- И долго мы продержимся, если навалятся всерьез? У нас на ствол по полсотни патронов, максимум!
- Время есть. Это вам не Чечня, здесь БТР запросто никто не подгонит, и "Шмеля" в окно тоже не запустит. А кровью мы их умыли неплохо!
- Командир погиб! Нас всего трое, и мы в ловушке, черт возьми! Не вырваться!
- А вырываться мы и не будем, - спокойно произнес Романов, шагнув к лежавшему на полу свинцовому цилиндру. - Все закончится здесь!
Партизан откинул крышку, обнажив панель с клавишами и узким окошком дисплея. Несколько нажатий на кнопки, отзывавшиеся мелодичным писком - и на экранчике вспыхнули цифры. Подняв взгляд на своих товарищей, Романов произнес:
- Заберем с собой стольких, скольких сможем! Никто не скажет, что русские сдались без боя! Но умереть, оставив после себя несколько вражеских трупов - недостаточно, нужно вселить страх в сердца всех, кто останется в живых!
Трое мужчин, стоявшие над телом четвертого, среди россыпи стреляных гильз, переглянулись, разом молча кивнув в ответ на так и не прозвучавший вопрос. В этот миг жизнь стала для них значит намного меньше, чем приказ.
Микроавтобус с ярким логотипом городского канала новостей на бортах остановился, когда его водитель ударил по тормозам, увидев патрульный автомобиль, развернутый поперек шоссе. Один из полицейских, держа правую руку на рукояти пистолета, пока остававшегося в кобуре, шагнул вперед, а его напарник, остававшийся возле машины, вскинул дробовик "моссберг-590", смещаясь в сторону. Водитель фургона, увидев направленный ему прямо в лицо ствол двенадцатого калибра, поежился, будто от порыва ледяного ветра.
- Проезд запрещен, - громко крикнул полисмен. - Разворачивайтесь!
Водитель микроавтобуса покосился на сидевшую рядом женщину, а та, опустив стекло, крикнула в ответ:
- Мы репортеры! В редакцию кто-то позвонил, сказав, что в этом месте проводится операция против террористов! Пропустите нас! Вы нарушаете наши свободы! Люди должны знать правду!
Офицер обернулся, увидев спешащего к дороге со стороны мотеля человека в спецназовском комбинезоне, с автоматом "хеклер-кох" на груди. Подойдя к машине, он отстранил в сторону патрульного, жестко потребовав:
- Убирайтесь! Здесь слишком опасно! Несколько ублюдков, вооруженных автоматическим оружием и гранатометами, засели в придорожной гостинице! Мы уже потеряли трех человек! Я не стану рисковать гражданскими, черт возьми! Откуда вы вообще взялись?
- Нам позвонили, - повторила журналистка. - Сказали адрес.
- Мы точно не звали сюда прессу! - Обернувшись к патрульным, полицейский приказал: - Выяснить, откуда был звонок! Живо!
Треск вертолетных лопастей заставил всех, находившихся на шоссе, инстинктивно пригнуться, запрокидывая головы. Разрисованный яркими полосами геликоптер Макдонэлл-Дуглас MD-500E, маленький, аккуратный, будто игрушка, завис в нескольких сотнях футов над разгромленной парковкой. Дверца в борту распахнулась, и на землю нацелился объектив телекамеры.
- Что за чертовщина творится? - Капитан Харрис подозвал к себе нескольких бойцов группы захвата. - Всех гражданских вон отсюда, к чертовой матери! Обеспечить периметр! Никто не должен приближаться к этому месту меньше, чем на пятьсот ярдов!
- Есть, сэр!
Кивнув, спецназовцы, убежали, а один из патрульных, нырнув в салон своего "шевроле", уже изнутри крикнул сквозь шум вертолетных турбин:
- Сэр, на телеканал звонили из мотеля! А заодно в редакции нескольких местных газет!
- Дерьмо! Бандиты позвали прессу?! Что это значит?
Стоявшие вокруг люди в форме только развели руками, наблюдая, как к кружившему над местом перестрелки геликоптеру присоединились еще два вертолета, правда, державшихся на безопасном расстоянии.
Оглашая округу надрывным воем "сирен", к мотелю промчалась вереница машин "скорой помощи", а следом, рыча мощными движками, ехало несколько громадных "субурбанов" с проблесковыми маячками под решетками радиаторов. Распахнулись дверцы, и наружу посыпались люди в униформе. Один из них, крепко сбитый темнокожий мужчина, безошибочно отыскав старшего среди полицейских, сообщил:
- Я агент Уайт, ФБР! Теперь мы руководим операцией! Пусть ваши люди обеспечат оцепление! Всех посторонних - долой, и живо!
- Что ж, удачи вам, ребята, - усмехнулся Харрис. - Надеюсь, вам те парни, что сидят внутри, окажутся по зубам!
Прибывшие "федералы", бесцеремонно расталкивая не успевших убраться с их пути полицейских, деловито суетились, лязгая затворами. Двое из них вытащили из багажников длинноствольные винтовки Мак-Миллан ТАС-50 калибра 12,7 миллиметра с массивными "трубами" оптических прицелов большой кратности.
- Если ублюдки не сложат оружие, мы их перестряляем, как в тире, - довольно сообщил агент Уайт, наблюдая за торопливыми, но слаженными действиями своих людей, взявших на прицел изрешеченное, покрытое разводами копоти здание мотеля. - Сделаем все быстро!
А в эти минуты Уильям Голдсмит стремительно вошел в помещение ситуационного центра в офисе Министерства внутренней безопасности. Свободных мест здесь уже не было, строгие костюмы соседствовали с военными мундирами, отовсюду слышались голоса, сливавшиеся в неразборчивый гул.
- Сэр, - едва поспевавший за своим шефом помощник на ходу, буквально захлебываясь словами, сообщил: - Сэр, террористы блокированы в придорожной гостинице в нескольких милях от Солт-Лейк-Сити. Никаких сомнений, что именно город был их конечной целью, сэр. Местный полицейский спецназ попытался захватить террористов, но понес большие потери в перестрелке и отступил. Сейчас на месте агенты ФБР, готовят новый штурм. Русским некуда деваться, они в ловушке, сэр!
Стоило только министру переступить порог просторного помещения, по рядам прошло движение, и люди, нетерпеливо ожидавшие Голдсмита, поднялись с мест, приветствуя его.
- Господа, ситуация экстраординарная, поэтому действовать нужно решительно и жестко. Президент приказал уничтожить террористов, и мы обязаны выполнить его приказ. Направьте туда авиацию, сравняйте все с землей!
Директор ФБР, выпучив глаза, привстал со своего кресла, подавшись вперед:
- Вы хотите нанести воздушный удар по территории Соединенных Штатов?!
- У этих ублюдков ядерная бомба, и она в любой миг может быть приведена в действие! Мы должны исключить такую вероятность полностью! Если позволим себе сомневаться, если задумаемся хотя бы на секунду - могут погибнуть тысячи ни в чем неповинных людей, десятки тысяч! Полковник, на что мы можем рассчитывать?
Офицер со эмблемами Военно-воздушных, на которого в упор уставился Голдсмит, ответил без заминки:
- Господин министр, сэр, самолеты с базы Национальной гвардии Кэмп-Уильямс достигнут цели в течение пятнадцати минут после получения приказа!
- Действуйте! Сотрите их в пыль!
Пилоты заняли места в кабинах штурмовиков А-10А через две минуты, наблюдая, как техники из команды аэродромного обслуживания в перепачканных в масле комбинезонах суетливо цепляют на подкрыльные узлы подвески остроконечные сигары авиабомб. Штурмовик "Тандерболт-2", созданный когда-то для того, чтобы остановить орды советских танков в Европе, мог поднять в небо свыше семи тонн смертоносного груза, но сейчас пара самолетов готовилась вылететь "налегке". Самолет командира пары нес всего полдюжины зажигательных баков BLU-27, а вооружение его ведомого ограничивалось таким же количеством обычных свободнопадающих бомб "Марк-82" калибром тысяча фунтов.
Взвыли прижатые к фюзеляжу турбины, набирая обороты, и командир пары, не сводя взгляд с индикаторов приборной панели, произнес:
- Я Громобой-один, к взлету готов!
- Громобои, взлет разрешаю, - отозвался диспетчер авиабазы Национальной гвардии штата Юта Кэмп-Уильямс. - Курс один-один-ноль, держать высоту десять тысяч футов!
Пилот толкнул рычаг управления двигателями, и двадцатитонный штурмовик, двинувшись с места, начал разгоняться, в конце полосы оторвавшись от бетонного покрытия. Следом взлетел и его ведомый. Выстроившись уступом, штурмовики, провожаемые взглядами сотен остававшихся на земле людей, плавно развернулись, направляясь к цели. Их пилотам предстояло сбросить американские бомбы на американскую землю, и многих не оставляло ощущение абсурдности происходящего, но те, кто сидел за штурвалами "тандерболтов", не испытывали и тени сомнений.
Пара штурмовиков преодолело половину расстояния, отделявшего их от цели, когда агенты ФБР и полицейские, получив неожиданный приказ, уже торопливо грузились в машины, оставляя свои позиции. Подскочив к командиру SWAT, журналистка, за которой вприпрыжку бежал оператор, тащивший на плече массивную камеру, спросила:
- Что происходит?
- Убирайтесь отсюда, живо! - на бегу бросил полицейский, направлявшийся к своему микроавтобусу.
Взревели мощные двигатели, и колонна автомобилей, сверкая проблесковыми маяками, выехала на шоссе. Последними убрались стоявшие в оцеплении патрульные. И только вертолет телевизионщиков кружил под облаками, продолжая удерживать автозаправку в фокусе своих камер. Михаил Романов, проводив его взглядом, обернулся к своим товарищам:
- Что-то будет. Эта суета неспроста!
Из поднебесья донесся привычный гул турбин, и партизан, без всякой опаски выглянув наружу, увидел быстро перемещающиеся по серой чаше небосвода черные точки. Один за другим, штурмовики "Тандерболт" спикировали, нацеливаясь узкими носами, из-под которых торчали многоствольные тридцатимиллиметровые пушки, на здание мотеля. Пилот ведущего А-10А коснулся большим пальцем кнопки сброса бомб, удерживая отчетливо видимую цель в прицельной рамке на индикаторе лобового стекла. Все было просто, даже проще, чем на учениях, и он был намерен выполнить свою работу качественно.
- Сброс!
Палец утопил кнопку, и из-под крыльев штурмовика посыпалась к земле гроздь зажигательных бомб, начиненных каждая тремястами восьмьюдесятью литрами напалма, достаточно, чтобы испепелить все живое и неживое на пространстве в несколько десятков акров. Летчик потянул на себя рычаг штурвала, набирая высоту. Он не мог видеть, как трое русских солдат, находившихся в разгромленном номере дешевого мотеля и продолжавших служить своей стране даже после того, как она отказалась от них, крепко по очереди обнялись, прощаясь друг с другом, как не мог видеть мигнувшие на таймере лежавшего у их ног ядерного заряда цифры "00:00". А в следующий миг мир утонул в яркой вспышке.
Ослепительный свет, стократ ярче солнечного, ударил по глазам, доставая до самого мозга, заставив пилота поднести ладони к лицу, а затем ударная волна обрушилась на лишенный управления штурмовик, легко переворачивая его, будто оторвавшийся от ветки лист, и самолет врезался в поднявшуюся к небу стену огня.
Пилот ведомого А-10, у которого вдруг отказало все бортовое оборудование, выжженное электромагнитным импульсом, прожил дольше на целую секунду, успев увидеть, как машина его командира испаряется, рассыпаясь на молекулы в ядерном пламени. А затем титановая броня его крылатой машины, служившая непроницаемой преградой для зенитных снарядов и осколков боевых частей ракет "земля-воздух", от чудовищного жара потекла, словно мягкий податливый воск, вздуваясь пузырями, и сгоравший заживо человек закричал от боли и отчаяния, но уже никто не мог слышать его полный ужаса вопль. Через несколько секунд штурмовик на полной скорости врезался в землю, превращаясь в комок расплавленного металла, среди которого невозможно было отыскать то, что еще недавно было его пилотом.
Когда земля под колесами служебного "шевроле" вздрогнула, офицер полицейского департамента Солт-Лейк-Сити Майк Харрис от неожиданности вскрикнул, а водитель, уставившийся куда-то назад, едва не вывернув шею, присвистнул:
- Что за чертовщина?!
Колонна под визг тормозов замерла, когда на шоссе обрушилась ударная волна, на расстоянии более мили воспринимаемая, как порыв ураганного ветра. В воздух поднялись клубы пыли. Выскочив из машин, инстинктивно прикрывавшие лица ладонями люди смотрели во все глаза на медленно опадающий столб пламени, поглотившего в один миг и мотель с террористами, и заправку, и придорожное кафе. Сила взрыва была не столь велика, чтобы образовался ядерный "гриб", и люди, еще ничего не понимая, наблюдали за происходящим, в то время как их тела жадно пронзал невидимый и совершенно неощутимый поток быстрых нейтронов, превращая всех в ходячих мертвецов.
Еще не замечая произошедших в их организмах необратимых изменений, практически не совместимых с жизнью, офицеры возбужденно жестикулировали, нарочито громко разговаривая и продолжая коситься туда, где еще пару секунд бесновалось ядерное пламя. А затем над шоссе, теряя высоту, пролетел вертолет телевизионщиков. Его лопасти бесшумно вращались, приводимые в движение потоком набегающего воздуха, благодаря чему падение превратилось в некое подобие полета. Винтокрылая машина, на бортах которой краска потекла и оплавилась от чудовищного жара, рухнула на поле в сотне шагов от шоссе, и полицейские бросились к месту падения.
- Они живы! - Майк Харрис увидел движение под прозрачным пузырем кабины, покрытым густой сеткой трещин. - Вытаскивайте их наружу, аккуратнее!
Пилота, лицо которого превратилось в сплошной ожог, аккуратно уложили на землю, с трудом отцепив руки от штурвала. Репортер, сидевший рядом с летчиком, был мертв - трудно выжить с раздробленным от удара об обшивку черепом. Но оператор выглядел целым и невредимым, если не считать сильнейшего шока. Поддерживаемый под руки бойцами спецназа, он лишь бормотал, ничего не замечая вокруг:
- Ядерный взрыв! Они взорвали ядерную бомбу!
