Ирландские сказки

Серебряная река

Давным-давно, когда в Ирландии воздух был сладок как мед, а трава доставала людям по пояс, король эльфов перебирался через лесную реку.

Река была быстрой и бурной, а дно ее было усеяно острыми валунами. И, когда король верхом на белоснежном скакуне перебирался по камням, конь оступился, и с его копыта отлетела серебряная подкова. Коснувшись камней, подкова тотчас разбилась на несколько кусочков, которые мигом осели на речное дно и стали неразличимы сквозь пенистую бегущую воду.

При этом конь оступился, а король подался вперед, чтобы удержать равновесие, от чего с его головы слетела его серебряная корона. Корона была сделана в виде тонких переплетающихся лоз, которые держали перламутровую вставку, и вся она, с лозами и перламутром, точно так же, как и подкова, опустилась на речное дно.

Король, хоть и раздосадованный происшествием, не стал спешиваться и искать корону. В конце концов, среди его подданных были такие мастера, которые могли сотворить такую же корону за одну ночь. Но, глядя на бегущую воду, он пообещал, что вернется за своим сокровищем. После этих слов, король эльфов пустил коня вскачь, и, не оглядываясь, исчез в лесной чаще.

В то самое время, когда корона короля неслышно опустилась на дно реки, в семье лесника, который жил в домике неподалеку, раздался крик его новорожденного сына. И именно из-за этого лесник не услышал ни топота копыт, ни шороха плаща из тончайшей ткани — все его мысли были обращены к маленькому Гобану. И, хотя малыш вдруг повернул головку и посмотрел в окно, ни отец и ни мать не обратили на это внимание — они были счастливы, и всех королей мира не хватило бы, чтобы отвлечь их от этого счастья.

Мальчик рос, и по мере взросления все сильнее проявлял интерес к кузнечному делу. Любопытство его было до того сильным, что лесник Манус не жалел времени и все чаще возил мальчика на повозке в ближайший городок, где был кузнец, чтобы Гобан обучался его искусству.

Помимо кузницы, у Гобана было и второе самое любимое место на земле, и это была Абхаинн Аиргид — Серебряная Река. Он мог часами просиживать на ее берегу, завороженный пляской брызг и шумом воды, которая неустанно полировала огромные валуны, стачивая острые края.

Не раз Манус говорил ему:

— Поосторожнее, Гобан! Не один конь сломал ногу, перебираясь через реку, и не один человек падал в нее. Иные и голову прошибали — а ты у нас с матерью один.

И Гобан неизменно отвечал:

— Будьте спокойны, отец! Я ни за что не войду в реку, только если не буду уверен в том, что делаю это не понапрасну.

Наконец, в края пришло жаркое лето, а вместе с ним были и именины Гобана — мальчику исполнилось десять лет. В то утро он специально отпросился у матушки пораньше, чтобы успеть на реку до того, как семья начнет праздновать — в честь именин Манус обещал свозить всех в город.

Подойдя к берегу и вдыхая свежий речной воздух, Гобан тепло улыбнулся реке, будто старому знакомому, как вдруг, на самом ее дне, что-то блеснуло. Мальчик подошел поближе, но, как ни старался, не мог разглядеть, что за предмет лежал на речном песке. Предмет, однако, блестел все ярче, и сама вода не могла затмить это сияние. И, позабыв про запрет матушки и отца лезть в реку, Гобан все же отважно ступил на камни.

Река вдруг словно бы успокоилась, и, хотя и лицо и тело Гобана обдавали ледяные брызги, бег ее замедлился. Не спеша, мальчик переступал с камня на камень, пока не подобрался достаточно близко к тому самому таинственному предмету. А тот и лежал не так уж и глубоко — Гобан опустил руку всего по плечо и тут же сомкнул пальцы на чем-то холодном и гладком. Сразу положив находку в карман, мальчик так же аккуратно вернулся на берег, после чего позволил себе победный клич и сразу же достал предмет из кармана.

А достав, не поверил своим глазам — на его ладони, сверкая под солнцем, лежал кусочек серебра!

Уж серебро Гобан отличать умел — как-то кузнец Ормонд ковал его прямо при нем. И потому мальчик не мог поверить своим глазам, и все крутил кусочек и так, и эдак, но так и не понял, откуда в реке взялось серебро и что это за кусочек — уж больно у него была причудливая форма.

Наконец, Гобан опомнился — ведь родители давно его ждали. Он спрятал находку в нагрудной карман и припустил домой, решив, что пока не будет говорить о ней родным. А добравшись до дома, сразу переоделся в сухое и сел в повозку, готовый ехать в город.

Это был чудный день, и все ему казалось волшебным: и смеющаяся мать, и довольный отец. И, как Гобан ожидал, они заехали в кузницу, чтобы отметить именины вместе с кузнецом Ормонд и всеми, кто был знаком с мальчиком.

И, когда все сели за стол и подняли кубки, отец спросил, посмеиваясь:

— Ты загадал желание, Гобан? В такой день, как этот, непременно надо загадать желание, и оно сбудется!

— Я желаю ковать серебро для королей и стать самым прославленным кузнецом Ирландии! — отвечал ему Гобан, и все встретили его слова смехом, поздравлениями и звоном кубков.

— Пусть будет так! — сказал кузнец, — А я, в свою очередь, помогу тебе — видит Бог, у тебя есть и талант, и умелые руки!

С того самого дня Гобан стал ездить в кузницу все чаще, а потом и вовсе уговорил отца отправить его в город на несколько месяцев, чтобы непрерывно учиться искусству ковки.

— А что, — отвечал ему Манус, — не все тебе сидеть с нами в лесной глуши. Кузнец в семье — к счастью.

Так Гобан провел в городе шесть долгих месяцев, а весной, сразу по приезду домой, отправился к реке и совсем не удивился, когда снова разглядел в воде знакомый блеск.

Мастерство Гобана росло — и каждый год река дарила ему новый кусочек серебра, будто бы поддерживая его. Наконец, на шестом году, повзрослевший Гобан в который раз пришел на знакомый берег и тут же прикрыл глаза — настолько ярко блестела вода на солнце и настолько сильным был блеск, который шел с ее дна. Парень ловко перепрыгивал с валуна на валун, отточенным движением опустил руку в воду и тут же выдернул ее, словно ошпарившись.

В его руке, вместо привычного гладкого кусочка серебра, покоилась целая корона — в виде искусно переплетенных веток лозы, которые держали в середине перламутр. От вида короны у Гобана перехватило дух, ведь никогда еще он не видел такой красивой и такой изящной работы. Он все вертел ее в руках, улавливая каждую деталь, а потом бережно спрятал корону за пазуху и медленно пошагал к дому, раздумывая о чем-то.

С того дня молодой человек стал трудиться еще усерднее, и вскоре по всему городу, а после и за его пределами, начали ходить слухи о его небывалом мастерстве. У Гобана стали заказывать изделия даже приезжие из других городов — и никому он не отказывал, но сердце его принадлежало своей задумке. Ормонд, бывало поглядывал на парня, но ни о чем не расспрашивал — у каждого должен быть свой секрет.

Прошел очередной год, и весь год Гобан неустанно трудился в кузнице. Наконец, дождавшись первых жарких дней, он отправился домой — к реке.

Подходя к берегу, он замедлил шаг — впервые за семь лет он увидел на берегу реки другого человека. То был всадник на безупречно белом коне, который, при приближении Гобана, тут же запряг ушами и начал плясать, разрыхляя нежную землю на берегу.

— Что ж, человек, — обратился к нему всадник певучим голосом, — вижу, ты нашел мою корону. Не будешь ли ты так добр отдать ее мне? Я выполнил обещание и приехал забрать ее.

Гобан тут же преклонил колено и опустил голову, выказывая королю эльфов свое глубочайшее почтение.

— Ваше Величество, — произнес он, — прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то мастерство, что я приобрел за все эти годы. Едва найдя первый кусочек серебра в этой реке, я понял, в чем мое призвание, и все это — благодаря вам. Так позвольте же отблагодарить вас.

И с этими словами Гобан встал и достал спрятанную за пазухой тряпицу. А в ней, переливаясь огранкой, лежали две короны.

— Одна из них ваша, — продолжал Гобан, — другую я осмелился сделать, вдохновившись ее красотой. Вы вольны выбрать любую и не гневайтесь, что я осмелился предложить вам свою работу — это моя благодарность за обретенную судьбу.

Ни говоря ни слова, король эльфов спешился и молча приблизился к Гобану, рассматривая короны у него в руках. Похожие, словно сестры, они были такими же разными, и обе были великолепны и сделаны с большой заботой и любовью.

Наконец, король сделал выбор. Протянув руку, он поднял корону и надел на голову.

— Спасибо, — произнес он, и легкая улыбка тронула его губы. А после король взлетел в седло и пустил коня вскачь.

А Гобан остался стоять на берегу реки, прижимая к груди королевскую корону, и слезы, выступившие у него на глазах, отражались в перламутровой вставке, окруженной серебряной лозой.