Звёзды - это блюдо, которое подают холодным

16

На грани реальности и забытья, яви и грёз при сильном желании — и особой сноровке можно суметь ухватить свои истинные эмоции, распознать подлинные чувства, увидеть любую ситуацию как есть, без купюр и без прикрас, задать вопрос и получить ответ, а порой — понять то главное, глубинное, что в обычном состоянии бодрствования понять не удавалось.

Замшелые камни вокруг, кое-где покрытые таинственными письменами, при достаточном воображении способными сойти за кельтские руны. Что из этих надписей подлинник, а что — фальсификация, издевательская шутка недобросовестных реставраторов двадцатого века? Сейчас уже не понять.

Шелковистая сочная трава с редкими колосками, ласково щекочущими кожу, — не злаковая культура, нет, обычный сорняк.

Звёздная сеть над головой, густо оплетающая небосвод.

И тот, кто за удивительно короткое время стал для неё дороже всех звёзд на свете.

Сейчас она откроет глаза и окажется дома — она помнила, хотя и весьма смутно, как они летели назад.

Просыпаться отчаянно не хотелось. Потому что в окутывающей её сонной дремоте она могла совершенно безнаказанно представлять, что он здесь, рядом — а если должным образом дать волю воображению, можно было почти услышать его хриплый низкий голос, почти ощутить его теплое дыхание.

Но сон уже сходил на нет, истончался, таял, а сквозь опущенные веки пробивался красноватый свет.

Красноватый?!

Клементина тут же открыла глаза. Она действительно была одна. Но это место не имело ничего общего с её домом в Камден-Тауне — да и с любым другим домом привычного ей мира.

Мягкий красноватый свет, казалось, лился со всех сторон сразу. Окон не было; то, что она поначалу приняла за дверной проём, оказалось всего лишь углублением в стене.

Фау привез её на свой корабль?

От мысли о Фау её захлестнуло горячей волной — упоительно сладкой и в то же время пугающей и тревожной.

Всё тайное рано или поздно становится явным. Они не смогут до бесконечности скрывать свои отношения.

А когда правда выйдет наружу, и об их связи, давно переросшей невинную дружбу, станет известно другим флойдам — как они отреагируют на это? Пусть формально подобный запрет нигде не прописан, это вовсе не значит, что флойды будут счастливы от выбора своего соплеменника. Что, если Фау просто-напросто не позволят быть с ней?

Сидеть и ждать в одиночестве было невыносимо, и чтобы успокоиться, Клементина принялась исследовать помещение. Выход, как и ожидалось, не обнаружился — или она не смогла его открыть (Фау, что, боится, что она попытается сбежать?) — зато нашлась ванная, хотя по габаритам она тянула скорее на небольшой бассейн.

Кучеряво, однако, живут флойды, что оборудуют такими излишествами свои корабли!

А вот ничего похожего на буфет или холодильник ей отыскать не удалось. Впрочем, она пока не чувствовала голода, пить тоже не хотелось.

Почему всё-таки Фау привез её сюда? Почему не домой?

Подумал, что там ей станут докучать "подельники" из "Открытого неба" с Шарком во главе, чтоб им пусто было, и решил уберечь от негативных эмоций?

Резонно.

Куда же он в таком случае исчез, почему оставил одну?

Её неустанно клонило в сон; мысли разбредались, расползались, как подросшие котята, ещё нетвердо стоящие на лапах, но уже открывшие глазки и мечтающие скорее начать исследовать огромный новый мир. Может, это купание так подействовало на неё? От влажных после душа волос подушка тоже стала влажной, и Клементина перевернула её на сухую сторону.

Да мало ли какие у него дела, тут же строго одернула она себя. В конце концов, Фау здесь на службе, не на курорте. А проблема тенри вообще делает любой разговор об отдыхе почти преступным. Не до отдыха сейчас…

Сегодня ночью он назвал её "лиэнти". Покопавшись в своей искусственно нашпигованной памяти, Клементина извлекла из неё значение флойдского понятия: "связанная душа". В человеческих языках дословных аналогов не было, но общий смысл она уловила — истинная, единственная, предназначенная судьбой, незаменимая.

На ум приходила второсортная девчоночья беллетристика о соулмейтах, полная розовых соплей и всенепременно со счастливым концом. Она даже почти вспомнила название одной из книг перед тем, как провалиться в беспокойный сон.

— Мой путь — твой путь.

Тихий шёпот заставил её мгновенно проснуться.