Капитан Харрис лишь потрясенно переглянулся с подоспевшим агентом Уайтом. Служители закона, ставшие пешками в чужой игре, еще не осознали того, что произошло, как не поняли они, что их жизнь с момента взрыва исчисляется днями, если не часами. Но в высоких кабинетах Вашингтона царило лихорадочное напряжение. Уильям Голдсмит, связавшись из своей штаб-квартиры с Белым Домом, докладывал президенту Мердоку:
- Сэр, последствия ядерного взрыва минимальны. Устройство сработало вдали от населенных районов, в пустынной местности. Террористы не достигли своей цели!
- Черт возьми, Уильям, включите телевизор, и тогда поймете, что произошло! Репортеры местного телеканала снимали операцию по аресту террористов с вертолета в прямом эфире! Кадры показали в десятке штатов, уже выложили в Интернет! Паника начнется по всей стране!
- Мы будем все отрицать, сэр! Скажем, что взорвался, к примеру, газопровод! Самое разрушительное оружие террористов - страх, и мы не позволим ублюдкам применить его!
- Осталась еще одна бомба, Уильям, всего одна, и вы должны найти ее прежде, чем свихнувшийся русский вынет чеку! Наши войска на Урале в эти минуты перемалывают остатки русских партизан, а генерал Камински готовится к штурму Москвы! Последние очаги сопротивления в России будут подавлены в ближайшие часы, а вы должны сделать все, чтобы война не пришла в дома американцев! Защитите нашу страну, и нация не забудет вас никогда, Уильям!
Отключив связь, Джозеф Мердок устало откинулся на спинку кресла, массируя под пиджаком свою грудь, которую словно пронзала раскаленная игла, достающая до позвоночника. По всей Америке миллионы обывателей уже метались в панике, ощутив себя уязвимыми и беззащитными, а на другой стороне планеты десятки тысяч американцев, еще пребывая в блаженном неведении, совершенно осознано готовились принять смерть, не сомневаясь, что делают это во имя своей страны.
Генерал Джефри Клементс появился в просторном зале командного центра перед рассветом, как всегда, гладко, до синевы, выбритый, благоухающий дорогим лосьоном. Командующий Восемьдесят второй десантной дивизией Армии США, возглавивший карательную операцию против русских террористов почти с первых часов ее проведения, наконец, сумел выкроить несколько часов безмятежного сна, и сейчас чувствовал себя как никогда бодрым и свежим. А вот его противнику, похоже, едва ли удалось выспаться минувшей ночью. Ночь же грядущую по замыслу американского генерала русским предстояло встретить в братских могилах.
Едва ночная тьма опустилась на землю, внезапно начала оживать то одна, то другая артиллерийская батарея, множество которых было расположено по периметру многострадального Нижнеуральска. Огневой налет длился совсем недолго - два, максимум, три залпа, и орудия замолкали, но уже откуда-то с противоположной стороны города доносились новые выстрелы. Возможно, целями были неосмотрительно выбравшиеся из своих укрытий партизаны, тщетно надеявшиеся, что темнота скроет их, но, вероятнее, били просто "по площадям", расчищая путь для предстоящего наступления.
То близкий, то отдалявшийся на самую границу человеческого восприятия гул канонады был слышен в палатке генерала, несмотря на то, что ближайшая артиллерийская позиция находилась милях в пяти от палаточного городка, где и разместился штаб. И эти звуки, похожие на раскаты грома, стали самой сладкой колыбельной для Клементса. Всю ночь, с самого заката, гаубицы методично уничтожали мятежный город, выпустив сотни снарядов и прекратив огонь лишь под утро, пока расчеты остужали слишком сильно нагревшиеся стволы могучих орудий. И сейчас с высоты полета беспилотного разведчика RQ-1 "Предейтор", кружившего над Нижнеуральском, можно было оценить результаты обстрела.
- Отличная работа! - довольно хмыкнул Клемнтс, остановившись перед огромной плазменной панели, на которую проецировалось изображение с бортовых камер беспилотника.
С пятикилометровой высоты панорама разрушения предстала перед командующим во всей своей ужасающей "красе". Города больше не существовало. Многодневный артиллерийский обстрел, перемежаемый ударами стратегических бомбардировщиков, сбрасывавший с заоблачных высот по нескольку тонн бомб за раз, прошелся по Нижнеуральску гигантским катком. С высоты воронки, оставленные разрывавшимися на городских улицах снарядами и тысячефунтовыми фугасными авиабомбами, казались лишь черными точками, покрывавшими, будто оспины, всю территорию города. На их фоне бросались в глаза огромные проплешины, пятна пепла, оставшиеся после взрывов "вакуумных" бомб МОАВ. Единственный сверхмощный боеприпас, снаряженный восемью с половинами тонн аэрозольной взрывчатки, мог сравнять с землей целый квартал, и от него служили неважным укрытием подвалы, превращенные защитниками города в импровизированные бомбоубежища. И таких бомб генерал Клементс не жалел. Большая часть зданий оплыла бесформенными грудами обломков, погребая под собой сотни, если не тысячи их обитателей. Кое-где над руинами поднимался дым пожаров, растекавшийся над городом серым колышущимся покрывалом.
- Треть всех построек уничтожена, - сообщил офицер, отвечавший за разведку, перехватив удовлетворенный взгляд командующего. - Инфраструктура полностью разрушена, но живые там есть, это подтверждают результаты инфракрасного сканирования, сэр. Мы полагаем, что в городе остались боеспособными не более тысячи солдат противника. Все их оборонительные рубежи разрушены, от армии террористов осталось несколько разрозненных отрядов, не имеющих связи друг с другом, израсходовавших почти все свои запасы вооружения. Эти "партизаны", скорее всего, станут оборонять отдельные дома и постройки, используя их, как опорные пункты. Русские со вчерашнего дня полностью прекратили все перемещения по городу, а сутки, проведенные в убежищах, серьезно подорвут их боевой дух. Думаю, сэр, они не выдержат еще одного нашего удара.
- Что ж, в таком случае, приказываю начать артиллерийскую подготовку. Разрушим все укрытия, какие остались, и навсегда закопаем крыс прямо в их собственных норах!
Командиры артиллерийских батарей давно ожидали приказа, а у расчетов было достаточно времени, чтоб после бессонной ночи остудить орудия и привести их в порядок, и потому не прошло и пяти минут, как земля под ногами вздрогнула, а через тонкие стены палатки проник многоголосый гул выстрелов. Грозно зарычали, извергая пламя из запрокинутых к низкому серому небу стволов, стапятидесятипятимиллиметровые гаубицы М198 и М777, прибывшие вместе с Морской пехотой и механизированной "страйкерной" бригадой, выпуская по пять сорокакилограммовых снарядов в минуту. На их фоне выстрелы легких гаубиц М119 калибра сто пять миллиметров, прибывших на Урал вместе с десантниками из Сто первой и Восемьдесят второй дивизий, были похожи на злое тявканье дворовых шавок.
Почти сотня орудий одновременно открыла огонь, наполнив воздух огнем и сталью, и городские кварталы затянуло едким пороховым дымом. Снаряды ложились с хирургической точностью. Трех-четырех прямых попаданий хватало, чтобы скалывались, как карточные домики, панельные "хрущевки", а кирпичные девятиэтажки осыпались грудами битых кирпичей. А затем пушки смолкли, и над позициями изготовившейся к решительному броску американской морской пехоты раздался рев стартующих ракет.
Батарея реактивных установок HIMARS, переброшенная с китайской границы, вступил в бой "с колес". Боевые машины, едва успевшие выгрузиться из транспортных самолетов С-17, остановились на пустыре. Плавно поднялись бронированные коробки пусковых установок, а затем позиция окуталась плотной завесой дыма, и из нее с яростным ревом взмывали в зенит один за другим реактивные снаряды. Девять боевых машин выпустили за тридцать секунд пятьдесят четыре ракеты M30 GUMLRS, каждая из которых несла проникающую боевую часть весом в восемьдесят девять килограммов и оснащалась простейшей спутниковой системой наведения. Благодаря этому ракеты поражали цели, находившиеся за семьдесят километров от позиций пусковых установок с точностью до пары метров, а мощи даже одной единственной боеголовки хватало, чтобы до основания снести добротный многоэтажный дом, который мог послужить укрытием для партизан.
Джеффри Клементс, краем глаза смотревший на монитор, куда по-прежнему выводилась "картинка" с камер "Предейтора", и слышавший отдаленный грохот взрывов, не смолкавший ни на секунду, требовательно спросил:
- Доложить о готовности!
- Генерал, сэр, подразделения на исходном рубеже! Все "дроны" уже в воздухе!
Несколько десятков беспилотников были готовы присоединиться к кружащему над охваченными пожаром кварталами Нижнеуральска RQ-1. Тяжелые "Рипперы" и "Предейторы", из под плоскостей и фюзеляжей которых свисали целые гроздья ракет, готовы были поддержать "дроны"-геликоптеры RQ-8 Морской пехоты, тоже несущие серьезное вооружение из ПТУР "Хеллфайр" и неуправляемых снарядов FFAR. Все вместе они создавали над городом частую сеть, через которую не мог проскользнуть даже одиночный партизан. И генерал Клементс отдал новый приказ:
- Прекратить огонь! Штурмовые группы - вперед!
Канонада утихла, и стало слышно, как взревели разом сотни мощных двигателей. Множество танков и боевых машин, расположившихся по периметру города, пришли в движение, сжимая вокруг Нижнеуральска стальное кольцо. Окутавшись сизыми клубами выхлопных газов "Абрамсы", LAV-25 и "Хамви", колонны которых представали перед камерами кружившихся под облаками "дронов" причудливо извивающимися стальными змеями, начали втягиваться в город.
Разрывы снарядов над головой звучали все чаще, слившись, наконец, в непрекращающийся гул. От очередного взрыва стены подвала, ставшего убежищем для нескольких десятков человек, мелко задрожали, а с низкого свода посыпалась бетонная крошка. На лице Олега Бурцева, растянувшегося в полный рост на лежанке, сооруженной из какого-то тряпья, не дрогнул ни одни мускул. Сидевший рядом на брошенном на пыльный пол бушлате партизан, прислонившись спиной к стене баюкавший висевшую на перевязи руку, глухим, ничего не выражающим голосом произнес:
- Шестидюймовые. Где-то рядом совсем.
- Снова артналет, - так же безучастно ответил, пожимая плечами, уставившийся в пустоту, бывший сержант Воздушно-десантных войск. - Снарядов много, вот и жгут.
В полумраке раздалось испуганное хныканье. Большая часть людей, нашедших себе пристанище в этом подвале, была гражданскими, жителями Нижнеуральска, прежде не сумевшими, а скорее просто не захотевшими оставить город, и теперь покинувшими свои разрушенные дома и беспомощно дожидавшихся собственной гибели. Старики, дети, женщины - все они оказались равны перед падавшей с небес смертью, и каждая секунда могла оказаться последней. Но страха не было, на смену ему пришло безразличие. Каждый понимал, что битва проиграна. Выжить на поверхности стало попросту невозможно. Жизнь наверху сжималась до ничтожных пяти минут - ровно столько времени проходило между тем мигом, когда один из непрерывно "висевших" над городом вражеских беспилотников обнаружит внезапно появившуюся цель, и моментом, когда одна из американских батарей, получив координаты, будет готова открыть огонь. Десять, двадцать, пятьдесят снарядов ради уничтожения одного человека - враг, предпочитавший побеждать без малейшего риска для самого себя, не жалел боеприпасов, методично истребляя немногих уцелевших еще защитников города.
Грохот разрывов понемногу начал отдаляться, а затем и вовсе сошел на нет. Успокоился, наконец, и плакавший тоненьким голосом ребенок. В тусклом свете покачивавшейся под потолком двадцативаттной лампочки было видно, как несколько человек, сбившихся в круг в дальнем углу захламленного подвала, передают из рук в руки большую эмалированную кружку с водой, делая из нее по небольшому глотку. Олег Бурцев повернулся на бок, отворачиваясь к стене и стараясь заставить себя не слышать приглушенные голоса, доносившиеся из полумрака. Он уже почти задремал, вырванный из темной пучины сна властным голосом генерала, эхом разнесшимся по подвалу.
- Артоподготовка закончилась, - произнес, встав в полный рост посреди подземелья и уверенно расправив плечи, Сергей Буров. - Это значит, американцы скоро пойдут на штурм. Они уверены, что нас осталось мало, что мы устали, ослабли, не готовы больше сопротивляться. Во многом они правы, но наш дух еще не сломлен, и наших сил достаточно, чтобы удержать в руках оружие. Так встретим их в бою, братья, пусть даже этот бой станет для всех нас последним!
Командующий обвел суровым взглядом лица людей. Здесь были не только партизаны, но и городские жители, не сумевшие или не пожелавшие покинуть Нижнеуральск. Всего чуть больше сотни, отрезанные от внешнего мира, не знающие толком, что происходит даже на соседней улице, и остались ли вообще живые здесь кроме них самих. И все они выглядели одинаково измученными, изможденными постоянным ожиданием смерти настолько сильно, что, кажется, уже перестали бояться. В любой момент своды обычного подвала, а вовсе не укрепленного бомбоубежища, могли поддаться под ударом точно выпущенного снаряда или авиабомбы, погребая под собой нашедших здесь укрытие последних защитников медленно гибнущего города, но многие из них уже втайне мечтали о таком исходе. Бомбежки и обстрелы, не прекращавшиеся ни на минуту, разрушили не только город, но и души тех, кто еще оставался в живых среди его руин. Стало опасно просто появляться на поверхности, чтобы не угодить под прилетевший из-за горизонта снаряд, и людьми, забившимися в подвалы, овладела апатия, обреченность.
- Враг приближается. Американцы решили поставить точку, - Буров старался говорить уверенно и спокойно. - Что ж, давно пора. Вступим с ними в бой сейчас, и покончим с этим раз и навсегда. Или они, или мы!
- Нам не выстоять!
Обернувшись к сомневавшемуся и узнав в нем командира одного из партизанских отрядов, почти полностью уничтоженного в прошлых боях, командующий, усмехнувшись, промолвил:
- Мы сидим здесь, как крысы, среди этой грязи, плесени, всего этого дерьма. Мы боимся выбраться наружу, под открытое небо. Там нас ждет почти мгновенная смерть. Но что нас ждет здесь? У нас кончается провизия, почти нет питьевой воды, для наших раненых не остается лекарств, даже бинтов. Если не сдохнем от голода, жажды и болезней, то не пройдет и нескольких дней, как мы просто вцепимся друг другу в глотки, перебьем сами себя на радость врагу. А сейчас американцы предлагают нам умереть в бою, лицом к лицу с ними, и мне лично такая участь больше по душе, чем захлебнуться в собственных экскрементах. Нас всех все равно ждет смерть, это было ясно с той самой секунды, когда мы вошли в этот город, чтобы поднять знамя восстания. И, поверьте, о нас уже услышал весь мир. Все мы уже совершили подвиг, в течение стольких дней отражая атаки многократно превосходящих сил противника, сражаясь на равных с сильнейшей и самой технически оснащенной армией планеты. Так что мы примем бой и, раз уж суждено погибнуть, сделаем это красиво!
