Зов волка

“Ам Лин”. Голос Ваэлина был хриплым, когда он начал кланяться, затем остановился, когда каменщик вышел вперед, чтобы обхватить его руками, все такими же мускулистыми, как всегда, за плечи, заключая в яростные объятия.

“Я знал, что ты придешь”, - сказал он тихим шепотом. “Я ждал”.

Он отстранился, и Ваэлин был поражен тем, как мало он постарел. Ожоги, которые были такими сильными в тот последний день в доках Лайнеш, теперь поблекли, сморщенная плоть загорела до кожистого блеска. Седина проступила в щетине на его голове, морщины окружили глаза, но он был таким же худощавым, как и в ту первую встречу, когда Ваэлин встретил его в Линеше. Бывший слуга короля торговцев Лол-Тхана в изгнании, Ам Лин поселился в альпиранском порту в поисках отдыха после долгих странствий, но только для того, чтобы его песнь крови позвала к его двери товарища-певца, фактически захватчика. Их дружба возникла мгновенно, выкованная их песнями, и настолько угрожала планам Олли, что он отправил Гонца искать смерти каменщика. В этом случае ему помешали средствами, которые все еще оставались неясными для Ваэлина, но ожоги, полученные Ам Лином во время нападения, оставили неизгладимый след. Шерин вернула ему здоровье, он был идеальным выбором, чтобы забрать ее, и Ваэлин был рад, что ее неизбежный гнев не разорвал их связь.

“Мейсон Лин”, - сказал Цай Лин, его голос был тяжелым от неохоты. “Я иду с... ”

“Приказы вынуждают меня поступить на службу к торговому королю”, - закончил каменщик. “Да, я в курсе. Дай мне минутку, чтобы забрать свои вещи”.

Он исчез обратно в магазине, Ваэлин последовал за ним после минутного смущенного колебания. Он знал, что удивить этого человека будет невозможно, но его приветливая готовность покинуть свой дом была неожиданной. Интерьер магазина показался ему во многом похожим на дом Ама Лина в Линеше, хотя и не таким просторным, а плоды его труда сильно отличались.

Никаких статуй, понял он, осматривая помещение и видя множество прямоугольных мраморных ящиков, на каждом из которых вырезаны дальневосточные письмена, а углы украшены изогнутыми колоннами. Но здесь не было ни богов, ни героев древних легенд, ни каких-либо зверей.

“Мавзолеи, саркофаги и памятники почитаемым предкам”, - сказал Ам Лин, появляясь из затененных уголков магазина. Он снял фартук и надел стеганую куртку и штаны. На плече у него висел рюкзак, а в руке он держал крепкую ясеневую палку длиной в ярд. “Мой товар в продаже в эти дни. Люди здесь почти так же влюблены в смерть, как и в вашем Королевстве”.

“Я подумал, что ты, возможно, вырезал еще одного волка”, - сказал Ваэлин.

Часть жизнерадостности сошла с лица Ам Лина. Его взгляд помрачнел, когда он повернулся, чтобы осмотреть магазин с видом человека, прощающегося. “Нет, брат. Одного волка было достаточно на всю жизнь. Он быстро просветлел и поднял свою палку. “Мы пойдем? Мне просто нужно попросить моего соседа присмотреть за домом, пока меня не будет”.

“Твоя жена”, - сказал Ваэлин. Он боялся реакции женщины, увидев его снова. Его присутствие никогда не предвещало ничего хорошего для ее мужа. “Разве ты не хочешь...”

“Я отправил ее домой”, - сказал Ам Лин, быстро направляясь к дверям.

“Домой?” Спросил Ваэлин.

“Назад в Альпиру. Это было к лучшему”.

В тоне каменщика чувствовалась настороженность, запрещавшая дальнейшие вопросы, и Ваэлин должным образом последовал за ним на улицу. Ам Лин коротко переговорил с колесным мастером по соседству, двое мужчин обнялись, прежде чем расстаться, после чего каменщик повернулся спиной к своей мастерской и решительным шагом направился в сторону городских казарм.

“Тогда пошли”, - сказал он, махнув им палкой, чтобы они следовали за ним. “Мне не терпится услышать, чем вы занимались последние десять лет или около того. Я уловил лишь несколько проблесков, и все это показалось мне очень опасным. ”

◆ ◆ ◆

Шо Цай разрешил им отдохнуть в Мин-Тране только одну ночь, прежде чем возобновить поиски. Он без вопросов принял предложенный Ам Лином курс на северо-запад, заставив Ваэлина задуматься о том, что капитан, возможно, уже давно питал некоторые подозрения относительно истинной природы каменщика. Ваэлин предположил, что Шерин во многом обязан тому факту, что он не сообщил об этом Королю Торговцев.

После марша протяженностью более двадцати миль холмистая местность перешла в волнистую плоскость, простирающуюся до северного горизонта, как сплошное желто-зеленое море.

“Железная степь”, - сказала Эрлин. “Говорят, можно проехать тысячу миль, не увидев ни холма, ни горки, пока не доберешься до торов, конечно. Надеюсь, мы не зайдем так далеко.”

Он повысил голос, когда заговорил, адресуя подразумеваемый вопрос Ам Лину. В ответ каменщик просто повернулся в седле своего приземистого пони и вежливо улыбнулся. Первые два дня Ваэлин ехал рядом с ним, мириады вопросов крутились у него в голове, но почему-то не сходили с губ. Наконец, на второй день Ам Лин повернулся к нему с раздраженным вздохом и сказал: “Ты можешь спросить ее, когда увидишь, мой господин. Что лежит между вами двумя или, ” он бросил многозначительный взгляд в сторону Шо Цая, — кем-либо еще, не мне говорить.

“Тогда твоя песня сильна, как никогда”, - заметил Ваэлин с ноткой огорчения.

“Сильнее, я бы сказал. Я пришел к пониманию, что течение лет во многом способствует его развитию, подобно тому, как дерево питается дождями в течение многих сезонов ”. Тень пробежала по его лицу, и обычная улыбка превратилась в гримасу неохоты. “Много лет назад мне сказали, что ты потерял свою собственную песню и многое другое. Мне жаль”.

“Война всегда забирает больше, чем дает”. Ваэлин поколебался, прежде чем задать следующий вопрос, который, как он подозревал, Ам Лин вполне мог проигнорировать. “Твоя жена. Почему ты отослал ее?”

“Потому что песня была ясной. Она не могла больше оставаться здесь, если я не хотел, чтобы она жила”.

“Итак, я сказал тебе, что грядет. Это королевство падет”.

“Ты же знаешь, что в песне все по-другому. Я точно знаю, что сейчас он звучит громче, чем когда-либо, даже в те последние дни в Линеше, когда казалось, что войско Императора скоро превратит город в руины и пламя.” Он опустил голову, нотка самобичевания прокралась в его голос. “Впервые он начал усиливаться, когда из Высокого Храма пришло сообщение, приказывающее Шерин позаботиться о Нефритовой принцессе. Я пытался отговорить ее от поездки, но не так настойчиво, как следовало. Песня ... она была похожа на долгую, нарастающую ноту, которая звучит перед крещендо. Ночь после ее ухода принесла сны. Я видел хаос, я видел кровь, я видел, как рушатся стены Мин-Трана ... и я видел тебя, брат. Утром я отослал свою жену прочь. Вы, наверное, помните, что Шоала никогда не отличалась безмятежным характером, и убедить ее уехать было нелегкой задачей. ”Черты его лица исказились в выражении глубокого сожаления. “Я надеюсь, что однажды она простит меня”.

“Как Шерин простила меня?”

Плохо скрываемая гримаса, промелькнувшая на лице Ам Лина, была достаточным ответом на этот долго обдумываемый вопрос. Некоторые шрамы никогда не заживают. “Она все еще жива, не так ли?” Спросил Ваэлин, подавив вздох. “Об этом говорится в твоей песне?”

“Она жива”. Ам Лин кивнул на горизонт. “Хотя она далеко и намерена достичь своей цели”.

“Что случилось? Куда она направляется?”

“Я знаю только, что это важно. Я чувствую ее настойчивость и цель того, с кем она путешествует, хотя ее мелодия гораздо более безмятежна. Я должен предупредить тебя, брат, что ни один из них, скорее всего, не обрадуется, когда мы их найдем.

◆ ◆ ◆

Через десять миль прекрасная дорога, по которой они ехали из Мин-Трана, быстро превратилась в колею из рыхлого гравия, и за их проездом поднимался высокий столб пыли. Пеших гонцов давным-давно заменили всадники. По крайней мере, один из них проскакивал мимо каждый час, всадники проявляли такое же целеустремленное безразличие к Красным разведчикам или все реже встречающимся путешественникам, направляющимся на север. Движение на юг, напротив, увеличивалось с каждой милей. Худые люди с серыми лицами в рваной одежде, едва взглянув на солдат, убирались с дороги. Среди них было много детей, отсутствие слез или младенческого плача рассказывало мрачную историю.

“Умирающие от голода дети через некоторое время перестают плакать, моя дорогая”, - объяснила Эрлин Эллизе, когда та прокомментировала странное молчание оборванцев.

“Но у нас есть запас еды”, - сказала она. Потянувшись к своим седельным сумкам, она достала немного соленой свинины, которой они запаслись в Мин-Тране. Предупреждающий крик Красного сержанта-разведчика прозвучал слишком поздно, когда Эллизе наклонился с седла, чтобы предложить еду проходившей мимо женщине с ребенком со впалыми щеками и тусклыми глазами, болтающимся у нее на руках. Через несколько секунд Эллис была окружена толпой, изможденные люди столпились вокруг нее с протянутыми руками, умоляющие голоса сливались в коллективный, полный нужды стон.

Выругавшись, сержант выкрикнул команду, и отряд разведчиков пришпорил своих лошадей, врезавшись в толпу, нанося удары хлыстами для верховой езды. Люди должным образом попятились назад, большинство возобновило свой понурый путь, в то время как несколько десятков человек задержались на обочине дороги. Они кричали и размахивали кулаками в сторону солдат, пока, что неизбежно, их слова не сопровождались градом камней. Судя по ярости и потрясению, с которыми солдаты реагировали, открытое проявление неповиновения было далеко за пределами их опыта.

“Наглая северная свинья!” Капрал Вэй сплюнул, обнажая меч и пришпоривая небольшую группку протестующих. Двое его товарищей последовали его примеру, но все трое резко остановились, когда Норта направил своего коня им навстречу.

“С дороги, ты, варварский ублюдок!” Скомандовал Вэй, слова сопровождались его обычным облаком слюны.

Норта обладал лишь элементарными знаниями о Чу-Шине, но Ваэлин сомневался, что он не понял, что имел в виду этот человек. Тем не менее он спокойно вытер слюну с лица, прежде чем потянуться через плечо за своим собственным мечом. “Не думаю, что мне нравится твой тон”, - сказал он, положив клинок себе на плечо.

Короткий стук копыт привлек Семона, Алума, Чиена и Эллизе на сторону Норты, в то время как полдюжины Красных разведчиков двинулись, чтобы прикрывать фланги Вэя. Ваэлин взглянул на Шо Цая, который, по-видимому, непринужденно восседал на своей лошади примерно в двадцати ярдах от него. Взгляд капитана был прикован скорее к Цай Лин, чем к разворачивающемуся противостоянию.

Ваэлин пришпорил свою лошадь поближе к Дай Ло, тихо говоря: “Офицер-подмастерье все еще офицер. Если ты не хочешь, чтобы кто-то из твоих людей погиб сегодня, я предлагаю тебе взять их под контроль”.

Взгляд Цай Лин перебегал с Ваэлина на его отца и обратно. Ваэлину показалось странным выражение его лица, скорее неохотное, чем испуганное. Было ясно, что от него здесь чего-то ждут, задание, которое он предпочел бы не выполнять. Он ненадолго закрыл глаза, прежде чем выпрямиться и пришпорить своего скакуна.

“Капрал!” Позвала Цай Линь. “Вложи свой меч в ножны и вернись в строй”.

“Отвали, третье яйцо”, - раздраженно ответил Вэй, не потрудившись повернуться. “Я подчиняюсь Дай Шин”.

“Не сегодня”. Цай Линь направил своего скакуна рысцой прямо на путь Вэя. “Сегодня ты отвечаешь передо мной”. Дай Ло протянул руку, чтобы отстегнуть железную звезду со своего наплечника, и на секунду взглянул в лица солдат по обе стороны от Вэя, прежде чем продолжить. “Этот человек оскорбил меня и поставил под сомнение мою честь. Я отказываюсь от привилегий ранга и настаиваю на сатисфакции. Стану свидетелем его трусости, если он откажется”.

Это вызвало короткий взрыв смеха, вскоре сменившийся нервной тишиной, поскольку Цай Линь продолжала выжидающе смотреть на капрала Вэя. Мужчина закашлялся и сунул меч обратно в ножны, пробормотав: “Моя сталь слишком хороша, чтобы марать ее об эту мразь”.

“Стой!” - Стой! - рявкнул Цай Линь, когда капрал начал разворачивать лошадь, и Ваэлин увидел, как покраснело лицо человека, застывшего в седле. “Вызов брошен, но ответа на него нет”, - продолжала Цай Линь. “Отвечайте, капрал”.

Солдаты по обе стороны от Вэя начали отводить своих лошадей, когда неоднократные взгляды на их капитана с каменным лицом дали понять, что он не намерен вмешиваться. Вэй еще мгновение посидел в седле, покрасневшее лицо дрожало, пока он не издал гортанный рык и не спешился. “Тогда ладно, щенок. Ты хочешь взбучки, я буду рад услужить.”

Он начал снимать доспехи, развязывая завязки на нагруднике и отбрасывая его в сторону, в то время как Цай Линь слез с лошади и сделал то же самое, хотя и с заметно меньшим волнением. Вскоре они стояли лицом к лицу с обнаженной грудью, Красные Скауты образовали вокруг них свободный круг. Ваэлин увидел, как Эллизе склонила голову в знак признательности при виде мускулистого торса Цай Линя, худощавого и отточенного, контрастирующего с широким коренастым телом его противника. На теле Дай Ло также не было никаких шрамов, в то время как на теле капрала их было много.

“Он не собирается вмешиваться”, - сказал Вэй, кивнув головой в сторону Шо Цая. “Ты знаешь это, верно, щенок?”

“Да”, - ответила Цай Линь. “За что я приношу свои извинения”. В его тоне не было насмешки, лишь слабое выражение искреннего сожаления.

