Звёздная кошка. Часть 2

ГЛАВА 45. Шпионаж и любовь

Между тем женщина, послужившая причиной ожесточённого спора между друзьями, некоторое время ещё боролось за связь с реальностью, но, несмотря на всё своё упрямство, она была не из тех, кто способен выстоять в одиночку. «Бегство не зазорно, когда противник сильней тебя», — утешила она себя мыслью и, перестав сопротивляться действию нейролептика, ускользнула в беспамятство.

Затем Масиме показалось, что они уже прилетели и её поместили в одиночную камеру — куб без окон и дверей, выложенный изнутри белым пружинящим материалом. Чтобы увериться в реальности окружающего, она поднялась — что далось ей нелегко — и коснулась пальцами стены. Тактильные ощущения вроде бы подтверждали, что наркотический дурман рассеялся, но сомнения всё же остались. «Некоторые средства дают полную иллюзию реальности. Может быть, бред продолжается, и я всё ещё нахожусь на корабле?» — устало подумала она и, прислонившись спиной к стене, сползла вниз. Веки налились свинцовой тяжестью, и она снова провалилась в беспамятство.

На этот раз бред носил упорядоченный характер. Потом она поняла, что это не случайно и её намеренно заставили совершить прогулку по прошлому.

Переживая события тех давних лет, Масима вновь ощутила себя маленьким ребёнком, а это значит, что ей не просто плохо, а очень плохо. Яркий свет бьёт по глазам, кожа зудит от многочисленных укусов, во рту пересохло от крика. И над всем этим стоит оглушающий стрёкот, будто рядом множество цикад.

Ощущения настолько реальны, что женщина стонет, а затем захлёбывается младенческим плачем.

«Проклятье! Вы взяли слишком глубоко!» — сердится кто-то за кадром её воспоминаний. Она умолкает: звук знакомого мужского голоса действует на неё успокаивающе.

Следующее воспоминание тоже относится к раннему периоду жизни. По ощущениям ей около четырёх лет.

Масима забралась в чужой огород и, как пугливый зверёк, крадётся между грядок. От голода у неё кружится голова и темнеет перед глазами. В раннем детстве, сколько она себя помнит, он — её постоянный спутник, а ещё она всегда одна. Конечно, кто-то её спас, когда она была младенцем, но этот неведомый благодетель не слишком-то заботился о ней, если не оставил о себе никаких воспоминаний.

Девочка торопливо рвёт ягоду и горстями пихает её в рот, поэтому не сразу понимает, что случилось, когда утыкается носом в землю. Вскочив, она испуганно смотрит на женщину, на её перекошенное от злобы лицо и раззявленный в крике рот. Не переставая поливать её грязной руганью, она хватает её и тащит за собой. Масима спотыкается и падает. Женщина, не давая ей подняться, обрушивает на неё град ударов. Наконец носок ботинка попадает по виску, и она погружается в блаженное беспамятство, где нет ни боли, ни голода.

«Кошмар! Давай дальше!» — приказывает наблюдатель.

Масима этому рада. Выражение: «золотая пора детства» это явно не про неё. И вот она видит себя уже подростком.

Преисполненная негодования она стоит в кабинете директора приюта, и её распирает от желания что-нибудь или кого-нибудь пнуть. Социальный работник, курирующий заведение для сирот, сидит в кресле и смотрит на неё так, будто она не человек, а назойливая муха. Смысл его речей сводится к тому, что ей нет места в престижной школе, и она может не утруждать себя повторными заявлениями о приёме.

— Почему? — не отступает Масима.

— Почему? — мужчина снисходительно улыбается. — Потому, моя дорогая, что ты подзаборная девка, а не благородная барышня. Могла бы и сама догадаться.

— Я догадалась. Просто хотела услышать это от вас.

Масима расстегивает пуговицу форменной рубашки и с многообещающей улыбкой смотрит на мужчину. Он окидывает её оценивающим взглядом и в его глазах загорается заинтересованный огонёк. Знаком он приказывает подойти к нему, и она подчиняется, стараясь ни о чём не думать.