— Я вынужден был отлучиться, — Фау чуть виновато улыбнулся. — Я надеялся, что успею обернуться, пока ты спишь. Не думал, что ты проснёшься раньше полудня… Впрочем, ты же человек, — встретив непонимающий взгляд Клементины, он смущённо пояснил: — У нас есть… гм… особый секрет… на флойдов он воздействует как снотворное…

Клементина густо покраснела.

— Ты проснулась, а меня нет, — в его тоне послышалось самоосуждение. — Я не должен был допустить подобного…

— Всё хорошо, честно, — поспешила заверить его Клементина. — Я же понимаю: у тебя дела.

Флойд помрачнел.

— Фау… — Клементина насторожилась. — У тебя точно всё в порядке?

— Теперь — да, — он вдруг опустился на одно колено, взял её руку в свои, заглянул в глаза. — Клементина Хизерли, я, Крейн Фау, действуя по собственной воле, объявляю об искреннем и горячем желании разделить с тобой жизнь, связать судьбу и соединить душу. Я клянусь в абсолютной и нерушимой твёрдости своих намерений. Клянусь своим именем, честью и жизнью.

Клементина тихо охнула. Он же не шутит?!

— Прошу принять это в знак согласия, — Фау разжал пальцы, и на его ладони сверкнул витой серебристый браслет, инкрустированный крупным красным камнем. Ну же, скажи что-нибудь! — почти выкрикнул он, видя, что Клементина не спешит с ответом — лишь моргает часто-часто, оторопело глядя на сокровище.

— Ты… уверен, что не пожалеешь о своих словах? — сбивчиво прошептала она. — Я ведь…

— Уверен. Флойды чувствуют, когда находят своих лиэнти. Это… особое ощущение, его невозможно обмануть.

Клементина нерешительно кивнула. Взяла браслет, повертела в руках, с любопытством рассматривая кроваво-красный камень.

А вдруг всё это лишь наваждение, способное во мгновение ока обратиться в прах?..

— Всё ещё не веришь?

— Что это за камень?

— Рубин. Разумеется, натуральный, не синтетический.

Ничего себе! Рубин такого размера и чистоты стоит целое состояние. Хотя в необъятных просторах Вселенной, должно быть, есть целая планета, где этих рубинов как на Земле — стекляшек.

Фау помог ей застегнуть браслет. Поцеловал подрагивающие пальцы — словно исполнял некий ритуал.

— У нас есть легенда… даже не легенда, а поверье: если двое, предназначенные друг другу судьбой, встречаются, их души сплетает незримая, но очень прочная нить. Эту нить невозможно порвать — поэтому никто не в силах разлучить связанные души. Если только… — он запнулся на мгновение. — Если только они не решат расстаться сами. Тогда связующая нить рвётся — и это причиняет не только душевные муки, но и нестерпимую физическую боль, настолько сильную, что от неё можно умереть.

Клементина слушала, широко открыв глаза.

— Я никогда не разорву нашу нить, — прошептал Фау. — Никогда. Что бы ни случилось.

— Что, например? — с затаённой тревогой спросила она, примерно представляя, какой получит ответ. — Что-то уже случилось, я права?

— Я подал в отставку.

— Как?! Но…

— Меня поставили перед выбором. И я выбрал тебя.

— Сколько же от меня проблем… — с несчастным видом пробормотала Клементина, чувствуя, как на глазах непроизвольно вскипают слёзы. — Если бы не я…

— Если бы не ты, я до сих пор был бы одинок, — мягко поправил её Фау. — Ты открыла для меня страницы жизни, которые я никогда бы не открыл в одиночку, ты вдохнула в мою жизнь новые смыслы, ты вдохновила меня на новые горизонты… и продолжаешь вдохновлять каждый час и каждую минуту, что ты со мной, — он лёг рядом, прижал к себе, сомкнув руки у неё на груди. — И это — главное. А с остальным мы как-нибудь разберёмся.

— Как?

— Я договорюсь с Эолантом. Он мой друг, к тому же, он мне малость обязан, так что возражать не станет.

— Мне страшно, Фау.

Объятия стали крепче.

— Считаешь, я не сумею тебя защитить?

— Вовсе нет… — Клементина зябко повела плечами. — Но ты ведь не всегда рядом…

— Теперь — всегда.

— И кстати, мне завтра на работу.

— Никакой работы. Возьмёшь отгул. Я всё улажу…

— Отгул? — Клементина повернулась к Фау. — Зачем?

Флойд сконфуженно отвёл взгляд.

