Дом на Новгородском

МАГАЗИНЫ

В восьмом классе я снова ока­залась в 4-й школе. Я «большая» и иду домой уже не по вершинам сугробов — теперь мой путь лежал через сквер перед Большим театром, затем по проспекту Павлина Виноградова до Поморской и далее по Поморской до Новгородского, с заходом во все встречающиеся на пути магазины. Для меня было развлечением смотреть на всё вокруг: дома, товары в магазинах, да и просто на людей. Посещение магазинов после школы давало удивительное ощущение свободы. Эти прогулки оказались неотъемлимой частью воспоминаний о детстве.

Все «главные» магазины находились на проспекте Пав­лина Виноградова (теперь — на Троицком). Каменные дома чередовались с деревянными. Большинство из них были дореволюционной постройки, купеческими. Первые этажи их когда-то были магазинами. После национализа­ции они использовались для размещения учреждений и контор. Но постепенно пошёл процесс возвращения их к магазинам, только они теперь не были частными.

Первый на моём пути был ювелирный магазин. Он за­нимал первый этаж красивого двухэтажного каменного дома. Два окна с цельными стёклами без перёплетов по вечерам закрывались металлическими гофрированными шторами. Помещение магазина небольшое, прилавок — буквой «П». В витринах прилавка с подсветкой на чёрном фоне в левом крыле — серебряные и мельхиоровые сто­ловые и чайные приборы, в средней части — украшения (серьги, кольца, перстни, кулоны, медальоны). В правом крыле прилавка — браслеты, цепочки, часы. За спиной продавца в зеркальных шкафах — хрусталь и серебряная посуда: вазочки, наборы рюмок на подносах, кубки, под­стаканники, украшенные чернью, гравировкой, эмалями. Ажиотажный спрос на золото и хрусталь ещё не появил­ся. Единственная в магазине милая, ухоженная, средних лет продавщица обычно была занята с одиночным поку­пателем. На нас, девчонок, никто не обращал внимания, рассматривали что хотели.

Атмосфера того магазина не идёт ни в какое сравнение с современными ювелирными магазинами, подавляющи­ми масштабом помещений, роскошью отделки, обили­ем света и при малочисленности покупателей большим числом продавцов, собравшихся вместе и нахально раз­глядывающих и без стеснения обсуждающих редких по­сетителей.

Следующий на пути магазин — галантерейный. Он рас­полагался в двухэтажном кирпичном доме, построенном купцом Быковым в 1911 году. Тогда на первом этаже раз­мещались галантерейный и обувной магазины и магазин хозяйственных товаров Н.А. Кушеверского. После рево­люции в нём был Городской банк, Коллегия Гублескома, Центральная контора Госторга, но в октябре 1934-го в нём снова открылся магазин, торговавший детскими товарами.

Проспект П. Виноградова (Троицкий), дом 50. На первом этаже этого здания в 40-50-е годы работал ювелирный магазин.

Проспект П. Виноградова (Троицкий). Первое слева здание — галантерейный магазин

В 1936 году он стал магазином Мехторга. В 40-50-е годы старый магазин вернулся к своей первой специализации и снова стал галантерейным и культто­варов.

В галантерейном магазине было два торговых зала. В одном продавали сверкающие никелем духовые музы­кальные инструменты. В витрине лежали детали к ним и крупные губные гармошки. В другом были отделы верх­него и бельевого трикотажа, галантереи и культтоваров. В отделе галантереи, как в этом магазине, так и в других, нас привлекало разнообразие атласных лент по ширине и цвету, ведь мы до десятого класса ходили с косичками и бантами. Нравилось разглядывать кружева и кружев­ное шитьё для воротничков и манжет форменных платьев и, конечно, разноцветные нитки ирис и мулинэ для вы­шивания. Очень красивы были цвета китайских моточ­ков мулинэ и китайские наволочки на диванные подушки из желтого, красного, синего, чёрного атласа. Они были круглыми по форме, с вышитыми шёлком жар-птицами.

Что касается отдела культтоваров, то на меня неотраз­имое впечатление производили наборы цветных каран­дашей и акварельных красок, появившиеся в продаже на следующей день после объявления о денежной реформе в 1947 году. Не могу сказать, что у нас совсем не было цветных карандашей. Были. Но это были огрызки синих, красных, зелёных карандашей нескольких тонов. А тут коробки на 12 цветов и среди карандашей — розовый и даже белый. Ходила, смотрела на них и переживала, что мне не достанутся. Пришлось ждать первой получки родителей в новых деньгах.

Следующий магазин на пути — «Серый горт». Ну, серый, понятно, по цвету здания, а вот аббревиатура «горт», оказалось, расшифровывалась не городской от­дел розничной торговли, как я считала, а городской от­дел распределения товаров! Универмаг строился в 1931 году и открылся к 8 Марта 1932 года. Теперь мы его зна­ем как магазин «Светлана». Он был первым магазином, работавшим на полном хозрасчёте. Для начала горт выделил универмагу 260 тыс. рублей оборотных средств и разрешил самозаготовку товаров. Аппарат сотрудни­ков магазина насчитывал 71 человека. В дальнейшем шло совершенствование магазина, в нём начали работать сберегательная, театральные кассы и отдел доставки ку­пленных товаров.

В универмаге работали отделы готового платья, три­котажа, обувной, галантереи, парфюмерии, посудохо­зяйственный, отдел фототоваров и фотоаппаратов, кан­целярских товаров и музыкальных инструментов, но в отличие от галантерейного магазина это была продажа гитар, гармоней и патефонов с наборами пластинок. В апреле 39-го года открылся даже отдел проката патефо­нов, гитар, швейных машин, фотоаппаратов, посуды. От­делы были расположены в ряд по периметру помещения и по овалу в центре. Дирекция постоянно искала вариант самого удачного размещения и без конца перемещала от­делы с места на место.

Верхние этажи здания принадлежали гостинице «Ин­турист» с рестораном. В 1942 году в ней размещался гос­питаль, где находились на излечении моряки союзных конвоев. Во время первого налёта немецкой авиации, когда разом горели все близлежащие деревянные дома на Поморской, союзные моряки прямо в больничных одеж­дах вместе с архангелогородцами участвовали в вытаски­вании мебели из горящих домов.

В ноябре 1945 года помещение магазина было исполь­зовано для проведения областной сельскохозяйственной выставки. На ней демонстрировали свою выращенную продукцию многочисленные овощеводческие колхозы. Один стенд был похож на другой: картофель разных со­ртов, крупные морковь, свёкла, брюква, кочаны капусты, кабачки и снопы ржи, ячменя, овса.

Стенды животноводческих хозяйств блестели фото­графиями передовиков-животноводов и животных-рекордистов. Графики отражали рост достижений.

Потребкооперация тоже не осталась в стороне. Были представлены изделия народных промыслов, солёные и маринованные грибы, варенье из черники, клюквы и брусники в банках с закатанными металлическими крышками. Ничто из показываемого до окончания вы­ставки не продавалось.

В сентябре 1934 года на первом этаже этого же здания открылся коммерческий продовольственный магазин, который после стал обычным продовольственным и в на­роде назывался «под Интуристом».

Вход в «Серый горт» был с Павлина Виноградова, а вы­ход в конце зала на Поморскую, то есть для меня удобно по пути домой, и я проходила через него чуть не ежеднев­но, хотя народу в магазине всегда было много. В толчее бойко работали карманники, и я не раз видела плачущих женщин, потерявших свои кошельки.

Конец первого этажа этого здания по Поморской занимало ателье по пошиву одежды.

Когда архангельский горожанин, отправляясь за по­купками, говорил, что «пошел в город», то имелись в виду рынок на Набережной и магазины на Поморской на участке от набережной до Чумбарова-Лучинского и по Павлина Виноградова от Карла Либкнехта до Володар­ского. О трёх из них я уже рассказала. Теперь об осталь­ных.

Поморская, 1. Это здание памятно архангелогород­цам моего поколения. Второй этаж его много лет зани­мал райсовет Октябрьского района города, а на первом этаже работали магазин № 1 Севмаслопрома с входом с Театрального (Церабкоопского) переулка и промтовар­ный магазин «Снежинка», который со временем погло­тил маслопромовский магазин. До революции этот дом принадлежал потомственной почетной гражданке горо­да Екатерине Плотниковой. На первом этаже торговали мануфактурой купцы Калинин и Шумляев, резной мебе­лью — Кошелев, посудохозяйственными товарами Сазо­нов. Фирменный магазин «Зингер» торговал швейными и пишущими машинками.

В 40-50-е годы в «Снежинке» работали парфюмерный, посудохозяйственный отдел и отдел тканей. В последние годы существования магазин торговал уценёнными това­рами и дополнился отделами галантереи, обуви, верхней одежды и даже мебели.

Магазин в доме по Поморской, 3 соседствовал с город­ским ломбардом. Он открылся в августе 1934 года как специализированный обувной. Газета «Правда Севера» писала: «В него заброшено на 100 тысяч рублей различ­ной обуви»^[20].

«Серый горт» вскоре после открытия магазина. Фотография середины 30-х годов

Улица Поморская от П. Виноградова до Набережной

На моей памяти помещение магазина много раз меняло специализацию. Здесь были магазин рабочей одежды, меховой магазин, комиссионный, фото и канце­лярских товаров, часовая мастерская, фотография.

Поморская, 4. Одноэтажное белое оштукатуренное здание. В марте 1936 года в нём открылся магазин спорт­товаров «Динамо». В газетной рекламе в июле 1936 го­да^[21] наряду с настольными играми, лыжами и бильярда­ми упоминаются «гигантские шаги» с верёвками за 190 рублей и без них за 62 рубля. Значит, их промышленно изготавливали и именно простота приобретения готово­го устройства позволяла установить их почти в каждом дворе. В магазине, как помню, был отдел воинской атри­бутики: погоны, орденские планки, кокарды, нашивки, форменные пуговицы к обмундированию и т. п. Всё про­давалось только военным. Были отделы для рыболовов и охотников, спортивной одежды, велосипедов, мотоци­клов и деталей к ним.

Поморская, 5. Двухэтажное белое оштукатуренное зда­ние. Долгое время на первом этаже находился обувной магазин. К недостаткам торговли этого обувного магази­на и обувных отделов прочих магазинов можно отнести постоянное несоответствие количества поступающей в продажу обуви по номенклатуре размеров реальной потребности. Обуви 34-37 размеров в основном хватало только на работников магазина и их полезных (по прин­ципу «ты мне — я тебе») знакомых. Рядовому покупате­лю оставалось любоваться 40-41 размером красивых ту­фель и мечтать, чтобы нога до него доросла и проблем с покупкой не было.

В верхнем углу снимка магазин «Ткани» на перекрёстке проспекта П. Виноградова с улицей Поморской

На углу Павлина Виноградова и Поморской стоял од­ноэтажный каменный магазин «Ткани», отремонтированный после войны пленными немцами. Вход в магазин был с угла. В магазине торговали отличными отечествен­ными стопроцентно шерстяными пальтовыми, костюм­ными, плательными хлопчатобумажными и шёлковыми тканями. По Поморской к нему было пристроено одно­этажное крыло, где был рыбный магазин.

Со стороны Павлина Виноградова к магазину «Ткани» примыкало двухэтажное здание комиссионного магази­на, принадлежавшее до революции Екатерине Плотни­ковой, а торговлю мануфактурой в нём вели «Мануфак­турное товарищество» и «Торговый дом Видякин П.П. и сыновья». После национализации здания в двухэтаж­ной части в июле 1934 года открыли первый в городе универмаг культтоваров. В нем были три торговых зала. Один на первом этаже и два на втором. В продаже были музыкальные инструменты, спортинвентарь и канцеляр­ские товары. В 40-50-х годах в двухэтажной части рабо­тал комиссионный магазин. На первом этаже был отдел торговли мебелью, на втором принимали на комиссию и продавали бельё, одежду, ткани, обувь.

Все нейлоны, кримплены, стилоны, капроны и полиэ­стеры ещё только появились за границей. У нас эти тка­ни, в то время очень модные, тогда можно было купить разве что в магазине моряка «Берёзка» или в «Салоне для новобрачных».

В одноэтажном крыле здания по Поморской, работал рыбный магазин. Он переехал сюда с Павлина Вино­градова, 82, из магазина, находившегося напротив Дома Советов. Там было просторное помещение даже с аква­риумом для живой рыбы, а здесь очень небольшое. Све­жая рыба по-прежнему продавалась из бочек со льдом.

Комиссионный магазин, примыкавший к магазину «Ткани» со стороны П. Виноградова, на открытке начала XX века

Полки были заполнены банками с тресковой печенью, сигами и треской горячего копчения, дешёвыми и обще­доступными.

В 40-50-е годы в правой части здания на первом эта­же работал книжный магазин и в нём, кроме книжного, были отделы подписных изданий и филателии. Здесь я покупала марки, сэкономив деньги на школьном завтра­ке. Был отдел политической литературы с материалами съездов, докладами, пятилетними планами и директива­ми. Кроме книг продавались плакаты самого различного содержания, и наборы портретов руководителей партии и правительства, причём изображены все гораздо моложе, чем были на самом деле. В конце своего существования магазин переквалифицировался в овощной, а в правой части здания разместились облсуд и облпрокуратура.

В маленьком одноэтажном деревянном доме по Пав­лина Виноградова, 34, работал магазин культтоваров, особенно привлекательный для детей. Здесь продавали игрушки и игры, детские велосипеды, детскую мебель и санки. Перед концом своего существования он тоже сменил назначение и торговал тканями.

Второе слева здание — П. Виноградова, 30

Продовольственные магазины вплоть до 1947 года, до отмены карточной системы, были малопривлекательны для досужих посещений. В них лишь отоваривали кар­точки жильцов домов, прикреплённых к магазину.

Заметными были магазин «под Интуристом», гастро­номы в домах 46 и 41 по Павлина Виноградова и магазин «под парашюткой».

Дом № 46 построен в 1890 году и принадлежал М.П. Аренсону. На первом этаже работал мануфактурно­галантерейный магазин. После национализации был пре­вращён в продовольственный № 9 Горпищеторга.

Деревянный двухэтажный дом № 41 был построен в 1860 году. Он принадлежал купцу Петру Сергееву, затем, с 1890 года — А. П. Петровой и позже — её наследникам. Магазин № 4 «Гастроном» на первом этаже был открыт в феврале 1936 года и существовал долго. Он распола­гался у трамвайной остановки, недалеко от кинотеатра «Эдисон» и работал в праздничные дни как дежурный с 8 утра до 24 часов. В нём всегда было много покупателей. Перед сносом дома помещения магазина использовали под пункт проката, приёмный пункт химчистки, отдел книготорга.

Несколько слов о магазине с названием «под пара­шюткой». Пятиэтажный каменный дом № 37а на Павли­на Виноградова, в котором на первом этаже располагался этот магазин, построен в 1940 году. Никакой парашютной вышки ни на нём, ни рядом я не видела. Не могу также сказать, в какие годы после сноса Рождественской церк­ви парашютная вышка появилась на её месте и когда её снесли, но в одной из газет «Правда Севера» за 1934 год прочла интересную заметку: «Парашютная вышка находится в центре города. Ничем не заполненный обширный участок выглядит как брешь среди зданий. По заданию горкома партии составлен проект, по которому на углу Церабкоопского (Театрального) переулка и Павлина Виноградова будет построено художественное сооруже­ние, обращённое фасадом на Поморскую улицу. Соору­жение будет состоять из 2-х пилонов (колонн) высотой 9 метров, соединённых в верхней части сводом в виде парашюта»^[22].

Октябрьская площадь. 1930-е годы. Вид от театра в сторону улицы Карла Либкнехта. За вытянутым зданием виднеется парашютная вышка. Справа на углу нынешний музей «Особнячок»

Не знаю, когда парашютная вышка была снесена, но, судя по объявлениям в газете, в августе 1935 года она ещё существовала. В октябре 1935 года газета рассказывала о парашютной вышке высотой 40 м на тер­ритории Красной Кузницы и получении заводом в ка­честве премии самолета и двух парашютов^[23]. Возможно, тогда и снесли вышку в центре, но в памяти людской она осталась названием магазина «под парашюткой», потому что он был построен рядом.

Большинство продовольственных магазинов были известны горожанам по присвоенным им номерам: «4-й гастроном», на углу Поморской и Павлина Виноградо­ва, напротив «Серого горта», «19-й магазин» — на углу Карла Либкнехта и Павлина Виноградова, «37-й ма­газин» — на углу улиц Карла Маркса и Новгородского, «44-й магазин» — на углу Поморской и Костромского, «70-й магазин» — на углу Володарского и Костромского. Но в отдельных случаях их знали по народным названи­ям — «высокое крылечко», «каменушка» и т. п. Кстати, «каменушек» в Архангельске было несколько, и одна из них была как раз на моём пути из школы домой — на По­морской, второе строение от Петроградского по нечёт­ной стороне. В этом магазине торговали мясом и колбасой. Товар бывал эпизодически и, если появлялся, сейчас же собирал людей из ближних домов. Стояли сначала на улице, потом наполняли маленький «торговый зал». Пока стоишь, невольно разглядываешь стоящих рядом и продавцов. Есть поговорка «У хлеба не без крох», и, вид­но, продавцы неплохо питались. Каким нежным и ярким был румянец на их лицах в сравнении с бледными лица­ми стоявших в очереди.

Директором магазина была Фира Иосифовна Жбарж. Её мужа звали Григорий Наумович. Супругов часто мож­но было видеть на Поморской, они жили где-то недалеко от нас, на Костромском, 16, вместе ходили на работу, но никогда рядом. Шли неспешно, Фира всегда на несколь­ко шагов впереди Григория.

Об «11-м магазине», что стоял до недавнего времени на углу Петроградского и Поморской, особый разговор. Он открылся на первом этаже деревянного дома в мар­те 1936 года. Первоначально в нём были отделы хлебо­булочный, винный и гастрономический. В праздничные дни он работал как дежурный.

Интересное из истории Поморской улицы и магазина № 11 рассказал Ю. А. Барашков^[24]. Оказывается, до рево­люции в его помещениях был трактир Соболева, а По­морская, в целом, была полна питейных заведений. На пересечении Поморской и Торговой (Набережной) — Федосовский ресторан с дамским оркестром, на углу Троиц­кого — Минаевский «Золотой якорь», на углу Псковско­го проспекта и Поморской — винная торговля. Но в пору моего детства на Поморской уже не было никаких питей­ных заведений. Рестораны в городе были лишь в Интер­клубе и Интуристе.

11-й магазин занимал весь нижний этаж деревянно­го двухэтажного дома, а в верхнем было коммунальное жилье. Магазин много лет был «общественным» центром для жителей близлежащих кварталов.Торговали в нём всем: хлебом, молоком, крупами и консервами, мясом и рыбой, овощами, вином и кондитерскими изделиями. Он был самым универсальным в наших краях. В войну, когда всё было строго по карточкам, мы были прикреплены к другому магазину — на перекрёстке Поморской с Новго­родским. Карточки просуществовали до 1947 года, но в послевоенное время прикрепление не было таким стро­гим. По карточкам можно было что-то купить и в 11-м, и в 44-м магазинах. Кроме того, появилась возможность приобретать муку к Новому году, 7 Ноября, 1 и 9 Мая, и мы её покупали в 11-м магазине. О том, когда её бу­дут «давать», некоторым становилось известно заранее, и очередь начинала формироваться с вечера, почти сразу после закрытия магазина в шесть часов. Она быстро рос­ла. Последний называл занимающему номер, а тот, при­бавляя 3-5 номеров, чтобы потом поставить в очередь родню, знакомых или соседей, передавал его следующе­му. Первый пересчёт назначали на 11-12 часов вечера. Считали только тех, кто был в наличии, независимо от возраста, и люди, невзирая на ночь и холод, тащили с со­бой закутанных маленьких детей, даже грудных.

Перед пересчётом очередь, человек 200-250, стоит сбив­шись в кучу. Вот пошли считать. Обычно это делали двое. Один спрашивает старый номер, другой называет новый. Толпа начинает пятиться и разворачивается в «хвост». Пересчёт закончен, и люди начинают расходиться. Но первые два десятка остаются, они будут дежурить всю ночь. Следующий пересчёт назначали на 6 утра, а перед открытием проводили проверку номеров. Бывало и так, что не успевали люди разойтись, как кто-то из тех, кто оказался далеко, начинал провоцировать оставшихся на новый внеочередной пересчёт, чтобы быть ближе. Не пересчитался, не получил нового номера — выпал из оче­реди. Бывали, конечно, случаи, когда «боевые», умевшие постоять за себя, вставали в очередь по своему старому номеру и дело могло дойти до драки.

Продажа муки происходила не в магазине, а на улице, из ларька, прилепившегося к стенке магазина со сторо­ны двора магазина. Очередь шла бойко, поскольку мука уже была развешена по пакетам по 1, 2, а иногда по 3 кг. Продавали муку нескольких сортов: пеклеванную и пше­ничную первого, высшего сортов или крупчатку. Можно было выбирать сорт, но количество, которое «давали» на одного, было «пайкой», каждая весила иногда 2 кг, а иногда и 3.

С тошнотой вспоминаешь, сколько времени мы прове­ли, стоя в очередях! Продавцам всех магазинов не нра­вилось, чтобы народ набивался битком в торговый зал, и очереди, как правило, стояли часами на улице в мороз, дождь и снег. Очереди ещё убивали тем, что никогда не знал заранее, хватит ли тебе того, за чем стоишь. Мог оказаться совсем близко к продавцу, но тот вдруг кричал: «Касса, не выбивай — весь товар в отделе», — и идёшь до­мой ни с чем.

Летом в 11-м магазине, около того же ларька, прода­вали свежую треску или пикшу из громадных деревян­ных бочек. Рыба пересыпалась колотым льдом и была не замороженной, а свежей. У входа в магазин работал частный точильщик ножей и ножниц с переносным дере­вянным станком и даже трудился, такая диковина по ны­нешним временам, чистильщик сапог, у которого мож­но было купить ваксу, шнурки разного цвета, подковки на каблуки. Здесь же, около магазина, предлагали свои услуги по перевозке груза владельцы больших двухко­лёсных ручных телег.

В войну был период, когда дрова купить в количестве, достаточном для всех печей, было невозможно, для мно­гих единственным источником тепла стала «буржуй­ка». Для неё около 11-го магазина можно было купить у частника саночки дров. Невесть где они их брали, но дрова были настоящие, наколотые из чурбаков, сухие. Поленья были уложены горкой на большие сани и при­вязаны к ним толстой верёвкой. Таких продавцов бывало несколько. Меня родители посылали купить, сориенти­ровав по цене. Я имела опыт топки печей и могла судить о качестве и количестве дров. Спрашивала цену и коман­довала, чтобы ехал за мной, благо было недалеко. Поку­пали мы такие дрова и на растопку в добавление к своим мокрым, заготовленным из брёвен с воды, не успевшим высохнуть за лето.

Напротив 11-го магазина, на другой стороне улицы, торговала керосиновая лавка.