Михаил Ромм. Способ жизни

Глава четвертая. Второй дебют

1 ноября 1933 года Народный комиссариат по иностранным делам отправил в «Союзкино» и ВОКС письма одинакового содержания. В них сообщалось, что полпредство СССР в Италии получило от исполнительного комитета Венецианской двухгодичной выставки официальное приглашение СССР принять участие во Второй международной выставке искусства кинематографии, которая состоится в августе 1934 года. Желательно прислать не менее двух звуковых фильмов, дающих представление о достижениях советской кинотехники.

Помимо всего прочего, участие СССР желательно потому, что итальянские власти чинят препятствия нормальной демонстрации советских фильмов в прокате, и фестивальный экран поможет обойти некоторые затруднения.

Нельзя сказать, что, получив приглашение, сотрудники «Союзкино» тут же отложили все дела и занялись подготовкой к венецианскому фестивалю. Начальник Главного управления кинофотопромышленности при СНК Союза ССР (так называлась его должность с 1933 года) Шумяцкий отреагировал лишь через пять месяцев: 25 марта следующего года он отправил письмо секретарю ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичу. В своем послании Борис Захарович сетовал на то, что бурному развитию советского кино, улучшению организации производства мешает отсутствие у него как руководителя возможности изучать опыт европейской и американской постановки дела. Поэтому он просит откомандировать его на два-три месяца в Европу и Америку для детального изучения зарубежного кинопроизводства. Спланировать поездку следует так, чтобы на обратном пути он смог посетить Венецианский кинофестиваль, к которому «Союзкино» уже готовится. Тем более что это событие совпадает с 15-летним юбилеем советского кино.

Днем рождения советского кино считается 27 августа 1919 года. Именно тогда был издан подписанный Лениным декрет «О переходе фотографической и кинематографической торговли и промышленности в ведение Народного комиссариата просвещения». Из одного названия ясно содержание документа. Наркомпросу под руководством Луначарского давался полный карт-бланш на все манипуляции, происходящие в этой сфере. Ему предоставлялось право на реквизицию предприятий, установление цен, учет и контроль торговли. Короче говоря, декрет узаконил уже начавшийся в стране процесс национализации. Многие кинопромышленники сразу предпочли уехать за границу.

Главные юбилейные торжества перенесли на начало января будущего года. Там было все: специальное постановление о праздновании, проводившемся с 10 по 18 января; встреча Сталина с работниками культуры; Всесоюзное творческое совещание работников советской кинематографии; приветствия Сталина, ЦК ВКП(б), Совнаркома, ЦК ВЛКСМ. Орденом Ленина наградили 11 человек плюс фабрику «Ленфильм»…

Он и сейчас отмечается, праздник любителей и профессионалов десятой музы. Ежегодно 27 августа. Установлен указом Президиума Верховного Совета от 1 октября 1980 года и с легкими изменениями названия дошел до нашего времени. Сейчас это День российского кино. Но тогда, в августе 1934-го, многим, особенно руководителям отрасли, было не до юбилея — шла усиленная подготовка к Венецианскому кинофестивалю.

Не дождавшись ответа, 5 апреля Шумяцкий отправил аналогичное письмо генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину. К нему Борис Захарович приложил сочиненный им проект постановления ЦК ВКП(б):

Опять никакой реакции. До фестиваля же остается все меньше времени. 28 июня Шумяцкий и председатель ВОКСа А. Я. Аросев (да, да, отец той самой, из Театра сатиры) пишут совместное послание в ЦК, просят разрешить послать на фестиваль пять лучших художественных фильмов и делегацию из пяти человек. Еще просят Особое валютное совещание при СНК СССР выделить на поездку 800 рублей золотом.

^{Борис Захарович Шумяцкий}

^{[Из открытых источников]}

Опять ни ответа, ни привета, а время неумолимо тает. 16 июля Шумяцкий в отчаянии пишет на имя Сталина, Молотова, Кагановича и Жданова. Он напоминает, что оргкомитет Венецианского кинофестиваля крайне заинтересован в участии советских фильмов. В случае отказа они намерены приобрести те фильмы, которые идут в зарубежном прокате. А что они там приобретут — неизвестно. Наберут каких-нибудь эмигрантских поделок, потом станут выдавать за типичные советские ленты.