— Тебе нужно… восстановиться.

— Фау, я в порядке.

— Точно?

— Пить только хочется. Да и перекусить чего-нибудь не помешало бы.

— Что ж ты молчишь? — без предупреждения он подхватил её на руки и куда-то понёс.

— Вообще-то я вполне в состоянии передвигаться сама, — запротестовала была Клементина, тщетно силясь вывернуться. — Правда!

— Это традиция.

— Всюду таскать меня на руках?

— Нет, только первое время.

— Смотри, избалуешь меня, — засмеялась она. — Чего доброго, привыкну и захочу, чтоб так было всегда.

Фау с нежностью прижал её к себе и лишь после этого усадил в кресло.

— Привыкай. Я не против.

Она огляделась. Здесь, в отличие от верхнего яруса, окна были — круглые, как иллюминаторы. За одним из них Клементина заметила ветки почти отцветшей магнолии. Значит, они не в небе.

— Это тоже твой корабль?

— Это? — Фау развел руками. — Это мой дом.

— Дом? Так мы — на Земле?

— А ты думала, мы где? В далёкой-далёкой галактике? — не удержался он от подколки. — Хочешь, полетим прямо сейчас.

— Шутишь, — улыбнулась Клементина.

— Отчего же? — Фау вскинул брови. — Пусть я подал в отставку, мой личный корабль у меня никто не отнимет. Мы можем отправиться куда пожелаешь: на планету с изумрудно-зелёными закатами, на планету с такой низкой гравитацией, что там можно летать, на планету, где деревья достают до облаков, а бабочки и стрекозы размером с тебя…

— Ну и ну. Голубчик, ты разобрался бы сначала со своими проблемами на планете, где лишился должности и погон.

Клементина вскрикнула, Фау нахмурился, и оба синхронно повернулись на голос.

— Наши пути пересеклись, — холодно поздоровался флойд. — Таниока, тебя стучаться не учили?

— Ах, прошу прощения, лорд Фау, — она отвесила нарочито низкий поклон. — Я была убеждена, что друзья могут обойтись без излишних церемоний. — Гостья обвела комнату беглым взглядом, на секунду задержала взгляд на Клементине, заметила на её запястье подаренный Фау браслет и мгновенно изменилась в лице. Клементина, которая после посещения Анды стала распознавать эмоции флойдов куда лучше прежнего, поочередно прочла в глазах Таниоки изумление, смятение, растерянность, смущение и принятие.

— Наши пути пересеклись, — это приветствие было адресовано персонально ей.

— И это к добру, — с готовностью откликнулась Клементина.

Услышав родную речь, Таниока слегка вздрогнула, но почти мгновенно взяла себя в руки.

— Старина Фау всегда был большим оригиналом, — откровенно сказала она. — Но я понимаю и уважаю его выбор. Каким бы он ни был.

— Ты одна? — спросил Фау.

— С Эолантом.

— Я искал несоленый белковый коктейль, — за спиной Таниоки показался Эолант, на ходу откупоривая бутылку. — Еле откопал. Ну и бардак у тебя в холодильнике! Невозможно ничего найти.

В отличие от Таниоки, он отреагировал гораздо спокойнеё: скользнув взглядом по браслету, судя по всему, игравшему в обществе флойдов знаковую роль, Эолант ничем не выдал своего удивления, лишь слегка сощурил глаза. Даже хвост его — верный индикатор настроения, всегда безошибочно показывающий эмоциональное состояние своего владельца, дернулся всего раз.

— Если вы пришли уговаривать меня поменять свое решение, — Фау решил сразу расставить все точки над и, — то знайте, что это бессмысленно. Унижаться перед Теолом я не стану.

— Это мы и без тебя знаем, — заметил Эолант. — Тоже мне, удивил.

— Мы пришли не любопытство своё тешить. Мы пришли помочь.

Клементина и Фау безмолвно переглянулись — и это не осталось незамеченным.

— Фау, если ты сейчас скажешь, что твоя наречённая — тенри, знай, даже мой железобетонный темперамент этого не выдержит, — спокойно сказал Эолант.

Клементина еле удержалась от смеха.

— Нет, — в тон ему ответил Фау. — Клементина Хизерли — человек. И кстати, она свободно владеет нашим языком. Так что поосторожнее с непотребными шуточками.

Эолант и бровью не повёл.

— Как скажешь.