- У нас почти нет оружия, патронов! Что мы можем сделать?
Буров тяжко вздохнул. Те, кто пришел с ним сюда, были готовы воевать и умирать, этот выбор они сделали давно и не собирались от него отказываться, и все же в глубине души каждого теплилась надежда. Но помощи ждать было неоткуда, не на что было рассчитывать.
- Сражайтесь, пока живы, - решительно произнес генерал. - Кончились патроны - колите врага штыком! Затупился штык - бей ножом! Сломался клинок - грызите зубами, душите, рвите их плоть ногтями! Пусть они заплатят собственной кровью за каждый шаг по нашей земле и надолго запомнят, как мы жили и как умирали!
По рядам понурых людей прошла какая-то волна. Сергей Буров видел, как загорался огонь в погасших, было, глазах, как расправлялись плечи, а пальцы крепче сжимали рукояти оружия. Он сам натянул висевший на спинке стула разгрузочный жилет, набитый автоматными магазинами, и, подхватив АК-74 с поцарапанным цевьем, усмехнувшись, бросил:
- Пойдем воевать, мужики! Нас уже заждались!
Грохот разрывов над головами смолк, и сквозь каменные стены в подвал проник рев множества моторов.
Когда бой идет в чистом поле, как в минувшие войны, когда есть четкая линия фронта, окопы, укрытые за спиралями колючей проволоки и минными полями, пехотинец, вооруженный гранатометом почти не представляет угрозы вражеским танкам. Прежде, чем вооруженный РПГ смельчак - или камикадзе - приблизится к вражеской боевой машине на двести-триста метров, дистанцию прицельного выстрела, по его позиции успеет отбомбиться штурмовая авиация, пройдется частой гребенкой артиллерия, и лишь затем, рискуя каждую секунду стать жертвой ружейного огня сопровождающей танки пехоты, можно рискнуть. Если посчастливится дожить до этой секунды. Для тех, кто побогаче, выходом стала замена "базук" на компактные противотанковые ракеты типа американского "Джейвелин" или израильского "Мини-Спайк", при почти таких же размерах и массе намного более точных, дальнобойных, чем РПГ - и несравнимо более дорогих. Ну а кто победнее - увеличивал набор в армию, здраво рассчитывая количеством превозмочь качество.
Город - совсем другое дело. Здесь видимость ограничена порой десятками метров, здесь цель и стрелок не всегда находятся на одной плоскости, здесь ценность вчерашнего новобранца, вооруженного открытой с обоих концов железной трубой, в которую помещена простейшей конструкции твердотопливная ракета, и напичканного электроникой, закованного в многослойную броню основного боевого танка становится равнозначной. И потому есть шанс, если ты достаточно осторожен, подобраться к цели достаточно близко и нажать на спуск раньше, чем враг заметит тебя. И победить. Именного этого шанса ждал сейчас пробиравшийся по руинам растерзанного Нижнеуральска Алексей Басов.
Выбравшись из подвала, служившего вот уже третий день убежищем для него самого, остатков его отряда и двух десятков гражданских, которым просто некуда было податься, полковник в первые мгновения в ужасе замер. Его взору предстал настоящий "лунный пейзаж". Асфальт мостовых был изгрызен воронками от снарядов и бомб, вокруг не оставалось ни одного целого здания, и только клубилась цементная пыль пополам с пеплом. Но потрясение первых секунд прошло, и Басов, опасливо глянув вверх, будто мог увидеть парящий над облаками беспилотник, бодрой рысью двинулся через дорогу, обходя глубокие неровные воронки, из которых торчали, словно перебитые жилы и сосуды, искореженные трубопроводы. Под ногами чавкал снег, смешавшийся с пеплом и превратившийся в вязкую бурую грязь.
Молясь про себя всякий раз, когда скрипели над головой державшиеся на честном слове перекрытия, полковник поднялся в подъезд, окунувшись в сумрак, пропитанный запахами гари и прорванной канализации. И только теперь с удивлением осознал, что преодолел две сотни метров с задержанным дыханием, точно ныряльщик, опускающийся на предельную глубину. Этой многоэтажке еще повезло - один подъезд превратился в груду развалин, когда в него угодила авиабомба в две тысячи фунтов, второй подъезд разрушился от прямого попадания реактивного снаряда со спутниковым наведением, прошившего бетонные плиты сверху донизу, будто картон, и взорвавшегося уже на уровне первого этажа, будто подрубив дом одним ударом. Но третий подъезд стоял, хотя стены и были все изъедены проломами, что оставались от артиллерийских снарядов калибра не менее ста пяти миллиметров.
Осторожно ступая по усыпанному кусками штукатурки и битым стеклом полу, слыша только хруст под толстыми рифлеными подошвами берцев, Алексей Басов вошел в квартиру, входную дверь которой вынесло ударной волной, и выглянул в окно, удовлетворенно хмыкнув. Небольшая колонна американцев, судя по всему, морские пехотинцы, застряла здесь надолго. Противник, несколько дней ведя непрерывный обстрел Нижнеуральска, сам в прямом и переносном смысле вырыл себе яму. Если воронки, оставленные тяжелыми снарядами, техника еще могла преодолеть, то разрушенные дома, превратившиеся в груды битых кирпичей, перегородили улицы на манер настоящих баррикад. И сейчас три завывавших мощными газотурбинными движками "Абрамса", которых сопровождала пара БТР LAV-25, уткнулась в завал полутораметровой высоты, ощетинившийся обломками бетонных балок, из которых, точно шипы, торчала изогнутая арматура.
Басов, не отрываясь, смотрел на танки. Многотонные боевые машины, способные мчаться со скоростью семьдесят километров в час, быстрее иного авто, бессильно замерли, оказавшись в тупике. Их башни развернулись в разные стороны, грозно поводя орудийными стволами, люки оставались плотно задраенными, а из выхлопных труб били тугие струи сизого дыма. Но вот техника пришла в движение, танки, неуклюже маневрируя в тесноте городского переулка, сдвинулись к тротуарам, пропуская вперед нечто совсем немыслимое, так что сержант Бурцев, сопровождавший своего командира и наблюдавший за действиями противника из соседнего окна, удивлено выдохнул:
- Твою мать! Это что за хрень?!
- Инженерная машина М1 "Гризли", - усмехнувшись, пояснил Басов, узнавший агрегат, в основе которого явно лежало шасси танка "Абрамс", вооруженного вместо мощной гладкоствольной пушки всего лишь крупнокалиберным "браунингом" в небольшой башенке, но получившего целый комплект "дорожно-строительного" оборудования. - Типа нашей машины разграждения ИМР-3. Сам такую раньше только на фото в журналах видел!
Взвыв турбиной "Лайкоминг", надежно укрытой под десятками тонн брони с добавлением обедненного урана, "Гризли" медленно двинулась на штурм баррикады. Хищно изогнутые клыки бульдозерного отвала врезались в груду обломков, с ощутимой натугой спихивая их с дороги. Качнулась телескопическая стрела, удлиняясь вдвое, и венчавший ее экскаваторный ковш жадно вгрызся в гребень баррикады, подхватывая железобетонную балку.
- Давай, сержант, готовься, - резко выдохнул Басов, вскидывая на плечо массивный тубус гранатомета РПГ-27. - Работаем по танкам! Первый - мой, ты бей по второму! Запомни, под башню, или по корме, где турбина!
Олег лишь кивнул, стиснув зубы. Если "Таволга" полковника могла пробить броню американского танка с любого ракурса, даже в лоб, благодаря тандемной кумулятивной боевой части, то сам сержант полагался только на меткость. Кроме ручного пулемета он вооружился двумя легкими РПГ-26, и один из них уже изготовил к стрельбе, поймав в прорезь поднятой прицельной планки борт "Абрамса", на который были налеплены плотно, один к другому, "кирпичики" динамической защиты ARAT, превращавшей американский танк из просто хорошо защищенного в почти неуязвимый.
Их не обнаружили до самой последней секунды, когда Олег, сделав несколько медленных вдохов-выдохов, и уняв бешено стучавшее под бушлатом сердце, почти прошептал:
- Готов!
Басов пролаял "Огонь!", и сам нажал на спуск, увидев, как дымная полоса протянулась над улицей, уткнувшись в высокий борт "Абрамса". По ушам ударил грохот выстрела, комната мгновенно наполнилась пороховыми газами, свободно вытекавшими из казенных срезов РПГ, но полковник увидел неяркую вспышку на броне своей мишени. А затем грянул мощный взрыв такой силы, что с корнем вырвало люки, а башня буквально развалилась по швам, когда кумулятивная струя коснулась укладки со стадвадцатимиллиметровыми снарядами.
Олег Бурцев выстрелил секундой позже, и не смог сдержать злой брани, увидев, как реактивная граната ПГ-26 уткнулась в блоки динамической защиты, покрывавший борт "Абрамса" от носа до самой кормы.
- Уходим, сержант! - крикнул Басов, отшагнув от оконного проема.
- Сейчас, командир! - Олег уж вскинул второй тубус, до этого прислоненный к стене в ближнем углу, на плечо. - Сейчас я его, суку, приласкаю!
Бурцев нажал на спуск, и одновременно американская колонна огрызнулась шквалом огня. Глухо ухнуло танковое орудие, выплевывая урановую "болванку" подкалиберного бронебойного снаряда, при попадании которого в стену этажом выше позиции партизан весь дом вздрогнул до самого основания. Застучали автоматические пушки БТР, обрушивших град малокалиберных снарядов, один из которых влетел в окно соседней комнаты, разорвавшись на сотни зло взвизгнувших осколков. Им вторил и "браунинг" пятидесятого калибра инженерной машины, полосовавший длинными очередями выщербленный пулями и шрапнелью кирпич.
- Ложись! - Басов, рухнув на усеянный всяким хламом грязный пол, дернул за собой и Бурцева. - Падай, твою мать!
- А все же я его достал! - Олег оскалился, успев увидеть за секунду до этого, как реактивная граната, преодолев отделявшие их от танка сто с небольшим метров, ударила в основание башни вражеского "Абрамса", наверняка заклинив ее.
Снова за окнами рявкнула танковая пушка, и дом от очередного попадания буквально зашатался, а с потолка на головы партизан посыпались куски штукатурки. Басов сдавленно прохрипел в ухо своему подчиненному:
- За мной, ползком! Уходим отсюда!
Орудуя коленями и локтями, кашляя от забившей носы и рты пыли и пороховой гари, партизаны выбрались на площадку, и в тот момент, когда они уже спускались по шатавшейся под ногами лестницы, из дверного проема за их спинами полыхнуло пламя. Бурцева подхватила ударная волна, бросив переставшее слушаться тело на шедшего первым Басова. Оба скатились к основанию лестницы.
Первым встал полковник, протянув руку стонавшему Бурцеву:
- Подымайся, боец! Живее!
Они выскочили из подъезда, бросившись через двор со всех ног и слыша, как над головами стонет воздух, рассекаемый стабилизаторами падающих мин. Минометный взвод американцев успел занять позиции на городской окраине полуминутой ранее, чем бежавшие по двору партизаны попали в фокус многоспектральной камеры беспилотника. Четыре миномета М252 калибра восемьдесят один миллиметр открыли беглый огонь, выплевывая каждый по четырехкилограммовой мине раз в четыре секунды. Стальной град накрыл срытый предыдущими бомбежками и артобстрелами почти до основания квартал. Расчеты, находясь в пяти километрах от цели, не видели своего противника, просто выпуская снаряды по известным координатам, и двое партизан оказались в кольце взрывов.
- Направо, - крикнул Басов. - Бегом!
Полковник первым перемахнул через невысокую ограду, оказавшись на территории давно закрытого и заброшенного детского сада. Одноэтажное кирпичное здание уставилось на двоих мужчин темными провалами окон, в один из которых и втащил свое отяжелевшее тело, рывком подтянувшись на руках, полковник. За ним последовал и Бурцев, едва успевший не слишком аккуратно приземлиться на пол, заваленный каким-то мусором, как снаружи раздались громкие голоса.
- Вот сука! - Олег на миг выглянул, осторожно высунувшись из-за подоконника, и увидел несколько человеческих фигур в сером "цифровом" камуфляже. - Американцы! Идут к нам!
- Сейчас встретим!
Басов стащил с плеча автомат, передернув затвор, а затем забил в распахнутый зев "подствольника" цилиндр осколочного выстрела ВОГ-25. Бурцев, тоже зарядив свой РПК-74М, отдышался, выглядывая наружу. Американцев было около полудюжины, они осторожно, держась ближе к стенам, часто останавливаясь, шли через двор. Внезапно один из них вскинул карабин, и несколько пуль с треском ударили в подоконник и оконные косяки, заставив отпрянуть назад Олега. Басов, прижав приклад АК-74М к плечу, нажал на спуск, и короткой очередью срезал ближнего противника. Остальные брызнули, кто куда, а затем на укрытие партизан обрушился ураган свинца.
Бурцев, сжавшись в нише под подоконником, упираясь спиной в ребра радиатора батареи, высунул наружу ствол пулемета, выстрелив вслепую. Полковник, рискнувший на миг показаться в проеме окна, только крикнул:
- У них РПГ!
Морской пехотинец, прикрываемый шквальным огнем своих товарищей, вышел из укрытия, положив на плечо темно-зеленый раструб пускового устройства реактивного гранатомета SMAW. Термобарическая граната типа NE влетела в оконный проем, распылив свою взрывчатую начинку.
- А, черт! - Басов, выскочив, со всех ног кинулся прочь из комнаты, которую уже заполнило смертоносное облако. - Сержант, бежим!
Они выскочили в коридор и едва успели упасть на пол, когда грянул взрыв. Пламя, вырвавшись в оконный проем, жадно лизнуло потолок. От грохота в голове зазвенело, а во рту появился привкус крови.
- Живой? - Полковник потрепал Бурцева за плечо, и, дождавшись утвердительного, хотя не слишком уверенного кивка, произнес: - Гляну, как там, снаружи!