Ваэлин вспомнил частицу мудрости мастера Соллиса на тренировочной площадке: Только дурак ввязывается в драку, которую он не может закончить. Цай Линь, как он уже хорошо знал, был далеко не дураком.

Вэй рассмеялся, повернувшись к своим товарищам и подмигнув, прежде чем резко опустить голову и броситься на Цай Линя, его правый кулак нанес удар в челюсть молодого человека. Это был стандартный трюк опытного драчуна, отвлекающий маневр в ожидании продолжительных угроз и подшучиваний перед началом настоящей драки. Однако выяснилось, что Цай Линь не была ни легко отвлекаемой, ни скандалисткой.

Его левая рука взметнулась размытым пятном, блокируя удар капрала. Правая рука Цай Линя взметнулась вперед, двигаясь слишком быстро, чтобы за ней было легко уследить, прежде чем он отступил назад, пригибаясь под неуклюжим ударом левой, который отправил Вэя в неопрятное вращение, из его носа, который теперь сидел под кривым углом на его массивном лице, потекла кровь. Цай Линь отвернулся и начал облачаться в доспехи, в то время как капрал шатался, с его изуродованных губ стекала покрасневшая слюна, когда они пытались произнести слова. К тому времени, когда он упал, ударившись лицом о плотно утрамбованную землю, отчего его лицо содрогнулось, Цай Линь уже застегнул свой нагрудник.

“Посадите его на лошадь”, - сказал он наблюдавшим солдатам, направляясь к своему скакуну. “Он проснется к ночи. Следующий человек, нарушивший строй без приказа, не получит такого снисхождения.”

Забравшись в седло, он взялся за поводья, затем остановился, чтобы оглядеть кучку нищих, все еще стоявших на обочине дороги, их гнев теперь сменился простым недоумением. “Кроме того, - продолжила Цай Линь, - каждый возьмет половину своего рациона и поделится им с этими людьми. Я думаю, что вам всем было бы полезно провести день или два с урчащим животом”.

Лица солдат потемнели при этих словах, но никто не повысил голоса в знак недовольства, пока они выполняли свои приказы, Ваэлин уловил несколько бормотаний, произнесенных тоном скорее обиженного благоговения, чем гнева. “Храм Копий, говорю тебе”, - услышал он, как кто-то пробормотал своему товарищу, когда они втаскивали неподвижное тело Вэя на спину его лошади. “Совсем как его отец”.

CХАПТЕР SДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

Солнце скрылось за городом-крепостью Кешин-Кхо, когда он появился в поле зрения, сделав его похожим на помятый конический шлем какого-то давно исчезнувшего гиганта. Он располагался на пересечении водного пути, известного как Великий Северный канал, и текущей на юг реки, носящей неучтивое название Черная вена. Как и Мин-Тран, за стенами города не было никаких зданий. Когда отряд подошел ближе, Ваэлин смог разглядеть еще две стены внутри внешнего барьера, каждая из которых была построена на более высоком уровне, чем предыдущая. Городские улицы становились все гуще по мере того, как они поднимались к вершине, над которой возвышалась стройная башня, казавшаяся тонкой, как игла, в лучах заходящего солнца. Она была выше даже тех башен, которые он видел в Музан-Хи.

“Вы бы увидели армию, приближающуюся в дне пути от этого места”, - прокомментировал Норта, прикрывая глаза рукой, чтобы прищуриться на башню.

“Два дня, господин”, - поправила Цай Линь с вежливой улыбкой. “Наверху есть оптические устройства, которые могут видеть на много миль”.

“Ты имеешь в виду подзорные трубы?”

“Что-то в этом роде, но гораздо крупнее. Король торговцев тратит огромные средства на регулярную замену линз. В Музан-Кхи есть целая мастерская, где ремесленники ничего не делают, кроме как шлифуют стекло для длинноглазых, как их называют.”

Дальнозоркий, подумал Ваэлин. Есть еще кое-что, о чем стоит написать Лирне.

У главных ворот города произошла небольшая задержка, поскольку Шо Цай вручал свои верительные грамоты капитану стражи. При виде печати Короля торговцев им быстро выделили почетный караул и сопроводили по лабиринту узких улочек к центральному дворцу, где проживал губернатор префектуры. В отличие от улиц Музан-Кхи, люди здесь не так быстро убирались с дороги, некоторые стояли и смотрели с открытой враждебностью, пока солдаты не оттеснили их в сторону.

“Я вижу, здесь никто не кланяется”, - тихо заметил Норта Ваэлину. В последние дни вызванная вином расплывчатость, которая так долго характеризовала его черты, уступила место осторожной проницательности, которую Ваэлин помнил по их последним годам в Ордене. Хотя Норта никогда не был таким проницательным, как Каэнис, он всегда обладал способностью быстро оценивать потенциальные угрозы, даже если такая оценка не всегда приводила к разумному ответу.

“Эрлин сказала мне, что Северная префектура была последней территорией, завоеванной Изумрудной империей”, - ответил Ваэлин. “Очевидно, они никогда не воспринимали это хорошо. И перспектива войны редко делают население счастливым.”

Они шли извилистой дорогой к центру города. Кто бы ни составлял планы Кешин-Кхо, он, очевидно, был кое-что смыслит в осадном искусстве, поскольку главные ворота каждой последующей стены располагались в противоположных точках компаса. Следовательно, любая атакующая сила, которой удалось бы прорваться в одни ворота, была бы вынуждена пересекать многочисленные узкие улочки под взглядами и стрелами защитников на вершине следующей стены.

Самый внутренний был выше остальных, по меньшей мере семидесяти футов в высоту, и имел нависающие контрфорсы через каждые пятьдесят шагов, что позволяло защитникам осыпать атакующую армию всевозможными неприятностями. В этой стене также были самые узкие ворота, едва достаточные для того, чтобы пропустить сразу двух всадников. Шо Цай повел нас во внутренний двор, где его приветствовал высокий, хорошо сложенный мужчина, одетый в плащ, сшитый из шкуры какого-то покрытого белым мехом зверя в черную полоску.

“Капитан!” Высокий мужчина приветственно протянул руки, когда Шо Цай спешился и отвесил тщательно подобающий поклон.

“Губернатор Хушан”. Капитан предъявил свиток с печатью короля торговцев. “Я прибыл по приказу...”

“Конечно, знаешь!” Губернатор рассмеялся и хлопнул рукой по плечу Шо Цая. “С чего бы еще Красным скаутам почтить мой скромный город своим присутствием? Тем более, что я никогда не просил об этом. ” Он снова рассмеялся, хотя Ваэлин заметил, что его настроение резко испарилось при виде иностранцев в компании Шо Цая. “Я вижу, ты приводишь ко мне странных гостей”, - сказал он, быстро изобразив на губах еще одну улыбку. “Все это предвещает очень интересный вечер”.

Особняк губернатора, как и все остальное в этом городе, был построен скорее для защиты, чем для роскоши или комфорта. Его каменные стены были толстыми, а многоярусные крыши наклонялись под более острым углом, чем обычно, что означало, что взбираться по ним будет труднее. По просьбе Шо Цая Ваэлин сопроводил его в личные покои губернатора Хушана. Губернатор выслушал отчет капитана с вежливым вниманием, которое только усилилось до неподдельного интереса при упоминании об исчезновении Нефритовой принцессы.

“Она ушла?” спросил он с ужасающим смехом. “Ты хочешь сказать, что она действительно покинула Высокий Храм?”

“Да, губернатор. Я надеялся, что ваши патрули, возможно, встретили ее или, по крайней мере, услышали о ней. У нас есть ... достоверная информация, что она направлялась в этот город”.

Губернатор озадаченно пожал плечами. “Никто из моих парней не уловил ни малейшего ее запаха. Я могу вас в этом заверить. Тем не менее, в последнее время мы все были несколько озабочены. Возможно, вы слышали.”

“Стойлхаст”, - сказал Ваэлин, привлекая взгляд Хушана. Выражение лица этого человека сильно отличалось от подозрительности или откровенного презрения, которые Ваэлин до сих пор испытывал к другим знатным людям Дальнего Запада. Это было больше похоже на холодную оценку, которую он ожидал от тех, кто хорошо разбирается в войне.

“Совершенно верно, достопочтенный сэр”. Он слегка усмехнулся, приподняв брови. “Должен сказать, странно оказаться лицом к лицу с фигурой, которую я считал просто мифической. Меня особенно интересуют рассказы о варварском Востоке. Все эти многочисленные войны, причудливые верования и фантастические события. Скажи мне, это правда, что твоя Королева ужасного Огня командует целой стаей красных акул?”

“Только один, мой господин. И он умер”.

“О”. Хушан разочарованно поджал губы. “Жаль. Но они действительно называют тебя Темным Клинком, не так ли? Именно так тебя знают в твоем народе?” Теперь во взгляде губернатора была решительная тяжесть, серьезность, которая выходила за рамки простого интереса к причудливому иностранному мифу.

“Когда-то мои враги называли меня этим именем”, - ответил Ваэлин. “Но они больше не враги”.

“И все же это имя сохранилось. Имя, которого мой народ стал бояться”.

“Так я слышал. Мы видели многих на дороге. Они выглядели голодными”.

“Голод - это меньшее, чего заслуживает трус”. Хушан пренебрежительно махнул рукой, хотя Ваэлин уловил оборонительные нотки в его голосе. “Этот город долгое время был убежищем для всех на севере. Люди укрываются здесь, пока ублюдки-конокрады совершают набеги на некоторое время, прежде чем мы их прогоняем. Так было уже давно. Если бы этот дурак Нишун послушал меня вместо того, чтобы вывести свои сорок тысяч южан в Степь на заслуженную резню, то нынешний бардак, вероятно, сошел бы на нет. Сражался со Стальной Ордой на открытой местности с армией, состоящей на три четверти из пехоты. Губернатор фыркнул с мрачным отвращением. “С таким же успехом он мог подойти к Темному Клинку и подставить шею для топора. Теперь, благодаря поражению Нишуна и всевозможным глупостям, которые говорят об этом новоявленном полководце из Штальхаста и его устрашающем имени, мой народ бежит на юг во все большем количестве, без сомнения, распространяя гнусную клевету на своего правителя на каждом шагу.”

“Значит, ты не считаешь Штальхастов настоящей угрозой?” Спросил Шо Цай. “Все, что мы видели и слышали, указывает на обратное”.

“О, они, безусловно, представляют угрозу. Но они всегда были такими, и я не вижу ничего, что отличало бы этот недавний набег от других, которые были раньше. Во всяком случае, их озорство шло на убыль до тех пор, пока генерал Нишун не подогрел их амбиции сорока тысячами тюков с добычей. Поверьте мне, капитан, я сражаюсь с дикарями Железной Степи с тех пор, как мой отец научил меня садиться в седло, и я еще ни разу не проигрывал. И не проиграю сейчас. Не стесняйтесь сообщить об этом Королю торговцев, служба посыльных в вашем распоряжении.”

“Я сделаю”. Шо Цай отвесил еще один неглубокий поклон. “Твоя стойкость делает тебе честь. Однако вы, без сомнения, получили известие, что Всевышний приказал собрать гораздо большее войско, которое вскоре выступит на север.”

Губернатор рассмеялся, подходя и хлопая рукой по бронированному плечу Шо Цая. “И я намерен убедиться, что им нечего будет делать, когда они доберутся сюда. Не забудь сообщить об этом и Наиболее Избранному. Конечно, я помогу твоей миссии всем, чем смогу, но мы поговорим об этом утром. ” Его улыбка стала шире, когда он перевел взгляд на Ваэлина. “Что касается сегодняшнего вечера, я собираюсь поприветствовать моих самых интересных гостей пиршеством, где они смогут развлечь меня всевозможными странными и восхитительными историями”.

◆ ◆ ◆

“И у этого ... Мирового Отца, у него нет жены? Нет Мировой Матери?” Губернатор Хушан говорил на сносном, хотя и несколько запинающемся языке Королевства, которому все же удалось передать неподдельную загадочность его вопроса.

“Отец вечен и в конечном счете находится за пределами нашего понимания”, - ответила Эллис, прожевывая кусок жареной свинины, который она запила большим глотком местного вина. Это был крепкий напиток, приправленный нарезанными кубиками фруктами, которые лишь частично заглушали сильный вкус чистого спирта. Взгляд Ваэлина постоянно устремлялся туда, где в конце стола сидел Норта. Он мало говорил с Алумом и Сехмоном, которые сидели по обе стороны, и не проявлял явного интереса к многочисленным бутылкам, передаваемым взад и вперед.

Другие гости состояли в основном из старших офицеров городского гарнизона, кадровых солдат, которые обычно ценили приятную выпивку. Женщина, сидевшая слева от губернатора, являла собой заметный и элегантный контраст, одетая в тонко расшитые синие шелка, которые гармонировали с сапфировыми серьгами, которые она носила, и краской, оттенявшей ее веки. Хушан представил ее только как свою третью жену; очевидно, у мужей не было обычая называть своих жен другим. Ваэлин чувствовал, что она похожа на искусно сделанный манекен, черты ее лица - фарфоровая маска почти неестественного совершенства, губы сложены в постоянную застенчивую улыбку, которая лишь на мгновение расширилась при одной из громких острот ее мужа. Она ничего не ела и выпила не больше пары глотков вина. Ваэлин, возможно, и обратил бы на нее мало внимания, если бы не то, как Ам Лин отреагировал на нее, заняв свое место. Каменщик попытался скрыть это, но Ваэлин увидел, как его спина неловко выпрямилась, когда спокойный взгляд женщины скользнул по нему. Кроме того, на протяжении всего вечера Ам Лин сосредоточил свое внимание на еде, лишь кивая и невнятно отвечая на веселую беседу Эрлин.

“Но нет, у него нет жены”, - добавил Эллизе, подавляя отрыжку. “Такие земные представления не имеют никакого значения при рассмотрении природы Отца”.

“Тогда... ” Брови Хушана нахмурились, его недоумение усилилось. “Как он стал отцом мира, не имея матки, способной принять его семя?”

“Силой своей любви, которая все знает и все видит”. Эллис одарила губернатора усмешкой, вновь наполняя свой кубок. До сих пор она не выказывала никакой обиды на продолжительные и скептические расспросы Хушан о принципах веры ее народа. На самом деле, Ваэлин уже давно чувствовала, что ее приверженность Церкви Всемирного Отца была в лучшем случае формальной тенью непоколебимой, хотя и прагматичной, формы преданности ее матери.

Хушан моргнул и покачал головой, прежде чем вопросительно поднять бровь в сторону Ваэлина. “Я думаю, что идея "Красных акул Огненной Королевы" показалась мне более непостижимой, чем то, что Небеса являются домом только для одной всезнающей души”.