— А вот помощь нам в самом деле не помешает, — продолжал Фау, мгновенно сменяя тон на деловой. — Интуиция тебя не подвела: тут действительно замешаны тенри. Присядем…

На то, чтобы ввести флойдов в курс дела и посвятить в подробности плана, ушло добрых два часа и десяток бутылок "коктейля", по консистенции больше напоминавшего сливочный крем, а по вкусу — дорогой мясной паштет. Поначалу Клементина боялась, что друзья Фау наотрез откажутся участвовать в их рискованной затее, но, как оказалось, опасения её были напрасны. В этом флойды проявили редкостное единодушие: с тенри следует вести себя предельно осторожно, а вмешательство "подкрепления" может погубить всё дело. В итоге сошлись на том, что первую часть заявленного "Открытым небом" условия они выполнят: помогут им попасть на корабль и поднимут его в небо. Спор вспыхнул, когда они начали продумывать, что делать дальше.

— Там мой брат! И наверняка они до последнего будут использовать его как заложника.

— Я более чем уверен, что тенри захотят подстраховаться, и заложник будет не один.

— Нельзя допустить, чтоб погиб кто-то из людей. Тенри наверняка именно на это и рассчитывают!

— И у Шарка может быть тенрийское оружие. Что-то лёгкое и компактное, что он смог пронести на Землю через туннельный переход.

— Протонный излучатель? Поляризатор?

— Может быть, и то, и другое.

— Или, например, фазерный генератор.

— Вот он — вряд ли. Фазерник — слишком габаритная игрушка.

— Что ты предлагаешь, Эолант?

— До последнего играть по их правилам. Рассредоточиться. Заблокировать управление кораблём. А как только заложники будут в безопасности — прыгаем в катер и возвращаемся.

— Шарка надо брать живым.

— Не факт, что получится.

— Придётся постараться.

Они проговорили почти до самого вечера, обсуждая детали. Лишь когда солнечное пятно уползло с пола на стену, а оттуда — на потолок, Клементина поднялась из-за стола.

— Мне нужно домой, — извиняющимся тоном пробормотала она.

— Я отвезу тебя, — тут же сказал Фау.

— А мы подождём здесь, — заключил Эолант. — Береги свою лиэнти.

Фау оскалился.

* * *

Когда ты вынужден играть чуждую тебе роль, это полбеды. Гораздо хуже, когда ты понимаешь: играя, ошибиться нельзя, ведь от этого зависят жизни твоих родных. И совсем плохо, когда долгая и напряжённая игра — всего лишь интерлюдия к предстоящей премьере.

Всё чаще Клементина ловила себя на мысли, что она ничего не успевает. За последнее время её жизнь заиграла новыми красками, но вместе с тем стала слишком непредсказуемой. К сожалению, ежедневные обязанности при этом никто не отменял. С уборкой дома, допустим, справлялась более-менее автономная техника, но многие вещи невозможно было автоматизировать.

Часы пробили полночь, когда Клементина, наконец, закончила с рутиной и устало опустилась в любимое кресло. Сил уже не оставалось ни на что, вдобавок, её начало неодолимо клонить в сон (она подозревала, что здесь не обошлось без Фау — слишком уж пристально он вглядывался ей в глаза при прощании). Но она клятвенно пообещала себе разобрать почту, и, собравшись с духом, взялась за смартфон.

Сообщение от отца — родители не смогли до неё дозвониться, осторожно интересуются, всё ли в порядке. Клементина сопоставила дату и время звонка, усмехнулась: они с Фау в тот день были на Раффелии.

М-да. Подробности её приключений явно не для хрупкого душевного равновесия мистера и миссис Хизерли.

Несколько трафаретных "привет, как дела" от знакомых. Ежемесячная выписка с банковского счета. Ежемесячный отчёт домовладельца. Клементина хмыкнула, увидев велеречивые дифирамбы в адрес нового "фантастически неприхотливого" сорта махровой сакуры, которой было закуплено аж двенадцать саженцев для благоустройства района. Именно этот сорт был недавно "доработан" флойдами и завезён на Землю в таком огромном количестве, что саженцы раздавали буквально за бесценок — лишь бы не пропали.

Общий чат фигуристов-любителей она просмотрела по диагонали: в беседе состояло больше ста человек, из которых она более-менее тесно общалась от силы с пятью. Обычно речь шла о приземлённых материях, но сейчас народ активно обсуждал недавний взрыв в парке, задевший их каток и лишь чудом не повлекший за собой жертвы. Вникать в бессмысленную полемику Клементина не хотела, лишь отметила с толикой удивления, что "Открытое небо" почти не упоминалось, а виновными в произошедшем были признаны… городские власти. Дескать, недостаточно внимания уделяется воспитанию подрастающего поколения, вот и собирают детишки в гаражах всякие нехорошие вещи повышенной взрывоопасности.