Басов, подкравшись к окну, сразу увидел перебегавших через детскую площадку морпехов. Один из них нырнул за качели, тотчас открыв огонь из легкого пулемета М249. Пули ударили в стену, с визгом отлетая рикошетом, и партизан, скрывшись за пролетом стены, процедил сквозь зубы:
- Обложили, суки!
Пулемет снаружи умолк, и Алексей, вновь выглянув, увидел бегущих к зданию американцев. Он вскинул автомат, зажав подмышкой приклад, и выстрелил из подствольного гранатомета. "Прыгающий" выстрел ВОГ-25П упал под ноги приближавшимся морским пехотинцам, вышибной заряд подбросил боевую часть вверх на высоту примерно человеческого роста, и в лицо морякам ударил поток осколков. Сразу двое покатились по земле, вновь раскатисто затрещал "Миними", изрыгнув очередную порцию свинца, и тотчас умолк, когда в затылок пулеметчика ударила снайперская пуля 7Н1 калибра 7,62 миллиметра со стальным сердечником. Морпех с РПГ, успевший перезарядить свое грозное оружие, еще не понял, что произошло, прицелился - и повалился в грязную лужу, когда кусочек раскаленного металла ударил его в верхнюю часть спины, чуть левее позвоночника.
Оказавшись под перекрестным огнем, оставшиеся двое морпехов завертелись юлой, и Алексей Басов, без опаски высунувшись в окно, двумя короткими очередями свалил одного из них. И одновременно сухо треснул выстрел, и последний американец, лишившись половины головы несмотря на каску, упал, как подкошенный.
- Похоже, это наша арбечка не усидела, - нервно рассмеялся полковник, чувствуя, как все тело колотит крупной дрожью от избытка адреналина.
- Жанна? Она же только начала с койки вставать без посторонней помощи!
Бурцев злился не напрасно. Жанне Биноевой, второй из двух счастливчиков, пережившей уничтожение старого бомбоубежища, сильно досталось. Ярослав Васильев сумел закрыть ее от волны огня, захлестнувшей подземелье, в котором взорвалась "вакуумная" боеголовка американской противобункерной бомбы. Тело бывшего омоновца превратилось в хорошо прогоревшую головешку, но и ожоги, полученные чеченкой, заставляли немногих уцелевших докторов только горестно вздыхать. А еще контузия, после которой девушка почти лишилась слуха. Но в это утро, провожая взглядом слезящихся глаз уходивших в свой последний бой партизан, Жанна не могла оставаться на месте.
- Когда девушка, усевшись на кровати, настоящей больничной койке, которую притащили с поверхности, принялась натягивать одежду, морщась от боли, к ней подскочил хирург, единственный, кто буквально пустыми руками и добрым словом пытался помочь двум дюжинам раненых, нашедших убежище в этом сыром подземелье.
- Ложись сейчас же! - Немолодой мужчина с изможденным лицом, темными кругами под запавшими от бессонницы и истощения глазами, требовательно положил узкую ладонь на плечо чеченки. - Ты только на ноги встала! Куда собиралась?
- Мое место - там, - девушка движением подбородка указала вверх.
- На тебе живого места нет! Ты же ста шагов не пройдешь!
- А я так далеко не собираюсь. Неужели вы еще не поняли, что все мы совсем скоро умрем. Посмотрите вокруг! Как долго эти люди еще смогут сражаться?
Хирургу не нужно было видеть забившихся по углам раненых, чтобы все понять. Несколько десятков загнанных под землю непрекращающимися бомбежками и артиллерийским обстрелом людей, женщин и мужчин, провели здесь почти трое суток, не зная, что происходит вокруг. Созданная ранее система обороны рухнула, рассыпалась под ударами сметающего все на своем пути бомбами и убийственно точным огнем артиллерии врага, от нее остались такие вот горстки лишившихся всего самого необходимого людей, больше не получавших приказы, не знавших, есть ли вообще кто-нибудь кроме них, продолжающий защищать Нижнеуральск.
- Я пойду наверх, и там вырву у судьбы еще хотя бы несколько лишних минут для вас, - решительно произнесла Жанна, затянув шнурки на утепленных ботинках. Встав, она пошатнулась, но смогла восстановить равновесие. Хлопчатобумажная майка, надетая под свитер, мгновенно пропиталась потом, несмотря на то, что в подвале температура была лишь немого выше нуля.
- Думаешь, эти несколько минут что-то изменят?
Биноева решительно посмотрела в усталые, потускневшие глаза доктора, того, кто несколько часов провел на ногах, вытаскивая ее с того света.
- Если есть возможность, нужно использовать ее, иначе судьба не даст второго шанса!
- Что ж, попробуй, - кивнул врач. Он достал из кармана шприц-тюбик. - Это стимулятор, он поможет, но ненадолго. Больше я уже ничего не могу сделать.
Жанна собралась быстро. В первые несколько минут, пока "допинг" расходился по телу с током крови, винтовка, СВД старого образца, со "скелетным" прикладом из клееной фанеры, показалась ей неподъемной, точно железнодорожный рельс. Но с каждой секундой силы возвращались, и вот, на прощание окинув взглядом темное нутро подвала, чеченка толкнула люк, выскользнув через узкий лаз наружу.
Дом, ставший убежищем и базой горстки партизан, был разрушен почти до основания, но от соседнего сохранилось целых два этажа. Туда и направилась Жанна. Лестницы под ее невеликим весом ходили ходуном, порой накатывали приступы тошноты и головокружения, но девушка упорно карабкалась наверх, ввалившись в квартиру - и отшатнувшись обратно, стоило только увидеть полусгнивший труп, лежавший на тахте у стены. Холод затормозил разложение, и запах тления почти не чувствовался. Женщине, судя по всему, немолодой, осколок угодил в грудь, буквально пришпилив ее к постели. Рядом, отвечая на незаданный вопрос, отчего она осталась здесь ждать собственную смерть, лежала пара никелированных костылей.
Ей все-таки удалось "покорить высоту", отыскав неплохую позицию. Шесть морских пехотинцев, наискось бежавших по двору, были, как на ладони. Жанна откинула резиновые крышки, защищавшие оптический прицел ПСО-1, и коснулась щекой отполированного приклада, когда снаружи донеслись звуки перестрелки. В окнах детского сада, чудом уцелевшего под градом снарядов и бомб, полыхнули язычки пламени, в ответ морпехи открыли ураганный огонь, а затем под ногами двоих из них, вырвавшихся слишком далеко вперед, разорвалась граната.
Биноевой пришлось приложить немалые усилия, чтобы прицелиться. Перед глазами вспыхивали разноцветные круги, в груди будто кто-то раздувал со всей силы кузнечные меха, и прицельная риска никак не желала держаться на силуэте цели. Спуск показался необычно тугим, а отдача чуть не сбила чеченку с ног, но первая же пуля, преодолев две с половиной сотни метров, отыскала свою цель, а затем еще одна и еще, пока во дворе больше не осталось живых врагов. Жанна видела, как выбравшиеся из окна детского садика партизаны замерли, озираясь, а когда они двинулись к ее позиции, девушка узнала командира и Олега.
Увидев в окне третьего этаже человеческую фигурку в камуфляже, машущую рукой, Бурцев только выругался, сплюнув сквозь зубы:
- Куда полезла, дура! Еле на ногах держится, а туда же - воевать!
- Боец, шевелись, - нетерпеливо прикрикнул Басов, с опаской смотревший в небо, словно мог увидеть падающие оттуда снаряды прежде, чем раскаленный свинец разорвет его плоть. - В укрытие, живо! Сейчас амеры здесь камня на камне не оставят!
Обходя многочисленные воронки, оставленные вражескими снарядами, и слыша скрежет густо усеивавших мерзлую землю осколков под ногами, партизаны двинулись к полуразрушенному дому, в темном нутре подвала которого десятки людей со смирением обреченных ждали своей гибели. А над головами двоих смельчаков уже выходил на цель беспилотный самолет RQ-1A. Ударный "дрон" ангелом смерти парил над разрушенным городом, и сейчас его оператор из безопасного далека готовился оборвать жизни русских партизан одним движением пальца. Силуэты людей заполнили рамку прицела, и ракета AGM-114 "Хеллфайр" сошла с направляющей под крылом "Предейтора", пикируя к земле вдоль невидимого лазерного луча, указывавшего ей цель. В последний миг партизаны разобрали среди доносившихся отовсюду взрывов и отзвуков выстрелов вибрирующий гул мотора, а затем земля под их ногами вздыбилась, будто пытаясь сбросить с себя надоедливых двуногих.
Олега Бурцева оторвало от земли, с размаху приложив об стену, так что у партизана вышибло из легких весь воздух, и несколько мгновений он лежал на потрескавшемся асфальте, разевая рот, будто выброшенная из воды на берег рыба. Ракета, выпущенная с американского беспилотника, отклонилась от курса на пару метров, и эти метры стали спасительными для двух партизан. Чувствуя, как все тело скручивает жгутом от боли, Бурцев встал на четвереньки, увидев в нескольких метрах от себя полковника. Басов полз, подтягиваясь на руках. Правая штанина его камуфляжных брюк намокла от крови, а багровые мазки на земле отмечали путь партизана. Олег на четвереньках приблизился к раненому товарищу:
- Давай перевяжу, командир! Ты истекаешь кровью!
- Слишком много суеты из-за какой-то царапины. Давай в дом, сержант. Встать помоги!
Бурцев кое-как поднялся на ноги, харкая кровью и шатаясь, будто от сильного ветра. В глазах двоилось, ноги подгибались, но он все же протянул руку полковнику, и, поддерживая друг друга, шатаясь и спотыкаясь на ровном месте, словно пьяные вусмерть, партизаны двинулись к крыльцу ближайшего подъезда. Сзади раздался крик, а затем - сухой треск одиночных выстрелов. Бурцев и Басов разом повалились на землю. Обернувшись, сержант увидел нескольких человек в американском "цифровом" камуфляже MARPAT, выскочивших из-за угла. Рассыпавшись цепью, они разом вскинули оружие, и вокруг вжавшихся в дно неглубокой воронки партизан защелкали пули, ложась с каждой секундой все ближе и ближе. Затем в стрекот американских карабинов М4 вплелся новый "голос", и партизаны узнали звук выстрелов СВД. Жанна Биноева опустошила магазин за две минуты, заставив американцев забыть про двух русских партизан, и Олег, вскочив на ноги первым, ухватил за локоть чертыхавшегося полковника, потащив его к подъезду, приглашающее распахнувшему двери.
Сзади раздался треск автоматных очередей, откуда-то сверху вновь прозвучали резкие щелки выстрелов снайперской винтовки. Партизаны вскарабкались по крутым ступеням, ныряя в пахнувшую на них сыростью и гнилью полутьму подъезда, когда дом содрогнулся от удара. Вторая ракета "Хеллфайр", выпущенная с кружившего над городской окраиной беспилотника, ударила в стену на уровне третьего этажа, "заклепывая то самое окно, из которого летели выпущенные чеченской снайпершей пули. Партизаны повалились на пол, а вслед им в дверной проем влетел зеленый шар ручной гранаты. Ударившись в стену в полумере от головы Бурцева, он рикошетом отскочил назад. Прозвучал совсем не впечатляющий хлопок взрыва, и воздух наполнился жужжанием множества осколков. Все вокруг затянуло дымом с привкусом горелого пороха.
- Командир, я сейчас, - прохрипел, сплевывая кровавый сгусток, сержант. - Проверю, как Жанна!
Прислонив не способного передвигаться самостоятельно полковника Басова к покрытой пятнами плесени стене, Бурцев, закинувший пулемет за спину, бросился вверх по лестнице. Перепрыгивая через три ступеньки разом, он рвался наверх, туда, откуда только-что звучали знакомые "щелчки" выстрелов винтовки Драгунова. С каждым шагом дым становился все плотнее, каждый вдох отзывался приступом кашля, в горле саднило, а из глаз катились градины-слезы, но партизан не останавливася. Добравшись до третьего этажа, он на миг остановился, пытаясь что-то рассмотреть в дыму. Дверь одной из квартир, сорванная с петель, лежала на полу, из проема вырвались языки пламени, а на пороге растянулась, не шевелясь, Жанна Биноева.
Олег без натуги подхватил обмякшее тело чеченки, и, крепко прижимая его к перетянутой крест-накрест ремнями снаряжения груди, буквально скатился вниз пол лестнице, чувствуя, как пышет в спину жаром. От тряски Жанна пришла в себя, шевельнувшись и что-то едва слышно простонав, и партизан, улыбнувшись, выдохнул радостно:
- Жива!
Снаружи раздались автоматные очереди, несколько пуль, влетев в оконный проем площадки меж этажами, с визгом чиркнули по потолку над головами партизан, заставив Бурцева упасть ничком, накрывая собой оглушенную Жанну Биноеву. Поэтому Олег не мог увидеть, как несколько американских морских пехотинцев взбежали по лестнице, врываясь в подъезд. Но, прежде чем их зрение адаптировалось к отсутствию света, из мрака ударила в упор длинная очередь из АК-74. выпущенные в упор пули смели сразу троих американцев, обмякшие тела которых скатились по ступеням вниз, к ногам бежавших следом моряков. Сухо щелкнул боек "калашникова", и Алексей Басов, безвольно выпуская из рук автомат с опустевшим магазином, потерял сознание.
- Ты как, цела? - Бурцев, стоя на коленях, склонился над Биноевой. - Лежи здесь, не высовывайся!
Осторожно выглянув наружу, Олег увидел разбросанные по двору тела вражеских солдат, лежащие меж воронок, на расколотом асфальте, разметав в стороны руки и ноги. Но хватало и живых. Четверо морпехов кинулись наискось через двор, нацеливаясь на подъезд, в котором укрылись партизаны. Положив ствол РПК-74 на подоконник, Олег нажал на спуск, поведя стволом пулемета и увидев, что американцы, угодившие под кинжальный огонь, валятся на землю, как подкошенные. Скоростные пули калибра 5,45 миллиметра с закаленными стальными сердечниками прошивали кевларовую ткань бронежилетов, пробивали каски, рвали плоть.
Рев мотора заглушил крики раненых и звуки ответных выстрелов, вдруг оборвавшись злым рыком выстрела.
- О, черт!!! - Сержанта сбило с ног, когда дом содрогнулся, кажется, до последнего кирпичика, а свободное пространство наполнилось цементной пылью. Оружие выпало из рук партизана, с лязгом скатившись вниз по лестнице.
