История разведывательных служб Израиля

16 БИЗНЕС ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

«Когда мы демонстрировали филиппинцам наш автомат «Галил», — рассказывал еврейский торговец оружием в конце 1982 года, — мы взяли с собой конструктора. Сначала он опустил его в ванну с водой, потом вывалял в земле, а затем начал стрелять. Это произвело на филиппинцев большое впечатление».

Однако филиппинцы не купили автоматы — стандартное израильское стрелковое оружие, сделанное по образцу советского «Калашникова». Потенциальные покупатели не могли преодолеть созданного арабами стереотипа восприятия еврейского государства как «парии». «Галил» — один из лучших образцов оружия в мире, но попытки расширения его экспорта постоянно наталкиваются на кирпичную стену предубеждений, как это имело место в случае с филиппинцами. В этой связи Израиль вынужден активно искать рынки сбыта и продавать оружие режимам сомнительной репутации — таким как Южная Африка, Иран и диктатуры Южной Америки.

Экспорт вооружений относится к числу приоритетных национальных целей Израиля. Это не только источник валютных поступлений и удобный канал распространения своего влияния за рубежом. Здесь есть более фундаментальные причины. Развитие собственной военной промышленности, по мнению Израиля, является совершенно необходимым для того, чтобы не зависеть от милости своих друзей. Но для того, чтобы эта промышленность была рентабельной, она должна развиваться в определенных пропорциях. Израильская военная промышленность должна производить больше пушек, танков, снарядов, комплектов военной формы, ракетных катеров и другой сложной техники, чем требуется национальным вооруженным силам. Экспорт позволяет компенсировать расходы на разработку оружия и адекватно финансировать военную промышленность.

В этой связи неудивительно, что израильское разведсообщество активно способствует защите национальных интересов путем рекламы израильского оружия. Работники «Моссада», находящиеся за рубежом в качестве неофициальных послов, так же как и представители «Шин Бет», выступающие в качестве советников по антитерроризму, постоянно подчеркивают превосходные качества израильского оружия. Оружие и другие военные материалы всегда становятся частью комплексных сделок: добрые советы Израиля постоянно сопровождаются испытанным в боях оружием.

Это было достаточно новым явлением, которое стало заметно после войны 1973 года. Прежде экспортом оружия занимался «Сибат» — сокращение на иврите от слов «Сиюа Битчони», что означает «помощь в области безопасности», — небольшой департамент в министерстве обороны в Тель-Авиве. Переговоры в этой сфере велись в обстановке конфиденциальности, и когда оружие поставлялось в страны, не желавшие афишировать свои связи с Израилем, «Сибат» заботился о том, чтобы источник поступления оружия оставался в тайне.

«Сибат» был создан в середине 1960-х годов, после того как мировая пресса разоблачила первую тайную сделку по продаже оружия между Израилем и Южной Африкой. Быть уличенным в связях с расистским режимом Претории для нового еврейского государства, пользовавшегося репутацией последнего убежища для уцелевших жертв Холокоста, — это крупный скандал. Министерство обороны создало специальное подразделение по экспорту оружия, но не для того, чтобы не допускать подобных сделок в дальнейшем, а для того, чтобы успешно их маскировать.

Под флагом «Сибата» тайные внешние связи в области оборонного сотрудничества расцветали. Израильские советники обучали южноафриканские вооруженные силы, как бороться с Африканским национальным конгрессом и партизанами СВАПО в соответствии с тактикой, отработанной в борьбе с палестинцами. Израиль продавал Южной Африке стрелковое и другое оружие, но еще более охотно продавал лицензии на производство израильского оружия в ЮАР.

«Армскор» и другие южноафриканские компании создали свою собственную версию израильского ракетного катера «Решеф», который, в свою очередь, сам был модификацией тех судов, которые израильтяне увели из Шербурга. Южноафриканский истребитель «Чита» был близким аналогом израильского «Кфира», который, в свою очередь, был построен по чертежам «Миража», добытым «Лакамом». Ракета морского базирования «Скорпион» была неотличима от израильской ракеты «Габриель».

Это сотрудничество в военно-морской области было неожиданно расшифровано в начале 1982 года после ареста Рут и Дитера Герхардов. Последний служил капитаном на стратегической базе Саймонстаун недалеко от Кейптауна. Южноафриканская контрразведка получила от своих западных партнеров сигнал о том, что Герхарды являлись давними агентами советской разведки.

Судебный процесс был закрытым, но часть обвинительного заключения просочилась в прессу. Стало известно, что среди прочих задач Герхард должен был следить за военным сотрудничеством своей страны с Израилем. Как и Джон Хадден в ЦРУ 15 лет назад, Советы зафиксировали признаки того, что Израиль работал над созданием ядерной ракеты, базируемой на подводной лодке. Перед Герхардом было поставлено задание установить, была ли ракета «Скорпион — Габриель» уже оснащена ядерной боеголовкой или это может быть сделано в будущем и даст Израилю возможность применения ядерного оружия морского базирования в дополнение к ракетам наземного базирования и бомбардировочной авиации.

