Книга судьбы

Глава четвертая

Он давным-давно смылся.

Полчаса спустя, после того как президенту был задан последний вопрос из списка предусмотренных протоколом («Вы скучаете по Белому дому?»), я сижу на заднем сиденье представительского лимузина, пытаясь разобраться в настроении Мэннинга.

— Неплохое сборище… — начинает он.

Это значит «тупые ослы».

— Согласен, — отвечаю я.

Это значит «я понимаю». Речи перед иностранцами всегда даются нелегко — аудитория не понимает примерно половины шуток, и Мэннингу становится жаль себя, поскольку по случаю его прибытия жизнь в стране более не замирает.

На переднем сиденье машины два агента Секретной службы хранят мертвое молчание. Даже ничего не шепчут в свои крохотные передатчики. Это значит, что они нервничают. Еще там, в Центре сценического искусства, я сообщил им, что видел постороннего у гримерных. Когда меня попросили описать его, я рассказал все, умолчав лишь о цвете глаз, равно как и о том, что мужчина очень походил на Бойла. М-м-м… в общем, это был наш погибший заместитель руководителя аппарата, которого мы похоронили восемь лет назад. Между осторожностью и паранойей иногда пролегает очень тонкая грань.

Когда наш автопоезд замирает у подъезда «Дворца золотых коней» — самого роскошного и чрезмерно декорированного лошадьми отеля Азии — трое служащих открывают дверцу лимузина.

— Добро пожаловать, господин президент.

В этом отеле, рассчитанном исключительно на особо важных персон, имеется восемнадцать лифтов и семнадцать лестниц, по которым можно незамеченным пробраться внутрь. Когда мы были здесь в последний раз, то воспользовались, по меньшей мере, половиной из них. Сегодня я прошу агентов Службы провести нас через парадный вход.

— Вот он… вот он… — раздаются голоса со всех сторон, как только мы входим в фойе. В нас уже тычет пальцами парочка американских туристов, судорожно роющихся в своих поясных кошельках в поисках ручек. Нас заметили, на что я и рассчитывал. Агенты Секретной службы смотрят на меня. Я смотрю на Мэннинга. Его очередь делать ход, хотя я и так знаю, каким он будет.

Президент слегка наклоняет голову, делая вид, что уступает многочисленным просьбам. Но я все равно успеваю заметить довольную улыбку, скользнувшую у него по губам. Стоит только бывшим президентам оказаться за границей, ЦРУ организует для них небольшие брифинги, что позволяет им чувствовать себя так, словно они вновь окунулись в самую гущу событий. Вот почему все предыдущие так любят бывать за границей. И когда вы пребываете в дальних краях и обделены адреналином проявленного к вам интереса, то нет лучшего способа впрыснуть его в кровь, чем подогнать стайку обожателей.

Подобно Красному морю, расступившемуся перед Моисеем, агенты расходятся в стороны, открывая на мраморном полу небольшой проход для доступа к президенту. Из своего волшебного мешочка, сиречь портфеля, я извлекаю дюжину глянцевых фотографий, маркер и протягиваю их Мэннингу. Сейчас они ему явно не помешают. Добро пожаловать домой, босс.

— Вы не могли бы сделать дарственную надпись для Бобби-малыша? Именно так: «Для Бобби-малыша»? — сразу же спрашивает мужчина в огромных очках.

— Итак, откуда вы приехали? — интересуется Мэннинг, начиная заниматься тем, что получается у него лучше всего.

Если бы у меня было желание, я мог бы остаться с президентом и помочь агентам Службы упорядочить доступ к телу. Вместо этого я делаю шаг назад, выскальзываю из толпы и направляюсь к стойке портье, расположенной под гигантским золоченым куполом, вручную расписанным бегущими лошадьми.

Эта мысль не давала мне покоя с того момента, как Бойл скрылся за поворотом коридора. Я, конечно, не знаю, как он сумел пробраться за кулисы, но если он попытается еще раз оказаться в непосредственной близости от президента, то есть только одно место, где можно предпринять такую попытку.

— Чем я могу вам помочь, сэр? — обращается ко мне на безупречном английском красивая азиатка. К ее чести следует отметить, что она бросила взгляд на мои шрамы, но при этом на лице ее не дрогнул ни один мускул.

— Я сопровождаю президента Мэннинга, — сообщаю я ей, рассчитывая на небольшую долю популярности своего патрона.

— Разумеется, мне это известно, мистер Холлоуэй.

Я знаю, что мы раздаем чертову пропасть визитных карточек направо и налево, тем не менее ей уже удалось произвести на меня впечатление.

— Чем мы можем вам помочь? — снова спрашивает она.

— Собственно говоря, я пытаюсь установить местонахождение одного из друзей президента. Предполагается, что сегодня вечером он должен встретиться с нами, и мне хотелось бы знать, поселился он у вас или еще нет… Его зовут Бойл.

Женщина начинает нажимать кнопки на клавиатуре, даже не поинтересовавшись, как пишется фамилия. Конечно, роскошные малайские отели очень хороши, но не настолько же?

— Мне очень жаль, сэр, но у нас нет постояльца, зарегистрированного под фамилией Бойл.

Я не удивлен.

— Тогда попробуйте поискать Эрика Вейсса, — прошу я.

Бойл пользовался этим вымышленным именем еще в те времена, когда мы обитали в Белом доме, если не хотел, чтобы репортеры пронюхали, в каком отеле мы остановились.

— Эрик Вейсс? — повторяет женщина.

Я киваю. Собственно, так на самом деле звали Гудини — очередная дурацкая шуточка Бойла, коллекционировавшего старые афиши волшебника. Но воскреснуть из мертвых? Даже Эрик Вейсс не способен на такой трюк.

— Прощу прощения, Эрика Вейсса тоже нет, — говорит портье.

Я оглядываюсь на президента. Перед ним выстроилась очередь по крайней мере из еще троих туристов, жаждущих автограф.

— Собственно, не могли бы вы попробовать еще раз? Фамилия Стюарт, имя Карл.

— Карл Стюарт, — повторяет женщина, занимаясь клавиатурой.

Следует признать, что это выстрел наудачу. Я назвал ей первое и второе имя отца президента, которыми мы пользовались в качестве вымышленного имени в те дни, когда я еще только начинал работать в Белом доме… как раз перед тем как Бойла…

— Карл Стюарт, — гордо провозглашает женщина-портье. — Такой у меня есть.

Я чувствую, как кровь отливает от лица. Под этим вымышленным именем скрывался президент во время наших прежних поездок, чтобы никто не узнал, в каком именно номере он остановился. Это кодовое имя не было известно никому. Его не знала даже первая леди.

— В самом деле?

Портье переводит взгляд на экран монитора.

— Но здесь указано, что он выписался около часа назад. Приношу свои извинения, сэр, — похоже, вы разминулись.

— У вас есть его адрес? Он расплатился кредитной карточкой? — Вопросы сыплются из меня как горох. — Я хотел сказать… мы… мы надеялись заплатить по счету вместо него, — добавляю я, сумев хотя отчасти совладать с волнением. — В общем, понимаете… это был бы сюрприз от президента.

Она смотрит мне прямо в глаза. Так, теперь и эта женщина думает, что я съехал с катушек. Тем не менее она вновь переводит взгляд на экран.

— Я вынуждена снова принести вам свои извинения, сэр. Очевидно, он расплатился наличными.

— Как насчет его домашнего адреса? Я всего лишь хочу убедиться, что мы с вами говорим об одном и том же Карле Стюарте.

Чтобы успокоить ее, я смеюсь. И только потом понимаю, что малазийцам совсем не нравится, когда над ними смеются.

— Сэр, личная информация о наших гостях…

— Это ведь не для меня, а для него.

Я киваю в сторону предыдущего президента США и трех его вооруженных телохранителей. Это моя последняя козырная карта.

Женщина выдавливает напряженную улыбку. Потом оглядывается через плечо. Поблизости никого нет. Читая с экрана, она произносит:

— Мистер Стюарт живет по адресу: 3965 Виа Лас Бризас, Палм-Бич, Флорида.

У меня подгибаются ноги. Я хватаюсь обеими руками за мраморную стойку, чтобы не упасть. Это уже не вымышленное имя. Это настоящий адрес частного дома президента Мэннинга. Об этом знают только члены семьи. Или старые друзья.

— Сэр, с вами все в порядке? — спрашивает портье, видя выражение моего лица.

— Да… все нормально, — бормочу я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос прозвучал нормально. Но лучше мне от этого не становится. Голова у меня кружится так сильно, что я едва стою на ногах. Бойл… или кто бы это ни был… он не просто сидел в той комнате отдыха… прошлой ночью он был здесь. Ждал нас. Откуда мне знать, быть может, он поджидал президента, а я спугнул его?

В памяти проплывают эпизоды моего странствия по коридору в то время, когда президент на сцене держал речь. Металлический лязг в комнате, когда мужчина задел столик. Выражение панического ужаса у него на лице. До сих пор я полагал, что застукал его в тот момент, когда он только вломился в комнату отдыха. Но теперь… то, что он был здесь прошлой ночью… воспользовавшись при этом кодовым именем десятилетней давности… Бойла никак нельзя назвать идиотом. Имея в своем распоряжении массу вымышленных имен, вы не стали бы выбирать то, по которому вас могут узнать. Вы используете его только в том случае, если хотите, чтобы вас нашли. Я повернул калейдоскоп, и произошедшие события предстали передо мной в совсем ином свете. Да, конечно, Бойл и в самом деле мог проникнуть в комнату отдыха. Но с такой же легкостью его могли и пригласить туда. Проблема заключается в том, что поскольку в этой поездке участвую только я и еще три агента Секретной службы, которые никогда не работали в Белом доме, то остается один человек, способный распознать старое кодовое имя. Один человек, который знал о приезде Бойла, — и пригласил его к себе.

Я оглядываюсь на президента, который в этот момент дает последний автограф. На губах его играет широкая улыбка.

В затылке у меня возникает стреляющая боль. Руки начинают дрожать, и я убираю их со стойки. Для чего… как он мог так поступить? В десяти футах от нас он обнимает азиатку и позирует для фотосессии, улыбаясь еще шире. Срабатывает вспышка, и боль в затылке становится невыносимой. Я крепко зажмуриваюсь, пытаясь вызвать в памяти образ озера из летнего лагеря… стараюсь обрести свою фокусную точку, как говорил мой психотерапевт. Но перед глазами у меня стоит Бойл. Его бритая голова. Фальшивый акцент, чтобы сбить меня с толку. Даже всхлипы его дочери, перед которой я извиняюсь всякий раз, когда встречаюсь с ней на очередной годовщине смерти ее отца.

В течение восьми лет его гибель оставалась для меня незаживающей раной, которая медленно отравляла мое существование еще и тем, что мне не с кем было поделиться своим горем. Чувство вины… то, что я натворил… О господи, если он действительно воскрес…

Я открываю глаза и вдруг понимаю, что плачу. Я быстро смахиваю слезы, но не могу заставить себя взглянуть на Мэннинга.

Чем бы ни занимался здесь Бойл, я должен выяснить, что, черт возьми, происходит. В Белом доме у нас был доступ ко всем вооруженным силам страны. Этого больше нет. Но это отнюдь не означает, что я не располагаю собственными ресурсами. Вытащив из кармана сотовый телефон, я набрал номер по памяти. В Вашингтоне только-только взошло солнце.

Привыкший к срочным вызовам, он поднимает трубку после первого же звонка. Определитель номера уже сообщил ему, кто звонит.

— Давай я угадаю. У тебя опять проблемы, — говорит Дрейдель вместо приветствия.

— На этот раз все более чем серьезно, — отвечаю я.

— Это касается твоего босса?

— Как всегда.

Дрейдель — мой самый близкий друг по Белому дому, и, что более важно, он знает Мэннинга лучше, чем кто бы то ни было. Судя по его молчанию, он все понял и на этот раз.

— Слушай, у тебя есть пара минут? Мне нужна помощь.

— Для тебя, дружище, все, что угодно…