Комиссары

Перевод с азербайджанского

С. Ионина

…Баку 80-х годов прошлого века. Начиналась «нефтяная горячка». Быстрорастущий город притягивал как богачей, так и бедняков. Со всех концов света сюда прибывали денежные тузы, чтобы еще больше разбогатеть. Национальный состав класса богачей был весьма пестрым: здесь были азербайджанские миллионеры Тагиев и Нагиев, армянские — Манташев и Маилов, шведы — братья Нобели, немцы — Сименсы, англичане — Ротшильды. Не менее пестрым, разноязычным был и бакинский пролетариат. Тут были коренные жители города, были и выходцы из различных уголков Азербайджана, по разным причинам (чаще всего материального характера) прибывшие в столицу нефти, были и русские, и армяне, и дагестанцы… Весь этот разноязыкий люд был неодинаков по своим взглядам. Еще сильны были национальная, религиозная отчужденность, искусно подогреваемые классом эксплуататоров. И все же постепенно эта масса, из года в год численно увеличившаяся, сливалась в единую силу, когда речь шла хотя бы о частичном, мизерном улучшении материального положения, ибо люди убеждались, что, как писал Самед Вургун, «везде одинаков цвет мозолей».

Одним из участников первых стихийных выступлений бакинских рабочих был и каменщик-кладчик Азимбек Азизбек-оглы. Отец будущего революционера Мешади Азизбекова был известен как честный, мужественный, бескомпромиссный человек. Он тяжелым трудом зарабатывал кусок хлеба, на весьма скромные заработки содержал семью. В мечтах он видел своего сына повзрослевшим, учащимся. Но не суждено ему было ни вырастить своего сына, ни дать ему соответствующее воспитание, ни выучить, ни справить ему свадьбу…

…Однажды в приподнятом настроении Азимбек со своими друзьями шел по улице. Один из его товарищей высоким звучным голосом напевал азербайджанский мугам[1]. Хотя ничего предосудительного в этом не было, но почему-то пение не понравилось приставу Джаббар-беку, неожиданно появившемуся из-за угла. Он преградил приятелям дорогу:

— Что разорались, а? Топайте отсюда, грязные твари! Забыли, что на этой улице живет Джаббар-бек?!

— Джаббар-бек, дай нам пройти, не ругайся и не оскорбляй нас. Мы тоже люди, хотя и заняты не самой чистой работой, — ответил Азимбек.

Но пристав не обратил внимания на его слова. Он пришел в еще больший гнев. Выхватил пистолет и, размахивая им, пошел на рабочих.

— Не ругайся, Джаббар-бек!

Пристав не слушал, он перешел на самые грязные ругательства. Азимбек не выдержал оскорблений и сильно толкнул полицейского. Тот упал. Вскочив, взвел курок. Каждую минуту мог прогреметь выстрел. Азимбек выхватил из рук пристава пистолет и два раза выстрелил ему в голову…

Эхо этих выстрелов с быстротою молнии разнеслось по всему городу. И раньше всех его услышал маленький Мешади. До конца жизни это эхо звучало в его ушах.

…Вечером Азимбек ужинал со своей семьей. Вдруг раздался резкий, повелительный стук. Жена Азимбека Сальминаз открыла дверь. Ворвавшиеся в комнату полицейские схватили Азимбека и увели его с собой.

Через несколько дней, после тяжких мытарств Сальминаз сумела добиться разрешения повидать мужа. Во время свидания мать и сын узнали, что Азимбека ссылают в Сибирь. Сальминаз не смогла сдержать себя, расплакалась.

— Почему ты плачешь? — спросил ее Азимбек. — Меня отправляют в Сибирь после того, как я отомстил за оскорбления. Благодари бога, что род Азизбековых не кончается мною. Да будет жив и здоров Мешади! Пусть он растет боевым, смелым мужчиной! И еще прошу тебя, Сальминаз: пусть Мешади учится!

Это была их последняя встреча. Азимбека сослали в Сибирь. Ровно через год пришло известие о его смерти.

С потерей единственного кормильца материальное положение семьи резко ухудшилось. Детство и юношеские годы Мешади прошли в суровой нужде. И все же, несмотря на тяготы, он тянулся к знаниям, помня завет отца, много читал.

В те времена детям из простонародья нелегко было получить образование. А уж Мешади — сыну каменщика, да еще отмеченного «печатью» Сибири, — труднее вдвойне. Царские чиновники под любыми предлогами закрывали двери учебных заведений перед детьми бедняков. Прежде всего тщательно проверялось прошлое их родителей. Дети неблагонадежных не допускались к учебе. После двойной, а иногда и тройной фильтрации счастливчики допускались к занятиям. Но и во время учебы их всячески третировали преподаватели, принижали однокашники, а зачастую и били. Не случайно некоторые учебные заведения в то время называли «обителями скорби».

В результате долгих хождений по инстанциям, просьб, унижений Сальминаз сумела устроить сына учиться в Бакинское реальное училище. В годы учебы в училище Мешади переживал большие материальные трудности. Учась в четвертом классе основного отделения, Мешади обратился к директору с заявлением: «Оставшись после смерти отца в многодетной семье, я лишен всех средств существования. Можно сказать, что я не могу продолжать образование в школе, находящейся под вашим попечением. Потому что у меня нет возможности приобрести книги, учебные пособия и необходимый костюм. И поэтому нижайше прошу Ваше превосходительство принять меня в число пансионеров училища и дать этим мне возможность закончить образование».

«Нижайшая просьба» была удовлетворена, хотя материальный вопрос не был решен полностью. И все же, несмотря на все трудности, Мешади в 1894 году успешно закончил Бакинское реальное училище. После пяти лет обучения получил аттестат, в котором было написано: «Данный аттестат выдается учащемуся VI класса Бакинского реального училища, родившемуся 6 января 1876 года в г. Баку Мешади Азимбек-оглы Азизбекову в том, что он 1 сентября 1889 года поступил в Бакинское реальное училище и при отличном поведении до 7 июня 1894 года окончил полный курс основного отделения. На последних экзаменах Мешади Азизбеков получил успешные оценки по нижеследующим предметам: русскому, французскому, немецкому языкам, географии, истории, черчению, рисованию, алгебре, арифметике, геометрии, тригонометрии, природоведению, физике.

Приступая к гражданской службе, М. Азизбеков на основании 91 и 92 статей Устава Бакинского реального училища обладает теми же правами, что и остальные выпускники средней школы. Во время прохождения воинской повинности он пользуется льготами, даваемыми по первой степени обучения».

Мешади не останавливается на достигнутом, он усиленно занимается самообразованием, изучает творчество виднейших азербайджанских литераторов — Низами, Физули, Несими и других. Чтобы ознакомиться с богатым культурным наследием русского народа, основательно изучает русский язык.

Среди прочитанных Мешади книг, возможно, были и запрещенные цензурой произведения, тайно ходившие по рукам. Хотя мы не можем с документальной точностью утверждать, какие именно «крамольные» произведения им были прочитаны, но то, что такие книги имели хождение в среде учащихся-бедняков, известно достоверно.

М. Азизбеков внимательно изучал произведения революционных демократов — В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского. Многое в их творчестве он открыл для себя, и это не прошло бесследно для формирования основных черт характера, мировоззрения будущего революционера.

После окончания реального училища Мешади принимает решение учиться дальше. Мать оказывает в этом всевозможную помощь. Выполняя наказ мужа, отдает сыну последние жалкие гроши, которые ей удалось скопить благодаря величайшей экономии, порою отказу от необходимого. Мешади Азизбеков пускается в путь — едет в столицу империи Петербург. Он был в числе немногих азербайджанцев, отправлявшихся в Россию для получения высшего образования. Ведь в те годы получить образование в вузах столицы, да и вообще в России, представителям других наций и народностей было довольно-таки нелегким делом. Царское правительство всячески препятствовало зарождению национальной интеллигенции на окраинах империи.

В 1896 году Мешади Азизбеков пытается поступить в Петербургский институт гражданских инженеров, но принят не был. Почему? Об этом можно только гадать. Не выдержал ли приемных экзаменов или недобрал баллов — неизвестно. Но он не пал духом, остается в столице, чтобы серьезно и тщательно подготовиться к поступлению в высшую школу. На следующий год Азизбеков становится студентом Петербургского технологического института.

Поступить-то он поступил, но нерешенным остался один вопрос: чем жить? Отсутствие даже минимума материальной обеспеченности делало его дальнейшую учебу в институте весьма проблематичной. Нужно было в срочном порядке найти выход из этого положения, иначе и учеба, и мечты, и потраченные труды пойдут прахом.

Мешади Азизбеков обратился в Управление кавказского просвещения с просьбой предоставить ему одну из тех мизерных стипендий, которые были выделены для студентов высших школ. Но получил категорический отказ. Видимо, сыграла свою роль «неблагонадежность» отца.

Потеряв надежду на получение стипендии из управления просвещения, Мешади Азизбеков вынужден был заняться репетиторством. Нелегко было и учиться, и давать уроки. Для этого нужны были и силы и время. Но он был очень трудолюбив, своей исключительной работоспособностью Азизбеков заметно выделялся среди товарищей по учебе. Был он всегда энергичен, неутомим, несмотря на трудности, успешно учился, занимался самообразованием, был преданным дружбе и товариществу. Один из друзей Мешади позднее писал в своих воспоминаниях об этой поре становления революционера: «Несмотря на перебивание частными уроками на дому и случайными заработками, он, можно сказать, еще и другим оказывал помощь. А зачастую закладывал в петербургском ломбарде свои серебряные часы — единственную ценную вещицу, которая у него имелась, — и избавлял от трудностей товарища, терпящего трудности. Чистый, как хрусталь, бескорыстный товарищ Мешади заслужил особое уважение студентов Кавказа».