«Выходит, девочка рано пошла по рукам», — комментирует наблюдатель и Масиме хочется плакать от его слов. Он не прав. Это был её первый раз, причём не по собственной воле. Так приказала внутренняя советчица и она, зная, что это может плохо кончиться, не осмелилась её ослушаться.

«Внутренняя советчица? Кто это?» — сразу же настораживается наблюдатель, и Масима теряется, не зная, что ему ответить. Молчание длится слишком долго и тогда он спрашивает: «Неужели она лжёт даже сейчас?» В его голосе звучит недовольство и это страшно её расстраивает. Она силится сказать ему, как это происходит, но почему-то не может.

«Сэр, это невозможно в её состоянии. Пожалуйста, старайтесь не вмешиваться, иначе я не отвечаю за результаты», — предупреждает кто-то ещё и Масима больше не сомневается, что находится в тюрьме. Более того, она знает, что это ментальный допрос. Она пытается вернуть себе контроль, но безуспешно. Умная аппаратура нащупывает очередное значимое событие и её выбрасывает в пору юности.

Масиму всё же зачислили в ту школу, куда она безуспешно подавала заявления, и вот теперь, не решаясь войти в класс, она стоит в коридоре. Ладони вспотели, и она проводит ими по жилету. Плотная ткань из натурального шёлка вызывает у неё чувственное удовольствие и прилив храбрости: она знает, что школьная форма очень ей идёт.

Взявшись за ручку, она толкает стеклянную дверь и переступает порог. «Новенькая!» — восклицает кто-то, и она оказывается под прицелом множества любопытных глаз. Чувствуя, как горят щёки, она идёт по проходу между партами и тут кто-то тянет её за рукав.

— Садись! Здесь есть место. — Светловолосый парнишка смущённо улыбается. — Я тоже здесь новенький, — сообщает он и протягивает руку для знакомства. — Меня зовут Кардо Борц, а тебя?

— Масима! — выпаливает она и, спохватившись, добавляет: — Ван-Крос!

В классе смеются.

— Народ, никак новенькая забыла свою фамилию! Видимо, от счастья, что поступила к нам, — язвит соседка и окидывает её неприязненным взглядом. Изящная блондинка с выразительными тёмно-зелёными глазами непростительно хороша, да и школьная форма идёт ей, как никому из одноклассниц.

И всё равно, несмотря на школьные трудности, это счастливое время. Масима впервые не чувствует себя изгоем. К тому же учеба в престижной школе обещает ей прекрасное будущее. Ведь их курирует не кто-нибудь, а Руиж, который является аналогом Навигационной школы на Рамбо. Правда, поступить туда нелегко, ведь отбор ведётся не только по способностям, но и происхождению. К счастью, у Масимы с этим больше нет проблем. Она правильно выбрала себе покровителя. Социальному работнику не составляет особого труда состряпать ей липовую биографию. Во вступительных документах указано, что она единственная дочь благородного семейства Ван-Крос. Главное, оспорить это некому. Родственников у неё нет, а фиктивные родители отправились навестить сына, и пропали на просторах космоса. Правда, чтобы заполучить желаемое, Масиме пришлось прибегнуть к шантажу. Но здесь ей снова помогла внутренняя советчица, подсказав, где найти компромат на любителя юных девиц.

«Как она с тобой общается?» — заинтересованно спрашивает следователь, но Масима снова уклоняется от ответа.

«Это долго объяснять», — неохотно говорит она.

«Ладно! После допроса как следует пошарьте у неё в мозгах. Видимо, ей поставили блокировку на часть воспоминаний. И вообще, хорошенько её проверьте. Я хочу знать, является ли она тем, за кого себя выдаёт», — говорит он своему подручному.

Масиме становится не по себе — ей никогда не приходило в голову, что она не человек, но, как ни странно, его предположение не взывает у неё возмущения. Охваченная тревогой, она пытается проанализировать причину возникших сомнений, но следствие не ждёт и её выбрасывает на другой виток прошлой жизни.

