Гарольд, последний король англосаксов

ГЛАВА 10 ХАРАЛЬД НОРВЕЖСКИЙ

В сентябре 1066 года король Гарольд мог подумать, что главные трудности позади. Он благополучно пресек набеги Тости и, как казалось, заставил герцога Вильгельма отказаться от задуманного вторжения, хотя и не сокрушил окончательно его мощь. В действительности в самом скором времени опасность с той и с другой стороны возникла вновь — причем в более зловещих формах; эти новые беды Гарольд в итоге не сумел превозмочь.

Угроза, которую вызвал к жизни Тости, исходила из хорошо знакомого англосаксам XI века региона — из Скандинавии. Значительную часть населения северной и восточной частей Англии составляли потомки скандинавских поселенцев, обосновавшихся там во время первой волны викингских нашествий на рубеже IX—X веков, что повлияло на культуру и традиции данных областей в целом. Новая серия набегов и вторжений из Скандинавии, начавшихся в последнее десятилетие X века, закончилась в 1016 году вступлением на английский трон датчанина Кнута Могучего. В 1066 году Скандинавия как регион включала в себя три относительно молодых королевства — Данию, Норвегию и Швецию. Швеция в данном случае нас не интересует, но история Дании и Норвегии в конце X — начале XI века сплеталась теснейшим образом с английской историей. Властители и будущие властители этих двух стран — скажем, датчанин Свейн Вилобородый и норвежец Олаф, сын Трюггви, — совершали набеги на Англию, чтобы потом за счет награбленной там богатой добычи набирать наемников и вознаграждать верных соратников, укрепляя свою власть в родной земле. Яснее всего эта тактика проявилась в политике Кнута Могучего, когда он в 1016 году завоевал Англию и получил в свое распоряжение уже не часть ее богатств, а все целиком. Используя эти ресурсы, он смог создать Северную морскую империю, объединившую Англию, Данию и Норвегию. Богатства Англии позволили ему набрать войско и утвердить свою власть в Скандинавии, а также купить лояльность тех, кто ранее поддерживал его соперников⁷⁰⁴.

Кнут умер в 1035 году, и последовавшая за этим череда смертей унесла всех его сыновей. В результате в Англии в 1042 году на трон вступил король Эдуард, а Дания и Норвегия оказались предоставлены сами себе. Датскую корону получил племянник Кнута по женской линии, Свейн, сын Ульфа, который предпочел именовать себя Свейном Эстридсеном. Властителем Норвегии стал Магнус, сын норвежского короля Олафа Святого, живший до этого в изгнании при дворе новгородского князя Ярослава Мудрого; сокровища из княжеской казны позволили Магнусу изгнать датчан и взять власть в свои руки. Затем он вторгся в Данию и изгнал короля Свейна Эстридсена (как мы помним, в 1047 году Свейн просил помощи в Англии). После этого Магнус правил какое-то время и в Дании, и в Норвегии, что вызывало обоснованную тревогу у короля Эдуарда⁷⁰⁵.

В 1045 году на сцене появляется новый персонаж — Харальд, сын Сигурда, по прозвищу Суровый, которого называли также Гроза Севера. Некоторые подробности биографии Харальда изложены — кратко и не всегда точно — в хронике, написанной его современником Адамом Бременским⁷⁰⁶. Гораздо более подробно история его жизни рассказана в Саге о Харальде Суровом, входящей в собрание саг о норвежских королях, составленное в XIII веке исландцем Снорри Стурлуссоном⁷⁰⁷. Разумеется, саги, записанные спустя двести лет после событий, о которых они повествуют, не могут считаться достоверным историческим источником. Однако в них вкраплены короткие стихотворения, созданные придворными поэтами — скальдами; эти стихи тоже долгое время передавались из уст в уста, но они сложены таким хитроумным способом, что изменить в них — случайно или сознательно — даже одно слово намного труднее, чем в прозаическом тексте. Правда, изощренная композиция, которая препятствует произвольным изменениям текста, порой затрудняет его интерпретацию. В общем, скальдические стихи являются более надежным источником, чем прозаические части саг, но и на них можно опираться только тогда, когда более близкие к событиям источники подтверждают сообщаемые в них сведения.