Через неделю после такой угрозы, 23 июля, разрешение наконец получено, финансирование обеспечено.

Что касается персонального состава делегации, он долгое время тасовался на все лады. В одном из писем Шумяцкий от руки дописал, что выдвигает для поездки четырех человек, в том числе себя, Пудовкина. Одна фамилия сразу настолько густо замазана чернилами, что разобрать невозможно, и вместо нее вписан режиссер «Грозы» В. М. Петров. Фамилия Ромма зачеркнута более аккуратно, его место занял Г. Л. Рошаль, постановщик «Петербургской ночи». Имелись и другие промежуточные варианты. Окончательный состав советской делегации выглядел так: Б. З. Шумяцкий, В. М. Петров, Г. Л. Рошаль и оператор А. М. Шафран, один из авторов документального фильма о подвиге советских полярников «Герои Арктики. „Челюскин“». Этот фильм с успехом шел за рубежом и принес стране большую валютную выручку.

II Международный кинематографический фестиваль (в советской прессе его называли выставкой, поскольку ранее он являлся составной частью знаменитой Венецианской биеннале) проходил с 5 по 20 августа 1934 года на острове Лидо. Туда отправилась наша делегация, возглавляемая Б. З. Шумяцким. Легко сказать, отправилась — в последний момент поездка едва не сорвалась.

Непредвиденный конфликт разгорелся из-за фильма Г. В. Александрова «Веселые ребята», у которого еще до выхода в прокат обнаружилось много противников. В том числе таких влиятельных, как народный комиссар просвещения РСФСР А. С. Бубнов и заведующий агитпропом А. И. Стецкий. Чтобы опорочить фильм, эти двое из кожи вон лезли, на каждом шагу кричали, что он контрреволюционный, хулиганский, фальшивый.

28 июля, когда все уже было готово к отъезду, Главрепертком, звено бубновской вотчины, запретил «Веселых ребят» к вывозу. Делегации не выдали документов на отправку. Времени же катастрофически не хватает, еще чуть-чуть, и будет поздно. Счет идет на часы. Между чиновниками двух ведомств началась упорная борьба. В конце концов разгневанный Шумяцкий опять обратился за помощью к Сталину, и возникший на пустом месте конфликт кое-как замяли.

^{Крылатый лев — эмблема Венецианского кинофестиваля}

^{[Из открытых источников]}

С 1932 года фестиваль проходил под покровительством, не к ночи будь сказано, Бенито Муссолини. С таким патроном кинофорум довольно быстро приобрел политическую окраску. Идеолог фашизма меньше всего стремился поддерживать искусство враждебной страны. Зрителями же наши фильмы принимались очень хорошо, газеты не скупились на хвалебные отзывы. Так что не зря перед выездом киношники изрядно потрепали себе нервы в борьбе с Главреперткомом: подборка советских фильмов получила «Золотой кубок выставки» — приз за лучшую национальную кинопрограмму.

Помимо «Веселых ребят», которым для «парадного» выхода дали более понятное иностранцам название — «Москва смеется», в подборку наших фильмов были включены «Иван» (режиссер А. Довженко), «Гроза» (В. Петров), «Окраина» (Б. Барнет), «Петербургская ночь» (Г. Рошаль), «Новый Гулливер» (А. Птушко), документальная картина «Челюскин» (Я. Посельский) и «Пышка».

После «Пышки» производство немых кинокартин в СССР окончательно свернулось.

Несмотря на высокую оценку фильма, Ромма со студии уволили. Всякое лыко вставили в строку: и непослушание дирекции, и нарушение сроков, и кредиты, взятые у местных властей. Долги наделал не он один, но режиссеры виноваты по всем направлениям. И в довершение к прочим радостям Михаил Ильич отказался ставить фильм по предложенному ему сценарию опытной Е. Виноградской. Отказом Ромма был недоволен Шумяцкий. В результате режиссера уволили. Не то чтобы с большим шумом. Нет, просто отчислили из штата. Находясь в простое, штатные сотрудники получают 50 % от оклада, а внештатникам ничего не положено. Выкручивайся, как можешь. Если придешь с дельным предложением, тебя опять примут с распростертыми объятиями.

