Кровь за кровь

Глава 21. Таран

Бузуев толкнул его в бок.

— Ты чего шалишь? — пробормотал он, прикрывшись программкой аукциона. — На кой хрен нам эта кобыла?

— Помолчи, — процедил сквозь зубы Терпухин. — Я знаю, что делаю.

— Калинин сидит и глазом не ведет, это не та лошадь! — яростно зашептал Бузуев.

Терпухин повернул голову в сторону Калинина, одетого в штатское. Тот и в самом деле не обращал внимания на манеж, равнодушно рассматривая собственные ногти.

— Как не та? — прошептал Терпухин. — Ты же говорил, что нам все равно, какую лошадь покупать?!

— Не все равно! Ты что, не видишь? Разве за эту лошадь можно отвалить миллион?

Терпухину стало обидно за Мадонну, но он смолчал, не до конца поняв, к чему клонит друг.

Один из участников решился повысить цену.

— Первый лот, — объявил аукционщик, — пять тысяч долларов США — раз, пять тысяч долларов США — два…

Терпухин выкинул свой номерок и выкрикнул новую цену лота, прибавив сразу десять тысяч.

— Что ты делаешь? — набросился на него Бузуев. — Ты что, хочешь купить целый табун лошадей?

— Валька, это та лошадь, которая нам нужна! — спокойно произнес Терпухин.

— Сдурел? — словно не слыша его, еще яростнее прошипел Бузуев. — Я сейчас достану свой «бульдог», и ты перестанешь участвовать в этом лоте под страхом смерти!

— Ладно, — сказал Терпухина, вырывая из рук Бузуева программку, — смотри!

Слегка прикрывшись программкой, Юрий свистнул. Лошадь застригла ушами. Тогда Терпухин крикнул:

— Мадонна!..

Услышав кличку, лошадь вскинула голову и тихонько заржала. Пораженный Бузуев уставился на Терпухина.

— Я тебе потом все объясню, — шепнул Юрий, — пока продолжим торговаться.

Девятнадцатый номер опять перебил цену. Когда дошли до трехсот тысяч долларов, Бузуев шепнул:

— Ты прав, этот девятнадцатый — человек Калинина.

— Триста двадцать пять тысяч! — вдруг объявил «девятнадцатый».

— Все, мы пропали, таких денег у нас нет, — упавшим голосом произнес Бузуев.

— Но ты же утверждал, — взглянул на него Терпухин, — что у нас ровно триста пятьдесят тысяч?

— Ты что, Ильфа и Петрова не читал? — невозмутимо ответил Бузуев.

— Первый лот, — объявил аукционщик, — триста диадцать пять тысяч долларов США — раз, триста двадцать пять тысяч долларов США — два! Кто даст Польше? Ну-ка, есть ли у нас более отважные? Триста двадцать пять тысяч долларов США — я не слышу ваших предложений! — тянул аукционщик, — три! Продано!

Зазвучали аплодисменты.

— Вот это да! Такая завалящая коняга, а цену загнали за триста тысяч… — оживленно обсуждали результат первого лота участники аукциона. — Лошадь ведь так себе, зад слегка провисает… Тут что-то не так. Уж не подставные ли это игроки?

— Нет-нет, — убежденно сказал Терпухин незнакомому ценителю лошадиных красот, — с задом у нее все в порядке.

— Так чего же не надбавили?

— Просто эта лошадь не про нашу честь, — буркнул Терпухин.

Аукционщик хлопнул деревянным молотком и радостно закричал:

— Покупатель номер девятнадцатый становится владельцем прекрасной лошади, единственной и неповторимой!

— Пошли прочь отсюда, — вздохнул Бузуев.

В лимузине Бузуев нервно закурил сигарету и со злостью буркнул:

— Что делать будем?

— Как что? У нас все деньги при себе. Поедем туда, куда ты вчера по пьяной лавочке предлагал…

— И у тебя хватает мужества говорить мне об этом?

— Конечно, хватает. Ты видел, сколько журналистов нас снимало? Нас запросто вычислят…

— Нас уже вычислили, вот что я тебе скажу, — вздохнул Бузуев. — Я тоже кое-кого вычислил. Эта рожа с девятнадцатым номером — немец. Нет сомнения, что это подставное лицо. То, что он уплатил такие деньги за обыкновенную…

— Мадонна не обыкновенная лошадь, это…

— Ладно тебе. В любом случае надо попытаться помешать отправить эту твою Мадонну за границу.

