?”


“В каблуках моих ботинок и подкладке куртки”, - заверила его Эрлин. “Если бандиты найдут одно, надеюсь, они не заметят другого. Кроме того, я думаю, что любые проходящие мимо преступники найдут более легкую добычу в другом месте, ” добавил он, указывая на флотилию тяжело груженных барж.


Благодаря сдержанному, но постоянному исходу мирных жителей в последние месяцы, население города осталось лишь на две трети таким же, как до кризиса. Следовательно, на борту длинных барж с глубоким корпусом было достаточно места, чтобы вместить каждую душу, нуждающуюся в спасении. Некоторым был предоставлен выбор, в основном мужчинам, которых считали слишком старыми для военной службы, но не настолько немощными, чтобы от них не было никакой пользы. Большинство из них решили остаться, и Шо Цай сформировал из них отряды носильщиков, которые должны были распределять припасы и переправлять раненых со стен, как только начнутся бои. Но для большинства их отъезд был продиктован приказом генерала Короля торговцев, и ни у кого не осталось никаких сомнений относительно последствий отказа. Несмотря на это, Ваэлину показалось странным их послушание. Если бы он когда-либо попытался совершить подобное в Северной Башне или в любом другом городе Объединенного Королевства, это, несомненно, стало бы сценой хаоса и гневных протестов, если не бунта. Но здесь люди попрощались, какими бы душераздирающими они ни были, и покорно поднялись на баржи, чтобы их увезли на юг.


“Будь я храбрее, я бы умоляла остаться”, - сказала Эрлин, встретив взгляд Ваэлина с гримасой самобичевания.


“И будь ты мудрее, ты бы уже ушел”, - заметил Ваэлин.


“Боюсь, это период самообмана. У меня были видения о том, как я присоединяюсь к битве, отражаю дикую орду, насколько мне позволяют мои старые кости, пока я не встречу свой доблестный конец. Это была бы прекрасная эпитафия, тебе не кажется?


“Повелитель Башни Северных Пределов приказывает вам, как верному слуге Королевства, выполнить миссию жизненно важной важности, сопряженную с немалым риском. По правде говоря, мне стыдно, что я никого с тобой не отправил.”


“Я так понимаю, ваша племянница отказалась уезжать?”


“Сехмон тоже”.


“Я бродил по этим королевствам в одиночестве много лет, во время войны и в мирное время. Не беспокойся на мой счет, я доберусь до порта и найду корабль”.


Эрлин поднял свой посох и направился к доске, соединяющей баржу с причалом. Прежде чем ступить на борт, он помолчал, и слабым от раздумий голосом произнес: “Принцесса сказала, что я буду последним из нас, ты знаешь. Древние. Я знал, что где-то в мире должны быть и другие, но она была единственной, кого я встретил. Она рассказала мне о наших собратьях-древностях, о том, как один за другим они все приходили искать ее, отправляясь из самых дальних уголков мира, чтобы услышать ее песню. Я был единственным, кто вернулся, потому что теперь остались только мы с ней. Однажды она мне кое-что рассказала. Я не уверен, имеет ли это значение среди наших текущих испытаний, но что-то подсказывает мне, что имеет. Она сказала мне, что то, что не подпускало смерть к нашей двери, было порождено не черным камнем, потому что она была стара еще до того, как из земли был выкопан первый камень.


Он улыбнулся и пожал плечами. “ Думаю, есть над чем поразмыслить по дороге. Все веселье исчезло с его лица, когда он снова повернулся к Ваэлину. “Не умирай здесь, брат”, - сказал он, прежде чем шагнуть на баржу.


Ваэлин наблюдал, как судно отошло от причала и присоединилось к веренице барж, вскоре проскользнув под огромной железной опускной решеткой, охранявшей вход в гавань. Опускная решетка упала, как только отошла последняя баржа, загремели цепи и заскрипело железо. Он поднял высокую волну, врезавшись в воду, в результате чего несколько оставшихся барж закачались на своих причалах.


“Не попытаются ли тухла перекрыть канал?” Ваэлин спросил Шо Цая.


“Командующий Дешай уверяет меня, что они никогда не смогут преодолеть расстояние вовремя”, - ответил генерал. “Зачем им это, когда у них есть так много других беглецов, с которыми можно развлечься в Кешин-Гхоле?”


Шо Цай окликнул своего сына, который должным образом поспешил к нему и вытянулся по стойке смирно. “Генерал!”


“Сожги это”. Шо Цай указал на покачивающиеся баржи. “Любой путь к отступлению, каким бы незначительным он ни был, может ослабить решимость людей”.


“Немедленно, генерал”.


“Я думал, ты, возможно, уже повысил его в звании”, - сказал Ваэлин, когда офицер-подмастерье поспешил прочь, выкрикивая приказ Красным скаутам зажечь факелы. “В конце концов, он выполняет обязанности капитана”.


“Он был солдатом меньше двух лет”, - ответил Шо Цай. “Король торговцев предписывает прослужить не менее пяти лет, прежде чем можно будет даже рассматривать вопрос о повышении”.


“Ты все еще цепляешься за такие вещи? Даже сейчас?”


“Ты отказываешься от Слова своей Королевы просто потому, что настали трудные времена?”


“Нет, но я постараюсь найти место для интерпретации”.


“Брат!” Ваэлин обернулся на зов Ам Лина и увидел каменщика, спешащего через набережную. “Мелодия”, - сказал он, останавливаясь с мрачным лицом. “Все изменилось”.




◆ ◆ ◆


“Сколько их?”


“Посмотри сам”. Шо Цай отступил от подзорной трубы и жестом пригласил Ваэлина занять его место. Вглядевшись в окуляр, он был поражен четкостью изображения: неуклонно приближающиеся всадники казались достаточно близко, чтобы он мог разглядеть детали их доспехов. Взявшись за треногу подзорной трубы, он проследил за устройством по рядам Штальхастов, внимательно отмечая увиденные знамена.


“Я насчитал шесть разных скелдов”, - сказал он, удивленно задержав стекло, когда оно остановилось на знакомом символе - ястребе с широко распростертыми крыльями. “В целом, я бы сказал, более тридцати тысяч человек. Среди них остра”, - добавил он, обращаясь к Луралин.


Вместе с Ам Лином они втроем взобрались на высокую башню, возвышающуюся в центре города, чтобы посмотреть на прибытие Штальхаста. Подзорная труба, гигантское трубчатое приспособление, намного превосходящее все, что Ваэлин видел раньше, стояла на латунном треножнике в центре голой платформы, покрытой черепичной крышей, но открытой со всех сторон. В результате по залу пронесся постоянный северный ветер, сбивая с ног находящихся внутри и заставляя их разговаривать на повышенных тонах.


“Я ожидал увидеть всю орду целиком”, - сказал Шо Цай.


“Это всего лишь авангард”, - сказала ему Луралин, ее косы развевались на ветру. “Они разведают окрестности, перебьют все патрули, которые вы пошлете за стены, будут следить за подкреплением с юга. Вы можете ожидать полную армию в течение дня или около того”.


Ваэлин вопросительно поднял бровь, глядя на Ам Лина. Каменщик, все еще чувствуя последствия подъема, потер ноющую спину, пока говорил. “Я не уверен”, - сказал он.


“Уверен в чем?” Спросил Шо Цай с напряженным выражением лица. Успех Ам Лина, который привел их к местонахождению Шерина, очевидно, убедил генерала в полезности подарка этого человека.


“Песня говорит о неизбежной битве”, - сказал Ам Лин. “И обмане. Здесь замешано нечто большее, чем просто разведка авангарда”.


Ваэлин отступил в сторону, когда каменщик приблизился, чтобы прижаться глазом к стеклу, тихо ворча. “Не могу их видеть, но я также чувствую по крайней мере одну Одаренную душу среди этой толпы”.


“Обман”, - повторила Луралин. “Это могла быть Сехга. Обман - ее искусство. Но ей нужно быть в тесном контакте с жертвой, чтобы это сработало. Она не может просто извергнуть его, как поток.”


“Тогда кто?” Спросил Ваэлин.


“Кое-кого, с кем мне еще предстоит встретиться”. Луралин беспомощно пожала плечами. “Если они собираются напасть, то сегодня ночью. Мои люди будут сражаться на открытой местности при дневном свете, но они всегда атакуют крепость под покровом темноты. Кроме того, они не будут атаковать в одном месте. Вам следует ожидать по крайней мере трех отдельных нападений, вероятно, начатых одновременно.”


Шо Цай подошел к краю платформы и нахмурил брови, осматривая город внизу. “Мы удваиваем численность полков на внешней стене”, - сказал он. “Мастер каменщик, вы будете патрулировать зубчатые стены под охраной, чтобы определить точку атаки”.


“Какой бы ни была их стратегия, им все равно придется взобраться на стены”, - указал Ваэлин. “Кавалерия не сможет атаковать каменный барьер высотой в двадцать футов. И у них больше нет дара Вариджа сокрушать их.”


“У них будут захваты и веревки”, - ответила Луралин. “Скорее всего, и лестницы тоже”.


“Веревки горят, как и лестницы”, - сказал Ваэлин, встретившись с ней взглядом. “Как и люди”.


Она сдержанно кивнула. “ Я предупрежу близнецов, чтобы были готовы.


“А как насчет твоих собственных способностей?” Спросил Шо Цай. “Мне дали понять, что ты можешь видеть будущее”.


“Я вижу, что Истинный Сон хочет показать мне, и он показывает мне как прошлое, так и будущее. Но он всегда был капризным. Я пытался вызвать его каждую ночь с тех пор, как мы приехали сюда, но все, что я вижу, - это фрагменты, обычно хаотичные и бессмысленные. Как будто будущее каким-то образом меняется. Это могло бы быть хорошо. Если исход битвы неопределенен, то, по крайней мере, у нас есть надежда.”


“Пророчество слишком часто оказывается ложью”, - сказал Ваэлин. “Оно лжет пророку в той же степени, что и верующему”.


“Я продолжу пытаться”, - пообещала Луралин генералу.


Он кивнул и направился к лестнице. “Лорд Ваэлин, собери своих отбросов и тщательно охраняй наших союзников”.


“Черепа”, - сказал Ваэлин, и твердость его тона заставила генерала сделать паузу. “Не отбросы”.


“Что?” Спросил Шо Цай.


“Они стали называть себя Черепами”, - объяснил Ваэлин. “Считая себя уже мертвецами. Солдатам нравятся их имена, и теперь они такие. Солдаты. И я был бы благодарен их генералу за то, что он так к ним относится.”


Шо Цай на мгновение встретился с ним взглядом, возможно, уловив в нем какую-то форму вызова, но затем хмыкнул и начал спускаться с башни. “Пока они сражаются, я буду называть их любым именем, каким они пожелают”.


Луралин на мгновение задержалась, прежде чем последовать за ним вниз, вглядываясь в просторы Железной Степи на севере. Подзорная труба могла бы обнаружить приближение ее народа, но для постороннего глаза горизонт оставался пустым. “Остры всегда были его наименее ярыми последователями”, - сказала она. “Странно, что он выбрал их возглавить свой авангард”.


“Скелтир Варнко пытался убедить меня уйти”, - вспоминал Ваэлин. “Я принял это предложение по твоему настоянию”.


“Нет, это был его собственный поступок. Он давно знал, что возвышение Кельбранда означает потенциальную гибель для Штальхаста. Если ты был нужен Темному Клинку, это не могло быть хорошо ”.


“И все же остры все еще приходили, чтобы выполнить приказ Темного Клинка”.


“Мечта о поездке к Золотому морю живет в сердце каждого Штальхаста. Возможно, даже Варнко в конце концов не смог устоять перед ней ”.


Луралин печально вздохнула и начала спускаться по лестнице. Ваэлин двинулся было за ней, но остановился, услышав бормотание Ам Лина. “ Она солгала, брат.


Ваэлин обернулся и увидел, что каменщик снова смотрит в стекло. “Какая чудесная вещь”, - сказал он, качая головой, и отступил назад, чтобы окинуть устройство восхищенным взглядом. “Чего бы я только не отдал, чтобы открыть его. Линзы должны быть отшлифованы с невероятной точностью ”.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги