Звездный ковчег

Джон Райт «СУМЕРКИ БОГОВ»

Громадные золотые двери возвышались за тронным помостом. За теми дверями, как поговаривали, располагался главный мостик «Сумерек богов», мрачная и просторная зала с множеством алтарей, соединенных с усыпанными драгоценными камнями пультами управления перед темными зеркалами Компьютера. Но действующий капитан Вестон II находил залу угнетающей и не любил смотревшие на него таинственные лики Компьютера. Потому после смерти отца много лет назад именно эта большая белоснежная зала с высокими потолками перед золотыми дверями стала служить для аудиенций.

Зала была вымощена золотыми и белыми плитами, вдоль белых стен высились золотые колонны. Между колоннами висели картины с изображениями неизвестного капитану корабля; зеленых лугов, где некоторые растения ростом превосходили человека и трава по какой–то причине росла на палубе, а не на выступах вдоль стен. На картинах палуба была деформирована, разломана, превратилась в череду холмов и впадин, залитых водой, — возможно, из–за урона, нанесенного оружием Врага. Все это случилось в каком–то отсеке или помещении, большем, чем все, что действующий капитан Вестон II видел или мог вообразить; с высоких потолков лился светло–голубой свет, пронизывая подобие облаков из вырывающегося откуда–то пара. На многих картинах голубой потолок был испещрен множеством желтых круглых разрывов, возможно, опять от оружия Врага.

На большинстве картин бродили овцы или другие животные и гуляли юные матросы с женщинами не в форме, блаженно не ведая о взрыве над головами и ничего не предпринимая для остановки гигантских разливов, в одном из которых плескались утки.

Действующий капитан Вестон II считал картины внушающими беспокойство. Он часто задумывался, не пытался ли художник показать, как хрупки и глупы люди, что они бездумно проживают свои маленькие жизни, пока вверху разражаются взрывы и катастрофы. Возможно, именно по этой причине он предпочитал белую залу.

Изначальное название и назначение ее давным–давно затерялись в веках, и вспомнить их не мог никто из Двора капитана, даже его дряхлый специалист по компьютерам.

Сейчас в зале находился лишь компьютерщик, и он подошел к трону и поклонился Вестону.

— Мой лорд, — прошелестел он.

Лицо старика было изнуренным и осунувшимся, одеяние — простым, из грубой ткани, с куском веревки вместо пояса. Покрасневшие, широко распахнутые глаза говорили о долгих ночных дежурствах в объятьях священного наркотика, что позволял его братьям общаться с Компьютером.

— Почему ты пришел ко мне без приглашения? — сурово вопросил Вестон. — Я знаю, ты должен был подождать, пока пройдет другой.

— Я пришел, чтобы предостеречь вас о том другом, — отозвался компьютерщик.

Действующий капитан поднял руку, но старик быстро добавил:

— Прошу, не прогоняйте меня! Обратите внимание на волю Компьютера в этом деле, Компьютера, что знает все, даже самые тайные и постыдные секреты.

На лице капитана отразилось замешательство, и он сел, одной рукой стиснув ворот изукрашенного мундира, словно прикрывая что–то, возможно, спрятанное под кителем ожерелье.

— Что за постыдные секреты?

— Каждый ребенок знает историю о Кольце последнего командующего, — сказал компьютерщик. — Когда Шестая волна нарушила освещение и подачу энергии во второй сотне палуб, а оружие Врага открыло Великую трещину в корпусе, прилетев со звезд и пронзив тысячу палуб, первый капитан, Вальдемар, сдался Врагу и позволил десанту из пустоты под нами проникнуть внутрь. Палубы от трехсотой до семьсот семидесятой взбунтовались и последовали за сияющим Альверином в битву против предателя–капитана. Но его так и не нашли, и Кольцо последнего командующего было утеряно. Говорят, что артефакт может вновь пробудить все Компьютеры и заставить орудия «Сумерек» вновь выстрелить.

— Детские сказки, — возразил капитан.

— И все же, как я понимаю, они искушают вас, — заметил старик.

Капитан промолчал.

— Тот пленник, принесенный великаном; у него было кольцо с выгравированными символами, разве нет? И оно подходит под описание Кольца командующего? Вы мечтаете о том, чтобы узнать тайное слово, контролирующее Кольцо, и завоевать мир, выдворить высоких эльфов с верхних палуб, где они летают, не ведая о силе тяжести, кинуть вызов согбенным дварфам из Инженерной и заставить подчиниться вашей власти. И в один день, кто знает… Вы думаете, что изгоните Разрушителей и слуг Врага, населяющих многие палубы против вращения, и низвергнете их обратно в пустоту, откуда они и явились. Ваши мечты полны гордыни; вы испорчены искушением.

Капитан разгневанно поднялся с трона.

— Остановись! Неужели ты думаешь, что твой святой орден защитит тебя от моего гнева? Если бы Кольцо было таким, как в легендах, я бы непременно его примерил. И кто посмел бы остановить меня? Ты? Ты?!

Но компьютерщик униженно склонился и ответил:

— Моему господину известно, что такого Кольца быть не может. В самом деле, Кольцо, пробуждающее Компьютеры! Наша вера говорит, что Компьютеры не спят, что их экраны не темны, не для тех, в ком есть вера. Мы с братьями общаемся с Компьютерами во время каждой ночной стражи, и они передают нам секретные знания.

— Отец рассказал мне, что когда–то экраны Компьютера были ярки для всех и из них раздавался голос, похожий на человеческий, который слышал каждый. До Пятой волны, во времена его юности, отец видел, как они сияли, и слышал голос.

— В те дни люди знали меньше греха, мой господин.

Из–за дверей позади раздался шум. Не из–за золотых врат мостика, а из–за серебряных, что вели к внешней части дворца, коридорам и перенаселенным районам громадного города в передней части корабля. Серебряные двери широко распахнулись; там стояли двадцать копейщиков придворной стражи, одетые в голубые и серебряные цвета, и там же, облаченный в зеленовато–серый мундир древнего ордена десантников, возник гигант.

Здоровяк был на пару голов выше самого высокого человека. Прошедшие года выбелили волосы и бороду. Он был последним из себе подобных, рожденным для службы десантником, созданным одним из искусств Медицинского дома, когда «Сумерки» были еще юны. Его звали Каррадок.

В одной руке Каррадок держал могущественное оружие, похожее на копье, созданное древними и забытыми мастерами. Оружие могло стрелять, словно мушкет, только вот за раз выпускало много пуль. Но так как пули были медленными и не пробивали защиту, не повреждали вооружение, этот предмет дозволялось носить, согласно Закону об оружии.

