Кровь за кровь

Глава 27. Страшная месть

Когда Бузуев и Ковалев добежали до элеватора, то обнаружили только брошенную машину. Шум и возим доносились из распахнутых железных ворот.

— Эй, Сашка, стой! Она опять улизнула!.. — послышался голос Былинкина.

Бузуев молча схватил Ковалев за плечо и подтолкнул к воротам. Ковалев понял, что преступников надо захватить врасплох.

— Где она? — раздался голос Горулева.

— Тут где-то есть электрический щит, надо вручить свет! Вот он…

Послышался скрежет, и элеватор осветился тусклым светом засиженных мухами лампочек.

— Гляди, на верхотуру полезла. Давай, стерва, давай! — завопил Горулев и загромыхал по металлическим ступенькам лестницы, взбираясь наверх. Девочка испуганно вскрикнула и устремилась на балку перекрытия. Горулев подбежал к перекрытию, опустился на четвереньки и полез к девочке.

— Нет! Нет! — кричала Светланка.

— Ты что делаешь! — не выдержал Ковалев, появляясь из-за створки ворот. — А ну, отпусти ее!

— Папа! — закричала Светланка.

— Успокойся, дочка! — крикнул ей в ответ Ковалев. — А ты, подонок, не пугай ее! Она ведь упасть может…

Но Горулев схватил девочку за плечо и сдернул с перекрытия. Ее пальцы некоторое время держались за край швеллера, потом соскользнули, и девочка полетела вниз… Ковалев закрыл лицо ладонями. Раздался глухой стук о бетонный пол. В то же мгновение электричество в элеваторе погасло.

— Господи Иисусе, — пробормотал Бузуев, — что они наделали?

И вдруг из темноты раздался выстрел. Пуля высекла искру из металлической конструкции. Бузуев распластался на полу и змеей пополз из элеватора.

— Стреляйте, сволочи! — дико взвыл Ковалев и, растопырив руки, пошел в темноту. Вновь раздался выстрел.

— Уходим! — заорал Терпухин. Его крик заглушил новый выстрел. Пуля ударила рядом в бетон.

— Вам хана! — ревел Ковалев, натыкаясь в темноте на металлические конструкции.

Очередной выстрел оборвал его крик. Крик отца, так и не успевшего сказать дочери, что он простил ее.

Только когда наступил мутный рассвет, Терпухин и Бузуев, вооружившись, осмотрели элеватор. Они ничего не нашли ни отца, ни дочери, ни стреляных гильз… В тех местах, где можно было предположить наличие крови, бетонный пол был густо усеян черными маслянистыми пятнами и затерт черноземом.

Пришлось обращаться в милицию. Вскоре на заявление Терпухина и Бузуева о пропаже отца и дочери Ковалевых из военной прокуратуры в милицию пришла бумага, в которой утверждалось, что Ковалевы умерли от удара при падении с высоты.

Следователь из военной прокуратуры, с которым Терпухину удалось встретиться, прямо заявил:

— У нас и без того с Горулевым много неприятностей. Если вы попытаетесь обвинить его и Былинкина в смерти этих несчастных отца и дочери, у вас ничего не получится. И без того авторитет армии…

— Да заткнитесь вы со своим авторитетом армии! — вскипел Терпухин, не находя слов от негодования. — Если вы закроете дело, я добьюсь правды своими силами!..

— Ваши обвинения построены на недоразумении. Наш свидетель слышал выстрелы, но ни на Ковалеве, ни на его дочери нет пулевых ранений. Гильз на месте предполагаемого преступления тоже не нашли. Что гам произошло, на этом элеваторе, неизвестно. Кроме того, есть свидетели, что Ковалева вступала в беспорядочные половые контакты со многими из военнослужащих…

— Почему вы не арестовали Былинкина и Горулева? — спросил Терпухин, едва сдерживаясь от гнева.

— Сержант Былинкин и лейтенант Горулев находятся под следствием, но мера пресечения…

— Они же убийцы! — воскликнул Терпухин.

— Знаете, после попыток восстановления конституционного порядка в Чечне…

— Да что ты все Чечней прикрываешься? — от душившей его злобы Терпухин перешел на «ты». — Что это за законы у тебя такие, что убийца разгуливает на свободе, ходит в магазин? Его даже в станице Гришановской видели! Вот попался бы он мне, я бы его… А потом на чеченцев свалил…

— А почему бы не предположить, — невозмутимо продолжал следователь, — что смерть Ковалевых — дело рук чеченцев? И если ты такой крутой, почему с чеченцами не разберешься? По нашим данным, у тебя невеста в плену, не так ли?