В приказе об увольнении Михаила Ильича имелась одна странность — ему было запрещено писать сценарии. Ну как это можно запретить?! Отныне Ромм вольная пташка, над ним нет начальства. Что хочет, то и делает. Он захотел связаться со старым другом Виктором Гусевым, и они начали работать над сценарием фильма «Командир».

Писали в Москве, позже решили съездить в облюбованный кинематографистами дом отдыха «Остафьево» (это возле Подольска, а сейчас село вошло в состав Новой Москвы), и надо же такому случиться, что как раз в то время туда приехал Б. З. Шумяцкий. Увидев соавторов, Борис Захарович сразу обо всем догадался. Пришлось рассказать ему о задуманном ими сценарии, даже дать прочитать начальные страницы. Главе советской кинопромышленности идея показалась оригинальной. Он уверенно сказал: «Хорошая получится картина. Нужно снимать».

Возглавив советскую кинопромышленность, Шумяцкий действовал как истинный продюсер. Он наловчился выводить наши фильмы на международную арену, удачно продавал их. Вести успешные переговоры с иностранцами ему помог опыт дипломатической работы — с 1922 по 1925 год он был нашим послом в Персии.

Его многолетний сотрудник И. М. Маневич вспоминал:

Итак, получив поддержку свыше, Ромм и Гусев дописали сценарий «Командира». Тематика фильма военная. Главный герой — пожилой комдив Киселев. После похорон боевого товарища он сразу отправляется на большие маневры, где командует конным корпусом. Там с ним произошел неприятный казус: пропустив хитроумный маневр противника, Киселев оказался в окружении, пытался бежать, был взят в плен. В результате комдива посылают учиться в академию, где тактику преподает молодой специалист, один из его бывших противников на учениях.

Картину едва начали снимать, как на «Мосфильме» сменился директор — назначили старого члена партии Е. К. Соколовскую. Ей категорически не понравился сценарий «Командира». При этом ее поддержал первый заместитель наркома обороны Я. Б. Гамарник. Ромм отправился к нему на прием. Между командармом и режиссером произошел жаркий спор. Ян Борисович считал, что командный состав Красной армии необходимо омолодить. В сценарии же заложена консервативная точка зрения: мол, во главе угла должны стоять опытные кадры.

Каждый остался при своем мнении. Можно считать, со своей позиции отступил Гамарник, скрепя сердце давший добро на продолжение съемок «Командира». Однако тут новая напасть: директор Соколовская, поехав в командировку, взяла с собой сценарий. Перечитав, она снова его запретила, на сей раз окончательно. Причем возмущаться, качать права бесполезно. У дирекции всегда найдутся свои резоны, отговорки. Нужно набраться терпения и ждать, когда эта черная полоса закончится.

Закончилась она осенью 1935 года, когда в один прекрасный день руководитель советской кинематографии Б. З. Шумяцкий пригласил к себе драматурга И. Прута и режиссера М. Ромма. Где намеками, а где прямым текстом он сказал им, что Сталину очень понравился американский вестерн «Потерянный патруль» и вождь выразил желание, чтобы советские мастера кино сделали подобную картину на отечественном материале. На вопрос Ромма, можно ли посмотреть оригинал, Борис Захарович ответил, что это невозможно, поскольку картина уже отправлена обратно. Лишь в общих чертах пересказал содержание: американский патруль погибает в борьбе с туземцами. Нужно, чтобы были пустыня, коварные басмачи, мужественные пограничники, погибшие в схватке с врагом. Погибнут почти все, выживет лишь один.

Складывается впечатление, что авторы все же где-то посмотрели американский фильм. Или следует признать, что у Шумяцкого была феноменальная память и он подробно рассказал им все от первого до последнего кадра.

Давайте сравним оригинал — американскую ленту режиссера Джона Форда «Потерянный патруль» — и копию — наш фильм «Тринадцать».

В прологе американской картины идет сопроводительный текст:

По пустыне движется группа всадников. Неожиданно снайперской пулей убит офицер, единственный, кто знал точный маршрут патруля. Теперь остальным приходится двигаться наугад. К вечеру они добираются до оазиса, радостно плещутся в воде, устраиваются на ночевку. Ночью зарезан часовой и угнаны лошади. Утром снайперы убивают еще одного британца — наблюдателя, забравшегося на пальму. Патрульные бросают жребий — кому идти на поиски реки. Пошли двое, оба погибли. Еще один патрульный заболел, другой дезертировал, религиозный фанатик тронулся умом… В конце концов в живых остался лишь один сержант, которого спасает подошедший отряд.

^{Афиша фильма «Тринадцать»}

^{[Из открытых источников]}

Советский «Тринадцать» тоже начинается с «объяснительной записки». Титры сообщают:

Почувствовали разницу? Группа вооруженных вояк в чужой стране не знает, что делать, куда идти. Это — с одной стороны. А с другой — группа мирных граждан, едущая с определенной целью по родной стране, каждый намерен заниматься своими мирными делами.

Неожиданно они попадают в ловушку басмачей, так после революции назывались среднеазиатские партизаны. Пытаясь вырваться из засады, тринадцать путников переживают песчаную бурю. Потом случайно обнаруживают полуразрушенную постройку, рядом с ней колодец, на дне которого по каплям сочится вода.

Пока идет позиционная война. Обе стороны настороже. Ведут переговоры, отпугивают лазутчиков, блефуют. Однако снайперы коварных басмачей не дремлют — от их пули погибает один из красноармейцев. Затем второй, третий, гибнет начальник погранзаставы и следом его героическая жена…

Во время съемок на создателей приключенческой ленты тоже обрушился ворох разнообразных проблем. О некоторых могут дать представление сохранившиеся в архивах служебные записки и бухгалтерские документы:

Наконец в апреле все приехали в Ашхабад. В коллективе порядка пятидесяти человек. Пока режиссер и оператор в поисках натуры ездили по окрестностям туркменской столицы, потом готовились к переезду на место съемок, находящемуся в 15 километрах от города, заболела актриса Кузьмина, и вся группа принялась ее лечить. Особенное усердие проявил Ромм. Его отец был врачом, поэтому Михаил Ильич считал себя большим знатоком медицины. Говорил: «Если у меня не получится в кинематографе, стану врачом». Уверял, что медицинский талант перешел к нему по наследству.

Между тем фильм не соответствует названию — в нем двенадцать действующих лиц. Из упомянутых в титрах десяти красноармейцев на экране присутствуют девять. В сумме — с тремя приглашенными — получается двенадцать, а не тринадцать. Из-за постоянного передвижения героев фильма это не бросается в глаза. Куда же делся тринадцатый? Точнее — куда делся командир красноармейцев Николай Гусев, в роли которого начал сниматься его тезка Крючков?

Существуют три более или менее приемлемые версии случившейся «математической» ошибки.

Первая, самая маловероятная, гласит, будто харизматичного Крючкова убрали, поскольку он так сильно привлекал зрительское внимание, так поневоле тянул одеяло на себя, что остальных исполнителей, в том числе Кузьмину, зрители в упор не замечали бы. Все артисты рядом с Крючковым выглядели жалкими приготовишками. Чтобы не разрушать ансамбль, не превращать фильм в бенефис одного актера, Ромм данной ему властью якобы вычеркнул этого персонажа с глаз долой.

Однако здравомыслящие киноманы утверждали, что подобная опасность надумана — в 1935-м Николай Крючков еще не стал звездой такой величины, чтобы затмить всех своих коллег. На его счету был пяток фильмов, шлягерных среди них нет.

Вторая версия подкреплена некоторыми правдоподобными деталями. Якобы всему виной начавшийся любовный роман режиссера с исполнительницей единственной женской роли Еленой Кузьминой, она играла жену начальника погранзаставы. Об этом узнал муж актрисы, кинорежиссер Борис Барнет. Физически сильный человек, бывший боксер. Разъяренный Барнет примчался в Туркмению, в пустыню, где проходили съемки, и там как следует отметелил разрушителя своего семейного счастья, то есть Ромма. Очевидцем этой безобразной сцены случайно стал Крючков. Михаилу Ильичу не хотелось снимать свидетеля своего позора, и он вычеркнул его роль из сценария.

Эта версия тоже хромает на обе ноги. Во-первых, из-за того, что его сняли с роли, Крючков не перестал быть свидетелем и, чтобы отомстить, нарочно рассказывал бы об этом случае на каждом перекрестке. Во-вторых, странно, если Барнет устроил расправу при свидетеле, а тот стоял и смотрел, вместо того чтобы остановить мордобой. Некоторые утверждают, что Крючков был другом Барнета и ушел из «Тринадцати» в знак солидарности с ним. Но это уж совсем несерьезно.

И, наконец, самая популярная версия — Крючков запил, и от него избавились, чтобы не срывал съемки. Она гуляет по интернету в разных модификациях. Я остановился на одной из них, пожалуй, самой цветистой. Как и во всех других вариантах, здесь есть ссылка на то, что рассказывает помощник оператора Эра Савельева:

Особняком стоит еще одна версия, которая представляет собой ход событий, описанный в воспоминаниях Е. Кузьминой. Она, похоже, является самой правдоподобной.

В климатическом отношении съемки «Тринадцати» были очень сложной экспедицией. Девять месяцев продолжалась экспедиция в пустыне Каракумы. Оказывается, за такой срок можно не только выносить ребенка, но и сделать фильм. Жара превышала все мыслимые пределы. Москвичи чувствовали себя не в своей тарелке и заметно нервничали. Ко всему прочему из 52 членов съемочной группы 35 человек заболели дизентерией.

Молодцом держался лишь старейшина группы Александр Петрович Чистяков, игравший геолога. Ветерану помогала хорошая физическая закваска. В молодости он серьезно занимался спортом. До революции был чемпионом и рекордсменом Российской империи по метанию молота, являлся одним из сильнейших велогонщиков страны. Увлекшись классической борьбой, в 1924 году стал чемпионом Москвы в тяжелом весе. Чистяков снимался в «Тринадцати» в возрасте 55 лет. В фильме пожилой геолог сделан невероятно похожим на Горького. У него такие же усы, вдобавок он носит тюбетейку, как на многочисленных фотографиях Алексея Максимовича в период увлечения писателя Востоком. Возможно, это своего рода дань признательности классику литературы. Вплотную с Горьким Ромм общался 16 июля 1935 года, когда ведущих кинематографистов пригласили на дачу к писателю для встречи с Роменом Ролланом. Тогда оба благожелательно отозвались о «Пышке».

Почти все в группе «Тринадцати» крепко выпивали. Это несмотря на жару и на трудности с добычей водки, когда привезенные из Москвы запасы истощились. Ромм тоже однажды выпил за компанию, показать: мол, я тоже не лыком шит. С непривычки его страшно развезло. Ему потом было стыдно вспоминать об этом конфузе. Однако, как ни странно, относиться к нему стали с большей симпатией, и дисциплина в группе стала лучше, чем прежде. Хотя мелкие конфликты время от времени случались.

Особенно странным казалось Ромму поведение двадцатипятилетнего Крючкова, который ни с того ни с сего стал чванливым и высокомерным. Это выглядело настолько ненормально, что Михаил Ильич решил проконсультироваться с врачами. Два медика — пожилой и молодой — охотно приехали в группу: не каждый же день увидишь, как снимается кино. Но, выслушав жалобу режиссера на артиста, наблюдали исключительно за Крючковым. Они пришли к выводу, что у Николая начинается «пустынный кафар».

Термин «кафар» (от фр. «cafard» — «сплин, тоска») был введен в медицинский обиход военнослужащими французского Иностранного легиона. Доктора обозначали им аффективные расстройства, наступающие вдали от родины, в условиях неблагоприятного климата. В конце Первой мировой войны он укоренился в психиатрии. Признаки кафара: нравственная депрессия, вызванная отрывом от родных мест, дома, лишением привычной деятельности, нахождением в чужой языковой среде. В общем, это опасная болезнь, похожая на сумасшествие. При ее признаках человеку следует переменить обстановку. Иначе могут быть плачевные последствия.

Рассказывая об этом режиссеру, пожилой врач добавил:

— О подлинной причине отъезда Крючкова группе лучше не сообщать. Такой диагноз для коллектива психологически заразителен.

— Более того, — добавил молодой, — артист о своей болезни тоже не должен знать.

Для отправки Крючкова в Москву Ромму пришлось изрядно попотеть. Он был вынужден на скорую руку переписать сценарий, чтобы показать, какие изменения вынужден сделать якобы по требованию руководства студии. В частности, начисто убрать роль командира красноармейцев, которую исполнял Крючков. Насчет того, чтобы изменить название фильма, которое уже фигурировало во всех документах, даже речи не шло — уже не до таких пустяков.

После отъезда Крючкова некоторые его коллеги стали выражать свои претензии к режиссеру, писали кляузные письма дирекции студии. В Москве отреагировали на «сигналы с мест» и прислали в Туркмению «ревизора» — редактора Л. А. Инденбома. Надеялись, он поможет законсервировать съемки картины, вызывавшей у дирекции все большую тревогу. Однако Льву Адольфовичу работа группы понравилась. Он не стал чинить препятствий. В Москве это сделали без него: издали приказ о консервации фильма. Тем не менее съемки продолжились — на деньги местного начальства, которое директору группы приходилось уговаривать всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Можно представить, сколько нервов это стоило Ромму.

Пустыня Каракумы устроила группе испытание на прочность: днем ужасная жара, на солнце за сорок, ночью — очень холодно. Регулярно дует южный горячий ветер «афганец», поднимающий в воздух горячий песок, который попадает в аппаратуру. Из-за сильного ветра барханы передвигаются с места на место. Только операторы выбрали натуру, смотрят, а пейзаж вокруг до неузнаваемости изменился.

Работали с 7 часов утра. Между 10 и 11 делали первый перерыв, жара такая, что спасу нет, сказывалась нехватка воды. В три часа дня начиналась вторая «серия» работы. Она продолжалась до 6–7 часов вечера и была плодотворнее утренней.

Участникам группы пошили специальные брезентовые сапоги на подошве и парусиновые костюмы. Это добро не выдержало и двух месяцев. Армейские гимнастерки после двух недель съемок выгорали до такой степени, что становились белыми. У Кузьминой от солнца истлели две шелковые кофточки.

Вообще замысловатые происшествия случались на съемках «Тринадцати» с пугающей частотой. В Ашхабаде не было проявочной машины, отснятые эпизоды поездом отсылались в Москву, в первую очередь второстепенные фрагменты. Главные отправлять опасались: железнодорожные поезда слыли синонимом жары, за лентами требовался тщательный уход. Вырыли в песке глубокий колодец, однако и это не гарантировало стопроцентную сохранность. Поэтому самые важные эпизоды операторы, покидая Туркмению, взяли с собой. Однако им тоже не все удалось сберечь. От сильной жары эмульсия на некоторых пленках растаяла. Эти сцены пришлось переснимать. Но не станешь же возвращаться в такую даль. Выход из положения нашли — пустыню сделали на «Мосфильме». Навезли в студию речного песка, и на экране все получилось очень правдоподобно.

Такой же случайностью, как исчезновение Крючкова, можно считать появление в фильме Елены Кузьминой. В 1930 году она закончила ленинградскую киномастерскую ФЭКС, снималась в четырех фильмах. Как актриса была на хорошем счету. Вышла замуж за режиссера Барнета, который в худших традициях домостроя полагал, что женщине следует заниматься исключительно семьей, а не фланировать по съемочным площадкам.

Елене же, вкусившей сладость кино, примелькавшейся в профессиональных кругах, страстно хотелось сниматься, и она согласилась на предложение студии сыграть в фильме «Тринадцать». Потом под напором домашнего тирана Барнета отказалась. Быстро пожалела о своей опрометчивости, снова согласилась и, к неудовольствию мужа, подписала договор.