Харальд Суровый приходился дядей королю Магнусу, правившему Норвегией и Данией. Когда Кнут в 1030 году завоевал Норвегию, Харальд оказался в изгнании, при дворе новгородского князя Ярослава Мудрого. Но, в отличие от Магнуса, который остался на Руси, ожидая возможности вернуться домой (что он и сделал в 1035 году, после смерти Кнута), Харальд отправился в Византию и с 1034 по 1043 год служил там в знаменитой варяжской гвардии. К большой радости историков, этот этап жизни Харальда описан в «Советах и рассказах» византийского писателя Кекавмена (ок. 1020―1080), из которого мы знаем, что Харальд воевал как наемник на Сицилии и в Булгарии и в результате получил повышение по службе. За годы, проведенные в Византии, он приобрел обширный и разноплановый опыт военных кампаний, а также скопил несметные богатства. Благодаря сокровищам, полученным в качестве платы за службу или добытым во время военных походов, Харальд смог (предположительно, в 1044 году) заключить весьма выгодный для себя брак с Елизаветой, дочерью Ярослава Мудрого, и в следующем году вернуться на родину⁷⁰⁸.

Там Харальд выторговал или отнял у своего племянника часть королевства⁷⁰⁹, а после смерти Магнуса в 1047 году стал полновластным правителем Норвегии. Исследователи неоднократно отмечали, что в изображениях на скандинавских монетах этого периода явственно прослеживается византийское влияние; по всей видимости, образцами служили разошедшиеся по всему региону византийские монеты из сокровищницы Харальда⁷¹⁰. Харальд, несомненно, посчитал, что унаследовал — как преемник Магнуса — и Данию, и попытался прибрать ее к рукам. В результате он на шестнадцать лет оказался втянут в жестокую войну со Свейном Эстридсеном, который в сумятице, последовавшей за смертью Магнуса, сумел вернуться в свое королевство. Харальд выигрывал почти все битвы; в 1050 году он сжег главный торговый город Дании — Хедебю, а также церкви в Орхусе и Шлезвиге. Однако Свейн остался жив, и норвежскому королю так и не удалось подчинить всю Данию себе. Тем временем богатства, накопленные в Византии, иссякли, а трофеев, добытых в победоносных походах в Данию, не хватало на то, чтобы восполнить затраты. Если в первых скальдических стихах из Саги о Харальде Суровом постоянно упоминается о сокровищах, привезенных из Константинополя, то в поэмах, относящихся к периоду после войны со Свейном, таких отсылок практически нет. Монеты Харальда 1060-х годов существенно грубее и хуже качеством, чем те, которые были отчеканены в начале его правления. Утверждение Адама Бременского, что Харальд якобы ограбил могилу своего сводного брата Олафа Святого в Трондхейме⁷¹¹, и сохранившееся письмо папы Александра II, порицающего Харальда за торговлю епископскими кафедрами, косвенным образом подтверждают, что норвежский король испытывал нужду в деньгах. В 1064 году долгая война со Свейном завершилась заключением довольно расплывчатого мирного договора, и Харальду нужно было найти ресурсы для поддержания своей власти в Норвегии. Предложение не заставило себя ждать.

Изгнанник Тости провел лето 1066 года в Шотландии, извлекая уроки из своей неудачной попытки проложить дорогу в Англию собственными силами. Теперь он понял, что нуждается в могущественном союзнике, с помощью которого он сможет вернуть себе свои владения. Шотландский король Малькольм в тот момент был озабочен тем, чтобы укрепить власть в собственном королевстве, и в любом случае у него не хватило бы сил противостоять Гарольду Английскому. В поздней Саге о Харальде Суровом говорится, что Тости обратился к своему двоюродному брату Свейну Эстридсену. Если это действительно так, то его ожидало разочарование. Свейн был не только двоюродным братом Тости, но и двоюродным братом Гарольда, а кроме того, он не мог покинуть свое королевство, не подвергая его опасности новых норвежских нашествий. Хотя долгая война с Харальдом Суровым закончилась, норвежский король по-прежнему представлял потенциальную угрозу для Дании⁷¹². В подобной ситуации мысли Тости естественным образом могли обратиться к Норвегии и ее властителю.

Харальд Суровый, несомненно, был достаточно умелым военачальником и обладал нужной силой характера, чтобы идти войной на Англию. У него имелись закаленное в битвах войско и флот; за два года, прошедшие после неудачной датской кампании, воины успели восстановить силы и боевой дух в небольших походах в родной Норвегии. Живя в Шотландии, Тости мог без особого труда найти подходы к норвежскому королю. Маловероятно, что он поехал в Норвегию сам, но исключать такую возможность нельзя. В одном из поздних источников упоминается некий Копси из Нортумбрии, соратник Тости, который плавал на Оркнейские острова, чтобы набрать для него наемников⁷¹³; возможно, он исполнял роль посредника в переговорах между Тости и Харальдом Норвежским. Так или иначе, контакт был установлен, поскольку в рукописи «С» Англосаксонской хроники и в Хронике Иоанна Вустерского содержатся четкие указания на то, что Тости заранее сговорился с Харальдом Суровым о совместном военном походе на Англию⁷¹⁴.

Высказывались предположения, что Харальд Суровый давно задумал вторжение в Англию (причем Гарольд Английский это подозревал); Тости же просто присоединился к норвежскому войску. В рамках этой гипотезы, набег Магнуса, сына Харальда Сурового, на Англию в 1058 году расценивается как прелюдия к военной кампании его отца в 1066-м. Однако никаких прямых подтверждений этой версии у нас нет. В ирландских Анналах Тигернаха говорится, что Магнус собирался захватить английское королевство⁷¹⁵, но возможно, хронист всего лишь хотел подчеркнуть, что целью морского похода через Ирландское море была Англия, а не кельтские земли. Если бы речь действительно шла о захвате власти, вряд ли Харальд Суровый поручил бы столь серьезную задачу своему юному сыну, вместо того чтобы взяться за нее самому. Нужно также учесть, что викингские флотилии, приплывавшие с целью завоевания, никогда не начинали свои атаки с побережья Ирландского моря, поскольку эти уединенные места удалены от всех важнейших политико-административных центров королевства.

Кроме того, современные событиям английские источники ясно дают понять, что вторжение Харальда Сурового явилось для англосаксов полной неожиданностью⁷¹⁶. Если бы поход планировался заранее, слухи об этом непременно разошлись бы среди корабельщиков и купцов и таким образом проникли бы в Англию. Вспомним, к примеру, что король Эдуард в 1045 году знал о намерениях Магнуса Норвежского⁷¹⁷.

В свете сказанного кажется более вероятным, что именно Тости, обратившись к Харальду Норвежскому с просьбой о помощи, спровоцировал его на поход в Англию⁷¹⁸; недаром Вильгельм из Пуатье пишет, что Тости привел войско чужеземцев в земли своего брата⁷¹⁹. Харальд Суровый, по-видимому, рассматривал вторжение в Англию как достойную сатисфакцию за неудачу в Дании. Столь богатая страна могла с избытком пополнить сокровищами его опустевшую казну. Для человека такого склада, как Харальд Суровый, это обстоятельство само по себе являлось основанием для военного похода; в отличие от Вильгельма Нормандского, он не нуждался ни в каких ухищрениях, чтобы оправдать завоевание. Хотя в записанной в XIII веке саге и говорится, что Харальд Суровый, как наследник короля Магнуса, имел права на английскую корону (права самого Магнуса проистекали из гипотетического договора, заключенного между ним и Хардакнутом), для самого Харальда, как кажется, подобные тонкости не имели значения.

Сложнее объяснить, почему Харальд Норвежский решил объединиться с Тости; норвежцы имели тесные торговые связи с Нортумбрией и наверняка знали, что бывший эрл вызывал резкое неприятие у подавляющего большинства северян. Правда, Тости хорошо знал местные реалии; кроме того, он управлял Нортумбрией в течение 10 лет, и у него, несмотря ни на что, могли остаться там сторонники, вроде юного Госпатрика, которому он некогда покровительствовал. Возможно, Харальд Норвежский рассчитывал, что Тости станет той центральной фигурой, вокруг которой будет формироваться противодействие королю Гарольду Английскому. Он мог надеяться, что Тости сумеет собрать сторонников на юге Англии и поднять мятеж в поддержку норвежского нашествия. Не исключено, что Тости, добиваясь согласия Харальда Сурового, убеждал его, что он пользуется авторитетом у своих младших братьев и других английских магнатов. Норвежский король, очевидно, считал, что после успешного завершения всего предприятия, он, смотря по обстоятельствам, или вознаградит Тости, или каким-то образом избавится от него.

Так или иначе, союз, в котором Тости занимал, согласно английским источникам, подчиненное положение⁷²⁰, был заключен; осенью 1066 года король Харальд Суровый созвал большое войско и отправился в Англию. Норвежский флот, состоявший из 300 кораблей, пересек Северное море и прошел вдоль восточного побережья Шотландии, ловя тот самый северный ветер, который не давал кораблям Вильгельма выйти из гавани. Небольшой отряд Тости встретил флотилию у шотландских берегов или в устье реки Тайн. После этого корабли двинулись дальше вдоль побережья, затем вверх по Хамберу и Узу и, в конце концов, пристали к берегу в Рикколе. Место высадки названо только в более поздней Хронике Иоанна Вустерского⁷²¹, но это утверждение кажется правдоподобным с учетом того, что последующая битва произошла в Фулфорде. Харальд Суровый повел норвежцев прямо на север, к Йорку, но на подходе к городу, на левом берегу реки Уз, его встретили силы Эдвина и Моркара. Пока норвежская флотилия продвигалась вдоль восточного побережья, северные эрлы, получившие вести о приближении врагов, успели собрать в своих провинциях столько людей, сколько смогли и привели объединенное войско к Йорку.

Наиболее подробный рассказ об этом эпизоде содержится в рукописи «С» Англосаксонской хроники; при этом летописец подчеркивает, что события разворачивались очень быстро. В рукописях «D» и «Е» сказано, что норвежцы «поднялись вверх по Хамберу, пока не достигли Йорка. И там эрл Эдвин и его брат Моркар сражались против них». Иногда данное утверждение толкуют в том смысле, что норвежцы без сопротивления взяли Йорк, а потом сражались с эрлами⁷²². Однако подобное впечатление, по-видимому, возникает из-за краткости и сжатости изложения; на самом деле имеется ввиду, что битва произошла вне города, в неком месте, которое в данном случае не названо. Из более детального рассказа в рукописи «С» становится понятно, что норвежцам пришлось сражаться за Йорк. Кроме того, если воины Харальда Сурового уже заняли город к тому моменту, когда подошли войска эрлов, невозможно понять, почему битва произошла в Фулфорде. Для того чтобы попытаться захватить уже занятый противниками Йорк, эрлы должны были наступать с правого берега Уза, а не с левого, где располагается Фулфорд. Соответственно, следует принять, что Эдвин и Моркар пытались преградить врагам дорогу к городу, а не отбить его.

Некоторые историки расценивают решение северных эрлов выйти на битву в Фулфорде, не дожидаясь прибытия королевского войска, как грубую ошибку, совершенную по неопытности⁷²³. Следует, однако, вспомнить, что нападение норвежцев явилось полной неожиданностью и вызвало общее смятение. Эдвин и Моркар поступили так, как требовалось в подобной ситуации: созвали ополчение в своих провинциях, возможно, призвав на помощь эрла Вальтеофа. В висе из Саги о Харальде Суровом говорится, что Вальтеоф[48] участвовал в битве⁷²⁴; хотя английские источники о нем не упоминают, это не кажется столь уж невероятным. Эрлы отправили гонцов к королю Гарольду с вестями о новой опасности, но пока не придет помощь, они должны были действовать самостоятельно. Заняв беспрепятственно Йорк, норвежцы обеспечили бы себе очень выгодную позицию; кроме того, это подорвало бы боевой дух нортумбрийцев. Оценив ситуацию, эрлы решили держать оборону на подступах к городу. Земли в Фулфорде, который они избрали в качестве боевой позиции, принадлежали эрлу Моркару⁷²⁵; там можно было соорудить укрепления, преграждавшие врагам путь по дороге и по реке, а болота прикрывали англосаксонское войско с флангов. Как мы видим, эрлы действовали с должной осмотрительностью и могли рассчитывать на победу.

Сражение в Фулфорде произошло 20 сентября и оказалось долгим и кровопролитным. Хотя в итоге англосаксы потерпели жестокое поражение, для норвежцев эта битва отнюдь не была забавой; в рукописи «С» Англосаксонской хроники сказано, что не только обороняющиеся, но и захватчики понесли тяжелые потери⁷²⁶. Иоанн Мустерский пишет, что в какой-то момент англосаксы брали верх и уступили противникам только в конце битвы⁷²⁷. В еще одной висе из Саги о Харальде Суровом говорится, что

В итоге военный опыт норвежцев сыграл свою роль: разбитые войска Эдвина и Моркара обратились в бегство. Сами эрлы ранее не участвовали в крупных битвах; среди их воинов, безусловно, было немало тех, кто в предыдущие годы ходил в военные походы в Шотландию и Уэльс, но даже их послужной список не шел ни в какое сравнение с шестнадцатью годами непрестанных сражений норвежского войска в Дании. Эдвин и Моркар остались живы, но множество англосаксов остались убитыми на поле боя или утонули в окрестных болотах.

Норвежцы победоносно вошли в Йорк «и получили от горожан заложников и припасы»⁷²⁹. Иногда на основании этого делается вывод, что жители Йорка и все нортумбрийцы в целом с готовностью приняли скандинавских завоевателей⁷³⁰. Однако едва ли хоть один город в мире отважился бы открыто сопротивляться армии захватчиков, стоявшей у его ворот, в ситуации, когда его защитники потерпели поражение, без надежды получить в ближайшее время помощь. У нортумбрийцев не было иного выхода, кроме как подчиниться Харальду Норвежскому и заключить с ним мир на его условиях. Согласно договору, они должны были не только снабдить норвежцев припасами и предоставить заложников (вероятно, выбранных Тости), но и помочь им в завоевании королевства. Сомнительно, чтобы северяне согласились на это добровольно. Союзником Харальда был ненавистный им Тости, и среди нортумбрийцев немного нашлось бы тех, кого не пугала перспектива его возвращения. Если говорить в общем, нортумбрийцы, несомненно, считали себя полноправными подданными английского короля, и писец, копировавший в середине XI века Законы нортумбрийских священнослужителей, поместил в конце текста молитву о том, чтобы «в стране был один король вовеки»[49]. Как бы то ни было, в этот раз северянам не пришлось проходить испытание на верность, поскольку король Гарольд уже спешил им на помощь.

Северные эрлы, по-видимому, послали королю весть о норвежском вторжении еще до 20 сентября, как только норвежский флот был замечен у северо-восточных берегов Нортумбрии⁷³¹. В рукописи «С» Англосаксонской хроники говорится, что король Гарольд узнал о прибытии норвежцев сразу после возвращения с острова Уайт в середине сентября. Король немедленно стал собирать войско, объявив третий призыв за этот беспокойный год. Ему это удалось — и данный факт сам по себе свидетельствует о том, что власть Гарольда была прочна, и англосаксы с готовностью поддерживали своего короля. Люди из разных областей Англии присоединились к «очень большому» войску Гарольда. До нас дошли сведения лишь о некоторых участниках этого похода, но даже таких крупиц достаточно, чтобы понять, что Гарольд полностью владел ситуацией. Согласно Книге Страшного Суда, дядя аббата Этельви Ившемского, владевший поместьем Уилтон в Вустершире, «погиб в войне Гарольда на севере»⁷³²; исходя из этого, можно предположить, что держатели Ившема участвовали в походе. Дядя нового ившемского настоятеля, вероятно, погиб в битве при Стемфорд Бридж 25 сентября, поскольку запись Книги Страшного Суда гласит, что это произошло до того, как Вильгельм пришел в Англию, то есть до 27 сентября. Безымянный тэн, владевший землями в Пэглшеме, в Эссексе, даровал их церкви св. Петра в Вестминстере, прежде чем «отправился с Гарольдом на битву в Йоркшире»⁷³³. В Житии короля Эдуарда, составленном в Вестминстере около 1138 года, говорится, что по пути на север Гарольда встретил Эльфвине, настоятель Ремзи, который рассказал, что ему явился умерший король Эдуард и предрек Гарольду победу⁷³⁴. За этой чудесной историей вполне может скрываться реальное присутствие в войске Гарольда держателей Ремзи. Возможно, настоятель Эльфвине отправился с королем к Стемфорд Бридж, так же как позднее аббаты Леофрик и Эльфви сопровождали англосаксонское войско на битву при Гастингсе.

К сожалению, у нас нет практически никаких данных о том, как Гарольду удалось в столь короткие сроки собрать многочисленное войско и добраться с ним до Йорка. По аналогии с тем, что известно о боевых силах Гарольда на Гастингсе, можно предположить, что войско состояло из двух частей⁷³⁵. Во-первых, в него входил отряд хускерлов; в данном случае он включал собственных хускерлов Гарольда, а также тех, кто ранее служил королю Эдуарду, и, возможно, хускерлов эрла Гюрта, который, по свидетельству одного из поздних источников, сопровождал брата в этом походе. Хускерлы служили своему господину во время военных кампаний и в периоды мира; они постоянно находились при нем и получали от него плату. Эти воины сражались за своего господина в битвах, а в остальное время исполняли обязанности стражей, сборщиков податей и судебных приставов⁷³⁶. Другая часть войска представляла собой фюрд, или ополчение, которое собиралось из населения скиров⁷³⁷. Не следует представлять себе фюрд как просто сборище местных жителей, вышедших защищать свою землю; в действительности он состоял из подготовленных людей, которых их земляки избрали на эту роль. В фюрд входили также отряды, собранные и снаряженные монастырскими общинами, члены которых сами, естественно, не могли сражаться. Судя по всему, фюрд никогда не созывался целиком за один раз; по-видимому, существовала определенная очередность, с которой воины фюрда должны были откликаться на призыв короля. Следует признать, что английские короли XI века сумели создать и отладить подобную сложную систему; в противном случае непонятно, как Гарольду удалось менее чем за полгода четырежды созывать ополчение.

Судя по всему, большая часть войска Гарольда двигалась на север верхом; иначе они не сумели бы добраться до Йорка так быстро. В нашем распоряжении имеется достаточно свидетельств того, что англосаксонские воины использовали коней для перемещений, хотя сражались пешими. Известно, что конный воинский отряд в то время мог покрыть за день расстояние примерно в 25 миль⁷³⁸. Для того чтобы англосаксонское войско оказалось в Тэдкастре 24 сентября и у Стемфорд Бридж к полудню 25-го, оно должно было покинуть Лондон утром 16 сентября. К этому моменту Гарольд вполне мог получить вести о приближении норвежского флота, и рукопись «С» Англосаксонской хроники подтверждает, что он выступил на север еще до сражения при Фулфорде⁷³⁹. Если наши расчеты верны, воины Гарольда ехали верхом днем и останавливались на ночлег вечером. Для сравнения, пешее войско проходило за день около 15 миль; при такой скорости путешествие на север просто не укладывается в нужный временной промежуток.

Если Гарольд выступил из Лондона 16 сентября, у него, очевидно, не было времени на то, чтобы собрать фюрд. Скорее всего, он отправился в путь со своими хускерлами, пополняя войско по дороге, хотя доказать это мы не можем. В Книге Страшного Суда упоминается такая должность, как королевский гонец⁷⁴⁰; возможно, гонцы скакали на быстрых конях из скира в скир, созывая верховые отряды и направляя их в условленные места по пути на север. Если предположить, что отряды фюрда передвигались с той же скоростью, что и Гарольд со своими хускерлами, то ополченцы из Эссекса, из окрестностей Ремзи и даже из Вустершира с вероятностью успели присоединиться к войску Гарольда, направлявшемуся в Йорк.

Во время путешествия Гарольд получил вести о поражении англосаксов у Фулфорда. Это был серьезный удар по его планам — теперь ему предстояло сойтись в битве с победоносным норвежским войском, не рассчитывая на силы северных эрлов. Тем не менее Гарольд не дрогнул, а продолжал ехать на север, веря в собственные возможности и в доблесть своих людей.

Первоначальный план Гарольда становится понятен, если оценить скорость, с которой он действовал: очевидно, он хотел как можно быстрее добраться до Йорка, чтобы не дать норвежцам укрепиться там. Идея напасть на захватчиков неожиданно, пока они чувствуют себя в полной безопасности после одержанной победы, по-видимому, возникла у него уже после прибытия в Тэдкастер в воскресенье 24 сентября. Там Гарольд остановился ненадолго, чтобы сделать смотр своему войску и собрать сведения. Он узнал, что норвежцы расположились у Стемфорд Бридж, в 8 милях от Йорка и в 13 милях от своих кораблей, стоявших в Рикколе. В этом месте их легко было атаковать и сокрушить; вероятно, именно тогда Гарольд решил попытаться застичь противников врасплох. Непременным условием воплощения этого плана была полная секретность, и если верить источникам, норвежцы действительно оставались в полном неведении, пока не увидели английское войско своими глазами. Вести о прибытии Гарольда не достигли ушей норвежцев, хотя его войско, направлявшееся к Стемфорд Бридж, прошло через Йорк; уже исходя из этого все рассуждения о том, что нортумбрийцы мечтали сбросить иго Гарольда и признать власть норвежского короля, следует счесть безосновательными⁷⁴¹. Северяне, как и другие англосаксы, признавали Гарольда своим королем; недаром составитель погодной статьи 1066 года рукописи «D» Англосаксонской хроники восхищенно называет его «наш король», а в рукописи «Е» сказано, что он «доблестно» победил «всех захватчиков».

В понедельник 25 сентября войско Гарольда, отдохнувшее и выстроенное в должном порядке, миновало Йорк и двинулось навстречу норвежцам, расположившимся в Стемфорд Бридж, маленькой деревушке на берегу реки Дервент. Норвежцы пришли туда, чтобы дождаться прибытия заложников от жителей Йоркшира (похоже, Харальд Суровый не слишком доверял своим новоиспеченным «союзникам»). Кроме того, неподалеку от Стемфорд Бридж, в Каттоне, располагалось одно из поместий короля Гарольда Английского⁷⁴², в котором можно было добыть все необходимые припасы; таким образом, Харальд Суровый рассчитывал удержать своих людей (а особенно воинов Тости) от грабежей в Йорке. Хотя непосредственных указаний на это в источниках нет, кажется весьма вероятным, что Тости не прочь был рассчитаться с местными тэнами за свое изгнание в 1065 году. Судя по всему, после победы при Фулфорде завоеватели считали, что им ничего не грозит (по крайней мере в данный момент), иначе они вряд ли бы ушли так далеко от своих кораблей, рискуя тем, что противники могут преградить им путь к отступлению. Если бы норвежцы знали о приближении английского войска, они, безусловно, предпочли бы обороняться в Йорке, перегородив реку Уз. Возможно, они полагали, что Гарольд, опасаясь нормандского вторжения, не решится идти на север или же что после поражения эрлов при Фулфорде он не рискнет нападать первым. Но скорее всего, они просто не ожидали, что английский король нанесет ответный удар так быстро. Как бы то ни было, когда войско Гарольда появилось у Стемфорд Бридж 25 сентября, норвежцы оказались совершенно к этому не готовы.

Битва, произошедшая в тот день, стала самой впечатляющей из побед Гарольда и одной из наиболее значимых битв Средневековья. Она ознаменовала конец эпохи викингов и, кроме того, сыграла свою роль в дальнейшей судьбе Гарольда: потери, которые понесло в ней английское войско, повлияли на исход битвы при Гастингсе⁷⁴³. Соответственно имеет смысл обсудить ее более подробно: это даст нам возможность оценить и военные таланты Гарольда, и те последствия, которые она имела в ближайшем будущем.

Источники не сообщают никаких данных о численности участников сражения, хотя утверждение Англосаксонской хроники, что норвежцы прибыли на 300 кораблях⁷⁴⁴, позволяет назвать приблизительную цифру для войска Харальда Сурового. Если принять, что на каждом корабле находилось по 25 воинов⁷⁴⁵, то в момент первой высадки в Нортумбрии войско норвежцев насчитывало 7500 человек. По имеющимся оценкам, в конце викингской эпохи «длинные корабли» скандинавов могли нести от 50 до 60 человек. Учитывая, что число кораблей, названное в Хронике, может быть преувеличено, а кроме того, они, с вероятностью, были разного размера, взятая нами средняя цифра в 25 человек кажется разумной. Если списать одну треть на жестокие потери, понесенные норвежцами в битве при Фулфорде, остается примерно 5000 воинов. Какое-то количество людей осталось стеречь корабли, таким образом, получается, что у Стемфорд Бридж находилось примерно 4000 человек. О численности англосаксонского войска нет никаких данных, но логично предположить, что она была примерно такой же. Войско большей численности трудно было бы собрать и подготовить к битве по дороге, а кроме того, у Гарольда возникли бы сложности с провизией во время путешествия. В рукописи «С» Англосаксонской хроники говорится, что противники «яростно сражались почти целый день»⁷⁴⁶; напряженность битвы свидетельствует о том, что силы оказались примерно равными.

Норвежцы, расположившиеся в Стемфорд Бридж, не предполагали, что им придется сражаться. Согласно висе из Саги о Харальде Суровом, они даже оставили на кораблях свои кольчуги⁷⁴⁷. Можно, конечно, предположить, что скальд пытался таким образом оправдать поражение, но о том же говорит и современная событиям Хроника Мариана Скота⁷⁴⁸. Норвежцам было обещано, что им приведут заложников⁷⁴⁹, и они ожидали прибытия маленьких группок местных тэнов, а вовсе не войска под командованием короля Гарольда. Скальд сообщает с горечью, что «нашел ловушку народ в сем походе»⁷⁵⁰. Рельеф местности обеспечивал тактическое преимущество англосаксам, и Гарольд, вероятно, знал об этом, поскольку место сражения находилось неподалеку от его угодий в Каттоне. Норвежцы, стоявшие лагерем в речной долине, заметили англосаксонское войско, только когда оно подошло совсем близко. Король Гарольд, напротив, точно знал, где находятся его противники, и, воспользовавшись этим очевидным преимуществом, повел своих воинов прямо на них.

При приближении Гарольда норвежцы, по-видимому, отступили на другой берег реки Дервент. Изумленные и испуганные внезапным нападением, они не использовали реку как естественное укрепление, хотя это существенно облегчило бы их задачу. В конце рукописи «С» Англосаксонской хроники имеется приписка, сделанная почерком XII века, которая повествует о норвежце, в одиночку оборонявшем мост и не позволявшем англосаксам перейти реку. Эта история, очевидно, заимствована из позднейшей английской легенды о битве при Стемфорд Бридж и не имеет отношения к действительности. Весьма вероятно, что Харальд Суровый построил свое войско для обороны в том месте, которое сейчас именуется Баттл Флате, к востоку от реки. Далее битва происходила так, как обычно происходят сражения пеших войск: противники наседали друг на друга, сойдясь в ближнем бою. В Саге о Харальде Суровом говорится, что Гарольд Английский использовал в битве конницу⁷⁵¹. Однако это свидетельство, содержащееся в прозаическом повествовании, а не в висе, противоречит всему, что мы знаем о военном искусстве англосаксов из более ранних источников, поэтому его не следует принимать в расчет⁷⁰². Англосаксы изначально имели преимущество за счет фактора внезапности, но позднее, похоже, начала сказываться усталость от утреннего 15-мильного перехода из Тэдкастера к Стемфорд Бридж. Жестокое сражение длилось долго, но в какой-то момент норвежцы, дравшиеся без доспехов, не смогли более сопротивляться.

Это произошло, по-видимому, во второй половине дня, после того как обе стороны понесли большие потери, когда Харальд Суровый и Тости пали на поле боя. Норвежский скальд Арнор пишет так:

Вопреки заявлению скальда, гибель их прославленного предводителя сломила боевой дух норвежцев, и те, кто остались в живых, отступили. Таким образом изложены события в Англосаксонской хронике, и именно это обычно случалось, когда погибал предводитель войска. Англосаксы яростно преследовали уцелевших норвежцев, которые пытались добраться до своих кораблей. Отступление очень быстро превратилось в беспорядочное бегство; потери норвежцем оказались столь велики, что хватило двадцати четырех кораблей, чтобы отвезти выживших на родину. Другими словами, из всего войска Харальда Сурового после битвы и бегства осталось в живых примерно 500 или — максимум — 1000 человек⁷⁵⁴. Англосаксы загнали разрозненные группки норвежцев в гавань Риколла, но король Гарольд, вместо того чтобы сокрушить оставшихся захватчиков, пощадил их. Норвежцы вторглись в его королевство и убили многих его соплеменников, но он проявил великодушие к поверженным противникам Гарольд не взял никого из них в плен, хотя среди уцелевших были Олаф, сын погибшего Харальда Сурового, и Паль[50], ярл Оркнейских островов. Английский король взял с того и другого клятву, что от ныне они будут поддерживать мир и дружбу с ним, после чего позволил им вернуться на родину. Юный Олаф, по крайней мере, не предпринимал более никаких военных походов и вошел в историю под именем Олаф Тихий.

Для Гарольда это был момент высшего торжества. Он отразил набеги Тости и смело принял вызов герцога Вильгельма, заставив его отказаться от вторжения. Теперь он одержал заслуженную и честную победу над одним из самых прославленных воителей своего времени, павшим в итоге на поле боя. В «Жизнеописании короля Эдуарда» имеется намек на поэму, которая задумывалась, вероятно, как хвалебная песнь Гарольду.

Эта кампания Гарольда доказывает также, что военная организация англосаксонской Англии позволяла эффективно противостоять любым нападениям в течение продолжительного времени⁷⁵⁶. Эрлы Эдвин и Моркар сумели за несколько дней, прошедших с того момента, как у побережья был замечен чужой флот, собрать войско, достаточно сильное, чтобы преградить путь захватчикам. Хотя эрлы потерпели поражение и не смогли отстоять Йорк, они нанесли такой урон норвежцам, что тем пришлось на время отложить планы дальнейшего продвижения на юг. После этого король Гарольд за десять дней созвал ополчение из разных областей — от Эссекса до Вустершира — и привел в Йорк войско, которому удалось в жестокой битве сокрушить все еще значительные силы Харальда Сурового. Все это указывает на неправомерность звучащих иногда утверждений, что оборона Англии в правление Гарольда строилась по устаревшим принципам и в тактическом и техническом плане англосаксы отставали от европейских народов.

Победа при Стемфорд Бридж, несомненно, была наивысшим достижением Гарольда, и ему могло показаться, что более ничто не угрожает его власти. Взяв верх над Харальдом Суровым, он не только избавил Англию от норвежской опасности и разрешил наконец проблему Тости, но и дал повод для раздумий другим потенциальным завоевателям. Вильгельм Нормандский, узнав о случившемся, наверняка должен был подумать лишний раз, прежде чем предпринять новую попытку вторжения⁷⁵⁷. Король Гарольд, вероятно, решил, что все окончательно наладилось, но в этот момент северный ветер, который увлек Харальда Норвежского навстречу его судьбе, переменился на южный.