— Зачем?

— Чтобы нарушить их планы. Видишь вон тот автофургон?

— Вижу…

— Именно в них транспортируют лошадей. Надо выследить, куда эту кобылку повезут отсюда… Смотри, это она?

Из крытого манежа на улицу вывели Мадонну, поместили в фургон и заперли дверцу. Автофургон заурчал и покинул территорию конно-спортивной базы.

— Н-да! — обескураженно протянул Бузуев.

— Что случилось? — встревожился Терпухин.

— Я ожидал, что вместе с лошадью в фургон забросит пару ящиков с каким-нибудь грузом. Впрочем, груз уже может быть давно в нужном месте.

Приятели последовали за автофургоном. Некоторое время они ехали следом, то отставая, то приближаясь, чтобы не вызвать подозрений. Наконец автофургон свернул в лес и минут через десять уперся в металлические ворота.

— Это аэродром, Юра, — сказал Бузуев. — Причем аэродром военный. Он охраняется по всем статьям. Проникнуть на его территорию на машине — бессмысленная затея. Нас тормознут на контрольно-пропускном пункте. Надо лезть через проволоку.

Приятели оставили машину в лесу и, обойдя охраняемую территорию возле контрольно-пропускного пункта, начались перед двумя рядами колючей проволоки.

— Я подожду здесь, — сказал Бузуев, — а ты слетай к машине. Там в сумке у меня инструментик есть…

Терпухин помчался к машине. Взяв штык-нож и уже закрывая дверцу машины Терпухин боковым зрением заметил стремительно метнувшуюся к нему фигуру. Юрий только и успел, что повернуться. В его грудь воткнулся ствол автомата и кряжистый человек в черной маске с прорезями для глаз хриплым голосом приказал:

— Лицом к машине, быстро!

Откуда-то из придорожных кустов выскочил еще один человек с коротким десантным автоматом.

«Омоновцы! Теперь я точно влип! — подумал Терпухин, поворачиваясь лицом к машине. — Вот невезуха. Впрочем, мог бы быть поосмотрительнее…»

Не успел Терпухин повернуться, как ему резко заломили руки и надели наручники. Схватили за волосы, пригнули голову к земле и повели в лес, подальше от машины.

В лесу Терпухина положили лицом вниз.

— Кто такой?

Терпухин промычал что-то невнятное. Омоновец взял Терпухин за волосы, оттянул голову назад.

— Кто такой, б…дь. Говори, а то…

Терпухин увидел перед лицом штык-нож с пилообразной насечкой, при помощи которого они с Бузуевым намеревались преодолеть колючую проволоку.

— Терпухин я, — выдавил из себя Юрий и немедленно получил ногой в бок.

— Кто такой? Говори, а то счас так начну пидарасить, что…

— Я атаман, казачий атаман, Терпухин! Разве не слышали! Б…дь! Отпусти волосы! — заорал Терпухин, чувствуя, что омоновцы настроены более чем решительно.

— Атаман? Что еще за новости?

Юрий увидел, что другой омоновец отошел в сторону, вытащил портативную рацию и принялся вести переговоры. Омоновец, занимавшийся Юрием, отпустил полосы, повернулся к товарищу и окликнул его:

— Марат?

— Не мешай, — отмахнулся тот. — Командир что-то передает, ни хрена не слышно.

С этими словами Марат отошел еще дальше. Терпухин понял, что более подходящий случай высвободиться вряд ли подвернется. Ведь омоновец, пытавший его занял неверную позицию — стоял над ним, раскорячившись вместо того, чтобы упереться коленом в спину. Ясное дело — недоучка!

Терпухин резко прогнулся, поддел ступнями пах омоновца-недоучки и что было силы оттолкнул его от себя. Это упражнение среди коллег Терпухина называлось «коброй». Теперь главное — успеть нанести новый удар или завладеть оружием до того, как омоновец опомнится. Если успеет опомниться, то Терпухину будет просто каюк. Но Терпухину повезло. Омоновец ударился затылком о сосну и на несколько секунд перестал что-либо понимать. Эти секунды показались Терпухину самыми драгоценными во всей жизни. Он успел продеть ноги через наручники, чтобы руки оказались впереди, ринулся к омоновцу и, сложив руки замком, нанес тому удар в солнечное сплетение.

За то время, на которое бравому омоновцу расхотелось дышать, Терпухин успел отобрать автомат и найти ключи к наручникам. Заставив бедолагу-омоновца обнять сосну, Юрий сковал его руки и бесшумно двинулся к его товарищу Марату, ведшему переговоры по рации.

