- Смерть, достойная воина, лейтенант! Ваш прадед сейчас в храме Ясукуни без сомнения, смотрит на нас! И мы не должны осквернить эту память! Мы помним своих славных предков, так надо и самим хоть немного походить на них, чтобы заслужить уважение тех, кто уже на небесах!
Такая возможность - заслужить благосклонность славных пращуров - должна была преставиться, и очень скоро. Причем не одному только Одазве или его командиру - на борту десантных кораблей находилось почти семьсот десантников, кроме того - несколько десятков танков и бронемашин, призванных усилить удар пришедшей с моря армии. И если уже устаревшие, но не списанные пока ввиду отсутствия замены "Немуро" и "Сацуми" могли высадить людей и технику лишь при помощи катеров, или еще проще - по носовой рампе прямо на берег, как это делали те же американцы на Окинаве шестьдесят лет тому назад, то "Осуми" обладал несравнимо большими возможностями.
Сейчас на палубе десантного корабля теснились тяжелые вертолеты CH-47J "Чинук", американской конструкции, но произведенных в Японии фирмой "Кавасаки". Всего шесть машин - больше взять на борт было просто нельзя, не хватило бы места. Они доставят на берег людей и легкое вооружение, позволяя кораблю оставаться на безопасном расстоянии.
А для тяжелой техники предназначалась пара катеров на воздушной подушке LCAC, пока ждавших своего часа в доковой камере, в кормовой части огромного судна. Для них не в тягость и пятидесятитонный танк, а уж людей эти посудины могли брать на борт и вовсе без счета.
Десантная эскадра на полном ходу приближалась к острову Карафуто[15], пожирая мили океанского простора. И в недрах кораблей, в тесных кубриках, готовились к решительному броску сотни пехотинцев, бойцы Пятой пехотной дивизии - у Сил самообороны не было подразделений морской пехоты, но и обычные солдаты имели вполне достойную подготовку, и с легкостью могли исполнить родившийся в правительственных кабинетах Токио замысел.
Солдаты и офицеры на палубе и во внутренних помещениях "Осуми" еще наслаждались последними спокойными минутами, а адмирал Хэйто, находившийся уже который час в боевом информационном посту, изучал карту тактической обстановки, покрытую многочисленными отметками, обозначавшими воздушные и надводные цели.
- У северной части острова крейсируют американские боевые корабли, - докладывал один из офицеров штаба командующему эскадрой. - Два эскадренных миноносца типа "Арли Берк" и фрегат. Идут на сближение с нашей эскадрой курсом с северо-востока. Дальности действия их "Гарпунов" и "Томагавков" уже сейчас хватит, чтобы поразить десантные корабли в момент высадки, господин адмирал.
Американское командование заранее было извещено о морских маневрах японского флота, и адмирал Хэйто понимал, что присутствие рядом с его кораблями эсминцев ВМФ США лишь обычная предосторожность, да еще банальное любопытство. В прочем, слишком долго вводить в заблуждение американцев не получится.
- Они не решатся открыть огонь сразу, а когда их командование примет какое-то решение, десант уже закрепится на берегу. К тому же нас поддержит авиация с баз на Хоккайдо. Американского флота нам не стоит опасаться!
Авиация уже была в воздухе, внушая одним своим присутствием уверенность тем, кому вскоре предстояло идти на штурм чужих берегов. Над эскадрой кружил самолет дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С "Хокай", в свое время переданный Силам самообороны американцами, и теперь передвижения американцев же и отслеживавший с заоблачных высот, наполняя схему тактической обстановки новыми марками целей.
- Американский контингент на Карафуто малочислен, не более роты морской пехоты в Южно-Сахалинске, но они как раз занимают местный аэродром, придется выбрасывать десант прямо на головы американцам.
- Мы должны действовать решительно, без компромиссов, - отрезал Хэйто, - но если удастся, обойтись без лишней крови. Американцы сильны, здесь и сейчас мы можем их разгромить наголову, но они придут в себя очень быстро и нанесут ответный удар. Под Владивостоком находится Третья экспедиционная дивизия Морской пехоты США почти в полном составе, пятьдесят тысяч отлично обученных и вооруженных бойцов, а также Первое авиакрыло, всего более полутора сотен "Хорнитов" и "Харриеров", базирующихся на бывших русских военных аэродромах в Приморье. Они прикрывают китайскую границу, но очень быстро могут оказаться здесь. Пусть лучше эти морские пехотинцы в Южно-Сахалинске останутся целыми и невредимыми, они будут нашим "живым щитом", лейтенант.
Адмирал Хэйто всецело поддерживал решение политиков, наконец, вспомнивших о том, что исконные японские территории до сих пор остаются в руках чужаков, но иллюзий на счет войны с американцами не испытывал нисколько. Да, оснащены Силы Самообороны были неплохо, намного лучше даже, чем русская армия, ныне разгромленная или капитулировавшая, но вся их техника - ничто против закаленных в настоящих боях американских солдат, летчиков и морских пехотинцев.
- Господин адмирал, мы достигли рубежа высадки, - сообщил, оторвавшись от компьютерного экрана, один из находившихся в боевом информационном посту офицеров. - До берега пятьдесят миль!
- Объявить боевую тревогу! Вертолеты в воздух!
По лабиринтам отсеков и коридоров "Осуми" прокатился рев сирен, а затем он потонул в дробном топоте сотен тяжелых солдатских ботинок. Лейтенант Хироси Одзава, застигнутый сигналом тревоги на открытой галерее рубки, со всех ног бросился вниз, следом за своим непосредственным командиром, перескакивая через две ступени. Сотни людей разом охватила нервная суета.
Солдаты в своих кубриках торопливо застегивали лямки разгрузочных жилетов, засовывая в подсумки снаряженные магазины, и, хватая стоявшее рядом оружие, бежали наверх, на полетную палубу. А там уже техники заканчивали последние приготовления, и пилоты занимали места в кабинах громоздких "Чинуков".
- Рота, становись! - крикнул, надсаживая связки, капитан Йоси. - Смирно!
Сотня пехотинцев в полной экипировке, с увесистыми ранцами за спиной, висевшими на груди штурмовыми винтовками "Тип 89", замерли, построившись в две шеренги. А за их спинами уже медленно раскручивались лопасти несущих винтов тяжелых транспортных геликоптеров CH-47J, и слитный гул турбин обволакивал палубу "Осуми", заглушая команды Такедо Йоси.
- Рота, внимание! Слушай боевую задачу! Нам приказано высадиться под прикрытием боевых вертолетов на аэродроме Южно-Сахалинска, административного центра острова, самого крупного населенного пункта, и удерживать его до прибытия подкреплений с материка. Аэродром сейчас занят американской морской пехотой численностью до роты. Американцев приказано разоружить, в случае сопротивления уничтожить. Мы вернем земли предков в лоно Японии! Банзай!
- Банзай!!! - рявкнули в один голос сотня вооруженных до зубов солдат.
- Рота, начать погрузку в вертолеты! Взлетаем через три минуты!
Солдаты, неуклюжие из-за навьюченного на каждого снаряжения, потянулись к распахнутым люкам "Чинуков", занимая места на жестких сидениях, протянувшихся вдоль бортов. Каждый вертолет мог взять на борт свыше сорока полностью экипированных бойцов, и сейчас две пехотные роты готовились вылететь на Сахалин, чтоб обрушиться, как снег на голову, на ничего еще не подозревавших американцев.
Но прежде, чем оторвался от палубы хотя бы один из транспортных вертолетов, в воздух над эскадрой взмыла пара ударных AH-1S "Кобра", под крыльями которых были прицеплены управляемые и неуправляемые ракеты. Произведенные в Японии по американской лицензии, и незначительно доработанные уже специалистами местной фирмы "Фуджи", боевые вертолеты должны были прикрыть высадку десанта в тот самый опасный миг, когда он, буквально пребывающий между небом и землей, больше всего уязвим.
Лейтенант Хироси Одзава почувствовал, как внутри все сжимается, когда пол кабины под ногами ощутимо качнулся. Огромный вертолет, десантный отсек которого был до отказа набит вооруженными солдатами, медленно оторвался от палубы, и, уйдя разворотом в сторону от массивной рубки, взял курс на северо-запад, к берегам Карафуто.
- Волнуешься, лейтенант?
Капитан Йоси сидел бок о бок с Одзавой, но все равно, чтоб быть услышанным соседом, вынужден был повышать голос, перекрикивая вой турбин. Хироси ничего не ответил, лишь с сомнением пожав плечами, и командир ободряюще хлопнул его по плечу:
- Крепче держи оружие и стреляй первым, и тогда останешься жив! Американцы нас не ждут, не думаю, что сопротивление будет серьезным!
Полдюжины "Чинуков", выстроившись широким фронтом, шли к берегам острова. По флангам, выдвинувшись чуть вперед, держались боевые вертолеты. А из огромной, просторной, похожей на пещеру док-камеры "Осуми" уже выскальзывали на водную гладь, поднимая фонтаны пены и брызг, катера на воздушной подушке LCAC. Каждая из этих платформ, способных буквально летать над водой со скоростью сто километров в час, несла по танку "Тип 90".
А за ними уже неслись к берегу самым полным ходом, рассекая волны тупыми носами, оба танкодесантных корабля, готовые выбросить на негостеприимную землю целую роту со всей бронетехникой и средствами поддержки. И тогда у американского гарнизона Карафуто, очередных захватчиков, попирающих исконно японскую землю, исчезнет призрачный шанс на то, чтобы удержать не принадлежавший им остров.
Луч радара, развернутого на летном поле аэродрома Южно-Сахалинска, очертил над островом очередной круг, и оператор увидел, как высвечиваются на экране отметки целей. И цели эти двигались кратчайшим курсом к острову.
- Лейтенант, сэр, - оператор окликнул скучавшего поодаль офицера Корпуса морской пехоты, самого главного сейчас и на аэродроме, и на всем этом сыром, пронизанном противным ветром острове. - Сэр, кто-то к нам приближается! Группа воздушных целей со стороны океана, не менее семи отметок! Высота тысяча футов, скорость до ста пятидесяти узлов, сэр!
- Вертолеты? Чьи они?
- На запрос не отвечают, сэр!
Сопряженная с радаром аппаратура в автоматическом режиме уже попыталась установить принадлежность неопознанных вертолетов, так внезапно материализовавшихся в опасной близости от острова. Но на тех геликоптерах, что сейчас мчались над океанскими волнами, не было ответчиков системы "свой - чужой".
- Дальность, энсин!
- Семьдесят миль, сэр!
- Дай связь с материком! И продолжай наблюдение!
Полдюжины тяжелых "Чинуков", сопровождаемые парой "Кобр", не в состоянии были скрыться от всевидящего ока радара, и те, кто был на борту, могли в любой миг стать мишенями для американских пилотов. На летном поле в Южно-Сахалинске кроме нескольких вертолетов разных типов в полной готовности находилось и звено штурмовиков AV-8B "Харриер", способных играючи разделаться с винтокрылыми машинами. Но лейтенант, не готовый взять на себя ответственность, помедлил, позволив нападавшим выиграть время. И в тот миг, когда он понял, что неизвестные вертолеты здесь появились с недобрыми намерениями, стало уже поздно.
Пилот ударного вертолета AH-1S "Кобра" увидел серый квадрат аэродрома, по периметру которого тянулись служебные здания, а в дальнем конце был виден застекленный куб терминала. А еще он увидел выстроившиеся в ровную линию вертолеты, почти такие же "Кобры", только более современной модификации, несколько "Си Хоков" и "Ирокезов", окрашенных в одинаковый серый цвет. А еще там были самолеты, распластавшие широкие короткие крылья, готовые взмыть в небо, превращая это небо для десантных вертолетов в смертельную ловушку.
- Лейтенант, уничтожить самолеты! ПТУР к бою!
Наводчик-оператор, сидевший в передней кабине, прильнул к наглазнику прицела, наводя на стоявшие на земле "Харриеры" управляемые ракеты BGM-71D "Тоу". Восьми снарядов, подвешенных под короткими крылышками вертолета, было достаточно, чтоб очистить аэродром от противника прежде, чем десант окажется на земле.
- К атаке готов! - спокойно доложил наводчик, совместив прицельную марку с силуэтом первой цели.
- Пуск!
С земли вертолет был еще едва различим, темная точка чуть выше линии горизонта. Первая ракета была выпущена с трех с лишним километров, почти предельной дальности. Покинув тубус пускового контейнера, она устремилась к земле, разматывая тонкую нить провода, так что с борта "Кобры" могли контролировать ее полет, корректируя отклонения. Через двенадцать секунд управляемый снаряд достиг цели, и взрыв шестикилограммовой кумулятивной боеголовки разрушил так и не сумевший оторваться от земли "Харриер".
- Огонь по второму! - приказал командир экипажа японской "Кобры".
С высоты чуть менее километра была почти не видна суета людей на земле, но вспышку, сопровождавшую попадание второй ракеты, пилоты разглядели. А затем вертолеты на полной скорости промчались над летным полем, обрушив на стоявшие на земле машины шквал огня из автоматических трехствольных пушек М197. двадцатимиллиметровые снаряды в клочья разрывали американские вертолеты, распиливали пополам грузовики и заправщики, расчищая плацдарм для десанта.
Сидевший в чреве одного из "Чинуков" лейтенант Одзава вздрогнул, когда выглянувший в десантный отсек летчик прокричал:
- Одна минута!
- Внимание! - скомандовал встрепенувшийся Такедо Йоси. - Приготовиться к высадке!
Со всех сторон раздался лязг затворов, щелчки предохранителей, и под этот звук шасси CH-47J коснулись замусоренной бетонки. Плавно опустилась кормовая аппарель, впуская в тесный отсек ветер и свежий, но уже наполнившийся запахами гари воздух.
- На выход! - скомандовал Одзава, чей взвод первым высаживался на Сахалин. - Занять оборону вокруг вертолета!
Солдаты посыпались на летное поле, образовав вокруг "Чинука" кольцо, ощетинившееся во все стороны стволами штурмовых винтовок "Тип 89" и единых пулеметов "Тип 62", устаревших, но еще вполне годных для того, чтоб поддержать огнем свою пехоту. А рядом уже приземлялись другие вертолеты, высаживая десант, так что вокруг сразу стало тесно.
- Первое отделение - к терминалу, - приказал Одзава, державший наперевес свою винтовку и пытавшийся одновременно смотреть во все стороны. - Остальным обеспечить прикрытие! Вперед!
Вокруг уже хватало следов боя. "Кобры", что сейчас кружили над головами, основательно обработали аэродром, превратив в хлам всю находившуюся здесь технику. В тот миг, когда Хироси Одзава поднял голову, взглянув на вертолеты, из-под крыла геликоптера вырвалась дымная стрела ракеты, и за ангарами грянул взрыв, и туда же потянулись мерцающие нити трассеров, с огромной скоростью выпускаемых боровой пушкой AH-1S. Но американцев еще хватало. Со стороны локатора, ажурная решетка которого продолжала вращаться, бежали люди в камуфляже, касках, с винтовками М16. затрещали выстрелы, что-то с визгом промчалось возле самого лица Одзавы, а еще одна пуля ударила в бетон у его ног. Рядом вдруг кто-то закричал от боли.
- Залечь! - не сразу сообразив, что это в него стреляют, хотят его убить, крикнул срывающимся голосом лейтенант, направляя в сторону американцев винтовку. - Открыть огонь!
Слева и справа затрещали автоматы, секунду спустя к ним присоединился пулемет, засвистели пули. Впервые с момента своего создания Силы Самообороны Японии приняли настоящий бой.
Одзава, почти не целясь от волнения, выпустил за пару очередей весь магазин. Затем, дрожащими руками сменив опустевший рожок, откинул закрепленные под стволом сошки, и следующую очередь дал уже прицельно. Кажется, даже попал, во всяком случае фигурка в непривычном сером "пиксельном" камуфляже повалилась на бетон, и больше не шевелилась. Американцы, их и было то человек шесть всего, тоже залегли, отстреливаясь, но без особого успеха.
- Вперед! - скомандовал Одзава, воодушевленный первым успехом, и сам вскочил и, низко пригибаясь к земле, бросился к противнику.
Где-то сбоку заухал пулемет, и над летным полем с гулом промчался рой тяжелых пуль. Лейтенант увидел выехавший на бетонку камуфлированный "Хаммер", с плоской крыши которого плевался огнем крупнокалиберный "Браунинг". Его очереди косой прошли по японским солдатам, лишенным укрытий. Несколько тел швырнуло на бетон, а пули, прошивая их насквозь, забарабанили по борту не успевшего подняться в воздух "Чинука".
Через несколько секунд на японских пехотинцев обрушился огонь со всех сторон. Морские пехотинцы, занимавшие Южно-Сахалинск, не пытались понять, что происходит, они просто приняли бой, защищая свои позиции так, как делали это в Кандагаре или Басре. От одного из зданий, похожих на ангары, ударил автоматический гранатомет "Марк-19", который сами американцы называли почему-то "тяжелым пулеметом". Несколько сорокамиллиметровых гранат разорвались в гуще бойцов лейтенант Одзавы, и тот видел, как взрывами разрывает тела, как осколки отсекают руки и ноги, как искалеченные солдаты, заливая кровью бетон, бьются в агонии.
- Они перестреляют нас, как в тире! - дрожащим от растерянности голосом крикнул Хироси Одзава, обращаясь к своему командиру.
Капитан Такедо Йоси, тоже распластавшийся на земле, вжимаясь в покрытый трещинами бетон, поднес к губам рацию, завопив, что было мочи:
- Эдо-один, это Осака-три, нужна поддержка с воздуха! Помечаю цели!
Такедо достал из разгрузки продолговатый цилиндр дымовой гранаты, и, приподнявшись на локте, швырнул ее в сторону "Хаммера", огрызавшегося пулеметным огнем. Столб синего дыма заслонил американцев, а капитан, размахнувшись, уже бросал вторую гранату туда, откуда с гулом прилетали, рассыпаясь над посадочной полосой, выпущенные "Марк-19" гранаты.
"Кобра" появилась над аэродромом неожиданно, вынырнув из-за горизонта. Вертолеты все это время кружили над городом, наверное, чтобы сбить прицел американским зенитчикам, если такие вообще здесь были. И теперь одна из винтокрылых машин на бреющем прошла над аэродромом. Нос ее окутался пламенем, и к вооруженному пулеметом "Хаммеру" протянулся поток трассирующих снарядов. Взрыв разнес американский джип в клочья, накрыв находившихся рядом моряков, а из-под крыльев сделавшей вираж "Кобры" уже вырывались огненными каплями неуправляемые ракеты калибра семьдесят миллиметров. Волна НУРС ударила в то самое здание, откуда молотил, не останавливаясь, гранатомет. Зазубренная стена взрывов скрыла строение от взглядов японских солдат, и стрельба мгновенно стихла.
- Встать, - приказал Одзава, чувствуя, что вражеский огонь враз ослаб. - Вперед, в атаку!
И он сам вскочил, бросившись к зданию терминала, на удивление выглядевшему нисколько не пострадавшим. Лейтенант увидел бегущих навстречу людей в американском камуфляже и, почти не целясь, выпустил несколько коротких очередей, теперь уже не поддаваясь панике и не давя на спуск до тех пор, пока ствол не покинет последний патрон.
Рядом продолжали стрелять, одиночными или короткими очередями, также экономя патроны, которых каждый взял столько, что еле можно было унести, но которые, как назло, закончатся в самый неподходящий момент. Американцы, наткнувшись на неточный, но плотный огонь, развернулись и бросились назад. Сразу двое упали, словно неожиданно споткнувшись обо что-то, настигнутые выстрелами японских солдат.
- Американские морские пехотинцы, предлагаю прекратить сопротивление! - Одзава вздрогнул, когда над летным полем раскатился усиленный мегафоном голос капитана Йоси. - Бросайте оружие, и сохраните свои жизни! У вас нет шансов! Остановите напрасное кровопролитие!
- Не стрелять! - одновременно приказал своим бойцам лейтенант Хироси Одзава, продолжая держать на прицеле терминал, за окнами которого была заметная какая-то нервная суета.
Эхо произнесенных капитаном слов еще металось над летным полем, а со стороны пассажирского терминала показалась одинокая фигурка человека в американском "цифровом" камуфляже, но без оружия. Он шел медленно, не спуская глаз с нацеленных на него винтовок. Когда до японцев оставалось не больше десятка шагов, навстречу американцу выступил сам Хироси Одзава. Его винтовка "Тип 89" висела на плече, стволом вниз, но оружие остальных солдат было направлено на американского офицера.
- Я лейтенант Браун, Корпус Морской пехоты США, - назвался американец, явившийся без оружия. Даже набедренная кобура была пуста сейчас. - Я хочу обсудить условия сдачи для своих бойцов.
- Условие только одно - сложите оружие и выполняйте все наши приказы. В этом случае все ваши люди останутся живы, раненым будет оказана необходимая помощь. В случае сопротивления мы все сравняем с землей, и раскаиваться в своем упрямстве вам будет уже поздно!
- Вы сами понимаете, что сделали сейчас? Это же война, без всяких условностей и оговорок! Через пару часов здесь будет весь американский флот, и вас уничтожат вместе с этим островом, безо всяких переговоров!
- Именно потому вы нужны нам живыми, - усмехнулся капитан Такэдо. - Пока наши позиции здесь слабы, пока нас на острове немного, чтоб оборонять его, вы и ваши оставшиеся люди станут нашим живым щитом, лейтенант! так что бросайте оружие и выходите на летное поле, и без глупостей!
Через несколько минут со стороны терминала на взлетную полосу потянулась вереница людей в серо-синем камуфляже. Под пристальными взглядами японских солдат, оцепивших летное поле, они бросали на бетон винтовки, выстраиваясь неровной шеренгой. А рядом сами японцы укладывали в два ряда тела своих и вражеских солдат, укрывая их найденным здесь же брезентом еще из русских запасов. За то, чтоб захватить аэродром, нападавшим пришлось заплатить дюжиной жизней, а многочисленным раненым сейчас оказывали помощь ротные санитары. Американские морские пехотинцы потеряли не менее двадцати человек - часть трупов еще оставалась под руинами разрушенного ракетами ангара.
Через несколько минут, когда разоруженные американские морпехи были согнаны в один из дальних ангаров, оставшись под охраной отделения японцев, на аэродроме закипела напряженная работа. Большая часть солдат расчищала летное поле, выбрасывая за его пределы обломки расстрелянных на земле самолетов и вертолетов. К ним присоединился найденный среди брошенной аэродромной техники бульдозер, и дело пошло веселее. Спустя полчаса полоса бетона, способно выдержать, судя по виду, даже вес "Руслана" с полной нагрузкой, была очищена.
Капитан Такеда направился к развернутому узлу связи, уже нацелившему в зенит свои антенны. Он знал, что по ту сторону пролива Лаперуза, на туманных берегах Хоккайдо, связисты уже больше часа ждут вестей от высадившейся в Южно-Сахалинске пехоты. И, поднеся к губам микрофон, капитан произнес единственное слово:
- Рассвет!
Через несколько неуловимых мгновений кодовый сигнал был получен в штабе Северной армии Сил Самообороны Японии. И такой же сигнал был получен от высадившихся с моря войск, форсированным маршем уже выдвинувшихся к Южно-Сахалинску. Первый этап операции по возвращению Северных территорий был пройден с полным успехом.
Через десять минут разрешение на взлет получили экипажи десятков транспортных самолетов, в полной готовности стоявших на взлетных полосах авиабаз по всей Японии. Одновременно в небе оказалась едва ли не вся транспортная авиация Сил Самообороны, и эта огромная, завывающая турбинами, стая железных птиц ринулась на север, через проливы, к вздыбившимся сопками берегам Сахалина. С-130 "Геркулес" американского производства, японские Кавасаки С-1А и новейшие, только запущенные в производство стасорокатонные С-2 за считанные десятки минут преодолевали расстояние, отделявшее их от цели, приземляясь в Южно-Сахалинске, над которым не смолкал рокот авиационных турбин и мощных дизелей сгружаемой с самолетов техники.
Командующий Третьей экспедиционной дивизией морской пехоты США генерал Флетчер прибыл в командный центр во Владивостоке сразу, как только получил сообщение от дежурного офицера. Но за то ничтожно малое время, затраченное на дорогу, успело измениться слишком многое.
Штаб был похож на растревоженный улей. Десятки операторов сидели за мониторами, не отводя взглядов от мерцавших экранов. Бегали из стороны в сторону офицеры, передавая из рук в руки разведсводки, что-то монотонно бубнили радисты, нацепив на головы гарнитуры и не замечая ничего вокруг. Лишь стоявшие в карауле на входе морпехи в полной экипировке хранили каменное спокойствие, возвышаясь над суетой, точно изваяния.
- Сэр, мы окончательно потеряли связь с гарнизоном Сахалина, - сообщил генералу растерянный майор, с облегчением вздохнувший, увидев своего командира, на которого теперь и ложился груз ответственности. - Двадцать минут назад они сообщили, что ведут бой с японским десантом, после этого на связь не выходили, сэр!
- Япошки высадили десант на Сахалин?! Эти желтые обезьяны зарвались! Но какого черта мы проморгали их вторжение?! Как это возможно?!
- Генерал, сэр, японцы заранее сообщили о проводимых маневрах своего флота. Поэтому в штабе не придали особого значения их эскадре, приблизившейся к Сахалину. А когда началась высадка десанта, стало слишком поздно.
- Какова обстановка сейчас? Что там происходит?
Генерал Флетчер был растерян ничуть не меньше своего штаба. Происходящее не укладывалось в голове. Японцы, которых никто не принимал всерьез, решились сделать то, на что не решались в бытность России самостоятельной и хотя бы внешне сильной. Стремительным броском преодолели проливы, высадившись на Курилы и Сахалин, вступили в бой с американским контингентом, одержав победу, и все это - при полнейшем молчании их дипломатов, равно как и Белого Дома. В прочем, генерал был уверен, что в Вашингтоне сейчас тоже царит полная неразбериха.
- В непосредственной близости от берегов Сахалина сейчас находится не менее десятка японских эсминцев и фрегатов, полностью блокировавших все подходы с моря. За ними ведут наблюдение наши эскадренные миноносцы "Бенфолд" и "Момсен", а также фрегат "Родни М. Девис" в полной готовности к нанесению удара. Мы уже получали рапорты о контактах с подводными лодками, разумеется, тоже японскими. У самураев в строю два десятка неатомных субмарин, аналогичных русским лодкам класса "Кило". Практически все японские подлодки вооружены ракетами "Гарпун". И сейчас у нас против них нет ни одной "рыбки".
- Передайте капитанам наших кораблей мой приказ, в столкновение не вступать, вести наблюдение с безопасного расстояния, - распорядился Флетчер. - Разрешаю только ответный огонь! Еще не хватало, чтоб япошки пустили на дно наш эсминец! А что в воздухе?
- Полно японских самолетов, генерал, сэр! На радарах десятки целей! Их транспортные машины курсируют между Хоккайдо и Сахалином, очевидно, доставляя подкрепления и технику. В воздушном пространстве Японии находится, по меньше мере, один Е-767 AWACS, с которого можно контролировать воздушную обстановку до самой Камчатки.
- Какими силами они располагают в данный момент на островах?
- Сахалин занят частями Пятой пехотной дивизии. Численность до батальона, если оценивать по вместимости участвовавших в высадке десантных судов. Что они доставили воздухом, нам пока не известно, сэр. А на Курильские острова высадилась Первая воздушно-десантная бригада "Кутей", японский армейский спецназ.
- Слишком мало данных! Необходима более детальная разведка! Скоро умники в Пентагоне и на Капитолии придут в себя, и к этому моменту у меня должен быть полный расклад, майор!
- Генерал, сэр, Сахалин окажется в досягаемости ближайшего спутника "Ки Хоул-11" не менее чем через полчаса! До этого мы не сможем видеть, что творится на земле!
- Это недопустимо! - Флетчер ударил по столу тяжелым кулаком, заставив вздрогнуть от неожиданности находившихся рядом штабных офицеров. - У нас, что, уже нет самолетов? Приказываю провести воздушную разведку немедленно!
- Но у нас нет "дронов" с такой полетной дальностью, - с сомнением пожал плечами майор. - Только у ВВС, сэр.
- Значит, направьте к Сахалину обычные самолеты с живыми пилотами, черт вас дери, майор! Теперь в Уэст-Пойнте, что, учат обсуждать приказы командира?!
- Сэр, а если японцы откроют огонь? Мы рискуем потерять машины и людей!