Нашлось там и ещё несколько групповых чатов, где обсуждались совсем уж тривиальные вещи, вроде погоды и макияжа.

А последнее сообщение было от Ханны.

Коротенькое. Но Клементина задержалась на нём дольше, чем на остальных.

"Клементина, привет. У тебя точно всё нормально? Есть разговор. Завтра, в обеденный перерыв, в кафе через дорогу, которое с красными зонтиками. Это важно".

Ханна просит о приватной беседе? Даже не просит, а требует. Причем на нейтральной территории, что примечательно — опасается, что их могут подслушать?

С чего бы это вдруг?

Они с Ханной не особо приятельствовали и никогда не общались по душам, хотя все вокруг считали их подругами. Впрочем, если судить по улыбкам, дружеским объятиям, невинной болтовне и подаркам на дни рождения, то окружающие были абсолютно правы.

Ладно. Завтра она выяснит, что Ханна хочет от неё. Сейчас же ей хотелось лишь одного: спать.

— Симпатичный браслет. Серебряный?

— Вообще-то больше на белое золото похоже. Подарок?

Клементина мысленно выругалась. Она нарочно надела сегодня блузку с длинным рукавом и широкими кружевными манжетами, чтоб спрятать браслет, но, увы, когда моешь руки, рукава всё равно приходится закатывать.

— Купила вчера в "Тейт Модерн", — Клементина широко улыбнулась сразу всем отражениям в зеркале: и коллег, и своему собственному. — Там была ювелирная выставка. Это серебро. И циркон.

Кто-то разочарованно вздохнул. Повод для свежей сплетни умер, не успев родиться.

— К нему бы кулон, — нерешительно протянула Берта.

— Ага, там были такие, — Клементина согласно кивнула. — Но я их не люблю. Волосы вечно путаются в цепочке.

— Ты сегодня вся светишься, — прищурилась Кэрри. — Мы чего-то не знаем?

"Ничего вы не знаете. Абсолютно ничего. И меня, кстати, это вполне устраивает".

— Неужели?

— Да-да. Ну-ка, признавайся, где собака зарыта!

От необходимости отвечать её избавил телефонный звонок. Когда же она закончила разговор, то уже была в кофейне, где Ханна назначила ей рандеву.

Белокурую голову с длинной толстой косой Клементина заметила ещё с порога: девушка уже ждала её. Перед ней стояла нетронутая чашка чая, очевидно, заказанная только для того, чтобы не сидеть за пустым столом.

— Привет, Ханна, — Клементина села напротив. Натянуто улыбнулась: — Что за секретность? Что стряслось?

Ханна прерывисто вздохнула. Клементина подметила и бледность, и искусанные губы, и напряжённо сжатые пальцы, отчаянно комкающие салфетку.

— У тебя какие-то проблемы, Тина, — наконец, заговорила Ханна. — Знаю, это не моё дело, да я и не об этом, — она опять вздохнула и, набравшись смелости, выпалила: — Похоже, шеф в чём-то тебя подозревает.

Клементина ожидала чего угодно, но не этого.

— Господин Файзер? С чего ты взяла?

— Он попросил меня следить за тобой.

Клементина поперхнулась.

— Однако… И что ты ответила?

— Что мы не очень близки, но я попробую, — Ханна покраснела как помидор, но упрямо сжала губы. — Разумеется, я для виду так сказала. Не собираюсь я за тобой шпионить. И дело не в том, считаю или не считаю я тебя подругой. Это само по себе некрасиво и непорядочно. — Она помолчала и неловко улыбнулась. — А и попыталась бы — не смогла. Ты бы меня мигом раскусила.

Клементина принужденно рассмеялась.

— Прости… — Ханна уставилась в свою чашку.

— За что?

— Что согласилась. Я… побоялась отказаться. Испугалась, что шеф обозлится и захочет мне отомстить. Или вовсе уволит. Я не могу так рисковать. Мне нужна эта работа.

— Да брось. Я же понимаю, что ты вынуждена была так ответить. К тому же, если бы ты отказалась, Файзер наверняка нашёл бы другого шпиона… — Клементина вспомнила, как дотошно намедни девчонки расспрашивали её о браслете. Неужели за их повышенным вниманием стоит не только праздное любопытство?

