Михаил Ромм. Способ жизни

Глава двадцатая. Ясно, что дело темное

У Михаила Ильича была сильно развита общественная жилка. Он охотно участвовал в массовых мероприятиях, готовил доклады, участвовал в диспутах, обсуждениях новых фильмов и книг. Однако у него имелся друг, по сравнению с которым Ромма можно считать примером апатичности. Речь идет о режиссере Иване Александровиче Пырьеве.

Создатель неприхотливых кинокомедий из сельской жизни («Трактористы», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки» и др.) был человеком феерической энергии. Его беспрерывно обуревали оригинальные идеи, относящиеся не столько к собственным фильмам, сколько к организации советского киноискусства вообще. Инициативы бывали по большей части здравые, порой вздорные. Однако в любом случае они представляли общественный интерес, окружающие живо реагировали на них. Самое интересное заключается в том, что порой он привлекал общее внимание к разным проблемам, даже не будучи на это хоть каким-то образом уполномочен. Многое делал по собственной инициативе.

Особенно много усилий Пырьев прилагал для осуществления своей давней мечты — создания Союза кинематографистов. Он был страстным пропагандистом такого сообщества. Шел он к своей заветной цели медленно, но верно.

Свои реформаторские идеи Иван Александрович высказывал где только можно и постепенно превратился в признанного лидера общественной жизни советских кинематографистов. Причем произошло это без какой-либо бюрократической поддержки сверху, без официального назначения. Это уже потом начальство, чтобы ограничить его безумную активность, использовать ее «в мирных целях», нагрузило Пырьева рядом должностей. Для начала летом 1944 года ему предложили стать, вместо Г. В. Александрова, художественным руководителем Московского дома кино. Функции его совершенно непонятны. Во всяком случае на такой должности не перетрудишься. В придачу Ивана Александровича назначили главным редактором журнала «Искусство кино». Все, чем он занимался, преображалось в лучшую сторону. Дом кино быстро превратился в престижное место, куда было трудно попасть. В «Искусство кино» косяком потянулись лучшие авторы. Еще нужно учесть, что Пырьеву поручили организовать фронтовую кинохронику, и в довершение ко всему режиссер продолжал снимать фильмы (по требованию Сталина «Секретарь райкома» — за рекордные три месяца; «В 6 часов вечера после войны»).

^{Кинорежиссер Иван Александрович Пырьев, человек неистощимой энергии}

^{7 сентября 1969}

^{[РИА Новости]}

Из-за своего вздорного характера Иван Александрович перессорился со многими знакомыми. И все же некоторые смотрели на его выходки сквозь пальцы. Снисходительно относился к приятелю, в частности, Ромм, готовый простить за талант — этого у Пырьева не отнимешь — любые грешки.

С годами Михаил Ильич стал пользоваться в киношных кругах большим авторитетом. Был своеобразным мудрецом, к которому в трудную минуту люди обращались за советом: по профессиональным или бытовым проблемам. Серьезное общественное событие в их среде немыслимо без участия Ромма, в том числе и создание Союза кинематографистов.

^{Елена Кузьмина и Михаил Ромм}

^1960-е

^{[ГЦМК КП-1913/11]}

В СССР представители разных творческих профессий имели свои «ведомственные» объединения: писатели, композиторы, журналисты, архитекторы, театральные деятели. Было нечто обидное в том, что многочисленное братство киношников ведет разрозненное, аморфное существование. Многие задумывались о создании творческого союза. Но отдельные голоса где-то во время застолья — это чистой воды маниловщина. На практике требовалось сделать первый шаг, тот самый, с которого начинается любая большая дорога.

Шаг этот сделал коллега и приятель Ромма режиссер Пырьев. Иван Александрович человек кипучий, деятельный, прекрасно сознающий, что под лежачий камень вода не течет.

Робкие попытки создать профессиональное объединение предпринимались в России, а затем в СССР давным-давно, чуть ли не с момента появления кинематографа, однако все они оставались нереализованными. Лишь в середине прошлого века группе энтузиастов, возглавляемой Пырьевым, после длительных усилий удалось добиться успеха. 3 июня 1957 года на заседании ЦК КПСС ходатайство активистов о создании Союза кинематографистов было одобрено, а группа энтузиастов получила статус Оргкомитета по подготовке к созданию, как он назывался на первых порах, Союза работников кинематографии (СРК).

В конце июня состоялся первый пленум нового оргкомитета. А до этого у его участников случился «валидольный» момент. Дело в том, что создание нового союза курировал секретарь ЦК КПСС Д. Т. Шепилов. Как назло, в это время выяснилось, что он состоял в антипартийной группировке, в которую входили Маленков, Каганович, Молотов «и примкнувший к ним Шепилов». Эта анекдотичная формулировка на долгие годы прилипла к бывшему секретарю ЦК. Быстро сочинили анекдот: «Какая в СССР самая длинная фамилия? Ответ: Примкнувший к ним Шепилов».

Поскольку куратора с немыслимым треском выгнали из ЦК, можно было ожидать, что пойдут насмарку все дела, к которым он имел отношение. Однако снаряд разорвался рядом — каким-то чудом киношников не тронули, и вот первый пленум СРК.

Председателем нового структурного образования единогласно выбрали Ивана Александровича. Было создано семь профильных секций: кинодраматургии, документального кино, мультипликационных фильмов и т. д. Председателем главной из них — художественной кинематографии — избрали Ромма. Вдобавок его включили в комиссию по разработке устава. Так что скучать Михаилу Ильичу не приходилось. Никто не собирался давать новому начинанию «зеленую улицу». Все приходилось, что называется, пробивать. Только преодолеешь одну инстанцию, как перед глазами возникает следующая.

В период оттепели, то есть десяти лет хрущевского правления, культура заметно активизировалась до такой степени, что встревожила представителей партийного истеблишмента. Для упрочения своего влияния 3 января 1958 года ими была создана Идеологическая комиссия ЦК КПСС. (Официально называлась Комиссия ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей.)

Временами кинематографистам казалось, что свет в конце тоннеля забрезжил, однако путь до создания желанного союза оказался длиннее, чем надеялись. Вышестоящие инстанции ставили палки в колеса. Участники инициативной группы работали в поте лица, постоянно проводили всякие совещания, примерно раз в год созывали пленумы, самым скандальным из которых оказался третий, проходивший с 16 по 19 февраля 1960 года.

Начинался он спокойно. Первым выступил с докладом Пырьев, особых эмоций у присутствовавших его выступление не вызвало. Прения тоже шли гладко, без малейших намеков на какие-либо эксцессы, пока на трибуне не появился Ромм. Он-то и стал возмутителем спокойствия.

На выступление его спровоцировал один тезис в докладе председателя СРК. Иван Александрович обвинил во всех бедах нашего кинематографа самих творческих работников, которые не проявляют должной боевитости, чураются новых веяний, проявляют нерешительность в принципиальных вопросах.

Ромм был возмущен подобными инсинуациями. В своем пылком выступлении он высказал противоположную точку зрения. По его мнению, генезис недостатков советского кино кроется в излишне жестком партийном контроле, вмешательстве чиновников в непонятные им, по сути, творческие процессы.

Выступление Михаила Ильича собравшиеся приняли на ура. Оно сопровождалось смехом и аплодисментами. Однако примерно через полчаса на сцену поднялся кинооператор М. Трояновский и грудью встал на защиту вышестоящих товарищей. От себя лично и от имени директора ВГИКа В. Головни (когда только успели солидаризироваться!) он призвал собравшихся осудить выступление Ромма как антипартийное и антисоветское.

После такого спича в зале произошло некоторое замешательство, и председатель спешно объявил перерыв, который затянулся сверх меры. В чем дело? — недоумевали участники. Выяснилось, что задержка случилась из-за группы молодых кинематографистов, человек шестнадцати, собравшихся выступить в защиту Ромма и осудить позицию Трояновского. Для этого требовалось дать слово одному из них — Григорию Чухраю.

Тут ветераны засуетились, забегали, принялись уговаривать молодежь не скандалить, не доводить дело до беды. Их оппоненты не отступали. Напирали на то, что нынче методы коллективных осуждений неприемлемы, каждый имеет право высказывать свою точку зрения, иметь собственную позицию.

При этом молодежь совершенно не смущало обстоятельство, пугавшее представителей старшего поколения, — присутствие на пленуме заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Д. А. Поликарпова («прославившегося» тем, что именно ему, когда в сороковых годах Дмитрий Алексеевич был секретарем Союза писателей, Сталин сказал ставшую затем крылатой фразу: «Других писателей у меня для тебя нет»).

^{Шарж «Ромм гремит!»}

^1960-е

^{Художник И. Игин [РГАЛИ. Ф. 844. Оп. 4. Д. 350. Л. 1]}

Сейчас Поликарпов был явно напуган тем, что мерное течение пленума прервано неожиданным инцидентом. Аппаратчик не знал, что делать. Потребовал дать ему стенограмму выступления Ромма, перечитал ее, вступил в полемику с представителями «противной» стороны.

Перерыв продолжался больше часа. В конце концов с грехом пополам пришли к общему знаменателю, а именно: дело не раздувать, не осуждать ни Ромма, ни Трояновского. Как говорят в Одессе, замнем для ясности.

Все же сведения о случившемся вырвались за пределы зала. Руководителям СРК пришлось писать в ЦК объяснительную записку. В ней «доводилось до сведения», что Ромм выступил непродуманно, погорячился, плохо сформулировал свои мысли.