Тот даже не оглянулся на шум шагов Терпухина. Через минуту он лежал поверженный мощным ударом. И его бывший спецназовец принудил обнимать дерево.

Через пять минут Терпухин был возле Бузуева.

— Почему так долго? Что случилось? — тревожно спросил тот.

— Да прицепились тут одни. Понабирали сопляков в ОМОН…

— Ты что, на омоновцев напоролся?

— Да, как видишь, — Терпухин показал два автомата и рацию. — Настоящего бойца надо пять лет тренировать. А эти салаги выучили мат да умеют только почки отбивать. Самолет не улетел?

— Нет, тихо пока.

В самом деле, самолет с прогретыми двигателями застыл на взлетно-посадочной полосе, словно кого-то поджидая.

— Они точно кого-то ждут, — задумчиво произнес Бузуев. Как только он это произнес, послышалось завывание милицейских сирен.

— Юра, я понял! — вскричал Бузуев. — Бегом к нашей машине.

— Что ты понял? — изумился Терпухин, едва поспевая за товарищем.

Они подбежали к машине и сквозь редколесье увидели, как по шоссе промчалась целая вереница автомашин.

— Вперед! В погоню! — заорал Бузуев, быстро уселся за руль, завел двигатель, вырулил на дорогу и поехал вслед за кавалькадой машин.

— Что ты понял?

— Смотри внимательно. Впереди милицейская машина с мигалками, а за ней «мерседес» с правительственными номерами. Факт, что в «мерседесе» какой-то крупный чиновник, солидняк!

— А при чем тут наркотики?

— В том-то и дело, что ни при чем. Вероятно, и кобылка твоя тут ни при чем.

— Осененный догадкой, Бузуев выжал педаль акселератора до упора.

— Держись крепче, Терпухин!

— Держусь. Ты только не врежься в ментов! Не торопись, не выходи вперед! Двигаемся тихо, как мыши.

— Они здесь занимаются черт знает чем, а я должен правила уличного движения соблюдать? — заорал Бузуев. — Мальчик хочет в Тамбов! А дядя хочет в Цюрих, в Бонн!

— Понимаешь? Немец купил кобылку, организовал рейс, все чин-чинарем. А тот, кто приехал с милицейской охраной, вылетает вместе с ним! Понял!

— А мы ему помешаем?

— Уж во всяком случае, попробуем помешать… А я-то думал, блин, к чему все это. Вот как они проворачивают дела. Чертовы слуги народа!

Милицейские машины доехали до контрольно-пропускного поста и выключили сирены и мигалки. «Мерседес» резко затормозил, из него вышел поджарый мужчина с холеным лицом. К нему тут же подскочил подполковник Калинин.

— Все в порядке? — спросил мужчина.

— Да, — подобострастно кивнул головой Калинин.

— Я же говорил, что все обойдется. Не такие уж крутые ребята в ФСБ.

— Это точно…

— Как лошадь, в порядке?

— Все в порядке. Вот документы на нее. Разрешение ветеринарной службы, купчая…

— Кстати, во сколько обошлось замять с тем отчаянным…

— Каким отчаянным?

— Послушайте, я же предупреждал, — рассерженным тоном произнес высокопоставленный чиновник, — чтобы вы ничего не утаивали от меня! Я имею в виду того парня из ФСБ, у которого не в порядке с головой.

— А, вы о Бузуеве? — догадался Калинин.

— Это его труп не нашли, не так ли?

— Да, не нашли, — несколько замявшись, пробормотал Калинин. — Но Мозольцев послал людей во все места, где он может появиться. У них приказ… того, — Калинин дернул головой, изображая убийство.

— Очень хорошо, — спокойно произнес чиновник и сурово взглянул на подполковника. — В случае чего вы знаете, что вам грозит. Самолет готов?

— Да-да, — поежился от его сурового взгляда Калинин, — пройдемте…

Мужчина с холеным лицом достал из «мерседеса» тоненький дипломат и важно прошел на взлетно-посадочную полосу.

В этот момент сверкающий лаком «кадиллак» на полном ходу ударил в металлические ворота контрольно-пропускного пункта. Они не выдержали удара и распахнулись. «Кадиллак» с ревом вылетел на взлетно-посадочную полосу и, набирая ход, устремился к самолету.

— Держись, Юра! — заорал Бузуев и направил автомобиль на левое шасси самолета.

— Что ты делаешь?! — крикнул Терпухин, пытаясь ухватиться за руль. — Мы разобьемся!

Бузуев захохотал, и «кадиллак» врезался краем бампера в шасси. От удара лимузин отбросило в сторону и развернуло на триста шестьдесят градусов. Бузуев крепко держал руль. Он опять выжал педаль газа, разгоняя автомобиль.

— Видишь, уцелели! — лихорадочно блестя глазами, закричал Бузуев. Он развернул «кадиллак» и снова повел его на самолет.

— А теперь стреляй в турбину, Юра! По лопаткам ее, по лопаткам! — почти визжал Бузуев.

Терпухин высунулся из окна и несколько раз выстрелил в жерла самолетных турбин. Раздался режущий уши треск, и куски турбин разлетелись по всему аэродрому. Вслед за этим поднялась беспорядочная пальба. Никто не понял, кто на кого напал. Одни, спасая жизнь, улепетывали куда глаза глядят, другие палили в воздух, третьи залегли за самолетные шасси и старались попасть из пистолетов в неизвестно откуда взявшийся «кадиллак», на огромной скорости крейсировавший взад-вперед по взлетно-посадочной полосе мимо самолета…

— Ну что, хватит с них? — спросил Терпухин, наблюдая за перестрелкой.

— А хрен его знает, может, и хватит, — ответил Бузуев. — Ты подними стекло-то, вдруг шальная залетит…

— Смотри, — крикнул Терпухин, — омоновцы!

Они увидели, как через пробитые ворота контрольно-пропускного пункта один за другим въезжали фургоны «ЗиЛ-130». Из них на ходу выскакивали омоновцы и палили в воздух из автоматов с укороченными стволами, превращая возникшую на аэродроме сумятицу в хаос…

Тем временем в самолете происходило следующее.

— Ты все запорол! — орал чиновник на подполковника. — Откуда здесь омоновцы? Почему этот чертов «кадиллак» протаранил шасси?

— Все будет в порядке, шеф, — бессвязно лепетал Калинин. Неожиданно он вырвал кейс из рук чиновника и бросился к выходу из самолета.

— Стой, ты куда? — взревел холеный, в его руке появился изящный пистолетик.

— Послушайте! — остановился подполковник. — Только я один смогу прорваться через омоновцев.

— А зачем здесь омоновцы? — крикнул чиновник. — Откуда они?

— ОМОН для подстраховки… Командир ОМОНа — мой товарищ… Ничего страшного не произошло. Нам бы только этих в «кадиллаке» отогнать.

— Хотелось бы верить… — немного успокоился холеный. — Ладно, сделаем так. Ты подгони к хвосту самолета машину. Но кейс верни!

— Тогда все пропадет! — прошипел подполковник. — Все документы и все, буквально все…

— Возьми тогда вот это, — холеный достал из кейса папку с документами и передал ее подполковнику. Тот запихнул папку за ремень брюк и бросился к трапу.

Терпухин сразу заметил, что подполковник выскочил из самолета и помчался к краю взлетно-посадочной полосы, за которой простиралось поле. За полем синела полоса лесопосадки.

— За ним! — крикнул Терпухин Бузуеву. — Несется, как на стометровке, никогда такого не видел.

— Ты еще не то увидишь! — прорычал Бузуев, пытаясь тронуться с места, но автомобиль перестал ему повиноваться. — Все, драндулет сдох! Смотри, нас окружают.

— Еще есть шанс разбежаться в разные стороны.

— Нет, — ответил Бузуев, — теперь мы должны работать вместе, в одной связке. Тем более что нас окружают…

Действительно, со всех сторон на них надвигались омоновцы.

— Что будем делать? — тревожно спросил Терпухин. — Подполковник уходит.

— Я знаю, что я сделаю, — почесал нос Бузуев.

— Что?

— Я буду сидеть здесь, а ты уходи, пока цел. Иди. Ты еще успеешь добраться до лесопосадки… Попытайся догнать Калинина.

— Нет, я тебя не оставлю, — замотал головой Терпухин. — Одного тебя они еще могут хлопнуть, а двоих сложнее.

— Ты думаешь, что мы вдвоем будем в порядке? — спросил Бузуев, наблюдая, как омоновцы окружают машину.

— Да, тем более, что подполковник зря бежал.

Бузуев посмотрел на край взлетно-посадочной полосы. Трое или четверо невесть откуда взявшихся омоновцев вели подполковника Калинина обратно.