Гарольд, последний король англосаксов

ГЛАВА 11 ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Пока Гарольд праздновал в Йоркшире свою впечатляющую победу и, возможно, оплакивал и хоронил Тости, флотилия герцога Вильгельма стояла в Сен-Валери и не могла покинуть гавань из-за тех самых северных ветров, которые пригнали корабли Харальда Сурового в Англию. Провизия быстро подходила к концу, положение Вильгельма становилось все более шатким, и он в отчаянии молился, надеясь таким образом усмирить встречный ветер. Наконец, словно в ответ на его мольбы, 27 сентября ветер переменился, и герцог немедленно воспользовался случаем, которого он ожидал так долго. Нормандское войско погрузилось на корабли, пересекло за ночь Ла-Манш и утром 28 сентября высадилось в Певенси⁷⁵⁹.

Плавание через Ла-Манш и высадка на английском берегу являлись одним из самых опасных моментов в рискованном предприятии герцога, но этот этап был благополучно пройден. Первая часть плана удалась — отчасти из-за благоприятной погоды, необычной для этого времени года, но главным образом потому, что король Гарольд находился на севере. Только из-за этого нормандская флотилия смогла беспрепятственно пристать к берегу, чего, разумеется, не произошло бы, если бы Вильгельм приплыл до 8 сентября, пока Гарольд еще не распустил войска, охранявшие английские побережья. Существует мнение, что герцог узнал о роспуске войска и решил воспользоваться ситуацией⁷⁶⁰. Но и в этом случае Вильгельм не мог не понимать, что король Гарольд, скорее всего, будет находиться в Лондоне и сможет нанести удар раньше, чем нормандское войско подготовится к битве. Решающую роль сыграло норвежское вторжение: только из-за того, что Гарольд отправился на север, в распоряжении Вильгельма оказалось 17 дней на то, чтобы высадиться и укрепиться на английской земле. Некоторые исследователи считают, что Вильгельм получил вести о готовящемся походе норвежцев и намеренно выступил именно тогда, когда Гарольд был в Йоркшире. Это маловероятно: Вильгельм из Пуатье ясно говорит, что действия герцога были продиктованы переменой ветров⁷⁶¹, а не какими-то сведениями о перемещениях Гарольда. Он также утверждает, что Вильгельм узнал о вторжении Харальда Норвежского только после прибытия в Англию. В данном случае у нас нет поводов сомневаться в его словах, тем более что и для самих англосаксов нашествие норвежцев явилось полной неожиданностью.

Сразу же после высадки нормандцы начали строить укрепления в Певенси, чтобы обеспечить себе надежный плацдарм для дальнейших действий. Однако это место, удобное для высадки, не годилось в качестве базы военной кампании, поэтому Вильгельму пришлось провести свои войска и корабли вдоль берега в располагавшийся неподалеку Гастингс. Герцог, уже знавший о том, что Гарольд находится далеко на севере, чувствовал себя спокойно и успешно осуществил этот маневр 29 сентября. Город Гастингс располагался на узком мысе, и, разбив там лагерь, нормандцы обеспечивали себе безопасный путь к отступлению. В случае необходимости арьергард мог сдерживать врагов на перешейке, пока остальное войско будет грузиться на стоящие в гавани корабли. Вильгельм приказал построить у Гастингса еще один форт; его воины тем временем совершали вылазки, обследуя окрестности и разоряя близлежащие поселения⁷⁶². Грабежи в какой-то степени были вынужденной мерой, поскольку у нормандцев не хватало провизии; но не исключено также, что герцог хотел таким образом спровоцировать англосаксов на ответные действия⁷⁶³.

Те меры предосторожности, которые Вильгельм принял в первые дни после высадки, кажутся разумными и естественными для военачальника, оказавшегося в незнакомой стране в неопределенной ситуации. Но нормандцы оставались в Гастингсе целых семнадцать дней — и это уже выглядит странным. Принято считать, что герцог проявлял осмотрительность, предпочитая оставаться на побережье, поближе к спасительным кораблям⁷⁶⁴. Безусловно, в предшествующих военных кампаниях Вильгельм проявлял должную благоразумность, но вторжение в Англию являлось в этом плане очевидным исключением. Если герцог вдруг вспомнил о своей обычной осторожности, то он выбрал для этого неподходящее время. Вильгельм запер свою армию на узком мысу, где ей грозило в недалеком будущим вновь столкнуться с проблемой провианта, поскольку разоренные окрестные угодья уже не могли обеспечивать ее нужды. Непонятно, каким образом он рассчитывал завоевать королевство, держа свое войско на берегу, пока не кончатся припасы. Намного разумнее было бы выслать вперед конные отряды, чтобы те, используя преимущества, которые дает им их мобильность, добывали провиант и покоряли английские территории⁷⁶⁵. Нормандцы могли, в конце концов, воспользовавшись отсутствием Гарольда, атаковать Дувр, Кентербери или Винчестер. Почему же Вильгельм не перешел к активным действиям? Причиной, по-видимому, являлись вести, которые достигли ушей герцога почти сразу же после его прибытия в Англию.

Вероятно, Вильгельму сообщили о блистательной победе Гарольда у Стемфорд Бридж в тот самый день, когда он высадился в Англии. Новости принес Роберт Фиц-Уимарк — скорее всего, именно он упомянут в Книге Страшного Суда как Роберт из Гастингса, державший земли в Суссексе от монастыря Фекан⁷⁶⁶. Это известие наверняка дало герцогу пищу для раздумий. Вильгельм из Пуатье вкладывает в его уста бравый ответ, что он «не станет прятаться за рвами и частоколами... но сойдется с Гарольдом в битве — и чем скорее, тем лучше»⁷⁶⁷; однако в действительности Вильгельм вовсе не стремился «сойтись в битве» с Гарольдом, а предпочел оставаться на оборонительных позициях. Он прекрасно понимал, что, двигаясь вглубь страны, нормандцы в любой момент могут столкнуться с победоносным войском Гарольда, возвращающимся с севера. Не исключено, что какое-то время герцог даже раздумывал о том, не отказаться ли ему от своей затеи, а некоторые из его спутников, похоже, возвратились на континент. Прямых подтверждений у нас нет, но судя по тому, в каком тоне описывает происходящее Вильгельм из Пуатье, победа Гарольда произвела на нормандцев впечатление. Учитывая, что нормандские бароны первоначально отнеслись к идее завоевания Англии без энтузиазма, в данной ситуации сомнения в достижимости поставленной цели, безусловно, могли возникнуть вновь. Но для Вильгельма возвращение в Нормандию означало прощание с мечтой, ради которой он поставил на карту всё. Он не мог отступить, но с учетом сложившейся ситуации решил занять строго оборонительную позицию, отказавшись от обычной наступательной тактики, основанной на высокой мобильности нормандского войска. Едва ли пассивность Вильгельма до битвы при Гастингсе можно объяснить как-то иначе.

Судя по всему, король Гарольд получил вести о вторжении нормандцев еще в Йорке⁷⁶⁸, предположительно, через пару дней после их высадки, то есть 29 или 30 сентября. Как пишет Иоанн Вустерский, король остановился в городе, чтобы дать отдых своему уставшему, поредевшему войску и подлечить раненых⁷⁶⁹. Вновь его ожидала очень неприятная неожиданность, но он принял вызов с той же непоколебимой решимостью. В Англосаксонской хронике говорится, что Гарольд собрал большое войско; это был четвертый призыв ополчения в поразительном 1066 году — впечатляющая демонстрация эффективности военной организации, якобы отжившей свой век. Ядром войска по-прежнему оставались хускерлы, только что сокрушившие норвежцев. Для того чтобы восполнить понесенные потери, новые отряды созывались по всей стране — от Восточной Англии до Гемпшира. Некоторые из них, возможно, присоединились к Гарольду по пути на юг, но основные контингенты собирались в Лондоне, ожидая его прибытия. Скорее всего, руководил этими приготовлениями один из братьев короля. Поскольку эрл Гюрт, как говорится в позднем источнике, был с Гарольдом у Стемфорд Бридж, на юге, скорее всего, распоряжался эрл Леофвине.

К сожалению, как и в случае северной кампании, у нас очень мало сведений о людях, откликнувшихся на призыв Гарольда. Существенную часть в войске составляли воины, присланные монастырями; впрочем, это может быть иллюзия, возникающая из-за того, что монастырские документы лучше сохранились. Известно, что двое настоятелей умерли во время этой последней военной кампании Гарольда; скорее всего, они сопровождали выставленные их обителями отряды. Этельви, настоятель Нью-Минстера в Винчестере, похоже, погиб во время битвы⁷⁷⁰, а Леофрик, настоятель Питерборо, умер от болезни, начавшейся во время похода⁷⁷¹. Кроме того, в войске Гарольда, очевидно, были люди, державшие земли от Абингдона⁷⁷², монастыря св. Бенедикта в Хольме⁷⁷³, Бери-Сент-Эдмундс⁷⁷⁴ и монастыря св. Августина в Кентербери⁷⁷⁵. Многие держатели короля явились по его призыву; в их числе были Годрик, скир-герефа Беркшира⁷⁷⁶, Эадрик Диакон, Бреме из Суффолка (свободный держатель короля Эдуарда и, с вероятностью, его преемника Гарольда), а также свободный держатель Гарольда из Кавендиша (Суффолк) и двое керлов из Титерли в Гемпшире, имена которых нам неизвестны⁷⁷⁷. Стоит заметить, что ни один из монастырей и скиров, воины которых, как нам известно, сражались на Гастингсе, не отправлял войска Гарольду, когда он спешил на север. Возможно, это всего лишь видимость, порожденная неполнотой и случайным характером сохранившихся свидетельств, но не исключено также, что за имеющимися данными проступает хорошо разработанная система поочередных призывов, в соответствии с которой различные монастыри и области должны были выставлять войска в определенных обстоятельствах. Увы, у нас не хватает материала, чтобы доказать это.

Войска северных эрлов не принимали участия в битве при Гастингсе, и это часто расценивают как свидетельство разногласий между Гарольдом и его «соперниками»⁷⁷⁸. На самом деле Ордерик Виталий называет Эдвина и Моркара «близкими друзьями и союзниками»⁷⁷⁹ Гарольда; нужно также помнить, что сестра эрлов, Алдита, была женой Гарольда и королевой, а значит, их судьба во многом зависела от его победы. Жоффруа Гаймар, писавший в XII веке, утверждает, что Гарольд сместил эрла Моркара и передал его полномочия Марлесвейну, скир-герефе Линкольншира, возможно, только что назначенному конюшим⁷⁸⁰. Едва ли это было так, поскольку в погодной статье 1067 года Англосаксонской хроники Моркар назван эрлом⁷⁸¹; по-видимому, именно как эрл Нортумбрии он отправился в качестве заложника с Вильгельмом в Нормандию. Более вероятно, что во время жестокой битвы в Фулфорде в войске эрлов погибло столько людей, особенно хускерлов, что им требовалось какое-то время на то, чтобы залатать бреши. Марлесвейн, как конюший, обязан был помогать Эдвину и Моркару в реорганизации войска, и именно это породило историю о его назначении эрлом. Задержка объясняется тем, что Эдвин и Моркар просто не могли выступить в поход вместе с королем Гарольдом; они последовали за ним, как только были готовы, и появились в Лондоне вскоре после битвы при Гастингсе.

Король Гарольд тем временем спешил на юг с уцелевшими хускерлами (своими и эрла Гюрта), составлявшими ядро прежнего войска. Во второй раз он совершил этот длинный марш-бросок и прибыл в Лондон, вероятно, 8 или 9 октября. Он двигался примерно с той же скоростью, с какой двумя неделями раньше двигался в Йорк, и она более или менее соответствует средней скорости продвижения конного отряда. По-видимому, Гарольд вновь отправил верховых королевских гонцов, чтобы они донесли его новый призыв до жителей скиров. Таким образом, он мог быть уверен, что до его прибытия в Лондоне соберется новое многочисленное войско. За то время, пока Гарольд ехал с севера, основные части ополчения успели отдохнуть после перехода и ожидали прибытия короля. Гарольд остановился в Лондоне на несколько дней, чтобы дать передышку воинам, вернувшимся вместе с ним из Йорка, и взять под свою команду подошедшие контингенты. В рукописи «D» Англосаксонской хроники говорится, что он собрал большое войско⁷⁸²; и, судя по предположительным размерам англосаксонского войска на Гастингсе, в Лондон действительно пришло большое пополнение. Только после этого король отправился со своей армией дальше на юг и преодолел оставшиеся 60 миль до того места, где стояли нормандцы. На этот марш ушло, по-видимому, около трех дней, поскольку путь пролегал по труднопроходимому Суссекскому лесу, и дневной переход едва ли составлял более 20 миль.

Быстрота, с которой Гарольд ответил на вызов, брошенный Вильгельмом, безусловно, вызывает восхищение, но некоторые историки считают, что он поторопился, и это было его ошибкой⁷⁸³. Следует понимать, что путешествие с севера в Лондон и поход из Лондона в Суссекс — это два разных этапа военной кампании, и рассматривать их следует по отдельности. На первом этапе Гарольд спешил, поскольку хотел как можно скорее оказаться в южной Англии, однако вопрос о том, насколько оправданны были эти его действия, вряд ли стоит обсуждать в связи с битвой при Гастингсе. Как мы сказали выше, Гарольд, вероятно, провел один-два дня в Лондоне, готовя войска и обдумывая, что делать дальше. Битва произошла 14 октября, соответственно, остается еще три дня на переход к Гастингсу — действия Гарольда в эти последние пять дней и нужно оценить, чтобы понять, действительно ли он проявил излишнюю поспешность. Утверждается — на основании рукописи «D» Англосаксонской хроники, — что Гарольд вступил в битву раньше, чем собрались все его силы, хотя на самом деле время работало на него, и ему следовало повременить со сражением и дождаться появления остальных отрядов. В рукописи «Е» Англосаксонской хроники сказано довольно неопределенно, что Гарольд «сошелся с ним [Вильгельмом] в сражении до того, как подошли все его войска»⁷⁸⁴; данное утверждение можно истолковать и в том смысле, что когда Гарольд начал сражение, не все его силы находились на поле боя, но в течение дня к нему прибывали подкрепления. Составитель рукописи «D», казалось бы, подтверждает эту версию, заявляя, что «битва началась прежде, чем его [Гарольда] войско построилось в боевом порядке»⁷⁸⁵. Иоанн Вустерский добавляет новые подробности, но при этом непонятно, опирался ли он на какие-то дополнительные свидетельства или просто пытался истолковать неясные указания Хроники. Он пишет, что «Гарольд знал, что самые доблестные воины Англии уже пали в двух битвах и половина его войска еще не собралась, однако без страха, со всей возможной скоростью поспешил в Суссекс, навстречу врагу»⁷⁸⁶. Иоанн Вустерский, очевидно, хочет сказать, что Гарольд выступил из Лондона, не дожидаясь, пока прибудут все войска, которые он созвал. Однако он же далее утверждает, что король не смог выстроить в полном боевом порядке свою армию из-за того, что на избранной им позиции не хватило для этого места[51], — странное заявление, если речь идет о небольшом, собранном впопыхах отряде. Как мы видим, Иоанн противоречит сам себе, а свидетельства других источников допускают различные толкования. Более близкие к событиям свидетельства, как кажется, подразумевают, что у Гарольда имелось достаточно людей, но не все его силы находились в боевой готовности в начале битвы⁷⁸⁷. Уже тот факт, что сражение было столь долгим и яростным, доказывает, что англосаксонское войско не уступало противникам в численности.

Если Гарольд и правда поспешил в Суссекс, не успев полностью привести в порядок свое войско, на это должны были быть веские причины. В Англосаксонской хронике не дано никаких объяснений его действий. Иоанн Вустерский также не говорит ничего впрямую, но за его утверждениями слышится намек на то, что Гарольд поторопился дать бой превосходящим силам герцога из бравады⁷⁸⁸. Однако все известные нам факты говорят о том, что бравада Гарольду не была свойственна. Он действовал очень осмотрительно в военных кампаниях против Гриффида Уэльского и даже перед дерзким нападением на Руддлан тщательно взвесил шансы на успех. До того как обрушиться на норвежцев у Стемфорд Бридж, он собрал сведения, оценил ситуацию и уверился в своих силах. Вильгельм из Пуатье предполагает, что Гарольд торопился пресечь грабежи, поскольку нормандцы разоряли его фамильные угодья в Суссексе⁷⁸⁹. Безусловно, король Гарольд учитывал это обстоятельство, обдумывая, как ему поступить, но оно, очевидно, не было определяющим. Человек, который совсем недавно пожертвовал интересами своего брата ради стабильности королевства, не стал бы менять планы из-за того, что враги опустошают его земли. Кроме того, будучи королем, Гарольд имел обширнейшие владения во всех уголках Англии, и едва ли временное оскудение небольшой части его угодий представляло для него серьезную проблему.

Рассказы нормандских хронистов наводят на мысль, что Гарольд попытался применить против Вильгельма тактику, которую он с успехом использовал против Харальда Норвежского, и его целью было захватить герцога врасплох в Гастингсе. В таком случае действия Гарольда становятся понятны, но при этом не учитывается, что ситуация, в которой находилась армия Вильгельма, коренным образом отличалась от ситуации норвежцев. Норвежцы в сентябре одержали убедительную победу над местным ополчением и без труда захватили Йорк. В результате они потеряли бдительность и никак не ожидали появления королевского войска с юга. Но и в этих обстоятельствах Гарольд напал только после того, как убедился, что его противники не готовы к битве и находятся далеко от своих кораблей. Нормандцы, напротив, с тревогой ожидали реакции англосаксов на их высадку; они чувствовали себя не слишком уверенно и находились в полной боевой готовности⁷⁹⁰. В таких обстоятельствах застать их врасплох не представлялось возможным. Дополнительным аргументом против гипотезы о том, что Гарольд замыслил внезапную атаку, является рассказанная Вильгельмом из Пуатье история о беседе посланца Гарольда с герцогом⁷⁹¹. Разумеется, она может быть просто художественным приемом, который хронист использует, чтобы изложить суть притязаний Вильгельма; но с тем же успехом подобный эпизод мог иметь место в действительности. С учетом всего сказанного, идея о том, что поспешные действия Гарольда объясняются его стремлением застичь герцога врасплох, представляется полностью несостоятельной.

Для того чтобы понять логику Гарольда, нужно иметь в виду, что он на личном опыте узнал тактику Вильгельма во время своего визита в Нормандию в 1064 году. Сопровождая герцога в военном походе в Бретань, он своими глазами видел, как быстрые, мобильные отряды конных рыцарей по приказу Вильгельма перемещались по обширной территории, разоряя ее и преследуя врагов. Он также наблюдал, как нормандцы, используя замки в качестве базы, совершают оттуда вылазки и подчиняют таким образом окрестные земли⁷⁹². Соответственно, Гарольд понимал, что если враги прорвутся из Гастингса на равнины Кента и Гемпшира, они будут представлять очень серьезную угрозу. Маневренные конные отряды легко смогут ускользать от пешего англосаксонского ополчения и, разоряя всю округу, обеспечивать нормандское войско припасами, пока их соратники будут возводить замки, где они смогут укрываться в промежутках между вылазками. Именно замки несли в себе основную опасность, поскольку они позволяли нормандцам закрепиться на захваченной территории, а не просто разграбить ее и уйти, как поступали викинги. И правда, воины Вильгельма действовали именно так на пути к Лондону после битвы при Гастингсе, а также когда покоряли страну.

Гарольд хорошо представлял себе нормандскую тактику и поэтому — а вовсе не из-за желания застать противника врасплох или защитить фамильные земли — стремился попасть в Суссекс как можно быстрее. Он понимал, что нужно удержать нормандцев в Суссексе, а еще лучше — на мысу, где расположен Гастингс, чтобы не дать им воспользоваться своим главным преимуществом — мобильностью. Если ему удастся запереть врагов в их лагере и одновременно отрезать их от источников припасов, препятствуя вылазкам в Суссексе, он сможет затем собрать полностью войска и нанести последний удар. Вероятней всего, Гарольд поспешно собрал войско и выступил к Гастингсу, чтобы не дать нормандцам прорваться вглубь страны, одновременно приказав созывать флот, чтобы уничтожить их корабли и отрезать им путь к отступлению. Он собирался покончить с Вильгельмом так же решительно, как покончил с Харальдом Суровым, и действовал, исходя из этого.

Король Гарольд повелел войскам собираться у «старой яблони»⁷⁹³ — межевого знака в Суссексе, который местные жители, по-видимому, хорошо знали. Возможно, это дерево росло на границе поместья Гарольда в Уотлингтоне⁷⁹⁴, примерно в миле от поля битвы. Если Гарольд действительно собирался заманить герцога в западню, становится понятно, зачем он посылал к нему гонца для переговоров. Тем самым он хотел отвлечь внимание Вильгельма, пока не соберутся войско и флот. Не стоит принимать за чистую монету те слова, которые вложил в уста вестника Вильгельм из Пуатье, хотя главный аргумент, состоявший в том, что умирающий король Эдуард передал королевство ему, Гарольду, вполне соответствуют англосаксонским представлениям о практике престолонаследия. Суть послания, сводящаяся к тому, что герцог должен покинуть Англию, если не хочет, чтобы он сам и его войско были уничтожены, похоже, передана точно. Вильгельм, однако, не мог теперь отступить, не потеряв свой авторитет, что повлекло бы за собой непредсказуемые последствия, и потому отверг ультиматум Гарольда. Вильгельм из Пуатье пишет, что герцог предложил Гарольду поединок, но тот не согласился⁷⁹⁵. Эта история, скорее всего, вымышлена, хотя отказ Гарольда соответствует английским реалиям: у англосаксов такой способ разрешения споров не был принят⁷⁹⁶. В действительности Вильгельм, ответив отказом на предъявленный ему ультиматум, оказался в каком-то смысле в лучшем положении, чем раньше: теперь он понимал, что ловушка вот-вот захлопнется и ему останется только сражаться. Это дало ему силы отринуть сомнения, которые посещали его после известий о победе Гарольда над норвежцами.

Войско Гарольда миновало Суссекский лес и вышло на условленное место к вечеру 13 октября. Таким образом, первая цель была достигнута: англосаксы преградили нормандцам путь на открытые равнины, лежащие за мысом, где находится Гастингс. Теперь Гарольд мог закрепиться на выбранных позициях и наблюдать за противниками, а потом, когда дисциплина и дух нормандского войска ослабнут, нанести удар. Нормандские разведчики принесли вести о приближении англосаксов, поэтому фуражиры успели заблаговременно вернуться в лагерь у Гастингса. Вильгельм, очевидно, был более высокого мнения о военных талантах Гарольда, чем историки последующих веков, знавшие об исходе битвы: он боялся, что англосаксы нападут под покровом темноты, и продержал своих воинов наготове всю ночь⁷⁹⁷. Однако Гарольд пока не собирался атаковать.

На рассвете 14 октября ситуация накалилась до предела, и нам следует рассмотреть намерения двух военачальников — Гарольда и Вильгельма. Король Гарольд, по-видимому, рассчитывал запереть нормандцев на мысу до того момента, когда он сможет уничтожить их корабли, и двинуть на них превосходящее по силе войско. Может показаться, что он чересчур осторожничал, но мы должны помнить, что самая опытная и закаленная в битвах часть его войска понесла серьезные потери у Стемфорд Бридж, а некоторые отряды еще не успели подойти. Король Гарольд мог позволить себе подождать, пока его шансы на успех не возрастут настолько, что он будет уверен в победе, или пока голод не заставит нормандцев сдаться. Вильгельм, напротив, не мог больше медлить ни дня. Он понимал, что его армия оказалась в западне, без возможности добывать провиант и с перспективой того, что английский флот или шторма (вероятность которых возрастала день ото дня) лишат ее возможности отступить или получить подкрепления. Единственный выход состоял в том, чтобы атаковать противников немедленно, иначе поражение становилось неизбежным. Это в буквальном смысле был вопрос жизни и смерти. Даже в речи, которую вложил в уста герцога Вильгельм из Пуатье, лейтмотивом звучит мысль о том, что отступать некуда. Если у герцога или его спутников имелись сомнения по поводу возможности и необходимости предпринятой ими военной кампании, то теперь у них просто не осталось выбора.

Король Гарольд, несомненно, понимал, что его загнанный в угол противник, скорее всего, попытается нанести удар, и был готов рискнуть; тем не менее в Англосаксонской хронике сказано, что Вильгельм напал «неожиданно»⁷⁹⁸. Объясняется это легко. Нормандцы по приказу Вильгельма приготовились к обороне и простояли всю ночь в ожидании возможной атаки Гарольда. Когда рассвело, примерно в половине шестого, герцогу не потребовалось много времени на то, чтобы построить свою армию и двинуть ее на позиции Гарольда. Англосаксы, напротив, прибыли на место только к вечеру предыдущего дня, после утомительного трехдневного марш-броска из Лондона через Суссекский лес, и нуждались в отдыхе. Скорее всего, они разбили лагерь у «старой яблони» на Калдбек Хилл и спокойно спали всю ночь. Рассказанную Уильямом Мальмсберийским историю о том, что воины Гарольда пировали всю ночь, можно смело отбросить как выдумку, признанную оправдать поражение. Соответственно, когда на рассвете часовые сообщили о приближении армии Вильгельма, королю нужно было время для того, чтобы выстроить войско в боевой порядок. Герцог действительно появился «неожиданно» в том смысле, что Гарольд, как сказано в рукописи «D», не успел «приготовить свое войско к бою». Такая интерпретация объясняет также утверждение рукописи «Е», что битва началась раньше, чем подошли все части англосаксонского войска⁷⁹⁹: сторонний наблюдатель вполне может принять передвижения армии, строящейся для битвы, за подход подкреплений[52].

Несмотря на то что появление нормандцев в каком-то смысле застало короля Гарольда врасплох, он успел собрать большую часть своего войска и занять боевую позицию на Сенлак Ридж, примерно в полумиле от холма Калдбек. Англосаксы построились в боевой порядок, образовав традиционную «стену щитов»⁸⁰⁰ вокруг личного знамени своего короля, на котором была вышита золотом фигура воина⁸⁰¹, и приготовились к обороне. Во всей округе Сенлак Ридж, несомненно, лучше всего подходил для того, чтобы держать на нем оборону⁸⁰²; Гарольд, очевидно, знал об этом — или потому, что провел рекогносцировку прошлым вечером, или — что более вероятно — потому, что местность была ему знакома⁸⁰³. Как мы помним, в Суссексе располагалась вотчина семейства Годвине; сам Гарольд владел поместьями в Уотлингтоне и Кроухерсте и назвал в качестве места сбора войск хорошо известную всем суссексцам «старую яблоню» на Калдбек Хилл. Судя по всему, король Гарольд — или, в крайнем случае, кто-то из его окружения — хорошо знал эти края. Гарольд явно отдавал себе отчет в том, что избранная им стратегия в итоге спровоцирует нормандцев на атаку, и ему придется отбиваться. С вероятностью он заранее планировал в подобной ситуации занять Сенлак Ридж; хотя необходимость возникла раньше, чем он предполагал.

Несмотря на то что нормандцы быстро продвигались вперед, англосаксы успели построиться должным порядком, но, может быть, не совсем так, как хотел Гарольд. Возможно, по его замыслу, по всей длине гребня менее опытных ополченцев должны были поддерживать бывалые воины-хускерлы, но реализовать этот план полностью не удалось. Хускерлы короля и эрлов, умелые и дисциплинированные воины, привыкли повиноваться повелителю по первому слову⁸⁰⁴. Ополчение, конечно, не было толпой крестьян и мужланов; тэны и свободные люди, обязанные являться по призыву короля в фюрд, умели сражаться и были неплохо вооружены, но не имели навыков и опыта, которыми обладали хускерлы⁸⁰⁵. С учетом этого различия становятся понятными некоторые эпизоды битвы. Король Гарольд только что выдержал жестокое сражение с норвежцами, в котором пали многие лучшие его воины. У нас нет детальных сведений о потерях, понесенных англосаксами при Стемфорд Бридж, но логично предположить, что среди павших большую часть составляли хускерлы, возглавлявшие наступление. Однако на стороне англосаксов были и важные преимущества. Воины Гарольда занимали выгодную позицию и были готовы твердо стоять за короля. Впечатляющая победа над Харальдом Норвежским и слава Гарольда как умелого военачальника придавали им решимости и заставляли верить в успех. Что касается численности англосаксонского войска, оно, по-видимому, насчитывало около 7000 человек. Если все же предполагать, что не все силы Гарольда подошли к началу битвы, то первоначально численность, скорее всего, была несколько меньшей и достигла указанной цифры по мере подхода подкреплений.

Нормандцам предстояло атаковать противников, находящихся в очень выгодной позиции, продвигаясь вверх по неровному и местами топкому склону, без возможности зайти с флангов. В подобных обстоятельствах конница утрачивала быстроту и маневренность и лишалась своего основного преимущества. Воины Вильгельма не чувствовали того воодушевления, которое испытывали англосаксы, но их вела железная решимость герцога и ясное сознание того, что только победа может спасти их от гибели. В речи, приписанной Вильгельму хронистом Вильгельмом из Пуатье, звучит одновременно и яростный призыв к битве, и жесткое напоминание о том, какая судьба ждет их, если они проиграют⁸⁰⁶. Важным преимуществом нормандцев было наличие в их армии трех разных групп войск — пеших воинов, конницы и лучников, что расширяло их тактические возможности; кроме того, воины герцога, в отличие от англосаксов, имели одинаковый уровень подготовки и опыта. Численность армии Вильгельма составляла примерно 7000 человек⁸⁰⁷.

Указанные преимущества и недостатки в целом уравновешивали друг друга, так что в начале битвы, в 9 часов утра⁸⁰⁸ 14 октября 1066 года, силы были равными. Сражение начали нормандские лучники и пращники; затем пошли в наступление пешие воины. Англосаксы встретили их дождем стрел и камней, выпущенных из метательных орудий, и атака захлебнулась. Поредевший строй нормандцев отступил на прежние позиции, и их сменила конница. Нормандские рыцари приблизились почти вплотную к строю англосаксов, началась схватка; воины Гарольда твердо удерживали свою позицию и нанесли противникам немалый урон. Их главным оружием были секиры, которые удостоились отдельного упоминания в хронике Вильгельма из Пуатье, описывающего «смертоносные топоры... которые с легкостью пробивают щиты и доспехи». Жестокая схватка продолжалась какое-то время, и в итоге яростное сопротивление англосаксов принесло свои плоды. Бретонские рыцари, находившиеся на левом фланге, дрогнули под их натиском. Четкий боевой порядок нарушился; нормандское войско охватили смятение и страх, и на фоне этого распространился слух, что герцог убит. Заявление Вильгельма из Пуатье, что «почти вся армия герцога отступила», несет в себе отзвук разразившейся катастрофы⁸⁰⁹.

Когда нормандцы отступили, часть англосаксонского войска покинула свою позицию на вершине холма, преследуя, как им казалось, поверженных врагов⁸¹⁰. К сожалению, английские источники ничего не сообщают об этом эпизоде, и мы не можем установить с точностью, что же произошло⁸¹¹. Возможно, недисциплинированные ополченцы, сочтя, что враг разбит, нарушили строй и, не дожидаясь приказа, бросились в погоню за отступавшими нормандцами. Возможно, король Гарольд приказал начать контрнаступление в надежде окончить битву. Если принять, что Гарольду пришлось строить свое войско в спешке, первый вариант представляется более вероятным. Ополченцы на правом фланге, в отсутствие более опытных и дисциплинированных хускерлов, вполне могли поступить подобным образом. При этом на гобелене из Байо изображена гибель братьев Гарольда — Гюрта и Леофвине — среди какой-то отдельной группы воинов⁸¹². Если художник прав, и если данное изображение соотносится именно с этим моментом битвы, тогда, возможно, речь шла о запланированной массированной контратаке, которая, по замыслу короля Гарольда, должна была окончательно сокрушить армию герцога. Однако, по утверждению Вильгельма из Пуатье, после битвы братья Гарольда были найдены мертвыми рядом с ним⁸¹³, и это наводит на мысль, что наши попытки отождествить изображение на гобелене с данным эпизодом неправомерны. Мы знаем, что создатель гобелена иногда изменял порядок сцен для достижения большего драматического эффекта: например, погребение короля Эдуарда изображено раньше, чем его смерть. Приходится принять, что мы не можем выбрать с уверенностью между двумя имеющимися возможностями (хотя версия о самостийных действиях ополченцев кажется более убедительной), но относительно последующего развития событий сомнений нет.

В первый момент, когда атака англосаксов — запланированная или импровизированная — обрушилась на отряд бретонцев на левом фланге, бретонские рыцари, по-видимому, прекратили сопротивление и обратились в бегство. Однако герцог Вильгельм сумел вмешаться и остановил отступление «своих войск», то есть нормандских рыцарей, располагавшихся в центре⁸¹⁴. Они развернулись и, зайдя с фланга, отрезали англосаксов, уничтожавших их левый фланг, от основного войска. Оказавшиеся в окружении воины Гарольда пали под ударами приободрившихся нормандцев; возможно, именно они изображены на гобелене из Байо в виде маленькой группки, расположившейся на небольшом пригорке⁸¹⁵.

Принято считать, что этот эпизод оказался решающим для исхода битвы; однако, как мы знаем, противники продолжали сражаться почти до сумерек⁸¹⁶, так что едва ли стоит придавать ему настолько большое значение. Скорее всего, урон, нанесенный нормандскому левому флангу, и потери в войске Гарольда уравновесили друг друга. В определенном смысле судьба нормандцев действительно висела на волоске; даже Вильгельм из Пуатье признает, что если бы герцог не сумел призвать и повести вперед своих рыцарей, вся его армии обратилась бы в беспорядочное бегство. Не исключено, что Гарольд мог бы победить, брось в тот момент все свои силы в наступление, и историки порой обвиняют его в том, что он этого не сделал⁸¹⁷. В действительности Гарольд, скорее всего, поступил бы именно так, будь в его распоряжении то войско, которое сокрушило под его предводительством Харальда Норвежского, но сейчас он находился в ином положении. Он потерял множество воинов — а главное, многих хускерлов — в предыдущей битве, и численность войска, возможно, была меньше необходимой. Такую цену он заплатил за победу при Стемфорд Бридж. В данной ситуации Гарольд рисковал слишком многим, отказываясь от преимуществ, которые давала продуманная оборонительная позиция, и переходя в наступление. Он благоразумно предпочел держаться на гребне холма, а не вступать в схватку с конниками Вильгельма на равнине. Судьба воинов, нарушивших строй, доказывает, что король был прав. В Средние века военачальники предпочитали не рисковать, пока чаша весов не склонится окончательно в их сторону⁸¹⁸, а Гарольд ясно видел, что обстановки пока не такова.

После сумятицы, сопровождавшей описанный выше эпизод, обеим сторонам требовалось время, чтобы отдохнуть и перестроиться. Было, вероятно, около полудня. Англосаксы успешно перегруппировались, подтянув фланги, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся справа. Вильгельм из Пуатье замечает, что, несмотря на потери, англосаксонское войско, «казалось, не уменьшилось» и воины в строю стояли «так же плотно». Нормандцы восстановили свой левый фланг, возможно, укрепив его нормандскими рыцарями. Затем сражение возобновилось. Нормандцы продолжали атаковать, но в последовавших жестоких схватках их успехи были ничтожно малы, а потери становились все больше. Как пишет Вильгельм из Пуатье, «они поняли, что не в силах одолеть врагов... которые держатся так твердо»⁸¹⁹.

Пытаясь пробить оборону противника, герцог Вильгельм решил намеренно воспроизвести ситуацию, которая ранее возникла случайно, и приказал своим воинам имитировать отступление. Вильгельм из Пуатье утверждает, что подобная хитрость была повторена несколько раз, и эта часть его рассказа у многих вызывает сомнения⁸²⁰. Нужно, однако, отметить, что тактика, в соответствии с которой небольшая группа воинов притворно отступает, выманивая противников с их защищенных позиций, а потом разворачивается и наносит неожиданный удар по своим беззащитным преследователям, применялась достаточно часто в тот период⁸²¹. Скорее всего, в этих операциях участвовали маленькие группки опытнейших нормандских рыцарей, способных совершить столь сложный маневр. Быть может, им удалось таким образом вовлечь в преследование, окружить и уничтожить мелкие отряды ополчения, но эти уловки не оказали никакого воздействия на основную массу англосаксонского войска, остававшуюся «грозной и внушительной силой»⁸²².

День клонился к вечеру, воины Гарольда по-прежнему стояли на Сенлак Ридж, «словно вросшие в землю», а нормандцы так и не могли вырваться из западни. Вильгельм сознавал, что если подобная патовая ситуация сохранится до темноты, то он проиграл. К Гарольду могли подойти подкрепления, которых Вильгельму неоткуда было ждать, и на следующий день нормандское войско или будет разбито и уничтожено, или позорно сдастся. Северные эрлы двигались на юг со своими армиями, а английский флот готовился отрезать нормандцам путь к отступлению. Вильгельм, видя безвыходность своего положения, бросил все оставшиеся у него силы — лучников, пеших воинов и конников — в последнюю атаку. Судя по тому, что в соответствующем эпизоде на гобелене из Байо лучники изображены на бордюре, они обстреливали англосаксонское войско с флангов⁸²³. Нормандцы вложили в этот последний натиск всю силу своего отчаяния; они в буквальном смысле бились не на жизнь, а на смерть, и Вильгельм из Пуатье передает средствами языка бешеный ритм схватки, в которой воины герцога «стреляли, кололи, разили насмерть». Хронист пишет дальше, что под этим яростным натиском в первый раз ряды англосаксов смешались, приписывая этот успех благоволению фортуны⁸²⁴. Странный пробел возникает здесь в его истории; он словно бы не хочет описывать действия герцога Вильгельма во время последней схватки и обходит молчанием ключевой момент битвы — гибель короля Гарольда⁸²⁵. То обстоятельство, что хронист, оставивший подробный рассказ о сражении, в этом отношении проявляет несвойственную ему скрытность, заслуживает особого внимания и, как кажется, недооценен исследователями.

Эпизод, пропущенный Вильгельмом из Пуатье, к счастью для нас, запечатлен на гобелене из Байо. Глядя на одну из финальных сцен, мы понимаем, почему англосаксы, выдержавшие столь долгое и жестокое сражение, внезапно дрогнули. Дело вовсе не в военной удаче: на гобелене мы видим короля Гарольда, стоящего под своим штандартом, среди наступающих рыцарей и лучников, и пораженного стрелой в глаз⁸²⁶. Именно поэтому силы англосаксов, стойко оборонявшихся весь день, неожиданно иссякли. Король Гарольд был смертельно ранен случайной стрелой, попавшей ему в глаз. Некоторые историки сомневаются в достоверности данного визуального свидетельства, но оно подкрепляется косвенным образом другими источниками. Вильгельм Жюмьежский пишет, что Гарольд «пал... получив смертельную рану»⁸²⁷, а позднейшая местная традиция, зафиксированная в Хронике аббатства Баттл, гласит, что он «был повержен случайным ударом»⁸²⁸ Вильгельм из Пуатье утверждает, что мертвого Гарольда «нельзя было опознать по лицу»⁸²⁹ — такую рану вполне могла нанести стрела. Весть о гибели Гарольда вызвала смятение среди англосаксов, как ранее слух о смерти Вильгельма заставил отступить нормандских воинов. Когда стало ясно, что король действительно погиб, четким строй англосаксонского войска нарушился, стена щитов распалась, так что нормандские рыцари смогли прорваться внутрь. И Вильгельм Жюмьежский, и гобелен из Байо однозначно указывают, что оборона англосаксов дала трещину и войско обратилось в бегство из-за гибели Гарольда.

После того как стена щитов распалась, множество англосаксонских воинов пало под ударами нормандских рыцарей. Вероятно, именно тогда знамя Гарольда оказалось в руках его врагов и тогда же, судя по всему, погибли Гюрт и Леофвине, чьи тела нашли рядом с телом брата. Не исключено, что Гарольд, смертельно раненный, был в тот момент еще жив. Как мы говорили, Вильгельм из Пуатье не рассказывает о его смерти. Трудно поверить, что хронист ничего не знал об обстоятельствах гибели англосаксонского короля — ведь другие подробности сражения ему хорошо известны, — так что, похоже, он сознательно опустил этот эпизод. Возможно, он не хотел умалять заслуги герцога, показывая, что победа досталась ему только потому, что Гарольд погиб. Возможно также, что он сознательно не написал о том, что умирающего Гарольда убили нормандские рыцари⁸³⁰, поскольку не хотел, чтобы этот эпизод остался в памяти людей — мало чести для воина в том, чтобы прикончить смертельно раненного человека. Королевские хускерлы, скорее всего, пали рядом со своим королем, но остальные уцелевшие воины, исполненные смятения и павшие духом, попытались отступить в сгущающихся сумерках. Некоторые из них, отчаявшись, в какой-то момент развернулись, чтобы нанести последний жестокий удар по преследующим их нормандцам. Но боевой дух, поддерживавший англосаксов целый день, пока они стояли, «словно вросшие в землю», и отражали все удары противников, угас со смертью Гарольда.

Финал битвы оказался роковым для короля Гарольда, но такой исход вовсе не был очевиден. Многих удивляет, что Гарольд не воспользовался возможностью, открывшейся из-за отступления бретонцем и слуха о гибели Вильгельма. Следует, однако, помнить, в каком состоянии находилось его войско. Будучи предусмотрительным человеком, он не хотел рисковать без необходимости, покидая выгодную позицию, в то время как от него требовалось всего лишь твердо держать линию обороны, дожидаясь, пока измученные нормандцы сдадутся. Если бы ему удалось выстоять до темноты, у Вильгельма не осталось бы никаких шансов; на самом деле победа была близка, поскольку погиб Гарольд уже в сумерках. Он в конце концов проиграл, но виновны в этом превратности войны и случайная стрела; все свидетельства указывают на то, что именно из-за гибели короля решимость англосаксов поколебалась и они отступили, оставив Вильгельма победителем. Мы должны хорошо помнить, что судьба сражения, которое в перспективе последующих событий кажется полным и фатальным поражением англосаксов, на самом деле в течение всего дня балансировала на лезвии ножа.

В сгустившихся сумерках осеннего дня Гарольд лежал мертвый на гребне холма, с обезображенным лицом, а рядом с ним лежали тела его верных братьев и хускерлов. Эльфрик из Йелинга⁸³¹, Эльфни, настоятель Нью-Минстера⁸³², Эадрик Диакон⁸³³ и множество других безвестных англосаксонских тэнов⁸³⁴ остались на поле боя. Тело короля в конце концов опознали — по доспехам или по особым отметинам — и принесли в лагерь Вильгельма. Герцог решительно отказал Гюте, матери Гарольда, которая хотела забрать и похоронить сына, и не согласился даже тогда, когда она предложила отмерить ему в обмен золото по весу тела⁸³⁵. Скорее всего, Вильгельм боялся, что англосаксы станут почитать Гарольда как мученика, и его могила станет местом крайне нежелательного поклонения. Его поведение составляет разительный контраст великодушию Гарольда по отношению к норвежцам, уцелевшим в битве при Стемфорд Бридж и, возможно, указывает на то, что герцог не был так уж уверен в своем праве на английский трон. Он в конечном итоге передал тело Вильгельму Мале, приказав похоронить Гарольда на морском берегу⁸³⁶. Побережье родного Суссекса было бы вполне подходящим местом упокоения для короля Гарольда, но предание, сохранившееся в Уолтеме и позднее зафиксированное в монастырской хронике, гласит, что его тело впоследствии перевезли в Уолтем и похоронили в построенной им церкви. Составитель Уолтемской хроники уверяет, что мальчиком видел, как останки Гарольда переносили в новую нормандскую церковь, возведенную в 1120 году, и что место, где находится его могила, можно увидеть до сих пор⁸³⁷. Возможно, это и правда, хотя с тем же успехом вся эта история может означать, что каноники Уолтема хотели сохранить память о своем знаменитом покровителе.

Опасения Вильгельма, что англосаксы будут почитать Гарольда как мученика, оправдались. К его могиле в Уолтеме стали стекаться паломники, что — в условиях нормандского правления — причиняло каноникам значительные неудобства. В результате они стали всячески пропагандировать культ Святого Креста, рассчитывая переключить внимание паломников на эту реликвию. В 1120 году, в связи со строительством новой церкви, останки Гарольда были перенесены в более укромное место, где они с меньшей вероятностью могли стать предметом поклонения. Каноники-августинцы, к которым позднее перешла Уолтемская церковь, попытались изменить культ Гарольда таким образом, чтобы он не представлял опасности для нормандцев. Они облекли в литературную форму возникшую ранее легенду о том, что Гарольд на самом деле не погиб и, соответственно, не был похоронен в Уолтеме. Он якобы отправился в Данию и в Германию, ища союзников, чтобы вернуть себе трон, однако не преуспел и, смиренно приняв свою судьбу, отправился в паломничество во искупление нарушенной клятвы. Говорится также, что он закончил свои дни отшельником то ли в Честере⁸³⁸, то ли в Кентербери⁸³⁹. Упоминание в данном контексте Честера, как кажется, может намекать на связь между этим городом и другим Харальдом — сыном короля Гарольда и Алдиты. Алдита после битвы при Гастинсе нашла прибежище в Честере, и Харальд-младший родился там уже после смерти отца. Все эти истории свидетельствуют, что Гарольд стал героем народных преданий⁸⁴⁰, но они оказались полезным инструментом для того, чтобы не дать развиться его культу как мученика.