Терпухин понял, что дальнейший разговор бесполезен и надо добиваться правосудия собственными силами. Однако проникнуть на территорию военной части стало невозможно. Забор из бетонных плит вокруг времянок и палаток возник всего за одну ночь. Везде были выставлены посты. Часовые, как и положено по уставу караульной службы, окликали каждого, кто приближался к охраняемой зоне, и начинали палить в воздух из автоматов.

Командир военной части сперва вообще отказывался от встречи с Терпухиным, но потом все-таки согласился. Юрий узнал, что тела Ковалевых, отца и дочери, были обнаружены на элеваторе солдатами, возвращавшимися из Гришановской, куда они ходили в самоволку. Они-де и сообщили об этом военному патрулю. Следственная бригада еще до рассвета переместила тела в расположение воинской части, а чуть позже военные эксперты увезли тела в спецморг.

— Где сейчас Горулев и Былинкин? — спросил Терпухин у командира части.

— А это уже, извините, не ваше дело, — спокойно ответил полковник. — И, как говорится, благодарю за беседу…

Бузуев тоже горел желанием отомстить. Вместе с Терпухиным они строили планы, дальнейших действий.

— Вполне возможно, что их уже давно нет в военном городке, — предположил Бузуев. — Взяли и перевели куда-нибудь на Дальний Восток.

— Если это так, тогда все пропало, — Терпухин свесил голову над столом, уставленным бутылками и нехитрой снедью.

— Надо перестать пить, — мрачно заявил Бузуев. — Ты в последнее время много пьешь…

— Ты тоже, между прочим.

— Я пью, да думаю. Есть у меня один планчик. Все будет без проблем, если мы прикинемся побежденными… Эти гады выползут сами…

— Очень хороший план. Особенно на тот случай, если Горулева и Былинкина и след простыл, — иронично заметил Терпухин.

— Юра, нам поможет классика. Знаешь, что я придумал?

— Что?

— Убийц всегда тянет на место преступления. Вот где мы сможем подстеречь этих ублюдков!..

— Может, они уже побывали там.

— Нет, они напуганы… Возможно, они полезут туда, чтобы полностью замести следы. Скажем, найти все гильзы от пистолета…

Приятели караулили у элеватора целую неделю. Бузуев не ошибся. К исходу седьмого дня бесполезного сидения в засаде в степи раздались шаги. Взвизгнула металлическая створка ворот. Терпухин и Бузуев замерли и прислушались. Так и есть, убийцы пришли на место преступления.

Яркий свет ослепил их.

— Ни с места, стоять и не двигаться!

Былинкин попытался нырнуть под металлическую лестницу, но пуля, выпущенная из автомата Калашникова, прошила ему ногу. Былинкин застонал и остался лежать под лестницей.

— Что вы здесь делаете? — закричал Терпухин.

— Капитан, я не виноват, — Былинкин пополз по бетонному полу, — этот Ковалев с ума сошел, попёр на меня, как танк, что мне оставалось делать? Да и пьяный я был…

— Я тоже не виноват, — бормотал Горулев, ставший белее мела. — Девочка сама соскользнула вниз.

— Нет, я все видел, — сказал Бузуев, выходя из укрытия. — Так что, заткнись.

— Я тебе говорю правду, так все и было, — не унимался Горулев. — Я не хотел ее смерти! Так вышло. Здесь высоко, она неудачно приземлилась… Такова ее судьба. Тем более что она развращена до предела… Она…

— Сохраните нам жизнь! — мямлил подстреленный Былинкин.

— Вот сукины дети, — с ненавистью проговорил Терпухин. — Совратили ребенка, а теперь пощады просят!.. Молитесь, сволочи, Богу!.. Ты, — обратился он к сержанту, — ублюдок, ты стрелял, да? Короче, тебе конец!

— Не трогай, меня, капитан! Я знаю, ты был в спецназе, ты крутой, ты убьешь… — Былинкин полз по бетонному полу и протягивал к Терпухину руку.

— Не надо, Юра, — сказал Бузуев.

Терпухин опустил автомат.

— Мы не дикари, — продолжал Бузуев. — Но и вы должны понести наказание… А ну-ка, лезьте наверх! Ты и ты!

— Не трогайте меня, я раненый! — завопил Былинкин, поняв, что задумал Бузуев. — Помогите!

— Ори не ори, бесполезно, — Терпухин потряс автоматом. — А ну, лезь быстро, сволочь, наверх! Не можешь? Сейчас я помогу тебе…

Горулев уже забрался по лестнице наверх.