- Если это случится, тем хуже для японцев! Нам ничто тогда не будет связывать руки!
Генерал Флеминг отвернулся, дав понять подчиненному, что разговор закончен. Теперь он изучал экран, отображавший тактическую обстановку вдоль восточного побережья России. Многочисленные маркеры обозначали воздушные и надводные объекты, хотя бы на миг попавшие в поле зрения радаров - наземных, морских, авиационных - или оптических систем наблюдения. И меток, обозначавших недружественные цели, было заметно больше. Во всяком случае, генерал мог хотя бы в общих чертах представлять происходившее в небесах и на море, но то, что творилось на занятых японцами островах, пока оставалось покрытым завесой неизвестности.
Полковник Джим Гленн резко отдал ручку управления двигателем, и спаренные турбины "Дженерал Электрик", выйдя на максимальную тягу, легко оторвали его двухместный F/A-18F "Супер Хорнит" от земли, утягивая в подернутое облачной дымкой небо. Истребитель был послушен каждому движению руки опытного пилота, выполнив идеальный разворот и направившись в сторону океанского побережья. Полковник покосился влево, убедившись, что его ведомый держится крыло в крыло.
- Внимание, - произнес полковник, щелкнув переключателем бортовой рации. - Набрать высоту десять тысяч, скорость пятьсот узлов. Держись как можно ближе!
- Роджер, командир! - донеслось в ответ по волнам радиоэфира, и одноместный F/A-18E ведомого придвинулся еще ближе, так, что, казалось, самолеты сейчас зацепятся плоскостями.
Командир эскадрильи Морской пехоты США лично отправился в этот вылет, во-первых, потому что должен был подать пример своим летчикам, во-вторых, потому что был из них самым опытным. Остальные, конечно, тоже не мальчишки, но Гленн выполнял боевые задачи еще в иракском небе в две тысячи третьем, бомбил талибов, и даже успел записать на свой счет русский "Фланкер". Правда, боя, по сути, не было, русский истребитель едва успел оторваться от земли, когда Гленн вогнал ему в заднюю полусферу "Сайдлвиндер" с расстояния в полторы мили, но большинство пилотов, и не только из его эскадрильи, вообще видели вражеские самолеты лишь на земле, горящими после бомбового удара.
Пара "Супер Хорнитов" быстро достигла береговой линии, и вскоре под крыльями раскинулась серая поверхность моря. Шли налегке, каждая машина несли лишь по паре ракет воздушного боя AIM-9 на законцовках крыльев, а под плоскостями обеих машин вместо бомб были подвешены контейнеры TARS с разведывательной аппаратурой. Каждая гондола длиной восемнадцать футов несла целую батарею фотокамер, работавших как в видимом, так и в инфракрасном диапазоне, а также систему записи информации, позволявшую "сбрасывать" данные на наземный пункт обработки в режиме близком к реальному времени.
Звено находилось над Татарским проливом в тот миг, когда в кабинах обеих машин пронзительно зазвучал зуммер бортовой системы предупреждения об облучении. Сенсоры комплекса РТР[16] AN/ALR-67(V)3 уловили направленные на истребители импульсы чужого радара, извещая об этом пилотов.
- Я в захвате! - сообщил немного взволнованным голосом ведомый.
- Это японский АВАКС, висит над Хоккайдо, - успокоил напарника полковник Гленн. - Не думаю, что они посмеют нам мешать! Меняем курс на ноль-один-пять, летим к Южно-Сахалинску! Снизиться до ста футов!
Истребители нырнули к водной поверхности, исчезнув с экрана японского "летающего радара" и продолжая путь к намеченной цели. Но об их приближении на земле уже знали.
Командир зенитно-ракетного комплекса "Тип 81" Tan-SAM был готов к появлению противника задолго до того, как отметки недружественных целей возникли на экране радиолокатора. Самолет дальнего радиолокационного обнаружения Е-767, нарезавший круги над центральной частью острова Хоккайдо, передал координаты и направлении движения "гостей", и боевой расчет был готов к работе уже несколько минут.
- Контакт! - сообщил оператор, когда испущенный вращающейся антенной решеткой импульсно-доплеровского радара луч вернулся на приемник, отразившись от возникших в воздухе посторонних объектов. - Две цели по пеленгу сто, дальность двадцать пять километров, идут на малой высоте! На запрос не отвечают!
- Американцы, - оскалился старший офицер. - Недолго пришлось ждать! Приготовиться к бою! Доложить по достижении целями рубежа пуска!
Двадцать пять километров - ничто, если бой ведется на околозвуковых скоростях. Еще не успел прозвучать приказ командира расчета, чей ракетный комплекс "Тип 81" был пока единственным приведенным в боевую готовность из доставленных на Сахалин, а американские самолеты вошли в зону поражения.
- Цели уничтожить! Огонь!
Пусковая установка с размещенными на ней зенитными ракетами плавно развернулась, и два управляемых снаряда с шестисекундным интервалом соскользнули с направляющих. Тепловые головки самонаведения захватили цели через несколько мгновений. На экране радара было отчетливо видно, как маневрируют не ожидавшие такого приема американцы. Но дистанция стрельбы была слишком мала, чтоб вражеские пилоты имели хоть какой-то запас времени. Еще три секунды - и одна отметка исчезла с экрана.
- Цель номер два уходит в сторону океана, - сообщил оператор локатора. - Цель ставит радиоэлектронные помехи! Цель вне зоны досягаемости!
Командир расчета удовлетворенно усмехнулся. Отработанные десятки раз на учениях навыки позволили ему и его людям одержать первую настоящую победу. Все прошло даже проще, чем на полигоне, словно американцы нарочно позволили сбить себя. Ну а насчет беглеца он нисколько не сомневался, какая участь ждет того вскоре.
Их атаковали внезапно. Взвыла сирена бортовой системы предупреждения об облучении, а через миг дымная стрела зенитной ракеты настигла самолет ведомого. Снаряд разорвался в паре футов под брюхом F/A-18E, и полковник Гленн видел, как смертельно раненая стальная птица заваливается на правое крыло, камнем падая на землю. За мгновение до того, как внизу расцвел огненным цветком взрыв, командир эскадрильи все же увидел раскрывший купол парашюта, и теперь оставалось лишь молить Господа, чтобы высоты хватило для смягчения падения.
- Земля, мы атакованы, ведомый сбит, - сообщил Джим Гленн, надеясь, что японцы не смогут заглушить радиосвязь. Только теперь он понял, насколько серьезным был это разведывательный вылет. И раз уж японцы осмелились высадиться на занятый американской морской пехотой остров, глупо было полагать, что они позволят летать над ним теперь чужим самолетам.
Гленн развернул "Супер Хорнит" в сторону океана. зуммер системы предупреждения умолк на несколько секунд, когда истребитель покинул зону действия японских радаров, но тотчас вновь взвыл, наполняя кабину мерзким писком.
- Шершень-восемь, это Небесный глаз, - раздалось в наушниках пилота. - Мы ведем тебя! Будь осторожен, с юга быстро приближаются две цели, вероятно, истребители!
- О, дьявол! Вашу мать!
"Летающий радар" Е-2С "Хокай", поднятый в воздух для поддержки разведчиков, позволял видеть все на сотни миль вокруг, но помочь пилоту сейчас могло лишь чудо. Повернув голову, он увидел у самого горизонта две черные точки, с каждой секундой заметно увеличивавшиеся в размерах.
Поднятые по тревоге истребители F-15J "Игл", американская конструкция, выпускавшаяся в Японии уже больше двадцати пяти лет по лицензии, стремительно настигали цель. Они тоже летели налегке, лишь по паре ракет "воздух-воздух" средней дальности AIM-120 да столько же AIM-9 ближнего боя, неощутимая нагрузка для таких мощных машин.
- Шершень-восемь, уходи к материку, - давал указания командир экипажа американского АВАКСа. - Тебя встретят!
Гленн энергичным маневром развернул свой истребитель, и в этот миг зуммер системы предупреждения изменил тональность.
- Я атакован, - прокричал в эфир полковник. - По мне выпущены ракеты!
Он хорошо знал, что делать в таком случае. Тело действовало на одних рефлексах, да и не было времени на размышления, когда дистанция между тобой и противником каких-то тридцать километров, ничто для сверхзвуковых ракет AMRAAM.
Система постановки помех AN/ALE-47 исторгла из себя поток дипольных отражателей, рассыпавшихся позади удиравшего истребителя мерцающим облаком, о которое разбились лучи бортовых локаторов преследователей. Одновременно Гленн активировал буксируемую ложную цель AN/ALE-50 компании Райтеон. Ему еще ни разу не приходилось пользоваться новинкой в боевых условиях, но вбитые в подкорку на тренировках навыки не подвели.
Джим Гленн усмехнулся. Наверное, сидевшие за штурвалами F-15 потомки камикадзе сейчас гадают, в какую из множества возникших целей им стрелять. Один из уже выпущенных AIM-120, приняв за вражеский самолет облако нарезной фольги, взорвался позади и далеко в стороне от курса истинной цели. Вторая ракета навелась на буксируемую цель, испускавшую мощный сигнал, аналогичный отраженному от F-18 сигналу вражеских радаров. Буксируемая цель действовала на ракеты, точно огонь свечи ночью на мотыльков, приманивая их к себе, отвлекая от настоящего самолета.
- Херовы джепы! - презрительно фыркнул Гленн, убедившись, что все ракеты, выпущенные по нему, прошли мимо. - Желтые ублюдки!
"Супер Хорниту" нужно было пересечь наискось Сахалин, затем преодолеть пролив, и тогда никакие японцы за ним не сунутся. Тем более, впереди уже ждет прикрытие. Но противник тоже понимал это, заставив Гленна вспомнить, что максимальная скорость его F/A-18F на пятьсот километров в час ниже, чем у японских "Орлов".
Его настигли над береговой линией. Один из противников выпустил пару ракет "Сайдвиндер". Полковник активировал систему постановки помех, и за кормой его машины рассыпались фейерверком тепловые ракеты-ловушки. И тотчас над крылом бледными росчерками мелькнули трассеры - кто-то из японцев решил не полагаться на технику, открыв огонь из бортовой пушки "Вулкан".
Джим Гленн успел осознать всю ошибочность американкой политики, когда лучшим оружием снабжали всех подряд, кто бил кулаком в грудь, называя себя союзником Америки и приверженцем демократии. Эти русские хотя бы поставляли своим сателлитам заведомо худшее, нарочито упрощенное оружие с заниженными характеристиками. Сейчас, правда, стало иначе, последние модификации "Фланкеров" и "Фулкрэмов" арабы с папуасами получали раньше, чем ВВС России, но это издержки времени. А вот ему пришлось вступить в бой с лучшими истребителями, когда-либо созданными в Штатах.
Выполнив резкий разворот, так что в глазах на миг потемнело от навалившейся на тело свинцовой тяжестью перегрузки, полковник залпом выпустил оба своих "Сайдвиндера" в ближайшего "японца". Он видел, как дымные следы ракет пересеклись с траекторией F-15, и самолет буквально развалился в воздухе, настигнутый волной осколков. А через мгновение очередь из "Вулкана" прошлась отбойным молотком по фюзеляжу "Супер Хорнита". Двадцатимиллиметровые снаряды оторвали левую плоскость, и истребитель клюнул носом, устремляясь к земле.
- Всем, кто слышит, я подбит! Падаю! - кричал Джим Гленн в эфир, пытаясь нашарить вслепую рычаг катапульты. - Покидаю самолет!
Пиропатроны сорвали с креплений плексигласовый колпак фонаря пилотской кабины, а затем мощный удар порохового ускорителя вытолкнул из рассыпавшегося на куски самолета кресло с накрепко притянутым к нему летчиком. Уже когда над головой с хлопком раскрылся купол парашюта, замедлив падение, Гленн осмотрелся, увидев поднимавшийся над сопками столб дыма, но полковник так и не понял, был ли то его истребитель, или японская машина.
Генерал Флетчер нервно ходил по командному центру, бросая взгляд на огромный экран, подернутый "крупой" помех. Проплывавший в безвоздушном пространстве разведывательный спутник был еще слишком далеко, испускаемый им сигнал не коснулся нацеленных в небо антенн. А на земле, на раскиданных вдоль китайской границы аэродромах, уже приводились в боевую готовность эскадрильи "Хорнетов" и "Харриеров" Морской пехоты. Получив приказ, пилоты натягивали на себя летные комбинезоны, техники выкатывали на взлетные полосы тележки с уложенными плотными рядами авиабомбами, в баки крылатых машин хлынуло густым потоком топливо.
Командир Третьей экспедиционной дивизии Морской пехоты США сделал выводы из собственных ошибок, и теперь вместо пары самолетов к захваченному вероломными японцами острову была готова выдвинуться целая армада, десятки боевых машин. Но для того, чтоб вылет был максимально эффективным, нужна была разведка, координаты целей, тех, которые следует уничтожить в первые мгновения атаки. И потому Флетчер ждал сигнала с приближавшегося к Сахалину спутника.
Оператор, физически ощущавший нетерпение командующего, оторвавшись на миг от консоли, произнес:
- Сэр, спутник войдет в зону приема через десять секунд!
Орбитальный аппарат видовой разведки "Ки Хоул-11", описывая очередной виток вокруг земного шара, приближался к западной части Тихого океана, направив объективы своих сверхмощных камер к поверхности. Через несколько мгновений мелькание помех на экране сменилось четким изображением города, рассеченного на неправильные четырехугольники кварталов прямыми линиями улиц.
- Есть картинка!
И одновременно другой офицер, терзавший аппаратуру связи, произнес, обращаясь к Флетчеру:
- Сэр, на связи генерал Камински из Раменского!
Командующий Третьей экспедиционной дивизией морской пехоты подошел к терминалу видеосвязи.
- Мэтью, добрый день! - поприветствовал Флетчер своего начальника. - В прочем, если его можно назвать добрым. Я только что получил подтверждение о потере двух истребителей над Сахалином. О судьбе пилотов ничего неизвестно.
- Скверные новости, - поморщился командующий американским контингентом. - Если наши парни живы, нужно вытащить их оттуда. Запросите японцев, пусть пропустят спасательные вертолеты.
- Мэтью, какого черта мы будем вступать в переговоры с японцами? Они первыми атаковали, и я готов нанести ответный удар. Авиация пустит на дно их эскадру, после чего накроем их позиции на острове "Томагавками". Мы получаем данные со спутника, и вскоре будем знать всю их систему обороны.