Учеба Азизбекова в Петербурге пришлась как раз на годы бурного роста рабочего движения и широкого распространения марксизма в России. В 90-х годах XIX — начале XX века в нашей стране создаются марксистские и рабочие кружки. В 1895 году В. И. Ленин объединил марксистские кружки Петербурга в единую организацию под названием «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Этот «Союз» стал зародышем революционной пролетарской партии в России.

Вне всякого сомнения, накаленная общественная атмосфера оказывала большое влияние на мировоззрение и мироощущение будущего комиссара Бакинской коммуны. Будучи представителем самой боевой, революционной части петербургских студентов, Мешади Азизбеков принимает активное участие в организации студенческих марксистских кружков, в массовых выступлениях студенческой молодежи.

Одно из первых революционных выступлений, в котором участвовал Мешади Азизбеков и которое оставило след в архивах жандармерии Петербурга, произошло 4 марта 1897 года. События развивались так. Жандармы арестовали и заточили в Петропавловскую крепость студентку-революционерку Марию Федоровну Ветрову. Это послужило причиной возмущения радикального студенчества. Требования студентов властям остались без ответа: Ветрову не освободили. Жандармы только еще больше ужесточили режим пребывания Ветровой в тюрьме. Ежедневно девушку допрашивали по нескольку раз, безжалостно избивали. Не выдержав пыток, Ветрова покончила с собою. Ночью в камере она облилась керосином из лампы и сожгла себя.

Власти стремились скрыть смерть Ветровой. Глубокой ночью ее труп вывезли и похоронили в укромном месте. Даже отцу и матери не сообщили о смерти дочери. Однако спустя несколько недель все стало известно. Прогрессивная общественность Петербурга была возмущена. Многочисленные манифестации вышли на улицы. Студенты решили отметить смерть Ветровой общим трауром.

Около 10 тысяч студентов прошли по улицам Петербурга. Когда жандармы, напуганные демонстрацией, запретили пение молитв по погибшей, Мешади Азизбеков сказал, обращаясь к студентам:

— Священника нет, мы должны справить гражданскую панихиду!

И они запели революционные песни.

Эта манифестация, превратившаяся в политическое выступление против царизма, завершилась столкновением с полицией. Группа студентов была арестована. Среди арестованных был и Азизбеков.

Земляк Мешади, его близкий друг Селим, пытался что-либо узнать в жандармских и полицейских управлениях города о судьбе товарища. Но из его усилий ровным счетом ничего не вышло. Обойдя все тюрьмы города, Селим уставший вернулся домой. И тут хозяйка квартиры передала ему письмо от Мешади. Быстро вскрыв его, Селим стал читать. Мешади писал: «Ты ничего не бойся, Селим. Если даже меня и накажут, я не раскаиваюсь в содеянном мною». Оказалось, что Азизбеков находился всего в двухстах метрах от их жилья — в полицейском участке.

После долгих стараний Селим добился свидания с Мешади. И вот два друга стоят лицом к лицу, между ними пространство четыре-пять метров, разделяющее их. Мешади и Селим говорили на родном языке. Прелесть родного языка покоила их души, как колыбельная матери. Они говорили по-азербайджански, а надзиратель, ничего не понимая, подозрительно посматривал на друзей.

За время ареста Мешади исхудал, осунулся, лицо посерело, глаза запали.

— Мешади, тебя не пытают? — спросил Селим.

— Сегодня чуть не избили.

— За что?

— Следователь оскорбил меня, сказал, что из татарина инженера не выйдет. Я заметил, что азербайджанцы — народ с древней культурой и что русские профессора по всем предметам ставят мне отличные оценки. «Видимо, это случайность», — возразил следователь, а я ответил ему, что это так же случайно, как и то, что он стал следователем…

— Мешади, хочу написать на родину, дать знать твоей матери об аресте.

— Если сделаешь это, я обижусь на тебя. Меня арестовали из-за пустяка и, наверное, вскоре выпустят. Все спрашивают: «У вас подпольная организация? Кто в нее входит?» Но я все отрицаю, да и нет никакой организации, сам знаешь.

Даже самому близкому своему другу Селиму Мешади не говорил о том, что он связан с подпольщиками.

Надзирателю, видимо, надоело быть сторонним свидетелем разговора, и он постучал по решетке:

— Хватит. Говорите по-русски.

— Мой товарищ не знает русского языка, — ответил Мешади.

— Это меня не касается.

— Видишь, Селим, каких идиотов назначают жандармами. Они смешны в своем служебном слабоумии. Ну да ладно. Меня не исключили из института?

— Не исключили. Пока ждут.

— Хорошо, я выйду отсюда. У них на руках нет никаких доказательств…

— Может быть, Мешади, тебе не стоит заниматься политикой? Ни к чему доброму это не приведет.

— Это смотря что подразумевать под словом «доброе»…

— Трудно быть заключенным? — спросил Селим.

Мешади грустно улыбнулся другу и ответил:

— Нет, не очень…

Когда друзья расставались, в глазах Селима стояли слезы. Он чувствовал, что его товарищ, земляк стал на дорогу тяжких испытаний, борьбы, но не знал, правилен ли этот путь.

…Прошло две недели, и Мешади Азизбекова выпустили. Он вернулся в институт, встретился с друзьями, вновь приступил к учебе. Краткосрочное заключение не охладило его бойцовского пыла, но только утвердило в справедливости борьбы, которую вели молодые революционеры. Идеи, владевшие его мыслями, были велики, цель ясной.

В 1904 году в связи с начавшейся русско-японской войной Петербургский технологический институт закрывается. Мешади Азизбеков возвращается на родину, так и не завершив своего образования. В Баку М. Азизбеков устроился работать на Баиловскую электрическую станцию и сразу же включается в революционную деятельность. Все свои силы он посвящает активной борьбе против царского самодержавия, гнета капиталистов, помещиков, за свободу бакинского пролетариата, всех трудящихся Азербайджана.

Тяжелым было до революции положение бакинского пролетариата. Алексей Максимович Горький, побывав на бакинских промыслах, с болью в сердце писал: «Нефтяные промыслы остались в памяти моей гениально сделанной картиной мрачного ада. Эта картина подавляла все знакомые мне фантастические выдумки устрашенного разума, все попытки проповедников терпения и кротости ужаснуть человека жизнью с чертями в; котлах кипящей смолы, в неугасимом пламени адовом. Я не шучу. Впечатление было ошеломляющее». А в листовке «Ко всем рабочим», выпущенной Бакинским комитетом РСДРП 3 июля 1903 года, говорилось: «Нигде труд рабочих так не тяжел, как у нас… летом при тропической жаре, зимой — на холоду, в не приспособленных для труда помещениях».

На бакинских промыслах и заводах, где повсеместно отсутствовала даже элементарная техника безопасности и охрана труда, почти ежедневно происходили несчастные случаи. Это стало рядовым явлением, и никого из власть имущих оно не беспокоило. Рабочие-нефтяники вручную копали колодцы. Их на веревке спускали на 20–30 метров под землю (в то время нефть залегала на такой глубине), и там они копали породу, ссыпая ее в ведро, которое вытягивали наверх. Единственным способом добыть нефть было естественное фонтанирование. И порою, когда начиналось фонтанирование, рабочих-копателей не успевали вытащить, они были обречены.

Несмотря на страшные условия работы, на неслыханную эксплуатацию, заработная плата рабочих, добывавших из-под земли «черное золото», была ничтожной, ее едва хватало на жизнь, ибо продукты, товары первой необходимости стоили дорого.

В начале века многонациональный бакинский пролетариат под руководством партии большевиков начал выходить на передовые позиции революционной борьбы в России. В связи с этим перед большевиками встали такие неотложные задачи: нужно было вырастить кадры, умеющие вести революционную агитацию, привести в порядок издание революционной литературы на азербайджанском языке, усилить пролетарско-интернациональное воспитание рабочего люда. С этой целью в конце 1904 года по инициативе М. Азизбекова, А. Джапаридзе, А. М. Стопани, С. М. Эфендиева была создана социал-демократическая группа «Гуммет», которая стала неотъемлемой частью Бакинской партийной организации.

Рождение группы «Гуммет» относится к периоду борьбы большевиков за созыв III съезда РСДРП. Гумметовцы приняли активное участие в этой работе.

Группа «Гуммет» издавала и распространяла марксистскую литературу на азербайджанском языке, пропагандировала большевистские идеи, привлекала рабочих-азербайджанцев к активной политической борьбе. Сообщая В. И. Ленину о первых изданиях партийной литературы на азербайджанском языке, А. М. Стопани писал, что в Баку большевиками «…развивается издательская работа на мусульманском (азербайджанском. — Р. Б.) языке».

В состав группы входили, кроме азербайджанцев, дагестанцы, поволжские татары, представители других национальностей.

Основное ядро «Гуммета» состояло из азербайджанских рабочих. Среди активистов этой группы особенно выделялись X. Сафаралиев, Б. Сардаров, М. Мамедьяров, Б. Дадашев, А. Сулейманов, А. Ахундов, М. Гаджиев, К. Агасиев, М. Айдинбеков, А. Расулов.

Встревожившись усилением деятельности «Гуммета» в годы первой русской революции, царские жандармы установили слежку за этой организацией, в том числе и за Азизбековым. Перечисляя активных членов «Гуммета», начальник бакинской полиции в своем донесении писал, что студент Азизбеков является видным представителем «Гуммета»…

Чтобы подавить революционное движение в Баку, царские власти прибегали к любым средствам, в том числе и к таким грязным, как разжигание национальной розни между городскими жителями. Так, в феврале 1905 года агенты царизма спровоцировали в Баку столкновение между национальными группами. К проблемам, которые приходилось большевикам решать в те дни, прибавилась еще одна: нужно было незамедлительно остановить бойню, разгоравшуюся между рабочими разных национальностей. За это дело взялись не только большевики — все честные люди.