До полдня ещё далеко, но дышать уже нечем: начало лета в тот год выдалось необычайно жарким. Масима стоит у главного входа в Руиж и обмахивается бумажным веером. Она ни капли не волнуется. Ведь теперь она не одна, а в окружении друзей, таких же счастливчиков, как она. И всё же, глядя на старинные здания прославленного учебного заведения, она испытывает гордость за себя. В приюте ей прочили работу на фабрике по изготовлению ручных поделок или крестьянские радости на полях экологически чистой продукции, а она попала туда, где обитали сливки империи Кордей-Фта.

— Мне тоже не верится, что все треволнения уже остались позади, — говорит Кардо и Масима слышит по его голосу, что он улыбается.

Она оборачивается и, взяв друга под руку, прижимается к его плечу.

— Кардо! Я так счастлива! Последний экзамен был такой трудный! Я так боялась, что завалю его и не поступлю.

— Ладно тебе! Не такой уж и архисложный тест.

Глаза юноши светятся любовью, и Масима отпускает его руку.

— Ну что, идём внутрь? — спрашивает она.

Кардо погрустнел, но она делает вид, что не замечает этого и бежит к подружкам.

На самом деле он очень нравится ей, но внутренняя советчица запрещает им встречаться. Да и сама Масима испытывает неловкость при мысли, что однажды ей придётся всё ему рассказать. Слишком уж чиста душа Кардо, чтобы у неё хватило духу выложить ему гнусные подробности её тайных делишек.

«Да, не повезло Кардо», — замечает следователь и Масима отчего-то злится.

«Думай, что угодно, но я его любила! Пусть как друга, но от этого он не менее дорог мне. Ради Кардо я бы пошла на что угодно! Единственно чего я не могла ему дать, это саму себя. Пойми, я хотела уберечь его от моего грязного прошлого!»

«Надо же, какое благородство! Тогда почему ты всячески препятствовала его продвижению по службе?» — с негодованием спрашивает следователь.

«Нечего ему делать в управленческом гадюшнике! — восклицает Масима. — Ведь ты же знаешь, что он романтик. Конечно, в оперативном отделе гораздо опасней, но ему там нравилось. Пожалуйста, не дави на него, когда он захочет уйти. Кардо любит и понимает молодежь, и та платит ему взаимностью. Пусть он лучше работает преподавателем».

«Глупости! Из него получился вполне приличный директор!»

«Если он добросовестно исполняет свою работу, это ещё не значит, что она ему нравится!» — горячится Масима.

«Сама ты не слишком рвалась на оперативную работу. Отвертелась даже от обязательной стажировки», — жёстко говорит следователь и ей нечего на это возразить.

«Понимаю, гордиться здесь нечем, но после того случая в огороде меня трясёт от одной только мысли о физической боли», — признаётся она после долгого молчания.

«О Атум! — восклицает следователь. — Дорогуша, это же Внешняя разведка, а не благотворительный клуб! Насилие — неотъемлемая часть нашей профессии!»

«А я что, похожа на идиотку? — осведомляется Масима. — Представляешь, каково мне приходится во время сдачи нормативов? Каждый раз перед рукопашной схваткой я просто умираю от страха! И что бы ты ни говорил, всё же я неплохо справляюсь со своими обязанностями. Вспомни хотя бы операцию „Рудианский ветер“, которую я недавно разработала».

«Вот это меня и удивляло каждый раз. Вроде бы середнячок, да и то с натяжкой, а иногда предложишь такую гениальную идею, что хоть стой, хоть падай. Но теперь я знаю, в чём тут дело».

«Ничего ты не знаешь!» — сердится Масима, задетая тем, что ей отказывают в умственных способностях. Но следователь не намерен выслушивать её оправдания, и она оказывается во времени начала своей службы во Внешней разведке.

Посадочный луч плавно опускает их вниз. На причальной палубе Центрального управления Внешней разведки, нет ни единой живой души, только роботы и самоходные ремонтные модули. Капитан звездолёта, симпатичный немногословный брюнет, стоит в шлюзовом проёме. Прощаясь со своими пассажирками, он берёт под козырёк и обе девушки активно ему машут.