В другой руке здоровяк сжимал цепь. На цепи тащился, связанный и закованный, странный темный человек, одетый в неизвестную Вестону серебрянобелую форму. Светлые волосы, как у эльфов с верхней палубы, такой же высокий, как они. Но кожа потемнела и покрылась шрамами из–за радиации, словно у дварфов из Инженерной или тех, кто жил рядом с Великим разломом, Меньшим разломом, Дырой или любым другим местом, разрушенным орудиями Врага, разрывавшими мир. Пленник был мускулист, словно дварф с нижней палубы. Такие мускулы Вестон видел лишь у Каррадока.

Вперед выступил лейтенант стражи со словами:

— Мой лорд! Молю вас, не оставайтесь с этим человеком один на один! В нем сила троих.

— Тогда закуйте его в тройные цепи, но я поговорю с ним в одиночестве.

Пленник в серебре и снеге невозмутимо глядел на капитана. Он не казался ни горделивым, ни жалким, но стоял, как человек, окруженный тишиной открытого пространства, где никто не мог спрятаться или подобраться, чтобы навредить ему.

Копейщики ткнули древками ему под колени, но ноги оказались столь сильными, что он не упал. Три стражника положили руки ему на плечи и попытались силой опустить на пол. Пленник спокойно смотрел на них, не сдвинувшись с места.

— Пусть стоит, — приказал капитан, и люди отступили.

Тогда капитан спросил:

— Где его раны? У него нет новых шрамов. Я приказал подвергнуть его пыткам. Приведите сюда подмастерье пыток.

Но лейтенант ответил:

— Лорд, подмастерье сбежал после того, как вы приказали замучить до смерти мастера пыток. После этого никто из нижестоящих пыточных дел мастеров не подойдет к этому пленнику. Они отказались повиноваться вашему приказу.

Компьютерщик, все еще стоявший рядом с троном, подался вперед и прошептал:

— Сир, почему вы приказали подвергнуть пыткам мастера? Подозреваю, вот по какой причине: пленник сказал вам, что сообщил мучителю слова, повелевающие Кольцом. Мастер пыток это отрицал. Вы исполнились завистливых подозрений и испугались, что мастер, зная слово, возжаждет Кольцо. Правдива ли моя догадка?

Капитан встал.

— Оставьте меня! Все, кроме моего гиганта, прочь! И ты тоже, компьютерщик!

— Сир, — подал голос лейтенант. — Привести второго пленника? Слепца, что мы нашли во внутреннем коридоре?

— Какое мне дело до бездомного попрошайки? Оставьте меня, все!

Но компьютерщик не уходил, пока не пришла стража, чтобы выволочь его прочь.

— Берегитесь того, что возжелали! Берегитесь! Это проклятая вещь! Все, кто ею не обладают, возжаждут ее! Она сведет вас с ума, заставит уничтожить самых преданных слуг, как вы уничтожили мастера пыток! Откажитесь от нее! Выбросьте прочь! Нельзя контролировать ею Компьютер!

Но стражники мягко вытолкнули старика из залы и закрыли за собой двери.

Действующий капитан Вестон II вновь уселся на трон и воззрился на темнокожего, иссеченного шрамами человека перед собой. Мужчина стоял спокойно и невозмутимо. За его спиной ждал гигант.

— Говори! — приказал Вестон.

— Мне больше нечего сказать, — ответил пленник мягким приятным голосом.

— Старый порядок требует, чтобы ты докладывал вышестоящему офицеру. Каковы твое имя и положение, ранг и обязанности?

— Я Энвас, сын Химдалла. Пришел из Звездного колодца. Мой ранг Дозорный. Я должен отчитываться перед истинным капитаном.

— Дозорных нет; орден более не существует. После высадки Врага все пространство внешнего корпуса лежит в руинах. Нет, ты не Дозорный. Ты похож на фермера.

— Я не рожден Дозорным; я действительно был фермером. Моя деревня называется Афтшер, в оболочке второстепенного двигателя, рядом с Аксис, где мир не имеет веса. В юности я заботился о растениях и всем живом, что приходит из воздуха. Но потом был пойман Врагом и какое–то время жил в плену. Я сбежал, плыл под палубами, где каждый шаг отягощен сокрушительным весом, а воздух отравлен радиацией Седьмой волны. Слуги Врага боялись излучения, не могли справиться с силой притяжения и потому не преследовали меня. Я держался как можно ниже, меня чуть не раздавило. Затем я добрался до места, где подо мной не осталось ничего, кроме звезд. Там меня нашел Химдалл, последний из Дозорных, и перенес в сердце пустых коридоров, в освещенную залу, наполненную сладким воздухом, с каждой стороны окруженную темнотой и отравленными парами. Химдалл вылечил меня и обучил своему искусству, показал Звездный колодец, в глубине которого вращаются звезды. И я стал истинным Дозорных: и был принят как его сын. Долгие годы я присматривал за звездами Врага и видел медленные, тяжелые движения.

Вестон спросил:

— И ты веришь ереси, согласно которой двигающиеся звезды — это не просто разноцветные огни, но корабли, с которых в древние времена пришел Враг?

— Да, верю. И среди тех огней есть корабли, дружественные нам, в прошедшие времена посланные, как и мы сами, с Земли. Думаю, ты знаешь имена: «Конец света», «Апокалипсис», «Армагеддон» и «Рагнарек».

Вестон неловко поерзал на троне.

— Могу сказать тебе, что те капитаны предали свою команду и бежали. Это случилось, когда мой отец был еще мальчишкой. Он был действующим капитаном. Теперь я занимаю этот пост.

— По какому праву вы так себя именуете?

— По праву кровного наследования! — разъяренно вскричал Вестон.

Чуть успокоившись, он добавил:

— Ты можешь передать то, что должен, мне.

— Очень хорошо, — ответил Энвас Дозорный и пересказал все то, что сообщил, когда впервые предстал перед Вестоном. — Восьмая волна, к которой приближались столь много лет, сейчас отклонилась и направляется на столкновение с «Армагеддоном». Посему снаряды и небольшие корабли Волны должны были двенадцать лет наносить удары противнику. Бомбардировка осуществлялась и последние пару лет, то есть продлилась четырнадцать лет и затем прекратилась. Мы не должны удивляться этому; вероятно, мастера Врага сейчас знают, что к нам сели шестьдесят армий десантного отряда из дредноута «Kzalcurrang–Achai» что в переводе на наш язык означает «Жаждущий битвы». Далее я докладываю, что наши сторожевые корабли, «Месть» и «Вендетта», были уничтожены между тринадцатью и семью годами назад дозорными судами с «Tzazalkiurung», что в переводе значит «Готовый нанести масштабный урон». Этот корабль в настоящее время находится в четырех световых минутах от нашего левого борта, где и остается последние семьдесят лет, несомненно, дожидаясь, окажет ли ему поддержку «Kzalcurrang–Achai». Основная масса флота Разрушителя прошла мимо нас, не причинив никакого вреда. Мы в гуще примерно из восьмидесяти дредноутов и четырех подвижных планет. Их главные суда сейчас в четырех световых минутах и не предпринимают никаких попыток обойти нас или отдалиться. Астероиды от взорванной планеты под названием «Шторм войны» окружают нас со всех сторон и, возможно, скрывают от основных сил Врага и главных кораблей, которые не замечают нас и двигаются к «Армагеддону» и «Концу света». «Апокалипсиса» не видно вот уже тридцать лет. «Рагнарек» сокрыт ярким светом; либо он маневрирует, либо отступил.

Голос капитана сочился сарказмом.

— И ты веришь во все это? Что судьба нашего мира зависит от движения маленьких цветных огоньков?

— Я должен доложить еще кое о чем. Дозорный корабль «Гермес Трисмегист» с «Концом света» зашел на орбиту вражеской планеты под названием «Угроза разрушения». Он движется без огней и не будет замечен Врагом. Орбита выведет «Гермеса Трисмегиста» на нас прежде, чем закончится десятилетие. Это спасательный корабль. Когда придут офицеры с «Гермеса», энергия и свет будут восстановлены во всех отсеках, раненые и отравленные излечатся при помощи их знаний; и те, кто не сохранил веру, будут казнены. Если вы ослушались, то предстанете перед Военным судом.

Капитан фыркнул.

— Когда я был ребенком, няня пугала меня байками о Военном суде и Судном дне, который наступит, когда люди с Земли поднимутся с Небес под ногами. Но ты не проживешь настолько долго, чтобы выяснить, правдивы ли эти сказки. Если только медицина землян не умеет воскрешать мертвых.

Дозорный спокойно ответил:

— Я жил рядом с радиацией внешнего корпуса. Я болен. И знаю, что моя смерть не за горами. Иначе захотел бы я нести проклятое Кольцо?

Вестон вытащил висевшую на шее цепочку. Из–под изукрашенного мундира выскользнуло Кольцо. Оно было золотым, покрытым изящными схемами и украшенным серым камнем. В центре камня сиял странный свет, показывавший, что сила кольца еще не иссякла.

— Скажи мне слово, приказывающее Кольцу.

— Я могу сказать его только капитану.

— Я капитан! Я! Капитана Вальдемара нет! Это миф! Да и будь такой человек, он бы давно уже умер, прошло больше ста лет! Я настоящий капитан!

— Истинный капитан использовал бы власть не для себя, но для завершения миссии и разрядил великие орудия, которые, согласно преданиям, несет наш мир на своей спине, — мягко промолвил Дозорный.

— А если мое намерение было именно таким?..

— Тогда ты не заковал бы меня в цепи, — ответил Хранитель, звякнув кандалами.

Капитан подождал, пока остынет гнев в душе, и заговорил голосом еще более спокойным, чем раньше:

— Дозорный, если бы я смог убедить тебя, что нет никаких миров в пустоте под нашим миром, никаких вражеских дредноутов, никакой войны, кроме той, что ведется с Врагом на нашем корабле, между Центральной линией Даркхолла и по кругу к Меньшему разлому? Что тогда? Если нет вселенной за пределами нашего мира, нет орудий, из которых можно было бы стрелять, осталась бы у тебя причина скрывать от меня Кольцо последнего командующего?

— Нет, — отозвался Дозорный. — Если бы не было миров под нашими ногами, я отдал бы команды Кольца тебе.

— Тогда прикинем: если ты прав, то в пространстве под нами идет война, и этот корабль и все на его борту были отправлены на нее, сражаться, возможно, умереть, и все для того, чтобы защитить корабль под названием «Земля» от нашего великого Врага.

— Земля — не корабль. Это планета. На Земле все наоборот. Люди живут на внешней поверхности, и их окружает воздух. Там гравитация притягивает их к центру, поэтому они стоят ногами на поверхности, глядя на звезды.

— Пусть будет так; земляне отправили эти громадные суда далеко в космос, чтобы играть в свои войны, разве нет? И сделали это со всей мудростью и пониманием, зная, что даже самый краткий полет в космосе потребует смены не одного поколения, так?

— Именно так.

— Тогда я спрашиваю тебя со всей откровенностью: как такое может быть? Кто, кроме безумца, разделил бы свои армии в полете через пустоту, отправив их воевать так далеко, что единственными солдатами на поле боя станут внуки первопроходцев?

— Я знаю лишь, что именно так было сделано.

— И нас оставили в неведении обо всем? Никто даже не видел вражеских звезд, и мы ничего не знаем о них. Как мы так быстро стали столь невежественны?

— Мой учитель как–то сказал, что Компьютер разговаривал со всеми детьми и наставлял их. Когда он замолчал, на борту не оказалось письменных данных, по которым можно было бы учиться. Многое было утеряно; еще больше пропало в неразберихе войн и во тьме. Нам известны лишь устные предания; но в прошлом все люди были сведущи в священных искусствах и могли читать знаки.

Вестон нетерпеливо отмахнулся, словно слова пленника ничего не значили.

— Послушай меня. Я вел людей в битвы, не однажды, но много раз. Против восставших эльфов Альверина и против Врага. Поверишь ли ты моему слову, что нельзя выиграть битву или командовать войсками, если солдаты не хотят умирать друг за друга или за родные коридоры?

— Поверю.

— Тогда скажи: кто на этом корабле хочет умереть за Землю, которую даже никогда не видел? Или умереть за обитателей других кораблей, о которых рассказывают легенды, «Конец света» и «Апокалипсис»? А команды и люди этих мифических миров желают умереть за нас? Если да, то почему? Возможно, их прадеды знати наших предков, когда Земля породила их, но кто знает их теперь? Понимаешь? Войны с таким временным промежутком просто невозможны.

Но Дозорный ответил:

— Медицина тех времен была куда могущественнее нашей, и люди ожидали, что проживут много сотен лет благодаря тем предметам, которые помещали в свои тела; у нас таких технологий нет, и мы не можем их воссоздать с нашими ограниченными знаниями. Для бессмертных войны, неважно сколь долгие, пролетают быстро.

Капитан на мгновение заколебался и посмотрел на своего гиганта; мужчина стал громадным и сильным благодаря умениям, которые, как знал капитан, были утеряны. Помнил он и старые рассказы, повествующие о том, что до разрушения Медицинского отсека, случившегося во время Второй волны, все офицеры были юными и бессмертными, могли видеть в темноте, словно кошки, и были сильными, как гномы, мгновенно исцелялись от любых ран, яда или увечья.

— Даже если бы такая война велась, — медленно промолвил он. — Если бы мы должны были, как ты говоришь, скрываться в самом сердце армии Врага, забытые и неприметные, выстрел из наших орудий означал бы разрушение этого мира, если не сейчас, то при жизни наших детей.

За серебряными дверями раздался шум, трубы сыграли тревогу. Затем забарабанили в сами двери, и вбежал лейтенант с мечом в руке.

— Сир, — позвал лейтенант. — Восставшие с верхних палуб атакуют огромными силами! Сам Альверин ведет их! В него попала уже дюжина стрел, но каждый раз он выдергивает их из тела и хохочет. Люди… люди говорят, что он землянин!

— Собери всех. Приведи к большим дверям в главной развилке Спинхолла и нижней дороги. Затопи маслом лифтовые шахты к палубе 8–36. Затем отведи людей за Великую стену и закрой Высокие врата. Используй ручные насосы, чтобы выкачать часть воздуха из полукруглого коридора, что ведет к ним; это накрепко запечатает и защитит все двери.

— А если он несет с собой запрещенное оружие? Взрывающееся?

— Глупец. Альверин никогда не нарушает Закон об оружии; никогда не преступает соглашений; никогда не лжет. Почему, как ты думаешь, его восстания всегда столь слабые? Нападать на нас сейчас — полное безумие.

— Вы поведете нас?

— Скоро; сперва я должен кое с чем покончить. Ступай!

И когда мужчина ушел, Вестон сказал Дозорному Энвасу:

— С этим Кольцом я мог бы приказывать Компьютеру закрывать и отворять двери, гасить свет, высасывать из коридоров воздух. Скажи мне слова!

Но Энвас ответил:

— Ты не догадался спрятать Кольцо, когда сюда вошел твой лейтенант. Он его видел. И если он жаждет власти столь же сильно, как ты, то соберет людей и поведет их сюда против тебя, чтобы завладеть артефактом.

— Времени на разговоры больше нет. Скажи слова или я прикажу моему гиганту высечь тебя!

— Ты не сможешь сбежать от проклятия Кольца. Тот, кто не имеет его, жаждет им обладать. Так сказал моему учителю Химдаллу странный слепец, впервые вручивший ему артефакт.

— Странный слепец?

— Возможно, он думал, что проклятие ослабеет, если отдать Кольцо такому отшельнику, как мой учитель.

— А твой учитель рассказывал, как выглядел тот человек?

— Много раз, так как тот был довольно необычным. У странника были длинные волосы, как у тех, кто обитает на нижних палубах, но он ходил с палкой, как житель верхних палуб, не привыкший к нашей гравитации. Носил шляпу с широкими полями, как люди Зеленых домов, где системы управления светом никогда не приглушают свой пронзительный взгляд; при этом носил кусочки черного стекла на глазах, как выходец из земель, где постоянно есть свет. На каждом плече у него сидело по птице, как у человека, страшащегося отравленных коридоров и бегущего прочь, если питомцы падают замертво.

— Каррадок! Иди прикажи страже привести второго пленника! Описание совпадает. Это он.

Пока гигант разговаривал у двери со стражей, Дозорный напряг мускулы и разорвал цепь на запястьях. Быстро наклонившись, он дернул путы, сковывавшие лодыжки. Звенья с жалобным звоном разогнулись; но Каррадок заметил действия пленника и бросился через залу, всей массой врезавшись в Дозорного.

Они боролись, сплетя руки в захвате. Мускулы обоих походили на туго натянутые канаты. Их силы были равны, но из–за возраста гигант оказался искуснее в бою; он изогнулся и обрушил Дозорного на землю, придавив собственным телом. К этому времени от дверей добежали стражники и встали с копьями наготове. Впрочем, они не могли ударить, боясь задеть гиганта.

Поднявшись, Каррадок до боли скрутил ручей Дозорного за спиной и ухмыльнулся.

— Ты достойный противник, — прошептал он, с трудом переводя дыхание.

— Ты тоже, — отозвался пленник. Его лицо было окровавлено.

Вторая группа рыцарей и копейщиков вошла в залу, ведя старика в широкополой черной шляпе. Он шел, опираясь на посох; две черные птицы вцепились в плечи длиннополого мундира. Одежда была украшена стального цвета орнаментом, по форме напоминавшим гребенчатое колесо.

— Лейтенант! Почему он пришел ко мне не закованным, в своей одежде, со своей палкой? Почему все это не было отобрано у него у входа в камеру?

— Сир! — выдавил, заикаясь, лейтенант. — Мы нашли его не в камере, а в коридорах, уходившим из дворца и распевавшим веселую песенку.

— Песенку?

Незнакомец поднял голову. Когда шляпа перестала закрывать лицо, Вестон увидел, что мужчина носил круглые черные очки. Незнакомец пропел:

— Горе тебе, дитя! И горе мне самому! Мой сын был рожден в падении! Не в силах сдержать притяжение Земли, никогда не увидит он дома! Всегда, до конца времен он будет лететь, лететь в пустоте, вечно свободный!

— Это старая песня, — заметил Вестон.

— Я старый человек, — ответил незнакомец.

— Я думаю, что ты Вальдемар, — сказал капитан.

— Тогда почему ты не приветствуешь меня?

— Вальдемар был предателем!

— Тогда почему не обнимешь как брата, мой друг–предатель?

— Почему ты меня так называешь?

— Ты такой же, как я; ты возжелал Кольцо. Но я не могу использовать его; когда главный инженер Альберак прознал, что я позволил Врагу высадиться на корабль, он связал все главные процессы Компьютера одной наиглавнейшей командой и поместил ее в Кольцо, которое ты держишь, переведя все системы в автоматический режим. Мы с Лорен, бортовым психиатром, вместе добрались до моторного отсека, где обманули беднягу Альберака и забрали Кольцо. Но тот оказался хитрее, чем я предполагал, и запрограммировал Кольцо таким образом, что, когда бы его ни использовали, тут же станет известно, откуда и от кого пришла команда Кольцу. И тогда Враг бросит на его поимку все силы, еще остающиеся на борту. Понимаешь? Высшую силу команды может использовать лишь тот, кто не боится умереть. Где найти человека, абсолютно преданного долгу? Многие годы я искал его в этом громадном корабле, от вентиляционных шахт, где пираты на громадных парусах парят на ураганах от уровня к уровню, до болот и зловония людей в подземельях, которые молча забирают мертвецов и во тьме творят секретные искусства, чтобы вновь возродить все мерзостное к воздуху и свету. И я нашел лишь одного человека, который не оставил свой пост, — Химдалл, последний из Дозорных и самый преданный. Окруженный врагами, покинутый, одинокий, но верный своему долгу. И посмотри! Вот его сын, столь же преданный. И столь же обреченный.

Энвас подал голос:

— Капитан, я хочу доложить, что вражеские командные суда приближаются к нам, уверенные, что наш мир побежден и безлюден. Сейчас они уязвимы для наших орудий!

Несколько рыцарей в благоговении уставились на незнакомца в черном одеянии.

— Это Вальдемар! — выдохнул один.

— Капитан! — прошептал другой.

— Он ли это? — спросил третий.

Один из копейщиков в зале смотрел не на Вальдемара, а на Вестона и вдруг спросил:

— Мой господин, у вас Кольцо командования?

С жадностью в глазах он выступил вперед, к трону. Но рыцарь, облаченный в ленты и прекрасные одежды, обнажил рапиру и острым клинком коснулся плеча копейщика так, что мужчина испугался и остановился. Рыцарь сказал, обращаясь к Вестону:

— Слухи о Кольце притягивают Альверина и его высоких людей. Этот старик, если он действительно Вальдемар, тоже приманен им. Думаю, низкорослые и угрюмые дварфы, служащие толстому лорду инженерного искусства, не заставят себя долго ждать. Кольцо проклято, мой лорд. Было бы лучше избавиться от него.

Второй рыцарь, высокий человек из торговой гавани, добавил:

— Мой лорд! Бродяга заговаривает нам зубы. Он надеется на отсрочку. Возможно, он заодно с людьми Альверина.

Гигант вдруг обратился к незнакомцу:

— Капитан Вальдемар, я — Каррадок, сын Кормака. Мой отец пал в битве за седьмую секцию, убив главного воина Врага. Он был землянином, рожденным под голубыми небесами, и не покинул свой пост даже в смерти. Его именем и ради отмщения я обвиняю вас в его смерти от рук Врага, пущенного вами на корабль, и спрашиваю вас: «Почему?»

— Слишком общий вопрос. Почему что?

— Почему вы сдались Врагу и позволили посадить шестьдесят армий на этот корабль?

— Это весь твой вопрос? А ты не собираешь спросить, почему в день последнего включения ядро нашего двигателя внезапно случайно возгорелось? Почему вражеские суда застряли на линии огня длиной в сотню миль, что выжгла половину их внешних падуб? Почему до сих пор они не высадили еще тысячу армий и могут лишь с трудом удерживать захваченные области, снабжать их едой и войсками. И это с дозорными кораблями, которые до недавнего времени сдерживались нашим эскортным судном «Отмщение»? Почему они не посмели расстрелять «Сумерки богов» и превратить его в пламенеющий остов? Из страха уничтожить собственные армии? И, самое главное, почему Сирдар–император, находящийся на борту, сын командующего десантным отрядом, докладывает своим господам, что корабль захвачен? На этот последний вопрос я могу ответить: разрушители, несомненно, уничтожили бы это судно с его мощными орудиями, если бы выяснили, что мы все еще живы, сражаемся и удерживаем внутренние отсеки от Водных хранилищ и до Воздушной гавани и Зеленых полей.

— Дозорный, — прогудел гигант. — Если пообещаешь не сбежать, я освобожу тебе одну руку. И поверю твоему обещанию, зная, что из всех постов и должностей Дозорные — самые верные и достойные доверия, ведь от их донесений зависит благополучие корабля.

— Почему ты хочешь освободить мою руку? — спросил Энвас.

— Потому что тогда моя собственная рука освободится и сможет отдать честь моему капитану, как он и просил.

— Согласен, — ответил Дозорный.

Каррадок поднял гигантскую руку и отсалютовал Вальдемару. В его глазах стояли слезы.

Вестон побледнел от ярости:

— Скажи мне слово для высвобождения силы Кольца! Говори! Или я клянусь, ты умрешь сию секунду, предатель!

Вальдемар ответил:

— Я знаю много секретных кодов высшего командования; слова, открывающие двери, или триггерные схемы, которые повинуются лишь моему голосу Знаю двери, ведущие к потайным коридорам, проходы и канаты, где, по замыслам строителей, не должно находиться человеческое существо. Я знаю каждый дюйм тысячи палуб этого обширного корабля и никогда не предъявлял на них права. Знаю слова, чтобы потушить свет, заставить воздух застыть или вновь возродиться к жизни. Но одно слово не знаю: то, что прошептал Кольцу Химдалл, когда взял его себе.

В залу вдруг вошли двенадцать компьютерщиков с посохами и дубинками. Копейщики в серебряно–голубой форме опустили оружие в замешательстве. Одни теперь целились в компьютерщиков, другие в черного незнакомца, один или двое — в Хранителя, которого все еще держал гигант. Три копейщика начали подходить к трону, источая угрозу. Но когда лейтенант резко окликнул их, все трое помедлили и неуверенно остановились.

Главный компьютерщик от серебряных дверей взмахнул дубинкой и позвал:

— Вестон! Отдай Кольцо! Это фальшивка, у нее нет власти! Не мечтай, что сможешь контролировать двери, свет и оружие этого мира! Только Компьютер может ими повелевать и он подчиняется лишь нашему священному ордену!

— Разве? — промолвил незнакомец в черном, направил посох на серебряные двери и произнес лишь один резкий слог.

Врата немедленно захлопнулись, с лязгом на место встали все болты. Компьютерщику пришлось прыгнуть вперед, чтобы спастись.

— Несомненно, — прошипел Вальдемар. — Эти двери реагируют по собственному согласию, не считая желания держать подальше всякий сброд и защищать коридоры от лишнего отребья.

— Эдгал! Синдал! Гарворис! — призвал Вестон рыцарей. — Убейте Вальдемара немедленно! Раз он не знает слово для командования Кольцом, он мне бесполезен.

— Другие слова знаю я, — спокойно промолвил Вальдемар и вдруг закричал.

Зала погрузилась в кромешную тьму. Пока гас свет, Энвас увидел, что Вальдемар прыгнул и завертелся в воздухе, серое одеяние взметнулось, две темные птицы взлетели и пронзительно закричали. В прыжке капитан одной рукой вытащил дыхательную трубку из–за ворота и прижал к лицу; другой выхватил из посоха спрятанный клинок. Посох, оказавшийся ножнами, упал на пол, источая дымок. Вальдемар крутанулся, ударом ноги вспоров живот рыцарю. В шпорах ботинок прятались лезвия. Все это было проделано одним плавным движением; оставшиеся двое рыцарей бросились к врагу с копьями наперевес, но промахнулись, когда Вальдемар рванулся вновь, завернув плащ вокруг головы одного из нападавших. Пока мужчину сдерживала спрятанная в плаще тяжелая сеть, Вальдемар зарубил его сияющим мечом.

А затем обрушилась тьма, раздираемая грохотом и дрожащими вспышками огней. Один взрыв осветил труп рыцаря рядом с обугленной стеной. Обезглавленный, окровавленный, взмахнув руками, он рухнул на пол. В пустой трубке оказалась шрапнель, поразившая копейщиков и стражу. Их лица и торсы были залиты кровью. Воздух наполнили крики. Один мужчина рыдал в голос, словно дитя. Энвас услышал шипение, почувствовал тошнотворное зловоние отравляющего газа, исходящее из угла залы, где остался Вальдемар.

В зале смешались шум, вопли, сирены, тьма, замешательство, вонь крови, запах яда. Энваса околдовала эта картина разрушения. Был ли капитан действительно слепым?

Последовала еще одна вспышка света; лейтенант стоя палил из запрещенного ручного оружия. Его лицо было залито кровью, охваченный убийственным гневом, он вопил:

— Не заслуживает жизни тот, кто нарушает Закон об оружии! Кто убивает корабль, убивает всех…

В бешенстве от того, что капитан–предатель применил яды и взрывы, способные повредить воздушные фильтры и осветительные приборы, лейтенант даже не вспомнил о незаконности собственного оружия.

Украшение, которое использовал Вальдемар в качестве заколки для плаща, сверкнуло в темноте и вонзилось в руку лейтенанта. Края диска оказались острыми, словно бритва; оно отсекло несчастному пальцы. Оружие выпало из рук. Вновь воцарилась тьма.

Вестон прокричал:

— Каррадок! Держи Дозорного…

Кто–то ткнул Энваса дубинкой; свободной рукой — вторую все еще сжимал гигант — Дозорный дотянулся, схватил нападавшего за руку с оружием и усилием пальцев сломал ему кости. Сначала он был удивлен и разозлен, ибо не думал, что кто–то в этой зале рискнет причинить ему вред; он почувствовал в ладони жесткую ткань одеяния компьютерщика. Затем гигант потащил его к себе. Энвас услышал звон столкнувшихся клинков и громкое проклятие там, где он только что стоял. Теперь Каррадок держал его и не двигался.

По какому–то запаху, или шуму, или давлению рядом с собой Энвас угадал, что Вальдемар поблизости, безмолвный во тьме. Гигант все еще сжимал его руку, но Дозорный и без этого не стал бы двигаться или говорить из страха быть услышанным. Со всех сторон кипела бойня, слышались удары. Энвас подозревал, что компьютерщики или пикейщики взбунтовались и решили под покровом тьмы и всеобщего смятения украсть Кольцо.

Внезапно из темноты донесся голос Вальдемара:

— Каррадок, заклинаю тебя твоими древними клятвами, будь послушен мне и приведи Дозорного к трону с Вестоном. Мы схватим Кольцо. Когда ты позовешь его, он ответит тебе, думая, что ты ему верен.

Энвас поразился, что человек, применявший на борту корабля взрывы, мог говорить такие слова, как «клятва» и «верность», и при этом не давиться от смеха. Но он страшился грядущей трагедии; Каррадок и Вальдемар оба были непоколебимыми и решительными, храбрыми людьми. Он знал, что гигант не предаст Вестона, хоть и недостойного, но своего лорда. А Вальдемар вполне мог симпатизировать гиганту, но не задумался бы ни на мгновение, прежде чем обмануть, унизить или убить его, если такие преступления станут необходимы для осуществления его замысла.

Гигант не ответил. Энвас этому не удивился.

Вальдемар заговорил вновь:

— К несчастью, ты должен предать Вестона, твоего лорда, но этого требуют цели миссии. Не беспокойся, предательство горько только поначалу. Душа быстро привыкает…

Каррадок штыком вспорол воздух в той стороне, откуда доносился голос, но ни в кого не попал. При помощи какого–то трюка Вальдемар заставлял свой голос звучать оттуда, где самого капитана не было.

— Энвас! — прошептал Вальдемар совсем близко. — Подай голос, чтобы я мог услышать, где стоит гигант, и убить его.

Но Дозорный не хотел, чтобы страж умер, и потому не ответил.

— Энвас, Каррадок! Вы оба ослушались моего прямого приказа в военное время; за это я немедленно проклинаю вас. Теперь я высвобожу смертоносный туман. Дышите и умирайте…

Энвас знал, что это была какая–то уловка, чтобы заставить их говорить или действовать, так что засомневался и остался недвижим; и, возможно, гигант подозревал то же самое, но не стал ждать.

Каррадок выстрелил в воздух. В свете краткой вспышки из дула они увидели Вальдемара, скорчившегося у пола, словно громадная черная летучая мышь, с белым клинком в руке, похожим на жало скорпиона.

Гигант опустил ствол и выстрелил вновь. Вальдемар упал и обмяк. Каррадок выстрелил еще много раз.

Золотые двери за троном с треском открылись. Слабый свет заструился с главного мостика: то были тусклые голубоватые служебные огни, негасимые, если верить преданиям. Энвас разглядел спотыкавшуюся фигуру действующего капитана Вестона, раненого и истекающего кровью.

Вспышка осветила и съежившегося Вальдемара в луже крови.

— Примите моего преемника, — прошептал капитан. — Ибо я смертельно ранен.

Гигант выступил вперед.

— Я раскаиваюсь, что, когда я наконец нашел человека, достойного моего служения, истинного капитана из времен юности мира, он запятнал руки запрещенным оружием. Твоего преемника я приму в память о благородстве, которым обладал когда–то ты.

Он помедлил, затем спросил:

— Ты меня слышишь?

И когда Каррадок склонился над скорчившейся фигурой, Вальдемар, услышав его голос, выбросил руку и воткнул отравленный кинжал в открытый рот гиганта, пронзив нёбо.

— Нет ничего незаконного или благородного на войне! — вскричал он яростно.

Беловолосый древний великан рухнул на лежавшего Вальдемара, погребя егопод собой. Возможно, гигант, падая, ударил противника ножом или руками, потому что тело капитана хрустнуло и больше не двигалось.

Когда гигант упал, Вальдемар выкрикнул последнее командное слово и умолк.

Энвас бросился через залу к Вестону. Перед ним, словно призрак в тумане, вырос рыцарь с рапирой в руке, но Дозорный, потрепанный радиацией, мчался вперед, не зная страха. Он получил болезненную рану в плечо, но обрушил на череп рыцаря кулак.