Джалил Мамедкулизаде, например, создал одноактную драму «Кяманча». Написанная на злобу дня, эта пьеса вошла в золотой фонд азербайджанской драматургии. В ней описывается весьма типичный для тех времен случай. Головорезы засели в засаде и поджидают армянина, который должен возвращаться по этой дороге домой. Схваченный у засады армянин оказывается музыкантом. Хромой, болезненный человек, он живет тем, что ему перепадает на свадьбах. И на этот раз он возвращается с азербайджанской свадьбы. И вот над головой этого несчастного, совершенно беспомощного человека засверкали клинки. Видя неминуемую смерть, армянин умоляет головорезов дать возможность ему в последний раз сыграть на кяманче. И он так заиграл, что и у безжалостных людей пробудилось что-то человеческое. Незаметно клинки вкладываются в ножны. И когда музыка закончилась и армянин был готов к смерти, глава отряда внезапно закричал:

— Слушай, Бахши-армянин, что ты от нас хочешь? Что ты нам дал, что отнять не можешь? Что ты не убираешься ко всем чертям, а?

Этой драмой писатель как бы обращался ко всем народам Востока: музыка одна, история одна, судьба одна, быт, чаянья, положение одни и те же. Так, собственно говоря, во имя чего люди истребляют друг друга?

Не остался в стороне и выдающийся поэт-сатирик М. А. Сабир, написавший стихотворение, клеймившее разжигателей национальной розни.

В одной из своих листовок азербайджанские большевики, разоблачая царский строй, подстрекателей братоубийственной резни, призывали рабочих и всех трудящихся к выступлению и против непосредственных участников этих бесчеловечных преступлений — прежде всего полиции, и против самого главного виновника этих жестокостей — царя.

Благодаря большой работе, проводимой большевиками, во многих случаях удалось предотвратить столкновения на национальной почве. М. Азизбеков и его соратники: С. М. Эфендиев, П. Монтин, А. Джапаридзе, А. М. Стопани, М. Касумов и другие — вели неустанную борьбу за то, чтобы и русские, и армянские, и азербайджанские рабочие, рабочие других национальностей объединялись вокруг большевистской партии и продолжали совместно бороться с царизмом за свои права. М. Азизбеков призывал рабочих быть стойкими в борьбе против врагов революции, разъяснял им смысл и значение великой дружбы кавказских народов. Многонациональный пролетариат Баку объединялся под знаменем пролетарского интернационализма.

В специальной протокольной записи о февральских событиях 1905 года, сохранившейся в партийных архивах, так говорится о роли, которую сыграл М. Азизбеков в приостановлении столкновений на национальной почве: «Мусульманский студент, возвратившийся из Петербурга в Баку, Мешади Азизбеков был самым деятельным человеком, стремившимся к созданию спокойствия в эти страшные дни 6-го февраля. Возможно, что на деле мы все обязаны ему спасением своих жизней, имущества, а также тем, что пожилые и дети не остались голодными, тем, что мы смогли купить в соседних лавках все, что нужно. С понедельника подвергая свою жизнь опасности, он с утра до позднего вечера стоял один без всякого оружия перед разгоряченными, разъярившимися вооруженными людьми и разъяснял, что их обманули. Таким образом, своевременно сказанными добрыми словами, он спас очень многих от смерти, зверств, казацких нагаек, пуль».

Бывший сокурсник М. Азизбекова инженер Ю. С. Саркисбеков писал в своих воспоминаниях, что «товарищ Азизбеков спрятал десятки армян в своем доме и домах своих знакомых и этим спас им жизнь. Когда я встретился с ним после столкновения, он с волнением сказал, что в случившемся нет вины ни армянского, ни азербайджанского народов. Виновником является правящий режим, натравливающий одну часть населения на другую».

Выступая в качестве свидетеля перед комиссией бакинских адвокатов, разбиравших дело о резне на межнациональной почве, М. Азизбеков говорил: «Мне даже и в голову не приходит, что причиной этих столкновений может служить межнациональная вражда. В то время я был в Баку, встретился со многими своими знакомыми, но нигде не слышал, что могут произойти столкновения. Думаю, что если бы не было провокаций, козней полиции; то никакого столкновения не случилось бы. Многие из трудящихся видели накануне резни, как полиция вооружала преступные отряды и подстрекала их на бойню».

Борьба М. Азизбекова и других большевиков за предотвращение межнациональных столкновений была проявлением их последовательного интернационализма. М. Азизбеков категорически заявлял: «Я враг национального раздора в какой бы то ни было форме!»

После окончания столкновений Бакинская партийная организация принимала самое деятельное участие в работе примирительной комиссии. Вела агитацию среди азербайджанского и армянского населения города, чтобы не допустить повторения трагических событий. Осенью 1905 года газета «Каспий» писала: «17 ноября в доме общества артистов состоялся митинг с целью примирения населения Баку, состоящего из разных национальностей. На митинг собралось около тысячи человек, было много мусульман, русских, евреев, армян… Первыми говорили тт. Азизбеков, Артучев и Ахундов; смысл их выступлений носил общеполитический характер, причины всех последних событий в России, в том числе и бакинской трагедии ораторы отнесли к общему положению в стране…»

О чем же говорил М. Азизбеков, какие вопросы он затронул, что дало право газете назвать их «общеполитическими»? Выступая на митинге, М. Азизбеков говорил, что проведение митинга в атмосфере дружбы стало прочной основой для зарождения доброго отношения между мусульманами и армянами, что граждане города Баку должны забыть тяжкое прошлое ради достижения всеобщей свободы народов. Только свобода может принести народам России счастливую жизнь.

Каждой клеткой своей души М. Азизбеков отвергал шовинизм, национализм, понимал, как прилипчивы идеи, которые умело закладывают в сознание обывателей провокаторы всех мастей. И не только обывателей. Эти вредные идеи внедряли и в умы образованных людей.

Азербайджанские большевики, усиливая свою деятельность в области интернационального воспитания трудящихся разных национальностей, одновременно мобилизовывали их силы на борьбу за социальную справедливость. Газета «Вперед» 10 марта 1905 года писала: «…Соц. — демократы ведут здесь открытую агитацию на улицах и ежедневных митингах, в здании заводов и мастерских. Число участников доходит на митингах до 6 тысяч. Соц. — демократы призывают к братству народов и к объединению их с целью свержения самодержавия путем вооруженного восстания. Речи говорятся на русском, татарском и армянском языках».

Разжигаемая царизмом национальная вражда не только не ослабила революцию, наоборот, она подняла революционный вал на еще большую высоту. В. И. Ленин указывал, что разжиганием расовой и национальной вражды правительство на некоторое время может затормозить развитие классовой борьбы, но только может на короткий срок затормозить, притом может затормозить ценою еще большего озлобления народа против самодержавия. Результаты бакинской резни, десятикратно повысившей революционный дух всех слоев в борьбе против царизма, являются доказательством этому. Последующие события полностью подтвердили верность ленинских слов.

Важнейшей вехой в ходе первой русской революции была Всероссийская октябрьская политическая стачка, охватившая многие промышленные центры страны, в том числе и весь бакинский район. Стачка особенно активно проходила у нефтяников и у совместно с ними выступивших железнодорожников. В то время полиция сообщала в своих донесениях, что «город Баку живет и дышит революцией». Было введено военное положение. После ликвидации его М. Азизбеков, выступая на митингах, призывал рабочих всех национальностей теснее сплотиться «в единой семье для достижения свободы, за которую ведется борьба».

Всероссийская октябрьская политическая стачка вынудила царское самодержавие издать 17 октября манифест. В нем давались ложные обещания о предоставлении гражданских свобод и созыве Думы, обладающей законодательной властью, другими словами, монархическая страна отныне должна была стать конституционной монархией.

После того, как весть о царском манифесте достигла Баку, власти стали готовить демонстрацию в честь этой «милости». Они полагали, что привлекут к демонстрации и рабочих.

Но как только стало известно об этих замыслах. Бакинский комитет РСДРП организовал общебакинский митинг. В этом митинге участвовал и М. Азизбеков. Он выступил с разъяснением реакционной сущности царского манифеста, рассчитанного на обман народных масс, на расчленение и раздробление сил революции и предусматривающего в конечном счете ее подавление. В конце своей речи М. Азизбеков призвал всех трудящихся Баку, независимо от их национальной принадлежности, к бойкоту подготавливаемой врагами революции манифестации. «Для нас, — говорилось в листовке Бакинского комитета РСДРП от 18 октября, — эта царская милость слишком дешевая ценность, а для народа никакой пользы от нее нет».

Претворяя в жизнь решения IV конференции Кавказского Союза РСДРП, бакинские большевики усилили подготовку рабочих масс к вооруженному восстанию. М. Азизбеков и другие большевики — Б. Дадашев, И. Вацек, М. Мамедьяров, М. Касумов, С. Якубов, И. Гандюрин — принимали самое активное участие в создании рабочих дружин.

В 1905 году Мешади Азизбеков стал одним из организаторов дружины общества «Байдаги Нусрат» («Флаг победы»), входившей в состав общегородского боевого отряда. Касаясь задач этого отряда, М. Азизбеков говорил, что нужно вооружаться, что должно противопоставить врагам революции организованность и силу, создавать боевые отряды из самых лучших партийцев.

Сообщая жандармскому управлению Бакинской губернии об организации «Байдаги Нусрат», начальник полицейского участка докладывал, что он раздобыл прокламацию этой организации. В прокламации говорилось:

«Победа в единении!

Мусульманская молодежь Баку вынуждена организовать общество, называемое «Байдаги Нусрат» («Флаг победы»), которое выступило бы против всякой напасти, пролития крови и несправедливости.

Общество «Байдаги Нусрат» желает мира, братства и единения и призывает к этому всех людей доброй воли.

Мусульмане! Положите конец розни… забудьте национальную и духовную вражду, которая имеется между мусульманами и армянами, русскими и евреями и между другими нациями. Не вовлекайте детей, несчастных сирот, которых и без того слишком много, в эту вражду. «Байдаги Нусрат» — благотворительное общество, в то же время оно беспощадно борется с теми, кто питает ненависть к человеку… Соберитесь под знаменем «Байдаги Нусрат», беритесь друг с другом за руки и выступайте против сторонников всех античеловеческих теорий… Счастье народа в его единении!

Да здравствует «Байдаги Нусрат»!

Да здравствуют народные герои!

Долой вражду!..»

В борьбе с разгоравшимся революционным движением царское правительство усилило террор, устраивались заговоры, убийства передовых рабочих, чтобы обезглавить антиправительственное движение. Так, 5 декабря 1905 года в Баку был зверски убит рабочий Али Микаилов. На другой день черносотенцы убили славного большевика, одного из видных деятелей Бакинского комитета РСДРП Петра Монтина.

Петр Монтин и Мешади Азизбеков были близкими друзьями, часто встречались в доме Азизбекова. Идейное братство связывало их друг с другом. Они вели совместную борьбу за дело революции, организовывали рабочие митинги, призывали всех трудящихся объединиться под знаменем большевиков.

П. Монтин был избран представителем Бакинского партийного комитета на Таммерфорсскую конференцию. До отъезда на конференцию Монтин зашел к М. Азиз-бекову. Всегда деятельный, в тот день был он грустен, задумчив, словно чувствовал, что это их последняя встреча. На пути к железнодорожному вокзалу П. Монтин был предательски убит агентами полиции. Рабочий-ветеран З. Зейналов в своих воспоминаниях писал: «Никогда не забуду темный, холодный, снежно-буранный вечер дня 6 декабря 1905 года; в тот вечер вблизи дома Мешади Азизбекова, на углу Азиатской и Татарской улиц, был убит незабвенный товарищ Монтин — один из самых лучших наших работников».

Похороны Али Микаилова и Петра Монтина вылились в бурную демонстрацию братской и интернациональной солидарности всего бакинского пролетариата.

М. Азизбеков являлся одним из организаторов этой демонстрации. В полицейском донесении сообщалось, что М. Азизбеков «в политическом отношении… во время похорон Монтина проявил себя недопустимо активно».

Хотя после поражения Декабрьского вооруженного восстания в Москве революция и пошла на спад, во многих провинциях Российской империи продолжались классовые битвы. Не слабел накал борьбы на Кавказе. Давая высокую оценку завоеваниям кавказских трудящихся, В. И. Ленин писал, что движение на Кавказе гораздо дальше других отошло от террора, восстание там гораздо лучше организовано, массовый характер пролетарской борьбы проявился более сильно и более четко.

Для усиления и расширения агитационной и пропагандистской работы среди масс азербайджанские большевики обращают особое внимание на развитие и укрепление революционной печати на нескольких языках. С этой целью М. Азизбеков в 1906 году организовал небольшую мастерскую. В этой тайной мастерской готовились для типографий станки, которые использовались в Баку и в других городах Закавказья, а также переправлялись в центральные районы России. Из воспоминаний старейшего большевика Степана Гаришвили известно, что эти станки стояли и в нелегальной типографии московской партийной организации.

По инициативе Бакинского комитета РСДРП и группы «Гуммет» в 1906–1907 годах издавались на азербайджанском языке: «Йолдаш» («Товарищ»), «Такамюль» («Эволюция»), на русском языке: «Бакинский рабочий», «Рядовой! «Призыв» и другие газеты. Всего в Закавказье на русском, азербайджанском, армянском, грузинском языках выходило более 15 газет и журналов. В работе этих изданий непосредственное участие принимали М. А. Азизбеков, А. А. Ахундов, М. Н. Давиташвили, П. А. Джапаридзе, С. И. Касьян, Ф. И. Махарадзе, В. П. Ногин, В. А. Радусь-Зенькович, С. С. Спандарян, И. В. Сталин, М. Г. Цхакая, С. Г. Шаумян, С. М. Эфендиев и другие.

Печатные органы сыграли огромную роль в сплочении азербайджанских, армянских и русских рабочих вокруг большевистской партии.

Активная революционная деятельность М. Азизбекова не давала покоя властям. Его всюду выслеживали. Заветной целью царской охранки было вывести его из революционной борьбы. Особенно усилились карательные меры царского режима после поражения первой русской революции. 5 мая 1907 года были арестованы 19 человек из руководителей бакинской большевистской организации, в том числе были схвачены несколько членов социал-демократической группы «Гуммет».

Наступили тяжелые дни для бакинской парторганизации. Ко всему этому прибавилась и раскольническая деятельность всякого рода соглашателей, захвативших руководство некоторыми партийными организациями в городе.

Благодаря настойчивой борьбе большевиков удалось вытеснить и изгнать соглашателей из организаций главных рабочих районов города. И М. Азизбеков, как один из самых активных участников этой борьбы, часто выступал в разных частях Баку, призывал к сплочению большевистских рядов бакинской партийной организации. В одной из статей, напечатанной на страницах нелегальной газеты «Бакинский пролетарий», говорилось, что 9 июня 1907 года в Балаханах. где М. Азизбеков вел партийную работу, состоялось собрание партийных представителей, в котором участвовало 32 человека. Избрано девять делегатов в районный партийный комитет. И все они были активными большевиками.

Царские агенты прилагали немало сил, чтобы помешать кипучей деятельности М. Азизбекова. Его дом неоднократно подвергался обыску. Полиция выбивалась из сил, чтобы найти улики против него, но не могла до чего-либо докопаться. За годы революционной работы М. Азизбеков стал первоклассным конспиратором.

Как и на других революционеров, на Мешади Азимбека устраивались покушения. Но Азизбеков умел обходить расставленные рогатки, и многочисленные попытки покушения не удались.

Занимаясь революционной деятельностью, М. Азизбеков никогда не забывал об учебе, не отказывался от мысли получить высшее образование. В октябре 1906 года он пишет прошение с просьбой о восстановлении в Петербургском технологическом институте. Прошение было удовлетворено.

…И вновь М. Азизбеков отправился в дальнюю дорогу. Он ехал в Петербург для сдачи государственных экзаменов и получения диплома об окончании вуза. Вместе с ним на железнодорожный вокзал пришли Сальминаз и Пюста-ханум — жена. Женщины были немного грустны. А Мешади-бек, несмотря на расставание, в глубине души радовался. Радовался, что на этот раз вернется из Петербурга с дипломом, с честью выполнит завет отца.

Поезд свистнул и тронулся. Мешади из окна вагона прощально помахал родным рукой… У Сальминаз невольно глаза наполнились слезами…

Поезд исчез из виду, его белесый дым качнулся, как платок на ветру, смешался с горизонтом и исчез.

А вскоре М. Азизбеков вернулся в Баку с дипломом инженера. Это был торжественный день для Сальминаз, самый радостный за все те годы, что прошли после ареста мужа.

Глубокие знания, широкий политический кругозор давали возможность М. Азизбекову запять лидирующее место среди азербайджанской интеллигенции. Многие передовые азербайджанские деятели культуры — редактор сатирического журнала «Молла Насреддин» Джалил Мамедкулизаде, поэт-сатирик Мирза Сабир, знаменитый актер Гусейн Араблинский, певец Гусейнкули Сарабский, романист Мамед Саид Ордубады, композитор Узеир Гаджибеков и другие, с кем общался Мешади Азизбеков, в той или иной степени ощущали воздействие его личности.

Особо нужно отметить дружбу Мешади с поэтом-сатириком Сабиром. М. А. Азизбеков одним из первых понял, что Сабир — незаурядный, талантливый поэт, поддержал его, живущего впроголодь, вынужденного ради куска хлеба учительствовать в рабочей школе близ поселка Балаханы. Сабир попал в революционный водоворот. Его крылатые фразы: «Рабочий, и ты себя человеком считаешь?!», «Голодная курица во сне видит корм» и другие — были на устах рабочего люда. Азизбеков преклонялся перед творчеством поистине народного поэта, старался вдохнуть революционный дух в его творчество. Вне всякого сомнения, дружба с Азизбековым сыграла большую роль в творческом становлении и развитии поэта.

Дружил М. Азизбеков и с композитором У. Гаджибековым, автором известных комедий «Аршин мал алан», «Не та, так эта», еще первой своей оперой «Лейли и Меджнун» прославившимся далеко за пределами Азербайджана. Уже первые шаги Гаджибекова в музыке привлекли внимание М. Азизбекова. Он ставил вопрос об организации национального театра, о помощи нуждающимся артистам и т. д. Вся энергия М. Азизбекова была направлена на то, чтобы не дать зачахнуть росткам нового в культурной жизни Азербайджана.

Самое активное участие принимал М. Азизбеков в работе культурно-просветительского общества «Ниджат-Маариф» («Спасение в просвещении»). Это общество объединяло вокруг себя самых лучших представителей революционно-демократической интеллигенции Азербайджана. В мае 1908 года Мешади Азизбеков был избран заместителем председателя правления общества. В то же время он был избран и заместителем председателя финансовой комиссии и принимал активное участие в мероприятиях по увеличению доходов общества.

В 1909 году, выступая с отчетным докладом, М. Азизбеков сообщил, что общество за год провело вечера, посвященные русскому писателю Л. Н. Толстому и грузинскому поэту Акакию Церетели, показало представления в рабочих клубах, открыло школы в азербайджанских уездах… Было решено вести просветительскую работу среди мусульман совместно с обществом «Нашри-Маариф» («Общество по распространению просвещения»), созданным еще в 1906 году. Большевики через это общество вели пропаганду марксизма.

Лауреат Государственной премии, народный артист СССР Мирза-ага Алиев в своих воспоминаниях так писал о деятельности М. Азизбекова в обществе «Ниджат-Маариф»:

«Работа общества «Ниджат-Маариф» особенно улучшилась после того, как М. Азизбеков стал заместителем председателя общества. Было проведено совещание руководителей бакинских театральных кружков, на котором М. Азизбеков предложил создать единый театр при обществе. С этой инициативы и началось создание сильной актерской труппы. Кроме того, М. Азизбеков устроил общежитие для нуждающихся учащихся. Обществом «Ниджат-Маариф» были выделены деньги для оказания материальной помощи нуждающимся актерам. Занятый революционными делами, М. Азизбеков обращал большое внимание и на работников искусства. Он хотел оказать помощь мне и Араблинскому, чтобы мы смогли поехать в Москву для получения образования. К нашему большому сожалению, реакционные купеческие элементы не поддержали эту его инициативу».

М. Азизбеков вел и большую педагогическую работу на вечерних курсах, организованных при обществе «Ниджат-Маариф». Газета «Терекки» («Прогресс») сообщала: «В начале года общество открыло пять школ, а начиная со вчерашнего дня и вечерние курсы. Для наблюдения над ними в прошлую неделю был обсужден вопрос о создании при группе управления общества школьной комиссии. Была избрана школьная комиссия, состоящая из двенадцати учителей и молодых просветителей. Для управления делами комиссии была создана группа управления, в состав которой был избран и М. Азизбеков». На курсах М. Азизбеков обычно читал лекции на политические темы, разъяснял задачи социал-демократической партии. Вел революционную пропаганду среди азербайджанской интеллигенции. Он выполнял большую работу по просвещению рабочих, был организатором ряда воскресных школ для азербайджанских рабочих, здесь он сам учительствовал и читал лекции.

Когда буржуазно-националистические элементы стали прибирать общество «Ниджат-Маариф» к своим рукам, М. Азизбеков повел бескомпромиссную борьбу с ними, стойко защищал права и интересы азербайджанской демократической интеллигенции. Эта его деятельность имела большое значение в той идейной борьбе, которая, собственно говоря, и не затихала, а, наоборот, становилась все более острой, несмотря на поражение революции.

Буржуазные элементы смотрели на общество «Ниджат» как на источник обогащения за счет творчества азербайджанских композиторов, писателей, поэтов. Вот что в ноябре 1912 года скупой на жалобы Узеир Гаджибеков писал своему другу Мешади: «Вопрос о договоре, который еще не вошел в законную силу, несколько беспокоит меня. Мне так кажется, что мошенники из «Ниджата» хотят нас обмануть, меня пугает не только сумма, которую я должен получить через два года, но также и то, что в один прекрасный день они могут срезать и мое ежемесячное жалованье. Если этот вопрос и тебя беспокоит, то заранее дай мне знать, чтобы я принял какие-нибудь меры, иначе я могу попасть в трудное положение».

М. Азизбеков пришел на помощь У. Гаджибекову, проявил заботу о нем. И благодаря материальной поддержке основоположник азербайджанской классической музыки сумел продолжить свое образование.

М. Азизбеков проявлял заботу о многих. При этом чувство справедливости у него было несравненно выше родственных чувств. Однажды М. Азизбеков побывал на табачной фабрике своего дяди Гаджи Сулеймана. Увидев рабочих, которым за работу платили так мало, что не на что было купить даже одежду, он сказал им: «Требуйте у хозяина повышения заработной платы и специальной рабочей одежды». Через два дня рабочие объявили стачку, так как хозяин не шел на уступки. И Гаджи Сулейман вынужден был выполнить их требования.

М. Азизбеков обладал человеческими качествами, которые сразу располагали к нему людей. Его скромность, непосредственность в общении очень и очень помогали ему при ведении революционной агитации. «Азизбеков был человеком массы в полном смысле этого слова! Люди шли к нему домой, на улице обращались с просьбой о помощи. Азизбеков выслушивал всех, писал заявления жалующимся, ходил в учреждения, поднимал вопрос то об одном, то о другом бедняке, в противовес интересам самых сильных богачей он защищал бедняков», — писал соратник М. Азизбекова С. М. Эфендиев. И далее: «Я совместно работал с ним в 1909 году, когда был членом Балаханинской районной организации, и в 1912-м, когда мы оба были членами Бакинского комитета. В этот период наша организация несколько раз была разгромлена, когда наши «тяжелые пушки» были рассеяны, а одна часть была разбросана по разным местам (С. Шаумян был сослан в Сибирь, Алеша Джапаридзе в Грузии был лишен крова и т. д.), тогда товарищ Азизбеков играл руководящую роль в Бакинском комитете. Среди мусульман он имел весьма высокое уважение. Его любили. Благодаря ему из азербайджанцев, имеющих подготовку для ведения нашей революционной работы, вызревали наши партийные кадры».

В годы реакции, в 1907–1910 годах, закавказские большевики, группа «Гуммет» оказывали содействие революции, грянувшей в Иране, освободительному движению народных масс Южного Азербайджана. О революции в Иране, начавшейся под влиянием первой русской революции, В. И. Ленин писал, что «открылся новый источник величайших мировых бурь в Азии. За русской революцией последовали турецкая, персидская, китайская».

В годы иранской революции Южный Азербайджан превратился в настоящее поле боевых схваток. Здесь национальный гнет тесно переплетался с феодально-крепостнической эксплуатацией. Крестьяне, доведенные до крайних пределов нищеты феодальным оброком и бесчисленными налогами, отбыванием барщины, полнейшим бесправием, поднялись на борьбу за свободу, за свои права, за землю. Их вождем стал Саттар-хан. Неграмотный крестьянин, он проявил большие полководческие способности. Его быстрые, сокрушительные победы завоевали ему славу «Сардара-милли» («Полководца нации»).

Азизбеков руководил Бакинским комитетом помощи иранским революционерам. Для оказания поддержки освободительной борьбе трудящихся Южного Азербайджана была создана революционная организация «Муджахид» («Доброволец»).

Все оружие и вся политическая литература, предназначенные для отправки в Южный Азербайджан, хранились на квартире М. Азизбекова. И потому его дом называли «Штабом боевого отряда». Об этой деятельности М. Азизбекова С. М. Эфендиев писал:

«Вопросами снабжения оружием товарищ Азизбеков занимался не только внутри организации и страны, но также и за пределами России. Наряду с членством в рядах РСДРП, М. Азизбеков был также членом ЦК социал-демократической партии «Адальт», которая руководила революционным движением в Иране в период борьбы иранских трудящихся против шахского деспотизма.

Партия «Адалят» работала в тесной связи с нашей партией, в нее входили Н. Нариманов, М. Азизбеков и другие большевики. При содействии этих товарищей в Иран отправлялись оружие и политическая литература».

Первый раз М. Азизбеков попал в Иран, переправившись вместе с гумметовцами через Араке. В Иран было доставлено значительное количество оружия, патронов и бомб.

Затем в 1909 году по заданию Бакинского комитета помощи иранским революционерам М. Азизбеков отправился в иранский город Решт на корабле «Эвелина». Капитаном корабля был Дадаш Касумов — двоюродный брат Мешади. Он обязался переправить М. Азизбекова, тайно везущего оружие и литературу. Во вторую свою поездку Азизбеков взял с собой более 20 гумметовцев. Среди них были Г. Алиев, М. Ахундов и другие.

По возвращении в Баку он дал отчет о своей поездке. Рассказал о героизме иранских революционеров. И в конце своего отчета предложил минутой молчания почтить память семерых из 20 гумметовцев, погибших за счастье трудового народа Ирана.

На. том собрании он подробно доложил и о своей встрече с Саттар-ханом. Азизбеков отметил, что Саттар-хан выразил благодарность бакинским товарищам за помощь.

В 1910 году по поручению фирмы Нобеля М. Азизбеков вновь отправился в Иран. На этот раз он ехал легально с заграничным паспортом в кармане по приглашению городских властей Решта для участия в строительстве электрической станции и жилых домов. И на этот раз М. Азизбеков прибыл в Иран не с пустыми руками: он вез с собой политическую литературу на азербайджанском языке и фарси, а также оружие.

Через брата — капитана корабля «Эвелина» — М. Азизбеков послал известие Серго Орджоникидзе, что и тот может этим кораблем через Энзели добраться до Решта. С. Орджоникидзе прибыл в Иран вместе с М. Азизбековым. В городе Энзели они создали социал-демократическую организацию и вооруженные отряды.

В 1908 году по инициативе М. Азизбекова петербургские студенты послали письмо герою иранской революции Саттар-хану, в котором выразили свою солидарность с борьбой трудящихся Южного Азербайджана. В то же время на имя Саттар-хана студентами была послана и приветственная телеграмма. М. Азизбеков был одним из тех, кто подписал ее.

Революционер Арташес Касьян в своих воспоминаниях об этом писал так:

«Помню, когда я учился в Петербургском университете, всех студентов интересовали события, происходящие в Иране. Поздравление-посвящение, написанное на большой и длинной бумаге, несколько дней ходило по рукам. Затем письмо послали в Тавриз. Инициативу сбора подписей выдвинула социал-демократическая фракция студентов. Студенты за полной подписью вместо фамилий писали свои имена, псевдонимы или же условные знаки. Этот приветственный адрес подписали более 250 студентов.

На первой странице этого приветственного адреса цветным карандашом был нарисован портрет Саттар-хана на коне с мечом в руке. После этого портрета шел список подписей-псевдонимов студентов, то есть тех, кто подписал его. Потом уже нам передали, что этот приветственный адрес своевременно был доставлен в Тавриз и передан самому Саттар-хану и очень понравился ему. Нам передали даже привет от Саттар-хана».

А председатель совета министров Столыпин 20 ноября 1908 года писал ректору Петербургского университета:

«В газете «Колокол» от 18 ноября сообщается, что в С.-Петербургском университете с позволения ректора и проректора была вывешена для доведения до сведения всех телеграмма на имя Саттар-хана, составленная студентами конституционно-демократической и социал-демократической фракций, направленная против правительства и крайне неприличного содержания.

В связи с этим я до крайней степени прошу вашего превосходительства, чтобы вы выслали мне об этом деле нужные сведения с оригиналом отправленной телеграммы или же с ее копией».

Содержание телеграммы было таким:

«Русские студенты из далекого Петербурга шлют привет Саттар-хану, своими победами рассеивающему черные тучи, веками покрывающие страну Шири-Хуршуда. Саттар-хан, наш враг является и твоим врагом. Наш враг — это Российское самодержавие и твой враг — Ляхов — тень самодержавия.

Мы стыдимся, что Ляхов называется нашим соотечественником. Как и ты, мы тоже ведем борьбу против гнета и насилия самодержавия. Теперь наш стан согнут, но мы не стали на колени. Мы выпрямим свой стан. Саттар-хан, у нас и цель одна, и враг один.

Прими посылаемый нами привет, рожденный радостью и изумлением!

Пусть всегда тебе сопутствует победа, которая принесет свободу Ирану. Да здравствует свобода, и пусть сгинут ее враги».

…Началась первая мировая война. Бакинские большевики разъясняли широким массам истинные причины, цели и характер империалистической грабительской войны. Это было крайне важно, так как буржуазная пропаганда одурманивала народ шовинистическими лозунгами. Руководствуясь ленинскими установками, большевики боролись за превращение империалистической войны в войну гражданскую, за то, чтобы поднять широкие народные массы против существующего строя.

В это время М. Азизбеков продолжал свою революционную и общественную деятельность, вел большую агитационную работу среди рабочих.

Будучи депутатом городской думы, М. Азизбеков заботился об улучшении жизни и быта населения Баку в условиях военного времени, требовал справедливого решения вопросов обеспечения трудящихся питьевой водой, дровами, городским транспортом.

В 1915 году М. Азизбеков, выступая на большом митинге, призвал городские власти принять самые строгие меры по пресечению спекуляции; предложил организовать централизованную закупку и складирование всех запасов зерна и муки, которая ежедневно намолачивалась всеми мельницами города; равного распределения хлеба среди всех слоев населения; он считал, что с помощью властей должны быть установлены твердые цены на различные товары. Критикуя бездеятельность буржуазной городской думы в эту тяжелую для народа пору, М. Азизбеков говорил, что на бумаге, на словах дела в городе идут хорошо, а когда дело доходит до действия, то видишь, что ничего не делается. Он настаивал на контроле думы со стороны народа. Народ должен знать, что делает дума. «Когда человек болеет, он обязывается рассказать врачу начало болезненного процесса, как идет болезнь… Народ то же самое, что и врач. Когда дума «заболеет», народ должен ее лечить».

Разумеется, такого рода выступления М. Азизбекова не могли прийтись по душе ни членам городской думы, ни тем более торговцам и спекулянтам, наживающимся на бедствиях народа. И поэтому бакинские воротилы всячески стремились удалить его из думы, лишить депутатской неприкосновенности. На него было устроено несколько покушений. Однако все попытки недоброжелателей скомпрометировать народного лидера, завоевавшего авторитет, любовь и уважение среди рабочего класса, удалить его от дел городского управления кончились ничем.

В феврале 1915 года в Баку было принято решение о создании Комитета помощи беженцам из районов военных действий Закавказья. Бакинский комитет партии поручил М. Азизбекову работать в нем.

Был обсужден и выработан устав комитета. Азизбеков решительно настаивал на включении в устав пункта о создании отделений в рабочих районах города. Он стремился расширить базу действия комитета. Его предложение было принято. М. Азизбекова избрали заместителем председателя. В состав комитета вошли С. Шаумян, Б. Сардаров, И. Фиолетов, Я. Зевин и другие.

На первом же собрании М. Азизбеков выдвинул вопрос об организации отделения в Балаханах. Оно было создано, и им стал руководить И. Фиолетов. Затем открылись отделения в Биби-Эйбате и других нефтяных районах города.

Пользуясь комитетом как прикрытием, большевики получили возможность легального чтения докладов и выступлений. В них они говорили о самых насущных для всего народа делах, о путях решения назревших задач.

С помощью Азизбекова комитет организовал благотворительные вечера для сбора средств в помощь беженцам. В Баку был создан специальный фонд.

Иногда М. Азизбеков печатал в газетах статьи, в которых рассказывал о деятельности комитета. В статье под названием «Комитет помощи беженцам» он писал, что президиум комитета вынес решение об отправке двух вагонов с продовольствием и вещами в Эриванскую губернию и другие районы Закавказья, и это решение было выполнено. В другой статье он писал: «Принимаются меры для оказания медицинской помощи грузинскому, армянскому и мусульманскому населению районов Аджаристана и Ардагана: открываются амбулатории, ведется подготовка для отправки беженцам одежды и других вещей».

При активном содействии М. Азизбекова комитет организовал помощь полякам и евреям, которые разорились в ходе военных операций в Польше и западных губерниях России.

Наряду с положительной оценкой деятельности комитета Азизбеков весьма часто и критиковал его. Причиной критики было то, что все же это была буржуазная организация. Некоторые члены комитета проводили политику своего класса, ратовали за войну до победного конца.

Работа в Комитете помощи беженцам и деятельность депутата городской думы служили М. Азизбекову верным подспорьем в его нелегальной революционной работе, которую он вел в годы империалистической войны.

Только в результате Февральской буржуазно-демократической революции открылись возможности для легализации деятельности большевиков. Многие арестованные большевики из заключения, ссылок вернулись в ряды своих организаций. Вернулись в Баку ближайшие друзья и соратники М. Азизбекова — А. Джапаридзе, С. Шаумян.

В Азербайджане установилось двоевластие. Наряду с Советом бакинских рабочих депутатов, избранным 6 марта 1917 года, существовали и буржуазные органы власти. С помощью Озакома[2] буржуазное Временное правительство проводило в Закавказье политику, противоречащую интересам народа. Их поддерживали буржуазно-националистические партии: «Мусават» (партия азербайджанской буржуазии), «Дашнакцутюн» (партия армянской буржуазии) и партия грузинских меньшевиков.

Враги пролетариата — эсеры, меньшевики, буржуазные националисты — составляли большинство и в Бакинском Совете. Однако и рабочие имели там своих представителей: Наримана Нариманова, Султан-Меджида Эфендиева, Алешу Джапаридзе, Ивана Фиолетова и других большевиков. А Степан Шаумян был избран председателем Совета заочно, еще до прибытия в Баку.

После февраля 1917 года партии большевиков пришлось решать трудные задачи: готовить широкие трудящиеся массы к социалистической революции, бороться за большинство в Совете, крепить союз между рабочими и крестьянами.

Баку в то время был самым крупным промышленным и революционным центром Закавказья. Более одной трети пролетариата Закавказья было сосредоточено в этом городе. Руководимые большевиками, рабочие Баку были стойкой политической силой, у них возникло и укрепилось чувство единения, это была не разрозненная толпа, но класс, способный взять на себя изменение существующего порядка.

Легализовавшаяся в то время организация «Гуммет» начала собирать свои силы в единый кулак. Возглавили эту работу Н. Нариманов, Б. Сардаров, С. М. Эфендиев, А. Ахундов, Д. Буниатзаде, М. Исрафилбеков. М. Азизбеков с его уже 20-летним стажем революционной работы привнес в работу «Гуммета» свойственный ему темперамент и огромную дееспособность.

В апреле 1917 года в Баку состоялся съезд кавказских мусульман. Большинство участников съезда были представителями имущих классов. Но были делегаты и трудящихся, и среди них большевики Н. Нариманов, М. Азизбеков, Г. Султанов. Они добились включения в порядок работы съезда обсуждения двух докладов: о рабочих и о земле. По первому вопросу выступил М. Азизбеков, по второму — Г. Султанов. В своих речах докладчики, разоблачая буржуазных националистов, призывали всех трудящихся объединиться под красным знаменем, пойти плечом к плечу с революционным русским народом.

С июля 1917 года в Баку стала выходить газета «Гуммет». Редактором газеты был славный сын азербайджанского народа Нариман Нариманов, прозванный в народе «Лениным Востока». В редакционную коллегию входили М. Азизбеков, С. Эфендиев, Т. Шахбази (писательский псевдоним Симург), Д. Буниатзаде.

Легальная деятельность организации «Гуммет» подняла революционный дух бакинских трудящихся. Газета «Бакинский рабочий» писала: «Мы желаем силы и успехов товарищам в «Гуммете». Их успех — это наш успех. Интересы рабочих всех наций тесно связаны друг с другом. Просвещение мусульманских рабочих необходимо и для русских пролетариев, и общих целей, и борьбы во имя общего дела».

Активность организации «Гуммет» получила одобрение ЦК партии большевиков. Выступая на VI съезде РСДРП(б), А. Джапаридзе говорил: «С самого начала и сейчас «Гуммет» составляет единство с нашей партийной организацией, наши мусульманские товарищи входят в общепартийные организации». VI съезд партии приветствовал социал-демократическую организацию азербайджанских трудящихся большевистского направления и предложил Центральному Комитету оказывать «Гуммету» всемерную помощь. В приветствии «Гуммету» от имени делегатов VI съезда партии говорилось, что по поручению VI съезда РСДРП(б) Центральный Комитет партии посылает организации «Гуммет» свой товарищеский привет. Первое участие организации «Гуммет» в работе всероссийского съезда партии, отмечалось в приветствии, дает надежду, что передовые мусульманские рабочие и их организация составят единую семью с пролетариатом всей России и они под знаменем революционной социал-демократической партии поведут борьбу за победу пролетариата.

После июльских событий, положивших конец мирному развитию революции, азербайджанские большевики стали готовить трудящихся к решающим боям.

Меньшевики, захватившие власть, отказывались удовлетворить предъявленные рабочими требования об улучшении условий труда, повышении заработной платы, заключении коллективных трудовых договоров. Тогда в сентябре 1917 года пролетариат начал всеобщую стачку. Для руководства ею был организован центральный стачечный комитет, одним из членов которого стал и М. Азизбеков. Сохранилось свидетельство, выданное центральным стачечным комитетом в 1917 году, которое удостоверяет, что «товарищ Азизбеков является членом Центрального стачечного комитета».

Дальнейшее развитие событий ясно показало, что пролетариат встал на путь бескомпромиссной организованной революционной борьбы. «Гуммет» прикрепила своих представителей к центральному и районным стачечным комитетам для оказания помощи в проведении стачки и обеспечения активного участия в ней азербайджанских рабочих. В обращении организации «Гуммет» к стачечникам говорилось: «Товарищи! В эти дни испытаний вы должны всему миру показать, что готовы к пролетарской борьбе. Следуйте указаниям стачечного комитета. Знайте, что сила в единении. Организация «Гуммет», защищающая ваши права, ждет проявления вами высоких способностей. Ваши враги прибегают к самым подлым интригам, чтобы нарушить ваше единство. Не поддавайтесь и покажите, что в борьбе за общее дело вы единодушны со своими товарищами — рабочими других наций».

Руководимые большевиками, бакинские рабочие победили. Нефтепромышленники вынуждены были пойти на уступки и заключить первый трудовой договор. В связи с победой рабочих-нефтяников ЦК РСДРП(б) писал бакинским рабочим: «Приветствуем революционный пролетариат города Баку, в открытом бою победивший организованный капитал».

Крестьянские массы Азербайджана, стремившиеся освободиться от гнета и притеснения беков, следуя примеру бакинского пролетариата, также стали повсеместно подниматься на борьбу. То тут, то там возникали отряды качагов. Слово «качаг» буквально означает «беглец», то есть это человек, который прячется от закона, уклоняется от властей. Качаги, находясь в бегах, вели беспощадную жестокую борьбу с угнетателями. Многие из них, правда, были политически наивны: боролись против «плохих» помещиков, сельских старост (кэндхуда) и не трогали тех, кто более или менее сносно обходился с крестьянами. Отдельные качаги объединялись в отряды, и тогда они становились грозной силой.

Самые лучшие представители большевиков, в том числе и М. Азизбеков, были посланы в деревню. Будучи в Шемахинском уезде, М. Азизбеков организовал совместный митинг азербайджанских и армянских крестьян. Выступая на этом митинге, он раскрыл подлинные цели мусаватистов и дашнаков, разоблачил их линию, ведущую на разобщение народов Закавказья, объяснил, что, только заключив союз с великим русским народом, крестьянами России, можно в конечном счете добиться победы над помещиками, голодом, нищетой и бесправием.

В результате деятельности большевиков росло революционное сознание крестьянской массы. Восстания, вспыхнувшие в Шемахинском, Казахском, Кубинском, Елизаветпольском уездах, носили все более организованный характер…

Великая Октябрьская социалистическая революция положила начало новому этапу в борьбе бакинского пролетариата, трудящихся всего Азербайджана. Не прошло и недели со дня победы Октября, как власть в Баку мирным путем перешла в руки Советов. В городе была установлена Советская власть, известная в истории под названием Бакинской коммуны.

Неимоверно трудные задачи встали перед пришедшими к власти большевиками. Переплетение капиталистического уклада с остатками феодализма, многонациональность состава как рабочего класса Азербайджана, так и буржуазии, враждебные элементы внутри губернии и за пределами края — все это осложняло проведение в жизнь безотлагательных социальных, экономических и политических мероприятий.

Недобрые вести приходили из Армении, где к власти пришли дашнаки. А в Грузии власть захватили меньшевики. Было ясно, что националистические буржуазные правительства не потерпят у себя под боком существования Советской коммуны. Еще более опасные новости шли из султанской Турции и шахского Ирана, где хозяйничали англичане. Предельно ясно было, что и они не потерпят Советское правительство Азербайджана.

Вот в такой обстановке начинала свою жизнь Бакинская коммуна. Конечно, можно было быть уверенными в помощи со стороны Советской России. Но и у самой молодой республики положение было не из легких: она отбивалась от наседавших со всех сторон врагов.

В марте 1918 года контрреволюционеры-мусаватисты подняли в Баку мятеж против Советской власти. Только что организованные, необученные, не имеющие опыта отряды рабочих вступили в бой с отрядами контрреволюции. Три дня во всех частях города слышалась пальба: бой шел не на жизнь, а на смерть.

Мартовские бои кончились победой рабочих. Контрреволюционный заговор был ликвидирован. В письме В. И. Ленину от 13 апреля 1918 года С. Шаумян сообщал: «Разгром противника был полнейший».

Велико было значение этого успеха. Если бы многонациональный рабочий Баку не выступил единым фронтом, то и речи не могло быть о победе над врагом. Это была победа единения, еще более укрепившая власть Советов.

После мятежа по инициативе М. Азизбекова было принято решение ввести в городе твердую революционную дисциплину, чтобы обеспечить революционную законность и порядок. Мешади Азимбек сам со всей решительностью взялся за дело. По его приказу на улицы вышли патрули красногвардейцев. Они должны были следить за порядком на улицах, а в случае необходимости вмешиваться в возникавшие конфликты. Эти подвижные отряды красногвардейцев должны были охранять население от грабителей, в основном состоящих из дашнаков и мусаватистов, «удивших рыбу в мутной воде», стравливавших людей разных национальностей. Чтобы пресечь всевозможные интриги врагов, Азизбеков выступил с обращением к населению, в котором заявил, что Советская власть примет самые суровые, самые решительные меры против всех, кто создает угрозу спокойствию населения, — грабителей, воров, элементов, ведущих контрреволюционную деятельность.

Для усиления обороны города под руководством М. Азизбекова создавались отряды, состоявшие из студентов и учащихся старших классов.

И все-таки имевшихся в наличии сил было явно недостаточно в случае возникновения внешней угрозы. В одном из воззваний к населению, написанном М. Азизбековым, говорилось: «…социал-демократическая партия от имени Совета обращается ко всем сочувствующим, а также учителям народных школ и объявляет двухнедельную воинскую обязанность. Все добровольцы должны прибыть в реальную школу на улицу Николаевскую. Всем хозяевам бакалейных, мясных, а также других лавок сообщается, что они обязаны немедля открыть свои заведения и торговать. Просьба к комиссарам всех милицейских постов довести до своих милиционеров, чтобы они ни под каким предлогом не допускали перенесение или же перевозку вещей из одной части города в другую его часть.

Прошу комиссариат районных постов милиции принять самые суровые меры против грабителей, насильников, воров».

На собрании Бакинского Совета 25 апреля 1918 года было принято решение о создании Бакинского Совета Народных Комиссаров — революционного правительства. Его состав стал символом интернационализма бакинского рабочего класса, дружбы между закавказскими народами. Председателем Бакинского Совета Народных Комиссаров и комиссаром по внешним делам был назначен С. Г. Шаумгд, Н. Н. Нариманов стал комиссаром городского хозяйства, П. А. Джапаридзе — комиссаром внутренних дел, М. Г. Везиров — комиссаром земледелия, Я. Д. Зевин — комиссаром труда, И. Т. Фиолетов — комиссаром по делам народного хозяйства, Н. Н. Колесникова — комиссаром просвещения, М. А. Азизбеков — комиссаром губернии и заместителем комиссара внутренних дел.

И на новом посту М. Азизбеков весь свой талант отдал делу служения народу и партии. В тот напряженнейший период М. Азизбекова можно было видеть и на городских митингах, и на собраниях на промыслах, и на сельских сходках.

Много сил отнимала работа в деревне. Азизбеков часто выезжал в селения и уезды Бакинской губернии. Нужно было убеждать крестьян, что не большевики, а мусаватисты, дашнаки, меньшевики и эсеры являются их врагами, нужно было объединять крестьян вокруг Советов, которые организовывались. Азизбеков обращал большое внимание и на культурно-просветительскую работу среди крестьян. Бывая в селениях, он всегда выносил на общее обсуждение вопросы постройки и открытия школ. И как правило, встречал полное понимание крестьян. Они не раз сами обращались к нему с просьбами открыть в селе школу. Вот одно из таких заявлений: «Мы, нижеподписавшиеся, депутаты сельского совета села Тюрканы, члены исполнительного комитета, собравшись в правлении, обсудили вопрос об открытии школы и приняли единогласное решение: поднять вопрос перед уездным начальником о назначении в ближайшее время учителя в с. Тюрканы Бакинской губернии, потому что сейчас есть 38 учащихся. Здание для школы и квартира для учителя готовы. Это решение подписано нами от имени как грамотных, так и от имени неграмотных». На этом заявлении стоит резолюция М. Азизбекова: «Народному комиссару просвещения тов. Колесниковой. Пишите отношение об открытии школы для 38 учащихся в с. Тюрканы». Вскоре в этом селении дети приступили к занятиям.

Азербайджанские большевики проводили немалую работу среди крестьян. Правда, велась она в основном в селах, расположенных вблизи Баку и крупных городов губернии — Шемахи, Кубы, Ленкорани. Тем не менее опыт работы с крестьянами, накопленный в 1917–1918 годах, имел большое значение для борьбы за победу Советской власти в Азербайджане.

Многогранную деятельность комиссара М. Азизбеков совмещал с работой в организации «Гуммет». В марте 1918 года он был избран одним из почетных председателей этой организации. Соратница М. Азизбекова Н. Н. Колесникова вспоминала о работе М. Азизбекова в «Гуммете», претворявшего в жизнь ленинскую политику упрочения союза между рабочим классом и крестьянством: «После мартовских событий организация «Гуммет» расширила работу среди трудящихся масс Азербайджана. М. Азизбеков, который был назначен партией на такую весьма важную должность, как губернский комиссар, со свойственной ему решительностью приступил и к работе по организации азербайджанских крестьян». Самоотверженный труд не пропал даром. В пятидесяти селах Азербайджана, лежащих вблизи Баку, была установлена Советская власть. Это было крупной победой.

Мероприятия Советской власти вызывали бешеную ярость как внутренней контрреволюции, так и внешней реакции. Повсеместно враги революции выступили против Советского социалистического государства. Войдя в сговор с внутренней оппозицией, международный империализм стремился свалить Советскую власть и в Баку, чтобы лишить Российскую республику нефти. Газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Нужно готовить большие силы для использования их в Северном Пране и Кавказе. Возможно, что это направление является самым важным для союзников. Первостепенной задачей союзников является отторжение важнейших нефтяных районов Кавказа».

Весной 1918 года германо-турецкие и англо-американские оккупанты вторглись в Закавказье. Местные помещики, беки, ханы, боявшиеся революционных выступлений трудящихся, все свои надежды связывали с иностранными завоевателями. Интервенты нашли своих преданных слуг и в лице контрреволюционных буржуазно-националистических партий — мусаватистской, дашнакской, меньшевистской.

Большевики призвали трудящиеся массы Азербайджана к защите от врага. Выполняя указания Советского правительства, С. Шаумян, М. Азизбеков, А. Джапаридзе, Д. Буниатзаде, Г. Султанов, И. Фиолетов возглавили революционную оборону советского Баку. Была объявлена мобилизация боеспособного населения. Выступая перед красноармейцами, М. Азизбеков говорил: «Товарищи, не забывайте, что только Советская Россия может оказать помощь бакинским рабочим. Вы сами знаете, что молодая Советская Республика находится в крайней опасности. Но она посылает азербайджанским трудящимся оружие, продукты, деньги. В июне из Царицына в Баку было послано 380 тонн зерна, а с Северного Кавказа — 260 тонн. Для помощи Баку на днях из Москвы прибудет отряд бронемашин, и с Украины посланы войска».

Пользовавшийся большой популярностью среди крестьян, Мешади-бек призывал их объединиться с рабочими и единым фронтом выступить на защиту Советской власти. Он часто ездил в поселки Маштаги, Хурдалан, в деревни, вооружал сочувствующих большевикам крестьян и создавал отряды, получившие название «дружины партии».

Газета «Правда» 28 июня 1918 года писала: «Рабоче-крестьянская Россия с горячей любовью, самыми наилучшими пожеланиями следит за борьбой бакинцев и для облегчения их победы предпримет все возможные меры. Товарищи бакинцы, будьте бесстрашны. Советская Россия с вами!»

И все же несмотря на это, к лету 1918 года положение Баку осложнилось. Враги с двух сторон подступили к городу. Пользуясь продовольственными трудностями, контрреволюционеры усилили свою враждебную деятельность. Ведя антисоветскую пропаганду, мусаватисты, эсеры, дашнаки стремились к тому, чтобы интервенты быстрее вошли в Баку. На расширенном заседании Бакинского Совета 16 июля 1918 года контрреволюционный блок попытался протолкнуть резолюцию о приглашении англичан, якобы для защиты города от наступавших турок. М. Азизбеков, С. Шаумян, А. Джапаридзе и другие большевики отвергли это предложение как противоречащее интересам революции.

26 июля 1918 года организация «Гуммет» во многих местах города, в том числе в поселках Балаханы, Бюльбюля, Биби-Эйбат, Бинагады, Шубаны, провела митинги. Выступая на этих митингах, Мешади Азизбеков, Буниат Сардаров и другие большевики призывали рабочих к стойкости. Перед рабочими Балаханы с докладом выступил М. Азизбеков. В резолюции, принятой по его докладу, говорилось: «Считая Бакинский район неотъемлемой частью Российской Федеративной Республики и принимая во внимание связанность нашей судьбы с судьбою российского пролетариата, мы, рабочие, отвергаем любое коалиционное правительство, желающее прервать нашу связь с Россией, и готовы защищать Бакинский Совет».

Но, несмотря на все меры большевиков, в результате давления германо-турецких и английских интервентов и предательской деятельности мусаватистов, эсеров, меньшевиков, дашнаков 31 июля 1918 года Бакинская коммуна пала, власть перешла в руки контрреволюционной «Диктатуры Центрокаспия» — организации, являющейся прямым агентом английского империализма.

Видные деятели Бакинского Совета Народных Комиссаров: С. Шаумян, М. Азизбеков, Я. Зевпн, Г. Корганов, И. Фиолетов и другие — до самой последней минуты оставались верными знамени большевистской партии, категорически отказывались от всякого рода соглашений с врагами революции. В те опасные дни М. Азизбекову, а также другим комиссарам товарищи по партии предложили покинуть город. На что Мешади-бек ответил: «Рабочие мне вручили власть, и я не могу покинуть свой пост». О том, как М. Азизбеков мужественно вел себя, свидетельствуют записи ветерана партии Г. Мусабекова:

«Я помню, после падения Советской власти в Баку некоторые товарищи собрались у Алеши Джапаридзе. Здесь были Гамид Султанов, Дадаш Буниатзаде, Баба Алиев и другие товарищи.

Это было на пятый день после падения Советской власти. Во взглядах товарища Джапаридзе прочитал немой вопрос: «Как быть? Что делать?» И ответил:

— Я не могу уйти, оставить город. Вы уходите. Настанет время, вы все будете нужны.

Когда Азизбеков услышал эти слова, он ответил гневно, со слезами на глазах:

— Я преданный солдат революции! Я должен остаться здесь!»

Но все же положение было таково, что комиссарам пришлось оставить Баку. Вместе с женами и детьми они погрузились на пароход «Иван Колесников» и двинулись в Астрахань. Только успели дойти до острова Жилого, как военные корабли «Диктатуры Центрокаспия» настигли их и открыли огонь. Снаряды, попав в машинное отделение, пробили подводную часть парохода. Теперь он уже не мог дойти до Астрахани и потому вынужден был повернуть обратно. И как только пароход пришвартовался в Баку, «Диктатура Центрокаспия» арестовала 35 советских работников, в том числе М. Азизбекова, А. Джапаридзе, И. Фиолетова, Г. Корганова, И. Малыгина, М. Везирова и других руководителей Бакинского Совета Народных Комиссаров. Заключенных разместили в тюрьмах на Баилове и на Шемахинке.

Стремясь обезглавить бакинский пролетариат, «Диктатура Центрокаспия» стала вести подготовку убийства комиссаров. И сентября было объявлено официальное решение о предании их и арестованных с ними большевиков военно-полевому суду. Однако вторжение турецких интервентов в Баку 15 сентября помешало предателям из «Центрокаспия» устроить этот суд. Арестованные были освобождены..

На пароходе «Туркмен» комиссары вышли в море. Поначалу решили идти на Астрахань. Однако эсеро-дашнакские агенты добились изменения курса на Красноводск, находившийся в руках английских оккупантов и эсеров.

16 сентября пароход бросил якорь в Красноводском порту. Получив известие о его прибытии, эсеровское «правительство» Закасппя тотчас отдало приказ об аресте М. Азизбекова, С. Шаумяна, А. Джапаридзе, И. Фиолетова и других комиссаров. Бросив большевиков в красноводскую тюрьму, эсеры стали готовиться к зверской расправе с ними. Им активно помогал генерал Малессон — глава британской делегации в Средней Азии. Он говорил: «Правда, комиссары были безоружными, потому что у них было отобрано огнестрельное оружие. Но они обладали еще более внушительным оружием, чем огнестрельное, — опытной пропагандистской силой… Они обладали силой, которая могла рождать новые большевистские восстания. В условиях пребывания на местах, где население колебалось и в политическом отношении было нестойким, вполне было возможным, что они заново большевизируют, страну… Тогда какой же была бы судьба наших планов?»

В чем заключались эти планы? Стать хозяевами бакинской нефти…

После тщательной подготовки англичане вместе с эсеровскими палачами привели в действие свой план уничтожения комиссаров. Ночью с 19 на 20 сентября специальным поездом комиссаров вывезли за 200 верст от Красноводска и между станциями Ахча-Куйма и Перевал расстреляли.

Никакие мучения не смогли сломить волю несгибаемых большевиков. «Мы умираем за коммунизм!» — последние слова 26-ти.

Это трагическое событие вызвало взрыв ярости и ненависти бакинского пролетариата. Когда рабочие услышали о трагической гибели своих комиссаров, они еще теснее сплотились вокруг большевистских организаций для героической борьбы против интервентов, их мусаватистских, дашнакских и эсеро-меньшевистских приспешников. В результате самоотверженности бакинских трудящихся, благодаря руководству большевистской партии, братской помощи русского народа 28 апреля 1920 года Советская власть в Азербайджане была восстановлена. Прах 26 бакинских комиссаров из Закаспия был перевезен в Баку и захоронен на площади Свободы, где они в свое время часто выступали. Погребение 26 бакинских комиссаров вылилось в торжественную демонстрацию сплоченности всех трудящихся Закавказья.

Жизнь Мешади Азизбекова и его соратников, полная героизма, стала символом стойкости и мужества в борьбе за свободу и независимость Родины, олицетворением безграничной преданности знамени марксизма…

Иллюстрации

Комиссары Бакинской коммуны.

М. Азизбеков. 1917 г.

Отец М. Азизбекова Азимбек и мать Сальминаз.

Бакинское реальное училище, в котором учился М. Азизбеков.

Большевистская печать Азербайджана.

В редакции газеты «Гуммет».

Записка M. Азизбекова о проведении собраний в поселке Тюркян и в селе Зиря. 1918 г.

Выступление М. Азизбекова во время сентябрьской стачки. Баку, 1917 г.

Горельеф, посвященный бакинским комиссарам, в г. Баку.