В свою очередь, Михаилу Ильичу тоже пришлось выяснять отношения с товарищами по оружию. Возможно, действительно погорячился, не вовремя вылез. Делаем же общее дело. Неизвестно, какие это вызовет последствия. ЦК и так-то не горит большим желанием создавать новую структуру. Если же сочтут, что от Союза кинематографистов им будет лишняя головная боль…

^{Шарж на Михаила Ромма. Данная работа больше похожа на портрет}

¹⁹⁶⁰

^{Художники Кукрыниксы [РГАЛИ. Ф. 844. Оп. 4. Д. 351. Л. 1]}

Михаил Ильич решил извиниться перед соратниками и через несколько дней послал покаянное письмецо: пускай прочитают на заседании президиума СРК. Неохота было писать, да нужно для пользы дела. Заявил, что доклад Пырьева дезавуировать не хотел, с его основными положениями согласен. Возражал лишь против частных творческих установок. Что касается картин на тему современности, то возглавляемое им Третье творческое объединение «Мосфильма» считает это направление для себя генеральным. Последние два года здесь в основном ставятся современные фильмы.

В этот период, полемизируя с оппонентами, Ромм все чаще стал ощущать шаткость своей позиции, что-то мешало ему спорить в полную силу. Анализируя причины подобной робости, он понял, из-за чего после «Убийства на улице Данте» недоволен собой. Он почувствовал, что топчется на одном месте, повторяет давно наработанные приемы. Короче, роста нет. Постепенно из художника перемещается в стан ремесленников. Уже никто на его фильмах не ахнет от восторга. Ощущение не из приятных, нужно что-то менять.

Анализируя свои прежние картины, он был более или менее доволен профессиональными навыками, а вот мировоззрение, способ разговора со зрителями казались если и не совсем устаревшими, то, во всяком случае, устаревающими, причем быстрыми темпами.

В таком состоянии перманентного недовольства собой Михаил Ильич находился длительное время, оно измерялось годами. К работе над очередным фильмом Ромм приступил, страшно сказать, через пять лет, в 1961 году. До этого времени ограничил себя преподавательской деятельностью.

В ипостаси номинального учителя он тоже зарекомендовал себя с лучшей стороны.

Следующую картину ему хотелось делать с таким воодушевлением, будто впервые вышел на съемочную площадку. Посмотреть на все события, про которые намеревался рассказать зрителям, свежим, незамутненным взглядом, которому не мешает вереница хорошо отработанных приемов.

Подобные недочеты Михаил Ильич стал замечать и у других братьев-кинематографистов: у операторов и актеров, порой пытающихся добиться успеха, используя давно апробированные приемы. Это его раздражало уже тогда, когда был молодым режиссером.

Молодость припомнилась еще и потому, что в конце года дошла весть о кончине Дукельского, кратковременного главы советского кинопроизводства перед войной. Человека из породы тех, которым чем бы ни руководить, лишь бы руководить.

Эх, Семен Семенович, Семен Семенович! Продукт советской эпохи. Изрядно наломал ты дров на новом месте, оказавшись среди нас. Только и думал о том, как бы что-нибудь запретить. Как бы кто-нибудь не нарушил старательно написанную тобой очередную инструкцию, не сделал шаг влево, шаг вправо. Громовержец, вершитель судеб. Тебя побаивались, слушались, но за спиной посмеивались над твоими причудами. Когда же ты ушел, со злостью посмотрели вслед и думать о тебе забыли.

А Дукельского после кино перебросили руководить Наркоматом морского флота СССР, в годы войны он стал уполномоченным Государственного комитета обороны по производству боеприпасов и минометного вооружения, затем заместителем министра юстиции РСФСР. Здесь он в безумном количестве принялся строчить доносы на ни в чем неповинных людей. Благо, всерьез их быстро перестали воспринимать, поняли — пишет человек неадекватный. Он в конце сороковых надолго загремел в психушку с диагнозом «паранойя». В его случае это нечто родственное мании преследования. В больнице Дукельский писал много доносов на врачей, которые по заданию американской разведки стремятся его убить…

Поскольку Ромм вознамерился освоить новую методику, конец 1960-х выдался для режиссера трудным. Помимо всего прочего, сложность состояла еще и в том, что своим желанием новизны ему следовало заразить людей, которые работали вместе с ним и далеко не всегда принимали его непривычные указания с распростертыми объятиями. В их взглядах можно было прочитать невысказанный упрек: мол, что же ты, Михаил Ильич, усложняешь дело, ведь все можно сделать проще и дешевле.

^{Шарж на Михаила Ромма}

^{Художники Кукрыниксы [Из открытых источников]}

Однако Ромм снова почувствовал себя на коне. Для того, чтобы не давил груз прошлого, режиссер решил освоить новую для себя тему. Это всегда интересно. Он вспомнил, сколь неохотно взялся за костюмного «Адмирала Ушакова» и как по мере освоения новой темы его постепенно охватывал азарт первооткрывателя. На сей раз был задуман фильм из жизни научных сотрудников, физиков-экспериментаторов, работающих в сравнительно недавно появившейся атомной отрасли.