“О, мой дядя намного выше подобных вещей, милорд”, - сказал Эллис. Она моргнула затуманенными глазами и снова потянулась за своим кубком, пролив пару капель содержимого, когда подносила его ко рту. “Отец, альпиранские боги, ” продолжала она, вытирая рукавом губы, “ мудрость древнего писания, безмятежность молитвы. Для него все это просто навоз. Хотя мама всегда прощала его за это. "Жизнь, полная потерь и горя, заставит даже самую добрую душу закрыть свое сердце для божественного", - сказала она мне ”.

“С тебя хватит”, - сказал Ваэлин, останавливая руку Эллизе, которая снова потянулась к бутылке вина. Она уставилась на него, в ее взгляде появилась доля прежнего вызова, губы дрогнули, когда она боролась с подогретым выпивкой порывом произнести несколько, без сомнения, правильных слов.

“Ты хочешь что-то сказать?” спросил он мягким тоном, встретив ее сердитый взгляд. “Возможно, решение относительно моей опеки? Я рад отказаться от любых дальнейших уроков, если вы пожелаете.”

Она сжала кулак и отдернула его от бутылки, опустив глаза, хотя и с некоторым очевидным усилием.

“Мастер Сехмон!” Ваэлин окликнул молодого разбойника, который быстро вскочил на ноги.

“Мой господин?”

“Леди Эллиз устала. Пожалуйста, проводи ее в ее комнату”. Он пристально посмотрел на Семона. “И не забудь быстро вернуться”.

“Конечно, мой господин”.

Эллизе позволила Сехмону взять ее за руку, когда поднималась со своего места. Она чопорно поклонилась губернатору, и они вдвоем осторожно вышли из обеденного зала.

“Я нахожу, что всегда полезно напоминать им об их месте”, - прокомментировал Хушан. “В этих краях девушка ее возраста, выражающая такое твердое мнение, оказалась бы запертой в хижине на месяц. Я разрешил это сегодня вечером из уважения к вашему обычаю. Мужчины ваших земель, в конце концов, позволяют женщине управлять собой.

“Нет”, - ответил Ваэлин. “Она позволяет, чтобы нами управляла она. И мы считаем это более чем справедливым соглашением”.

Вечер тянулся еще час, в течение которого Шо Цай непрерывно расспрашивал губернатора о готовности его города к неминуемому нападению.

“Я был удивлен, не увидев никаких следов запасов провизии, губернатор”, - сказал капитан. Он сидел справа от губернатора, вероятно, из-за своего статуса любимого слуги короля торговцев. Как и Норта, капитан не притронулся к своему вину, и Ваэлин решил, что его относительное молчание до сих пор было тщательно рассчитано, чтобы дать Хушану время напиться и настроиться на более дружелюбный лад. “Кроме того, это стандартная практика - набирать мужчин города в ополчение во времена кризиса”.

“Заставить местных жителей идти в ногу, не говоря уже о том, чтобы мастерски владеть копьем, - неблагодарная задача, капитан”, - ответил Хушан, небрежно махнув рукой. “У меня под командованием около пятнадцати тысяч человек, все хорошие солдаты. Что касается провизии, то, учитывая количество трусливых свиней, бегущих на юг, Кешин-Кхо в настоящее время находится в некотором изобилии.”

“Тем не менее, я чувствую, что Наиболее Избранный хотел бы, чтобы я совершил экскурсию по оборонительным сооружениям. Возможно, я смогу дать какой-нибудь совет ... ”

“О, не утруждайте себя, добрый сэр. Все в порядке. Кроме того, я бы не хотел откладывать выполнение миссии такой важности. Чем скорее ты найдешь наше заблудшее сокровище, тем лучше, а?

Шо Цай заставил себя улыбнуться и оставил этот вопрос в покое. Очевидно, быть одним из фаворитов Короля торговцев не означало иметь неограниченную власть.

◆ ◆ ◆

“Третья жена губернатора”, - сказал Ваэлин Ам Лину. Собрание, наконец, разошлось ближе к полуночи, и они направлялись в отведенные им комнаты в восточном крыле особняка. “Она одаренная, не так ли?”

Каменщик огляделся, прежде чем ответить кивком. Им был предоставлен незаметный эскорт из четырех охранников, хотя они, казалось, были равнодушны к разговору на иностранном языке.

“У нее есть песня?” Ваэлин настаивал.

“Я так не думаю. Чувство, которое я испытывал к ней, было ... необычным. Чего-то такого, с чем я раньше не сталкивался. Я знаю, что она была удивлена и недовольна нашим появлением здесь”.

Ам Лин замолчал, когда они подошли к анфиладе смежных комнат, соединенных центральным внутренним двором с открытой звездам крышей. Шо Цай и Красные скауты были расквартированы в главных казармах, но губернатор счел нужным разместить своих иностранных гостей в богато обставленных апартаментах, зарезервированных для уважаемых сановников с юга. Ам Лин подождал, пока стражники закроют тяжелые двойные двери, прежде чем направиться к небольшому фонтану в центре двора, понизив голос так, что его было едва слышно за шумом падающей воды.

“Есть кое-что еще, брат”, - сказал он. “Губернатор, он солгал”.

“По поводу чего?”

Ам Лин состроил настороженную гримасу, оглядываясь по сторонам, и сложил руки так, что Ваэлин вспомнил, что, несмотря на все свои дары, этот человек не был воином. “Все”, - сказал он. “Песня была ясной. Каждое слово, сказанное этим человеком сегодня вечером, было ложью”.

CХАПТЕР SEVENTEEN

Прошло много лет с тех пор, как Ваэлин проводил ночь в определенном ожидании нападения. Тем не менее, это ощущение показалось ему неприятно знакомой смесью раздражения и предвкушения. Путешествие в Кешин-Хо было долгим, а пир у губернатора - своего рода испытанием, поэтому он предпочел бы провести эти часы в дремоте. Еще одно напоминание, размышлял он, с обостряющейся остротой ощущая боль в спине и ногах, годы проходят и ни к кому не бывают добры.

Итак, когда он, наконец, прибыл, послышался слабый скрежет металла о металл, свидетельствовавший о том, что замок на двери в его комнату взломан, это было своего рода облегчением. Он продолжал лежать под одеялами, отвернувшись от распахнувшейся двери, скрип петель был приглушен медлительностью, с которой отмычка вошла в комнату. Их двое, заключил Ваэлин, услышав двойной скрежет стали, выскальзывающей из кожаных ножен.

Он отслеживал их движения по их дыханию, тихому и хорошо контролируемому, но даже самый хорошо обученный убийца не может оставаться полностью спокойным, когда приближается момент убийства. Один переместился на левую сторону кровати, в то время как другой приблизился справа. Пауза, затем быстрый вдох, когда тот, что слева, приготовился к удару, затем тихий вздох внезапно превратился в крик, когда Цзянь выпрыгнула из-под кровати, полоснув ножом по лодыжкам убийцы.

Ваэлин отбросил одеяла вправо и вскочил с кровати полностью одетый, с мечом в руке; покрывало опутало второго нападавшего. “Он нужен мне живым”, - напомнил он Чиену, взглянув вниз и увидев, как она обвила руками шею другого убийцы, обхватив ногами его талию, пока он корчился и брыкался, все еще крича от боли. Мужчина был полностью одет в черную хлопчатобумажную одежду, черты лица скрывала кожаная маска.

Ваэлин отвернулся, крутанувшись в сторону, когда товарищ убийцы, освободившись от мешавшего ему одеяла, прыгнул вперед, блеснув едва заметным лезвием ножа с черным лезвием, когда он водил им вверх-вниз. Меч Ваэлина взметнулся, лезвие зацепило лезвие ножа, прежде чем скользнуть по металлу навстречу гарде. Вывернув запястье, Ваэлин отправил нож, вращаясь, в темноту. Его владелец зашипел от страха и ярости. Последнее, очевидно, перевешивало первое, потому что вместо того, чтобы избрать более мудрый курс и попытаться сбежать, он вытащил второй нож из поясницы и тут же застыл в смерти, когда острие меча Ваэлина скользнуло между его ребрами, с экспертной точностью пронзив легкое и сердце.

“Нет, ты, свинячий ублюдок!”

Цзянь отпустила первого убийцу и сорвала с него маску, одной рукой сжав в кулаке его редкие волосы, другой взяв за подбородок, когда она трясла его. Его обвисшее, побелевшее лицо никак не отреагировало, и Ваэлин быстро догадался, что в его теле жизни не больше, чем в кукле.

“Яд?” спросил он, присев рядом с Цзянем.

Она раздвинула челюсть мужчины, обнажив неповрежденные зубы и отсутствие кровавой пены, которая обычно сопровождает самостоятельное введение токсина. “Никаких следов”, - сказала Цзянь, наклоняясь ближе, чтобы понюхать, и покачала головой. “Это было странно. Он боролся, затем я почувствовала, как остановилось его сердце. Сначала он не замедлился, а просто остановился.”

“Давай посмотрим, привел ли он с собой еще более разговорчивых друзей”, - сказал ей Ваэлин, вставая и выходя во двор. Он обнаружил Норту и Алума по бокам фонтана с оружием в руках. Эллис присела на корточки в дверях комнаты, где они уединили Ам Лин и Эрлин, на тетиве ее лука была наложена стрела, а лицо напряглось из-за того, что ее грубо разбудили от сна, вызванного выпивкой. Однако она перенесла это без жалоб, и хватка ее оружия была крепкой.

“Сегодня вечером других гостей нет, брат”, - задумчиво произнес Норта, осматривая крыши, окаймляющие внутренний двор. “Они не очень хорошо тебя знают, прислали только двоих”.

“Нет...” - сказал Ам Лин, появляясь за плечом Эллизе. Глаза каменщика были полузакрыты, а голова наклонена под углом, как будто он напряженно прислушивался к далекому зову. “Нет, дело не в этом. Это”, — он указал на тело, видневшееся в дверном проеме Ваэлина“ — "было просто шалостью, отвлекающим маневром”.

“От чего?” Спросил Норта.

Ам Лин сосредоточенно наморщил лоб. “ Красные разведчики, ” сказал он, резко открывая глаза. “ Они и есть настоящая цель ... или один из них. Сегодня вечером песня громкая, но неточная.”

“Сехмон”, - сказал Эллизе с плохо скрываемой ноткой тревоги. Ваэлин приказал разбойнику перелезть через стену внутреннего двора и пробраться по крыше особняка к казармам, чтобы предупредить Шо Цая о возможности надвигающегося нападения. Это было больше часа назад, а ни капитан, ни кто-либо из Красных скаутов еще не появились.

“Оставайся здесь”, - сказал Ваэлин Эллизе, указывая на Ам Лин и Эрлин и добавляя: “Охраняй их”, когда она начала протестовать. Жестом приказав остальным следовать за собой, он двинулся к двери, распахнул ее, перешагнул через тела двух охранников, лежащих снаружи, затем побежал по коридору.

◆ ◆ ◆

Ваэлин насчитал еще дюжину убитых стражников, усеявших выложенный плиткой внутренний двор, отделявший губернаторский особняк от приземистого двухэтажного строения, из которого состояли казармы. Каждый солдат был пронзен насквозь арбалетной стрелой или перерезан поперек горла от уха до уха. Шум боя становился все громче по мере того, как они приближались, обнаруживая трупы других убийц в черном среди груды мертвых солдат, толпившихся у входа. Ваэлин выделил среди кучи два тела в красных доспехах и немного утешился тем фактом, что у них, по крайней мере, было время вооружиться перед атакой. Похоже, юный Сехмон, возможно, прибыл вовремя.

Перепрыгнув через тела, он обнаружил, что внутри по большей части темно, если не считать свечения нескольких упавших фонарей, скудный свет которых освещал еще больше трупов и полосы крови на стенах. Ваэлин мчался по широкому коридору, привлеченный знакомыми звуками битвы, криками, перемежающимися со звоном стали.

Когда Ваэлин приблизился к ряду разрушенных дверей, одетое в черное тело резко вскочило на ноги и повернулось к нему с мечом с кривым лезвием. Он нырнул под удар и вонзил свой меч в ногу убийцы. Мужчина отреагировал с впечатляющей быстротой, очевидно, не обращая внимания на боль от раны, поскольку снова развернулся и быстрым взмахом меча нацелился Ваэлину в пах. Он увернулся от взмаха клинка, его собственный уже отвел назад для ответного удара в лицо мужчины, который оказался ненужным, поскольку покрытое кровью острие меча Норты оказалось под подбородком убийцы.

“Хитрые жукеры, не так ли?” - сказал он, вытаскивая лезвие и позволяя трупу упасть.

Ваэлин пробился сквозь остатки дверей, оказавшись в огромном обеденном зале, где среди хаоса перевернутых столов и мертвых или умирающих людей бушевала битва. Красные скауты выстроились в неровную, но прочную линию рядом с гораздо менее организованной группой солдат из гарнизона. Всего их было около пятидесяти человек, но они сражались с силами, почти вдвое превосходящими их по численности. Ваэлин мог видеть Шо Цая в центре строя Красных скаутов, выкрикивающего приказы с окровавленным мечом в руке, который расплывался с точной и смертоносной регулярностью, когда он отражал повторяющиеся атаки. Сехмон стоял рядом с ним, яростно нанося удары одним из шестифутовых копий, излюбленных солдатами Дальнего Запада. Цай Линь была ближе, расположившись в конце строя разведчиков, где, казалось, сосредоточился враг. Дай Ло сражался сразу с двумя ассасинами, его доспехи были обильно забрызганы кровью, хотя, судя по мастерству и быстроте, с которыми он двигался, Ваэлин сомневался, что он ранен.

К тому времени, как Ваэлин сократил расстояние между ними, Дай Ло уложил одного убийцу и покалечил другого, мужчина стоял на коленях в безмолвном шоке, глядя, как кровь струится из обрубка его запястья. Он пришел в себя с, казалось, неестественной быстротой, поднялся на ноги и выхватил нож, который приготовился метнуть в Цай Линь, которая повернулась лицом к троице новых врагов.

Ваэлин зарубил однорукого человека прежде, чем тот успел метнуть нож, отшвырнув труп в сторону и встав слева от Цай Лин. Трое мужчин перед ними на мгновение замерли, Ваэлин почувствовал обоюдное невысказанное решение, прежде чем они дружно ринулись вперед. Он уклонился от выпада, метнул меч в глаза убийцы, затем нанес удар в грудь, когда мужчина поднял руку, чтобы блокировать клинок Ваэлина. Это был точно нацеленный удар в грудину, способный лишить человека чувств, если нанести его с достаточной силой. Этот человек, однако, был оглушен лишь на мгновение, издав тяжелый стон, прежде чем присесть на корточки и броситься вперед, держа меч двумя руками и целясь Ваэлину в живот. Он уклонился от атаки и припал на одно колено, готовый ударить ассасина по ногам, но прежде чем он успел это сделать, копье Алума вонзилось ему в живот. Человек пошатнулся, когда охотник вытащил копье, отрегулировал хватку и нанес смертельный удар в шею с достаточной силой, чтобы разрубить врага от гортани до позвоночника.

Мореска оттолкнул плечом рушащийся труп в сторону, снова вонзив копье, на этот раз в бедро одного из мужчин, стоявшего лицом к Цай Лин. Дай Ло в полной мере воспользовался отвлекающим маневром, шагнув вперед и описав мечом плавную дугу, которая перерезала горло обоим нападавшим.

“Построиться!” Цай Линь окликнула ближайшую группу солдат гарнизона, которые были заняты тем, что кромсали частично расчлененный труп. “Если бы ты потрудился прикрыть меня слева, достопочтенный сэр ...” - сказал Дай Ло Алуму, который, очевидно, не заметил этого, бросившись прямо в гущу ассасинов, вращая копьем влево и вправо.

“Я не думаю, что он силен в тактике”, - заметил Норта. Он поднял свой меч, кивая на теперь уже бешеную схватку и приподняв бровь. “Ну что, пойдем?”

Ваэлин кивнул, и они бросились вслед за Алумом. Как Ваэлин уже отмечал раньше, в моменты, подобные этому, чем жарче становился бой, тем больше замедлялось время. Звуки и ощущения ускользнули, когда разум и тело зациклились на необходимости убивать и выживать. Он и Норта двигались вместе, как научились делать все эти годы назад, спина к спине, мечи рассекали плоть и кости повторяющимися размытыми ударами, описывая смертельный танец в беспорядочных рядах ассасинов.

Несмотря на хаос, вызванный их атакой, и свирепость Квасцов, Ваэлин не заметил признаков паники среди их врагов, реагируя на эту новую угрозу с единообразием, которое напомнило ему воларианских солдат-рабов. Они отошли от Красных скаутов и образовали плотный оборонительный узел в центре обеденного зала. Серия отрывистых приказов Шо Цая вскоре заставила разведчиков и выживших солдат выстроиться в круг, выставив копья и мечи, когда они приблизились для убийства.

Услышав гортанный крик за спиной, Ваэлин обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Цзянь вытаскивает свой меч-посох из кишок убийцы, который, притворившись мертвым, встал на дыбы и попытался вонзить кинжал в спину Цай Лин. Дай Ло отвесил ей сдержанный и очень короткий поклон в знак благодарности, прежде чем подойти и встать рядом со своим отцом.

“Арбалеты, Дай Шин?” - спросил он, кивая на все более плотную группу ассасинов.

“Мертвецы не разговаривают”, - ответил капитан. “И я горю желанием встретиться с тем, кто организовал этот прием”.

Словно в ответ, собравшиеся ассасины мгновенно замерли, все движения прекратились, не было слышно ни звука. Затем, как один, они рухнули, оружие со звоном выпало на пол из безжизненных рук. Шо Цай быстро подошел к ближайшему телу, проверяя пульс или движение в груди, затем выругался, когда ничего не обнаружил. Быстрый осмотр еще нескольких тел показал тот же результат.

“Проверьте раненых!” - приказал капитан, но тщательный осмотр каждого убийцы в зале подтвердил, что в живых не осталось ни одного.

“Ушли к своим предкам и унесли с собой их секреты”, - заметила Чиен, снимая мечом маску с одного убийцы. “То же, что и с другим”, - сказала она Ваэлину. “Его сердце остановил не яд”.

“Другой?” - Спросил Шо Цай у Ваэлина.

“На самом деле их было двое”, - сказал он. “А что касается того, кто это организовал, у каменщика есть очень четкое представление”.

◆ ◆ ◆

Они нашли губернатора Хушана в его покоях, плачущим у бассейна в купальне, темно-красная вода резко контрастировала с прекрасно иллюстрированной фарфоровой плиткой, покрывающей стены. Он шептал едва слышные мольбы, пока плакал, его пальцы играли в окрашенной в красный цвет воде, глаза были прикованы к телу его третьей жены.

Для этой тоже нет яда, подумал Ваэлин, увидев глубокие порезы, которые женщина нанесла себе на руки, одиночные порезы тянулись от запястья до локтя. Ее кровь вытекла бы за считанные секунды. После смерти она стала более похожей на человека, кукольное лицо стало пустым и уродливым. Просто мертвая женщина, плавающая в облаке собственной крови. Ваэлин сомневался, что ей могло быть больше двадцати лет.

“Никакого стыда ...” - тонким голоском всхлипнул губернатор, по багровой воде пошла рябь, когда он погрузился поглубже в бассейн. “Он учит, что в неудаче нет ничего постыдного ... Он все равно приветствовал бы тебя дома ... приветствовал нас ... ”

“Кто?” Спросил Ваэлин нарочито мягким, заботливым тоном. Нестройная пронзительность голоса губернатора и дикий блеск в его глазах, когда он перевел взгляд на Ваэлина, говорили о человеке, у которого сильно ослабла хватка за разум. “Кто бы тебя приветствовал?”

Некоторое время Хушан смотрел на него в полной тишине, слезы текли из немигающих глаз на его бороду. Затем он рассмеялся, тонким, скрипучим хихиканьем, которое вскоре переросло в сердечный рев неподдельного веселья.

“Предательский пес!” Шо Цай сплюнул. Хушан, казалось, едва заметил это, его безудержный смех заставил капитана шагнуть вперед, занеся меч для смертельного удара.

“Подождите”, - сказал Ваэлин, вставая между ними. “Мертвецы не разговаривают, помните?”

Он присел на корточки рядом с Хушаном, добродушно улыбаясь продолжающемуся веселью губернатора, прежде чем многозначительно перевести взгляд на мертвую женщину в бассейне. “На самом деле она не была твоей женой, не так ли?” спросил он.

При этих словах смех Хушана оборвался, выражение лица внезапно сменилось маской горя. “Она была привязана ко мне”, - пробормотал он. “А я к ней ... в Его глазах. Наша связь вышла за рамки простых формальностей брака. Через нее я услышал Его голос с другого конца Степи ... Она принесла такую ясность, такую мудрость ... Кто я теперь?” Его взгляд снова метнулся к Ваэлину, умоляющий, искренний в своем отчаянии. “Кто я без нее?”

Безумен, безусловно, заключил Ваэлин, глядя глубоко в пустоту за глазами губернатора. Но где-то там все еще должно быть знание. “Она услышала его голос”, - сказал он. “Темный Клинок. Через нее он говорил с тобой”.

“Больше, чем просто слова ...” Хушан неуверенно поднялся на ноги, Ваэлин жестом велел Шо Цаю оставаться на месте, когда капитан снова приготовил свой клинок. “Через нее я увидел так много вещей”.

Губернатор поскользнулся в кровавой луже, бело-серебристая шкура его плаща, волочась по воде, окрасилась в красный цвет. Новые слезы полились, когда он заключил мертвую женщину в объятия. “Она показала мне, что будет. Огонь и ярость всего этого. Уничтожение южан, которые сделали нас своими шлюхами”.

Вызывающий блеск появился в глазах Хушана, когда он бросил взгляд на Шо Цая. “О котором моя семья так долго молила Небеса. И, наконец, они ответили нам, вместе с Ним. ” Выражение снова исчезло с его лица, когда он посмотрел на женщину в своих объятиях. “С ней. Твой король-распутник может послать все армии в мире, это не будет иметь значения, ибо я видел, что произойдет. Это, — он притянул женщину еще ближе, прижимая ее безвольное тело к своей груди, — было всего лишь первым вкусом.

“Он сказал тебе убить нас, не так ли?” Спросил Ваэлин, стараясь не использовать слишком требовательный тон. “Наше прибытие сюда было неожиданным”.

“Ты?” В голосе губернатора снова появились веселые нотки, когда он перевел взгляд с Ваэлина на Шо Цая. “Он? Похититель имен и мальчик на побегушках у Короля торговцев. Он снова заплакал, прижимая голову женщины к своему плечу. “Ты не стоишь ни единой капли этой драгоценной крови. Он разберется с тобой вовремя, для своего небольшого развлечения”.

“Тогда зачем?” Ваэлин настаивал. “Собрать здесь столько ассасинов, должно быть, заняло недели. Подготовить это место, чтобы обеспечить его падение, когда придут Штальхасты, не вызывая подозрений, было нелегко. Зачем рисковать всем этим сейчас?”

“Спроси мальчика на побегушках”. На лице Хушана заиграла брезгливая, почти жалостливая усмешка, когда он мотнул головой в сторону Шо Цая. “Храм Копий действительно думает, что может изменить прошлое ...?”

Капитан двигался слишком быстро, чтобы у Ваэлина был хоть какой-то шанс остановить его, высоко подпрыгнув с поднятым мечом, описав им стремительную дугу и приземлившись в бассейн. Ваэлин увидел, как глаза Хушана в последний раз странно моргнули, когда его голова слетела с плеч. Кровь окрасила кафель, когда оба тела рухнули в воду, смертельно запутавшись.

“Он все еще хотел нам что-то сказать!” Ваэлин раздраженно посмотрел на Шо Тсая, когда капитан выбрался из бассейна, багровая вода стекала с его доспехов. Он ничего не ответил и направился к двери.

“Что он имел в виду?” Требовательно спросил Ваэлин, заступая ему дорогу. “О том, чтобы переделать прошлое”.

“Понятия не имею”, - ответил Шо Цай. “Просто лепет искаженного разума. Что бы эта ведьма с ним ни сделала, очевидно, она лишила его рассудка”.

“Он говорил о Храме Копий”, - сказал Ваэлин. “Где ты когда-то учился. Думаю, пришло время узнать о нем побольше”.

Черты лица Шо Цая, щедро украшенные кровью губернатора, дернулись, когда он встретился взглядом с Ваэлином, прежде чем его гнев внезапно испарился. “Я благодарю тебя за помощь этой ночью”, - сказал он, дочиста вытирая свой меч, прежде чем вложить его в ножны. “Но нам больше нечего обсуждать. И с кончиной губернатора у меня появилось много дел.”

Он коротко поклонился и обошел Ваэлина, прежде чем удалиться.

CХАПТЕР EВОСЕМНАДЦАТЬ

Потребовалось всего несколько минут в компании заместителя губернатора Хушана, чтобы понять, почему, в отличие от командующего городским гарнизоном и нескольких других уважаемых чиновников, он не привлек к себе клинка убийцы прошлой ночью.

“Губернатор... предатель?” Заместитель губернатора Нешим вытер лоб шелковым носовым платком. Как и Хушан, он был северянином с таким же широкоплечим телосложением, что несколько противоречило менее решительному характеру. “Его третья жена была ведьмой. Это невозможно, конечно”.

“Нет, достопочтенный сэр, это не так”, - сказал ему Шо Цай, его терпение явно начало истощаться. “Губернатор Хушан вступил в сговор с агентом Штальхаста против Достопочтенного Королевства”.

“Но она всегда была такой... милой. Прошло три года с тех пор, как он привез ее из северного патруля, рабыней, спасенной из лап дикарей, как он сказал ”.

“Три года”, - сказал Ваэлин. “Хороший промежуток времени, чтобы подготовить почву для их атаки. Собрать разведданные о силе обороны, заселить город наемными убийцами под ее началом. Похоже, Темный Клинок осторожен и терпелив.”

“Темный клинок”, - повторил заместитель губернатора Нешим, силк с удвоенной энергией хлопнул себя по лбу. “Так он приближается? Война действительно настигла нас?”

“Как я уже объяснял”, - сказал Шо Цай. “Я также объяснил, что титул губернатора и связанные с ним обязанности теперь переходят к вам”.

“Ко мне?” Нешим начал жевать уголок своего носового платка, который каким-то образом оказался у него во рту. “Правда?”

“Да, губернатор”. Капитан стиснул зубы и выдавил улыбку. Он погрузился в выжидательное молчание, которое Нешим, казалось, не испытывал ни малейшего желания заполнять, продолжая в ужасе жевать свой носовой платок.

“Возможно, ” сказал Ваэлин, - губернатору было бы легче формулировать свои приказы, если бы ему дали более полную картину текущей ситуации”. Он знал, что такое вмешательство, вероятно, было серьезным нарушением этикета, но каждый час, проведенный в этом городе, означал, что Шерин будет все больше ускользать от него. В то утро Ам Лин сообщил, что в его песне появились тонкие, но различимые нотки предупреждения.

“Она продолжает путь на север, брат”, - сказал каменщик. “Но опасность, с которой она сталкивается, растет с каждым днем”.

Тень раздражения промелькнула на лбу Шо Цая, прежде чем он вздохнул и повернулся к другому мужчине в комнате, фигуре с грубыми чертами лица, одетой в ничем не украшенную серо-стальную броню местных солдат. “Командир Дешай”, - сказал Шо Цай, отвешивая поклон, необходимый офицеру, приветствующему вышестоящего. “Насколько я понимаю, командование обороной города теперь возлагается на вас. Возможно, у вас есть отчет для губернатора?”

Дешай сухо кивнул, и Ваэлин заметил в нем степень понимания, которая значительно превосходила его недавно вознесшегося начальника. Младший командир был выше капитана по званию, но этот капитан пользовался благосклонностью Короля торговцев.

“Прошлой ночью мы потеряли более сотни человек”, - сказал Дешай губернатору. “Более половины были офицерами и старшими сержантами. Остальные были в основном опытными лучниками и инженерами. Также был поврежден главный шлюз, где канал встречается с Черной жилой, а это значит, что у нас будут проблемы с перемещением грузов с приличной скоростью, пока его не отремонтируют.”

“Который займет больше времени, чем обычно, потому что мы потеряли так много инженеров”, - задумчиво произнес Шо Цай, потирая легкую щетину на подбородке. Это было первое утро с начала их путешествия, когда Ваэлин увидел его небритым. “Офицеры, сержанты, инженеры, командир гарнизона и самые способные администраторы в городе. Очевидно, что это был удар, который долго планировался.”

“И доставлены пораньше”, - напомнил ему Ваэлин. “Это означает, что у этих способных джентльменов вполне может быть достаточно времени, чтобы все исправить, пока мы продолжаем нашу самую важную миссию”.

Шо Цай нахмурился от его резкого тона, но было очевидно, что необходимость откладывать здесь раздражала и его. “Какие сообщения были отправлены?” он спросил Нешима, который побледнел от этого вопроса.

“Сообщения?” спросил он, и платок наконец выскользнул у него из зубов.

“Да, губернатор, сообщения”, - повторил Шо Цай. “Сообщения, предупреждающие другие крепости в регионе. Сообщения в приграничные префектуры. Сообщения королю торговцев”.

Нешим некоторое время таращился на капитана, прежде чем собрался с духом. “ Я, э—э... ” Он кашлянул. “ Я займусь этим немедленно. Хотя мне, возможно, понадобится небольшая помощь с формальной формулировкой. Хушан всегда заботился о подобных вещах ... ” Голос Нешима затих, как будто простое упоминание имени предателя могло предвещать какую-то форму порицания. Однако Шо Цай не обратил на это внимания.

“Я буду рад помочь”, - сказал он. “Но наш почетный гость”, — он склонил голову в сторону Ваэлина“ — "был прав, напомнив мне о срочности нашей миссии. Я уведу свою роту на север до конца дня и вернусь как можно скорее. Когда я это сделаю, я надеюсь написать королю торговцев, проинформировав его о ваших тщательных приготовлениях к предстоящему нападению. Командир Дешай, я предлагаю тебе проигнорировать запрет бывшего губернатора на формирование ополчения и начать набор и обучение без дальнейших проволочек.”

Грубые черты лица подкомандующего выдавали настороженность, которая, очевидно, пересилила любое негодование от четких указаний в тоне Шо Цая. “Предложение с радостью принято, капитан”, - сказал он.

“Отлично”. Шо Цай подошел к Ваэлину и заговорил на языке Королевства. “Я не собираюсь оставаться с этими дураками дольше, чем необходимо. Готовь своих людей к выступлению и скажи Дай Ло, чтобы собрал красных разведчиков. Всех раненых придется оставить здесь. Каменотес будет во главе колонны с этого момента, пока мы их не найдем.”

◆ ◆ ◆

Шо Цай приказал роте двигаться на север в боевом порядке. Разведчики осматривали фланги и тыл, в то время как основные силы двигались широкой колонной по четыре в ряд. По указанию Ам Лина они пошли по рыхлой гравийной дорожке вдоль восточного берега Черной Жилы. Река была полна лодок, переполненных людьми, почти в таком же нищем и растрепанном виде, как те, кого они встретили по дороге в Кешин-Хо. Несмотря на очевидный голод, они работали своими веслами с длинными лопастями с решительной энергией, устремив взгляды на обещание убежища, которое лежало за южным горизонтом. Ваэлин увидел много раненых, среди них были с перевязанными головами и конечностями, у некоторых были свежие ожоги. Какими бы ни были иллюзии покойного губернатора Хушана, Ваэлин сомневался, что недавно воскресший бог Штальхаста пришел в пограничные земли как освободитель.

Они ехали до сумерек и разбили лагерь на ночь по плотному периметру, при этом Красные скауты несли двойную вахту в течение двухчасовых переходов. Солдаты спали полностью одетыми, держа оружие под рукой, а лошади оставались оседланными. Ваэлин заснул рядом с ним и некоторое время лежал на своем спальном мешке, прислушиваясь к храпу Эрлин, который вскоре сменился приглушенным аккомпанементом юношеских голосов, ведущих приглушенную беседу.

“Никогда не видел такого большого неба”, - услышал он слова Сехмона. “Хотя звезды почти такие же”.

“Мы ходим под общим небом по общей земле’, ” пробормотал Эллис в ответ. “И поэтому мы должны делиться своими сердцами, как мы делим этот мир”. - Цитата, которую Ваэлин узнала из Десятой книги кумбраэльского бога, Книги Мудрости, любимой книги ее матери.

“Что это?” Спросил Сехмон.

“Не бери в голову”, - сказала она ему слегка раздраженным шепотом, кряхтя и поворачиваясь на бок. “Лучше поспи. Завтра, вероятно, будут бои”.

Последовала короткая пауза и вздох, прежде чем Сехмон сказал: “Итак, ты снова это делаешь”.

“Что делаешь?”

“Притворяясь, что это, мы, не имеем значения”.

“Я не притворяюсь. Это не имеет значения”. Последовало короткое, но властное молчание, прежде чем она заговорила снова, голос стал мягче. “Я знаю, ты чего-то хочешь от меня, чего я не могу дать. Это просто не в моем характере... ”

Охваченный внезапным ощущением чужого присутствия, Ваэлин поднялся, подобрал свой меч и пошел прочь, пока их голоса не стихли. Некоторое время он бродил по окраинам лагеря, в конце концов добрался до берега реки, где обнаружил Алума, который сидел на корточках и древком своего копья выцарапывал символы на сухой земле.

“Послание для Защитников?” Спросил его Ваэлин.

“Ради детей”, - ответил Мореска. “Когда охотничий поход уведет его далеко от племени, он пометит землю своим Истинным Именем, чтобы они знали, что он все еще жив. Повелитель Песка и Неба передаст послание домой, чтобы его сородичи не беспокоились.”

“Настоящее имя?” Ваэлин присел на корточки рядом с Алумом, чтобы рассмотреть нарисованные им символы. Они были более сложными, чем знаки, которые он видел, как он делал в золе на руднике разбойников, три закрученные пиктограммы, разделенные пополам различными линиями, некоторые прямые, другие изогнутые.

“Имя, под которым Защитники знают меня”, - объяснил охотник. “Имя, которое я придумываю с каждым шагом на жизненном пути. Это” — он указал на крайний левый символ, — звезды, под которыми я родился. Это, — его палец переместился к следующему символу, — жизни, которые я забрал на охоте или на войне, и это, - продолжил он, его голос стал мягче, когда он повернулся к третьему, - то, что я надеюсь оставить после себя, когда Защитники произнесут мое Истинное Имя.

“История”, - понял Ваэлин с улыбкой. “Твое настоящее имя - история”. Он присмотрелся к третьему символу, самому сложному из всех, образованному переплетенными спиралями, перемежающимися маленькими кругами. “Твои дети”, - сказал он.

“Дети племени”. Взгляд Алума опустился, и его голос стал мягче. “Дети, которых я сделал своим женам, были очень маленькими, когда мы отправились в ваше Королевство, и путешествие было долгим. Голод всегда первым забирает детенышей.”

“Мне очень жаль”.

Алум хмыкнул, выдавив натянутую улыбку. “Все дети морески называют каждого мужчину Отцом, а каждую женщину Матерью. Те, кто остался где-то в мире... ” Он растопырил длинные пальцы над третьим символом. “ Они будут называть меня Отцом, когда мы их найдем.

“Каждый шаг, который мы делаем в этом путешествии, уводит нас все дальше от того места, где они, скорее всего, будут. И у меня такое чувство, что завтрашний день принесет битву, первую из многих, ибо война приближается к этим землям. Тебе еще не поздно идти своим путем. Ты не должен чувствовать никаких обязательств ... ”

“Путь к детям лежит только к тебе”. В голосе Алума не было сомнений, а в жестком взгляде, который он устремил на Ваэлина, не было ни малейшего проблеска неуверенности. “И я буду сражаться в любом количестве битв, чтобы увидеть их снова”.

Ваэлин кивнул, хлопнув Мореску по плечу, прежде чем встать и отойти, сделав паузу, когда Квасцов добавил: “Они тоже будут называть тебя Отцом. Теперь ты ходишь под пристальным взглядом Защитников, веришь ты в это или нет.”

Он вернулся к своим символам, подняв копье, чтобы добавить больше деталей, и Ваэлин почувствовал, что было бы лучше оставить его для того, что по сути было формой молитвы. Он обошел линию пикета, обмениваясь отрывистыми фразами со скаутами. Теперь они вели себя заметно менее враждебно, как он и ожидал от людей, с которыми сражался бок о бок. Но напряжение от пребывания на вражеской территории было ощутимым.

“Шесть лет прошло с тех пор, как я в последний раз ездил Верхом по Железной Степи”, - пробормотал капрал Вэй в ответ на приветствие Ваэлина. Несмотря на свое хорошо выраженное презрение к иностранцам, Вэй, казалось, был более расположен к разговору, чем другие скауты, что, как подозревал Ваэлин, объяснялось скорее врожденной неспособностью держать язык за зубами, чем каким-либо смягчением предрассудков. “Надеялся, что никогда больше не увижу это место. Не то место, где цивилизованные люди могут вести войну. Человек может умереть здесь от жажды или голода так же легко, как пасть от сабли дикаря.

“Ты сражался со Штальхастом?” Спросил Ваэлин.

“Однажды”. Тень пробежала по избитому лицу Вэя, прежде чем он издал горький смешок и провел большим пальцем по изуродованной верхней губе. “Один из ублюдков дал мне это. В знак благодарности проткнул ему шею копьем; даже тогда ублюдок продолжал сражаться. Это самое худшее в них, понимаешь? Да, они умеют ездить верхом лучше, чем большинство, сражаться лучше, чем большинство, и у них есть всевозможные хитрые приемы, когда дело доходит до битвы. Но что делает их почти невозможными для победы, так это то, что они просто отказываются умирать, когда должны.”

Капрал замолчал, когда над невыразительной равниной донесся звук. Он был слабым и высоким, что-то среднее между воем и визгом. Сегодня ночью небо было ясным, и свет полумесяца отбрасывал тусклое сияние, освещая большую часть местности перед ними. Однако Ваэлину по-прежнему не удавалось определить, какое животное издало такой крик.

“Дикие собаки?” он спросил Вэя, который в ответ мрачно покачал головой.

“Охотники из Штальхаста”, - сказал он. “Они имитируют зов дикой собаки, когда находят добычу. Нас заметили. Я полагаю, это только вопрос времени”.

“Я скажу капитану”, - сказал Ваэлин, отворачиваясь.

“Нет смысла. Он, наверное, уже услышал это. В любом случае, штальхасты всегда найдут тебя, когда ты поедешь по их Степи. Давняя истина, известная тем, кто патрулирует северную границу ”.

“Разве они не приведут других?”

“Конечно”. Вэй пожал плечами. “Просто вопрос в том, сколько их. Я предполагаю, что мы узнаем завтра”.

◆ ◆ ◆

Наступило утро, когда Ам Лин снова заставил их несколько часов следовать вдоль реки, пока он не остановил своего пони. “Что это?” - Спросил Ваэлин, увидев, как на лице каменщика отразились страх и дискомфорт.

“Они... ” Он вздрогнул и покачал головой. “Их нашли”.

Ваэлин перевел дыхание, чтобы унять бешено колотящееся сердце, и постарался придать голосу спокойствие, когда спросил: “Они ...?”

“Они живы”. Тень страха сползла с лица Ам Лина. “Я полагаю, они тоже невредимы. Они...” Он замолчал, губы сложились в озадаченную гримасу. “Они хотели, чтобы их нашли”.

“Как далеко?” Спросил Шо Цай.

“Я не могу сказать точно, но они близко”. Он повернул своего пони на северо-восток и пустил его быстрой рысью. “Сюда”.

Отряд двигался со скоростью пони каменщика, который с каждой милей казался Ваэлину все более удручающе медлительным. Его взгляд был прикован к горизонту, выискивая мельчайший силуэт. Они проехали еще десять миль, когда Алум внезапно пришпорил свою лошадь и выехал в переднюю часть колонны, подняв руку и сосредоточив внимание на земле.

“Знак?” Спросил его Ваэлин. Охотник кивнул и, соскользнув с седла, присел, чтобы осмотреть скопление отпечатков копыт. Через мгновение он хрюкнул и двинулся прочь, обшаривая глазами редкий дерн, пока не остановился примерно в двадцати ярдах от нас.

“Полдюжины всадников там”, - сказал он, указывая на первую серию отпечатков. “К ним присоединилась еще дюжина здесь”. Он кивнул на более потревоженный дерн у себя под ногами, прежде чем повернуться лицом на север. “Они быстро движутся”, - сказал он, приподняв бровь при виде Ам Лина и его пони. Дыхание животного стало прерывистым, и оно устало и раздраженно тряхнуло головой.

“Ты можешь выследить их?” Ваэлин спросил Мореску.

“Эта земля похожа на Священное Писание”, - сказал он, быстро забираясь обратно на своего скакуна. “Так легко читать”.

“Я не собираюсь ждать”, - сказал Ваэлин, поворачиваясь к Шо Цаю. “Оставь достаточное количество людей для охраны каменщика. У меня такое чувство, что вскоре нам снова понадобится его талант”.

Он пустил свою лошадь в галоп, не дожидаясь ответа, Квасцов и остальные быстро последовали его примеру. Охотник пришпорил коня, чтобы показать дорогу, глаза постоянно следили за землей. Проехав полмили, Ваэлин оглянулся и увидел, что Шо Цай следует за ним с половиной своего отряда. По крайней мере, мы не будем в меньшинстве, подумал он, подавляя неприятные мысли о том, что Штальхаст может сделать со своими пленниками, когда станет ясно, что их вот-вот перехватят.

Потребовалось больше часа упорной езды, прежде чем на горизонте поднялся столб пыли. Поскольку Квасцам больше не нужно было читать знаки, Ваэлин пришпорил свою лошадь, чтобы приложить больше усилий, выражая благодарность за то, что ему достался зверь, выведенный для охоты, а не для битвы. Боевой конь никогда бы не выдержал такого темпа. Он отошел от остальных, проигнорировав предупреждение Норты о том, что им следует держаться вместе. Постепенно у основания плюмажа стали видны темные пятна всадников, превратившиеся в группу из почти двадцати всадников. Пыль поднялась гуще, когда они остановили коней, разворачивая их с непринужденной быстротой тех, кто прирожден к седлу. Они рассредоточились, когда Ваэлин подскакал ближе, обнажая сабли и отцепляя копья, чтобы приготовиться.

Он знал, что самым мудрым решением было бы остановиться, дождаться остальных, возможно, даже попытаться поговорить с этими людьми, но все подобные мысли вылетели у него из головы при виде двух фигур поменьше за линией Штальхаста. Они оба ехали на крепких пони, как у Ам Лина, оба были одеты в темные плащи, хотя на одном был длинный белый шарф, развевающийся на ветру. Но его взгляд привлек другой. Несмотря на то, что она была слишком далеко, чтобы разглядеть черты ее лица, порыв узнавания был мгновенным, усугубленный страхом и беспокойством, которые сопровождали его.

Штальхаст пришпорил коня, чтобы встретить его, когда он приближался, выхватил свой меч и обрушил его на острие копья ведущего всадника. Клинок отвел оружие в сторону, скользнув по длине древка, чтобы глубоко вонзиться в предплечье его владельца. Ваэлин повернул клинок так, что тот полоснул по шее всадника, прежде чем его лошадь успела отбросить его в сторону. Свист сабли заставил его низко наклониться в седле, ощутив порыв ветра на спине, когда лезвие рассекло воздух.

Он натянул поводья, останавливая своего скакуна, а затем развернулся, занеся меч для выпада. На владеющем саблей Штальхасте был железный шлем, украшенный чем-то похожим на металлические шипы, но без лицевой щитка. Скорость его атаки не оставила времени увернуться, и острие меча с серебряной звездой глубоко вонзилось ему в щеку, Ваэлин вдавливал его еще глубже, пока не почувствовал, как оно соприкоснулось с неподатливым железом шлема.

Он вытащил свой меч, позволив трупу выпасть из седла. Теперь его окружили штальхасты, их лица потемнели от ярости, каждое копье и сабля были направлены на него. “Они”, - сказал Ваэлин, указывая на две фигуры за пределами круга, - “это все, чего я хочу. Уезжай, и ты сможешь жить”.

Он говорил на чу-Шин, предполагая, что они должны были знать этот язык, но если они и знали, то слова, очевидно, не возымели никакого эффекта. Все как один они издали боевой клич и бросились в атаку. Ближайшая, женщина с ярко-рыжими волосами, выбивающимися из-под краев шлема, оскалила зубы в рычании, выставив саблю в идеально нацеленном выпаде ему в грудь. На ней был нагрудник, который был бы защищен от большинства стрел, но Норта всегда был экспертом по нахождению брешей в броне. Рычание женщины превратилось в гримасу шока, когда стрела пробила тонкую кольчугу под ее вытянутой рукой, вонзившись в плоть под ней. Ваэлин успел заметить, как Норта выпустил еще одну стрелу, когда подскакал ближе, заставив еще одного Штальхаста упасть на землю, а затем остальные набросились на него.

Он парировал удар копьем, затем сильно натянул поводья, заставив свою лошадь встать на дыбы. Животное не било копытами, как это сделал бы боевой конь, но, встав на дыбы, оно пробудило инстинктивную реакцию у верховых животных Штальхаста. Несколько человек встали на дыбы в ответ, в то время как другие издали пронзительное вызывающее ржание. В результате атака их всадников была прервана лишь на мгновение, но этого было достаточно.

Ваэлин взял в руку метательный нож и метнул его в ближайшего Штальхаста, целясь ему в лицо. Рефлексы мужчины оказались острыми, и ему удалось дернуть головой в сторону, нож отскочил от его железного шлема, но это отвлекло его достаточно надолго, чтобы Норта приблизился и зарубил его двумя хорошо поставленными ударами меча. Квасцов был совсем рядом, он выпрыгнул из седла и въехал в самую гущу Штальхаста, крутанулся в воздухе и приземлился, с его копья стекала кровь.

Затем разведчики прибыли плотной атакующей массой, рубя оставшихся Штальхастов в неистовстве рубящих мечей и топающих копыт. Они приступили к последующей резне с мрачным, но очевидным удовольствием. Немногие оставшиеся в Штальхасте, все еще тщетно пытавшиеся сражаться, несмотря на безнадежные шансы, пали под градом арбалетных болтов, после чего разведчики спешились, вытаскивая кинжалы, чтобы добить любого раненого.

Ваэлин повернул свою лошадь подальше от этого безобразного зрелища, вложил меч в ножны и рысью направился к двум фигурам, все еще сидящим на своих пони невдалеке.

Женщина в длинном белом шарфе одарила его сдержанной, приветливой улыбкой, когда он остановил коня, спешился и отвесил поклон, на который она ответила легким наклоном головы. Рассказы о ее красоте явно не были преувеличены, хотя ее черты обладали теплой жизненной силой, сильно отличающейся от кукольной маски третьей жены губернатора Хушана. Однако Ваэлин поймал себя на том, что бросил на нее чуть больше взгляда, прежде чем его взгляд привлекла женщина рядом с ней.

Она почти не изменилась, подумал он, упиваясь ее видом. Те же темные глаза, черные завитки волос, собранные в аккуратный, разумный хвост. Тот же сердитый взгляд, который говорил о глубоком и нежелательном осуждении.

“Ох”. Шерин вздохнула с бесконечной усталостью. “Уходи. Ты все портишь”.

CХАПТЕР NВ НАЧАЛЕ

Ваэлин обнаружил, что его язык не может произнести ни слова, а она продолжала смотреть на него, осуждение в ее взгляде пронзало до глубины души. “ Я ... ” начал он, но тут же замолчал, прежде чем попробовать снова. “Я думал, тебе нужна помощь ...”

“Тогда тебя неправильно проинформировали”. Ее взгляд немного смягчился, когда он переместился на Шо Цая, остановившегося неподалеку. Он спешился, прежде чем шагнуть вперед и отвесить глубокий, уважительный поклон Нефритовой принцессе.

“Благословение Небес”, - сказал он, прежде чем поклониться Шерин. “Добрая женщина Унса. Я пришел по приказу Короля торговцев... ”

“Я уверена, что ты понимаешь”, - вмешалась Шерин, и Ваэлин увидел, как капитан тоже запнулся. Он также увидел, как выражение лица Шерин еще больше смягчилось, когда она заметила боль, вызванную ее тоном. “Твоя забота делает мне честь, как всегда”, - сказала она, соскальзывая со спины своего пони и подходя, чтобы пожать ему руку. “Но тебе не следовало приходить”.

“Как я мог не знать?”

Глядя, как их взгляды встретились, Ваэлин внезапно осознал, что он худший из дураков. Проехать полмира, чтобы спасти женщину, которая меня больше не знает, подумал он. Он подумал, не было ли это последней колкостью Посланника, последней уродливой шуткой перед тем, как он соскользнул в пустоту. Взгляд Ваэлина переместился с руки Шерин, переплетенной с рукой Шо Цая, на взаимную привязанность, которую он увидел сияющей в их глазах. Она права; меня дезинформировали. Он хотел, чтобы я это увидел.

Поэтому он был благодарен за то, что его отвлекли, когда Нефритовая принцесса рассмеялась и спрыгнула с седла, хлопая в ладоши и подпрыгивая в девичьем восторге, пока Эрлин вела его лошадь через кровавую бойню, вызванную гибелью Штальхаста.

“Юный странник”, - поприветствовала она его, когда он спешился, обвивая руками его талию и прижимаясь ближе. “Ты снова пришел ко мне, а ведь прошло всего два десятилетия!”

Эрлин вздрогнула от силы своих объятий, прежде чем рассмеяться и мягко отстранилась. “Осторожнее”, - сказал он. “Я уже не так молод”.

“О”. Принцесса протянула руку, чтобы потрепать его по седеющим волосам, ее пальцы переместились дальше, чтобы поиграть с углубляющимися морщинами на его лбу. “Как?”

“Очень долгая история”. Его улыбка сменилась озабоченным взглядом. “А ты? Они сказали, что ты, возможно, заболел”.

“Просто маленькая уловка”. Она пожала плечами и хихикнула. “Я должна была отправиться в приключение со своим новым другом”.

“Дай Шин!” Ваэлин обернулся на звук голоса Цай Линя и обнаружил, что тот указывает на восточный горизонт. Прищурившись, Ваэлин сумел разглядеть силуэт одинокого всадника, который мгновение спустя быстро исчез.

“Я полагаю, ушел рассказать своим друзьям все о нас”, - сказал Норта. Он вытер тряпкой свой меч по всей длине, прежде чем вложить его в ножны за спиной. “Сестра”, - сказал он, склонив голову в сторону Шерин. “Рад снова тебя видеть”.

Шерин потребовалось мгновение, прежде чем ее бровь приподнялась в знак признания. “Брат Норта. Кажется, сегодня меня окружает не один, а два призрака. Предполагается, что ты мертв, не так ли?”

Норта развел руками. “Давно улаженное недоразумение”.

“Насколько я помню, ты отрубил руку Повелителю Битв”.

“Я сделал это, а позже служил под его началом в Освободительной войне. Мир всегда полон противоречий, ты не находишь?”

“Противоречия”, - согласилась Шерин, бросив еще один взгляд на Ваэлина. “И ложь”.

“К вашим лошадям, если позволите, достопочтенные леди”, - сказал Шо Цай, готовясь снова сесть в седло. “Этот разведчик поспешит сообщить о нашем присутствии своим сородичам. Нам нужно быть за много миль к югу до наступления темноты.”

“Я разрешаю тебе удалиться”, - сказала ему Шерин. “Что касается меня и принцессы... ”

“Ты сядешь в седло и поедешь!” Рявкнул Шо Цай. Положение его плеч говорило о вынужденной суровости, но от нее он не стал бы уклоняться. “Или я прикажу привязать вас к седлам”.

“Мы здесь не ради какой-то безумной прогулки”, - парировала Шерин. “Наша миссия имеет огромное значение”.

“И в чем именно заключается твоя миссия?” Спросил Ваэлин, наблюдая, как Шерин раздраженно поворачивается к Нефритовой принцессе. Древняя женщина натянуто улыбнулась, слегка покачав головой, чего, казалось, было достаточно, чтобы заставить Шерин замолчать.

“На это нет времени”. Капитан вскочил в седло. “Ты сможешь объясниться, когда мы разобьем лагерь”. Он посмотрел на нее сверху вниз, отвечая на ее вызывающий взгляд непреклонной решимостью. “А теперь, Достопочтенная Милость Небес, пожалуйста, вернись в седло и следуй за мной”.

◆ ◆ ◆

Они добрались до берега реки к сумеркам, Шо Цай настоял, чтобы они двигались дальше, пока солнце почти полностью не опустилось за ровную линию горизонта. Он организовал еще более плотный периметр, чем прошлой ночью, добрая половина роты стояла на страже с заряженными арбалетами. Цай Линь также был назначен внимательно следить за рекой.

“Прикажите любой проходящей лодке лечь в дрейф”, - сказал капитан. “Мы погрузим дам и иностранцев на борт, затем уведем "Штальхаст", пока они добираются безопасным путем до Кешин-Кхо”.

Когда Дай Ло кивнул головой в знак согласия и поспешил к берегу реки, Ваэлин заметил, как Нефритовая принцесса проследила за ним взглядом. Ее глаза были прищурены в проницательной оценке, что сильно контрастировало с почти детскими манерами, которые она демонстрировала до сих пор. Он наблюдал, как она придвинулась ближе к Шо Цаю, задавая вопрос слишком тихим голосом, чтобы его можно было расслышать. В ответном кивке капитана была ощутимая настороженность, хотя она казалась удовлетворенной, теплая улыбка вернулась на ее губы, когда она коснулась рукой бронированного предплечья Шо Цая. На этот раз Ваэлин смог расслышать ее слова: “Он делает тебе честь. Служители Храма сделали правильный выбор”.

Шо Цай просто снова кивнул и пошел дальше, отдавая приказы, запрещающие разжигать какие-либо костры. Следовательно, ужин состоял из сухарей и вяленой говядины. Нефритовая принцесса и Эрлин всю ночь вели тихую и веселую беседу, которая контрастировала с суровым и непреклонным молчанием Шерин. Она сидела напротив Ваэлина, лунный свет вырисовывал очертания ее лица, но черты были нечитаемы в полумраке. Однако он мог чувствовать ее гнев и находил некоторое утешение в том факте, что он был направлен не только на него. Шо Цай попыталась расспросить ее о характере ее миссии, только чтобы получить краткий и громкий ответ: “Сейчас это не имеет значения”. С тех пор она не произнесла ни слова.

“Это хуже, чем ужин, который я ел с мамой после того, как она поймала меня с этим конюхом”, - пробормотал Эллизе.

Ваэлин услышал то, что могло быть смехом Шерин, хотя и очень тихим. “ Кумбраэльский акцент, - сказала она. “ Ты проделал долгий путь для столь юной особы.

“Я был нужен моему дяде”, - ответил Эллис.

Лицо Шерин повернулось к Ваэлину, затем снова отвернулось. “ Дядя?

“Ну, не кровью. Видишь ли, они с мамой вместе выиграли войну”.

“Не без помощи нескольких тысяч других людей, моя дорогая”, - заметил Норта.

“Да”. Голос Шерин был слабым, но Ваэлин услышал в нем горькую покорность. “Я слышал, что Королевство пережило еще одну войну”.

“С этим нужно было драться”, - сказал Норта. “Будь уверен в этом”.

Наступила пауза, Шерин немного опустила голову. “Аспект Элера, с ней все в порядке?”

“Когда я видел ее в последний раз. Прошло уже довольно много времени”. Норта повернулся к Ваэлину. “Тебе лучше знать, чем мне, брат”.

“Я получил от нее письмо незадолго до нашего отплытия”, - сказал Ваэлин. “Она пишет каждый месяц, чтобы сообщить о благополучии моей сестры. Аспект Элера продолжает возглавлять Пятый Орден, который вырос в размерах и приобрел значение под покровительством королевы. В наши дни в Королевстве нет ни одной деревни без дома исцеления.”

“Лирна”. Ваэлин услышал улыбку в голосе Шерин. “Здесь ее называют Королевой Огня. Женщина, которую я знал, хотела немногим большего, чем читать, писать и ухаживать за своим садом. Похоже, война преображает всех нас.”

Она не преобразилась, подумал Ваэлин. Когда ты знал ее, она просто ждала. Он не потрудился озвучить эту мысль. Шерин всегда была более склонна видеть лучшее в людях. “Каэнис погиб, спасая ее”, - сказал он. “К тому времени он был Аспектом Седьмого Ордена”.

“Седьмой орден? Ты хочешь сказать, что это было реально?”

“Это все еще так. Целый Орден Веры, посвященный изучению Тьмы, теперь открыто признанный короной после столетий пребывания в тени. Царство сильно изменилось ”.

“Должно быть, по крайней мере, заметно спокойнее, раз королева разрешила тебе этот бесстрашный поход”.

Сардонические нотки ее голоса разожгли небольшой жар в его груди. Он забыл, как легко она могла вызвать в нем раздражение. “Она ничего не позволяла”, - сказал он. “Я здесь по своей воле, как и мои спутники”.