- Что это? - Жанна Биноева попыталась встать, приподнимаясь на локтях, но не смогла, растянувшись на грязном полу.
- Танк!
Олег, рискнув выглянуть наружу, увидел угловатую массивную "тушу" неуклюже ворочавшегося в тесном дворике танка М1 "Абрамс", окутанного сизыми клубами выхлопных газов. Башня боевой машины повернулась, ствол орудия, похожий на уложенный горизонтально телеграфный столб, качнулся, а затем громыхнул новый выстрел. Из орудийного жерла вырвался язык пламени, и разогнавшийся впятеро быстрее звука снаряд ударил, будто чудовищная кувалда, прошивая насквозь кирпичную кладку. На голову Бурцева с потолка упал большой кусок чудом уцелевшей штукатурки, оставив длинную ссадину, из которой тотчас хлынула кровь. Жалобно вскрикнула рядом Жанна Биноева.
- Вниз! - Олег с трудом протолкнул слова через глотку, сведенную спазмом. - Надо спускаться! Еще пара выстрелов - и дом сложится!
Снова сквозь стены проник грохот выстрела. Под ударами похожих на гигантские оперенные гвозди сердечников подкалиберных снарядов, оставлявших в стенах огромные рваные дыры, дом, скрипя перекрытиями, уже дрожал непрерывно, будто лихорадочный больной, а затем стрельба стихла. Снова под окном взвыла танковая турбина, и Бурцев, увидев исчезающий за углом дома напротив танк, воскликнул:
- Отступают! Они уходят! Слышите, уходят!!!
Партизан осыпал лицо ничего не понимающей Жанны Биноевой поцелуями, не обращая внимания на скрипевший на зубах песок и цементную пыль, которой было покрыто все вокруг. Откуда-то издалека донеслись отзвуки взрывов, затем совсем близко, будто на расстоянии вытянутой руки, потрещала автоматная очередь, и вдруг все звуки стихли. Странное безмолвие опустилось на руины Нижнеуральска. Трое партизан, для которых сырой темный подъезд едва не стал могилой, облегченно выдохнули. А где-то бывший генерал Российской Армии Сергей Буров, выпустив из рук раскалившийся от интенсивной стрельбы АКМ, устало опустился на дно свежей воронки, оставленной в нижнеуральской мостовой шестидюймовым гаубичным снарядом, прямо в россыпь еще горячих гильз. Запрокинув лицо к небу, по которому ветер гнал облака и клочья черного дыма, он почувствовал легкое прикосновение к щеке. Проведя рукой по коже, генерал увидел на кончике пальца снежинку, тотчас растаявшую, стекая к запястью капелькой воды.
- Почему не стреляют-то? - Раздался рядом удивленный голос. - Неужели снова отбились?
- Похоже на то, - хмыкнул Буров, нежно касаясь мозолистой ладонью испещренного царапинами цевья автомата, лежавшего на коленях.
Рядом с командующим плюхнулся на груду толченого кирпича один из штабных офицеров, еще пару минут назад с гранатометом РПГ-7 на плече встречавший вражеские танки на улицах города, сообщив:
- Противник отступил по всем направлениям. Техника отведена за черту города. Авиации тоже не видно. Все батареи молчат. Они прекратили штурм города!
Генерал, как и те немногие бойцы, пережившие последний бой, боялся произнести это вслух, чтобы не вспугнуть удачу. Но в сознании тысяч людей, выбравшихся в этот миг из-под развалин Нижнеуральска, вертелось, билось жарким пламенем в очаге единственное слово - "Победа!". Приближая ее, тысячи сложили головы здесь, на русской земле, но той крупицей, что склонила весы фортуны, стали жизни лишь нескольких русских солдат, оборвавшиеся в эти же секунды на другой стороне земного шара.
Глава 12
Аризона, США - Калифорния, США - Приморье, Россия - Мексика
1 декабря
Массивный Шевроле "Тахо", угловатый, высокий, будто дом, настоящая американская машина, ткнулся мощным бампером в забранные сеткой-рабицей ворота. Над проездом красовалась вывеска "Пограничная охрана США", а за оградой раскинулось летное поле, с одного края которого приткнулось здание, явно административное, и несколько приземистых ангаров, но часть техники стояла открыто вдоль взлетной полосы.
- Сэр, сюда нельзя! - К внедорожнику подскочил парень в форменной рубашке и широкополой шляпе, держа руку на кобуре. - Закрытая зона! Разворачивайтесь, сэр!
Плавно опустилось стекло внедорожника, и в лицо охраннику ткнулся массивный набалдашник глушителя. Ворчание двигателя, работавшего вхолостую, полностью скрыло хлопки выстрелов, тело офицера пограничной охраны, по груди которого стремительно расползались темные пятна, отшвырнуло назад, а сидевший за "баранкой" внедорожника Заур Алханов вдавил педаль газа в пол. Балка бампера врезалась в ворота, сметая преграду, и "Шевроле" под рев двигателя промчался по "бетонке". Еще один человек в форме, оказавшийся на пути автомобиля, замешкался, не сразу поняв, что происходит. Раздался глухой удар, сопровождаемый сдавленным криком, хруст - и внедорожник, перевалившись на своих высоких колесах через распластавшееся на пути человеческое тело, помчался дальше.
Тарас Беркут, сидевший впереди, по соседству с водительским местом, передернул затвор "беретты", загоняя в ствол девятимиллиметровый патрон, и растянул губы в хищном оскале. Двое суток группа провела в пути, делая остановки только для того, чтобы сменить водителя, сменив полдюжины машин - какие-то брали в прокат в сомнительных конторах, где латиноамерикаснкие парни подозрительной наружности без вопросов принимали пачки наличных, другие просто угоняли, чтобы, проехав хотя бы сотню миль, бросить где-то в глуши. И все-таки они смогли замести следы, оторваться, хотя порой и ощущали дыхание погони собственными затылками, появившись там, где их точно никто не мог ждать.
Алханов резко ударил по тормозам, "шевроле", взвизгнув покрышками по бетону, замер на месте, и Беркут, рывком распахивая дверцу, скомандовал:
- Илья, Заур - зачистить здание! Керим, со мной к ангарам! Пилотов живыми брать, хотя бы одного!
Партизаны, выхватывая укрытое под одеждой оружие, выскочили из машины, разбиваясь на пары. Алханов и Карпенко бросились к офису, на крыльцо которого выскакивали люди в униформе, с оружием на поясе. Илья, державший в обеих руках по полуавтоматическому "Глок-17", на бегу открыл огонь, видя, как его противники бестолково валятся один на другого. Кто-то попытался укрыться в здании, но на пороге его настигли пули, выпущенные бежавшим рядом Алхановым. Перескакивая через тела расстрелянных пограничников, партизаны ворвались в здание. Навстречу им, едва не столкнувшись нос к носу, выскочил толстяк в форме, державший в опущенной вдоль корпуса руке пистолет. Он только начал вскидывать оружие, но Алханов успел дважды нажать на спуск, и голова американца, в которую угодили две бронебойные пули калибра 9 миллиметров, взорвалась, будто перезрелый арбуз, а на пол посыпались ворох каких-то бумаг.
- Ты слева, я - справа, - скомандовал Алханов своему напарнику. - Пошли!
Здание наполнилось шумом, криками и частыми хлопками пистолетных выстрелов. Застигнутые врасплох пограничники бестолково метались, один за другим погибая под метким огнем партизан. Узкий коридор превратился в смертельную ловушку, где невозможно уклониться от наполнившего воздух визжащего свинца и остается только ждать "свою" пулю. Но кое-кто все же сохранил выдержку.
Из кабинета, мимо которого только пробежали русские диверсанты, раздались выстрелы, и несколько пуль с визгом ударили в потолок. Алханов мгновенно вжался в стену, а Карпенко, подскочив в полураспахнутой двери, швырнул внутрь гранату. Четырехсотграммовый цилиндр фугасной МК-3А2 с глухим стуком прокатился по полу, и из помещения послышалась какая-то суетливая возня. Противнику потребовалось долгих две секунды, чтобы понять, что кольцо предохранителя гранаты осталось на месте, но в тот момент, когда офицер пограничной службы осознал, что тревога ложная и взрыва не будет, Илья Карпенко уже возник на пороге крохотного кабинетика, спокойно целясь из своего "глока". Дважды, почти без интервала, прозвучали показавшиеся в замкнутом пространстве оглушительными выстрелы, и тело американца, отброшенное назад, медленно сползло под ноги партизану.
Двое пограничников, пока гибли их товарищи, все же успели добраться до оружейной пирамиды. В тот момент, когда на них наткнулись партизаны, один из американцев заталкивал патроны в подствольный магазин "помпового" дробовика, а второй как раз со щелчком вогнал в горловину приемника карабина М4 пластиковый "рожок". Американец с автоматом успел вскинуть оружие, направляя его на партизан, но Карпенко оказался быстрее, и три тупоголовые пистолетные пули ударили пограничника в грудь, толкая мертвое тело на еще живого товарища. И в этот миг грохнул выстрел, и из ствола "Ремингтона-870" вырвался поток картечи. Свинец ударил в живот Заура Алханова, и тот, всхлипнув от боли, согнулся, оседая на пол и выпуская из рук свои пистолеты.
- Сука! - Вскинув оружие, Карпенко принялся часто нажимать на спуск, видя, как тело американца, продолжавшего сжимать в руках дробовик, содрогается при каждом новом попадании выпущенных в упор пуль.
Затвор пистолета встал на задержку, сигнализируя о том, что магазин пуст. Карпенко, сунув бесполезное оружие за пояс, подскочил к скорчившемуся Алханову, лишь шипевшему сковзь зубы.
- Твою мать! - Партизан сжал кулаки, увидев, что живот его товарища превратился к кровавое месиво. - Держись, братишка!
Достав из кармана брюк перевязочный пакет, которых у каждого бойца группы было по несколько штук, Карпенко торопливо начал накладывать повязку, не обращая внимания на кричавшего от боли при каждом касании Алханова. Выстрел картечью в упор, с каких-то десяти шагов - это страшно и почти всегда смертельно, но партизан продолжал цепляться за жизнь, стремительно покидавшую его тело. Закончив с повязкой, Карпенко помог товарищу подняться, обхватив его левой рукой за пояс, а на правое плечо повесив карабин М4, так кстати уже заряженный и взведенный убитым американцем.
- Осторожно, - натужно прохрипел Карпенко. - Давай, земеля, потихонечку, пошли!
- Обидно, - вдруг прошептал Алханов. - Ведь почти прорвались же!
- Ничего, еще не вечер! Нечего себя хоронить!
- Они прошли по заваленному мертвыми телами коридору, осторожно перешагивая через растянувших на полу мертвецов. Всюду трупы, брызги крови, стреляные гильзы, а в воздухе витают клубы порохового дыма.
В тот самый миг, когда со стороны административного здания прозвучали первые выстрелы, Тарас Беркут, бок о бок с которым бежал, сжимая в каждой руке по пистолету "беретта-92" Керим Тохтырбеков, добрался до ангара. По левую руку от партизан выстроились в короткую шеренгу вертолеты с эмблемами Пограничной и таможенной службы США. Беркут узнал пару легких "Белл-206" и более вместительный "Белл-412", способный поднять две с лишним тонны груза, доставив их на расстояние без малого восьмисот километров, и уже направился, было, к геликоптеру. Но в этот миг он увидел в приоткрытых воротах ближайшего ангара чуть сплюснутый заостренный нос самолета, увенчанный трехлопастным пропеллером, скомандовав напарнику:
- За мной!
Навстречу партизанам выскочили трое в промасленных комбинезонах. Увидев оружие в руках незнакомцев, к тому же гражданских, то есть тех, кому быть здесь не полагалось в принципе, техники попятились, но Беркут, вскинув свою "беретту", четырежды нажал на спуск, и два тела повалились на бетон.
- Стоять на месте! - рявкнул по-английски партизан, взяв на прицел третьего, застывшего неподвижно, открыв рот, будто для крика, и выпучив глаза. - Не дергаться! Ты пилот? Где здесь пилоты?
Американец, которому на вид оказалось лет двадцать, опустился на колени, высоко подняв руки над головой, и причитая:
- Не стреляйте! Я безоружен!
- Молчать! Отвечай на мой вопрос! ты можешь управлять самолетом?
Тарас Беркут ткнул под нос пленного ствол пистолета, пахнущего горелым порохом, и американец часто закивал:
- Я смогу поднять его в воздух, да, сэр!
- Делай, что прикажу, и останешься жив! Готовь самолет к вылету! Топливо есть?
- Полный бак, сэр! Двести семьдесят галлонов!
- Отлично! - Беркут кивком указал стоявшему рядом Тохтырбекову на укрытый в ангаре самолет: - Это "Цессна" Модель 208 "Караван"! Берет почти полторы тонны груза или дюжину пассажиров на борт, и может пролететь с этим тысячу семьсот верст! И может сесть и взлететь с любого пятачка, точно как наш Ан-2! И, судя по всему, это не просто "извозчик"!
Беркут указал на торчавший под фюзеляжем шар гиростабилизированой прицельно-поисковой системы:
- Низкоуровневая телевизионная камера, совмещенная с тепловизором и лазерным дальномером. Такая же система, как на беспилотных разведчиках "Предейтор". Похожие "птички" поставлялись в Ирак в качестве разведывательных самолетов, а если еще установить подвеску для ПТУР "Хеллфайр", получается легкий штурмовик, правда, без брони. Американцы ему дали обозначение АС-208 "Комбат Караван". Отличный агрегат, мать его! Давай, Керим, веди этого, - партизан указал на стоявшего неподвижно американца. - Смотри в оба, если тронет рацию - вали к чертовой матери!
- Есть! О, командир, - партизан увидел идущих со стороны офисного здания людей. - Парни, похоже, уже закончили!
Когда Илья Карпенко, тащивший на себе то терявшего сознание, то вновь приходившего в себя Заура Алханова, подбежал к ангару, тяжело дыша, американец уже устраивался в пилотском кресле. Севший рядом Тохтырбеков, окинув взглядом приборную панель, на которой вместо привычных циферблатов красовались широкоформатные дисплеи, присвистнул:
- Нет, ни хрена на Ан-2 не похоже! - А затем, перейдя на английский, приказал американцу, для верности продемонстрировав свой семнадцатизарядный "Глок": - Запускай движок! Идем в сторону границы кратчайшим курсом!