— Тина, я более чем уверена, Файзер пытался завербовать не только меня, — горячо и быстро зашептала Ханна. — Имей в виду и будь осторожна.

— Да, верно, — рассеянно откликнулась Клементина, вспомнив, как Фау с каждым разом вёл себя всё смелее — разве что только в кабинет к ней не заявился.

Нет, так дело не пойдёт. Ей действительно следует быть осмотрительнее. И флойду тоже.

— Да ты слушаешь меня вообще?

Клементина заставила себя сфокусировать взгляд на собеседнице

— Да-да, — она улыбнулась искренне и тепло. Как улыбнулась бы настоящей подруге. — Спасибо, что предупредила.

Кроме Ханны, никто больше не признался в потребности следить за ней, так что настоящее число соглядатаев осталось Клементине неизвестным. Впрочем, это её не особо расстроило: главным образом потому, что у неё сейчас были проблемы поважнее пёстрой стайки девиц, неумело и топорно пытающихся выведать "последние новости".

Близился день того самого рейса. И чем меньше времени оставалось до условленной даты, тем сильнее она нервничала и волновалась.

Короткий разговор с "Открытым небом", вопреки ожиданиям, прошёл почти гладко, хотя Клементина панически боялась, что они что-то заподозрят. Но все опасения оказались напрасны: история, что ей удалось-таки уговорить флойда взять её с собой на борт большегруза, была съедена за милую душу. В порыве невесть откуда взявшегося великодушия Шарк даже позволил ей лишний раз поговорить по телефону со Стефаном, дабы она могла удостовериться, что брат жив-здоров.

Фау заходил каждый день, появляясь тогда, когда на улице окончательно смеркалось. С одной стороны, флойду не стоило сейчас привлекать излишнего внимания, с другой — у "Открытого неба" не должно было появиться ни малейших подозрений, что их водят за нос. Тонкая грань, по которой им предстояло пройти, не потеряв равновесие, выглядела лезвием ножа над бездонной пропастью — причём противоположный берег терялся в густой тьме..

Словно следуя негласному договору, оставаясь наедине, они не обсуждали детали предстоящей операции и разговаривали о чём угодно, но не о деле. Фау рассказывал о планетах, на которых ему довелось побывать, и Клементина обычно засыпала, убаюканная его низким голосом, а когда просыпалась, она была уже одна. Но это было не страшно — ведь она знала, что вечером, вернувшись домой, она вновь сможет увидеть улыбающиеся рубиново-красные глаза, ощутить смолистый аромат, успевший стать таким родным, позволить подхватить себя на руки и украсть короткий мимолётный поцелуй.

К сожалению, с той памятной ночи ничего большего Фау себе не позволял. То ли следовал какой-то неведомой ей традиции, то ли по другой причине.

Это было похоже на затишье перед бурей — но неподкупный календарь каждую полночь неумолимо приближал назначенную дату.

Накануне вечером Клементина ушла с работы пораньше, сославшись на неважное самочувствие, что, в общем-то, было недалеко от истины.

Фау приедет за ней рано утром. Оставалось одно — ждать. Постаравшись при этом не сойти с ума от беспокойства.

Сидеть дома было невыносимо, и Клементина приняла единственно верное решение: пойти прогуляться.

Только что прошедший ливень смыл с городских улиц пыль, придав им едва уловимый флер наивного старомодного очарования. Мокрая трава газонов радостно сверкала свежими дождевыми каплями; в лужах на асфальте отражалось напоённое синевой небо, клубы облаков и крики чаек. На углу сотрудник сервисной службы, плотный мужчина в летах ремонтировал аппарат с мороженым.

— Пять минуток, леди, — бросил он, заметив Клементину.

— Угу. Не торопитесь, — машинально кивнула она. В голове надоедливой мухой жужжала короткая мысль

"Дождь в дорогу".

Цитата из полузабытого фильма? Строчка из анекдота? Чья-то давняя фраза, невесть как сохранённая подсознанием?

Дождь в дорогу, дождь в дорогу…

Примета. Добрая примета. Кажется.

— Дождь в дорогу… — пробормотала она задумчиво.

Если так, это очень кстати. Добрые приметы ей бы не помешали.

— Позвольте вас угостить, мисс Хизерли.

Пугающе знакомый голос за спиной, как ушатом ледяной воды, окатил её густым цепенящим страхом.

— "Дождь в дорогу"? — с едва заметной усмешкой переспросил Бенедикт Нортон. — И далеко вы собрались?