Робкими ухаживаниями капитан напомнил ей Борца, и потому Масиме немного жаль, что они расстаются. Затем шлюз закрывается и она, повернув голову, вопросительно смотрит на сокурсницу, которая тоже получила направление во Внешнюю разведку. Но Лиф Трай-диц-Вим тут же перестаёт улыбаться и начинает что-то нажимать на наручном ридере.

Отношения между ними ещё со школы оставляют желать лучшего, но Масиме всё равно досадно. Общительная непоседа отчего-то с самого первого дня невзлюбила её и впоследствии всегда относилась так, будто она не человек, а пустое место. Поскольку у норовистой одноклассницы была очень знатная и влиятельная семья, то она перепробовала все уловки, чтобы войти в её приближённый круг, но всё оказалось напрасно. Самое обидное заключалось в том, что Лиф ей нравилась чисто по-человечески, и в её стремлении подружиться было куда больше искреннего чувства, чем корысти.

Будущая напарница уходит и Масима, спохватившись, тоже активизирует свою ИНС. В спешке ей не сразу удаётся подключиться к трафику Центрального управления, и Лиф за это время скрывается из виду. Уверенная, что она идёт к лифту, Масима бежит следом и, догнав, загораживает ей дорогу.

— Постой, Лиф! Давай поговорим! — Холодное выражение на лице потомственной аристократки выводит её из себя, и она взрывается: — Заносчивая сука! Неужели так трудно сказать, из-за чего ты меня ненавидишь?!

И тогда Лиф впервые смотрит на неё по-человечески, а не так будто она стеклянная.

— Ван-Крос! — с нажимом произносит она. — Ты точно хочешь это знать? Хорошенько подумай, прежде чем я тебе отвечу.

В её голосе звучит недвусмысленная угроза и Масима вдруг пугается. Пока она бормочет невразумительные извинения, на лице Лиф всё явственней проступает презрение.

— Трусливая шлюшка, присвоившая себе фамилию наших друзей! — отчеканивает она и Масима отшатывается, будто от удара.

— Это неправда! — с жалкой улыбкой лепечет она и от стыда за себя ей хочется провалиться сквозь землю.

Лиф хватает её за запястья и хорошенько встряхивает.

— Что именно неправда? Тот факт, что ты шлюха или тот, что ты присвоила себе чужую фамилию? — произносит она сквозь зубы.

От страха перед неминуемым разоблачением Масима впадает в полуобморочное состояние, но тут подключается внутренняя помощница и волнение уходит в небытие.

— Кажется, я знаю, почему ты злишься на меня, — спокойно говорит она и резким движением высвобождается из захвата. И в самом деле, теперь ей достаточно одного взгляда, чтобы понять, в чём основная причина неприязни Лиф, и она добавляет: — Знаешь, было бы гораздо честней, если бы ты сразу призналась, что ревнуешь меня к Кардо.

Лиф окидывает её хмурым взглядом.

— Не говори ерунды! Просто меня злит, что какая-то шлюха сумела его обойти. Это Борц должен был получить направление во Внешнюю разведку, а не ты.

Масима качает головой.

— Ну да! Обострённое чувство справедливости, так я и поверила. Ты зря волнуешься, Трай-диц-Вим. Кардо для меня всего лишь друг, — говорит она и, забавляясь, предлагает: — Если хочешь, я могу помочь. Он прислушивается к моим советам, даже насчёт подружек.

— Нет уж, уволь! — восклицает оскорблённая Лиф и язвительно добавляет: — Я не пользуюсь услугами распутных сводниц. И вообще, лучше позаботься о себе. Учти, больше я не намерена молчать.

— О! Это угроза? — восклицает Масима, спокойная как удав. — Знаешь, Трай-диц-Вим, ведь я тоже в курсе кое-каких твоих секретов. Если хочешь, давай проверим, кого быстрей вышвырнут из Внешней разведки. Не забывай, это тебе не Чулиан. Здесь никому нет дела до моего происхождения, а вот то обстоятельство, что твой отец ярый сепаратист вряд ли придётся по вкусу местной публике.

— Это ложь! Мой отец лояльный гражданин, — негромко говорит Лиф.

При этом она смотрит так, что без поддержки внутренней помощницы у Масимы уже затряслись бы поджилки, но пока она с ней, её не пронять убийственными взглядами.

— А вот у меня другие сведения, — Масима улыбается. — Главное, я могу дать наводку, где найти подтверждение тому, что твой отец замышляет измену. Если этого будет мало, то я добавлю твою мать, что много лет лечится от редкого психического расстройства. Измена и дурная наследственность — серьёзные недостатки, тебе так не кажется? Так что не зли меня, Трай-диц-Вим.

Довольная собой Масима направляется к лифту.

— Не знаю, как ты, а лично мне не хочется, чтобы мой послужной список начинался с выговора за опоздание, — бросает она на ходу.

— Эй ты! Безродная тварь! — окликает её Лиф. — Можешь хоть сейчас бежать с доносом, мне наплевать! Но знай, если я услышу, что ты снова позоришь фамилию Ван-Кросов, то я сотру тебя в порошок.

— Договорились! — отзывается Масима и, раскинув руки, падает в гравитационный лифт. Краткий полёт доставляет ей неизъяснимое удовольствие, и она думает, что будь у неё выбор, она предпочла бы не ходить, а летать.

— Может, наша подопечная галактид? — высказывает предположение помощник.

— Молчать, идиот! — рычит следователь, но уже поздно.

Сильнейшее стрессовое состояние и кодовое слово взывают к высшему уровню защиты. Оковы, наложенные с рождения, исчезают, и Масиме кажется, что в её голове взрывается бомба. От боли она выпадает из реальности, причём не только в переносном смысле, но и в прямом.

Взбешённый Ирвинг наорал на помощника, который помогал ему вести допрос, но облегчения ему это не принесло — Масима Ван-Крос бесследно исчезла.

В отличие от него молодой учёный нисколько не расстроился. Как только высокое начальство покинуло допросную камеру, чью роль выполняла лаборатория, оборудованная по последнему слову науки и техники, он тут же связался со своими коллегами и завопил во всё горло, чтобы они летели к нему. Мол, у него есть невероятный материал, а именно, запись процесса создания галактидом временного кармана. Его клич нашёл живейший отклик, и вскоре в небольшое помещение набилось столько народу, что негде было яблоку упасть.

Через некоторое время Ирвинг попробовал было стребовать с научной братии запись ментального допроса Масимы Ван-Крос и прочие сопутствующие материалы. Но на экране ридера нарисовалась чья-то возбуждённая физиономия и его вежливо послали, сказав, что через час он получит хоть чёрта в ступе, но только не сейчас, когда рушатся фундаментальные законы науки.

«Вот говнюки! Совсем распоясались!» — проворчал Ирвинг, но не стал настаивать, видя решительный настрой учёных. Он связался с секретариатом и спустя час (в общем-то, как и было обещано) Крайдин прислал ему требуемые документы. Их просмотр окончательно испортил Ирвингу настроение. Подозрения подтвердились, Масима Ван-Крос действительно оказалась не только предательницей, но и глубоко законспирированным шпионом. Чтобы выдать своего детёныша за человека, галактиды отсекли у него ипостась насекомого. И всё же учёные Внешней разведки сумели найти следы вмешательства и вычислили исходный генетический код шпионки.

Ирвинг приказал установить круглосуточное дежурство в допросной. Учёные утверждали, что временной карман долго не просуществует, и Масима Ван-Крос обязательно вернётся. Правда, никто не знал, как скоро.

— Пить! — очнувшись, простонала Масима. — Я хочу пить!.. Марио, не будь скотиной! Пусть дадут воды!

Не дождавшись отклика, она открыла глаза и села. Как и ожидалось, это была допросная. Удивлённая тем, что её оставили без присмотра, она немного поколебалась и включила связь.

— Дежурный, принесите воды!.. Эй! Есть кто живой?.. Да что здесь происходит?! Отзовитесь хоть кто-нибудь!

Встревоженная Масима дотянулась до нужной кнопки и датчики, подключенные к её телу, убрались в свои гнёзда. Она встала и неверной походкой направилась к столу дежурного. Первым делом она схватила стакан с водой и в несколько глотков осушила его до дна. Затем она упала на стул и, немного переждав, нашла аптечку и впрыснула себе стимулятор. После чего она быстро глянула на дверь и активировала ридер дежурного оператора. Собранное на неё досье было не столь полно как то, что получил директор Внешней разведки, но имеющихся сведений уже хватало, чтобы сделать тот же вывод: Масима Ван-Крос не та, за кого себя выдаёт.

«Не может быть! — пробормотала Масима и оглядела руки, подспудно ища в них изменения. — Я не я, а шпионка-галактид?.. Замечательно! Выходит, что я морф? Тогда почему я не могу принимать облик насекомого? — Она призадумалась, а затем позвала: — Эй, ты! Хватит прятаться! Нет больше смысла, нас всё равно уже разоблачили. Так что давай, ищи выход. Я не хочу начинать жизнь с белого листа, а так оно и будет, когда сотрут содержимое моих мозгов».

Но внутренняя помощница отчего-то не спешила ей на помощь и, что ещё хуже, у Масимы возникло стойкое ощущение, что её больше нет.

Перепуганная она схватилась за голову, а затем вскочила на ноги и с силой дёрнула себя за волосы. «Ой, нет! Пожалуйста, вернись! Ведь ты же знаешь, что одной мне не справиться! Сама посуди, ну какая из меня шпионка?! Ведь я не слишком сообразительная и это ещё слабо сказано! Вон Марио считает меня чуть ли не дурочкой, и в чём-то он прав, без тебя я ничто!»

Тишина в лаборатории и тишина в голове действовали настолько угнетающе, что Масима не выдержала и бросилась на поиски выхода. Лишённая ИНС она не видела дверного сенсора и наугад шарила по стене. Наконец она его нашла и еле успела отпрянуть. Открывшийся проём вел не в коридор, а был заполнен неизвестной субстанцией. Чтобы выяснить, как она себя поведёт, Масима бросила туда стакан, а затем оторвала щуп от аппарата и ткнула им в шевелящуюся тьму — не удовольствовавшись, погруженной частью, та взялась за кусок в её руке. Она отшвырнула щуп, тающий прямо на глазах, и в ужасе вскрикнула. На полу, куда он упал, появилась дыра и стала расти в размерах. Внутри неё была всё та же субстанция.

Масима попятилась. Забившись в дальний угол, она села на пол и, обхватив колени руками, закрыла глаза. «Скоро эта дрянь доберётся до меня и сожрёт вместе с потрохами. Всемогущий Атум, я не хочу умирать! Ведь мне всего лишь пятьдесят два. По сути, я ещё и не жила. Детство и юность — сплошная борьба за существование, а зрелые годы потрачены на служение неблагодарному типу. — Всхлипнув, она смахнула слезы. — Жаль, что допрос прервался и не дошёл до того памятного дня. Я была бы не против вспомнить, как это было».

Чтобы отвлечься от мыслей о скорой смерти, Масима попыталась самостоятельно вернуться в прошлое и ей это удалось. Настрой, заданный аппаратурой ментального допроса ещё не изгладился, и она будто наяву увидела, как идёт по коридору Центрального управления.

Найдя нужный кабинет, она спрашивает разрешения войти. Дверь открывается, и она оказывается в приёмной. Лиф встаёт рядом с ней, причём плечом к плечу, как настоящая напарница. Удивлённая Масима косится на неё, и она слегка улыбается, будто на причальной палубе ничего не произошло. «Ещё в школе нужно было её припугнуть, глядишь, к этому времени мы уже были бы закадычными подружками», — насмешливо думает Масима.

Секретарь, по виду их ровесница, не сразу поднимает голову. Наконец, она соизволит оторваться от экрана ридера и недовольно смотрит на новеньких. Девушки рапортуют о своём прибытии, и она по очереди подзывает их к столу, чтобы они отметились в журнале посещений. После этого она уходит, и её нет минут пятнадцать.

Первой в кабинет вызывают Лиф, а затем Масиму. У седовласого мужчины ничем ни примечательное лицо и цепкий взгляд и она, доложившись, старается понять, что он из себя представляет.

— Ну и что ты думаешь обо мне? — спрашивает он и Масима неожиданно выпаливает:

— Порядочный, но неравнодушен к женщинам. Тщеславен, любит хорошо одеваться, предпочитает костюмы и украшения от дома До-До. Одеколон «Соната бури», — она оглядывается по сторонам, — любит кропленский чай, обожает лавские булочки с чулианским мёдом…

— Достаточно, — мужчина улыбается. — Поскольку мой секретарь рвётся на оперативную работу и утверждает, что вы с напарницей не ладите, я предлагаю тебе занять её место.

— Я согласна, сэр! — радостно восклицает Масима и улыбка хозяина кабинета становится несколько прохладней.

— Хорошо, а я уже боялся, что ты откажешься, как Трай-диц-Вим. Сколько я её ни уговаривал, она ни в какую. Не понимаю, что в этом плохого, немного поработать в самом управлении. В конце концов, здесь гораздо быстрей можно добиться повышения. Не так ли, стажёр?

Понимая, что поспешила согласиться и этим испортила впечатление о себе, Масима всё же старается не терять присутствия духа.

— Сэр, я не особенно честолюбива, — честно отвечает она, и суровые морщинки на лице мужчины слегка разглаживаются.

— Ладно, там будет видно, — говорит он и кивает в сторону её руки. — Зачитай приказ.

— Да, сэр!

Но не тут-то было. Волнуясь, Масима не может включить наручный ридер, почему-то ИНС не воспринимает её команду, и в отчаянии она прибегает к голосовой команде. Понимая, что не на шутку опозорилась, она дрожащим голосом зачитывает приказ. В нём говорится, что стажёр Масима Ван-Крос переводится из оперативного в общий отдел Центрального управления и временно назначается секретарём Вайфа гро-Сида, заместителя директора Внешней разведки по информационно-идеологической части.

Масима улыбается. Вайф гро-Сид оказался сложным человеком, но она приноровилась к его характеру, хоть это было не просто. В общем-то, ей повезло. С самого начала их знакомства она обратила внимание на то, что девушка, чей портрет стоял у него на столе, внешне очень похожа на неё. Это оказалась дочь Вайфа, погибшая в одной из операций Внешней разведки. И поскольку кровь не водица, в память о ней он многое сделал для того, чтобы продвинуть Масиму по служебной лестнице. Да и всё, что она знала, было почерпнуто у него. Хитрый и изворотливый умница Вайф гро-Сид был серым кардиналом во Внешней разведке и довольно часто определял её политику. Так было, пока у руля власти не встал Марио Ирвинг.

Ниточка памяти потянулась к самому сокровенному воспоминанию. Масима видит себя в зале ресторанчика, чья обстановка стилизована под старину, только она не знает, к какой именно культуре она относится. Громадная кирпичная печь со следами сажи от огня, под потолком вместо люстры висит деревянное колесо с зажжёнными свечами, на дощатых столах глиняная посуда, древние пузатые бочки с ржавыми обручами заменяют стулья. «Мило, но не слишком уютно» — мелькает у неё мысль.

Вечеринка уже в самом разгаре. Задержавшись на работе, Масима опоздала, потому на её появление никто не обращает внимания. Чтобы не зацепиться за какой-нибудь древний реквизит, она подхватывает подол вечернего платья и осторожно ступая, пробирается вглубь ресторанчика, поближе к сосредоточию веселья.

— Ну, наконец-то! Я уж думал, что ты не придёшь! — восклицает Кардо Борц.

После двухлетней учёбы в Навигационной школе на Рамбо он всё же получил направление во Внешнюю разведку.