Пилот, руки которого ощутимо подрагивали, коснулся поочередно нескольких переключателей, и турбовинтовой двигатель Pratt Whitney Canada PT6A-114А ожил, проворачивая лопасти воздушного винта. Стоявший у распахнутой широкой двери пассажирского отсека Тарас Беркут крикнул сквозь рокот турбины, набиравшей обороты:
- Что у вас случилось?
- Заур ранен, - сообщил Карпенко. - Картечью, в упор!
- Вот дерьмо! - Беркут сразу, с первого взгляда понял, что дело скверно, и все же приказал: - Давай его на борт! Вколи промедол! Немедленно взлетаем!
Дождавшись, когда Карпенко и Алханов окажутся внутри, командир диверсантов подтянулся, вбрасывая тело в проем люка и захлопнув за собой створку. Самолет чуть качнулся, выруливая на взлетную полосу, и начал быстро разгоняться. Беркут, опустившись в удобное кресло, произнес, обращаясь к своим спутникам и даже не повышая голос - звук мотора практически не ощущался в хорошо изолированном салоне:
- Все, бойцы, задание выполнено! До границы рукой подать! Через полчаса будем в Мексике, а оттуда - домой, в Россию! Заур, ты держись! Найдем доктора, вытащим из тебя свинец, заштопаем - будешь как новый!
Но раненый партизан, безвольно откинувшись на спинку кресла, не слышал обращенных к нему слов, потеряв сознание от боли. Земля со всеми ее проблемами начала отдаляться с каждым набранным метром высоты, а вместе с ней, казалось, исчезают, превращаясь в пустяки, все проблемы. Напряжение не прекращающейся погони схлынуло, на смену ему пришла усталость и сонная одурь, и, чувствуя это, Беркут жестко произнес
- Не расслабляться! Эти полчаса еще нужно продержаться, пока мы во враждебном небе!
"Цессна" тем временем бодро карабкалась вверх, под облака, благо, нынешняя нагрузка была почти неощутима для ее мощного двигателя. Американец, понемногу успокоившийся и сосредоточенный на управлении самолетом, указал Тохтырбекову, тоже несколько расслабившемуся, на колышущуюся прямо по курсу буро-желтую стену:
- Песчаная буря! Может засориться воздухозаборник!
- Сможешь пройти над ней? Набирай высоту!
Пленный, закусив нижнюю губу, только молча кивнул, потянув на себя рычаг штурвала и заставляя самолет круто задрать нос. Продолжая набирать высоту, "Цессна", унося в себе четырех партизан, летела курсом на юг, а в это время эхо выстрелов, едва стихших на базе Пограничной охраны, уже докатилось и до Вашингтона. Ворвавшийся в кабинет главы Министерства внутренней безопасности агент с порога сообщил:
- Террористы в Аризоне. Напали на аэродром, перебили всех, кто там был, и угнали самолет. Только что получили записи камер наблюдения, сэр. Это точно русские! Их главарь засветился!
Уильям Голдсмит подскочил в кресле от неожиданности:
- Как это могло произойти?!
Они протаранили ворота, прошли по аэродрому, расстреливая всех, кого видели! Там было двадцать два человека, не выжил никто! Настоящая бойня, сэр! Сейчас они летят на юг, к мексиканской границе!
- Самолеты ВВС должны быть в воздухе.
- Звено F-16 патрулирует воздушное пространство над Финиксом, сэр! Они смогут перехватить террористов!
- Пусть заставят их сесть! Нам нужна информация! Ублюдков нужно взять живыми, черт возьми! Они могут знать, где третья бомба!
Пилоты истребителей F-16C "Файтинг Фалкон", описывавших круги над пригородами столицы штата, получив приказ, немедленно изменили курс, не задавая лишних вопросов. Преодолев звуковой барьер, пара истребителей мчалась на юг, к границе, и вскоре на экранах радаров яркой точкой вспыхнула отметка цели.
- Вижу противника, - сообщил командир пары. - Пятьдесят миль севернее линии границы, идет на высоты восьми тысяч футов!
- Перехватить цель и принудить к посадке! На поражение не стрелять!
- Принял, диспетчер! - Пальцы пилота коснулись приборной панели, отключая предохранители бортового оружия, и, переключившись на частоту ведомого, он приказал: - Берем ублюдка в клещи! Заходи справа, я - слева!
Когда прямо перед носом "Цессны" промчался стремительно истребитель, американец, сидевший за штурвалом самолета, вскрикнул от неожиданности, дернув на себя штурвал. Самолет качнуло, и Тохтырбеков, не покидавший кабину пилотов, крикнул:
- Спокойно! Не дергайся!
По курсу "Цессны" повисла нить трассеров, словно отсекая путь к бегству. Пара истребителей, демонстрируя ракеты "воздух-воздух" на подвеске, кружила, будто готовясь таранить захваченный партизанами самолет, выпуская впритирку короткие очереди из бортовых пушке "Вулкан" М61. Снаряды пронзали воздух все ближе и ближе, а радиоэфир наполнился отрывистыми фразами команд.
- Хотят, чтоб мы сели, - сообщил Тохтырбеков протиснувшемуся в кабину командиру.
- К черту! Курс не менять! Снижайся, - вдруг приказал Беркут американцу, бледневшему и вздрагивавшему всякий раз, когда за бортом вспыхивали багровые росчерки трассирующих снарядов. - Укроемся в буре! Мы прорвемся!
- Двигатель заглохнет и мы упадем!
- Выполняй, черт возьми! Ты с нами в одной связке, парень! Выживем мы - останешься в живых и ты, ну а сдохнем, так тоже вместе! Дотяни до границы, как угодно!
Пилот толкнул от себя штурвал, и "Цессна", едва не срываясь в штопор, круто спикировала вниз, туда, где колыхалось бурое покрывало песчаной бури. Несколько двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных вдогон пилотом одного из F-16, прошли возле самого хвоста, и осколки ударили в обшивку, пронзая ее, и превращая в решето фюзеляж. А затем цель исчезла в песчаном мареве, заставив летчиков ругаться от досады.
Через несколько минут вошедший в кабинет Голдсмита агент сообщил:
- Министр, сэр, мы потеряли террористов возле границы! Придется связываться с мексиканцами, но мы наверняка не успеем!
- Это уже не важно, - глухо пробормотал глава Министерства внутренней безопасности. - Третья бомба только что была приведена в действие. В центре Сан-Франциско. Мы проиграли!
"Скорая помощь" прибыла на место автокатастрофы на пустынном участке шоссе, протянувшегося вдоль калифорнийского побережья, раньше всех остальных экстренных служб. Микроавтобус свернул к обочине, затормозив на самом краю обрыва, вдоль кромки которого выстроились несколько зевак. Парамедики, подхватив чемоданчики с оборудованием, рысцой припустили вдоль дороги. Плечистый парень с простоватым лицом, обрамленным рыжими вихрами, по виду, типичный ирландец, оживленно жестикулируя, сообщил:
- Дети угнали машину, решили покататься. Здесь крутой поворот, вот и не потеряли контроль! Вон они!
Рыжий указал на дно довольно глубокого, футов двадцать, оврага. Там можно было рассмотреть лежащий на боку спорт-кар со смятой в гармошку передней части.
- Чудом не взорвалась машина, - добавил мужчина.
- Кто-то мог остаться в живых, - заметил один из медиков, худощавый парень азиатской наружности, взглянув на напарника.
- Тут самим можно шею свернуть!
- Мы поможем, - предложил рыжеволосый здоровяк, указав на двух мужчин в запыленной одежде. Еще один выглядывали из кабины небольшого грузовичка, припаркованного поодаль. - Мы тут недалеко работаем, на ранчо. Ехали с работы, и увидели, как все случилось.
Медик-азиат кивнул, решительно двинувшись к обрыву. Цепляясь одной рукой за каменистую землю, а второй прижимая к себе чемоданчик с красным крестом, он медленно начал спускаться вниз, сопровождаемый тем самым рыжим работягой. Едва не сорвавшись несколько раз и успев уже проститься с жизнью, санитар оказался у цели.
- Кажется, кто-то там шевелится, - из-за спины раздался возглас работяги. - Точно, кто-то жив!
Санитар подбежал к машине, чудовищно искореженной. Из-за покрытого трещинами лобового стекла на него уставилось лицо молодого парня, половины затылка у которого не было, а во лбу зияло пулевое отверстие.
- Черт, его убили!
- Тихо! - Прошептал в самое ухо рыжий громила, неожиданно оказавшийся рядом, и медик почувствовал прикосновение к шее холодного металла. - Если дернешься или закричишь, тебя тоже убью! - Давление заметно усилилось, и идеально заточенное лезвие боевого ножа впилось в кожу, выпуская наружу тонкую струйку крови. - Даже не дыши!
Второй санитар, балансировавший на краю обрыва, заинтересованно глянул вниз, крикнув:
- Эй, парни, как у вас дела?
Он не заметил, как один из работяг оказался за спиной, и не успел среагировать, когда тот выхватил из ножен, укрепленных на запястье, нож-финку без крестовины и с сужающимся к острию клинком. Стальное "жало" ткнулось ему в шею, и мужчина произнес:
- Снимай свою форму! Живее!
Медик начал раздеваться, медленно расстегивая пуговицы, когда раздался звук мотора, и на автостраде возникла патрульная машина, затормозившая рядом с каретой "скорой помощи". Оглянувшись, человек с ножом выругался, и медик, почувствовав, что внимание того ослабло, бросился бежать прямиком к полицейской машине. Выбравшийся оттуда мужчина в форме схватился за оружие. Он успел вытащить револьвер, массивный "Ругер" GP-100 тридцать восьмого калибра, и даже взвел курок, когда часто захлопали пистолетные выстрелы, и несколько девятимилиметровых пуль сбили полицейского с ног. А "рабочий", только что расстреляв служителя закона, уже направил оружие на медика, крикнув:
- Замри! На землю, живо!
Санитар, заглянув в черноту ствола компактного "Глок-26", застыл, позволив незнакомцам стащить с себя сначала куртку, а затем и брюки. Он так ничего и не понял, когда клинок вонзился в спину чуть выше поясницы, рассекая плоть, только захрипел, харкнув кровью, и осел на асфальт.
Выбравшийся из оврага майор Виктор Бауман, подгонявший перепуганного медика-азиата, окинул открывшийся пейзаж оценивающим взглядом. Когда он увидел, как один из бойцов его диверсионной группы натягивает форму мертвого медика, только сплюнул от досады:
- Вы бы его еще дольше в грязи валяли!
- Командир, валить нужно, - взволнованно произнес Николай Белов, бывший прапорщик-десантник, как раз и "превратившийся" в парамедика. - Их скоро начнут искать! Да еще шериф этот, только его и ждали!
- Поторопимся! - Бауман обернулся ко второму американцу, стоявшему, не шелохнувшись и не сводя перепуганного взгляда с трупов, лежавших на асфальте: - Сядешь за руль! Будешь делать то, что скажу, и мы тебя не убьем! Понял меня? Давай, в машину! - И, обращаясь к своим бойцам, прикрикнул: - Всем грузиться! Шевелись, мужики!
Азиат, усевшись за руль и положив руки на "баранку", наблюдал за тем, как сразу трое диверсантов вытащили из кузова своего грузовика массивный металлический цилиндр, осторожно уложив его на носилки, после чего сами забрались в машину. Белов, усевшись рядом с водителем, положил на колени заряженный "глок", приказав:
- Гони к городу на предельной скорости!
- Что вы хотите делать?
Партизан весело усмехнулся:
- Мы сделаем то, что вы, американцы, сделали с нашей страной. Вы принесли в Россию хаос и горе, мы вернем его вам сегодня! У нас здесь заряд на три килотонны, если рвануть его в подходящем месте, эхо на все Штаты разойдется! Мы сравняем Сан-Франциско с землей, как вы, ублюдки, сделали с нашими городами!
- Вы и близко не сможете подобраться! Все дороги перекрыты, полиция проверяет все машины!
- Даже "скорую", везущую в госпиталь тяжелобольного?! Запомни, щенок, - вдруг по-волчьи оскалил зубы партизан, - если хотя бы бровью шевельнешь без приказа, вышибу мозги! А теперь жми на газ и не забудь включить сирену!
Под пронзительный вой микроавтобус с красными крестами на высоких бортах промчался по шоссе. Ведущая к мегаполису дорога была почти пуста, а по встречной полосе тянулась бесконечная вереница машин, больших и маленьких, легковых малолитражек и огромных автобусов, из которых выглядывали люди, чьи лица несли на себе одинаковую печать безотчетного страха. Десятки тысяч перепуганных обывателей спешили оказаться как можно дальше от огромного города, раскинувшегося на берегу тихого океана, под жаркими, несмотря на зимнюю пору, лучами южного солнца. Никто открыто не признал ядерный взрыв в Юте, но слухи, наводнившие Интернет, местные телеканалы, просто передаваемые вполголоса от человека к человеку, невозможно было остановить, и паника охватывала уже целые штаты.
- Пусть бегут, - хмыкнул Бауман, выглядывая из фургона "скорой". - Все не сбегут, для нас довольно останется!
Командир диверсионной группы был доволен собой. Высадившись на пустынном пляже, они, без остановки, проехали, пробежали, кое-где даже проползли полтысячи миль, удаляясь вглубь страны, а затем преодолели почти вдвое больше в обратном направлении, появившись там, где их никто не мог ждать всерьез. Но автострада и впрямь была блокирована, и за пару миль до въезда в город на шоссе все же образовалась небольшая пробка. Железная река, фырча моторами и попыхивая выхлопными газами, уткнулась в пропускной пункт, на котором полицейские несли службы вместе с несколькими бойцами Национальной гвардии. Во всяком случае, так решил украдкой выглянувший Бауман, не поверив, что солдат регулярной армии может так неуклюже выглядеть в форме и с оружием. Но, несмотря на несколько нелепый внешний вид, в руках полудюжины мужчин в камуфляже лежали штурмовые винтовки М-16, и воспринимать их следовало всерьез.
Николай Белов, окинув взглядом стоявших вдоль проезжей части полицейских, усмехнулся. Ничего общего с блок-постами, выраставшими, как грибы после дождя, по всей Чечне и Дагестану, настоящими крепостями, вооруженными пулеметами и АГС, окруженными минными полями и брустверами, способными защитить личный состав от любого обстрела. А Виктор Бауман, рывком отведя назад затвор "беретты-92", негромко произнес:
- Парни, вы все знали, что назад пути уже не будет. Но мы должны умереть так, чтобы не посрамить тех, кто уже погиб, сражаясь за нашу родину. Мы должны прорваться к цели во что бы то ни стало!