- Не думаю, что это будет так просто, Боб! Насколько мне известно, японцы перебрасывают на Курилы и Сахалин войска со своей территории непрерывно, к тому же к островам приближается их эскадра, не меньше дюжины вымпелов. За ними следят наши субмарины. А на Хоккайдо в полной готовности находятся десятки истребителей.
- Значит, сначала "Томагавки" полетят на Хоккайдо! Нам плюнули в лицо, Мэтью, и я не собираюсь просто утереться и делать вид, что все в порядке!
- Но тебе придется сделать это, Боб! Принято решение не нагнетать обстановку, с японцами попробуем договориться по дипломатическим каналам. Сейчас не время начинать новую войну с передовой азиатской державой!
- Какого дьявола, Мэтью?! - рассвирепел Флетчер. - Мы им вломили от души в сорок пятом, повторим и сейчас. Мой дед воевал на Сайпане и Окинаве!
- Хочешь послать на верную смерть своих парней?! Так не терпится писать на них "похоронки", Боб? Я тоже получаю разведданные, и знаю, что к настоящему моменту японцы развернули на Сахалине два дивизиона зенитных комплексов малой дальности "Tan-SAM" и дивизион "Пэтриот", а также перебросили эскадрилью истребителей F-15 и еще одну, вооруженную модернизированными F-4 "Фантом", оптимизированными для противокорабельных операций. Наши эсминцы, вместо того, чтобы крушить оборону японцев, будут вынуждены отбиваться от волн противокорабельных ракет. Кстати, на Сахалине развернута, по меньшей мере, одна батарея противокорабельных ракет берегового базирования SSM-1. Под их прикрытием продолжается переброска частей Пятой пехотной дивизии со всей штатной техникой. Японцы превращают острова в неприступную крепость!
- Черт возьми, мы просто будем сидеть и смотреть, как они там окапываются? Мэтью, у них в плену несколько десятков моих моряков! Я их не оставлю!
- Боб, мы вытащим твоих парней! Имей терпение!
- Сутки, Мэтью, - веско произнес Флетчер, исподлобья уставившись в черный глазок объектива видеокамеры. - Если через сутки кризис не будет разрешен, я отдам приказ об атаке, и мне плевать на трибунал!
Генерал ударил кулаком по кнопке отбоя так, что пластик консоли жалобно заскрипел. Все, что ему оставалось - ждать, причем пребывая в полном неведении. А это было для боевого офицера самым тяжким испытанием.
В Кремле о японской агрессии узнали несколькими минутами позднее, чем в Раменском и Владивостоке, но даже чуть раньше, чем это стало известно в Пентагоне и на Капитолии. Ни стихийно созданные на Сахалине отряды самообороны, ни сформированные считанные недели назад подразделения полиции не пытались дать отпор врагу, уступая его полному превосходству на земле и в воздухе, но информация с острова все же шла.
Члены временной администрации России собрались быстро, хотя из-за этой спешки на пару часов автомобильное движение в столице оказалось почти полностью парализовано. К оплоту власти, вздымавшему краснокаменные стены в сердце Москвы, мчались под завывание сирен и нервное мерцание "мигалок" вереницы черных "Мерседесов" и "Ауди", заставляя зло ругаться стоявших в километровых пробках автовладельцев, пассажиров городских автобусов и маршруток.
Министры новой России, покидая свои лимузины, шумной толпой входили в кремлевские палаты, проходили мимо застывших неподвижно часовых, заполняя зал заседаний. Высокие, в два человеческих роста, тяжелые створки сомкнулись за спиной последнего вошедшего, и Валерий Лыков, стоявший во главе длинного стола, произнес, привлекая внимание собравшихся:
- Господа, занимайте свои места! Начнем!
Низкий бас человека, способного перекричать работающий на максимальных оборотах танковый дизель, гулко разнесся под сводами зала, сиявшего мрамором и позолотой. Министры, разом притихнув, задвигали стульями, зашелестели раскладываемые на столе бумаги, раздались щелчки замков папок и атташе-кейсов.
- Господа, времени мало, ситуация очень сложная, - начал глава правительства, возвышаясь над своими коллегами каменной глыбой. - Японцы, не предъявляя никаких требований, высадились около часа назад на Сахалин и Курильские острова, к настоящему моменту полностью их контролируя. По имеющимся данным, в момент высадки они вступили в бой с американской морской пехотой, дислоцированной на Сахалине. Американцы капитулировали. Также есть информация об имевших место над Татарским проливом воздушных боях. Сейчас на острова из Японии постоянно перебрасываются войска, идет усиление японской группировки.
- Японцы фактически объявили войну Штатам, - заметил Ринат Сейфуллин. - Не думаю, что американцы спустят им это с рук! Наверняка скоро последует ответный удар, и хорошо, если по Сахалину, а не по Токио!
- Американцы пребывают в бездействии, - возразил Лыков. - Их войска на Дальнем Востоке приведены в повышенную готовность, но остаются на своих базах. Флот тоже крейсирует на большом удалении от Сахалина, если не считать пары эсминцев в наших территориальных водах.
- Странная осторожность, - нервно усмехнулся Вадим Захаров, тоже присутствовавший на заседании временной администрации. - Обычно они не тратят много времени на раздумья.
- Скорее всего, американцы сами не знают, что делать. Не от японцев они ждали чего-то подобного, уж наверняка. Их правительство растеряно, тем более, Япония в военном отношении достаточно сильна, чтобы хотя бы защитить свою территорию и оккупированные острова. Это не Сербия или Ирак, и в Белом Доме это понимают, потому и медлят.
С этим мнением Лыкова согласились все присутствовавшие. О возможностях восточного соседа было известно очень хорошо, и последствия военной операции против него каждый представлял довольно отчетливо. Сто восемьдесят тысяч офицеров и солдат только в сухопутных войсках, первоклассная техника, частью поставленная самими американцами, частью созданная японскими гениями инженерного искусства, самый мощный в Азии флот - с этой силой не считаться было невозможно.
- В конечном итоге, меня мало волнует позиция американцев, - произнес, хлопнув по столу широкой ладонью, Лыков. - Японцы оккупировали нашу, российскую территорию. Наши отцы и деды погибали на этих берегах в сорок пятом, и хотя бы ради памяти о них мы не должны прощать такое оскорбление. Это агрессия против нашего государства, и мы должны ответить адекватно!
Министры зашумели. И это мнение лавы правительства разделяло большинство присутствовавших. О силе Японии здесь все имели представление, равно как и о том, что ее мощь совсем недавно была несопоставима с могуществом России. Даром ли о своих территориальных претензиях японцы громко кричали у себя дома, не осмеливаясь всерьез что-то предъявить русским властям. Так, гадили потихоньку, браконьеров посылали в наши территориальные воды, но не более. А вот теперь решились, и момент выбрали самый подходящий для этого.
- Господин Фалев, какие ответные меры мы можем принять непосредственно сейчас? - Лыков тяжелым взглядом уставился на главу министерства внутренней безопасности, употребив официальное обращение, вместо более привычного имени-отчества, и это было верным признаком зарождающегося в премьерской душе гнева.
- На Дальнем Востоке помимо территориальных подразделений охраны порядка развернута оперативная бригада полиции, численностью свыше четырех тысяч человек, легкое вооружение, до гранатометов и ПТРК. Подчиняется непосредственно мне, приказ могу отдать хоть сейчас. По сути, это легкая пехота, идеально подходящая для действий в условиях Сахалина. Но доставить ее на остров нам нечем.
Под мрачным, полным бессильной злобы и самой черной тоски взглядом Лыкова глава МВД перевел дух, продолжив:
- Авиации, за исключением вертолетов, в нашем распоряжении нет, ни боевой, ни транспортной. Флот представлен полутора десятками сторожевых кораблей, самое мощное вооружение которых - универсальные пушки калибра до ста миллиметров. Все, что осталось на плаву после бомбежек, и что несет ударное вооружение, американцы держат под особой охраной, медленно разделывая остатки флота на металл. Десантных кораблей у нас тоже нет. Мы бессильны, Валерий Степанович!
Лыков вздохнул, тяжело, по-стариковски, опустившись в удобное кресло с высокой спинкой. Он, привыкший быть частью властного аппарата мощнейшей державы, ждал совсем иного доклада сейчас, хотя и понимал, что это лишь мечты. Враг, формально признавая независимость России, лишил ее былой силы, и теперь отсюда, из-за высоких кремлевских стен, лишь оставалось смотреть в бессилии на то, как алчные соседи, осмелев, вырывают куски посочнее из тела некогда могучей родины.
- Господа министры, совещание закончено, - произнес, наконец, с трудом вновь поднявшись на ноги и при этом опираясь кулаками о стол, Лыков. - Вы свободны. Всем спасибо!
Дождавшись, когда притихшие министры покинут зал, глава администрации вышел из него последним. Добравшись до своего нового кабинета, он запер двери изнутри, достал из дальнего угла стенного сейфа непочатую бутылку "Столичной", и, свинтив пробку, прямо из горлышка принялся хлебать обжигающую жидкость, словно воду. Не закусывая, даже не чувствуя, что пьет.
Когда из Раменского позвонил генерал Камински, Валерий Лыков был уже пьян, даже не откликнувшись на стук в дверь и крики секретаря. Ему снился Афганистан, извилистый серпантин горных дорог, пыль над ползущей по теснине колонной, лязг гусеничных траков и нещадно палящее с небесных высот южное солнце. Те дни, когда он был молод, а его страна - по-настоящему сильна. Он не знал еще о том, что агрессоры встретили на Сахалине такой отпор, какого не ожидали.
Полковнику Гленну везло до самой последней минуты. Он успел покинуть истребитель прежде, чем тот охватило пламя, и крылатая машина стала разваливаться на куски. Катапульта сработала с идеальной точностью, на заданной высоте раскрылся купол парашюта, но в тот момент, когда полковник уже почти стоял обеими ногами на земле, удача ему все же изменила.
- О, черт! - крикнул в голос пилот, едва попытавшись встать на ноги после приземления. Правую голень пронзила такая боль, словно в кость согнали стальной прут. - Дьявол!!!
Крик это, наверное, был слышен далеко. Эхо испуганно металось меж склонов сопок, поросших редким ельником. А Джим Гленн уже был готов рыдать от отчаяния. С самого первого дня в ВВС ему внушали мысль о том, что, что бы ни случилось в воздухе, его спасут, за ним прилетят, заберут в безопасное место, нужно лишь дождаться. И сейчас встроенный радиомаяк посылал импульсы, указывая его местоположение спасателям. Но прежде, чем те прилетят, явится враг. Нужно спрятаться, подальше уйти от места приземления, от обломков своего истребителя, но сделать это с одной здоровой ногой было почти невозможно.
- Выродки желтомордые! - выругался вновь полковник, погрозив кулаком небу, в котором уже полностью растаял инверсионный след уцелевшего в схватке F-15J. Японец победителем убрался к себе на аэродром, а за американским летчиком наверняка уже идут.
Распаковав контейнер с НАЗ - носимым аварийным запасом - полковник торопливо рассовал по карманам комбинезона его содержимое. Аптечка, упаковки сухого пайка, деньги для расчетов с местными, причем не только доллары, а настоящие золотые монеты. Все это могло пригодиться, но больше, чем нарезанной бумаге с портретами старых президентов, Гленн доверял девятимиллиметровому пистолету М11, он же "Зиг-Зауэр" модели Р-228, отличной швейцарской машинке. Если джепы все же выследят полковника, это будет его последний шанс, жаль, патронов маловато, всего два магазина, двадцать шесть патронов.
Передернув затвор, полковник сдвинул флажок предохранителя - еще не хватало споткнуться и подстрелить самого себя - и двинулся по лощине, у входа в которую он и приземлился. Где он точно находится, Гленн не знал, помня лишь, что это центральная часть острова, сравнительно мало населенная, что, пожалуй, и к лучшему, ведь для русских он такой же враг, как для японцев, и от встречи с "аборигенами" глупо было ждать хорошего.
Звук летящего вертолет Джим услышал минут через двадцать. Подпрыгивая на одной ноге, он едва успел доковылять до ближайшего дерева, и уже из-под его раскидистой кроны увидел прошедший на малой высоте геликоптер. Он узнал германо-японский ВК-117, легкую многоцелевую машину типа "Кайовы", так же способную нести неплохой арсенал, вплоть до управляемых ракет "Тоу". Сейчас подвески были пусты, зато в проемах распахнутых люков были видны головы людей в обтянутых маскировочными чехлами касках, смотревших куда-то вниз, и Гленн не сомневался в том, что, точнее, кого они пытаются разглядеть.
Дождавшись, когда вертолет скроется за гребнем ближайшей сопки, полковник двинулся дальше, ковыляя, матерясь сквозь зубы, часто останавливаясь и вслушиваясь в доносившиеся из зарослей звуки. Больше никто над сопками не летал. Путь шел под уклон, становясь все более крутым, и Гленн неожиданно для самого себя оказался на обочине шоссе. А из-за поворота в этот же миг показалась пара больших джипов, очертаниями похожих на "Хаммеры", а следом высунулась острая морда шестиколесной бронемашины.
- Ублюдки!!!
Гленн, почти крича от пронзавшей ногу боли, бросился вверх по склону, боковым зрением отметив, что колонна остановилась. Из машин выпрыгивали люди в камуфляже, а плоская башня вооруженной автоматической пушкой бронемашины разворачивалась, нацеливаясь на сопку. В спину раздались визгливые крики, какое-то птичье чириканье, а затем затрещали одиночные выстрелы.
Полковник карабкался наверх, чувствуя, как скользит под подошвами тяжелых ботинок сырая трава. Над головой просвистели пули, и Гленн, вытащив из кармана пистолет, не целясь, выстрелил трижды куда-то себе за спину, даже не рассчитывая попасть. В отчет раздались уже автоматные очереди, а затем застрекотал спаренный пулемет японской боевой разведывательной машины "Тип 87" - Джим не сразу опознал ее. Автоматическая пушка "Эрликон" пока молчала, для ее калибра беглый американский летчик был слишком мелкой целью. Пули взрыхлили землю слева и справа, перебили ствол деревца, словно циркулярной пилой разрезав, так что щепки впились в лицо пилота.
- Твари! - прохрипел Гленн, на четвереньках карабкаясь на самую кручу. - Желтые выродки!