К названию фильма уже привыкли, оно фигурировало в разных документах. Поэтому после «ликвидации» Крючкова его менять не стали, хотя запасное имелось — «Пустыня». Авторы наивно полагали, что никто не станет пересчитывать, сколько людей движется на экране. Не тут-то было. Среди наших зрителей всегда найдется несколько дотошных, которые берут на заметку всяческие огрехи и сообщают о них родным, близким или сигнализируют об ошибке куда следует. Однако сильного возмущения название «Тринадцать» не вызвало. Действительно — какая разница, сколько человек идет по пустыне.

Теперь что касается приезда на съемки тогдашнего мужа Кузьминой Барнета, фигурировавшего во второй версии. Борис Васильевич на самом деле приезжал в Туркмению. Правда, «очевидца» Крючкова к тому времени уже «разжаловали», он уехал.

Первым делом Барнет действительно устроил Кузьминой сцену ревности, однако быстро убедился, что его подозрения беспочвенны. Все же перед отъездом они вновь всколыхнулись в его душе, и Борис Васильевич, будучи подшофе, отправился для серьезного разговора к Ромму. Поскольку в группе тогда был объявлен сухой закон, Барнет, в отличие от Алена Делона, хлебнул одеколона «Сирень».

Михаила Ильича успели предупредить, что к нему направляется агрессивно настроенный муж Кузьминой. Ромм смекнул, чем чреват подобный визит, и решил выпить для храбрости. Под рукой оказался только флакон одеколона «Шипр»…

Когда пришел Барнет, из-за приятного аромата в палатке, напоминавшего запах в парфюмерном магазине, быстро выяснилось, что оба мужчины перед встречей хлебнули одеколона. Это совпадение их донельзя развеселило. Они засмеялись, и напряжение исчезло. Расстались друзьями.

Как явствует из бухгалтерских документов, картина запущена в производство 16 октября 1935 года. По генплану окончание намечалось на 1 октября следующего года. Однако фактически она находилась в производстве 494 дня и была закончена с опозданием на 142 дня. Безусловно, затянувшиеся съемки повлекли за собой солидные дополнительные затраты. В итоге получился большой перерасход сметных ассигнований, он составил 486,1 тысяч рублей.

Думается, назвав свой фильм словом «Тринадцать», авторы рисковали: а ну как суеверные люди, которых у нас хоть пруд пруди, не пойдут на него. Число-то приносит неприятности, ну его от греха подальше. Однако в результате все обошлось как нельзя лучше: только за первый год проката эту приключенческую картину посмотрели 20 миллионов зрителей! И вдруг под занавес года случилась очередная заварушка.

19 ноября 1937 года в секцию драматургии Союза писателей поступило заявление от кандидата в члены СП (была такая промежуточная градация) Хаджи Мурата Мугуева:

В бюро драмсекции тянуть не стали. Недели не прошло, ответили по пунктам:

И так далее, на четырех страницах добротного бюрократического текста, а в конце сформулированы «Выводы»:

В данном случае это похоже на правду. С какой стати Иосифу Леонидовичу усложнять себе жизнь и красть там, где его могут схватить за руку, когда можно совершенно безнаказанно сдуть сюжет из американского фильма?! На это даже получено директивное разрешение «самого». Вдобавок похожая схема им апробирована в пьесе «Князь Мстислав Удалой». Там революционные защитники бронепоезда гибнут от рук пресловутой белогвардейской сволочи. Надеемся, у самого себя Прут имеет право украсть?

Судьба хранила авторов фильма. После упразднения роли Крючкова, то есть «потери» одного из красноармейцев, был момент, когда название картины как не соответствующее действительности, то есть количеству персонажей, хотели заменить на дублирующее — «Пустыня». Если бы киношники сделали этот роковой шаг, если бы в довершение ко всему названия фильма и повести совпали, тогда бы им точно не отвертеться от обвинений в плагиате. А так — обошлось.

Что касается Мугуева, он много лет успешно работал в литературе, написал один из лучших советских детективов «Кукла госпожи Барк». Его «Пустыня» несколько раз переиздавалась. Это по-настоящему хорошая, интересная повесть. Масштабы в ней крупнее, чем в фильме: из 96 красноармейцев в живых осталось лишь 14.