- Мы все знаем, командир. И мы готовы.
"Скорая", завывая сиреной, свернула на пустую полосу, и, не сбавляя скорость, двинулась к кордону, но полицейский офицер храбро шагнул на проезжую часть, выставив вперед ладонь, второй же рукой коснувшись оружия:
- Сэр, остановитесь! Я должен осмотреть вашу машину! Это обязательно для всех!
- У нас пострадавший, - крикнул, высунувшись из кабины, Белов. - Нам нужно доставить его в госпиталь как можно быстрее!
Полицейский офицер, смерив внимательным взглядом санитара, махнул рукой, отступая в сторону, и в этот момент сидевший за рулем парамедик крикнул:
- Это террористы! В машине бомба!
Он не успел закончить фразу - "глок" в ладони Белова дернулся, и девятимиллиметровая пуля пробила легкое. Но со всех сторон, привлеченные криком и выстрелом, уже бежали люди в форме, на ходу доставая оружие из кобур.
В фургоне Бауман, взглянув на своих товарищей, негромко произнес:
- Давайте, мужики!
Двое партизан, слитно кивнув, вытащили оружие, и, распахнув дверцы фургона, спрыгнули на асфальт. Двое национальных гвардейцев умерли первыми, а затем над шоссе затрещали выстрелы. Качая "маятник", партизаны открыли частый огонь из пистолетов, сбивая одного за другим полицейских с ног, а затем разом метнули по гранате. Взрывы раскидали замешкавшихся полисменов и гвардейцев, открывших, было, неточную стрельбу из винтовок, и Белов, слыша, как пули щелкают по корпусу, вытолкнул из-за руля водителя-азиата, сам перебравшись за "баранку" и вдавив до упора педаль газа.
Радиоэфир на полицейской волне взорвался истошными донесениями и паническими приказами. Десятки патрульных машин со всех концов города мчались туда, где скоростная автострада превращалась в обычную улицу, рассекаясь множеством развязок и эстакад. Увидев в зеркале несколько черно-белых седанов с проблесковыми маяками, Белов только усмехнулся, ловко лавируя в потоке машин.
Над улицей, почти цепляясь за крыши зданий, пролетел вертолет, заложив лихой вираж и зависнув над дорогой. Дверца в борту распахнулась, и полицейский снайпер из отряда SWAT прижал к плечу приклад винтовки М-16 с установленным на нее оптическим прицелом. Широкая белая крыша попала в перекрестье тонких нитей, и стрелок нажал на спуск.
Белов вскрикнул, когда пробившая лобовое стекло пуля взорвалась кровавым фонтаном в его левом бедре. Нога враз онемела. Бауман, протискиваясь в кабину, крикнул:
- Я его сниму! Веди машину!
Высунувшись из кабины по пояс, командир диверсионной группы вскинул пистолет, за пару секунд опустошив вместительный магазин "беретты" и видя, как пули высекают снопы искр из плоского днища геликоптера. Черно-белый "Лонг Рейджер" резко подскочил на несколько десятков футов вверх, а впереди, поперек улицы, уже выстраивались в баррикаду полицейские автомобили. "Скорая", не сбавляя скорости", врезалась в борт седана "шевроле", и двух офицеров, укрывавшихся за машиной, отшвырнуло на асфальт. А через секунду разом два десятка стволов изрыгнули пламя. Часто захлопали табельные "беретты", застрекотали злыми швейными машинками пистолеты-пулеметы "хеклер-кох" МР-5, залпом бахнули дробовики, разрывая обшивку машины градом картечи. Несколько пуль разворотили грудь Николая Белова, Бауман тоже вскрикнул, когда раскаленный свинец ужалил его в бок, и выронил оружие из рук.
- Не стрелять! - крикнул один из полицейских. - Прекратить огонь! Смит, Ромеро, проверьте, есть ли там живые!
Разгоряченные боем люди, которым на самом деле нечасто доводилось доставать оружие, и еще реже применять его, опустили стволы, не сводя глаз с изрешеченного шквалом огня автомобиля. Двое офицеров, держа оружие наготове, осторожно двинулись к машине "скорой", стоявшей на спущенных колесах посреди дороги. Распахнув дверцу кабины, один из полицейских заглянул внутрь, увидев на передних сидениях окровавленные тела, на одном из которых была надета куртка парамедика, и, обернувшись напарнику, сообщил:
- Только трупы!
Внезапно один из выглядевших мертвым мужчин открыл глаза. Его взгляд встретился со взглядом полицейского, заставив того оцепенеть, забыв об оружии, мощной и надежной "Беретте-92", которую тот сжимал в правой руке. Оскалившись, командир диверсионной группы Виктор Бауман отчетливо произнес:
- А все-таки мы вас сделали, ублюдки!
Приступ кашля разорвал легкие, и изо рта партизана хлынул поток кровавой жижи. В этот момент на таймере ядерного заряда, лежавшего на носилках, вспыхнули нули, и заключенные в его корпусе две полусферы из сверхплотного урана-235 столкнулись, создавая критическую массу. Земля содрогнулась от чудовищного взрыва, и этот удар ощутили все до единого жители многомиллионного города. Нестерпимо яркая вспышка ослепила зевак, оказавшихся рядом, а затем по улице прокатилась ударная волна, расходясь во все стороны, сметая любые препятствия, смахивая многоэтажные дома, будто те были сложены из картона, легко отрывая от асфальтового полотна припаркованные машины и подкидывая их на десятки футов вверх. Огненный "пузырь" вздулся над жилыми кварталами, медленно опадая, оставляя после себя дымящуюся воронку радиусом несколько сотен метров, покрытую будто расплавленным стеклом.
Первые внятные отчеты о происшедшем в Сан-Франциско легли на стол президента Мердока, не покидавшего Овальный кабинет, уже через полчаса. Прибывший в Белый Дом министр внутренней безопасности, выглядевший растерянным и бледным, произнес, стоя навытяжку перед главой государства:
- Взрывом уничтожено несколько кварталов, во многих местах до сих пор бушуют пожары. Не менее пятидесяти тысяч погибших, не считая тех, кто умрет от лучевой болезни в госпиталях в ближайшие сутки. Город охвачен паникой, парализующей действия спасателей. В клиниках не хватает места для раненых, и тех, кого возможно, мы уже по воздуху вывозим на ближайшую базу Морской пехоты, где развернут полевой госпиталь.
- Господи! - Президент обхватил голову ладонями, уставившись в крышку старинного стола. - Пятьдесят тысяч за один миг! Это катастрофа! Как мы могли такое допустить, господа? Как мы позволили горстке русских фанатиков поставить на колени Америку?!
Члены Совета национальной безопасности, застигнутые вестью о трагедии в самых разных местах, в большинстве своем были еще на пути к резиденции президента, но кое-кто уже прибыл, проявив похвальную расторопность.
- Противник использовал все имеющиеся в его руках ядерные заряды, - заметил Натан Бейл. - Да, ущерб более чем значительный, число жертв огромно, но это все, на что способны русские. Они выложили свой последний козырь, и теперь ход за нами, господин президент. Мы устраним разрушения, погребем со всеми почестями погибших, залечим раны, и, сплоченные, как никогда, нанесем ответный удар. Сэр, нужно страх американцев перековать в ярость и ненависть, указать на убийц и призвать к мести! Сокрушим врага, сэр! Американцы не отступают и не сдаются!
- Дерьмо, Натан! Все это вонючее дерьмо! Я войду в историю как президент, не сумевший защитить свою страну, и памятником мне будут радиоактивные воронки. Самая могущественная держава, самая мощная армия оказались бессильны перед кучкой отщепенцев, поборовших страх перед смертью. Наш враг безлик и почти неосязаем, некуда запускать ракеты и сбрасывать бомбы. Это провал.
Вновь боль раскаленной иглой пронзила грудь Джозефа Мердока, заставив того согнуться вдвое. Увидев, как закатываются глаза президента, Бейл, не без труда выбравшись из глубокого кресла, подскочил к президенту, а тот, хрипя и дрожа, уже оседал на пол.
- Эй, кто-нибудь, - гаркнул советник по безопасности, почувствовав вдруг смятение - и страх. - Сюда, скорее! Врача! Черт возьми, кто-нибудь слышит меня?
Двое агентов Секретной службы первыми ворвались в Овальный кабинет, а из-за их широких плеч выглядывал глава Администрации Сайерс. Один из телохранителей подхватил безвольно обмякшее тело Мердока, положив его на письменный стол поверх каких-то бумаг, и, с треском разорвав ткань рубашки на груди главы государства, принялся делать массаж сердца, так, что порой Натану Бейлу мерещился треск ребер. Коридоры Белого Дома наполнились шумом, откуда-то появились медики, решительно отстранившие людей из Секретной Службы, выглядевших непривычно растерянными - впервые все их навыки не могли помочь защитить президента США.
- Нет пульса! - Санитар обернулся к своему напарнику. - Адреналин внутривенно! Дефибриллятор!
Тонкая игла вонзилась в локтевой сгиб правой руки, а на грудь президента легли пластины электродов. От электрошока тело Мердока выгнулось дугой - и вновь обмякло.
- Готовьте вертолет, - потребовал доктор, окликнув агентов Секретной Службы. - Срочно в госпиталь! Состояние критическое!
Джозефа Мердока уложили на носилки, и под взволнованную скороговорку медиков куда-то потащили.
- Надеюсь, он придет в себя, - пробормотал Бейл, взглянув на Алекса Сайерса. - Боже, как это не вовремя!
В кармане советника по безопасности заверещал мобильник. Достав рубку, Бейл, удивленно вскидывая брови, сообщил главе администрации:
- Это Флипс!
Ткнув клавишу громкой связи, Бейл услышал взволнованный голос главы Госдепартамента:
- Что там у вас происходит? Я не могу связаться с президентом!
- У Мердока сердечный приступ! Сейчас он уже на полпути в больницу!
- Дьявол! У нас чрезвычайная ситуация!
- Энтони, все под контролем, - успокаивающе произнес Натан Бейл. - В Сан-Франциско уже работают все экстренные службы! Мы справимся!
- К черту Сан-Франциско! Несколько минут назад подразделения Народно-освободительной армии Китая перешла российскую границу. Морские пехотинцы генерала Флетчера ведут бои с китайцами на подступах к Уссурийску! Пекин фактически объявил нам войну!
Алекс Сайерс, едва не сев мимо кресла, разинул рот, потрясенно уставившись на Натана Бейла, а тот лишь мог, что ошарашено мотать головой, пытаясь убедить самого себя, что все это - только дурной сон, который вот-вот закончится. А русское Приморье уже содрогалось от рева сотен моторов и поступи тысяч человеческих ног.
Майор Хао Пэннин раздраженно поморщился, когда в его палатку вломился, шумно дыша, посыльный. Юный сержант с раскрасневшимися щеками и выпученными - это у китайца-то - глазами, открыл рот и что-то попытался сказать, но лишь закашлялся, удостоившись раздраженного хмыканья своего командира.
- Товарищ майор, - наконец, смог выдавить из себя кое-как отдышавшийся посыльный. - Товарищ майор, получен приказ выступать немедленно!
Хао Пэннин, командир мотопехотной роты Шестой бронетанковой дивизии Народно-освободительной Армии Китая вздрогнул, а затем, вскочив со стула и отшвырнув в сторону вставшего посреди дороги сержанта, выскочил из палатки, окунувшись в привычную атмосферу военного лагеря. Его рота, как и вся дивизия, лучшая во всей китайской армии, оснащенная новейшим оружием, предыдущие полгода не вылезала с полигонов, сжигая за день железнодорожный состав снарядов и патронов. А затем пришел тот неожиданный приказ, и войска рекой хлынули на север, к границе с Россией, чтобы, уткнувшись в широкую ленту Уссури, замереть в напряженном ожидании. Раскинулись среди таежных перелесков настоящие палаточные города из сотен брезентовых "шатров", замерла в укрытиях-норах умело спрятанная от чужих взглядов техника, потянулся в небо ароматный дымок от полевых кухонь, и тысячи солдат и офицеров, наконец, смогли перевести дух, но каждый в глубине души понимал, что этот "курорт" может оказаться недолгим. И вот теперь, покинув свою палатку, майор зычный голосом крикнул:
- Тревога! Все по машинам! Выходим через десять минут! Палатки, кухни - все бросать! С собой только боеприпасы и топливо!
Смолк негромкий гул спокойных голосов, вместо него над лагерем разнеслись отрывистые команды, и сотни людей принялись метаться, будто в панике, но на самом деле каждый знал свое место и свою задачу в этом обманчивом хаосе. Через шесть минут взревели двигатели боевых машин пехоты ZBD-97, находившихся в постоянной готовности к маршу. Одна из БМП приняла в свое гулкое бронированное нутро самого майора, и, едва устроившись на жестком сиденье, Хао Пэннин, натянувший шлемофон, скомандовал:
- Вперед!
Бронемашины, окутавшись клубами выхлопных газов, рванули с места в карьер, выруливая на уходивший к северу проселок и выстраиваясь в длинную вереницу. Колонна под лязг гусениц и рокот дизелей рванула к границе.
- Товарищи, - раздался в эфире голос командира, зачитывавшего приказ под грохот металла. - Наступили опасные времена. Америка, взявшая себе право решать судьбы всего мира, готова обратить свою мощь против нашей родины. Она вплотную подбирается к нам, опутывая сетями своих военных баз, и вот теперь чужие войска угрожают с севера, с русской территории, куда они вошли под предлогом помощи, но это ложь. Россия для американских империалистов - плацдарм для прыжка в Китай, и они уже изготовились к этому прыжку. Опередим их, ударим первыми, дадим бой на чужой земле, чтобы спасти свою родину! Мы перейдем границу с Россией и отбросим американцев, если те осмелятся сопротивляться! Наша рота наступает на Хабаровск - крупный русский город с многочисленным американским гарнизоном. Мы заставим его сдаться или уничтожим, если только в нашу сторону будет сделан хотя бы один выстрел. Будьте готовы вступить в сражение в любую секунду! Возможно, кто-то из нас вскоре погибнет, но каждый должен помнить, что любая жертва будет принесена во имя будущего нашей родины и нашего народа!
