Две жизни одна Россия

Источники

Одной из особенностей централизованной власти с высокоразвитым бюрократическим аппаратом является то, что она умеет накапливать огромное количество документов, досье, в особенности о тех людях, у кого бывают с ней какие-то недоразумения.

Я был изумлен, обнаружив, как много оказалось доступных материалов о Декабрьском восстании, о его предыстории и последствиях. Эти материалы включали воспоминания Николая I о том, как он допрашивал подозреваемых; его заметки, о которых свидетельствуют историк Н.К.Шильдер и французский путешественник маркиз де Кюстин; допросные листы Следственной комиссии и рапорты царю из 1-го отделения (тайной полиции); сообщения от различных комендантов тюрем и крепостей; и, конечно, многочисленные воспоминания самих декабристов, опубликованные в конце прошлого века. Восточно-Сибирское издательство и сейчас регулярно публикует интересную мемуарную серию — "Полярная звезда".

Для рассказа о встрече Фролова с царем я обращался к пяти отдельным источникам: к описанию этого у П.М. Головачева в книге "Декабристы, 86 портретов" (Москва, 1906); к версии моего отца, опубликованной в журнале "Опэн Роуд" (Бостон, Массачусетс, 1924); к написанному от руки Александром Ман-ганари свидетельству; к напечатанному на машинке и оставшемуся без подписи документу, который я нашел в Центральном архиве литературы и искусства в Москве (папка № 2560); и, наконец, к устному рассказу моего дяди Михаила Данилова, услышанному мною в марте 1981 года.

Все эти свидетельства были похожи друг на друга, как близнецы, видимо, потому, что первоначальным их источником был Александр Фролов.

О самом же Фролове в воспоминаниях царя Николая (они опубликованы в "Красном Архиве", том 6, Москва, 1924 г.) не сказано ничего. Мне известно лишь о записке с указанием: "В тюрьму, и содержать в строжайших условиях".

Рукопись Манганари — ключ к пониманию Фролова как человека. Неоценимый дар, оставленный его внуком Александром, позволяет заглянуть глубоко в недра фроловского "клана”, сохраняет обрывки разговорной речи этой семьи — своеобразный диалект Евдокии и другие красочные особенности. Большая часть приведенных в этой книге подлинных слов Фролова, взята мною из рукописи Манганари. Но пользоваться ею следует все же с немалой осторожностью: у Манганари было куда меньше возможностей, чем у меня, обращаться к первичным или вторичным источникам, и он допускал немало ошибок и неточностей. Поэтому я всегда, когда бывало возможно, проверял его утверждения или даты по другим документам.

Сведения об Александре Фролове можно найти и в многотомной серии "Восстание декабристов", которая публикуется в издательстве Академии наук с 1925 года по сегодняшний день. Оригиналы документов, упомянутых в этом издании, находятся в Центральном архиве имени Октябрьской революции, папка с документами Фролова имеет № 48. Центральный военно-исторический архив в Москве располагает документами, относящимися к пребыванию Фролова в Петропавловской крепости, его отправке в Сибирь, прибытию в Читу и позднее в Петровский Завод. В Центральном архиве литературы и искусства можно увидеть рукопись Манганари, а также ряд разрозненных документов, среди которых генеалогическое древо семьи и фотографии, которые я туда предоставил. В музее Мартьянова в Минусинске и в тамошнем городском архиве вы найдете сведения о пребывании Фролова в ссылке в Шуше, включающие список вещей, которые он взял с собой, когда получил наконец право на выезд. Архив в Красноярске сохранил описание земельного надела, брошенного Фроловым, когда он спешил вернуться в Россию, а также сведения о смерти в младенчестве двух его сыновей.

Полагаю, архивы в Москве, в Крыму, в Иркутске дали бы еще больше информации, но мне не удалось добраться до них. В музеях Читы и Петровского Завода было совсем немного материалов о моем предке. Но приятно было узнать, что Петровский музей высадил целую рощу елей в память о каждом сосланном сюда декабристе, в том числе и об Александре Фролове.

Следует отметить также, что в XIX веке в России было принято исчисление по Юлианскому календарю, который на тринадцать дней отставал от Западно-Грегорианского. Поэтому все дореволюционные даты я привожу по Юлианскому стилю.

Хочу добавить еще несколько слов о деле Захарова — Данилова. Конечно, я собирал и изучал многочисленные письменные и телевизионные репортажи за период с 30 августа по 30 сентября 1986 года. Вдобавок журнал "Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт" дал мне возможность доступа ко всем его материалам за этот период, среди которых я нашел неопубликованную статью Руфи "Дневник страдания", огромную переписку между Московским и Вашингтонским Бюро, а также внутренние репортажи на эту тему.

Находясь в Лефортовской тюрьме, я делал заметки о ходе моих допросов в зеленом блокноте, который мне дал полковник Сергадеев. Хотя блокнот, когда я покидал тюрьму, пришлось вернуть, он все же помог мне сохранить в памяти большое число подробностей. Сразу после освобождения я начал делать записи, даже рисунки: набросал план тюрьмы, местоположения моей камеры и кабинета Сергадеева; составил хронологию своего пребывания, постарался восстановить все мои заявления и ответы, все вопросы Сергадеева, важные и самые незначительные; все, что услышал от начальника тюрьмы Петренко, от Стаса Зенина и прочих. Я попытался определить, где и в какой день говорилось или происходило то-то и то-то — и все это, в конце концов, помогло мне составить схему и следовать ей в процессе работы над книгой. В дополнение ко всему я беседовал со многими официальными лицами в Вашингтоне, кто имел то или иное отношение к распутыванию дела, названного двумя фамилиями —"Захаров — Данилофф".

Перевод с английского Евгения Хазанова и Юрия Хазанова