“Кроме Сехмона”, - отметила Эллизе, прожевывая кусок говядины. “Раньше он был вне закона, но теперь он слуга Алума”, - объяснила она Шерин. “Дядя избавил его от казни, которой он приговорил своих родственников. Ну, некоторые из них на самом деле были обезглавлены ... ”

“Эллиз”, - сказал Ваэлин, останавливая ее словесный поток.

“Итак”. Лицо Шерин снова отвернулось от него. “Королевство сильно изменилось, но ты нет”.

“Многое произошло”, - сказал он. “И я должен за многое извиниться... ”

“Мне не нужны твои извинения, Ваэлин. Я хочу, чтобы ты вернулся в свою башню и оставил меня в покое”.

Она поднялась на ноги и двинулась прочь, стройная тень в темноте. Он смотрел, как она идет туда, где Нефритовая принцесса сидела, тихо разговаривая с Эрлин. Послышался короткий шепот разговора, прежде чем Шерин полностью растворилась во мраке.

“Капитан!” - сказала принцесса ярким от энтузиазма голосом, поднимаясь на ноги и хлопая в ладоши. “Соберите своих людей. В благодарность за их храбрую службу я хотела бы спеть им песню”.

“Песня, леди?” Спросил Шо Цай, его тон был полон крайнего замешательства. “Я не думаю... ”

“Но я верю!” - со смехом перебила она. “И я говорю от имени Небес, не забывай”. Она снова хлопнула в ладоши и погрозила ему пальцем. “А теперь поторопись”.

Шо Цай еще мгновение колебался, прежде чем позвать своего сержанта. Красные скауты были должным образом окружены еще меньшим периметром. Половине было приказано смотреть в Степь, в то время как остальные стояли, уставившись на Нефритовую принцессу восторженными глазами в ожидании услышать песню, благословленную Небесами.

“Они похожи на молящихся в соборе”, - прошептал Эллизе.

“Это потому, что они такие”, - прошептал Ваэлин в ответ. “Тише. Подозреваю, сейчас ты услышишь нечто совершенно особенное”.

Он наблюдал, как Нефритовая принцесса провела рукой по редеющим волосам Эрлин. Он не мог видеть ее улыбки в темноте, но нежность и печаль в ее голосе были безошибочны. “Было поистине чудесно снова увидеть тебя, юный странник”, - сказала она, наклоняя голову, чтобы поцеловать его в щеку. Поднявшись, она выпрямилась, сделала вдох и пропела свою первую ноту, и мир в одно мгновение погрузился в кромешную тьму.

◆ ◆ ◆

Он проснулся на рассвете и обнаружил, что Шерин смотрит на него сверху вниз с нетерпеливым хмурым видом. “Она говорит, что ты нужен”, - сказала она ему ровным голосом, дотрагиваясь носком ботинка до меча, лежащего у него на боку. “По-видимому, это так. Подними его и пойдем”.

Ваэлин моргнул и поднялся на ноги, оглядывая лагерь и обнаруживая себя окруженным дремлющими телами. Капрал Вэй лежал, положив голову на нагрудник своего сержанта, и громко храпел в утреннем воздухе с довольной улыбкой на деформированных губах. Единственным исключением был Ам Лин. Он мрачно улыбнулся, когда Шерин обняла его. “ Пожалуйста, ” сказала она, отстраняясь и моргая влажными глазами, “ уходи отсюда. Иди и будь со своей женой. Ты заботился обо мне достаточно долго.”

“Настоящая дружба встречается редко”, - ответил он. “И от нее нелегко отказаться. Ты знаешь, я должен был прийти”.

Шерин вытерла глаза и кивнула, заключая его в последние крепкие объятия, прежде чем развернуться и направиться туда, где стояла Нефритовая принцесса, держа под уздцы их пони.

“Она сделала это”, - сказал Ам Лин, кивая принцессе. “Одна нота ее песни, и они все погрузились в крепчайший сон”.

“Но не ты”, - заметил Ваэлин.

“У меня есть своя песня”. Он пожал плечами. “Конечно, она не сравнится с ее песней, но я верю, что она защитила меня”.

Заметив Норту, Ваэлин подошел, схватил его за плечо и сильно встряхнул.

“Они не проснутся, пока она не разрешит”, - крикнула Шерин со спины своего пони. “И она не разрешит этого, пока мы не будем во многих милях к северу отсюда”.

“Зачем ты это делаешь?” Требовательно спросил Ваэлин, приближаясь к Нефритовой принцессе. “Эти люди пришли сюда, чтобы спасти тебя. В таком виде они будут беззащитны”.

Она ответила раздражающе кокетливой улыбкой, приподняв бровь в сторону Шерин. “Он всегда такой ... напористый?” - спросила она.

“Это зависит от обстоятельств”, - сказала Шерин, прежде чем устремить на Ваэлина выжидающий взгляд. “Чем скорее мы уйдем отсюда, тем скорее они проснутся. Если ты заботишься об их благополучии, ты сядешь на лошадь и поедешь с нами.”

“А что с ним?” Палец Ваэлина ткнулся в бессознательное тело Шо Цая. “Он тебе безразличен? Оставить его здесь на растерзание Штальхасту... ”

“Будь уверен, они скоро забудут об этом вторжении, когда я буду у них в руках”.

Шерин помахала рукой Ам Лину на прощание с грустной улыбкой на губах. Каменщик тоже поднял руку в ответ, хотя, похоже, его настороженность по отношению к Нефритовой принцессе не позволяла ему подходить ближе. “Оставайся или уходи”, - сказала Шерин Ваэлину, натягивая поводья, чтобы развернуть своего пони и пришпоривая его. “Я устала от этого”.

Нефритовая принцесса на мгновение задержалась, прежде чем последовать за ней, бросив задумчивый взгляд на то место, где спала Эрлин. “Я бы сделала это раньше”, - сказала она с ноткой извинения. “Но я так хотел немного поговорить со своим старым другом”.

“Подожди”, - сказал Ваэлин, когда она подобрала поводья. Он почувствовал болезненное, но неразумное искушение вырвать их из ее хватки, зная, что если он это сделает, то через несколько часов очнется вместе с остальными. “Почему вы это делаете? Почему добровольно отдаете себя в руки Штальхаста?”

“Пойдем и узнаем”, - засмеялась она, пришпоривая своего пони и переходя в легкий галоп.

Ваэлин смотрел, как она ускакала в пыль, поднятую пони Шерин, и, проглотив проклятие, поспешил к своему коню. “ Брат, ” сказал Ам Лин, подходя к нему. “Я бы пришел, но...”

“Она пугает тебя”, - закончил Ваэлин. Он затянул подпругу седла, прежде чем забраться в него. “И хорошо, что она должна. В любом случае, тебе лучше остаться здесь. Капитану понадобится твоя песня.”

“Ты хочешь, чтобы мы последовали за тобой?”

“Нет”. Ваэлин оглядел Степь, гадая, сколько глаз уже было свидетелями этого странного пробуждения. “Принцесса этого не допустит, и Штальхасты наверняка приведут еще больше людей, чтобы встретить нас. Скажи ему, что он должен идти на юг и ждать, пока твоя песня не даст четкого представления о том, где нас искать.”

“А если этого не произойдет?”

“Тогда у него будет война, в которой нужно сражаться ... и возлюбленная, за которую нужно отомстить”.

Он остановился, чтобы осмотреть своих товарищей, расположившихся свободным кольцом из бессознательных тел вокруг дымящихся остатков костра, его взгляд остановился на Эллизе. Во сне черты ее лица были еще более юными, чем обычно, вызывая ощущение, что он вот-вот бросит ребенка во враждебной стране.

“Я прошу вас проявить особую заботу о моей племяннице”, - сказал он, наклоняясь, чтобы пожать руку каменщика. “Она не такая сильная и искушенная, какой кажется”.

Ам Лин ответил на его пожатие с яростной уверенностью. “Я сделаю это”.

Ваэлин почувствовал укол благодарности за то, что каменщик сохранил свои черты как можно более невыразительными, хотя влага в его глазах была явным признаком его мыслей.

“Я доверяю твоей песне, старый друг”, - сказал Ваэлин, выдавив улыбку, прежде чем пнуть своего коня в галоп, изо всех сил стараясь догнать Шерин и принцессу.

◆ ◆ ◆

Они пришли на поле боя, когда солнце достигло полудня. Сначала Ваэлин подумал, что уродливое темное пятно, портящее желто-зеленое покрывало степи, было результатом летнего пожара травы, но его опытный глаз вскоре различил кости. Они лежали почерневшие или побелевшие на сухой земле, многие пронзенные стрелами, увядшее оперение делало их похожими на кукурузные стебли, растущие между ребрами или из пустых глазниц. Разбитые копья и арбалеты валялись по всему полю, и многие тела все еще были одеты в доспехи. От некоторых остались одни кости, в то время как иссушенная плоть все еще оставалась на других. Ваэлин остановился при виде человека, лежащего под останками лошади, привлеченный блеском его нагрудника. Он был более искусно украшен, чем другие, разбросанные по этой земле, с инкрустированными серебряными завитками и дальневосточными письменами, выгравированными на стали. Одна половина лица мужчины представляла собой ухмыляющийся череп, а другая - кожистую маску. Однако вороны забрали оба его глаза.

“Генерал Нишун, если я не ошибаюсь”, - сказала Нефритовая принцесса, останавливая своего пони, чтобы взглянуть на труп. Ее тон был легким и не совсем уважительным, как будто она приветствовала случайного знакомого, не заслуживающего особого внимания.

“Ты знал этого человека?” - Спросил Ваэлин.

“Он приходил послушать мою песню несколько лет назад. Уже давно стало традицией, когда новоназначенные светила приходят в Высокий Храм. Я полагаю, они думают, что смогут снискать милость Небес, если услышат, как я пою. Ее маленький носик слегка сморщился. “Этот человек просто стоял там, и на его морщинистом старом лице не было ни малейшего изменения. Затем он поклонился и ушел. Очевидно, у этого человека не было музыкального слуха.”

“Или во многом в смысле здравого смысла”, - сказал Ваэлин, поднимая взгляд, чтобы осмотреть окружающую бойню. Он обнаружил, что может отслеживать ход битвы по положению тел. Около половины были выстроены неровной линией лицом на север, остальные разбросаны на расстоянии полумили, большая часть сосредоточена на западном и восточном флангах. Было ясно, что все это произошло очень быстро.

Основная линия обороны прорвана в нескольких местах, пока кавалерия атаковала оба фланга, заключил он. Затем началась резня. У них не было времени бежать. Однако количество сожженных предметов было загадкой. Как и состояние тел, некоторые из которых, казалось, были расчленены, хотя, когда он спешился, чтобы рассмотреть поближе, он не увидел никаких признаков порезов на плоти или костях. Уничтожен, решил он. Итак, у штальхастов есть одаренные в своих рядах.

“Есть ли смысл задерживаться здесь?” Поинтересовалась Шерин, наблюдая с седла, как он продолжает осмотр места.

“Я бы узнал своего врага”, - сказал Ваэлин, вытаскивая стрелу из-под ребер упавшего солдата. У него был наконечник из хорошей, хотя и почерневшей стали, а не из обычного железа, и сделан он был с немалым мастерством, двойные зазубрины были почти идеально симметричны, а края все еще были острыми на ощупь. “Они не потрудились собрать свои стрелы”, - пробормотал он.

“Это что-то значит?”

“Это хорошо сделано и все еще полезно”, - сказал он, показывая стрелу. “Но они были счастливы оставить ее здесь, вместе со всеми этими доспехами и этим оружием. Богатые люди по большинству показателей, но все еще жадные до большего.”

“Ими движет не жадность”, - сказала принцесса. “Это любовь”.

“Любовь?” Спросил Ваэлин, указывая на их мрачное окружение. “Любовь к резне?”

“Любовь к своему богу. Или ужас. Я часто обнаруживал, что это почти одно и то же”.

“Что бы ими ни двигало, ” сказала Шерин, “ это скоро закончится. Мы покончим с этим”.

“Каким способом?” Спросил Ваэлин, поворачиваясь к Нефритовой принцессе. “Я знаю, что твой дар силен, но сомневаюсь, что даже у тебя есть песня, которая усыпит всю их орду”.

“У меня много песен”, - засмеялась она. “В музыке заключена великая сила. Сила соблазнять, приводить в ярость, приносить печаль, а также покой. Но я потратила много лет, совершенствуя одну из них, и она не приносит сна. Когда их псевдобог слышит это ... ” Она печально оглядела поле. “Все это закончится”.

“Это твоя миссия?” Взгляд Ваэлина метался между ними, в его голосе слышалось недоверие. “Ты споешь песню их предводителю? Это убьет его?”

“Конечно, нет!” Принцесса напряглась. “Я не забираю жизнь”.

“Тогда что? Это ... каким-то образом изменит его душу? Превратит злого человека в хорошего?”

“Никто не бывает по-настоящему хорошим. Но это изменит его”. Принцесса сделала паузу и подняла бровь. “Как это изменит тебя, Ваэлин Аль Сорна”.

“Посмотри на это”. Он указал стрелой на разобранный труп неподалеку. “Я полагаю, ты прожил достаточно долго, чтобы знать, что это значит. Этот человек, этот Темный Клинок, записал Одаренных в свою армию. Они узнают, кто ты. Они почувствуют твой дар и убьют тебя прежде, чем ты успеешь произнести хоть слово.”

“Я так не думаю. У меня такое чувство, что у Темного Клинка любопытный ум, не говоря уже о непомерном высокомерии. Он услышит меня”.

“Шерин”. Ваэлин подошел к ней, стараясь, чтобы в его тоне не прозвучало ни малейшей нотки гнева, зная, что это только раззадорит ее собственную. “Ты должна понять, что это безумие. Еще не поздно повернуть назад ... ”

“О”, - прервала его принцесса, прикрывая глаза рукой, чтобы посмотреть на восток. “Боюсь, что это так”.

CХАПТЕР TВЕНТИ

Ваэлин оценил их численность примерно в двести всадников, все вооруженные и в доспехах, хотя они воздержались от обнажения клинков или нацеливания копий, приближаясь. Он снова сел в седло и вцепился руками в луку седла. “Ничего не предпринимай”, - приказала Шерин, когда облако пыли поднялось на востоке.

Штальхасты рассыпались веером, окружая их по мере приближения, окружая со всех сторон и остановившись на расстоянии всего нескольких ярдов. Взгляд Ваэлина скользил от одного лица к другому, замечая либо напряжение неминуемого насилия, либо отчасти похотливую ухмылку тех, кто наслаждается вкусом предвкушения.

“Кто из них целитель?” - спросила одна из Штальхастов с акцентом, но сносно на чу-Шин. Говоря это, она пришпорила свою лошадь. Как и у женщины, которую Ваэлин видел павшей от стрелы Норта накануне, у нее были рыжие волосы, которые развевались подобно медным нитям на пронизывающем степном ветру.

“Я здесь”, - ответила Шерин.

Глаза женщины оглядели ее с головы до ног, прежде чем переместиться на Нефритовую принцессу. “Значит, ты будешь ней? Благословение Небес”.

“Наверное, я бы так и сделала”, - ответила принцесса с легким смешком.

Женщина из Штальхаста хмыкнула и перевела взгляд на Ваэлина. “Нам сказали, что вас будет только двое”, - сказала она. Ваэлин заметил, как ее взгляд метнулся от его лица к рукояти меча, торчащей у него за плечом, а затем обратно.

“Этот человек - наш сопровождающий”, - сказала ей принцесса. “Прекрасный и надежный меч, чтобы охранять двух беззащитных леди в их путешествиях”.

“Это правда?” Черты лица женщины еще больше ожесточились, когда она подвела свою лошадь ближе, не сводя глаз с Ваэлина. “Он защитил тебя от всадников, посланных за тобой, не так ли? Мы нашли их прошлой ночью, всех изрубленных, и не рукой одного человека.”

“Досадное недоразумение”, - настаивала принцесса.

“Недоразумение”. Губы рыжеволосой женщины скривились. “Нашел свою собственную сестру со стрелой насквозь. Стрелы тоже не того типа, что использовали солдаты Короля-торговца. Я бы сказал, стрела издалека. Она наклонилась ближе, Ваэлин сохранял безучастное выражение лица, когда она оскалила зубы. “Ты не из южных земель”, - прошипела она. “И ты тоже не Штальхаст. Там, откуда ты родом, делают стрелы? Готов поспорить, что они, блядь, делают”.

Нож появился в ее руке, когда она сделала выпад ближе, рука Ваэлина сжала рукоять меча и наполовину обнажила лезвие, прежде чем голос Шерин заставил женщину из Штальхаста похолодеть. “Убей его, и сын твоего Скелтира умрет!”

Пальцы женщины дрогнули на рукоятке ножа, когда она сделала несколько прерывистых вдохов, прежде чем обратить свой разъяренный взгляд на Шерин. “В Железной Степи, сука, ” проскрежетала она, “ угрозы не прощаются”.

“Я ничем не угрожаю”, - ответила Шерин. Она тяжело сглотнула, но отказалась отводить взгляд, поскольку женщина продолжала смотреть. “Я просто констатирую правду. Убей этого человека, и я не стану исцелять сына твоего Скелтира.

Женщина выпрямилась, запрокинув голову и набирая в легкие побольше воздуха. Как только к ней вернулась хоть капля спокойствия, она вложила нож обратно в ножны и выкрикнула короткую серию того, что безошибочно было командами окружающему Штальхасту на их родном языке. Вся группа немедленно повернула своих лошадей на юго-запад и, пришпорив, перешла в галоп.

“Они найдут твоих друзей”, - пообещала женщина Ваэлину. “Я сказала им оставить в живых всех лучников. Если тебе повезет, я дам тебе попрощаться, прежде чем спущу с них шкуру. Натянув поводья, она направила своего жеребца на север. “Мы едем к тору. А тебе, ” добавила она, бросив через плечо злобный взгляд на Шерин, - лучше молиться, чтобы твои навыки соответствовали твоей легенде.

◆ ◆ ◆

Тор поднимался над равниной в вечернее небо, напоминая давно сгнивший пень огромного дерева. Женщина из Штальхаста хранила гробовое молчание на протяжении всего трехдневного путешествия на север, игнорируя осторожные попытки Шерин завязать разговор и проводя вечера, сидя у отдельного костра. Ваэлин мог прочесть глубину жажды крови этой женщины в каждом взгляде, который она бросала в его сторону, заставляя его задуматься о том, разумно ли позволить себе поспать. Однако, после того, как первая ночь прошла без происшествий, он пришел к выводу, что она так же связана долгом, как Шо Цай или любой другой солдат. Несмотря на их предполагаемое варварство, казалось, что у штальхастов не было недостатка в дисциплине.

“Так вот где они добывают свое железо”, - сказал он, разглядывая бока тора, ободранные до крови и бледные от того, что, должно быть, было трудом поколений.

“Металл из торов, мясо из огромных стад оленей и овцебыков”, - подтвердила Нефритовая принцесса. “Как ты сказал, они хотят немногого и все же стремятся к большему”.

Женщина из Штальхаста повела их к плотному скоплению каменных домов, охраняющих выходящий на южную сторону подход к тор, миновав по пути несколько возделанных полей. Ваэлина поразил тот факт, что все люди, ухаживающие за полями, были с Запада. Он предположил, что это, должно быть, рабы, но не увидел ни стражников, ни надсмотрщиков с кнутами. Кроме того, все люди были одеты в одежду хорошего качества и выполняли свою работу с энергичным усердием, многие распевали песни во время работы.

“Кто они?” - спросил он Нефритовую принцессу.

“Когда-то были рабынями”, - сказала она, и морщинка появилась на ее обычно безупречном лбу, когда она осматривала поля. “Но, боюсь, больше нет”.

“Зачем этого бояться? Освобождение всегда нужно праздновать”.

“Рабыня телом все еще может быть рабыней разумом”, - ответила она. Теперь от ее обычного легкомыслия не осталось и следа, в голосе звучала серьезная уверенность, говорившая об обширности ее опыта. Иногда было легко забыть, что она ходила по этой земле больше лет, чем он мог себе представить. “Рабыня не будет сражаться за хозяина, но они будут сражаться за бога, особенно бога, который разбивает их цепи”.

Они обогнули дома, где на переполненных улицах слышался гомон играющих детей. В городе также отсутствовала вонь, типичная для места, предназначенного для самых низших слоев общества. Повсюду были улыбающиеся лица, когда люди приветствовали соседей или отчитывали своих отпрысков. Ваэлин заметил, что их счастье не соответствовало едкому взгляду, которым одарила их женщина из Штальхаста, ее губы скривились в неприкрытом презрении. Он также видел, как исчезли улыбки и горожане отвели взгляды, когда она проходила мимо.

“Должно быть, это тяжело, ” сказал он ей, - когда твою собственность крадет Темный Клинок”.

“Закрой свой рот!” - прорычала она, ее рука дернулась, когда она сопротивлялась желанию потянуться за ножом. “Такие, как ты, не должны подвергать сомнениюЕго слово”.

Она пришпорила свою лошадь и пустила ее легким галопом, направляясь к большому лагерю с восточной стороны тора. Палатки представляли собой сложные конструкции из шкур животных, все залатанные после многочисленных ремонтов, которые свидетельствовали о многолетнем использовании. Они были расположены дугой вокруг большого загона, где табун лошадей поднимал пыль, резвясь и пасясь. Ваэлин прикинул, что в лагере, должно быть, проживает по меньшей мере тысяча человек. Один из всадников, выставленных в свободном пикете, галопом прискакал, чтобы перехватить их приближение, затем натянул поводья и остановился, когда женщина из Штальхаста махнула ему в сторону.

Она перешла на шаг, когда они вошли в лагерь, и люди вышли из своих палаток, чтобы поглазеть на незнакомцев, которых она привела в их среду. Ваэлин видел мало любопытства, которое появлялось на лицах жителей Достопочтенного Королевства при виде иностранцев, но много того же подозрения. Мужчины и женщины боевого возраста смотрели на Ваэлина с выражением неприкрытого вызова, в то время как другие косились на Шерин и Нефритовую принцессу и, без сомнения, выкрикивали похотливые оскорбления на своем родном языке.

“Успокойся”, - сказала Шерин Ваэлину, когда тот встрепенулся при виде мужчины, державшегося за промежность и что-то кричавшего ей, к большому веселью своих товарищей. Ваэлин подавил поднимающийся гнев и отвел взгляд, не отрывая его от женщины из Штальхаста, пока она вела их к самой большой палатке в лагере. Необычное знамя выступало из крыши палатки - круг из полированной стали, заключенный в кованую раму. На стальном круге было выгравировано искусно выполненное изображение ястреба с расправленными крыльями и растопыренными когтями.

Человек, стоявший у входа в палатку, был ниже ростом, чем многие другие штальхасты, которых Ваэлин видел до сих пор, и на несколько лет старше, с проседью, пробивающейся в неопрятной черной гриве его волос. В одной руке он держал саблю в ножнах, а в другой - флягу и сделал из нее большой глоток, когда женщина из Штальхаста спешилась, подняв обе руки, что, очевидно, было жестом уважения.

“Скелтир”, - сказала она, кивнув головой в сторону трех чужеземцев, прежде чем продолжить на языке штальхастов. Мужчина кивнул, пока она говорила, продолжая пить, пока его взгляд скользил по Ваэлину и Нефритовой принцессе, прежде чем остановиться на Шерин, где они задержались.

Он остановил слова женщины поднятой рукой и что-то пробормотал, прежде чем исчезнуть в сумрачных пределах палатки. “Скелтир Остры не любит, когда его заставляют ждать”, - сказала женщина, нетерпеливо указывая на открытую створку.

Нефритовая принцесса и Шерин быстро спешились и вошли внутрь, Ваэлин последовал за ними более осторожным шагом и остановился в паре футов внутри, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку. Скелтир сидел в одиночестве на низком сиденье, обтянутом бычьей кожей, сабля покоилась у него на коленях, а фляга все еще была в руке. Перед ним железная печка выбрасывала ровную струйку дыма к отверстию в крыше палатки, внутри тлели угли. Глаза Ваэлина обшарили каждый уголок палатки, больше никого не обнаружив.

“Скелтир из Штальхаста не заманивает людей в свою палатку, чтобы убить их”, - пробормотала женщина, подходя к Ваэлину. “Если есть необходимость убивать, он делает это открыто, на глазах у своего Скелда. Теперь сядь”.

Ваэлин еще раз внимательно осмотрел палатку, прежде чем пересесть на груду мехов рядом с Шерин и принцессой.

“Тирус сказала мне, что ты убил ее сестру”, - начал Скелтир на Чу-Шин. Его голос напоминал скрежет зазубренного лезвия по камню. Его пристальный взгляд был прикован к Ваэлину, скорее пристальный, чем гневный. - И не только. Верные всадники Остра Скельда отправились вперед по моему приказу.

“Они обнажили клинки против меня и моих товарищей”, - ответил Ваэлин. “Так мы сражались, и так они погибли”.

Женщина, Тирус, застыла при этих словах, тонкое шипение сорвалось с ее губ, когда она подошла и встала у плеча Скелтира. Склонив голову, она быстро заговорила на их общем языке, ее тон был умоляющим и слегка сдавленным.

“Эта!” - рявкнул Скелтир своим сухим хрипом, обрывая ее. Тирус выпрямился и отступил, опустив голову то ли от стыда, то ли от скрытой ярости. “Она только что предложила обменять свою жизнь на шанс убить тебя”, - сказал Скелтир Ваэлину. “Связь между сестрами всегда сильна”.

“Скелтир Варнко”, - сказала принцесса, - “Вы знаете нашу миссию, а мы знаем вашу цену. Возможно, нам следует заплатить ее, и мы сможем отправиться в путь”.

Глаза Скелтира переместились с Ваэлина на Шерин. “ Южане называют тебя Милостью Небес, не так ли?

“Да”, - ответила Шерин. “Хотя я бы предпочла, чтобы они этого не делали”.

“Почему? Ты не пользуешься благосклонностью Небес? Твоя сила - ложь?”

“Моя сила сводится к знаниям и умениям, приобретенным за многие годы учебы и практики. Небеса не имеют к этому никакого отношения”.

Слабый проблеск веселого удовлетворения пробежал по лицу Варнко, прежде чем на нем снова появилась суровая маска. Очевидно, он услышал то, что хотел услышать. “Я хочу убедиться, что наша сделка полностью соблюдена”, - сказал он. “Ты вылечишь моего сына. Как только я удостоверюсь, что к нему вернулось здоровье, я отведу тебя в Местра-Скелтир.”

“Так мы и договорились”, - сказала принцесса с вежливой улыбкой.

“Если его не вылечат”, - продолжал Варнко, по-прежнему не отрывая взгляда от Шерин и не обращая внимания на принцессу, - “твоя жизнь и жизни этих двоих будут потеряны. Я позволю Тирус делать со всеми вами троими все, что она пожелает.”

Черты лица Шерин стали жесткими, когда она повернулась к принцессе. “Это не то, что мы... ”

“Она согласна!” - заявила принцесса веселым и непринужденным тоном. “И ее высокий друг из-за моря тоже”.

Ваэлин увидел, как Шерин стиснула зубы, когда Скелтир вопросительно поднял бровь. “Я согласен на твои условия”. Она вздохнула, поднялась на ноги и продолжила резким тоном, который Ваэлин помнил очень хорошо. “ Принеси мои седельные сумки и отведи меня к мальчику. Судя по тому, что я слышал о его состоянии, время работает против нас.”

◆ ◆ ◆

“Стрела в живот с шестидесяти ярдов”, - сказал Варнко. “Пробила его кольчугу, но вошла не так глубоко. Он вытащил ее и рассмеялся, даже сохранил как сувенир. Тогда это ... ” Скелтир замолчал и указал на юношу, лежащего на мехах. Мальчику было, наверное, лет пятнадцать, хотя из-за истощенного состояния и впалых щек он казался одновременно старше и моложе. Он лежал с полузакрытыми глазами, дышал неглубоко и неровно. Тонкая пленка пота покрывала его тело, обнаженное, если не считать повязки на животе.

Шерин присела на корточки и осторожно сняла повязку, выпустив на волю сладковатую, перехватывающую горло вонь разложения. Ваэлин подумал, что рана мальчика - самая гноящаяся рана, которую он когда-либо видел на живой душе, темный неправильный круг диаметром в дюйм, сочащийся гноем. От него исходили фиолетовые усики инфекции, змеящиеся по животу парня и, без сомнения, глубоко проникающие во внутренности. Ваэлин знал, что у Пятого Ордена есть множество средств, которые предотвращают инфекцию и, если действовать быстро, могут спасти конечность от костопилы или раненого брата от погребального костра. Но он никогда не видел, чтобы душа, настолько раздираемая им, прожила дольше нескольких дней. Тот факт, что этот мальчик продержался несколько недель, казался чудом.