Вся дивизия, этот огромный, сложнейший механизм разрушения, пришла в движение в эти минуты. Дороги, уводящие на север, в один миг оказались забиты сотнями многотонных железных чудовищ - танков, самоходных орудий, бронемашин. Но не они первыми вступили в этот край. Распахнув люк и высунувшись по пояс наружу из резво мчавшей по ухабам БМП, Хао Пэннин заметил движение в лощине справа от проселка. Приглядевшись, он различил пусковые установки зенитного комплекса HQ-16, уже приведенные в боевую готовность, с поднятыми вертикально связками цилиндрических транспортно-пусковых контейнеров с ЗУР. А чуть поодаль вращалась антенна подвижной РЛС, сканируя воздушное пространство не только над китайской территорией, но и над южными районами России на сотни километров. Зенитный зонтик уже был развернут, готовый прикрыть рвущиеся к границе ротные и батальонные колонны. И именно рота Хао Пэннина оказалась первой, вышедшей к берегу Уссури. И там БМП, под гусеницами которых уже скрипел песок, застыли, выстроившись вдоль уреза воды.
- Понтонный парк прибудет сюда только через час, товарищ майор, - растерянно сообщил начштаба своему командиру, задумчиво уставившемуся на тяжелые волны, лижущие песчаный берег. Река, вливавшаяся в Амур, чтобы вместе нести свои воды в Тихий океан, здесь достигала в ширину более километра. - Они сильно отстали из-за какой-то аварии. Кажется, мост обрушился под одним из наших танков!
Хао Пэннин раздраженно выругался:
- Тыловые кретины! Кого-то точно поставят к стенке! Хотя бы час промедления - и американцы обрушатся на нас всей своей мощью!
Где-то вдалеке раздался грохот, заставивший офицеров разом вскинуть головы. Над сопками протянулась дымная полоса, отмечая курс стартовавшей из недальней рощи зенитной ракеты HQ-16, а через минуту высоко в небе вспухло облачко взрыва. Сноп осколков, в который превратилась боеголовка, изрешетил пластиковый фюзеляж и плоскости беспилотного разведчика RQ-1 "Предейтор" ВВС США, едва "дрон" пересек границу воздушного пространства. От звука далекого взрыва майор Хао поморщился и решительно произнес:
- Каждая секунда на вес золота. Замешкаемся - будем платить жизнями своих солдат! Переправляемся вплавь! Выполнять!
Боевая машина пехоты ZBD-97 создавалась с оглядкой на русскую БМП-3, имела такое же вооружение из сразу двух пушек, стамиллиметровой гладкоствольной, и автоматической калибра тридцать миллиметров, и была так же, как прототип, способна передвигаться вплавь, представляя собой идеальный образец техники пресловутых "сил быстрого развертывания".
Полчаса ушло на то, чтобы отыскать участок берега, достаточно пологий для безопасного входа в воду, и выбрать на противоположном берегу место, где машины могли бы вернуться в более привычную стихию. На подготовку к "заплыву" ушло несколько минут - всего и требовалось, что поднять щиты-волноотбойники, да задраить все люки. А затем вновь заревели моторы, и БМП двинулись вперед. Едва они оказались в воде, пришли в действие установленные в корме водометы, и восемнадцатитонные бронемашины бодро двинулись к противоположному берегу, вспарывая ледяные волны. Майор Хао Пэннин передернул плечами, на миг представив, что случится, если откажет техника, которой он так отважно вверил свою жизнь.
БМП медленно двигались по водной поверхности, качаясь на волнах. Форма корпуса, представлявшего собой, по сути, бронированную коробку достаточного объема, чтобы внутри поместились десять человек экипажа и десанта, не способствовала излишней плавучести. И все же водометы исправно всасывали холодную забортную воду, под высоким давлением выбрасывая ее в направлении, обратном направлению движения. И вот под широкими гусеницами вновь заскрипел песок, и бронемашины, одна за другой, выползли на сушу. Выглянув в люк, Хао Пэннин обвел взглядом окружающую местность. Вроде все то же, что он видел прежде, те же сопки, тайга, такое же небо над головой. Трудно было поверить, что это уже чужая земля, та, на которую с завистью смотрели поколения его предков, сказочно богатая и почти необитаемая. Русские за века своего владычества так и не смогли заселить этот край. Что ж, возможно, его братьям удастся распорядиться этими дарами природы гораздо рачительнее.
- Рота, продолжать движение, - приказал Хао Пэннин. - Второй взвод, в боевое охранение! Третий, четвертый - на фланги! Вперед!
Взревели двигатели, и стальная лента колонны, набирая скорость, двинулась на северо-восток. Через несколько минут китайские наводчики в свои прицелы увидели первых американцев.
Шасси транспортного вертолета СН-46Е "Си Найт" коснулись земли, и аппарель в задней части фюзеляжа транспортного вертолета опустилась. Под злые, нервные окрики взводного морские пехотинцы подхватили оружие, один за другим выскакивая наружу, окунаясь в потоки холодного, пропитанного влагой воздуха, взметенного продолжавшими вращаться винтами. На то, чтобы высадить десант, ушло не больше двух минут, и одиннадцатитонный геликоптер тотчас набрал высоту, растворяясь в низких серых облаках.
- Подготовить позиции, - надрывался лейтенант. - Живее, сукины дети, окопаться! Выставить наблюдателей! Китайцы будут здесь с минуты на минуту!
Американским морским пехотинцам было не привыкать первыми вступать в бой с любым противником, но, пожалуй, никогда еще им не доводилось вступать в заранее проигранное сражение. В любой миг на роту, спешно занимавшую оборону на гребне безымянной сопки в считанных милях от окраины Хабаровска, могла обрушиться всей своей мощью целая китайская дивизия. Ни один из оказавшихся здесь людей не питал иллюзий насчет возможного исхода этой схватки, но, несмотря ни на что, каждый был готов до конца выполнить приказ.
Лопаты с чавканьем входили во влажную землю. Американцы, которым давно не приходилось вести позиционную войну, вспоминали уже подзабытое изрядно искусство окапывания, подгоняемые криками офицеров. На восточном склоне холма, обратному тому, со стороны которого должен был вот-вот появиться враг, вскоре появилась неровная цепь траншей и стрелковых ячеек. Переглядываясь, морпехи, сейчас вовсе не такие бравые, какими их привыкли видеть ничего не представляющие о войне обыватели, нервно шутили:
- "Желтые", наверное, теперь должны обделаться от удивления или от смеха, едва нас увидят, а наши винтовки так перепугают их танкистов, что китайцы тут же повернут обратно. Потому что если этого не случится, то нам лучше сразу самим залезть в пластиковые мешки, раз уж могилы для себя уже выкопали!
Пара 60-миллиметровых легких минометов М224, входивших во взвод оружия, не представляли никакой угрозы для вражеской техники. Чуть больше толку было от реактивных гранатометов SMAW, если только китайцы окажутся настолько глупы, чтобы подпустить гранатометчиков к себе хотя бы на четыре сотни ярдов, но в глупость врага никто не верил. И потому моряки, нервно тискавшие оружие, с надеждой смотрели на своих товарищей, тащивших на плечах пусковые установки ПТУР "Джейвелин". Противотанковое отделение, все, чем смогли усилить роту, было основой обороны, в крепость которой сами морпехи верили еще меньше, чем в беспечность своего противника.
Направив стволы пулеметов и штурмовых карабинов в сторону затянутого дымкой горизонта, американцы застыли, и их ушей через несколько минут коснулся рев моторов. Командир роты, вздрогнув, крикнул:
- Приготовиться! Оружие к бою! - И, уже шепотом, добавил так, что никто не услышал этих слов: - Храни нас всех Бог!
Пелена дождя, не дождя даже, а какой-то мороси, висевшей в воздухе мелкой водяной пыли, вытолкнула из себя приземистые силуэты бронемашин. Три БМП бодро ползли к холму, впиваясь в землю зацепами гусеничных траков и поводя из стороны в сторону толстыми длинными стволами орудий, точно принюхиваясь. Несколько десятков американцев, молодых мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет, одетых в делавший всех похожими, будто близнецы, "цифровой" камуфляж MARPAT, застыли. В стволы РПГ уже были вложены кумулятивные гранаты, способные прожечь броню даже основного боевого танка, расчеты ПТРК установили на пусковые цилиндрические контейнеры с управляемыми ракетами. Поднеся к глазам бинокль, командир роты провожал взглядом подбиравшиеся все ближе бронемашины, и, скосив в очередной раз взгляд на шкалу встроенного дальномера, офицер резко выдохнул:
- Огонь!
Две ракеты FGM-148 взвились над позициями морской пехоты, набирая высоту в несколько десятков футов и оттуда пикируя на беззащитные перед атакой сверху БМП, а следом, с интервалом секунд в двадцать, стартовали еще две ПТУР. Двигавшаяся на левом фланге бронемашина вспыхнула, когда кумулятивная струя угодившей точно в моторное отделение ракеты прошила тонкую, почти ни от чего не защищавшую броню. Вторая ракета в залпе прошла мимо цели, заставив американцев, наблюдавших за боем в прицелы винтовок, завыть от отчаяния. Над полем раздались частые хлопки, две уцелевшие БМП, подавшись назад, выстрелили град дымовых гранат из установленных скулах низких башен мортирок-гранатометов. Между противниками в воздухе повисло серое колышущее полотно дымовой завесы, сквозь которую тепловые головки наведения противотанковых "джейвелинов" перестали видеть цели.
- Немного времени мы выиграли, - хмыкнул командир морпехов, обращаясь к своему заместителю. Перед обоими забрезжила надежда, но никто не смел сказать об этом вслух, дабы не спугнуть призрак удачи. - "Желтые" остановятся, вышлют разведку, потом подтянут артиллерию или минометы, напролом точно не сунутся, не кретины же они!
Действительно, уже выбравшиеся из леса бронемашины замерли на опушке, вне досягаемости американских ракет, и, уж, тем более, РПГ. Но майор НОАК Хао Пэннин не собирался ждать дольше, чем потребуется для определения координат вражеских позиций. Беспилотный разведчик WZ-2000, "рука помощи", протянутая командованием дивизии с другого берега Уссури вырвавшейся далеко вперед роте, прошел над занятым американцами холмом на высоте двух километров, оставшись незамеченным. Сделанные из поднебесья снимки, совмещенные с данными спутниковой навигации, оказались в распоряжении командира китайской мотопехотной роты в течение десяти минут.
- Орудия на максимальный угол возвышения, - скомандовал майор Хао по радио. - Беглый огонь!
Стволы стамилиметровых пушек, скопированных с русского орудия 2А70, запрокинулись почти в зенит, разом вытолкнув из своих жерл тяжелые конусы осколочно-фугасных снарядов. Китайские бронемашины не нуждались в поддержке артиллерии, во всяком случае, им это было нужно гораздо меньше, чем их аналогам, созданным и состоящим на вооружении в других странах. Орудие почти танкового калибра обеспечивало им высочайшую огневую мощь, против которой беспомощна становилась кое-как окопавшаяся пехота. Выпущенные по навесной траектории снаряды обрушились на головы американцев, тщетно пытавшихся укрыться за гребнем холма. Трех залпов хватило, чтобы перекопать их позиции, погребая заживо раненых и контуженых морпехов, и только тогда китайский командир отдал новый приказ:
- Атака! Всем вперед!
Взревели дизели, и цепь БМП промчалась по полю, оставляя за собой широкие полосы взрыхленной, будто плугом, земли. Один взвод, оставив позади себя еще горящую машину из головного дозора, ударил в лоб, буквально срывая вершину сопки очередями в упор из автоматических тридцатимиллиметровых пушек. Еще два взвода разом атаковали с флангов, вонзая в позиции врага стальные "клыки". Сам Хао Пэннин, прильнув к прибору наблюдения, успел заметить среди дымящихся еще воронок какое-то шевеление, затем - яркую вспышку, и вот уже реактивная граната, отмечая свой путь дымной полосой, пролетела на расстоянии ладони от борта БМП.
- Справа гранатометчик! - выкрикнул майор, и наводчик, сидевший в башне, развернул орудия. Застучала автоматическая пушка, раздался треск очередей спаренного пулемета, и там, где еще секунду назад суетились уцелевшие после артобстрела американцы, встала стена огня, свинца и вывороченной взрывами земли.
- Вперед, всем вперед, - приказал командир роты. - Не останавливаться! К победе!
Ответом ему был восторженный вой совсем еще юных солдат, только что одержавших свою первую настоящую и такую неестественно легкую победу над противником, который еще совсем недавно считался едва ли не непобедимым. Им вторили ревевшие с присвистом форсированные дизельные движки, легко, без ощутимой натуги тащившие вперед и только вперед многотонные стальные махины. Бронемашины, переваливаясь через воронки и оплывшие траншеи, из которых торчали руки и ноги погребенных заживо морских пехотинцев, миновали холм, продолжая углубляться все дальше к востоку, туда, где, должно быть, сжался в ужасе застигнутый врасплох, наказанный за собственную беспечность враг.
Генерал Флетчер задумчиво смотрел на интерактивную карту, выведенную на огромную плазменную панель. Поверх контуров русского Приморья постоянно перемещались треугольники, ромбики, квадраты и кружочки, обозначавшие расположение и маневры войск. Синие - своих, а красные - неожиданного противника. Хотя отчего неожиданного, сам себя поправил командующий Третьей экспедиционной дивизией Морской пехоты. Несколько месяцев китайские войска стояли вдоль границы, преодолев сотни, если не тысячи миль, отделявших их от постоянных баз в глубине чужой территории. И мало кто верил, что несколько десятков тысяч вооруженных до зубов солдат пришли сюда просто для того, чтобы вернуться обратно.
Много дней офицеров в штабах всех уровней, и обычных морпехов, тех, кто привык задумываться о будущем, заглядывая хотя бы на день вперед, и смотреть дальше собственного носа, тревожил один и тот же вопрос - когда? Тысячи американцев оказались в том же положении, что русские в не таком уж и далеком мае, когда было ясно, что удар неизбежен, но нанести упреждающий удар по не скрывавшему намерений противнику было равноценно тому, чтоб лично пустить себе пулю в висок. И вот этот час настал, и бессчетные толпы низкорослых желтокожих людей, чирикая на своем птичьем языке, непонятном большинству американцев, хлынули живыми волнами через границу, и у него, Арнольда Флетчера, командовавшего самой мощной войсковой группировкой на Дальнем Востоке, осталось ничтожно мало времени, чтобы принять верное решение. Ценой гибели десятков, вернее, уже сотен хороших американских парней генерал выиграл еще несколько минут, чтобы придумать ответный ход, но и они уже истекали, а верная идея никак не шла на ум, уступая место отчаянию и откровенному страху.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги