Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

24 Дневник Миджет[144] Джонс

Мои перспективы с женщинами выглядели так же, как и моя профессиональная карьера. Когда я только приехал в Нью-Йорк, я был уверен, что этот мир готов раскрыть передо мной свои возможности, словно устрица створки — по крайней мере после того, как я съем их дюжину-другую. По всеобщим отзывам, я вторгся в рай для одинокого мужчины. Мне не раз приходилось слышать, что на Манхэттене незамужней 30-летней женщине легче получить удар молнии, чем найти мужа. Поэтому я был уверен, что в окружении такого огромного количества отчаявшихся одиноких дамочек я в два счета найду, с кем переспать.

Но оказалось все не так-то просто.

Когда нью-йоркские женщины жалуются на нехватку мужчин, они имеют в виду недостаток высоких, неженатых и богатых представителей сильного пола, которые еще могут похвастаться своей шевелюрой. А такой низкорослый, лысый, похожий на Уильяма Хагью и нищий господин, как я, им совершенно неинтересен. Мои попытки соблазнить «принцесс с Парк-авеню» с помощью превращения себя в «Достопочтенного Тоби Янга» закончились ничем, а моя принадлежность к «Вэнити фэр» не привлекала даже обычных, или, если выражаться языком «Конде наст», «штатских», женщин. Нью-йоркская дама не торопилась отправиться домой с мужчиной, с которым познакомилась в баре, как я себе воображал до того, как оказался в этой стране открытых возможностей, по крайней мере не с таким, как я.

Отчасти это объяснялось тем, что для утомленного слуха измотанных в боях женщин Манхэттена насмешливо-ироничные заигрывающие реплики, которые я отточил до совершенства в клубах и пабах Лондона, звучали как женоненавистнический вздор.

Я. Мои глаза заплутали в этом направлении, и я решил подойти, чтобы найти их!

Она. Отвали.

Я чувствовал себя Остеном Пауэрсом, секретным агентом с лошадиными зубами, замороженным в эпоху Свингующих шестидесятых и оживленным в эру с более сдержанными нравами. И очень скоро я сообразил, что единственный способ заполучить хоть какой-то шанс с американкой — это попытаться пригласить ее на свидание.

Я провел за этим занятием полтора года, но так и не смог разобраться в сложностях американского ритуала, связанного с ухаживанием. Честно говоря, я даже не был уверен в том, что представляет собой свидание. Если двое мужчин и две женщины отправляются вместе на ужин — это просто дружеская встреча или «двойное свидание»? Если ты приглашаешь женщину выпить, можно ли считать это свиданием? Или это «свидание без свидания»?..

Одно я знал точно: если женщина звонила, чтобы отменить встречу, значит, то, что у нас намечалось, определенно было свиданием. За то время, что я пытался покончить с одиночеством, мне пришлось выслушать целый список самых смешных отговорок. Например, одна женщина сказала, что не может оставить квартиру, потому что ее недавно приобретенный котенок страдает от «страха быть брошенным».

Кроме того, в издательской среде Нью-Йорка развелось слишком много людей, которые пишут об искусстве свидания, и вы не можете быть уверены, что человек, согласившийся с вами встретиться, не рассматривает вас в качестве подопытного кролика. Например, девушку по имени Тамми пригласил выпить некто Лоуренс Лароуз. Через шесть месяцев он в соавторстве с еще одним писателем выпустил книгу, которая задумывалась как ответ на «Правила» и называлась «Кодекс: Проверенные временем секреты о том, как получить от женщин желаемое и избежать брака». Как обнаружила Тамми, один из советов, предложенных этим мнимым половым гигантом, состоял в том, чтобы просто пригласить женщину с вами выпить и оценить, стоит ли она полноценного свидания.

Разумеется, Тамми так и не дождалась от него приглашения на подобное свидание.

В тех редких случаях, когда мне удавалось уговорить нью-йоркских женщин пойти со мной на свидание, я оказывался в положении крайне неудобном. Дело в том, что, как британца, меня очень легко смутить. Мне кажется чересчур прямолинейным отправляться на ужин только для того, чтобы оценить чью-то пригодность в качестве сексуального партнера. До этих пор моим modus operandi[145] было незаметно подкрасться к женщине и, пока она не заметила меня, словно в регби, завалить ее на кровать. Однако американки, как вскоре мне стало известно, предпочитали более предупредительный подход. И меня всегда изумляло, насколько беззастенчиво они меня оценивали. Дамочки устраивали мне настоящий допрос. Не удивлюсь, если у них был целый список вопросов, которые они без смущения задавали мне в течение вечера. Чем я зарабатываю на жизнь? В какой части города находится моя квартира? Какая у меня машина? Это скорее напоминало суровое собеседование, чем романтическую встречу. Поэтому, когда нам приносили чек, я искренне удивлялся, почему они еще не поинтересовались анализом моей мочи.

Мои попытки встретиться с этими «менеджерами по персоналу» в менее официальной обстановке, как правило, проваливались. Например, однажды я решил попросить понравившуюся мне девушку из отдела расследований присоединиться ко мне и еще трем парам за ужином, таким образом разрядив обстановку. Но я знал, что она согласится только в том случае, если ресторан, куда я ее приглашу, будет самым модным — как-никак она работала в «Конде наст», — поэтому я решил заказать столик в «Бальтазаре», открывшемся недавно на Спринг-стрит. Единственный способ туда попасть — это позвонить по секретному телефонному номеру, который его владелец Кейт Макнелли дал лишь нескольким людям и который мне удалось выпросить у Элизабет Зальцман. Когда на мой звонок ответил мужчина, я каким только можно уверенным тоном спросил, могу ли заказать столик на восемь часов в следующую пятницу.

— Откуда у вас этот номер? — поинтересовался мой собеседник.

— Мне его дал Кейт, — ответил я.

— Кейт — это я. А кто вы?

Я растерялся, поскольку не ожидал, что мне ответит сам владелец ресторана, и выпалил свое имя, которое ему ни о чем не говорило.

— Мы не принимаем заказы на восемь, — отозвался он. — Самое позднее время — шесть часов.

— Могу ли я заказать столик на шесть?

— Нет, — рявкнул он.

— Хорошо, а на какое время я могу рассчитывать?

— Не знаю. В час?

Я едва не согласился хотя бы ради того, чтобы посмотреть на это место.

Но даже если удавалось пережить первое свидание без особого для себя вреда, до финишной прямой мне еще оставалось очень далеко. Самое большее, на что я мог надеяться, — легкий поцелуй перед дверью. Как правило, до третьего свидания нечего было надеяться пройти дальше порога, но даже попав в квартиру, я мог рассчитывать лишь на торопливые поцелуи на диване. Казалось, дамочки все еще придерживались правил, которым следовали в старших классах, несмотря на то что некоторым из них уже далеко за 30. На Манхэттене в крысиных бегах за свиданием вам не найти обходных путей к сыру.

Как же они отличались от острых на язычок женщин из шумных 1920-х! В предисловии к «Собранию Дороти Паркер» Брендан Джил пишет: «Молодых женщин, которые задавали тон, называли тонкими штучками, и некоторые из них были действительно такими. Своим лозунгом они провозгласили «Все дозволено» и говорили это вполне серьезно». Как написала об этой эре поэтесса Эдна Миллей:

Единственная, с кем я добился успеха к тому времени, была «Горячая перчинка». После нашего неудачно закончившегося свидания она позвонила на следующий день и пригласила меня на ленч.

— Где? — спросил я, ожидая, что она назовет какое-нибудь бистро с непомерно завышенными ценами.

— Конечно, у меня.

Очевидно, ей было стыдно за то, что случилось прошлой ночью. Был полдень, и я планировал провести в его спортивном зале. Но разве можно было противостоять ее бюсту стоимостью в 20 000$? Поэтому вскоре я уже ехал на метро в сторону спальных районов.

Ее квартира располагалась в довольно обшарпанном с виду здании в Верхнем Уэст-Сайде, но какие бы опасения ни терзали меня, пока я поднимался, стоило ей открыть дверь, и я избавился от них в одно мгновение. Она стояла передо мной, завернутая лишь в одно белое полотенце размером с кухонное. Не сказав ни слова, она взяла меня за руку и потащила прямиком в спальню. Кажется, девушка и в самом деле чувствовала себя очень и очень виноватой! Отлично, подумал я. Наконец-то это случится.

Когда мы оказались перед ее кроватью, она, словно художник, который с гордостью решил продемонстрировать свое последнее творение, распахнула полотенце.

— Тебе нравится?

Ей было уже далеко за 30, но она обладала телом 18-летней гламурной модели. Она была идеально сложена и среднего роста, хотя казалась меньше из-за бюста, увеличенного до невероятных размеров. И в то же время для его создания была проведена неординарная пластическая операция. Хирург, похоже, претендовал называться Микеланджело из Майами-Бич. Ее груди выглядели абсолютно естественно, как у одаренной от природы таитянской принцессы. Даже у порнозвезд нет таких отличных сисек. Окинув взглядом ее фантастическое тело, я наконец-то смог увидеть, на что похожа бразильская бикини-лайн: шестью дюймами ниже пупка уютно разместился маленький пучок лобковых волос, который по размеру был не больше гусеницы.

— Тоби, иди ко мне. — Она протянула мне руки. — Я вся горю от возбуждения…

Как и следовало ожидать от человека, который уже 22 года не пропускает ни одной разгульной вечеринки по обеим сторонам Атлантического океана, в постели у «Горячей перчинки» были свои весьма необычные пожелания.

— Покажи язык, — велела она, пока я занимался с ней любовью. По каким-то причинам она не могла достичь оргазма, если не увидит язык. Естественно, когда я стал приближаться к своему, то мгновенно позабыл о ее просьбе, и ей пришлось снова и снова с возрастающей настойчивостью повторять свое требование:

— Тоби, покажи язык. Покажи язык!

Вскоре я вышел на финишную прямую и забился в ней изо всех сил.

— О, Тоби, — закричала она в экстазе. — Теперь ты говоришь на моем языке. Теперь ты говоришь на моем языке!

После этого я целую неделю названивал «Горячей перчинке», но, увы, она так и не согласилась снова со мной встретиться. Вероятно, хотя я и «говорил на ее языке», мне было еще далеко до того, чтобы овладеть им в совершенстве. Возможно, мне следовало предложить ей «занять» у меня другие 250$.

После 18 месяцев, проведенных мною в Нью-Йорке в поисках женской компании, и единственной удачной попытки, я начал подумывать, что лучше получить удар молнии, чем отправиться на очередное свидание. Жалуясь на это Кэндес Бушнелл, я сказал, что реальная жизнь одиночки на Манхэттене не похожа на тот либеральный мир, который она описывает в своем «Сексе в большом городе». Где эти беззаботные девушки, для которых главное весело провести время и про которых она писала в своей колонке?

— Знаешь, что, — ответила она мне, — тебе надо попробовать встречаться с моделями. Они гораздо доступнее, чем тебе кажется.

Пожалуй, стоило попробовать.

Мой круг знакомств среди моделей ограничивался теми, с кем я встретился в процессе работы над выпуском «Клевой Британии». Одна из фотосессий под названием «Красотки голубых кровей» проходила во дворце Блейнхейм при участии четырех британских супермоделей. После съемок в Лондон их должен был доставить микроавтобус, но я предложил подвезти их на своем «ягуаре», который взял напрокат с разрешения журнала. И они согласились, запрыгнув на его заднее сиденье. Целых полтора часа я был заперт в тесном пространстве машины с Ирис Палмер, Хонор Фрейзер, Джоди Кидд и Джасмин Гиннесс. О чем еще можно мечтать, подумал я, несясь на всей скорости по шоссе М40 в сторону Лондона. На короткое мгновение у меня даже возникла ужасная идея направить машину под колеса несущегося навстречу грузовика. По крайней мере, узнав о происшествии, все мои друзья позавидуют мне. Я так и видел заголовок в «Таймс»: «Тоби Янг погиб вместе с четырьмя супермоделями».

Потом до меня дошло, что на самом деле он будет гласить: «Четыре супермодели погибли вместе с неизвестным журналистом».

И все же я решил воспользоваться советом Кэндес. Из четверых Хонор Фрейзер была со мной самой дружелюбной, отчасти потому, что я знаком с ее кузеном из Нью-Йорка, занимающимся инвестициями банкиром Аэнисом Маккеем. Другое ее немаловажное преимущество, во всяком случае в моих глазах, — великолепная грудь. Возможно, Хонор и «Красотка голубых кровей», но фигурой не уступала девушкам с «третьей страницы».[146]

Когда Аэнис сообщил, что на уик-энд ждет приезда Хонор, я упросил его свести меня с ней. Мы пообедали в «Индокитае», фешенебельном ресторане на Лафайет-стрит. (Естественно, столик заказывал Аэнис.) Для себя он пригласил другую модель — Инес Састру. После ужина я предложил отправиться в «Хогс энд Хэфферс», бар для байкеров, расположенный в районе под названием «скотобойня». Главное достоинство этого заведения заключалось в том, что каждую оказавшуюся там женщину тамошний персонал подбивал на то, чтобы снять лифчик и повесить его на «бюстгальтерное дерево» позади бара. И если мне повезет, я смогу увидеть грудь Хонор.

Когда мы подъехали к бару, возле входа стояла длинная очередь, и Хонор спросила, могу ли я что-нибудь предпринять. Я отважно отправился в самое начало очереди и представился вышибале, седому байкеру в амуниции «Ангела из Преисподней».

— Разве мне обязательно стоять в очереди? — спросил я его. — Мое имя есть в списке.

Он окинул меня скептическим взглядом. Тогда я наклонился к нему и конспиративно прошептал:

— Со мной две супермодели.

— Твое имя есть лишь в одном списке — списке идиотов, — проревел он. — Марш в конец очереди.

Стоит ли говорить, что домой я вернулся в полном одиночестве.

Потерпев неудачу с Хонор, я решил, что пришло время радикальных мер. Похоже, не важно, на кого падает мой выбор — на супермодель или простую секретаршу, я всегда оказываюсь в луже. Пришла пора нанимать «тренера по свиданиям».

Я прочитал об агентстве «Первое впечатление», которое предлагало клиентам практические советы по усовершенствованию навыков соблазнения. За 195 долларов «Первое впечатление» устраивало вам «демонстрационное свидание» с одним из своих «консультантов», имеющим докторскую степень по психологии, после чего вы возвращались в офис, где вас усаживали на диван и мягко объясняли, почему вам не удалось затащить кого-нибудь в постель за последние 18 месяцев. По-моему, то, что надо.

Я позвонил в агентство, и меня соединили с доктором Анн Демарис, 38-летней соучредительницей компании. После того как я поведал ей о полной своей безнадежности, она согласилась взяться за меня лично. Через несколько дней мне сообщили о предстоящей встрече в кафе, которую в агентстве называли «Услуга по организации свидания в кафе», с «Сюзан Грин», «профессиональной… увлекающейся кино, искусством, путешествиями, животными и рисованием». Немного обескураживающей была просьба подписать «Согласие участника», где я подтверждал, что «свидание является лишь демонстрацией, поэтому между мною и консультантом не будет допущено никакого физического контакта».

В следующее воскресенье в 15.00 «Сюзан» и я встретились в кафе «Панинотека», расположенном на углу Принц и Малберри в Маленькой Италии. Первое, о чем я подумал, увидев «Сюзан», что она явно не обременяет себя тем, чтобы сделать наше «свидание» более правдоподобным. Вылитая героиня фильмов Вуди Алена, забывшая переодеть одежду, в которой возилась в саду. Но потом я вспомнил, что это я должен постараться произвести хорошее впечатление. Я сел напротив нее по диагонали и тут же понял, какую совершил ошибку. Почему я не сел прямо напротив нее? Неудивительно, что доктор Демарис указала на это обстоятельство, когда позже я пришел к ней в кабинет. «Тем самым вы даете мне понять, что я вызываю у вас отвращение, — объясняла она. — Вы будто говорите: "Я хочу держаться от тебя подальше"».

Во время нашей встречи я чувствовал себя довольно неудобно из-за специфичности ситуации. У меня было ощущение, что я прослушиваюсь на трудную драматическую роль, тогда как «Сюзан» сидела, делая заметки в своем мысленном блокноте. В каком-то смысле это и правда очень напоминало свидание с типичной жительницей Нью-Йорка.

Прежде чем вернуться в агентство, чтобы выслушать вердикт доктора Демарис, «Сюзан» дала мне заполнить анкету, предложив оценить мое собственное поведение. На вопрос «Как, по-вашему, вы в целом держались во время свидания?» я написал: «Не слишком заинтересован в «Сюзан». Легко отвлекался. Нервничал. Самоуверенный. Раздражительный. Одержимый знаменитостями. Нечестный. Временами забавный, но слишком часто смеющийся над собственными шутками. Агрессивный. Маниакальный».

Думаю, я обошелся с собой довольно самокритично.

В офисе, после небольшого привычного вступления о том, каким я был «интересным собеседником», доктор Демарис перешла прямо к делу.

— Вот некоторые вещи, которые могли быть лучше, если… — сказала она.

Я сразу навострил уши.

— …были бы не так вызывающи, — тактично начала она объяснять. — Думаю, этим вы немного отпугиваете людей. Вы кажетесь слегка напористым.

«Другими словами, расслабься», — хмыкнул я про себя.

— Разговор показался мне довольно сбалансированным в плане того, кто говорит, — продолжала она. — Но в основном он шел о ваших интересах. Собеседник может подумать, что он вам неинтересен и является для вас только слушателем.

Вы эгоист…

— В вас чувствуется некоторый негативный настрой, — заметила она. — Просто имейте в виду, что он от вас исходит, и, как правило, это не всем нравится.

Вы озлобленный извращенец.

— Вы не говорили о своей мерзкой бывшей подружке или чокнутой матери, — продолжала она, пытаясь быть «позитивной». — Мне не хочется выслушивать об этом на первом свидании.

По крайней мере тебя не стошнило на мое платье.

И в конце она подытожила:

— Вам необходимо научиться демонстрировать свою заинтересованность в человеке. У «Сюзан» не возникло ощущения, что она вам интересна или вы хотели бы узнать про нее побольше.

У вас обостренная форма нарциссизма, обратитесь за помощью, вот что подразумевалось ее выводами.

Возможно, я немного преувеличиваю, но доктор Демарис по-своему была жестока ко мне. Неудивительно, что у меня постоянно ничего не выходит. В глазах других я выглядел поглощенным собой циничным эго-маньяком.

Естественно, мне захотелось отплатить тем же. Не ошибалось ли «Первое впечатление» в своих предпосылках? Уверен, что женщинам достаточно первых 15 секунд, чтобы решить, хочет она иметь с вами дело дальше или нет, и если в ее глазах вы не дотягиваете до определенных ею стандартов, ничего сделанного или сказанного вами дальше уже не будет иметь значения.

— Не совсем, — возразила Демарис. — Если вы знаете, что другой человек находит вас привлекательным, это делает его более привлекательным в ваших собственных глазах. Если вас влечет к кому-то и вы даете ему это понять, это, в свою очередь, делает вас более привлекательным для него. Только так это и работает.

Ее речь не уменьшила моего скептицизма, или «негативного настроя», как выразилась бы доктор Демарис, и в конце полуторачасового сеанса я сказал, что хотел бы проверить ее теорию, но для этого мне следует отправиться на реальное, а не демонстрационное, свидание и применить советы на практике.

— Хотите, я найду вам подходящую кандидатуру? — радостно спросила она.

Ой-ой-ой… В моей голове сработал сигнал тревоги. После всего ею сказанного я боялся представить, с какой ненормальной она может меня свести.

— Какие женщины вам нравятся?

У меня имелся ответ на этот вопрос — Хелена Кристенсен.[147] Но в тот единственный раз, когда я сказал об этом человеку, предложившему меня с кем-нибудь познакомить, тот рассмеялся и ответил: «Понятно, почему ты до сих пор один!»

С другой стороны, когда я сказал другой «своднице», что мне безразлична внешность женщины, главное — ум, она свела меня с «отвратительным троллем», как подобных женщин называл Крис Лоуренс. Как же мне ответить на этот вопрос и не выставить себя ограниченным и недалеким?

— Главное, — начал я, — чтобы она была настоящим вызовом. С кем бы я не смог даже познакомиться без вашей поддержки. Чтобы подвергнуть ваш совет настоящему испытанию, она должна быть необыкновенно красивой.

— Дайте мне подумать до завтра, — ответила доктор Демарис.

Вероятно, ее часы очень спешили, потому что, когда я вернулся домой, на голосовой почте меня уже ждало сообщение от нее: «У меня есть та, кто вам нужен, — Дженнифер. Она просто сногсшибательна».

Я позвонил Дженнифер, и мы договорились встретиться в «Пиадине», итальянском ресторане в Уэст-Виллидж, в следующую пятницу. Как я ее узнаю? Она описала себя как невысокую — чуть больше полуметра — брюнетку с… кхе… округлыми формами. Другими словами, маленькая шалунья с огромной грудью. Именно таких женщин я и люблю!

Естественно, к пятнице я успел позабыть обо всех наставлениях, полученных мной от доктора Демарис. Как и большинство мужчин, я полагал, что успех или провал свидания зависят главным образом от того, во что ты одет. Поэтому я застегнул ремень на моих классических джинсах «Левис-501», натянул кавалерийские сапоги от «Дживс энд Хоукс», выбрал дорогую голубую рубашку из «Харви Никс» и накинул сверху однобортный темно-синий спортивный пиджак из «Брукс бразерс». Круто!

В «Пиадину» я прибыл в 20.25, за пять минут до условленного с Дженнифер времени, и занял самый лучший столик. Заказав бутылку хорошего вина и наполнив свой бокал, я закинул ноги на стоящий напротив стул и напустил на себя равнодушный и скучающий вид. Я был готов к схватке.

В 21.10, когда она так и не появилась, я проверил свою голосовую почту. «Новых сообщений не было», — последовал ответ. (Я подумал, что задумай Нора Эфрон снять романтическую комедию обо мне, она бы называлась «Вам писем нет».[148]) С раздражением я вспомнил, что не захватил номер ее телефона и потому не мог ей позвонить. И в то же время я не решался поехать за ним домой — а вдруг она все-таки появится. Мне ничего не осталось, как ждать.

В 21.45 я снова проверил свою голосовую почту. Ничего. Я прождал ее до 22.30 — к тому времени я успел осушить бутылку вина и заканчивал второй бокал «Черной метки на камнях». Никаких сомнений — меня «кинули».

Я позвонил Дженнифер несколькими днями позже, но она поклялась, что пришла в «Пиадину» ровно в 20.30, прождала 15 минут и ушла домой. Ну да, как же, подумал я. Скорее всего подошла к ресторану, заглянула сквозь его витрину и, рассмотрев меня хорошенько, решила перенести встречу до лучших времен. Я оказался прав. Все сводилось к первым 15 секундам!

Но почему она отвергла меня, когда я был одет как «победитель»? Я позвонил в агентство консультанту по стилю Грэгу Левайну и спросил, где же я ошибся? «Обычно я советую клиентам избегать спортивно-джинсового стиля, — сказал он, отправив на свалку всю мою философию мужской одежды, — это слишком отдает "Сейнфилдом"».[149]

На следующей неделе я прочитал в «Виллидж Войс», что порнозвезда по имени Хьюстон ищет 400 добровольцев, чтобы побить мировой рекорд по групповому сексу. Я подумал, а не позвонить ли мне ее менеджеру, но отказался от этой идеи. С моей удачей в таких делах она, возможно, только взглянет на меня и прокричит: «СЛЕДУЮЩИЙ!»