— Прыгай, — сказал Терпухин и навел на лейтенанта автомат. — Если останешься цел, то будешь всю оставшуюся жизнь благодарить Бога. Если сломаешь позвоночник, то это будет тебе, так сказать, мерой пресечения…

— Эх ты, казак, — крикнул Горулев. — Я слышал, что казаки еще более свирепые, чем дикие чеченцы. Те хоть прилюдно устраивают шариатский суд… А ты…

— Прыгай, скотина, еще о суде заговорил…

— Думаешь, не прыгну?

— Прыгай, прыгай!

— Я всегда побеждал, и теперь победа останется за мной! — крикнул Горулев и шагнул с перекрытия. Тело его скользнуло вниз, в воздухе он неудачно перевернулся и с глухим стуком, переломившись в пояснице, головой врезался в бетонный пол. Вокруг мгновенно образовалась лужа крови. Глаза лейтенанта, его голубые глаза с поволокой, остались широко раскрытыми.

— Нет, так нельзя, отпусти меня! Я все скажу! — взревел Былинкин. Он так вцепился руками в перильца, что Бузуеву пришлось бить по пальцам прикладом автомата.

— Лезь, сволочь!

— Я вам скажу, что Горулева чеченцы подкупили! Они теракт готовят, на президента, на Ельцина…

— Врешь, скотина!.. — Бузуев подскочил к нему и ногой ударил по пальцам.

— У Горулева есть документы, я вам покажу!.. Я с ним не хотел работать, он заставил меня, угрожал! — кричал Былинкин.

Терпухин и Бузуев затащили Былинкина наверх и сбросили в пролет лестницы. Размахивая руками, он полетел вниз, врезался в пол… Некоторое время лежал неподвижно, затем шевельнулся, поднял одну руку, другую, стал ощупывать себя…

Приятели спустились вниз.

— Цел, кажется, цел, — бормотал Былинкин и, как затравленный зверек, поглядывал на Бузуева и Терпухина. В самом деле, везучий сержант не сломал ни руки, ни ноги, не говоря уже о позвоночнике.

— Ты что-то там о теракте блеял? — спросил Бузуев.

— А вы не убьете меня? — Былинкин поднял на него полные мольбы глаза.

Былинкина сдали командиру части в обмен на документы Горулева, который хранил их в тайнике, оборудованном в «уазике». Документы оказались несерьезными и не позволили Бузуеву вернуть доверие своих коллег по ФСБ. Над ним даже посмеялись, так как план террористического акта Горулева — сбить президентский самолет при помощи самонаводящейся ракеты — был, по мнению специалистов, просто смехотворен.

— Президентский самолет начинен такой аппаратурой, что его даже противокорабельной ракетой не сшибешь! — заявили ему в соответствующем отделе ФСБ, куда он обратился.

Бузуев вернулся в станицу Орликовую, чтобы распрощаться с Терпухиным. Жизнь среди пустынных степей казалась ему скучной.

В Москве он попытался обратить на себя внимание, обратившись в службу охраны президента. Там его внимательно выслушали, не поверили ни единому слому, однако представленные документы взяли для изучения в экспертно-аналитический отдел. Когда же Бузуев обратился в службу охраны президента вторично, то о нем уже навели справки и отнеслись к нему, как к ненормальному. Вероятно, всплыла информация о том, что Бузуев пользовался услугами психотерапевта. Ему даже не дали толком объясниться.

— Вы мне поверите, когда уже будет поздно, — угрожающе произнес Бузуев и ушел, так хлопнув дверью, что портрет Ельцина, сорвавшись с гвоздика, шлепнулся на паркетный пол. Работник, сидевший за столом, подумал, что это дурное предзнаменование. Он не ошибся, потому что грозные, повлекшие за собой ужасные последствия для тысяч людей события не заставили себя долго ждать.

Все началось с того, что Бузуев, решив не шляться без дела, устроился охранником на одном столичном спортивном комплексе закрытого типа. Помог ему в этом его давний товарищ Валерка Турлаев по прозвищу Молоток.

Однажды ранним летним утром Бузуев приехал на спорткомплекс. Между ним, новичком-охранником, и уборщицей спорткомплекса Ниной Ивановной завязался странный разговор. Уборщица, пожилая женщина, старалась успокоить Бузуева насчет его подозрений о предстоящем теракте, жертвой которого мог пасть глава государства. По мнению уборщицы, молодой человек должен больше беспокоиться о создании семьи, а не терзаться по пустякам.

Конечно, тетя Нина не могла знать, что у Бузуева на руках был настоящий план, разработанный чеченскими боевиками. Бузуеву не раз мерещились космические платформы, с которых стартуют зенитные ракеты, нацеленные на самолет президента, рисовались дельтапланы, взмывающие над аэродромом и пикирующие с нескольких сторон на неподвижный президентский «ИЛ». Вот от каких мыслей Бузуеву было не по себе.