Он почти достал раненого Вестона, со стонами уползавшего через золотые двери в просторную темную залу. Но в этот момент чье–то копье вдруг вонзилось Энвасу в ногу. Копейщик схватил его за волосы и приставил кинжал к горлу. Руки Дозорного сжимали украшенную браслетом и облаченную в расшитый сапог лодыжку Вестона.

Действующий капитан вытащил окровавленную руку из–под усыпанного драгоценными камнями мундира.

— Рана смертельна, — выдавил он, в ужасе уставившись на кровь из сердца на ладони. — Я убит…

Тем временем последнее слово Вальдемара начало действовать. Раздался щелчок, словно открылись запоры на дверях; картины, висевшие на стенах, выдвинулись из рам, и тогда из полудюжины потайных дверей вырвались свет и рев труб.

В залу внезапно хлынули толпы высоких бледных людей с верхней палубы, облаченных в зеленые мундиры. Некоторые были в нагрудниках и шлемах из полированной стали, держали длинные копья и тонкие прямые мечи.

Рыцари верхнего мира оказались высокими, прекрасными и устрашающими, и они пели боевую песнь. Ни у кого не было отметин на коже или шрамов, никаких признаков радиации, как у тех, кто жил на нижних палубах. Впереди развевалось знамя Альверина.

Многие несли луки и арбалеты, так как, несмотря на более слабые, чем у других людей, ноги и тела, они обладали стальными руками и острым зрением.

Вот появился сам Альверин, в мундире, зеленом, как листва, и с его широких плеч свисал один из тех прекрасных белых крылатых плащей, которыми в полете управляли те, кто жил на оси мира. Его волосы оказались желтыми, как кукуруза, которую выращивали его люди в Зеленой твердыне; голубые глаза сияли суровым светом.

Альверин поднял длинный прямой меч и призвал воинов в палате сдаться, объявив:

— Те, кто сложит оружие, клянусь, не будут страдать и им не причинят никакого вреда!

Честность и милосердие Альверина были столь хорошо известны, что рыцари и пикейщики в зале немедленно бросили мечи и копья. Никто не хотел сражаться, видя, что их лидер, Вестон, лежит без сознания и кровь вместе с жизнью вытекает из него. Оружие со звоном падало на пол залы.

Но один компьютерщик поднял копье и с чудовищным воплем метнул его прямо в грудь Альверину. Тот качнулся назад, раненный в сердце и легкие. В то же мгновение руку нападавшего пронзили три стрелы. Стрелявшие не промахнулись; по традиции люди Альверина сначала говорили, затем дрались, сперва ранили, лишь потом убивали.

Альверин вытащил наконечник копья из окровавленной груди и смахнул капли. Рана закрылась, превратившись в шрам, а затем кожа опять стала гладкой и здоровой. Он отшвырнул окровавленное оружие.

— Я землянин; я родился под голубым небом! — возвестил он. — Знания людей, создавших весь этот мир, сделали меня таким, каков я есть, и меня не убить этими слабыми орудиями.

И он приказал врачу позаботиться о раненых среди врагов, даже о нападавшем.

Альверин увидел Вальдемара, раздавленного павшим гигантом.

— Значит, — прошептал он, — эти потайные тропы, что ты показал нам, не были ловушкой. Неужели на этот раз ты играл честно, старый лжец? Если так. то где Кольцо?

Тут он обернулся. На пороге золотых дверей пикейщик все еще нависал над Дозорным Энвасом, стараясь вонзить нож в горло противнику. Энвас истекал кровью из ран в плече и ноге, но его лицо все равно было спокойным и неподвижным, словно ни рана, ни боль не могли его потревожить.

Альверин двинулся к лежащему при смерти в тени двери действующему капитану Вестону II и разглядел Кольцо в его окровавленном кулаке.

Дальше простирался мостик, громадный тускло освещенный собор, со всех сторон окруженный черными экранами Компьютера.

Вестон прокашлял:

— Пикейщик. Перережь глотку Дозорному, если мятежный король сделает еще хоть шаг.

— Вестон, — мягко, но решительно промолвил Альверин, — отдай мне Кольцо. Я восстановлю весь этот мир, свет, энергию и справедливость, что по праву должны быть нашими. Я обещаю тебе, что со всеми твоими людьми поступят по справедливости.

— Могу ли я верить мятежнику? Ты предал Вальдемара, — едва слышно прошипел Вестон.

— После того как он сдался Врагу. Свободные люди следуют за лидерами в битву и доверяют им власть командования только до тех пор, пока те осуществляют их волю, ведя войну во имя справедливости или защиты от врага. Такая власть командования, неподвластная разрушению, вернулась к свободным людям этого корабля после отказа от нее Вальдемара. На честных и добровольных выборах я был избран командовать, и теперь я капитан. Это доверие я почитаю священным. Отдай мне Кольцо, и я приведу мир к процветанию.

— Процветанию? Разве мы не окружены вражескими мирами? — тихо спросил Вестон.

— Мы слишком слабы, чтобы привлечь их внимание, — сказал Альверин. — Если не нападем сами, они не вспомнят о нас.

— А если Кольцо использовать для запуска легендарного оружия в сердце мира? — Вестон смог приподняться на локте. Его лицо было мертвенно–бледным, глаза — дикими и больными.

— Тогда этот мир умрет, если не в этом поколении, то в следующем.

Лейтенант, чью руку перевязывал высокий бледный врач, заговорил:

— Сир! Отдайте Кольцо Альверину! Даже мы, его столь давние враги, признаём его справедливость, мудрость и правдивость. Если кто и заслуживает империи, то только такой человек!

Но Энвас, все еще державший капитана за лодыжку, спокойно велел:

— В ваши последние мгновения, сэр, я молю, чтобы вы были истинным капитаном. Используйте Кольцо или дайте его мне, чтобы завершить миссию «Сумерек богов». Мы оба умираем, вы от ран, я от яда и радиации. Стоит ли нам в подобное время покидать свой пост и жаждать мира? Весь этот корабль был создан для войны.

— Пикейщик, назад. Вот, Дозорный, держи эту проклятую вещь. Исполни долг; убей всех моих врагов, каждого. Будьте вы все прокляты.

С проклятием на губах Вестон испустил дух, холодной рукой передав Кольцо Энвасу.

Дозорный смог подняться на колени и столкнуть пикетчика по ступеням. Его руки были столь сильными, что мужчина отлетел довольно далеко. Альверин и эльфы бросились вперед, но Энвас, перебравшийся за золотые двери, дотянулся и коснулся сияющим Кольцом холодного, темного, похожего на зеркало угла ближайшего из многих экранов Компьютера, что наполняли громадный черный мостик.

