Зуёк Койзмэн и кок Асей

Земля и море

Прошло три дня с той поры, как тралер № 213, подняв на борт шняку Бодряного со всей его командой, вошел в глубокий Мурманский фьорд. Тралер кинул якорь возле самого становища поморов. Фьорд тотчас от входа круто загибается к юго-востоку. И хотя оглобень от шторма и входил в губу крутой волной, но в ее вершине у становища крутые волны шторма расплывались в широкое покойное дыхание. Встав на якорь, тралер спустил шняку на воду вместе со снастями и уловом. На тралере разбирали машину. Поморы на своем стану «делали рыбу на лабардан»; треске отрезывали голову и вскрывали со спины, вынимали хребет, выкидывали внутренности и круто солили английской солью в бочку под открытым небом. К стану слетелась стая крикливых зуйков, они накидывались на отбросы и дрались из-за добычи, рея в воздухе. Иные, трепеща крыльями, опускались прямо на плечи Бодряного и его покрученников и вырывали свою долю улова из-под ножа…

— Кш! Вы, санитары! — отпугивал их корщик. — Один на весь базар я вам не кормилец! Бывало по стану от каси да вони одно было спасенье — птицы. Глякс-сь, Кузьма, на птичий базар подивись…

Бодряной указал зуйку на отвесную береговую пахту; ее уступы были белы от птичьего помета.

— Бывало — пароход крикнет иль из ружья ударишь — так тучей и взовьются — солнца не видать. И все от нас кормились. Дивлюсь, куда девалась птица? И то сказать: тут, на стану, бывало до войны по триста лодок, а ныне мы одни — да вот асеи. Глико, разиня, кашица ушла!.. Разинул рот, ворона.

Кузьма втянул голову в плечи, чтобы подзатыльник пришелся по воротнику куртки и, получив что следует, кинулся снимать кашицу с треноги.

— Поспела кашица. И солнце на обедник пришло. «За каждую выть да руки мыть», мы — не асеи, — говорил Бодряной, вытирая руки о штаны.

Поморы уселись к чашке в кружок. Кузьма ел неохотно.

— Чего не ешь? Ешь не ешь — за выть сочтут, — поощрял его корщик, — али уморился, дрянь? Али морошки свежей захотенил? Гликось на тяглеца: кольки ни положи пред им, все схрястат!.. Ну, да завтра праздник. Гуляй! Избушку-то выпахай, смотри, а то кабы с визитом шкипер не пожаловал гостить, а каси у нас беда в ей собралось!.. — говорил Бодряной, обсасывая голову трески и бросая кости тут же на пол.

Тяглец и весельщик ели молча: от привычной воркотни хозяина кусок им поперек горла не становился… И это еще больше сердило старика:

— Вам бы только хлеба край, а то и под елью рай. Нажрались и пошли хлыктать.

Точно Кузьма икнул.

— Не ешь, а хлыкташь!

И Бодряной ударил зуйка ложкой по лбу. Кузьма завопил:

— Что ты меня все бьешь-то? Что я тебе, собака, сдался?..

— Повопи еще! Дам те ступку, так перестанешь вопить-то!

— Стрелья бы тебе в бок, кобель старой!.. Уйду я от тебя! — закричал зуёк и, вскочив, выбежал из избушки…

Бодряной засмеялся:

— Уйду? Куда уйдешь? Тут воля моя. С меня воли тут никто не сымет.

Зуёк встал и ушел. Он шел по песку у самого моря, слезы застлали ему глаза.

— Уйду! Уйду! Уйду! Пойду к асеям, скажу: примайте меня с этой проклятой земли!..

Взглянув вперед, Кузьма увидал, что на берегу у воды стоит кок с тралера. Кузьма вытер глаза, поправил картуз и, насвистывая «Кузнецов», пошел к тому месту…

Кок Джимми, стоя на берегу, ругался тоже:

— Уйду! Уйду! Уйду с этого проклятого моря.

Увидав зуйка, Цок незаметно смахнул слезу, вынул из кармана трубку, набили, закурив, засунул руки в шаровары и ждал, когда подойдет зуёк…

— Здорово, Асей! — сказал, подходя, Кузьма.

— Хау дую ду, Койзмэн, — спросил кок Джимми, протягивая руку.

— Ольрайт[16], Асей? — спросил Кузьма…

Кок Асей кивнул головой и сказал:

— Ол райт, Койзмэн.

— Иес? — спросил Кузьма…

— Иес! — сказал кок Асей.

— Плохо, видно, твое дело, — сказал зуёк Койзмэн, похлопав себя ладонью по затылку и указав на воду: «море, говорится, горе».

Кок Асей помотал головой и что-то ответил.

— Не бардую я по вашему. Ты вот гляди, — сказал зуёк Койзмэн.

Он взял палочку и, начертив на гладкой поверхности песка круг, в середине его поставил точку и, указав на нее, сказал:

— Москва, понимаешь? В середке — Москва. А кругом земля…

Койзмэн потопал по земле ногой…

— А это — берег. Куда от горя ни пойди, на берег придешь, а кругом вода… Куда деваться?!

Койзмэн потыкал палочкой вокруг обведенного им круга и показал на воду…

Кок Асей выхватил из руки у зуйка Койзмэна палочку, зачеркал ею круг, нарисованный на песке зуйком, и, что-то лопоча, на чистом месте начертил новый круг и посредине его поставил палочку. Кок указал на очерченный им круг и на воду, потопал вокруг очерченного им океана, указал на щепочку, воткнутую в землю, и на кормовой флаг, плещущий на тралере… и написал около палочки две буквы «G» и «В»[17].

— Ишь ты, — сказал зуёк Койзмэн, — видать, сколь по морю ни плавай, а на сухое вылазить доведется. Плохо твое дело!..