Именно с базы в Саймонстауне в сентябре 1979 года в юго-западном направлении вышла группа с особо секретным заданием. Через несколько дней спутник «Вела» американского Агентства национальной безопасности зафиксировал в Южной Атлантике яркую вспышку, которая имела все признаки ядерного взрыва. Администрация Картера подозревала, что это было испытание южноафриканской ядерной бомбы, созданной, предположительно, при содействии Израиля. По мнению ученых, это было довольно компактное и на удивление «чистое» устройство, которое практически не давало радиоактивных осадков и в силу этого его было трудно обнаружить после взрыва.

Спустя 10 лет снова появились сообщения о сотрудничестве Израиля с Южной Африкой в области ядерных исследований и создания ракет «Иерихон» класса «земля — земля». В июле 1989 года южноафриканцы объявили об испытании ускорителя для баллистической ракеты. В это же время официальные представители администрации Буша отметили, что, по данным американской разведки, имевшееся на южноафриканском полигоне испытательное оборудование удивительно напоминало аналогичные израильские образцы. Это было дальнейшим расширением программы секретного сотрудничества, которая разрослась в результате первоначальных закупок вооружения, координировавшихся «Сибатом».

Это агентство непосредственно не занималось разведывательной деятельностью, и директор «Сибат» не являлся членом комитета «Вараш». Обычно «Сибат» возглавлял отставной военный, чьи рекомендации имели большой вес в плане альтернативной дипломатии, которой занималось разведсообщество.

«Сибат» периодически использовал посредников, главным образом для того, чтобы скрыть причастность Израиля, однако в случаях открытых межправительственных сделок соответствующие израильские государственные органы полностью контролировали положение. Израиль никогда не продавал оружие «случайно» или без санкции соответствующих властей. Вместе с тем это были очень тонкие операции, как, например, продажа с согласия Соединенных Штатов Индонезии истребителей «Скайхок» из состава ВВС Израиля, когда эта исламская страна, открыто враждебная еврейскому государству, настаивала на абсолютной секретности сделки.

Вплоть до войны Йом киппур ежегодный экспорт оружия оценивался в 50 млн. долларов. Потом отечественная промышленность Израиля повысила темпы производства и экспорт оружия перешел в следующую фазу. Израильские посредники стали проявлять инициативу, активно ведя поиск покупателей и открывая для «Сибата» и военно- промышленного комплекса новые возможности. За 15 лет израильский экспорт оружия вырос до 1 млрд, долларов в год, хотя эта цифра официально никогда не публиковалась.

Это были «золотые дни» для Яакова Нимроди, который являлся главным посредником в продаже оружия Ирану. Когда в 1979 году приход к власти аятоллы Хомейни закрыл этот канал, Израиль стал искать новые возможности и при помощи Шауля Айзенберга открыл Китай.

Самый богатый израильский бизнесмен Айзенберг родился в Европе и во время второй мировой войны нашел убежище на Дальнем Востоке. Он обосновался в Японии, женился на японке и сделал свое состояние на торговле металлоломом и военным имуществом.

Айзенберг быстро стал одним из ведущих посредников в регионе, никогда, однако, не забывая о своем еврейском происхождении. Он вел бизнес в Израиле, а потом переехал туда с семьей на жительство. Он сохранял свои интересы на Дальнем Востоке и в конце 1970-х годов сумел проложить дорогу в Пекин израильскому военному экспорту.

Его наиболее действенным инструментом был частный реактивный авиалайнер, на котором он, игнорируя официальную враждебность, существующую между двумя странами, мог привозить в Китай высокопоставленных израильских деятелей. Айзенберг совершил десятки таких перелетов, привозя в Китай чиновников «Сибата», военных советников, финансистов и торговцев оружием для переговоров, которые израильтяне называли самыми трудными из всех, какие им когда-либо приходилось вести.

После установления первоначальных контактов Айзенберг оставлял координацию тайных сделок и поставок «Моссаду», который действовал в своей традиционной роли альтернативного министерства иностранных дел. Ему также доставались увесистые комиссионные — как от «Сибата», так и от правительственных контрагентов, которые осуществляли фактические продажи. По имеющимся оценкам, израильский экспорт оружия в 1980-х годах составил 3 млрд. долларов.

Стремительный рост военной промышленности позволил Израилю перейти к третьей фазе. Израильские посредники стали не только стучаться в двери, но и активно тащить туда свое правительство. Произошло изменение принципиального порядка: посредники попытались диктовать Израилю его внешнюю политику, исходя из их финансовых интересов. Поведение Нимроди в «Ирангейте» уже не было чем-то уникальным.

В Израиле появился целый класс представителей «Моссада», «Шин Бет», старших офицеров и ветеранов вооруженных сил, которые убеждали свою страну продавать, а иностранцев покупать. Эти бывшие военнослужащие и сотрудники разведки образуют определенную сеть в обществе — их так и называют «бывшие». Они так же эгоистичны и так же связаны круговой порукой, как члены любой аристократии. У них может быть разное происхождение и образование, они могут отличаться стилем жизни, но у них есть общее стремление: делать бизнес любой ценой..

Обстановка способствовала тому, что эти люди ставили собственную прибыль превыше всего. На рубеже 1970-х и 1980-х годов израильское общество претерпело серьезные изменения. Отчасти это было вызвано усталостью от многочисленных войн. Эгоизм и материализм пришли на смену идеализму и духу пионеров-первопроходцев первой четверти века, когда люди стеснялись говорить о деньгах и тех, кто был настроен на «делание денег», считали «грубыми». Получение выгоды от каких-то сделок вызывало почти осуждение. Однако в сегодняшнем Израиле возобладал дух «золотого тельца», перед которым большая часть общества — включая сотрудников разведки — преклоняет колени.

«Бывшие» обнаруживают, что их карьеры заканчиваются рано, а пенсия не превышает 12 тыс. долларов в год, полагающихся любому мелкому гражданскому служащему. Они понимают, что у них почти нет никаких способностей, которые они могли бы продать на свободном рынке, а работая с гораздо большей интенсивностью, чем их зарубежные коллеги, они особенно завидуют агентам ЦРУ с их приличной зарплатой и щедрой пенсией. Впрочем, такое же сравнение может быть сделано для профессионалов в любой сфере Израиля, известного своими низкими заработками.

Как только эти люди оставляют службу в армии или разведке, а иногда еще раньше, они начинают искать полезные связи, которые помогут им обеспечить приличное — часто очень приличное — существование в частной жизни.

Некоторые из них — настоящие герои. Другие вызывают у вас желание навести о них справки у их бывших работодателей. Они эксплуатируют репутацию, которую Израиль создал себе в сфере антитерроризма, военного дела, обеспечения безопасности авиалиний и корпораций и личной охраны.

Такие страны, как Иран, когда был в состоянии войны с Ираком, а также некоторые латиноамериканские хунты были убеждены, что Израиль может поставить им все что угодно. Израиль действительно продавал целые системы оружия в Южную Африку и лицензировал тамошние компании для производства израильских истребителей «Кфир» под названием «Чита» так же, как и ракетные катера «Решев» и противокорабельные ракеты «Габриель», но только под другими названиями.

Частные израильские торговцы оружием нередко использовались правительством для преодоления политических барьеров, даже когда эти барьеры воздвигались основным покровителем Израиля — Соединенными Штатами. Так, вопреки запрету Вашингтона Израиль разрешил бывшему официальному дилеру Норману Школьнику продать дюжину американских истребителей «Скайхок» аргентинскому флоту. Это быта весна 1982 года, и Великобритания только что отправила свою эскадру с задачей вернуть Фолклендские острова. Администрация Рейгана наложила эмбарго на поставку оружия Аргентине и потребовала от Израиля аннулировать сделку Школьника. Продажа самолетов не состоялась, но американские власти еще долго с подозрением относились к «Сибату» и «частным» израильским торговцам оружием.

С другой стороны, некоторые частные брокеры, приезжавшие из Израиля, явно блефовали, когда пытались создать впечатление, что они выступают от имени своего правительства. Именно такое впечатление всемогущества пытался произвести отставной бригадный генерал Аврахам Бар-Ам.

Бар-Ам уволился из армии в 1978 году после 30 лет службы. Он подвергался взысканиям за передачу оружия лицам, которые, как утверждалось, были связаны с криминальным миром. Безработный ветеран увидел, как хорошо устроились в частном бизнесе некоторые его старые друзья.

Бывшие старшие офицеры ВВС, включая его командира в войне 1967 года генерал-майора Мордехая Хода, создали торговые фирмы, которые представляли крупных израильских и американских производителей. Офицеры, имевшие дело с этими корпорациями в процессе своей военной службы, после ухода в отставку продолжали поддерживать с ними отношения, но уже в интересах частного бизнеса. На Бар-Ама произвело особое впечатление то, как Нимроди сумел нажиться на сделках с Ираном, и он решил, что тоже сможет преуспеть на этом поприще.

В числе почти тысячи других офицеров Бар-Ам получил то, что выглядело как вполне рутинный документ министерства обороны, которым его предъявитель уполномочивался искать возможности для экспорта израильского оружия. В «мандате», однако, было специально оговорено, что он не уполномочен вести конкретные переговоры.

В конце апреля 1986 года генерал Бар-Ам, два израильских бизнесмена и еще 14 человек были арестованы американской таможенной службой. Этот арест явился итогом продолжавшейся четыре месяца оперативной разработки, в ходе которой иранский торговец оружием Сайрус Хашеми, в прошлом году посетивший Израиль в первом акте «ирангейтской» драмы, выступал в качестве осведомителя американских властей. Всем 17-ти было предъявлено обвинение в заговоре с целью продажи в Иран истребителей «Фантом», танков, ракет и другого современного оружия.

Список оружия, которое планировалось закупить, давал основание предполагать у покупателей наличие мегаломании. И было просто трудно рассчитывать, что Бар-Ам и его коллеги смогут получить и поставить в Иран такое количество оружия. Хашеми, однако, вместе с Нимроди ездил в Израиль. Он также в 1985 году встречался с директором ЦРУ Уильямом Колби, которому предлагал огромную сделку по схеме «оружие — заложники», и сумел убедить Бар-Ама, что все заинтересованные правительства будут приветствовать эту сделку.

Подлинные мотивы Хашеми были неясны, это стало особенно заметно после того, как американская таможенная служба с его помощью отправила за решетку его товарищей. Даже Белый дом был в недоумении. В разговоре с Рейганом в ноябре 1986 года его советники открыто высказывали предположения, что Израиль мог быть причастен к сделке, которую продвигала группировка Бар-Ама. В ходе этой встречи вице-президент Джордж Буш спросил: «Это частная инициатива или же легальная попытка продать оружие Израилю?»

Один из помощников, имя которого не было указано в стенограмме беседы, заметил, что это, «вероятно, частная инициатива, предпринятая с ведома правительства».

Буш высказал опасение, что аресты могут иметь неблагоприятные последствия и «Израиль попытается оказать на нас нажим».

Израиль энергично отрицал свою причастность к этому инциденту, но Бар-Ам после своего ареста позвонил израильскому военному атташе в Вашингтоне и попросил, чтобы его друзья в «Моссаде» проверили всех участников этой сделки.

К 1988 году на фоне «Ирангейта» и предания гласности сведений о том, что американцы продавали оружие режиму аятолл, уголовное дело против Бар-Ама было прекращено. Он был одним из тех ветеранов вооруженных сил и разведки, которые в период своей официальной службы являлись безусловными патриотами, но были готовы игнорировать официальные интересы Израиля, когда их собственное благополучие зависело от реалий рыночного спроса и предложения. Когда открывалась возможность продать какие-то джипы, винтовки, минометы, боеприпасы, запасные части и всякую дребедень, которая и так не была нужна Израилю, эти частные предприниматели не испытывали никаких колебаний. Они даже не спрашивали Иерусалим, нет ли у него каких-либо возражений.

В 1989 году «Сибат» заявил, что ужесточает контроль за экспортом оружия, требуя от всех, кто этим занимался, получать разрешение на каждую гайку и каждую пулю. Однако многих частных предпринимателей это нисколько не обеспокоило. В мире тайных операций эти люди твердо усвоили истину о том, что многие операции не стоит проводить в силу того, что в случае провала последствия будут крайне негативными. Однако став частными бизнесменами, они перестали обращать внимание на такие тонкости. Когда они делали ошибки, вина возлагалась на еврейское государство.

Хуже того, многие ветераны разведки считали, что все, что они делают, отвечает национальным интересам Израиля. Эта самоуверенность порой просто поражала, а «серьге зоны», в которых они действовали, всех ослепляли. Они лоббировали в пользу каких-то политических мер, потому что эти меры могли принести пользу Израилю? Или это было просто предлогом, а их главной заботой являлось благополучие их банковских счетов?

Иногда Израиль оказывался втянутым в сделки с самыми омерзительными режимами, существовавшими в мире. Ветеран разведки мог найти клиента, скажем, в лице африканского диктатора Уганды Иди Амина или Мобуту из Заира, и вслед за ним там появлялись его коллеги-отставники, которые начинали обучать персонал служб безопасности этих стран.

Министерство обороны в Тель-Авиве в целом это одобряло, хотя по частным каналам сведения о выгодных сделках в сфере экспорта оружия, организованных «бывшими», часто утекали в прессу. Это неизбежно подкрепляло имидж Израиля как государства-парии, имевшего дела с другими «неприкасаемыми».

Одним из отставников разведки, имевшим высокопоставленных покровителей, был Майк Харари, бывший сотрудник «Моссада», участник акции возмездия в отношении арабов, совершивших в 1972 году террористический акт в Олимпийской деревне Мюнхена. Харари родился в 1927 году в Тель-Авиве в семье служащего таможни. Его карьера была типичной для сотрудников разведки того поколения. Он служил в «Палмах» и «Шай», а после создания еврейского государства пришел на работу в разведку.

В 1950-х годах Херари работал в «Шин Бет» в качестве офицера безопасности министерства иностранных дел, а следующие 20 лет провел в анонимных недрах «Моссада». Он всегда был оперработником, выполнял специальные задания и пользовался репутацией исключительно скрупулезного человека. В 1972–1973 годах вплоть до фиаско в Лиллехаммере он возглавлял группы боевиков, которые вели охоту за палестинскими террористами в Западной Европе. Только Харари, его подружке Тамар, которая являлась его помощницей, и двум боевикам удалось бежать из Норвегии. Другие члены этой бригады убийц были арестованы.

Несмотря на причастность к самому скандальному провалу в истории израильской разведки, Харари сумел удержаться в «Моссаде». В 1970-х годах в Израиле даже после скандала в Лиллехаммере никто не смел открыто критиковать спецслужбы, требовать расследования или увольнения виновных.

Ветеран-оперативник получил новое назначение подальше от штаб-квартиры. Он стал резидентом в Мехико, где имелась одна из самых крупных резидентур израильской разведки. В задачу резидентуры входило наблюдение за палестинцами в Западном полушарии и продвижение на рынок израильского оружия. Совершая поездки по странам Латинской Америки, Харари приобрел много богатых и влиятельных друзей. Среди них были панамский диктатор генерал Омар Торрихос и начальник военной разведки генерал Мануэль Нориега. Харари познакомился с Торрихосом в 1978 году во время одной из поездок по делам «Моссада». Их познакомил проживавший в Панаме член большой и процветающей еврейской общины. Харари даже попросили уладить конфликт между диктатором и его еврейским тестем.

Прослужив более 30 лет своей стране, Харари в 1980 году стал частным лицом. Он начал новую карьеру в сфере страховой деятельности, но позже стал делить свое время между Израилем и Центральной Америкой.

В то время «Моссад» был еще достаточно влиятелен, чтобы поделить мир на «княжества» для особо именитых своих «бывших». Даже в тех странах, где Израиль имел свои посольства, многие реальные вопросы решались через бывших оперативных работников разведки. Панама была отдана Майку Харари. Из разведки никогда не уходят насовсем. Старые кадры всегда остаются в ее распоряжении.

Панамские лидеры, которые всегда были склонны играть «и нашим и вашим», имели прочные связи с Соединенными Штатами, но в то же время поддерживали хорошие отношения с Фиделем Кастро. Кубинский революционер был активным сторонником палестинцев и вообще радикалов по всему миру, что делало его фигурой достаточно интересной для израильской разведки. Через Харари и его панамских друзей Израиль получал сведения о связях кубинцев с палестинцами. Когда Торрихос в 1981 году погиб в загадочной авиакатастрофе, Нориега унаследовал от него страну и дружбу с Харари. Новый панамский диктатор давно сотрудничал с ЦРУ, но в последнее время вызывал гнев американцев своей причастностью к контрабанде наркотиков из Южной Америки в США.

Харари тем временем стал правой рукой Нориега. Израильтянин убедил генерала освободить магната Шауля Айзенберга от должности почетного консула Панамы в Тель-Авиве. Разумеется, этот пост достался самому Харари.

Он нанял себе израильскую охрану и стал заниматься подготовкой личной охраны Нориега. Дом генерала в Панама-Сити охранялся по классической израильской схеме: колючая проволока и электронные датчики по всему периметру. Харари помог Нориеге организовать силы обороны Панамы, которые даже копировали аналогичное название вооруженных сил Израиля. Через Харари Израиль также продавал оружие Национальной гвардии Панамы. Вскоре все коммерческие сделки между Израилем и Панамой, а не только продажа оружия, стали проходить через руки Харари, оставляя ему комиссионные.

Харари никогда не делал публичных заявлений и вообще не любил, когда пресса упоминала его имя. Его фотография только дважды появилась в израильской прессе, когда он в 1985 году сопровождал Нориегу во время официального визита в Израиль. Третья попытка сфотографировать его окончилась неудачей. Это было в июне 1988 года во время большого приема в саду в пригороде Савьона в честь одного профессора по поводу публикации его новой книги.

Заметив Харари среди гостей, одна молодая израильская девушка-фоторепортер нацелила на него фотокамеру. Харари встал со своего места, подошел к фотографу и вежливо потребовал, чтобы она отдала ему экспонированную пленку. Он обещал ей вернуть через день-два проявленную пленку, за исключением тех кадров, на которых изображен он сам.

Когда девушка отказалась, он вырвал у нее камеру, засветил пленку и поджег ее на глазах изумленных гостей. «Никто не смеет фотографировать Майка Харари», заявил он и как ни в чем не бывало продолжал развлекаться с гостями.

Грань между национальными интересами и личной алчностью становилась все более размытой, кругом плавали огромные суммы денег, которые можно было хватать голыми руками. В Соединенных Штатах, после того как в 1988 году Нориега был назван в качестве обвиняемого по делу о контрабанде, пошли слухи о каком-то таинственном израильтянине, который помогал генералу. И когда американская армия в декабре 1989 года вторглась в Панаму и свергла Нориегу, газеты задавались вопросом о том, что стало с его фаворитом-израильтянином.

Как это характерно для всех разведчиков, действия Харари в период американского вторжения были противоречивы и полны дезинформации. Американский дипломат в Панама-Сити заявил репортерам, что бывший сотрудник «Моссада» пытался бежать и был арестован, но позже эти сведения были опровергнуты со ссылкой на ошибку в опознании. Согласно другому сообщению, Харари был гостем в доме Нориеги, который проводил ночь со своей любовницей, когда в дом пришли два таинственных израильтянина и предупредили о предстоящем вторжении американцев. Вся троица вроде бы скрылась на автомобиле за шесть часов до высадки американских парашютистов.

С другой стороны, американские официальные лица указывали, что им нужен был только Нориега и у них не было ордера на арест Харари. В ходе судебного процесса над Нориегой в Майами имя Харари не фигурировало.

Неуловимый Харари вскоре объявился в Израиле, дал свое первое в жизни интервью, но не пролил света на 10 лет, проведенные им в Панаме. Своим на удивление высоким и тонким голосом бывший офицер «Моссада» пожаловался на то, что он может стать жертвой палестинских убийц.

«Они говорят, что я ликвидировал людей, — жаловался Харари. — Разве они не понимают, что это звучит для меня смертным приговором? Что я такого сделал прессе?»

В период своей частной жизни Харари помог Израилю выйти на многих нужных людей. И вряд ли это простое совпадение, что рьяный слуга Рейгана подполковник Оливер Норт сделал ставку на своих иностранных друзей в Израиле, а также на Нориегу, чтобы обойти запрет конгресса на поставку оружия никарагуанским антикоммунистам.

После ухода Рейгана, осуждения Оливера Норта за нарушение целого ряда американских законов в ходе «Ирангейта», а Нориеги — за контрабанду наркотиков в Израиле почувствовали, что старый шпион Харари стал для своей страны чем-то малоприятным.

Наиболее логическое объяснение, однако, заключается в том, что на самом деле Харари не был заодно с Нориегой, по крайней мере в тот момент, когда американцы твердо решили убрать этого диктатора. Вполне вероятно, что «Моссад» придерживался иной точки зрения и упрямо цеплялся за Нориегу. Он был дружественно настроен к Израилю и хорошо относился к еврейской общине в Панаме, но не был так уж ценен. В той сфере, где деловой расчет всегда преобладает над чувствами, ЦРУ имело помощь от «Моссада», который, естественно, использовал своего верного ветерана Харари.

Таким образом, в то время как Нориега сидел в тюрьме Майами по обвинению в контрабанде наркотиков, американцы позволили израильской разведке организовать выезд Харари из Панамы и его возвращение домой так, что пограничные службы обеих стран не зафиксировали ни выезда, ни въезда «г-на Харари».

Пессаха Бен-Ора тоже все будут считать «израильским агентом», хотя он был всего-навсего молодым «бывшим» израильским сержантом, который старался заработать деньга и представлял собой второй тип израильского торговца оружием. Бен-Op не обладал сколько-нибудь значительным военным опытом и не имел связей с «бывшими» в политических или военных кругах.

Родившийся в 1948 году в Лоде Пессах Шпиглер был с детских лет весьма амбициозным парнем. После прохождения обязательной военной службы он поступил в корпорацию «Израель эйркрафт индастриз», где уже работал его отец. Там он познакомился с Маркусом Катцем, еврейским торговцем оружием и. посредником из Мехико, где тот представлял интересы «Израель эйркрафт индастриз» в Латинской Америке.

Шпиглер (Бен-Op) переехал в Мексику, стал шофером и телохранителем Катца. Молодой израильтянин быстро постиг все хитрости торговли оружием. Бен-Op ждал своего момента, и он представился в 1980 году, когда Соединенные Штаты наложили эмбарго на поставки оружия в Гватемалу. Гватемальский режим также поссорился с Катцем, и Бен-Op, энергично работая локтями, оттеснил своего бывшего работодателя в сторону и стал главным поставщиком оружия самой жестокой хунте в регионе. Продавая оружие правительству, грубо нарушавшему права человека, он стал миллионером.

Бен-Op купил себе роскошный дом в израильском пригороде, который выглядел как крепость, и вложил свои деньга в сеть ресторанов. Его имя упоминалось в связи с некоторыми сделками по продаже оружия в Латинской Америке, в том числе никарагуанским «контрас».

Помимо резидентуры «Моссада» в Мехико, являющейся важным опорным пунктом израильской разведки и базой для всякого рода «бывших», Израиль также имеет крупные резидентуры в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе. «Моссад» наблюдает за безопасностью местных еврейских общин и отслеживает сотрудничество этих стран с арабским миром. В 1981 году израильские источники обвиняли Бразилию в том, что она сотрудничает в ядерной области с Ираком, и они сделали все возможное для того, чтобы в 1988 году убедить Аргентину отказаться от участия в совместном иракско-египетском проекте создания новой ракеты «земля — земля» под названием «Кондор».

Израильское разведсообщество чувствует себя в Латинской Америке более свободно, чем в какой-либо другой части мира, в том что касается предоставления возможностей «бывшим» работать на иностранные правительства и частные группы. Большинство режимов в регионе чувствуют угрозу со стороны своих соседей и внутренней оппозиции. Короче говоря, они хотят вооружаться до зубов. Для израильских торговцев оружием возможности наживы в этом регионе выглядят необычайно привлекательно.

Некоторые правительства использовали израильских консультантов в вопросах безопасности, и эти консультанты, по утверждениям активистов зашиты прав человека, давали «грязные» советы о том, как лучше подавлять политических оппонентов. Официальная политика Израиля в отношении гражданских конфликтов в Центральной и Южной Америке чаще всего остается нечеткой, но считается установленным фактом, что «бывшие» в ряде случаев осуществляли подготовку «контрповстанческих» подразделений в этих странах.

Гватемала, Сальвадор и досандинистская Никарагуа — все с энтузиазмом обратились к Израилю за военными «товарами», после того как США в ответ на нарушения прав человека уменьшили свою военную помощь этим странам. Циркулируют настойчивые слухи, что США тайно оплачивают часть поставляемой Израилем помощи, поддерживая таким образом антикоммунистические режимы в Латинской Америке сверх пределов, установленных конгрессом. Некоторые лидеры «контрас» заявляли, что они получали оружие от Израиля, в том числе захваченное у ООП.

Среди наиболее «горячих» предметов экспортной номенклатуры Израиля, поставляемой секретным службам наиболее жестоких режимов, были компьютеры. Частные предприниматели с экспортными лицензиями «Сибат» предоставляли этим странам программы для учета и розыска партизан и электронные подслушивающие устройства, созданные на основе образцов «Шин Бет».

Израильские «бывшие» работали инструкторами в полицейских и военных подразделениях Гватемалы, Гондураса, Сальвадора и Колумбии, и «жирные» контракты, которые они там получали, ставили Израиль в неловкое положение. Так, подполковник Яир Кляйн, офицер запаса, командовавший антитеррористическим парашютным подразделением в Израиле, открыл свою собственную фирму по предоставлению услуг в области безопасности под названием «Ход хе-Ханит» («Клин»). В августе 1989 года по телевидению была показана видеозапись Кляйна и других израильтян, занятых подготовкой вооруженных отрядов колумбийцев, в которых опознали наемных убийц медельинского кокаинового картеля.

44-летний Кляйн бежал из Колумбии, прежде чем израильские власти успели выдать ордер на его арест за деятельность, которая, как он утверждал, была разрешена соответствующими властями. «Клин» имел экспортную лицензию от «Сибат», однако израильские власти утверждали, что лицензия касалась только контрактов с правительствами, а не с криминальными милицейскими группами. Кляйн, со своей стороны, заявлял: «Я тренировал фермеров, которые защищали себя от террористических организаций, в первую очередь от группировки М-19, которая хочет превратить Колумбию в Кубу или Никарагуа».

Огласка этой связи с наркодельцами сильно компрометировала Израиль. Были отданы новые распоряжения «Сибат» усилить контроль за выдачей лицензий на торговлю оружием и предоставлением израильскими гражданами услуг военного характера.

Ситуация выглядела так, что Израиль заключал секретные сделки практически везде. Посетитель, оказавшийся у одного из «бывших», например, в Европе, мог застать у него богатого саудовца или представителя какой-то другой арабской страны, который, удобно расположившись в кресле, с выпивкой и шутками мог вести с израильтянином деловые переговоры. В Африке, Азии или Латинской Америке эти частные предприниматели порочили имя Израиля и создавали плохую репутацию его вооруженным силам и разведывательным службам. Порой это выглядело так, что почти любая неприятность или какое-то непонятное событие в мире относилось прессой и даже министерствами иностранных дел на счет израильских спецслужб.

В судах по всему миру слова «израильская разведка» или «Моссад» часто использовались в оправдание обвиняемых, как будто судьи могли оправдать все, если будет установлено, что преступник работал на Израиль. Репутация израильского разведсообщества была сильно «подмочена» торговцами оружием, наркодельцами и похитителями людей в ряде судебных процессов от островов Карибского бассейна до европейских столиц.

Одно из таких дел возникло в Великобритании, когда служащие таможни обратили внимание на очень нервничавших служащих нигерийского посольства. В аэропорту Стенстед, к северу от Лондона, нигерийцы готовились погрузить в самолет авиакомпании «Найджириен эйруэйз» два больших деревянных ящика. Британским служащим были хорошо знакомы обычные мешки с нигерийской дипломатической почтой. Эти ящики показались им довольно странными, а от одного исходил запах больницы.

Чиновники спросили, что находится в ящиках, но нигерийцы отказались ответить, ссылаясь на дипломатический иммунитет. Не обращая внимания на протесты, британцы молотками и ломиками вскрыли ящики.

В одном ящике оказались два потных — было 5 июля 1984 г. — белых человека, которые выглядели виноватыми и не оказали никакого сопротивления арестовавшим их полицейским. В другом ящике тоже находился белый мужчина, который немедленно заявил, что он врач, и темнокожий человек в костюме, в руку которого был введен внутривенный зонд с капельницей. Темнокожий мужчина был без сознания и лежал свернувшись на дне ящика.

Так провалился довольно сложный заговор с целью похищения, который стал известен как «дело Дикко». Жертвой оказался Умару Дикко, бывший министр Нигерии, который после произошедшего в стране военного переворота находился в розыске. Новый режим утверждал, что Дикко бежал в Лондон, прихватив с собой миллионы долларов государственных средств. Нигерийцы хотели вернуть его в Лагос и предать суду. Они нашли трех израильтян, которые были готовы сделать эту грязную работу.

Организатор этой акции Александр Барак в тот день находился в ящике вместе со своим сообщником Феликсом Абутублем — оба вышли из израильской криминальной среды. Они покинули Израиль в начале 1980-х годов, и следы их затерялись.

Третьим человеком был доктор Лев Шапира, советский еврей, переехавший в Израиль и получивший репутацию отличного анестезиолога в небольшом госпитале около Тель-Авива. Он делил второй ящик с Дикко и вводил ему снотворное.

После ареста все трое израильтян повторили дежурное объяснение, что они делали это в интересах Израиля. Их английский адвокат заявил, что они исполняли приказ «Моссада». Израильское правительство полностью опровергло эти утверждения.

Даже после того, как израильтяне были осуждены и приговорены к тюремному заключению сроком от 10 до 14 лет, вокруг дела Дикко оставался какой-то ореол таинственности. Было очень мало достоверно установленных фактов. Операцией руководила нигерийская служба безопасности из своего посольства в Лондоне. Нигерийцы наделали уйму дилетантских ошибок, например они представили шайку похитителей своему послу. Однако задержанные израильтяне были опытны и действовали вполне профессионально, так же как и двое других израильтян, захвативших Дикко у собственного дома и увезших его в автофургоне, на котором удалось бежать из страны.

Были выявлены некоторые связи похитителей с еврейскими и израильскими бизнесменами, имевшими хорошие контакты с израильской разведкой и после переворота 1983 года потерявшими в Нигерии крупные капиталы. На кого работала эта пятерка израильских похитителей? На бизнесменов? На нигерийское правительство? На «Моссад»? На израильское министерство иностранных дел? Можно с уверенностью утверждать лишь одно: если бы операция увенчалась успехом и ящик с Дикко не был вскрыт до прибытия в Лагос, нигерийское правительство оказалось бы в большом долгу перед кем-то в Израиле — перед пятью похитителями или перед какой-то более значительной силой, которая за ними стояла.

Помимо ущерба, причиняемого имиджу Израиля, возможно, еще больший вред наносился утечкой за границу его важных секретов, в том числе и к его врагам.

Возможно, Израилю было просто нельзя избежать нарушения режима секретности в деле Ульриха Вегенера, офицера западногерманской полиции, создателя контртеррористического подразделения GSG-9. Вегенер и его люди стали знаменитыми 17 октября 1979 г., когда они в столице Сомали Могадишо штурмом взяли захваченный террористами самолет компании «Люфтганза» и освободили 90 пассажиров и экипаж. В ходе операции с применением шумовых гранат и автоматического оружия трое террористов из смешанной германско-арабской группы были убиты и один ранен. Немецкий спецназ использовал тактику, впервые примененную израильскими «сайерет» в 1972 году при штурме самолета компании «Сабена».

В этом не было ничего удивительного. Вегенер прошел специальную контртеррористическую подготовку в Израиле и многому научился у своих израильских учителей. Однако в июне 1988 года Вегенер вместе со своими профессиональными секретами уехал в Саудовскую Аравию и стал обучать там местный спецназ.

Израиль не мог предотвратить выезд Вегенера в Саудовскую Аравию, все еще официально находившуюся в состоянии войны с еврейским государством. Но что Израиль мог поделать с сотрудниками своих собственных специальных служб, такими, как, например, Данни Иссакаров и Ицхак Иефет?

Иссакаров был старшим офицером, отвечавшим за безопасность израильской авиакомпании «Эль-Аль». Уволившись с правительственной службы, по примеру многих других «бывших» из числа сотрудников спецслужб он создал свою собственную консультационную фирму, специализирующуюся в области обеспечения безопасности и антитерроризма. Вы хотите обеспечить безопасность своего офиса? Вашего дома? Вашего аэропорта? Вызывайте израильтян. Иссакаров и его коллеги получили несколько весьма прибыльных контрактов, и то, что он раньше делал для «Эль- Аль», теперь стал делать для «Америкэн эйрлайнз».

Иефет тоже был главным офицером безопасности «Эль-Аль», и после ухода в отставку он из своей шикарной квартиры в Нью-Джерси с видом на Манхэттен стал управлять целой международной империей в сфере безопасности. Иссакаров, Иефет и десятки других «бывших» вызывают недовольство их прежних работодателей, но они смеются над этим и превыше всего ценят свой банковский счет.

Когда-то символом молодого Израиля был кибутцник — счастливый работник в шортах и простой шляпе, образ которого был отпечатан на всех экспортировавшихся Израилем товарах. Теперь новым символом Израиля в глазах международного сообщества стали торговцы оружием и другие «бывшие».

Утечка секретов, поток информации и присутствие сотен такого рода израильских свободных предпринимателей на всех пяти континентах стали частью общего падения стандартов и ценностей израильского общества. Самая низкая точка была достигнута с появлением предателя из наиболее секретных сфер еврейского государства.