Школьный приятель единственный, кто замечает её появление, все остальные смотрят на высокого темноволосого парня: кто с восторгом, кто со сдержанной ревностью. В руках у него музыкальный инструмент, чьи обводы похожи на фигуру женщины и в том, с какой страстью его длинные пальцы перебирают струны, Масиме чудится что-то крайне непристойное.

— Кто это? — спрашивает она Кардо.

— Марио Ирвинг, мой напарник. Мы вместе учились в Навигационной школе на Рамбо, — не сразу отвечает он.

— А-а-а — неопределённо тянет Масима и тут заводила вечеринки поднимает голову, будто чувствует, что они говорят о нём.

Молодого человека нельзя назвать красавцем, но ей наплевать на это, она не может отвести взгляда от его лица. В предчувствии счастья у неё сладко замирает сердце и вдруг.

— Кардо, если твоя подружка чулианка, то лучше сразу делай ноги. Как показывает опыт, все они дрянные девчонки и готовы ободрать тебя как липку. Торгашка даже в любви остаётся торгашкой, — заявляет он во всеуслышание и окидывает Масиму долгим взглядом. — Дружище, послушай опытного товарища. Девицы, у которых вид голодной кошки, особенно опасны. Это значит, что они не разборчивы в средствах и ради достижения своей цели запродадут тебя ни за грош.

Под дружный смех собравшихся он ударяет по струнам и поёт хорошо поставленным голосом:

Реальность заявила о себе тем, что кто-то сжал её плечо и Масима, прежде чем вынырнуть из воспоминаний, неожиданно видит рослого светловолосого парня с чёрными, как ночь, глазами и лишь потом понимает, что это Владислав Романович. От него исходит тёмный гнев, но, судя по лицу, он держит эмоции в узде, и она думает, что в таком состоянии он опасен, как ядовитый кириллийский змей, потревоженный в своём логове.

Распахнув глаза, она увидела Ирвинга и облегчённо перевела дух, меньше всего ей сейчас хотелось бы повстречаться с его протеже.

Прежде чем приступить к словесной битве, Масима бросила быстрый взгляд по сторонам. Допросная была в целости и сохранности. Но вот то обстоятельство, что она по-прежнему сидела в углу, в котором пряталась от хищной субстанции, наводило на мысль, что она ей не привиделась.

— Я уже забыла, что ты хорошо поёшь, — сказала она, подняв голову.

— Как-то должность не располагает.

Ирвинг протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Спасибо! — не удержавшись, Масима кончиками пальцев коснулась его щеки. — Знаешь, до сих пор не понимаю, почему именно ты стал моей единственной любовью.

— Думаю, сказывается наследственность. Галактиды по своей социальной организации мало чем отличаются от общественных насекомых. Как рабочая особь, ты инстинктивно ищешь того, кто заменит тебе королеву роя, — ответил он.

И хотя у Масимы защемило сердце от его слов, она улыбается.

— В конце концов, Вайф гро-Сид был ничем не хуже тебя.

— Он проиграл мне битву за кресло директора Внешней разведки, и твоё расчётливое сердечко потянулось ко мне, а не к нему.

— Может, ты и прав. Любовь не для таких, как я, — соглашается Масима.

— Что ж, тогда не будем терять время и поговорим о таких, как ты, — сказал Ирвинг и повернулся к своим подручным. — Продолжить допрос в спецблоке! — распорядился он.

Когда её повели не к двери, а к переходному шлюзу, чтобы доставить в тюремный блок, находящийся в космосе, Масима поняла, насколько серьёзно она влипла. В спецблоках, оборудованных так, чтобы исключить любую возможность побега, держали только крайне опасных преступников.

Спустя восемь дней Ирвинг рвал и метал. Шпионка галактидов умудрилась сбежать даже из спецблока. Вдобавок она показала своё истинное лицо. Чтобы вырваться на волю она убила всю свою охрану. Но самое худшее состояло в том, что она ушла не с пустыми руками. Расследование показало, что Масима Ван-Крос ещё во время своей службы во Внешней разведке систематически скачивала секретные данные. Причём делала это столь ювелирно, что никто ничего не замечал.