— Вечная верность, — возвестил он. — Я всегда буду хранить верность.

Все зеркала вдруг вспыхнули и засияли чистейшим светом. На каждом экране появилось изображение, слова, символы, странные буквы и уравнения, и на всех виднелись тысячи сияющих огней вражеских звезд.

Чистый и совершенный голос, непохожий на человеческий, возвестил:

— ГОТОВ.

Несколько компьютерщиков вскрикнули в страхе или закричали от радости. Один рухнул на колени с воплем «Я дожил до такого дня!». Даже рыцари, стража Вестона и высокие люди Альверина стояли, лишившись дара речи, с широко распахнутыми глазами.

Но главный компьютерщик крикнул, чтобы привлечь людей:

— Это происки Врага! Компьютер не может говорить с людьми, только через нас!

Рыцарь врезал ему кулаком по лицу. Старик упал на палубу и остался лежать, угрюмый, вытирал рот, плача и боясь заговорить снова.

Другой воин поднял лук и мягким, чистым голосом произнес:

— Благородный лорд Альверин! Мы слышали слово, управляющее Кольцом. Один выстрел, и весь мир будет вашим!

— Нет, Эльромир, — промолвил Альверин. — Даже ради всех империй я не нанесу такой удар человеку раненому и безоружному.

Все еще стоя на коленях, Дозорный сказал:

— Компьютер! Орудия в сердце мира готовы выстрелить во Врага?

— ВСЕ ОРУЖЕЙНЫЕ СИСТЕМЫ ГОТОВЫ. ЦЕЛИ ЗАХВАЧЕНЫ. ГОТОВ ОТКРЫТЬ ОГОНЬ. ЖДУ КОМАНДЫ.

— Хранитель, молю тебя, постой! — позвал Альверин. — Ты высвободишь огненный шторм! Никто на корабле, исключая меня, не знает причин войны, ее целей, ее истоков. Зачем ты обрекаешь все эти народы, земли и людей здесь, на борту «Сумерек богов», на уничтожение? Наш капитан предал нас; мы окружены; оставь все как есть.

Но Энвас ответил:

— Когда незнакомец, теперь известный мне как Вальдемар, отдал моему учителю Химдаллу это ужасное Кольцо, он сказал: «Ты один узнаешь, когда ожидание закончится, когда Враг ослабеет и сочтет нас мертвыми». Только сейчас понимаю я цели капитана, после всех этих лет. Другие суда, которые мы знаем только по славным именам, яростно осаждает сильнейший Враг, который так давно разрушил и опустошил наш мир. Наш истинный мир — Земля, хоть мы забыли это, — все еще ждет, чтобы мы сражались и защищали его. Капитан хотел, чтобы мы дрались и умерли во славу флота, чтобы погибли все на «Сумерках», если этого требуют цели миссии и исполнение долга.

— Почему ты даруешь людям на других кораблях такую любовь и верность, что хочешь призвать разрушение на весь наш мир? — спросил Альверин. — И все ради тех, кого даже не видел никогда, кого не знаешь?

— Я не доживу, чтобы увидеть спасение, хотя знаю, что оно придет, — ответил Энвас. — Я никогда не знал людей, которые служат на тех кораблях, но уверен, что они с радостью сделали бы то, что я сейчас делаю для них. Этого знания мне достаточно.

Рыцарь, внезапно осознав, что Энвас хотел сделать нечто, из–за чего Враг уничтожит мир, наклонился, поднял упавший кинжал и прежде, чем кто–либо из людей Альверина успел его остановить, метнул его. Кинжал вонзился прямо в середину спины Дозорного. Энвас, выгнувшись от боли, ослепнув от агонии, прокричал:

— Компьютер! Закрой двери!

— ПРИНЯТО. ВСЕМ ПОСТАМ СООБЩЕНО О МЕСТОПОЛОЖЕНИИ КОЛЬЦА КОМАНДОВАНИЯ.

Люди в зале кинулись вперед, подобно приливу, но было слишком поздно: золотые двери захлопнулись, отрезав их от рубки.

Альверин поднял руку и крикнул, собирая подданных:

— Проклятие Альберака показало всем компьютерным экранам, где скрывается Кольцо! Враг хлынет сюда с огнем, взорвет все палубы под нами, если потребуется! Пошли! Мы должны уйти! Уже может быть слишком поздно…

Люди побежали прочь из залы. Сам Альверин с паладинами стоял на возвышении перед золотыми дверями, не желая уходить, пока не ушел последний из подданных.

Через двери они услышали, как звонкий, мелодичный нечеловеческий голос произнес:

— ОРУДИЯ ГОТОВЫ. ЗАПУСК ПРОИЗВЕДЕН. СНАРЯДЫ ВЫПУЩЕНЫ.

Раздался грохот, похожий на гром. И мощный голос отразился от каждой стены; дрожащий голос Хранителя усилился и пронесся по каждому коридору, достиг каждого народа на этом огромном корабле. Все услышали, как Хранитель сказал:

— Я видел это! Я это видел! Небеса заполнены огнями!

Затем он произнес уже мягче:

— Отец! Если видишь это, ты должен знать: я не оставил свой пост…

И потом, еще тише:

— Компьютер, уничтожь Кольцо. Пусть проклятие закончится. И верни все функции соответствующим станциям и командам.

Свет вдруг вернулся в залу, где стоял Альверин с паладинами, и они услышали шум, словно множество людей одновременно удивленно вскрикнули. И они знали, что свет вернулся в темные места, где, как известно, его не видели уже бессчетное число лет.

Рыцарь привлек внимание Альверина.

— Сир, взгляните!

И он указал на место, где лежал гигант Каррадок.

От тела Вальдемара не осталось ни следа. Он просто исчез.

— Посмотрите сюда, — рыцарь указал наверх, где две черные птицы, каркающие пучки перьев, устроились среди капителей колонн.

— Это его вороны, — негромко промолвил Альверин. — Даже в древние времена, ослепнув, он всегда держал у себя таких птиц, чтобы напоминать себе, о чем не смел забыть.

И самому себе он тихо добавил:

— Или, возможно, учитывая, что все это организовано его хитростью, именно я был слепым или тем, кто позабыл…

Черная птица проскрежетала голосом, похожим на человеческий:

— Цена не имеет значения. Цели миссии должны быть выполнены. Неважно, какой ценой.

Другая черная птица со скрипом добавила:

— Все средства хороши на войне. Все средства. Все средства.

Альверин, не оглядываясь, ушел со своими людьми из этого места.