В спину кто-то кричал, преследователи были все ближе, загоняя пилота, как дикого зверя. Снова затрещали выстрелы, и что-то толкнуло Джима в спину, швырнув с размаху на землю. Полковник попытался встать, но тело пронзила резкая боль, что-то теплое потекло по боку под комбинезоном.
- Черта с два, - прошипел Гленн, переворачиваясь на спину и целясь в преследователей из пистолета.
"ЗИГ-Зауэр" в руках пилота дрожал, но все же полковнику удалось поймать в прорезь прицела низкорослого солдата в камуфляже непривычной расцветки. С трудом он нажал на спусковой крючок, громыхнул выстрел, оружие в руке подкинуло стволом чуть не в зенит. Полковник, вспомнивший некстати, что в прошлую войну делали японцы со сбитыми американскими пилотами или моряками с утонувших кораблей, снова нажал на курок. Он стрелял до тех пор, пока откатившийся затвор пистолета не встал на задержку. И в тот же миг откуда-то сбоку ударил пулемет.
Очередь казалась бесконечной. Шквал свинца смахнул японских пехотинцев со склона, точно кегли. И одновременно с грохотом взорвалась бронемашина, так и стоявшая неподвижно на шоссе. Стоявших рядом солдат ударной волной сбило с ног, и потому, когда взорвался один из "хаммерообразных" джипов, пострадавших почти не было. Но Гленн увидел мелькнувший в воздухе снаряд, выпущенный из РПГ откуда-то со склона. А за спиной, где-то совсем близко, сухо харкали автоматы, заставляя уцелевших каким-то чудом японцев уползать за машины, извиваясь на пыльном асфальте шоссе.
Чьи-то крепкие руки ухватили Джима за плечи, таща вверх по склону. В поле зрения показалось чье-то лицо, измазанной полосами маскировочной краски. Незнакомец, дыхнув водочным перегаром и табаком, что-то сказал, явно ободряющее, на языке, незнакомом Гленну.
Полковника утащили на противоположный склон сопки. Кто-то ловко принялся перетягивать его торс бинтов из вскрытого перевязочного пакета, попутно воткнув в бедро иглу шприц-тюбика. Через несколько мгновений после укола боль куда-то отступила, хотя и не заглохла окончательно.
Звуки боя, доносившиеся со стороны шоссе, стихли, словно обрезало. И Гленн понял, что его окружают люди в камуфляже с трехцветными бело-сине-красными шевронами на закатанных по локоть рукавах и с "калашниковыми" в мускулистых руках. В прочем, один из бойцов баюкал обмотанную лохматой маскировочной лентой снайперскую винтовку Драгунова, а у другого из-за плеча торчал раструб противотанкового гранатомета РПГ-7.
- Это же русские! О, черт! - выдохнул Джим Гленн, обводя взглядом хмурые лица русских солдат, невесть откуда свалившихся на остров. Лица, кстати, были все больше молодые, даже юные, пацаны лет двадцати, но во взглядах сверкала сталь.
Откуда-то прозвучала короткая фраза, явно приказ, и русские расступились, пропустив к пленному коренастого усатого мужика в таком же камуфляже, с пулеметом ПКМ в руках. Ствол пулемета еще дымился после интенсивной стрельбы.
На полевых погонах русского, явно командира, Гленн увидел две маленькие звездочки, но сопоставить их с каким-то званием Российской Армии не сумел, в голове все путалось. Офицер что-то произнес по-русски, явно обращаясь к полковнику, затем повторил на скверном английском, путая падежи и коверкая окончания:
- Кто вы такой? Имя, звание, род войск?
- Авиация Морской пехоты США, полковник Гленн, командир эскадрильи. Мой самолет был сбит японцами. Кто вы?
- Партизаны! - русский усмехнулся, затем добавил: - Прапорщик Ефремов, Вооруженные Силы России. И вам пока придется остаться с нами, полковник, ваших на Сахалине все равно больше нет. И нам нужно уходить - японцы наверняка успели вызвать подкрепление, сейчас их здесь будет полно! Идти можете?
- Ногу подвернул, или вывихнул, - поморщился Гленн. - Да, прапорщик, я могу идти! Но куда?
Полковник понял, что русские, спасшие его от преследования, убивать пленника пока не собираются. Более того, ему даже оставили "ЗИГ-Зауэр" и патроны, не то всерьез не принимая американского пилота, не то полагаясь на него в случае опасности. И сейчас Джим Гленн вполне был готов сражаться вместе с русскими против вероломных японцев, на руках которых уже была кровь американских солдат.
- Идем, - повторил русский, и что-то скомандовал своим бойцам. Те забросили автоматы за плечо, а двое двинулись вперед. Отряд спешил убраться подальше от места схватки.
Оставляя за собой разгромленную колонну и трупы японских солдат, своей кровью заплативших за восстановление территориальной целостности Империи, отряд русских солдат растворился среди сопок. Пытаясь шагать в ногу со своими нежданными спасителями, полковник Джим Гленн вдруг понял, что спасательный вертолет за ним сюда явится не скоро, а если кто-то рискнет, то спасать уже придется спасателей. Его парням, возможно, вскоре придется понять, что пришлось пережить их дедам в небе над Окинавой и Гуамом шестьдесят лет назад. Этот остров просто так никому не поддастся.
Глава 4 И на Тихом океане
Сахалин, Россия 20 октября
Серое небо, низкое настолько, что, казалось, зацепится за верхушку ближайшей сопки и порвется, пролившись мелким холодным дождиком, светлело с каждой минутой, но до восхода оставалось еще не меньше двух часов. Павел Ефремов, бесшумно пройдя через затихший лагерь, остановился, с невероятной нежностью, какой трудно было ожидать от здорового, увешанного оружием мужика, посмотрев на своего спящего бойца. Тот, восемнадцатилетний мальчишка, чуть заметно улыбался каким-то своим грезам, забыв наверное, что находится посреди глухого леса. И Ефремов вдруг тоже улыбнулся, решив дать своему товарищу еще несколько минут, чтоб тот хотя бы во сне мог побыть там, куда попасть ему на самом деле уже едва ли придется.
Из леса донесся тревожный крик какой-то местной пичуги, и прапорщик Ефремов разом напрягся, перекидывая из-за спины свой верный ПКМ. С пулеметом, уже несколько раз спасшим ему жизнь, Павел не расставался ни на минуту. Это был самый верный, самый преданный, надежный и бескорыстный друг. И только он мог помочь сейчас, если птица в чаще верещала не из-за дурного сна, а потревоженная приближавшимся врагом.
Прапорщик выждал несколько минут, обратившись в слух, но больше ничего подозрительного не происходило. Опустив пулемет стволом вниз, Ефремов сделал глубокий выдох. Он прошел еще несколько шагов по периметру лагеря, окинув взглядом спавших вповалку своих людей, закутавшихся кто в бушлат, кто в брезент, кто в кусок маскировочной сети. Всего шесть человек, он - седьмой, самый старший и по званию, и по возрасту. Семеро, вот и все, что осталось от Российской Армии на острове Сахалин. Этот хмурый неприветливый лес, раскинувшийся вокруг, стал для них домом, укрыл их от чужих взглядов. Но надолго ли они здесь в безопасности, и так ли дороги их жизни, чтобы, сохраняя их, таиться в чаще, как звери?
Прапорщик провел ладонью по щеке, ощутив колючую щетину. Здесь, в лесном, наскоро разбитом лагере, не было времени даже на элементарные вещи, и Ефремов подумал, не отпустить ли ему настоящую бороду. Тем более, раз уж назвались партизанским отрядом, надо соответствовать. Даром что и его бойцы, хоть и было самому старшему из них всего двадцать четыре, уже так заросли щетиной, что встреть их кто-нибудь на узкой лесной тропке, точно бы испугался.
Еще раз взглянув на небо, из темно-серого ставшее уже пепельным, прапорщик опустился на корточки возле спящего бойца, слегка толкнув его в плечо:
- Онищенко, подъем!
Солдат вскочил, как пружиной подброшенный, и, не успев даже открыто глаза, уже вслепую пытался нашарить автомат, лежавший рядом, на земле. Нашел, сдвинул флажок предохранителя АК-74, причем в положение "автоматический огонь", и лишь после этого окончательно проснулся.
- Твоя смена, Степан, - полушепотом произнес Ефремов. - Через два часа подъем, пора выступать. Я пока покемарю, а ты бди, боец! Разбудишь меня сначала!
- Есть, товарищ прапорщик!
- И смотри у меня, красноармеец, - стараясь подавить зевоту, пробормотал Ефремов, - не спать на посту! Смотри вполглаза, а слушай в оба уха, усек? И если что где шумнет, лучше сразу меня поднимай!
Онищенко понимающе кивнул, успев немного умыться водой из фляжки, за ночь едва не превратившейся в лед, и уже сбросив с себя мягкие тенета сна. Ефремов уснул, едва коснувшись головой скатанного в тугой валик бушлата, увидев, как его сменщик плавно, скользящим шагом, движется по периметру лагеря, вертя головой во все стороны. А погрузившись в сон, прапорщик вновь будто вернулся в прошлое, на несколько дней назад, снова вспомнив, как все начиналось.
Остановившись посреди плаца, непривычного пустого, и оттого казавшегося еще более просторным, прапорщик Ефремов вытащил из кармана мятую пачку "Беломора", и, вытряхнув чудом уцелевшую сигарету, торопливо прикурив, с наслаждением затянулся. Было еще утро. Солнце, выкарабкавшееся из-за сопки, тусклыми несмелыми лучами осветило военный городок, рассеяв ночной мрак, и теперь с высоты небосвода взирало на пустой простор плаца.
Было тихо, так тихо, что не хотелось даже дышать, рассеивая это странное безмолвие. Осмотревшись по сторонам, прапорщик, с чувством и толком попыхивавший беломориной, выдыхая колечки сизого дыма, увидел вдалеке, возле боксов для техники, прогуливавшегося взад-вперед часового, как положено, в полной выкладке - каске, бронежилете, с АК-74 на плече и подсумком со снаряженными магазинами на боку. Больше никто на глаза Ефремову не попадался - пустота.
Так пусто и безлюдно в расположении Тридцать девятой мотострелковой бригады стало лишь недавно. Прежде по плацу, по которому теперь ленивой походкой прогуливался Павел Ефремов, с утра и до темноты маршировали восемнадцатилетние салабоны, отрабатывая строевую подготовку, а когда не маршировали - то орудовали метлами, драя асфальт чуть не до зеркального блеска. Шутки про покрасить траву в зеленый цвет - лишь отчасти шутки. Нормальные командиры знают, что солдата нужно занять хоть чем-нибудь, любой работой, даже бессмысленной, чтобы у него не оставалось времени на всякую ерунду и "залеты", а офицерам потом не пришлось выяснять, как так вышло, что "дедушки" до смерти забили кого-нибудь из "молодых" просто от скуки и нерастраченной энергии. Сейчас же мусора хватало, под ногами шелестели опавшие листья, лежали окурки, скомканные сигаретные пачки. Видя это, прапорщик лишь сокрушено покачал головой.
- Товарищ прапорщик?
Часовой, заметив Ефремова, в нарушение всех уставов и инструкций покинул пост, подойдя бодрой рысью.
- Ну, чего еще, Онищенко? - Ефремов скучающе зевнул, взглянув на бойца, теребившего ремень "калашникова", ни много ни мало, с примкнутым штык-ножом, красиво блестевшим в лучах взбиравшегося все выше по небосклону светила.
- Товарищ прапорщик, что-нибудь новенькое слышно?
Ефрейтор Онищенко, честно выполнявший приказ отцов-командиров, охраняя укрытые за прочными воротами кирпичных боксов танки и бронемашины, был рад возможности поболтать - за минувшие два часа он вообще не видел ни одной живой души.
- Боец, а у тебя курево есть? - вопросом на вопрос ответил Ефремов, который тоже был не прочь потрепаться о чем угодно.
- Виноват, товарищ прапорщик!
- Ну, кто же так служит, красноармеец?!
Онищенко был хорошим солдатом, исполнительным, расторопным, но имел ужасный по меркам самого Ефремова недостаток - не курил. Совсем. Но службу нес исправно, этого не отнять.
- Майор, наверное, скоро выберется под солнышком погреться, - усмехнулся, сплевывая под ноги, прапорщик. - Он хоть водярой затарился неслабо, но все ж не цистерна там.
При упоминании самого старшего по званию офицера Онищенко инстинктивно взглянул в сторону здания штаба - кое-как оштукатуренной двухэтажной кирпичной коробки с гнилыми рамами и прохудившейся крышей. Там уже вторую неделю, отгородившись от всего мира батареей полулитровых бутылок, скрывался зам командира бригады по воспитательной работе майор Полозов. Послав эту самую работу куда подальше, единственный офицер, оставшийся в гарнизоне, ушел в запой, напоминая о своем существовании только доносящимися из окна второго этажа куплетами блатных песен и вылетавшими из того же самого окна пустыми полулитровыми бутылками.
- Эх! - Онищенко сочувствующе вздохнул. - Ну, нельзя же так!
Водку прапорщик Ефремов уважал - иначе в этом медвежьем углу было никак. Унылая служба, день за днем одно и то же, могла свести с ума кого угодно. Офицеры и прапорщики по негласному графику, поочередно погружались в нирвану, но сейчас, когда на весь гарнизон осталось всего полсотни человек, в основном - рядовые, да несколько сержантов, уходить в запой было невозможно. А хотелось, что скрывать. Но прапорщик понимал, что нельзя, а вот его непосредственный начальник просто "съехал с катушек", сорвавшись так, что теперь было не остановиться.
- Сломался мужик, - кивнул прапорщик.
Осуждать майора Ефремов все же не спешил, потому, как было, от чего сломаться. Стоило только вспомнить первые дни после приказа о всеобщей демобилизации, прозвучавшего на всех частотах, по всем телеканалам, которые только можно было принять здесь, в южной части острова Сахалин, и прапорщика передергивало.
Большинство солдат, узнав, что дембель наступил раньше положенного срока, просто собрали вещички и, уговорив шкипера какой-то шаланды, поставив пару ящиков водки, отбыли на материк. Так же поступили и офицеры - кроме Полозова, которому попросту некуда было податься. Устав, субординация, чины и звания - все это было отброшено за ненадобностью, послано куда подальше. Командиры никого не держали, никому больше не приказывали. Но кое-кому из солдат полученной свободы оказалось мало.
Ефремов помнил, как толпа дагестанцев, ингушей и прочих уроженцев далекого Кавказа, поддав для храбрости, направилась к оружейным, возле которых в растерянности топталась пара часовых - даже без оружия, только со штык-ножами. Пьяные, а может еще и обкурившиеся вдобавок, кавказцы, подбадривая себя криками, шли, не замечая ничего на своем пути. Кто-то высказал хорошую мысль - глупо возвращаться на гражданку с пустыми руками, пара сувениров типа АК-74 пришлась бы очень кстати.
Какого-то сержанта, русского, а потому не человека в глаза горцев, пытавшегося остановить толпу, свалили на землю и долго избивали ногами, оставив на плацу окровавленный кусок мяса в рваном камуфляже. Увидев это, Ефремов бросился к майору Полозову, застав того с бутылкой водки в руках.
- Товарищ майор, их нужно остановить! - с порога, без стука ворвавшись в кабинет, заявил Ефремов. - Вы видите, что творится? Эти ублюдки сейчас взломают оружейные комнаты, и тогда нам всем хана!
- Я над ними больше не командир! Да и ты, прапорщик, тоже! Пусть берут что хотят, и валят отсюда подальше! Что, у нас автоматов мало?! Десятком больше, десятком меньше! Все склады же забиты! На всю страну хватит!
Без стеснения послав майора на три буквы, Ефремов помчался к арсеналу, чудом опередив толпу разгоряченных кавказцев. Перепуганные часовые не пытались остановить злого прапорщика, а тот, не теряя ни минуты, добыл надежный, хотя и весьма тяжелый ПКМ, заправил в него ленту на сто патронов, и, на всякий случай еще надев бронежилет, с пулеметом наперевес вышел навстречу горцам.
- Всем стоять!!!
Хриплый вопль прапорщика разнесся по всему гарнизону. Ефремов знал, что управлять толпой можно, если показать свое полное превосходство, можно даже в одиночку диктовать свою волю полусотне горячих голов, только бы те почувствовали перед собой вожака, а не трясущееся от страха ничтожество.
Горцы замерли - они шли, зная, что встретят пару обделавшихся сопляков, а увидели совсем иное, то, чего не ждали. Но они были стаей, в стае были сильны, могли порвать кого угодно, действуя как единое целое. Они уже успели попробовать чужой крови, почувствовали силу, поверили в свое могущество, в то, что остановить их здесь и сейчас никто не сможет.
- Слышь, прапор, уйди с дороги, - крикнул кто-то. - Так и быть, не будем тебя опускать!
Вместо ответа Ефремов, крякнув от натуги, вскинул тяжелый, двенадцатикилограммовый ПКМ и нажал на спуск, дав длинную, сразу на пол-ленты, очередь поверх голов толпы. А секунду спустя раструб пламегасителя уже уставился в грудь напиравшим кавказцам.
- Стоять, суки!!!
- Э-э-э, брат, ты что?! - раздался испуганный голос - кажется, до разгоряченных "горцев" начало доходить, что все они могут так и остаться на пороге вожделенного арсенала. - Зачем сразу стрелять? Давай по-хорошему, а?
- Все назад, на хрен, или сам я вас разом сейчас опущу, твари! - прорычал Ефремов, грузный, сильный, из-за тяжелого бронежилета казавшийся еще крупнее. - Положу всех! Назад!!!
Павел Ефремов не служил в "горячих точках", не был в Чечне и Дагестане, когда там шли бои, не был там и позже, когда все вроде бы стихло. Он никогда не стрелял в людей, но сейчас людей перед прапорщиком не было, и он был готов без колебаний давить на спусковой крючок до тех пор, пока не закончится лента.
Ефремов видел перед собой бешеных зверей, опьяневших от вкуса крови, от чувства безнаказанности, был готов убивать их, и толпа поняла это. Ряды дагестанцев и их "соседей" дрогнули, а затем вся людская масса откатилась назад. Умирать в этот день никто не захотел. Через час, побив кого-то из солдат славянской национальности, словно оправдываясь друг перед другом за робость, вся эта толпа покинула расположение, двинувшись в сторону Южно-Сахалинска на трех угнанных из гаража "Уралах". Останавливать их прапорщик Ефремов и не подумал.
Через пару дней после приказа о роспуске армии в военном городке, где был расквартирован танковый батальон Тридцать девятой бригады, осталось всего человек тридцать - сержанты, несколько рядовых, майор Полозов, забаррикадировавшийся своем кабинете в компании нескольких десятков бутылок водки и ящика консервов, и сам Ефремов. Желая внести ясность, прапорщик на правах старшего по званию собрал личный состав, убедившись, что остались нормальные ребята, а не та полууголовная гопота, которую удавалось призвать, и из-за которой офицеры, пытавшиеся поддерживать хоть какой-то порядок, массово спивались.
- Бойцы, армии больше нет, - начал свою речь Ефремов. - Вы все теперь - гражданские лица. Приказывать вам я не могу и не стану. Вы служили своей родине, как могли, теперь все для вас закончилось. Можете идти на все четыре стороны. Возвращайтесь домой, парни!
- А вы, товарищ прапорщик?
- Я останусь здесь до тех пор, пока кто-то не наведет порядок, - решительно произнес Ефремов. - Здесь вокруг - горы оружия, я не хочу, чтобы оно оказалось разворовано всякими ублюдками, и потом весь Сахалин оказался бы залит кровью. Я буду охранять арсеналы, пока с материка не пришлют замену. Я знаю, что в Москве уже начали создавать новую армию, скоро вспомнят и о нас.
- Тогда мы тоже останемся! Вам одному не справиться! А оружие-то нам выдадут?
Остались все, и теперь расположение охраняли днем и ночью - охраняли серьезно, не расставаясь с оружием. Восемнадцатилетние парни, державшие автомат в руках только во время присяги, сразу стали казаться более взрослыми, получив по надежному АК-74 и полному боекомплекту. И службу они несли так, как не делали этого прежде. Ефремов не пытался приказывать, только просил, но каждую его просьбу оставшиеся по своей воле на острове бойцы выполняли, как не стали бы исполнять приказ самого Верховного главнокомандующего. И, как оказалось, рвение не было напрасным.
Через пару дней после того, как из гарнизона убрались дагестанцы, возле КПП остановился прикативший со стороны Южно-Сахалинска "Лендкрузер". Находившийся там по чистой случайности Ефремов наблюдал, как из огромного, словно дом, джипа выбрались четверо плечистых парней, похожих друг на друга, точно братья. Все бритые почти наголо, с золотыми перстнями на толстых пальцах и массивными золотыми цепями, обвивавшими короткие шеи и с перебитым носами профессиональных борцов.
Трое, отойдя в сторонку, но не сводя взглядов с кирпичной коробки караулки, закурили, став в круг. А четвертый, могучий человечище, коротко стриженый, накачанный так, что водолазка едва не лопалась по швам при каждом движении огромного туловища. Двинулся прямиком к КПП.
Не торопясь, "бык" приблизился к перекладине шлагбаума, за которой нервно переминался с ноги на ногу часовой, готовый сорвать с плеча "Калашников", но отчего-то не решавшийся это сделать прямо сейчас.
- Эй, пацан, открывай ворота, - прогудел бритый, сплевывая сквозь зубы. - Давай-давай, салабон! Мы ждать не будем!
- Чего надо, дистрофик?
Прапорщик Ефремов с неизменным ПКМ на плече и наполовину выкуренной папиросой в уголке рта вышел из караулки, став напротив качка. Ответ на собственный вопрос он уже знал - местные "братки" решили подсуетиться, поправив свои дела. За спиной прапорщика, в арсеналах мотострелковой бригады, хранились тысячи "стволов" - от пистолетов Макарова до станковых гранатометов и ПЗРК. Да и техника тоже не была лишней - Ефремов слышал, что в девяностые в Омске с завода бандюки пытались угнать Т-80, чтобы явиться на нем на очередные разборки. Тогда не прокатило, а вот сейчас вполне могло получиться.
- Ну, ты даешь, братан, - довольно оскалился "бык", поиграв могучими мускулами. - Дистрофик! А мне по приколу!
Ефремов сплюнул сквозь зубы от раздражения - почему-то всякие ублюдки постоянно называли братьями тех, кого в следующую секунду собирались "опустить".
- Веселый ты мужик, - от души рассмеялся бритый. - Это хорошо!
- Так чего надо то?
- Короче, прапор, все просто. Нам много не нужно, так, по мелочи, - принялся деловито излагать качок. - Подгони "калашей" с полсотни, ну, патроны, ясное дело. Можно еще "макаровых" хоть сколько-нибудь. Еще что? Ну, гранаты, "эфки" или "эргедешки", по барабану, лишь бы побольше. "Мухи" тоже пригодятся. Да, и такую машинку, какую ты мацаешь, тоже прихвати! - Бритый кивком указал на пулемет: - Уважаю! Меня сразу реально вставила!
- А может мне еще и раком стать? Штаны не снять сразу, не нагнуться перед тобой, чтоб удобнее было? - и сразу, не давая опомниться братку: - Валите на хрен отсюда, пока я добрый, и пока караул в ружье не поднял. Повторять не буду! Еще минута - и так здесь и ляжете!
"Хозяин жизни" открыл рот от удивления, но быстро пришел в себя. Миг - и в метнувшейся за спину руке удобно устроилась тяжелая "Беретта". Вот только еще раньше Ефремов взял на изготовку ПКМ, в ствол которого уже был загнан первый патрон.
- А теперь я злой! - сообщил прапорщик, и нажал на спуск.
Длинная очередь хлестнула по "Лендкрузеру". Пули калибра 7,62 миллиметра порвали шипованые покрышки, прошили лакированный борт дорогущего внедорожника, высадили стекла, выбили фонтанчики земли под ногами у братка, заставив того отпрыгнуть назад на несколько метров.
- Ну, сука, - прошипел пришедший в себя качок, вытаращив глаза на изрешеченный, изгрызенный свинцом джип, дорогущую игрушку, враз ставшую просто грудой металлолома. - На чем же мы отсюда поедем-то!
- Пешком гуляй, пока можешь! Сейчас я сосчитаю до десяти, и тогда ты уже никуда отсюда не уедешь, если только в цинк твою тушу запаяют!
- Ну, прапор, падла, я тебе все припомню! Ты у меня еще на четырех костях будешь стоять, сапог!
"Лендкрузер", от былого лоска которого после "легкого тюнинга" из ПКМ не осталось и следа, с дороги убирать не стали. Дождавшись, когда четверка спортсменов скроется за горизонтом, прапорщик Ефремов, не размениваясь на мелочи, собрал личный состав - всех свободных от несения службы.
- Эти мордовороты вернутся, не сомневаюсь, - хмуро произнес прапорщик, изучая свое погрустневшее "воинство". - И церемониться с нами не будут. Здесь, за вашими спинами, столько всего, что они вдесятеро больше народу положат, чем нас здесь осталось, и не поморщатся.
Оставшиеся с Павлом Ефремовым бойцы, пацаны восемнадцати-девятнадцати лет, помрачнели. Красоваться, хвастаясь перед товарищами новеньким, только вытертым от смазки АК-74 это одно, а знать, что совсем скоро доверенное тебе оружие предстоит применить по назначению, стреляя в живых людей - совсем другое.
- Когда эта падаль вернется, мы должны быть готовы, - уверенно, заражая своих солдат собственным каменным спокойствием, произнес прапорщик, заглядывая в глаза каждому из пацанов по очереди. В ответных взглядах он видел многое - робость, сомнения, и лишь изредка откровенный страх. - Смотреть в оба, с оружием не расставаться даже в сортире! Всем немедленно получить двойной боекомплект, гранаты - обязательно! Каски, бронежилеты! И будьте готовы действовать! Если появятся чужие - валите их немедля, иначе они нас всех завалят!
Прапорщик Ефремов знал, что солдаты из гарнизона продавали местным жителям и патроны для "поохотиться", и толовые шашки - глушить рыбу, которой здесь было полным полно. Он и сам пару раз грешил этим, но одно дело - толкнуть автоматный рожок мужику из соседнего села, который потом, если самому повезет, еще и мясом поделится, и совсем другое - открыть арсенал для откровенных бандитов.
- Ублюдки скоро соберутся с силами и вернутся, - усмехнулся прапорщик. - Но мы к этому будем готовы!
На войне Ефремову не пришлось побывать, но не нужно быть Рэмбо, чтобы подготовиться к обороне, имея под рукой целый арсенал. Наскоро обученные бойцы опутали весь охраняемый периметр бессчетным множеством растяжек, использовав несколько ящиков гранат Ф-1. К ним добавились и мины, противопехотные "прыгающие" ОЗМ-72 со сплошным радиусом поражения до двадцати пяти метров, и даже древние, но чудовищно эффективные, особенно против обычной пехоты, МОН-100 направленного действия.
Закончив с инженерными приготовлениями, бойцы во главе с прапорщиком двинулись на стрельбище, и там каждый без исключения выпустил не меньше, чем по магазину патронов, вдобавок швырнув хотя бы по одной гранате. Мальчишки, которым дали в руки настоящее оружие, сразу почувствовали себя умелыми воинами, и страх в их глазах уступил место азарту.
Случилось все, когда не прошли еще и сутки с визита "спортсменов". Перед рассветом часовой с КПП разбудил прапорщика, сообщив, что слышит из-за леса шум моторов и голоса. Ефремов, вскочив с постели, успел только накинуть бронежилет, даже не застегивая его на боках, да подхватить АКМ с прибором бесшумной стрельбы, на который временно сменил пулемет. Прапорщик только выскочил из караулки, когда над погруженным во тьму гарнизоном взметнулся настоящий фонтан огня, и что-то пронзительно засвистело и захлопало.
- Это у артиллерийских складов! - безошибочно определил прапорщик, за которым, пыхтя и бряцая амуницией, бежали бойцы бодрствующей смены караула. - За мной!
На бегу передергивая затворы, бойцы рысью бросились туда, где взмывали над крышами боксов рукотворные звезды, ярко освещая ограждение военной части. Сигнальные мины СМ, установленные по периметру вместе с настоящим "летальными" минами, оказывали шоковое воздействие на неподготовленных людей. Грохот, свист, яркий свет - растеряться было легко. Так и получилось с десятком "спортсменов". Перекусить стальную сетку забора они смогли без проблем - это только в кино к проволочным заграждениям подведен электрический ток в десять тысяч вольт. Но, оказавшись в расположении, незваные гости и представить не могли, что вдоль забора тянется полоса шириной метров пятнадцать, буквально нашпигованная минами и растяжками.
В темноте кто-то нечаянно задел тонкую проволоку контактного натяжного взрывателя, приведя в действие сигнальную мину. А пока появился караул, петлявший меж каменных коробок боксов, запертых на висячие амбарные замки, "братки", ошарашенные происходящим, напоролись на "настоящую" мину ОЗМ-72.
С негромким хлопком вышибной заряд подбросил боевую часть на полтора метра над земле, а затем оглушительно громыхнул взрыв и завизжали осколки. Концентрическая волна стальной шрапнели срезала сразу нескольких человек, многие были ранены, а тем временем подоспел прапорщик со своими людьми.
- Огонь! - приказал Ефремов, и первым вскинул АКМ, послав в сторону бестолково метавшихся бандитов первую очередь.
Прапорщик впервые стрелял в живых людей, и не мог поверить, как все оказалось легко и просто. АКМ в его руках вибрировал, выплевывая свинец, и темные фигуры, одна за другой, падали на землю. Затрещали "калашниковы" часовых, выплескивая шквал огня на чужаков, и через полторы минуты умолкли даже стоны раненых. В ответ не прозвучало ни одного выстрела.
Когда все закончилось, Ефремов осмотрел то, что осталось от непрошенных гостей, сперва побегавших по минному полю, а затем попавших под ураганный огонь автоматчиков. Среди окровавленных кусков мяса нашлось немало оружия - пистолеты ТТ и "Макаровы", многие с самодельными "глушителями", пара "ксюх" - автоматов АКС-74У, и совсем экзотические пистолеты-пулеметы "Тип 79", китайские, под 7,62-миллиметровый патрон ТТ. Штамповка, грубая, примитивная даже на вид, но оттого не менее смертоносная в ближнем бою. А еще - никелированная девятимиллиметровая "Беретта-92F". Знакомая "пушка", лежавшая рядом с особенно крупным куском мяса, при жизни бывшим большим и сильным человеком.
- Добегался, спортсмен, - зло сплюнул Ефремов, чувствовавший, как мелкой дрожью колотит все тело - ему впервые пришлось убивать, но осознал происшедшее прапорщик только тогда, когда все закончилось. - Вот и вернулся!
Очень хотелось выпить, но все, что мог позволить себе прапорщик, это вытащить трясущимися пальцами из новой, недавно распечатанной пачки, сигарету, торопливо закурив. За спиной топтались, шумно дыша и переминаясь с ноги на ногу, пацаны, только что побывавшие в бою, пусть в этом бою по ним не выпустили ни одной пули.
- Орлы, - хрипло произнес Ефремов, взглянув на своих бойцов. - Герои! Чисто сработали! Хвалю за службу!
- Служим России! - выдохнули разом солдаты, только что прошедшие крещение огнем.
С той ночи прошло много дней, ничего подобного больше не повторялось. То ли перебитые у забора "братки" были самыми борзыми, то ли вообще единственной такой группировкой, а может, остальные просто поняли, что здесь с ними, с их блатным авторитетом никто не станет считаться. Но бойцы малочисленного гарнизона с тех пор оружие из рук не выпускали ни на секунду. Вот и сейчас вышедший на плац, подышать свежим воздухом прапорщик Ефремов кроме полагавшегося ему по званию ПМ в поясной закрытой кобуре нес на плече укороченный "калашников". На малых дистанциях, да в умелых руках, девятимиллиметровый "Макаров" был страшной вещью, что бы там про него ни говорили, ну а если потребуется высокая плотность огня - под рукой всегда АКС-74У.
- Возвращайся на пост, боец, - приказал Онищенко прапорщик. - Потом поговорим! Пойду пока, прогуляюсь, посмотрю, что нового!
Ефрейтор, поправив висевший за спиной автомат с примкнутым штык-ножом, развернулся, неторопливо двинувшись к ангарам с техникой. Там, за тяжелыми створками ворот, за несколькими слоями кирпича, ждали своего часа танки Т-80БВ - главная ударная сила бригады, сила, которой едва ли теперь суждено было быть использованной. А прапорщик, настоящий хозяин здесь с тех пор, как майор Полозов нырнул в граненый стакан с сорокаградусным "топливом", двинулся по территории, осматриваясь и запоминая все, что попадалось на глаза. Но далеко он не ушел.
Низкий пульсирующий гул пришел из-за сопок, затем превратившись в металлический стрекот. Инстинктивно запрокинув голову, Ефремов увидел, как из-за вершины холма вынырнула целая стая вертолетов, настоящий рой винтокрылых машин, на огромной скорости промчавшийся над расположением батальона.
- Это наши? - Онищенко, придерживая болтавшийся за спиной АК-74, бежал к застывшему от изумления Ефремову. - Товарищ прапорщик, наши прилетели!
- Хрен тебе, а не наши, - зло ответил Ефремов, успевший рассмотреть вертолеты, увидеть над каждым из них два винта на пилонах над кабиной и в самой корме, непривычный рисунок камуфляжа. - Это же "Сикорские"[17]! Американские "вертушки"!
- Американцы?!
Американцы на Сахалине были уже давно - и в то же время их как бы и не было. На континенте их хватало - во Владивостоке, на Камчатке, там, где располагались базы Тихоокеанского флота. На острове же американских военных почти не было.
В гарнизоне знали, что небольшой отряд американских морпехов, кажется, только одна рота, высадился в Южно-Сахалинске, взяв под контроль аэропорт, но здесь, в расположении батальона, чужаков не видели еще ни разу. Лишь изредка в заоблачной дали пролетали над островом американские самолеты, направлявшиеся на материк или возвращавшиеся с него. И потому такая внезапная активность насторожила всех.
Павел Ефремов, не раздумывая, направился в свою каптерку, где находился телефон - обычный стационарный, сейчас, после того, как многие ретрансляторы сотовой сети подверглись бомбежке, и до сих пор не были восстановлены, более надежный, чем любой другой способ связи.
Торопливо накручивая диск допотопного аппарата, прапорщик по памяти набрал первый попавшийся номер,. После нескольких длинных гудков, когда Ефремов уже думал положить трубку и попытаться еще раз, в динамке раздалось безразлично-сонное:
- Милиция, райотдел, дежурный лейтенант Соколов.
- Прапорщик Ефремов, Тридцать девятая мотострелковая бригада. Лейтенант, что происходит? У нас над расположением какие-то "вертушки" кружат! Кажется, американские!
- Это японцы, - прозвучал неожиданный ответ. - Японцы высадились на Сахалин. В Южно-Сахалинске выбросили десант, а мимо нас только что прошла на север целая колонна бронетехники.
- Японцы?!
- Точно, - подтвердил лейтенант. - Сам видел! Я связался с областной "управой", там сказали, что между янки и япошками был бой в аэропорту!
- Говоришь, колонна техники? И много?
- Несколько танков, бронетранспортеры, типа наших "восьмидесяток".
- А танки - танков сколько?
- Да не считал я, прапорщик, - голос милицейского лейтенанта звучал раздраженно. - Мы как увидели, обалдели от такого все, не до математики было.
- Добро, лейтенант! Бог даст, я нынче их сам пересчитаю!
Личный состав собрался быстро. Те, кто остался в гарнизоне, служили не по принуждению, а просто потому, что верили в нужность своего дела, и теперь приказы исполнялись не в пример быстрее. Две дюжины молодых парней, все как один с оружием в руках, построились на давно не метеном плацу, поедая взглядами хмурого и насупленного прапорщика.
- Значит так, бойцы, - начал свою речь Ефремов, остановившись перед строем. - На Сахалин только что высадились японские войска. Соседи решили прибрать к рукам нашу землю. Перед американцами мы прогнулись, япошки думают, что и перед ними тоже прогибаться будем. Я знаю, что янки японцев сюда не звали - те явились непрошенными. Мы с вами - последние из тех, кто был призван защищать свою Родину! Нам запретили считать себя солдатами, но мужиками то, русскими мы с вами остались, и этого нам никто не смеет запретить. И я не хочу видеть, как на русскую землю лезет всякая желтомордая сволочь! Сперва японцы, за ними китайцы поползут - а где нам, русским жить останется? У нас есть оружие, мы умеем его применять, и мы можем защитить свою страну от непрошенных гостей!
Павел Ефремов чувствовал, как сам все больше и больше заводится от каждого произнесенного слова. Он сознавал всю мощь даже единственного батальона - отдай кто-нибудь, кто не боится рисковать, такой приказ, и на Сахалине через час следа бы не осталось от янки. А тех, кто придет им на смену, встретят залпы танковых орудий. Но такого приказа прапорщик не дождался, и теперь каждый вечер из выпусков новостей узнавал, что временное правительство России снова и снова просит американских солдат остаться на территории страны - гарантом мира и стабильности. Ну а те, нехотя, разумеется, соглашаются, на всякий случай, стягивая свои войска поближе к нефтяным и газовым месторождениям.
- Мы старались сделать из вас солдат, я учил вас, как и все остальные, учил тому, что знал, учил так, как умел. Приказывать вам я не могу. Ваши жизни нужны вашим близким, тем, кто ждет вас дома. Но тем, кто готов дать свой последний бой врагу, кто готов защитить свою страну, и кто готов погибнуть в этом бою, я предлагаю сделать шаг вперед. Кто со мной, бойцы?
Прошла долгая минута, показавшаяся прапорщику вечностью, прежде, чем неровный строй солдат раскололся. Вперед шагнули не многие - всего десяток, но отчего то Ефремов сразу поверил в этих парней, в то, что им можно доверить прикрыть собственную спину.
- Вы - за мной, - приказал прапорщик вышедшим из строя солдатам. - Остальным разрешаю вернуться в казармы! Р-р-азойдись!
Выстроившись в колонну по двое, добровольцы, пытаясь шагать в ногу, двинулись вслед за Ефремовым, безошибочно направившимся к танковым боксам, где ждали в неволе своего часа прекрасные Т-80. Ефрейтор Онищенко вынырнул из какого-то проулка, бросившись наперерез Ефремову:
- Товарищ прапорщик, я с вами!
- Не терпится сдохнуть, сопляк?
- Товарищ прапорщик, я вам пригожусь, - настаивал ефрейтор. - Мне идти все равно некуда, я детдомовский, меня никто не ждет. И в армию я сам пошел, откосить и не пытался! Я же присягу давал!
- Все давали! Как дали, так и обратно позабирали!
- Я - механик-водитель, в батальоне не последний, а вам в таком деле нужны лучшие!
Онищенко был прав, и Ефремов это знал. Танк в руках этого мальчишки танцевал не хуже балерины из Большого Театра, словно это был не кусок стали в сорок две тонны весом, а живое существо, могучее и грациозное. И, вспомнив все это, прапорщик сказал, взглянув в глаза Онищенко:
- Запрягай коней, хлопцы! Пора нам повоевать немного!
Их было слишком мало для серьезного боя, но и японцев не могло быть очень много. Прапорщика никогда не учили, как воевать при почти полном отсутствии данных о противнике, его местоположении, силах, намерениях, хотя бы приблизительных. Но все, чего хотелось Ефремову - увидеть в перекрестье прицела силуэт вражеской боевой машины и нажать на спуск. И это он мог сделать.
Танк Т-80БВ, облепленный плотными рядами "киричиков", навесных элементов комплекса динамической защиты "Контакт", с лязгом и скрипом выкатился на плац из темного нутра бокса, пропахшего железом и дизтопливом. А следом за ним покинул свое укрытие гусеничный бронетранспортер-тягач МТ-ЛБ, рабочая лошадка мотострелков, способная почти всюду проползти на своих широких гусеницах, немалый груз вытаскивая на широкой стальной "спине". Правда, из вооружения один только пулемет ПКТ в маленькой башенке по правому борту - для серьезного дела маловато. Да и броня тонкая, только против осколков и пуль, и то очередь в упор из "браунинга" пятидесятого калибра порвет ее в клочья. Ну да этой машине не в лобовую атаку идти.
- Боекомплект в "маталыгу", - приказал Ефремов, с натугой открывая ворота арсенала. Там, в полутьме, виднелись длинные ряды оружейных ящиков. - Живее, бойцы! Патронов тащи побольше!
Образовав живую цепь, присоединившиеся к Ефремову мотострелки передавали друг другу увесистые цинки с автоматными патронами, один за другим исчезавшие в десантном отсеке МТ-ЛБ. Кто-то раскупорил ящик с ручными гранатами РГД-5, торопливо вкручивая запалы, хранившиеся, как полагается, отдельно. Сам прапорщик открыл продолговатый окрашенный в зеленый цвет ящик, вытащив из него раструб гранатомета РПГ-7. положил на плечо, приложился к оптическому прицелу, и, довольно, хмыкнув, скомандовал бойцам:
- Выстрелы к "гранику" загружать под завязку! Все, сколько найдем! Сами и на броне прокатимся, не хрен!
Приготовления были закончены через полчаса. Под завязку загрузив бронетранспортер, солдаты расположились на его плоской широкой крыше, свесив ноги и выставив во все стороны стволы. Ефремов был с ними, большой и неповоротливый из-за тяжелого бронежилета и надетой поверх "разгрузки". На грудь прицепил каску, обтянутую маскировочной сеткой, на коленях лежал верный ПКМ с заправленной лентой-"соткой".
Рядом сидели его солдаты, те, кто был готов сражаться с врагом, а не просто нести службы по уставу. Тоже экипированные не хуже каких-нибудь "рейнджеров". Люди сосредоточенно молчали, никто не шутил, все были собраны, мрачны. В вои восемнадцать-двадцать лет каждый понимал, что, возможно, истекают последние отпущенные ему минуты на этой грешной земле. Но отступить они не могли, хотя втайне и надеялись выжить.
- Ну, красноармейцы, погнали! - Ефремов хлопнул по броне, и механик-водитель дал передний ход. - С Богом!
Танк, которым управлял ефрейтор Онищенко, выполз из расположения первым, заставив сидевших на броне МТ-ЛБ бойцов наглотаться солярной гари. Маленькая колонна двинулась к сопкам, за которыми проходило единственное приличное в этой части острова шоссе. Там Павел Ефремов рассчитывал повстречать японцев.
