История разведывательных служб Израиля

14 ШПИОН В АМЕРИКЕ

Когда Джонатан Джей Поллард 21 ноября 1985 г. ворвался в израильское посольство в Вашингтоне, это было последним актом шпионской операции, которая поставила под угрозу давние отношения еврейского государства со своим самым важным союзником — Соединенными Штатами Америки — одним из источников силы Израиля.

В это утро Джей Поллард сидел в своем старом «мустанге», обливаясь потом. Он был за рулем, рядом его жена Энн Хендерсон-Поллард, у них на руках были свидетельства о рождении, свидетельство о браке, семейные фотографии, свидетельство о прививках кошке и сама кошка. Полларды были готовы бежать из Америки. Они, не выключая двигателя, стояли у ворот посольства Израиля на пересечении Коннектикут-авеню и Ван Несс-стрит в северо-западной части Вашингтона.

Массивные металлические ворота распахнулись, чтобы впустить другую автомашину. Поллард резко нажал на газ, обошел другой автомобиль и въехал на стоянку прямо перед зданием посольства со стрельчатыми окнами, построенным из древнего иерусалимского камня. Израильский охранник уже был готов выхватить пистолет из подмышечной кобуры, как 30-летний полнеющий и лысеющий Поллард пробормотал что-то о том, что он является евреем и хочет получить убежище.

— Меня преследует ФБР, мне нужна помощь, — заявил он озадаченным охранникам.

В это же время агенты ФБР, которые следовали за Поллардом, через переговорное устройство на воротах стали объяснять охранникам, что им нужно допросить человека, который только что въехал за ограду посольства на «мустанге». Израильтяне могли, ссылаясь на дипломатический иммунитет, проигнорировать это требование, хотя предоставление убежища разыскиваемому лицу, несомненно, вызвало бы дипломатические осложнения. Дежурная служба на воротах стала звонить в зону безопасности посольства, где располагались представители израильских спецслужб.

Руководитель службы безопасности посольства накануне сам разговаривал по телефону с Поллардом, который назвал Рафи Эйтана и других работавших с ним израильтян и просил помощи. В ходе второго телефонного разговора офицер безопасности предложил американцу приехать в посольство, если он сумеет оторваться от слежки ФБР. Но сейчас ФБР было на «хвосте» у Полларда и ожидало его на внешней парковке, окруженной израильскими охранниками в штатском.

— Очень сожалеем, — сказали израильтяне, провожая к воротам американскую пару, просившую убежища. ФБР немедленно арестовало Полларда, а его жену отвезли домой на 20-ю стрит в северо-западной части города. Джонатан Джей Поллард сделал свой первый шаг по пути пожизненного тюремного заключения.

Поллард в течение шести лет работал в качестве гражданского специалиста в различных разведывательных и контртеррористических подразделениях военно-морского флота США. Он был обычным клерком, но его компьютер имел доступ почти ко всем секретам разветвленного американского разведсообщества. Считая себя вполне лояльным американцем, он в то же время был горячим сторонником Израиля.

Поллард родился 7 августа 1954 г. в еврейской семье, проживавшей в Галвстоуне, штат Техас, но большую часть своего детства провел в городе Саус Бенд в штате Индиана. Этот город не был сколько-нибудь заметным центром еврейской культуры или произраильской активности. Поллард пришел к сионизму самостоятельно.

Он обучался в престижном Стэнфордском университете, одном из лучших американских учебных заведений, где преподаватели отмечали его чрезмерно богатое воображение. То он утверждал, что является полковником, то капитаном, а иногда говорил, что «Моссад» готовит его на роль шпиона в американском правительственном аппарате. Теперь Поллард говорит, что это были шутки, и отрицает, что показывал соседям по общежитию револьвер. По его словам, все считали его «немного чокнутым», когда он рассказывал, как, будучи в охране кибутца, якобы убил араба. Некоторые студенты говорили, что, по их впечатлениям, учеба Полларда в университете оплачивалась «Моссадом». Но он утверждает, что все это придумали федеральные власти, чтобы создать вокруг него ореол нестабильности и дискредитировать его. Тем не менее обвинение настаивает, что он всегда был склонен выдумывать неправдоподобные истории.

В 1976 году, получив степень бакалавра в Стэнфорде, Поллард пересек Американский континент и поступил во Флетчеровскую школу права и дипломатии Университета Тафта в окрестностях Бостона. Учеба в школе не дала ему ученой степени, но осенью 1979 года ВМС США приняли его на работу в разведку в качестве аналитика. Он работал в Вашингтоне в организациях с такими интригующими названиями, как Оперативный центр наблюдения и разведки ВМС (Naval Operational and Surveillance Center — NOSC), Вспомогательный центр разведки BMC (Naval Intelligence Support Center — NISC) и Военно-морская служба расследований (Naval Investigative Service — NIS).

Он был одним из немногих избранных, кто попал в новый Антитеррористический оперативный центр Военно-морской службы расследований в Сьютланде, штат Мэриленд (Anti-Terrorism Alert Center — АТАС), когда американские вооруженные силы значительно активизировали свои усилия, направленные на раннее выявление угрозы терроризма. Это произошло в июне 1984 года как реакция на подрыв в октябре прошлого года террористами-самоубийцами американской казармы морских пехотинцев в Бейруте, когда погибли 241 человек. Серьезная работа по обобщению всех имеющихся фактов, наводок и слухов в этой таинственной сфере требует постоянного доступа к широкому кругу источников и сообщений: о вероятных целях, потенциальных террористах, лицах и группах, могущих оказывать содействие террористам, намерениях других стран в этом плане.

В этот век терроризма вряд ли есть какая-то другая сфера правительственной деятельности, особенно в области обороны, столь же комплексная и междисциплинарная. Поллард не только имел компьютер, который мог обращаться к различным банкам данных в рамках федеральной разведывательной системы; он не только имел допуск к совершенно секретным (Top Secret) документам; он имел степень допуска, известную как SCI (Special Compartmented Intelligence). И у Полларда был самый ценный «пропуск», который только можно было себе представить в Федеральном округе Колумбия, — «курьерский пропуск», позволявший ему посещать особо режимные объекты и брать с собой документы для анализа.

Мучительные кошмары по поводу того, почему его работодатели не смогли разобраться в странностях поведения этого человека начиная со школьных лет, в его непомерной хвастливости и откровенной лживости, еще долго будут преследовать руководителей вашингтонских служб безопасности. В 1977 году Поллард хотел поступить в ЦРУ, но его кандидатура была отклонена. Когда Служба расследований Пентагона (Defense Investigative Service — DIS) занималась его рутинной проверкой, были проведены беседы с его отцом и однокашниками-студентами. Однако ЦРУ, видимо, не сообщило DIS свою негативную оценку Полларда. В 1981 году ВМС лишили его допуска к секретам, но он обжаловал это решение и оно было отменено.

Поллард говорит, что в 1982 году он принимал участие в работе над межведомственным мобилизационным планом, разрабатывавшимся по инициативе министра обороны Каспара Уайнбергера и просчитывавшим реакцию США на случай израильского вторжения в Ливан. Документ, предусматривавший оказание сильного давления на Израиль с целью вывода войск и даже ограниченные передвижения американских сил, абсолютно «нокаутировал» Полларда, когда он изучил его в полном объеме. В этот момент он принял решение помочь Израилю. «Я был просто до смерти напуган тем, что собирался сделать Уайнбергер, — говорил Поллард уже в тюремной камере. — Я понял, что он установил неофициальное эмбарго на разведку».

Американский аналитик разведки, который в своих фантазиях мечтал стать шпионом Израиля, начал претворять свои мечты в жизнь. Свои первые шаги не стезе шпионажа он сделал в мае 1984 года, когда нью-йоркский бизнесмен Стивен Штерн, вполне возможно, хорошо представлявший, что именно он делает, познакомил его с полковником израильских ВВС Авьемом Селлой.

Это был заговор «с первого взгляда». Поллард заявил полковнику, что у него есть доказательства того, что Соединенные Штаты не делятся с Израилем всей разведывательной информацией, которой они должны делиться, и ему, Полларду, это не нравится. Селла, один из лучших израильских пилотов, который принимал участие в рейде на иракский ядерный реактор, слушал с большим интересом, а потом, как и требовалось, сообщил об этом разговоре по команде, и его сообщение попало в штаб-квартиру ВВС в Тель-Авиве. Оттуда сообщение о недовольном американском аналитике разведки, горевшем желанием помочь Израилю, попало в руки Рафи Эйтана, недовольного офицера израильской разведки, который в тот период был связан с министерством обороны в качестве главы научно- технического шпионского агентства «Лакам».

В тот момент Израиль получал ценную технологическую информацию по крайней мере от одного источника в Соединенных Штатах. Среди посредников на этом канале был израильский антрепренер в Голливуде, который познакомил представителей министерства обороны Израиля с представителем корпорации «Милко» в Калифорнии, принадлежавшей Ричарду Смиту. Американский еврей Смит в мае 1985 года был официально обвинен федеральным судом присяжных в том, что он контрабандным образом вывез в Израиль 810 критронов — электронных устройств, которые могут быть использованы в качестве детонаторов ядерных бомб. Для экспорта этих приборов требовалась специальная лицензия, но если бы Смит обратился за ней, он получил бы отказ на основании того, что Израиль не подписал международный договор о нераспространении ядерного оружия.

Расследование ФБР установило, что начиная с 1973 года 80 % бизнеса «Милко» вела с Израилем. Смит был освобожден под залог в 100 тыс. долларов, но через 3 месяца в суде не появился. Он просто исчез, хотя позже его видели в Великобритании и Израиле.

Израиль извинился перед Соединенными Штатами после того, как это дело выплеснулось в заголовки газет, объяснив, что критроны использовались для медицинских целей, а не для ядерного оружия. По требованию американцев все неиспользованные детонаторы были возвращены.

В 1985 году был отмечен еще ряд инцидентов, когда израильские государственные корпорации вроде «Израель милитари индастриз» были вовлечены в сомнительные сделки с американскими корпорациями. Некоторые американцы даже попали под суд. Правительственные чиновники, особенно представители американской и таможенной службы и ФБР, не скрывали своего возмущения поведением Израиля.

Однако после того, как президентом США в 1981 году стал Рональд Рейган, Израилю был дан совершенно четкий сигнал, что его больше ни за что не будут наказывать. Наступил «золотой век» необъявленного, но очень энергичного американо-израильского военного сотрудничества.

В данном случае не имелось формального обязательства, как, например, в соглашении с НАТО и в других пактах, что нападение на одну из стран считается нападением на обе страны. Но Израиль имел все основания полагать, что он пользуется большей степенью защиты со стороны Вашингтона, чем его западные союзники, например Великобритания.

Рейган пошел дальше, чем любой из американских президентов, в плане создания чувства безопасности у Израиля. Вторжение Израиля в Ливан в 1982 году не вызвало реального американского протеста. Госдепартамент выступал против еврейских поселений на Западном берегу, но ничего конкретного не предпринимал. И, что было самым важным, в 1983 году Белый дом подписал меморандум о стратегическом сотрудничестве с Израилем.

Большая часть меморандума оставалась секретной, но явные его последствия включали регулярные визиты в порт Хайфа кораблей американского Шестого флота. В Израиле стали размещаться склады американского вооружения и медикаментов, участились совместные маневры. Невидимая сторона сотрудничества включала активизацию взаимодействия разведок, особенно борьбу с терроризмом, в которой США практически зависели от Израиля и его информации об арабских террористических группах.

Ветераны ЦРУ с многолетним опытом работы на Ближнем Востоке пришли к выводу, что в этих условиях израильтяне могли позволить себе все что угодно, и они это знали. Один американский шпион как-то в разговоре со своим коллегой из «Моссада» пошутил, что Израилю повезло, что он не стал 51-м штатом Америки.

— А в чем это везение? — удивился израильтянин.

— В этом случае, — ответил американец, — за вас было бы только 2 сенатора, а теперь по крайней мере 60.

Администрация Рейгана при поддержке конгресса предоставляла еврейскому государству помощь в размере трех миллиардов долларов в год, две трети которой имело военный характер. Этот щедрый колодец казался почти бездонным, так же как никогда не иссякал и фонтан прощения за некоторые «безобразия», допускаемые Израилем.

Вместе с тем разведывательные сообщества обеих стран знали достаточно много друг о друге, чтобы проявлять подозрительность. ФБР было особенно обеспокоено масштабами израильской деятельности в США, полагая, что большая часть этой активности была так или иначе связана со шпионажем, и стремилось выявлять факты нарушения Израилем американского законодательства в процессе постоянной погони за американской технологией.

Имевшие место случаи привлечения к уголовной ответственности, а также многочисленные утечки в прессу от возмущенных американских чиновников должны были служить предостережением Эйтану и остальной части израильского военно-промышленного комплекса о том, что секретные операции всегда таят в себе риск провала. Для Эйтана, удачливого профессионала, который на протяжении десятилетий работал с агентурой в «Моссаде» и «Шин Бет», это не было новостью. Когда он прочел отчет полковника Селлы из Нью-Йорка о Полларде, который, похоже, был готов сам предложить свои услуги израильской разведке, он был заинтригован и одновременно обеспокоен. Это могла быть «подстава» американцев, имеющая своей целью заманить израильтян в ловушку. Профессионалы с опытом Эйтана всегда проявляют осторожность в отношении тех, кто демонстрирует слишком явный энтузиазм.

Вместе с тем Эйтан понимал, что молодой американец может быть очень ценным. Несмотря на существование официальных соглашений, израильская разведка всегда исходила из того, что американцы не делились с ней всем, что у них было. Поллард может заполнить эти пробелы. Только внедрив своего агента, израильтяне смогут узнать, чего им не дают.

Поллард также давал Эйтану шанс «перемоссадить» «Моссад» и осуществить план, направленный на расширение сферы деятельности «Лакама», показать, что он один может получить в Вашингтоне больше, чем поступало от ЦРУ и Пентагона.

Шеф «Моссада» Адмони с учетом имевшегося секретного соглашения 1951 года с ЦРУ отказался официально работать с агентом в самом сердце американского разведсообщества. Обе разведки поддерживали между собой повседневные контакты, в том числе по компьютерным каналам связи; дважды в год проходили официальные рабочие встречи, на которых проводился анализ обстановки в мире и уточнялись планы дальнейшего сотрудничества, исследовались возможности проведения совместных операций. Будет крайне неудобно — и это весьма отрицательно скажется на двусторонних отношениях, — если «Моссад» внедрит своего агента в разведку друзей, и будет еще хуже, если он провалится.

Тайный, беспардонный и прямой шпионаж двух разведок друг за другом официально считался недопустимым, но прожженные профессионалы с той и другой стороны знали, что это можно делать только очень осторожно и с соблюдением всех правил шпионского искусства. Те из американцев и израильтян, кто явно имел отношение к подобным операциям, считают, что главным приоритетом должно быть сокрытие истинных хозяев операции. Теоретически, если ЦРУ находит перспективного кандидата для вербовки в израильском разведсообществе, идеальный вариант заключался бы в том, чтобы этот агент вообще не знал, что он работает на американцев. Это должна быть вербовка «под чужим флагом», то есть агент будет верить, что он работает, например, на Швейцарию или Западную Германию, или еще на кого-то, кто платит деньги за его информацию.

Если же агент знает, на кого он работает, или соглашается работать только на Соединенные Штаты, то с ним, по крайней мере, не может иметь контактов резидентура ЦРУ в Тель-Авиве. Не должно быть никаких следов американской причастности, и все встречи должны проводиться в третьих странах. Работу с агентом обычно ведут какие-то другие резидентуры ЦРУ.

Более того, целесообразно использовать возможности других спецслужб. ЦРУ формально не должно иметь отношения к работе с американской агентурой внутри израильского разведсообщества, и ответственность за это должна быть передана другим членам американского разведсообщества. Соответственно, когда перед Израилем открываются возможности для шпионажа в США, «Моссад» может уступить эти возможности другому агентству, например «Лакаму».

Американская космическая и радиоразведка постоянно держала в поле зрения оборонные структуры Израиля. Соединенные Штаты также направляли в Израиль своих шпионов с конкретными заданиями по сбору информации об израильских военных, экономических и научных программах, включая ядерные проекты. Сразу же после ареста Полларда министр обороны Ицхак Рабин заявил, что в конце 1970-х и начале 1980-х годов Израиль выявил 5 американских шпионов в чувствительных областях промышленности, в частности в ядерной сфере. Один из них был занят сбором информации в принадлежавшей государству компании «Рафаэль» в районе Хайфы. Другим был американский ученый, работавший но программе научного обмена на ядерном исследовательском реакторе в Нахал Сорек, который был передан Израилю администрацией Эйзенхауэра. Выявленные шпионы были подвергнуты допросу, но достаточно гибкая правовая система Израиля дала возможность правительству выдворить их из страны, избегая конфликта и конфуза в отношениях с Соединенными Штатами.

В этих операциях, которые в силу их большой секретности никогда не признавались Вашингтоном, вышеописанный рецепт скрупулезно соблюдался. Американские оперативники приезжали в Израиль из третьих стран. И если израильскому агенту нужно было платить за информацию или за его «консультации», предпочитали создавать у него впечатление, что вручаемые ему американские доллары не являются американскими в буквальном смысле слова. Когда дело Полларда получило огласку, член сенатского комитета по разведке сенатор Дэвид Дюренбергер, проговорился, что по крайней мере в одном случае, во время израильского вторжения в Ливан в 1982 году, американцы использовали на агентурной основе израильского солдата.

Штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли всегда рассматривала сотни тысяч переехавших в Израиль американских евреев как потенциальный резерв агентов. Однако их сдерживало то, что эти евреи переселились в Израиль по религиозным соображениям либо в силу приверженности сионизму и их лояльность к Израилю в конечном счете может одержать верх над их прошлыми связями с Америкой. Израильские спецслужбы всегда исходили из того, что в потоке иммигрантов из Советского Союза должна быть советская агентура, но они никогда всерьез не подозревали, что ЦРУ может делать то же самое. Сотрудники «Шин Бет» считали, что в жизни все возможно, но они не верили, что среди американцев могут быть какие-то американские «кроты», вывезенные в Израиль.

С другой стороны, американцы принимали как факт то, что среди израильтян, приезжавших в США на учебу или с деловыми целями, были израильские шпионы. И действительно, как могла страна, считающая себя находящейся в состоянии войны, не посылать шпионов туда, где можно было найти ценную информацию?

Деятельность израильской разведки в США действительно была широкомасштабной, но она не была такой уж четко организованной и такой зловещей, как это могло представляться ФБР и другим ксенофобам. Израильтян, выезжавших за границу, иногда просили проявлять внимание к какой-то проблеме, особенно если они были учеными, работавшими по проектам, имевшим значение для обороны Израиля. Но они формально не вербовались «Моссадом» или «Аманом», и им не выплачивалось вознаграждение. Многие из этих «путешественников» видели свой патриотический долг в том, чтобы посылать домой информацию, которая может помочь Израилю. Большинство израильтян в Америке, конечно, не занимались ничем подобным, к тому же им на глаза не попадалось ничего, что могло бы представить интерес для шпиона. Но от тех немногих, кто помогал, израильская разведка — иногда через институты и компании, имевшие представительства за границей, — получала пользу.

Во всяком случае в тайных операциях на территории США «Моссад» избегал использовать сотрудников своей резидентуры в Вашингтоне — точно так же, как американцы поступали в Израиле. Когда израильский агент направлялся с заданием в Америку, вашингтонская резидентура «Моссада» об этом не информировалась. Если израильская разведка должна была платить агенту за информацию, следуя американскому рецепту, она старалась использовать «флаг» какой-то другой страны или, что еще лучше, представлять дело так, что речь будто бы едет о каком-то безобидном промышленном шпионаже другой американской компании.

Случай Джонатана Полларда был необычен. Это был доброволец, он служил в военно-морской разведке, имел доступ к документам, был евреем и хотел работать только на дорогой его сердцу Израиль. Эйтан знал, что использование евреев в качестве агентов в их собственных странах, как это показали события 50-х годов в Ираке и Египте, было связано с повышенным риском. Но сопротивляться искушению получить ту информацию, которую мог дать Поллард, было просто невозможно.

С согласия начальника генштаба и командующего ВМС Эйтан получил разрешение использовать полковника Селлу для уникальной миссии. Даже высшие израильские военачальники — генерал Моше Леви и генерал Амос Лапидот не должны были знать деталей того, что ветеран ВВС Селла, изучающий компьютерные науки в Нью-Йоркском университете, будет делать для своей страны.

Эйтан поручил Селле дать понять Полларду, что еврейское государство было готово его испытать. Селла несколько раз осторожно говорил с Поллардом из телефонов-автоматов, чтобы свести к минимуму риск подслушивания ФБР.

Летом 1984 года Селла несколько раз летал самолетом из Нью-Йорка в Вашингтон для встреч с Поллардом и получения документов. Селле помогали атташе «Лакама» в обоих американских городах, но в отличие от них Селла не был защищен дипломатическим иммунитетом. В случае ареста и предания суду за получение секретных документов сам Селла, израильские военно-воздушные силы и Государство Израиль в целом были бы сильно скомпрометированы. Молодой полковник являлся опытным летчиком, но в сфере шпионажа был дилетантом, тем не менее он готов был рискнуть.

Первые полученные Селлон документы касались военных проектов арабов, которые, по мнению Полларда, могли угрожать Израилю. Их срочно отправили в Тель-Авив дипломатической почтой, и они превзошли все ожидания Эйтана.

Поллард только недавно пришел в Антитеррористически и оперативный центр (АТОЦ) в Мэриленде, но он уже давал Селле информацию, выходящую далеко за пределы сферы деятельности этого центра. Там были интригующие детали — не полная информация, но важные фрагменты, заполняющие пробелы в той картине, которую имел Израиль, — о создании в Сирии химического оружия и возрождении иракской ядерной программы.

Там же была информация о некоторых новейших системах оружия, полученных арабскими соседями Израиля. Были также получены списки и описания вооружений, имеющихся в Египте, Иордании и Саудовской Аравии. Данные материалы представляли интерес в силу того, что, рассматривая эти умеренные арабские страны в качестве своих ближайших союзников, Соединенные Штаты отказывались делиться с Израилем разведывательной информацией о них. Теперь для Эйтана открылась лазейка в секреты этих стран.

Энтузиазм Полларда просто ошеломлял, особенно после того, как в октябре 1984 года он получил в АТОЦ повышение. Уровень его допуска к секретам стал выше, и, как он сказал израильтянам, ему будет доступен практически любой документ американского разведсообщества. Он даже мог получать снимки с американских разведывательных спутников, но, поскольку он не мог распечатать их на своем компьютере, ему приходилось брать фотокопии с собой на день-два.

Селла был в восторге. Он знал, какую ценность представляли эти фотографии. Три года назад, перед тем как повести свою эскадрилью бомбардировщиков-истребителей на реактор в Багдаде, он изучал американские фотографии этой цели. Однако такая возможность представлялась довольно редко. Директор ЦРУ Уильям Кейси лишь в отдельных случаях делился этими сокровищами с израильтянами в рамках стратегического сотрудничества. Наконец Селла закончил свое обучение в университете и возвратился в Израиль. Поллард стал ждать нового связника.

Эйтан был в таком восторге от полученных результатов, что решил перейти к следующей фазе операции. В ноябре 1984 года Поллард и его невеста Энн Хендерсон за счет «Лакама» вылетели в Париж. Там их ожидал небольшой сюрприз. На арене снова появился Авьем Селла, который угощал их в шикарных ресторанах «города света». Поллард недоумевал, почему им надо было выезжать во Францию для этой приятной встречи. Тайна прояснилась, когда Селла представил его Йосси Ягуру, новому оперработнику.

Ягур занимая должность консула по науке в израильском консульстве в Нью-Йорке. Его довольно расплывчатое официальное резюме говорит о каких-то должностях, которые он ранее занимал в оборонной промышленности, но на самый худший случай Ягур был защищен дипломатическим иммунитетом.

В качестве консула, которым он являлся с 1980 года, Ягур регулярно посещал научные конференции, устанавливал контакты с американскими учеными, представителями оборонных и других отраслей промышленности и отправлял в «Лакам» пухлые пачки вырезок из различных специализированных газет и журналов.

В качестве еще одного сюрприза Джонатану Полларду устроили встречу с легендарным Эйтаном, о чьих подвигах, в частности об его участии в похищении Эйхмана, Полларду специально рассказали для того, чтобы произвести на него должное впечатление. Эйтан был представлен в качестве руководителя всей операции, и он вместе с Ягуром и Поллардом обсудил следующие шаги, включая получение американских документов, представлявших первостепенный интерес для обороны Израиля.

В моменты отдыха Селла приглашал Джея и Энн полюбоваться витринами самых элегантных ювелирных магазинов французской столицы. Селла отправил их в один конкретный магазин, где продавец уговорил Энн взять кольцо с крупными сапфирами и бриллиантами. Селла сказал, что он оплатит покупку, если кольцо будет обручальным.

Кольцо стоило около семи тысяч долларов и явилось материальным свидетельством «обручения» Полларда с Израилем. Селла даже снабдил Энн рукописным письмом, в котором говорилось, что этот подарок якобы исходил от какого-то «дядюшки Джо» в Вашингтоне. Это было сделано на случай, если кто-то спросит, как они могли позволить себе такую дорогую вещь. На следующий год в августе Джей и Энн поженились и провели свой трехнедельный медовый месяц в Венеции, который не только был оплачен израильтянами, но и включал краткосрочную поездку в Тель-Авив для новой встречи с Эйтаном.

В качестве компенсации расходов и в знак признательности израильтяне пообещали платить Полларду полторы тысячи долларов в месяц. В дополнение к кольцу Поллард получил 10 тыс. долларов наличными, а Эйтан сказал ему, что в Швейцарии на его имя открыт счет. Его вознаграждение будет переводиться на этот счет, которым Поллард сможет воспользоваться через 10 лет. К этому времени, ответил американец, он надеется переехать на жительство в Израиль. В ответ Ягур показан ему израильский паспорт с его фотографией на имя Дэнни Коэна. Опергруппа «Лакама» в этом случае не просто выбрала старое еврейское имя. Американский агент уже выражал свое восхищение выдающимся израильским агентом, который был повешен в Дамаске, Эли Коэном. Чтобы усилить эффект, Эйтан и Ягур выбрали именно это имя для фальшивого паспорта Полларда. Теперь он в любое время мог приехать в Израиль как анонимный, но реальный герой.

Эйтан, конечно, не сказал Полларду, что кольцо с бриллиантом и выдача 10 тыс. долларов на карманные расходы были частью классической методики закрепления агента. Шпион, который говорит своим хозяевам, что работает добровольно из идеологических соображений, желая помочь стране, которую он любит, или из ненависти к стране, которую он предает, может под влиянием страха изменить свое решение. Считая себя добровольцем, он думает, что в любой момент может прекратить эти отношения.

Совсем другое дело — платный агент. Он чувствует себя обязанным дать то, за что ему платят, к тому же за этим всегда маячит угроза шантажа. Вербовщик всегда может оказать нажим на агента, демонстрируя ему документальные доказательства того, что он брал деньги. Такого рода контракт создает у нанимателя уверенность в том, что он приобрел лояльного агента.

Мотивация Полларда определялась сочетанием его сионистских взглядов и склонности к авантюризму. Ему приятно было ощущать себя тайным агентом, и это ощущение подкреплялось конспиративными встречами и тайными поездками за рубеж. Но как человек, фанатично преданный сионистской идее, он, несомненно, получал наибольшее удовлетворение от сознания того, что помогает Израилю защищать себя.

Сразу же по возвращении из Европы Поллард принялся за работу. Он принес целый чемодан секретных документов, включая заветные спутниковые фотографии, в загородный дом в Мэриленде, где его встретил Ягур. Оперативник дал Полларду некоторые условные знаки для использования в случае необходимости отмены или переноса очередной встречи. Ягур также сказал Полларду, что его будут ждать каждую пятницу на специальной конспиративной квартире, оборудованной копировальной техникой. В квартире проживала Ирит Эрб, сотрудница израильского посольства, секретарь вашингтонского представителя «Лакама».

Квартира-фотолаборатория была куплена на имя Гарольда Катца, американского еврея, занимавшегося в Израиле адвокатской практикой. Катц, по видимости, не знал, что его вашингтонская квартира будет использоваться министерством обороны. В квартире было так много высокоскоростной и высококачественной копировальной техники, что пришлось установить специальную систему электронной защиты, чтобы подавить электромагнитные помехи, которые могли быть замечены на экранах телевизоров соседей.

Израильтяне знали, как стимулировать работу Полларда, они льстили его самолюбию. Ягур часто говорил Полларду, что его информация представляет исключительный интерес и используется различными службами израильского разведсообщества. Однако Поллард, будучи аналитиком, нс хотел довольствоваться такой общей оценкой и просил Ягура установить, кто именно и как использовал его документы в Израиле.

Руководители различных израильских спецслужб в Тель-Авиве догадывались, что первоклассная информация Эйтана поступала из Вашингтона. Только американский источник мог дать спутниковые фотографии. Никто не спрашивал Эйтана, кто был этим агентом. Военный? Еврей? Израильтянин, внедренный в американские вооруженные силы или разведывательные службы? Так могли думать Наум Адмони из «Моссада» или новый шеф «Амана» Ехуд Барак. Качество «продукта» было столь высоким, что не могло не возникать вопроса о риске, связанном с этой операцией.

Однако в этой системе никогда не задают таких вопросов в отношении операций, проводимых другой службой. Раскрытие любых деталей нарушает принцип «компартментализации». Внутреннее соперничество тоже является препятствием для того, чтобы коллеги раскрывали перед ними свои операции.

Каждые две недели Поллард приносил в квартиру Ирит Эрб огромные кипы документов. Сначала он сам отбирал их, но потом Ягур стал заказывать — как из меню — конкретные бумаги в данном случае, судя по всему, из каталога документов, составленных разведывательным управлением министерства обороны США. Как этот секретный каталог мог попасть в руки иностранцев? Американские следователи видели в этом прямое доказательство существования еще одного израильского шпиона, может быть, более важного, чем Поллард.

Теоретически Израиль мог получить этот каталог через агента или от какого-то другого источника в стране НАТО, куда он попал из Соединенных Штатов. С другой стороны, израильское посольство имело огромное число друзей в Пентагоне, даже когда сам министр обороны, в данном случае Каспар Уайнбергер, был настроен к Израилю недоброжелательно.

Используя свой «курьерский пропуск» — самый ценный «читательский билет» в районе Вашингтона, — Поллард мог получать секретные документы из нескольких архивов в столице, включая РУМО, его собственную Службу расследований ВМС и даже Национального агентства безопасности при всей жесткости его режима. Если материал хоть частично касался Ближнего Востока, Поллард считал, что Израиль должен о нем знать. Он полагал, что Каспар Уайнбергер и американское разведсообщество нарушали двусторонние соглашения, утаивая от Израиля то, что им было известно об угрозах еврейскому государству.

Благодаря этому эксцентричному, но исключительно эффективному агенту, израильтяне получали копии аналитических документов ЦРУ, копии сообщений между американскими объектами в этом регионе, подробности о поставках советского вооружения в Сирию и другим его союзникам, как это выглядело по донесениям американских секретных агентов или «шпионов в небе» и подлинным фотографиям с разведывательных спутников.

Вашингтон и Тель-Авив обменивались большим количеством как первичных данных разведки, так и аналитических материалов, но спутниковые фотографии всегда являлись проблемой. Опасаясь утечки сведений о методах и технических возможностях американской космической разведки, американцы обычно отклоняли израильские запросы о предоставлении спутниковых фотографий или же рассматривали эти запросы так долго, что вопрос утрачивал актуальность. Соединенные Штаты отложили на неопределенное время рассмотрение просьбы Израиля о том, чтобы ему была предоставлена наземная приемная станция, позволяющая принимать и расшифровывать сигналы с американских спутников.

Фотографии и аналитические материалы, поступавшие от Полларда в течение года, пока он не был пойман, позволяли израильтянам детально отслеживать передвижение кораблей в Средиземноморье. Среди полученных материалов было также досье об усилиях Пакистана по созданию ядерного оружия — «исламской бомбы». После уничтожения в 1981 году ядерного реактора в Ираке Пакистан вышел на первый план как потенциальная ядерная угроза Израилю. Были гут и подробности о химических арсеналах Ирака и Сирии, двух непримиримых врагов Израиля. Получать информацию по этой тематике из указанных стран было исключительно трудно.

Собственные размышления Полларда в тюрьме, которыми он поделился с американским журналистом Вольфом Блитцером, очень важны для понимания того, почему Эйтан так ценил его. Поллард говорил, что понял, что разведка Израиля ни в коем случае не была «гигантом, оседлавшим Ближний Восток». Израильтяне направляли свои основные технические и людские ресурсы в Сирию, которая представляла наибольшую угрозу их существованию. Поллард отмечал, что он сосредоточивался на «внешнем кольце врагов: Ливии, Алжире, Ираке и Пакистане».

Наиболее ценной информацией, которая позволила Израилю провести конкретные операции, явились аэрофотоснимки штаб-квартиры ООП в Тунисе. В этом же плане пригодились материалы о системе противовоздушной обороны североафриканских государств на пути в Тунис, включая силы ливийского полковника Каддафи. 1 октября 1985 г. израильские ВВС провели самый дальний в своей истории бомбовый рейд на комплекс ООП в Тунисе. Большая часть основной базы Ясира Арафата была разрушена, и Поллард испытывал огромное удовлетворение от того, что он помог это сделать.

В Вашингтоне Поллард работал с предельным напряжением сил» Ею энтузиазм сменился усталостью, и в Антитеррористическом центре ВМС заметили, что качество его работы заметно ухудшилось. Он полный день занимался компьютерной обработкой и анализом разведывательной информации по линии ВМС и одновременно выполнял свою вторую работу, добывая документы для израильской разведки.

Поллард передавал тысячи листов документов и материалов радиоперехвата по проблемам терроризма, системам вооружений арабских стран и советских поставок оружия в регион. Эйтан и несколько аналитиков, имевшихся в «Лакаме», едва справлялись с этим потоком. Один из преподавателей Полларда в Стэнфордском университете вспоминал, что Поллард «всегда проявлял чрезмерный энтузиазм, и если ему поручалось написать какую-то работу, она получалась у него вполне доброкачественной, но необычайно большой». Поллард и сейчас оставался верен себе, только теперь не как студент, а скорее как наставник израильтян.

Американские спецслужбы должны были знать о том, что Поллард в силу некоторых «странностей» в его поведении был ненадежным человеком. Его начальник в Антитеррористическом центре капитан второго ранга Джерри Эйджи начал сомневаться в надежности Полларда после того, как дважды уличил его во лжи по каким-то пустяковым поводам. Энджи стал наблюдать и вскоре обратил внимание, что на столе Полларда было огромное количество совершенно секретных документов, не имевших отношения к его работе. 25 октября, в пятницу, один из его сослуживцев сообщил, что Поллард ушел с работы с большим пакетом компьютерного центра. Удалось установить, что он только что получил материалы телеграфной переписки по Ближнему Востоку. Эйджи повторил проверку 1 и 8 ноября и заметил, что Поллард снова собирал дополнительные совершенно секретные материалы. Однажды после бессонной ночи Эйджи в 4.30 утра пришел в свой центр и обнаружил на столе у Полларда новые материалы по Ближнему Востоку. «Черт побери, — сказал себе капитан, — у меня завелся шпион!»

Эйджи не смог убедить ФБР взять Полларда под наблюдение. Бюро было перегружено работой по другим шпионским делам. Однако контрразведка ВМС установила скрытые телевизионные камеры около рабочего места Полларда. Наблюдатели пришли к выводу, что он создавал свою личную библиотеку разведывательных материалов. 18 ноября он был задержан.

Военно-морская контрразведка допрашивала Полларда в течение трех дней, но ему разрешалось поддерживать связь с внешним миром. Стараясь сбить ее с толку и замести следы, ведущие к Израилю, он заявил, что располагает информацией, которая поможет разоблачить международную шпионскую сеть.

Контрразведчики отнеслись к первому допросу довольно легкомысленно и даже позволили Полларду позвонить своей жене. Объясняя, что вернется домой поздно, он попросил Энн «отнести кактус к друзьям». Эта был заранее обусловленный сигнал, который означал, что у него неприятности и нужно немедленно убрать из дома все секретные документы.

По иронии судьбы в день ареста в шесть часов вечера Полларды должны были ужинать с Авьемом Селлой, приехавшим в Соединенные Штаты. Селла сказал, что его повысили до бригадного генерала и они должны отпраздновать это событие. Но когда Энн отправилась на этот ужин, у нее было далеко не праздничное настроение. Она была в состоянии паники.

По дороге она попыталась избавиться от чемодана, который для Поллардов был равносилен динамиту. В нем была почти полуметровая стопка секретных документов. Это был тот самый «кактус», о котором говорил Джей. В отчаянии Энн обратилась за помощью к соседям, семье Эсфандиари. Она попросила Кристину Эсфандиари взять чемодан, в котором, как она сказала, находились документы с работы Джея и передать его ей в вашингтонском отеле «Фор сизонс». Энн также передала г-же Эсфандиари свой свадебный фотоальбом.

Полларды были в очень хороших отношениях с семьей Эсфандиари и даже давали им во временное пользование свой «мустанг», но просьба вынести тайком чемодан из дома показалась Кристине слишком странной. Она была дочерью кадрового морского офицера и на следующее утро позвонила в военно-морскую контрразведку, сказав: «У меня есть кое-какая секретная информация, которая может быть вам полезна».

Позже г-жа Эсфандиари вспоминала; «Это было очень тяжело сделать, потому что мы так хорошо к ним относились, положа руку на сердце, но мы не могли позволить ничего подобного. Я не могла поверить, что это делали наши Энн и Джей. Я чувствовала себя обманутой и преданной».

Обращение с просьбой к соседям, конечно, не было профессиональным приемом для избавления от улик. Помимо всего прочего, на чемодане было имя Полларда. Даже если бы этот чемодан оказался на вашингтонской свалке, он все равно подвел бы Полларда.

Ужин Энн с Селлой в загородном ресторане прошел очень нервно. «Джей попал в беду», — твердила она. Селла тоже почувствовал опасность и потребовал, чтобы Энн никогда не признавалась в том, что они встречались. Больше они друг друга никогда не видели.

Дома Энн Хендерсон-Поллард встретилась с Джеем, вернувшимся после первых допросов. Оба были очень взволнованы, и Поллард решил позвонить своему куратору. Он связался с Ягуром и потребовал от него предоставления убежища и вывоза в Израиль.

Ягур решил немного успокоить Полларда: «За тобой, наверное, наблюдают. Если тебе удастся уйти от слежки, приходи к нам и мы поможем». Поллард, полагая, что его телефон мог подслушиваться, звонил из телефона-автомата, но самое главное заключалось в том, что у «Лакама» не было никакого плана бегства Полларда.

Поллард и Израиль дорого заплатят за отсутствие профессионализма в этой исключительно острой и опасной операции. Среди израильтян шло невидимое соревнование за то, кто сбежит первым. Через три дня Селла и Ягур через Нью-Йорк вылетели в Израиль; Ирит Эрб и ее босс, заместитель атташе от «Лакама» Илан Равид, вылетели в Израиль из Вашингтона. В прессе уже прошла информация о том, что какой-то американец был арестован за шпионаж, но она не имела большого резонанса.

Когда израильские боссы Полларда возвратились в Тель-Авив, руководители разведки и израильские политики уже знали из сообщений прессы, что ФБР задержало Полларда у ворот израильского посольства и это, несомненно, отрицательно повлияет на израильско-американские отношения, в первую очередь в сфере оборонного и разведывательного сотрудничества.

Когда Израиль — через три дня после ареста Полларда — впервые осторожно высказался о возможности своей связи с ним, общество было в состоянии шока от того, что израильская разведка может быть столь глупа, чтобы допустить арест агента на пороге своего посольства. Поскольку зарубежная разведывательная работа всегда входила в компетенцию «Моссада», общественность была удивлена, что «Моссад» может проявлять такой дилетантизм и такую глупость.

Через несколько дней стало известно, что работу с Поллардом вел «Лакам». Так впервые прозвучало название этой разведывательной службы.

Американская сторона тоже недоумевала. Рональд Рейган узнал об аресте Полларда в то время, когда он возвращался со встречи с советским лидером Горбачевым в Женеве. Об Израиле, который он щедро подкармливал финансовой и военной помощью, превратив его в главного союзника Соединенных Штатов, Рейган сказал: «Я просто не понимаю, почему они это делают».

Однако американцы должны были лучше понимать ситуацию. ЦРУ всегда считало, что израильская агентура активно работала в Америке. В одном из его закрытых докладов говорилось, что после главного приоритета — сбора информации в арабских странах — вторым и третьим приоритетами израильской разведки были «сбор информации о секретных аспектах американской политики в отношении Израиля» и «получение научно-технической информации в Соединенных Штатах и других развитых странах».

Они также должны были лучше знать Полларда. Вызывает изумление тот факт, что его вообще могли принять на работу в разведку, зная о странностях в его поведении.

Энн Хендерсон-Поллард тоже была арестована, поскольку знала о шпионской деятельности мужа и оказывала ему помощь. Она также не удержалась от искушения и использовала часть секретных материалов для своей работы по связям с общественностью.

Федеральные власти были твердо настроены привлечь к ответственности Хендерсон-Поллард, но особенно жестко готовилось дело против ее мужа. Представитель обвинения заявил окружному судье Обри Робинсону: «Обвиняемый признал, что продал Израилю такое количество секретных документов, что, если их собрать вместе, получится «стопка» размером метр на метр и высотой три метра». Поллард отрицает, что он когда-либо говорил что-то подобное.

Министр обороны Уайнбергер в своем письме судье Робинсону отмечал: «Мне трудно представить больший ущерб интересам национальной безопасности, чем причиненный обвиняемым». В частных беседах Уайнбергер говорил, что Поллард заслуживал расстрела или виселицы, добавляя, что ликвидация причиненного ущерба обойдется США в 1 млрд, долларов.

4 марта 1987 г. в результате сделки с правосудием, которая предполагала, что ему не придется провести остаток своей жизни в тюрьме, Поллард признал себя виновным. Тем не менее Поллард был приговорен к пожизненному тюремному заключению. Решающее влияние на суд оказало письмо Уайнбергера.

К моменту вынесения приговора Полларду исполнилось 32 года. Его 26-летняя жена также признала себя виновной и получила 5 лет тюрьмы. Услышав приговор, Энн с криками «Нет! Нет!» рухнула на пол. В отчаянии и бешенстве она бросалась на отделанные дубовыми панелями стены зала судебных заседаний. Позже, немного придя в себя, она заявила: «Я каждый день буду молиться за то, чтобы мы вновь были вместе с мужем. Ради этого я буду жить». Энн провела в тюрьме почти 3 года, страдала заболеванием желудочно-кишечного тракта и много потеряла в весе.

Поллард допустил серьезную ошибку, сделав хвастливое заявление о том, что он «буквально был глазами и ушами Израиля в огромном географическом районе от Атлантики до Индийского океана». В своем письменном обращении к судье он также отметил, что его информация была «уникальна» и что «политическое руководство страны (Израиля) должно было знать о существовании агента в американском разведсообществе». Он также отметил, что, судя по тому, как его израильские руководители ставили ему задания, можно представить, насколько была высока степень координации между израильской армией, военно- морским флотом и военно-морскими силами.

Все это могло соответствовать действительности, но едва ли усиливало позицию защиты Полларда. Этого шпиона бросили хозяева, и его откровенность была понятна.

Американские следователи отправились в Израиль, чтобы проверить утверждения израильских представителей, что это была какая-то «шальная» операция и что еврейские руководители не знали о наличии своего шпиона в американской разведке.

Демонстрируя добрую волю, израильтяне создали специальную группу связи для оказания максимального содействия американским следователям. Руководство этой работой было поручено директору «Шин Бет» Аврахаму Шалому главным образом потому, что американцы считали его порядочным человеком. Однако и израильская общественность скоро убедилась в том, что Шалом был мастером заметать следы, когда его обвинили в том, что он лгал собственному правительству в ходе расследования убийства двух автобусных террористов в 1984 году.

Получив полную поддержку со стороны Шалома, американский обвинитель Джозеф Дидженова и адвокат госдепартамента Абрахам Софаер, похоже, пришли к выводу, что им удалось допросить всех израильтян, имевших отношение к работе с Поллардом. Однако им ничего не сказали об Авьеме Селле. Израиль просто уклонился от ответа на вопрос, кто именно завербовал Полларда в Вашингтоне.

В довершение ко всему американцам сказали, что им возвращают все полученные от Полларда документы. Однако по возвращении в Вашингтон они обнаружили только 163 страницы из обещанной тысячи. Это жульничество привело в ярость американских следователей, хотя возвращение документов имело чисто символическое значение — израильтяне могли оставить у себя копии, к тому же Поллард никогда и не передавал им оригиналы.

Директор ФБР Уильям Уэбстер открыто критиковал Израиль за «избирательное сотрудничество». Эти настроения Уэбстера, настроения борца с преступностью, которому вставляли палки в колеса, еще долго будут оказывать влияние на состояние американо-израильских отношений, потому что спустя всего год Уэбстер как директор ЦРУ возглавит американское разведсообщество.

Подражая приверженности американцев создавать всякого рода комиссии, израильтяне скрепя сердце тоже создали две комиссии. Одну комиссию создал комитет кнессета по обороне и иностранным делам, возглавляемый Аббой Эбаном. Другой орган расследования должен был возглавляться двумя сопредседателями, назначенными кабинетом министров, но это начинание забуксовало, когда бывший член Верховного суда Моше Ландау отказался участвовать в работе этого органа. Ландау уже было 74 года, и после достойной судейской карьеры он не хотел, чтобы его использовали в качестве ширмы. Он потребовал, чтобы ему было предоставлено право допроса свидетелей под присягой и чтобы выводы его комиссии имели обязательную силу. Пройдет еще полтора года, прежде чем удастся убедить Ландау возглавить расследование другого скандала, связанного с «Шин Бет».

Израильское правительство тем не менее нашло двух человек с достаточно серьезными связями в истэблишменте, которые согласились заняться расследованием того, как «Лакам» использовал своего американского шпиона: адвоката Иегуду Ротенстрейха, который выступал в качестве юрисконсульта разведсообщества, и бывшего начальника генштаба Цви Зура, который 20 лет некоторым образом наблюдал за работой «Лакама», когда во главе этой службы стоял Биньямин Бламберг.

Израильское правительство национального единства согласилось, что две параллельные комиссии должны исследовать все аспекты дела Полларда, включая роль высших политических руководителей.

Ведущий правительственный триумвират проводил согласованную линию. Премьер-министр, Шимон Перес, министр иностранных дел Ицхак Шамир и министр обороны Ицхак Рабин — все обещали сотрудничать с парламентской комиссией Аббы Эбана.

Пока расследование касалось чисто оперативной стороны дела — как велась работа с Поллардом, а некто стоял за этим событием, — все шло достаточно гладко. Обе комиссии пришли к идентичному выводу о том, что Поллард работал на «Лакам» Рафи Эйтана и Авьем Селла с согласия его военных руководителей играл роль посредника и разработчика. Имя Селлы всплыло только потому, что Поллард на допросах назвал его как своего вербовщика.

Комиссии, однако, разошлись в вопросе оценки политической ответственности. Назначенная кабинетом комиссия не нашла — или во всяком случае не упомянула — каких- либо связей с израильскими политиками. Она рассматривала дело Полларда просто как изолированную разведывательную операцию. Парламентская комиссия, однако, прежде чем она распалась из-за политических разногласий между «Ликудом» и лейбористской партиен, несколько раз намекнула, что часть вины за произошедшее лежит на политических лидерах.

Поллард был завербован в период, когда министром обороны был Моше Аренс, которому подчинялся «Лакам», а Шамир был премьер-министром. Американский шпион продолжал передавать информацию и после того, как Рабин сменил Аренса, а Перес — Шамира. Четверо названных политиков признали, что они получали данные, поступавшие от Полларда, но в соответствии со сложившейся практикой никогда не спрашивали об источнике. По их утверждению, если бы они знали его, то немедленно прекратили бы операцию.

С другой стороны, Рафи Эйтан заявил комиссии, что его совесть была абсолютно чиста: «Все, что я предпринимал, в том числе и по делу Полларда, совершалось с ведения моих руководителей. Я не позволю использовать себя в качестве козла отпущения и не намерен покрывать осведомленность и ответственность других лиц».

Ветеран разведки, похоже, хотел сказать, что политические лидеры знали гораздо больше, чем готовы были признать. Можно было поверить в то, что им не было известно имя Джонатана Джея Полларда, но политики с большим опытом в военной области и в сфере разведки — Рабин как бывший начальник генштаба, Шамир как бывший высокопоставленный работник «Моссада», Перес как заместитель министра обороны, который создал «Лакам», и даже Аренс с его опытом работы в сфере военной аэронавтики — должны были понимать, откуда вдет такая разведывательная информация.

Если представители американской администрации и американская общественность были изумлены обнаружившимся отсутствием ответственности в демократическом Израиле, то они были еще больше озадачены, когда виновные не только не понесли наказания, но были поощрены и получили повышение.

Вскоре после возвращения в Израиль бригадный генерал Селла стал командиром самой крупной израильской авиабазы Тель Ноф. На этой базе, расположенной к югу от Тель-Авива, часто бывали американские военно-воздушные атташе, опрашивавшие израильских пилотов об их полетах на американских самолетах в рамках двустороннего военного и разведывательного сотрудничества.

Бомба разорвалась тогда, когда Селла был назван в приговоре сообщником Поллардов. Впервые высокопоставленный военный или гражданский представитель страны — союзницы США был официально обвинен в шпионаже против Соединенных Штатов.

Когда американцы узнали, что командующий авиабазы был тем человеком, который завербовал Полларда, Вашингтон предписал, что, до тех пор пока Селла будет оставаться командующим базой, на нее не ступит нога американского офицера. Когда в 1986 году в Израиле находился вице-президент Джордж Буш, он отказался посетить базу Тель Ноф. Это давление в конце концов возымело свое действие. Политические лидеры Израиля решили принести молодого генерала в качестве жертвы на алтарь американо-израильских отношений. Селла подал в отставку с этого поста.

Те же самые израильские политики обнаружили, что спять Эйтана оказалось гораздо сложнее. Министр торговли и промышленности Ариель Шарон бросился на выручку своего старого протеже. Подобно другим ветеранам разведки, которые пользовались покровительством Шарона, Эйтан стал президентом «Израель кемикал», самой крупной государственной компании Израиля.

В целом дела в Израиле шли своим чередом. Национальный военно-промышленный комплекс не мог вывернуться наизнанку из-за провала Полларда. Потребность в шпионах в научно-технической сфере сохранялась. В конце концов это было как раз то, на чем всегда специализировалась разведка Израиля.

Вскоре после ареста Полларда израильское правительство публично обещало распустить подразделение, которое осуществляло эту «шальную» операцию. Израильская разведка в целом, однако, продолжала работать в обычном режиме и добывать информацию, необходимую для обеспечения национальной безопасности. Разведсообщество перераспределило обязанности и продолжало работать без «Лакама». Представители американских властей тоже не испытывали по этому поводу особого беспокойства и исходили из того, что так или иначе Израиль должен обеспечивать свои потребности в технологической информации, имеющей отношение к национальной безопасности. Однако Соединенные Штаты потребовали от Израиля твердых заверений, что в будущем израильтяне никогда не станут использовать агентов в американском разведсообществе.

Что же касается самого Полларда, то он чувствовал себя брошенным израильтянами и обреченным отбывать свое пожизненное тюремное заключение. Он был озлоблен, но тем не менее оставался горячим сторонником еврейского государства. Однако Израиль не предпринял никаких шагов в его защиту. Сотрудничество Израиля с американскими властями в этом деле было далеко не полным, но те меры противодействия, которые предпринимала израильская сторона, были направлены на выгораживание Селлы и других израильтян, которые работали с Поллардом, но не его самого.

Была, правда, небольшая тайная поддержка со стороны разведывательного сообщества: неофициальная группа адвокатов и специалистов в области поддержания отношений с общественностью собрала деньги на оплату защитников Полларда. Со стороны адвокатов и родственников были также некоторые неофициальные попытки исследовать возможность обмена шпионов и делались намеки на то, что Израиль готов выпустить на свободу советских агентов Шабтая Калмановича и Маркуса Клингберга в обмен на Полларда. Правда, было не ясно, какую выгоду получат от этого Соединенные Штаты. В начале 1990 года в конфиденциальном порядке сообщалось, что в качестве одного из элементов этого обмена шпионами может стать один западный агент, арестованный в Чехословакии. Вместе с гем многие израильтяне не хотели, чтобы Поллард вышел на свободу и поселился в Израиле как живой укор израильским спецслужбам.

Больше всего пострадали в результате провала Полларда отношения между Израилем и американским еврейством. Разведсообщество Израиля длительное время избегало ставить зарубежное еврейство перед деликатным вопросом о «двойной лояльности». Вербовка Полларда нарушила это шаткое равновесие. И американская еврейская община была глубоко обеспокоена тем, что кто-то в Америке может подумать, что евреи любят Израиль больше, чем Соединенные Штаты.

Так почему же Израиль, использовав Полларда, поставил 6 млн. евреев в столь двусмысленное положение? Глупость? Наглость? Безответственность?

Эти и многие другие вопросы остались без ответа. Бывший директор ЦРУ говорит: «Я никогда не мог понять, почему израильтяне стали работать с Поллардом. Они получали в Америке все, причем бесплатно. Израильтяне, работающие в вашингтонском посольстве, не просто бренчат на своих гитарах. Они активно работают со связями. Но им не надо ничего красть, потому что девяносто процентов всей информации они получают от дружественно настроенных и сотрудничающих с ними американских представителей».

Тень недоверия, возникшая между американской и израильской разведками в результате дела Полларда, вероятно, никогда не исчезнет, но уязвленные чувства всегда уступают место стратегическим реалиям и национальным интересам. Когда в середине 1980-х годов две страны понадобились друг другу в решении достаточно деликатных вопросов, связанных с Ираном и захваченными там американскими заложниками, они нашли новые и нетрадиционные каналы для сотрудничества.