Высадка передовых подразделений Пятой пехотной дивизии Сил Самообороны Японии прошла, как на учениях, четко и гладко. Катера на воздушной подушке LCAC, преодолев отделявшие эскадру от побережья мили на скорости в сорок узлов, выползли на песчаный берег, опустились аппарели, и по ним медленно сползли на сушу угловатые громады танков "Тип 90". Генерал Хейхатиро Муцу, наблюдая, как неуклюже ворочаются эти пятидесятитонные махины, ощутил непоколебимую уверенность в будущем. Нет на всем Карафуто силы, способной остановить их неторопливую поступь.
Прошли времена, когда японские танки представляли собой плохо вооруженные неуклюжие коробки, броню которых можно было пробить из винтовки. Основной боевой танк "Тип 90" представлял собой вершину инженерного искусства. Гладкоствольная пушка калибра сто двадцать миллиметров, такая же, как на знаменитом американском "Абрамсе", система управления огнем фирмы "Мицубиси" с тепловизором и лазерным дальномером, дизель в полторы тысячи лошадиных сил, сообщающий боевой машине скорость свыше сорока километров в час - все это не могло не внушать уважения. Но танками боевая мощь десанта не ограничивалась, хотя они и были ее становым хребтом.
Рядом с кораблями на воздушной подушке на берег выползли, опустив носовые аппарели, уткнувшись срезанными носами в мокрый песок, танкодесантные "Сацума" и "Немуро". Устаревшая конструкция не позволяла, в отличие от флагмана эскадры "Осуми", высаживать десант из-за горизонта, зато каждый из этих кораблей мог принимать на не меньше десятка боевых машин, в том числе и танки, и сейчас на берег Карафуто по опушенным рампам стекал настоящий стальной поток, фырчащий дизелями и пышущий струями выхлопных газов.
- Господин генерал, - к Хейхатиро Муцу подбежал командир батальона, который был выбран для высадки в первой волне. - Господин генерал, десантирование идет по плану! На берегу уже более половины техники и личного состава!
- Что слышно из Южно-Сахалинска?
Вертолетный десант должен был захватить контролируемый американцами аэродром, и именно туда надлежало прибыть главным силам Пятой пехотной дивизии. Если воздушный мост не будет организован, генералу Муцу придется остаться на Карафуто с несколькими сотнями людей и десятком танков, а это не та сила, справиться с которой американцы не сумеют.
- Аэродром под нашим контролем, господин генерал, - доложил ликующий командир батальона. - Потери незначительны, большая часть американцев взята в плен! Из штаба передали, что транспортные самолеты уже в воздухе!
- Отлично! Тогда немедленно выдвигаемся к Южно-Сахалинску! Необходимо укрепить оборону аэропорта, насколько это возможно, и прикрыть высадку главных сил!
Пехотный батальон, усиленный танковой ротой, был лишь авангардом армии вторжения, но и он являлся силой, которой ничто не могло противостоять на этом острове. К этой минуте на берегу была уже большая часть техники и почти все десантники. Лишь катера на воздушной подушке LCAC, развернувшись на одном месте, скрылись за горизонтом в фонтанах пены и брызг, чтобы через полчаса доставить на сушу с борта флагманского "Осуми" еще дожидавшиеся в его трюме своей очереди танки.
- По машинам! - приказал генерал, рысцой кинувшись к командирской бронемашине "Тип 82", замершей с открытыми люками в ожидании своего самого важного пассажира.
Прежде, чем скрыться под броней, командующий Пятой пехотной дивизией еще раз бросил взгляд на открывавшуюся с берега панораму, на подернутые туманом склоны вонзавших вершины в облака сопок, поросших девственным лесом, на песчаный пляж, перепаханный гусеницами танков и колесами бронемашин. Прекрасный край, нетронутая природа, скрывающая богатства, так необходимые Японии, уже истощившей свою землю - уголь, нефть, руды металлов. И это было лишь начало.
- Двинулись, - скомандовал генерал Муцу, опуская бронированную крышку люка. - Колонна - вперед!
Выгрузка еще только подходила к концу, когда к сопкам с перепаханного колесами и гусеницами пляжа двинулась грозно урчащая моторами вереница боевых машин. Командующий Пятой пехотной хотел оказаться в Южно-Сахалинске первым, чтобы на летном поле местного аэродрома встретить своих прибывающих из Японии солдат. В прочем, Японией теперь, с этой самой минуты, стала и та земля, которую попирала своими рубчатыми широкими колесами его КШМ, петлявшая по извилистой дороге, стиснутой склонами сопок.
Первым по узкой дороге двинулся, оторвавшись от главных сил почти на километр, разведдозор. Боевая разведывательная машина "Тип 87", сопровождаемая японской новинкой, четырехосным бронетранспортером "Тип 96", находилась постоянно на связи с колонной, и генерал Муцу слышал заполнившие эфир переговоры. В случае возможной засады дозор примет удар на себя, позволив основным силам приготовиться к бою. Пары танков, десятка боевых машин пехоты "Тип 89" и новейших бронетранспортеров "Тип 96" хватит, чтоб смести любую преграду. А если их огневой мощи окажется мало, в хвосте колонны ползла, кроша старый асфальт стальными лентами гусениц, зенитная самоходная установка "Тип 87", созданная на базе уже устаревавшего танка "Тип 74". Пара ее автоматических "Эрликонов" могла выпускать в минуту свыше тысячи снарядов калибра тридцать пять миллиметров, настоящая лавина огня. В свое время так поступали русские еще в Афганистане - японский генерал очень хорошо изучил историю войн и конфликтов последних десятилетий, самые незначительные, но жизненно важные, быть может, детали - придавая своим колоннам зенитные самоходки "Шилка", буквально сметавшие своим огнем толпы атакующих моджахедов.
- Держать дистанцию, - произнес в микрофон рации генерал Муцу, отрезанный от окружающего мира броней командно-штабной машины. - Вести постоянное наблюдение!
Боевые машины ползли по извилистому шоссе с давно не чиненым покрытием, в Японии таких дорог, наверное, и не найти, а русским, кажется, плевать, где и как ездить. Но и по такой трассе бронемашины двигались с приличной скоростью, неумолимо приближаясь к Южно-Сахалинску. Дважды колонна проезжала через небольшие городки, пугая местных жителей ревом моторов и лязгом гусениц. Остановить японцев никто не пытался, люди просто в страхе разбегались, выглядывая вслед стальной грохочущей змее из-за углов и из переулков.
Потом снова потянулись сопки, поросшие лиственницами и пихтами. Шоссе плавно изгибалось, как бы опоясывая невысокую гору с плоской вершиной. Разведдозор исчез за поворотом, а колонна сбавила ход, дабы не выскочить по инерции с шоссе, справа вздымавшегося склоном сопки, а слева проваливавшегося его продолжением на пару десятков метров вниз. Над дорогой повисли плотные клубы выхлопных газов, словно дымовая завеса.
Сильный грохот проник под броню командирской "Тип 82", и тотчас закричал механик-водитель, пытаясь отвернуть, избегая столкновения с внезапно вспыхнувшей боевой машиной пехоты "Тип 89". КШМ на миг зависла над оврагом, затем вновь каким-то чудом выползя на шоссе. Генерал Муцу, прильнувший к прибору наблюдения, увидел, как вспыхнул ехавший в голове колонны танк, и его башню оторвало от корпуса, подбросив в небо.
- Колонна, назад! - крикнул командующий. - Это засада! Открыть ответный огонь!
Склон сопки, возвышавшейся над шоссе, полыхнул вспышками выстрелов, и к замершим перед преградившим путь вперед танком бронемашинам устремились дымными стрелами противотанковые гранаты.
Прапорщик Ефремов не был местным по рождению, на свет он появился в Нижнем Новгороде, а годы юности провел в Красноярске, но, отслужив на Сахалине семь лет, изучил окрестности, и теперь смог выбрать почти идеальное место для засады. Сопка с плоской вершиной, заросшая не слишком густым хвойным лесом, господствовала над местностью. По ее западному склону вилась лента шоссе, единственного, пригодного для движения большого количества техники.
- Значит так, Земцов, - обратился прапорщик к сержанту, командиру танка, - ставь свой "самовар" на северном склоне, так, чтоб дорога была на линии огня. О маскировке не забудь! Как с боекомплектом?
- Автомат заряжания загружен полностью, товарищ командир! Двадцать восемь кумулятивных и бронебойно-подкалиберных!
- Отлично, - кивнул довольный прапорщик. - Все, сержант, дуй на исходную! Позывной твой пусть будет... "коробка"! Жди моей команды, будь на связи постоянно, но сам в эфир не выходи! Японцы, они же ой какие хитрожопые, наверняка радиоразведку будут вести! Как дам сигнал, бей во все, что увидишь, снаряды не экономь!
Танкист ловко вскарабкался на броню, исчезнув в башне, и через минуту его боевая машина, всеми сорока двумя тоннами своего веса прокладывая новую дорогу в лесу, поползла на указанную позицию, оглашая окрестности стрекочущим воем турбины. А облепленная стрелками МТ-ЛБ продолжила восхождение к вершине.
Оказавшись на гребне сопки, Ефремов приказал спешиться, и бойцы принялись выгружать набитые в "десант" бронемашины ящики с оружием и боеприпасами.
- Япошки скоро появятся, не спать! - подбадривал своих людей прапорщик, обозревая окрестности в мощный бинокль. - Шевелись, пацаны!
Десять человек занимали позиции на вершине сопки, торопливо окапываясь. Саму МТ-ЛБ тоже замаскировали, накрыв лохматой сетью и добавив еще ветвей, ее башенный пулемет ПКТ мог оказаться очень полезным в бою, и Ефремов решил не отгонять машину в тыл, несмотря на ее, откровенно говоря, никакую защиту.
- Бойцы, внимание! - Ефремов заставил людей отвлечься от разгрузки, и, увидев, что все слушают его, произнес: - План следующий. Разбиваемся на пары, занимаем позиции равномерно вдоль гребня. Каждой паре - один РПГ-7, один пулемет, рацию обязательно, хоть какую, но чтоб работала. Ждем, когда вся колонна окажется перед нами, по моей команде открываем огонь из гранатометов. Первое дело - загасить "броню", потом мочим пехоту! Начинаем с головной и замыкающей машин. Нужно заблокировать колонну, потом будем выбивать по очереди, что останется. Не увлекаться, по команде отходим, мне живые солдаты нужны, а не павшие геройской смертью. Силенок у нас не хватит, чтоб их разгромить, тут, может, батальон, а нас и взвода не наберется. Но напугаем мы этих сукиных детей до мокрых подштанников! Надолго нас запомнят! Вопросы есть? Тогда по местам, бойцы!
Через несколько минут в мягкой земле, усыпанной хвоей, появились неплохо замаскированные окопчики, едва ли различимые со стороны шоссе. Один из них занял сам Ефремов. Перед собой прапорщик поставил верный ПКМ, заботливо почищенный, смазанный, с заправленной лентой. Под рукой было еще две коробки, каждая на сто патронов. Но главным калибром прапорщика был гранатомет РПГ-7. Напарник Ефремова, младший сержант по фамилии Гончар, тащил на плече четыре кумулятивные гранаты ПГ-7ВЛ, похожих на конические дубинки, а также одноразовый гранатомет РПГ-18 "Муха", вконец устаревший, но не переставший быть от этого эффективным. Ну и, разумеется, автомат с приличным боекомплектом и рацию, старую, тяжелую, но работавшую - и это был самым важным.
- Витек, закурить есть? - поинтересовался Ефремов, поудобнее устраиваясь на дне неглубокого окопа. - Ждать-то, поди, придется долго. Я прикинул, минут через тридцать здесь японцы появятся, не раньше.
- Угощайтесь, товарищ прапорщик! - боец протянул помятую пачку "Беломора", и Ефремов, вытащив сигарету, прикурил, с наслаждением затянувшись. - А если они здесь не пойдут? Другой дорогой?
- Так нет их, дорог-то, здесь больше! Тут они пойдут, голубчики! Никуда от нас, на хрен, не денутся!
Ждать подтверждения своих слов Ефремову долго не пришлось. Звук моторов, далеко разносившийся в опустившейся на сопки тишине, прапорщик услышал задолго до того, как на шоссе появились разрисованные пятнами камуфляжа бронемашины. А когда они выползли из-за поворота, дорога уже оказалась под прицелом полудюжины РПГ.
- Всего две? Чего-то маловато, - протянул Гончар, покосившись на командира.
Ефремов, поднеся к губам микрофон, нажал на клавишу передачи, произнеся:
- Это разведка! Пропустить, огня не открывать! Сигнал к атаке - зеленая ракета!
Никто не ответил, но прапорщик знал, что приказ услышан. И сам, не теряя времени, засунул в казенник сигнального пистолета СПШ цилиндр ракеты - не хватало еще привлекать внимание японцев лишними переговорами.
Дозор, трехосная бронемашина, что-то типа БРДМ-2, с большой плоской башней, и громоздкий, угловатый восьмиколесный БТР, на крыше которого был установлен, словно в насмешку, единственный пулемет на турели, обогнул сопку, исчезнув из поля зрения, но звук моторов не смолкал, и через пару минут из-за поворота потянулась колонна.
- Явились, сучьи дети! - со злым азартом прошептал Ефремов. - Так, что тут у вас? Ага, головной танк, еще танк, бэтээр, БМП, еще БМП... - он перечислял проезжавшие мимо на небольшой скорости машины, нацелившие стволы пушек и пулеметов в сторону склона. Прапорщик насчитал десяток колесных и гусеничных боевых машин, по российским штатам мотострелковая рота. Но на этом колонна не закончилась. - Так, это что за хреновина? КШМ что ли? Она, точно! Об-на, еще и самоходка!
Командно-штабная машина, вооруженная лишь двумя пулеметами на турелях, зато утыканная антеннами, точно еж, и подпиравшая ее зенитная установка с парой длинноствольных автоматических пушек, калибром наверняка миллиметров тридцать, как не сорок, привлекли особое внимание прапорщика. Первая - потому что велик был соблазн уничтожить начальство, хотя бы на время лишив японцев управления, и под это дело перебив их, растерянных, побольше. А ЗСУ была опасна своей огневой мощью, пожалуй, после танков именно она была самым серьезным противником, а может, даже и более серьезным, чем танки, афганские "духи" бы наверняка согласились с этим. Ну, танками есть, кому заняться.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги