На землю с небес и дальше в лес

Глава 5

Едва сомкнувшись над их головами, глина образовала впереди длинный узкий проход, освещенный маленькими фонариками, сплетенными из медных нитей. Рун раскрыл кулак и скатал глину в ком, возвращая Рапунцель голос.

— Здесь ты не сможешь позвать ведьму. Мы не завоеваны. Пока что.

Он полетел вперед, а Рапунцель и Джек двинулись следом, держа по столько волос, сколько могли унести. Прижимая к себе косу, Рапунцель оглядела туннель: да, знакомые стены и потолки, но сделанные из глины. У нее застучало в голове и заболел живот.

— Мне плохо, — прошептала она. Рапунцель болела всего несколько раз в жизни, но прекрасно все помнила. Не особо приятные воспоминания.

— Должно быть, дело в магии, — сказал Джек. — Ведь волшебство фей и ведьмы не сочетается.

— Но я не волшебная.

Джек пожал плечами:

—Ты долгое время прожила в окружении магии ведьмы. И наверное, полна ей.

Рапунцель надеялась, что это правда. Возможно, в ней достаточно магии Ведьмы, чтобы суметь найти выход. Или позвать Ведьму. Рапунцель наблюдала за летящим впереди Руном, пока не сочла, что он вне пределов слышимости.

— Ведьма, — прошептала она. — Ведьма, пожалуйста, помоги мне. Ведьма, пожалуйста, приди за мной.

В надежде она задержала дыхание. В ее книжках, когда Рапунцель звала Ведьму, воздух завихрялся, дрожала земля, и Ведьма появлялась из ниоткуда, чтобы укрыть ее от опасности и благополучно доставить домой.

Прошла минута, потом две. Рапунцель тяжело сглотнула, чтобы сдержать рвоту.

— Не хочу идти дальше, — сказала она, топчась позади Джека, когда они добрались до самого конца прохода. — Они причинят мне боль. Рун хочет меня убить.

— Неправда.

— Правда. Ты его не слышал. Он сказал, что убьет меня, забрал голос и сделал мне больно. — Рапунцель попятилась. — Пожалуйста, помоги мне вернуться домой, — сказала она, вздрогнув при новой волне тошноты. — Пожалуйста, Джек. Я не хочу оставаться. Мне страшно.

Джек оглянулся на нее.

— Я обещал им, что помогу. Прости.

Он как будто искренне сожалел.

А потом в проход влетели несколько пар красных рук, вцепились в Джека и отпихнули в сторону. Затем схватили Рапунцель за косу и дернули вперед. Она рыдала и отбивалась, пока ее тащили мимо Джека в неясный свет.

— Отпустите меня! — завопила она. — Ведьма! Ведьма!! Помоги мне!..

— Тихо! — крикнула одна из фей.

— Убить ее! — вступила другая. — Прикончить здесь же!

— Вы знаете, что мы не можем, — безрадостно сказал Рун. Он остановился перед Рапунцель, поднял руку и резко повернул ее. Коса мгновенно обернула хозяйку плотной спиралью, заткнув ей рот и прижав руки к бокам. На вкус грязные волосы были противны, и Рапунцель закашлялась до слез. Она в отчаянии оглядывалась, пытаясь понять, где находится. Ее окружала красная трава высотой с деревья, над головой чернело небо. Поляну освещали фонарики из меди, которые нависали над гигантской травой и создавали таинственные тени над окружившими Рапунцель феями. Все они были красными, как Рун, одни посветлее, другие потемнее. Крылья и волосы фей были розовыми, оранжевыми или коричневыми. Не будь их лица искажены ненавистью, фей можно было бы назвать красивыми.

— Отведите ее на Судилище, — приказал Рун.

За Руном, оглянувшись на Рапунцель, последовал Джек. Он больше не улыбался. На самом деле он выглядел встревоженным, что пугало еще сильнее, а потом с головой пропал в высокой траве. Конец косы Рапунцель свисал как цепь, и другие феи потянули пленницу за Руном. Она споткнулась, попыталась подняться, но не справилась без рук и упала в грязь. По щекам покатились слезы, но феи поставили Рапунцель на ноги и потащили вперед, заставляя ковылять следом.

Через несколько минут ее привели на широкую площадь, на которой стояла, казалось, тысяча фей, переговариваясь и разглядывая Рапунцель. При виде такого множества существ она чуть не потеряла сознание. Помощники Руна подтащили ее к столбу в центре круга и привязали косой. Затем отступили в толпу, и Рапунцель осталась в ловушке, не в состоянии даже всхлипнуть. Ее сердце трепыхалось так же быстро, как крылья Руна, а слезы текли без остановки. Это было хуже всего, что случалось с ней в книжках, а надежды на появление Ведьмы не оставалось.

Рапунцель поискала Джека и нашла его прямо за спиной Руна во главе одной из плотных группок фей. Он казался испуганным.

— Уничтожить ее! — крикнул один эльф.

— Пока у нас есть возможность! — добавил другой.

— Мы должны спасти себя!

— Она сулит нам погибель!

Голоса сливались воедино, и казалось, вся площадь требует тут же убить Рапунцель.

— Нет! — воскликнул Джек, но его никто не слушал.

— Нет! — попыталась подать голос Рапунцель, но крик застрял в косе.

— Нет, — вмешался слабый голосок, пробившись сквозь другие звуки. Опустилась тишина. — Дайте мне ее увидеть.

Рапунцель вывернула шею, пытаясь разглядеть, кто говорил.

Феи перед ней расступились, открыв красное мраморное возвышение, на котором в чем-то вроде сложенной руки из красной мягкой глины покоилась фея в бледно-голубом платье. Ее волосы по цвету напоминали безоблачное небо, как и одно из крыльев. Другое, серое и сломанное, свисало до земли рядом с рукой.

Фея попыталась сесть, но оказалась слишком слаба. Она протянула руку Руну, который тут же подлетел, поддержал ее за спину и усадил. Фея взглянула на Рапунцель синими глазами, полными столь разными эмоциями, что не сразу и поймешь. Рапунцель тоже посмотрела на фею, тяжело дыша из-за кляпа.

— Бедная маленькая узница, — сказала фея. — Рун, развяжи ее.

— Мудрейшая, если я отпущу ее, она сбежит или начнет драться...

— Развяжи ее, — повторила фея. — Ей некуда бежать, и она не может причинить нам вред здесь. Она даже не знает, в чем ее преступление. Связывать ее бессмысленно и жестоко.

— Сочувствие ослепляет тебя, — возразил Рун. — Она хочет твоей смерти. Это вопрос выживания.

Фея прошлась кончиками пальцев по мягкой глине, на которой сидела, а потом повела рукой в воздухе, словно отодвигая невидимый занавес. Коса Рапунцель свалилась на землю, а сама Рапунцель рухнула на колени в копну волос.

Когда она вновь подняла взгляд, могущественная фея упала на свое ложе, судорожно дыша и морща лоб.

Рун повернулся к Рапунцель:

— Она проявляет к тебе доброту после того, как ты ее ударила, сломала крыло и едва не убила. Ты ее отравила!

— Неправда! — крикнула Рапунцель. — Я никогда раньше ее не видела!

— Видела, — послышался тихий голос Джека. — Ты просто не помнишь.

— Бедная маленькая узница, — вновь произнесла фея. Она открыла глаза и слабо поманила Рапунцель: — Подойдешь ко мне?

Ей не оставили выбора. Феи подтолкнули ее к возвышению и вверх по ступенькам, затем принудили встать на колени перед своей старейшиной. Помост пах умирающими розами, и Рапунцель понимала почему: на столике рядом с феей на розовом носовом платке лежал пустой стеклянный флакончик из-под украденной росы. Рядом дымилась большая глиняная миска, издавая пронзительно сладкий и не слишком приятный запах.

— Дайте девочке немного места, — велела старейшина, и феи тут же отступили, хоть и с недовольным бормотанием. Старейшина положила красную ладонь на макушку Рапунцель, но тут же отдернула пальцы, словно обжегшись.

— Ведьмина магия, — прошептала она, округлив глаза. Пошевелила пальцами и помолчала. — Скажи мне, маленькая узница, как ты думаешь, что здесь происходит?

— Я знаю, что происходит, — заявила Рапунцель. — Ты — могущественная фея, которая явилась в мою башню. — Она утерла слюну и слезы с губ. — Но ты заболела от магии Ведьмы, и тебе потребовалась роса с моих роз, чтобы вылечиться. Джек обманом получил от меня росу, и Рун тебя пробудил. А теперь ты убьешь Ведьму, если сможешь.

— Она так много знает, — удивленно сказала старейшина.

Феи тихо переговаривались.

— Конечно я знаю! — Освободившись от своих пут, Рапунцель меньше боялась: страх уступил место гневу. — Я знаю, что тебе нравится причинять вред. Знаю, что ты пришла в мою башню. Я знаю все!

— Ты знаешь только то, что хочет Энвеария, — поправил Рун.

— Кто такая Энвеария? — спросила Рапунцель.

— Видишь? — обратился Рун к старейшине. — Не путай ее отрывистые знания с настоящим пониманием. Она даже не знает имя ведьмы.

Рапунцель вмешалась.

— Она просто Ведьма.

— Она говорит «ведьма», как ребенок произносит «мама», — с отвращением заметил Рун.

— Мама? — повторила Рапунцель.

— Где ее мать? — спросил Джек. — Она вообще существует? То есть, конечно, она существовала, но ведьма убила ее родителей или похитила Рапунцель, или...

— Похитила! — фыркнул Рун. — Нет. Это была сделка. Энвеария прекрасно все разыграла. Она выучилась на своих ошибках и теперь приобретает с каждым годом все больше могущества, а по мере его роста сжимает нас в кулаке.

— Вы ее пугаете, — сказала старейшина, наблюдая за Рапунцель. — Для одного раза новостей слишком много.

— Каких новостей? — закричала потрясенная Рапунцель. — Почему вы называете ее Энвеария? Что такое «мама»?

— Ее невинность очевидна в каждом слове, — продолжила старейшина. — Обращаясь с ней жестоко, мы научим ее, что именно нас надо бояться. И не будем в безопасности...

— Пока не уничтожим эту девочку, тем самым заставив Энвеарию бежать и начинать все сначала, — прервал Рун. — И ты это знаешь. Что же касается ее невинности, — он произнес это слово как что-то ненормальное, — самое время с ней покончить. Мы должны ее убить, Мудрейшая.

Рапунцель вздрогнула от ненависти в его взгляде.

— Нет, — ответила старейшина, дыша так быстро, что даже ее мертвое крыло, казалось, затрепетало. — Я не даю разрешения ее убить. Пока я жива, девочка тоже будет жить.

Рун взглянул на старейшину глазами, полными чувств, которые Рапунцель не могла определить. Взглянул твердо и в то же время мягко. Он коснулся щеки старейшины, а затем обжег взглядом кончик ее серого крыла.

— Ты жива.

— Жива, — согласилась та. — Пока.

Рун напрягся и указал на Рапунцель.

— Пока, — повторил он. — Но пока эта девочка живет для Энвеарии, тебе больше ничем нельзя помочь. Я отказываюсь продать твою жизнь за жизнь той, что навлекла на нас такие страдания!

При этих словах феи загомонили, горячо с ним соглашаясь.

— Дитя невиновно в наших страданиях и даже в моих. Она не знает, что из себя представляет. Мое ранение было случайностью. Она даже не помнит моего визита. Едва прикоснувшись к ее лбу, я почувствовала столько ведьминой магии, что, думаю, за последний год она забыла половину дней.

Рапунцель подпрыгнула.

— Лгунья! — крикнула она. — Я помню весь год и забыла всего один день.

Придя сюда, она подвергла Ведьму большей опасности, чем когда бы то ни было. Ведьма наверняка узнает, где она, придет на помощь, и их обеих убьют.

— Я причиняю ей боль, — забормотала Рапунцель, и слезы закипели в ней при мысли об уродливых морщинах на лице Ведьмы и белых прядях в ее волосах и о том, насколько все стало хуже теперь, когда башня осталась где-то далеко. — Из-за меня ей больно. Если бы я только прислушалась... Надо было попросить ее о помощи. Она так испугается. О Ведьма, Ведьма, прости...

Рапунцель расплакалась.

— Бедняжка, — мягко сказала фея, но ее доброта лишь напомнила Рапунцель о Ведьме и усилила поток слез. — Выслушай меня. Два дня назад я пришла к башне ведьмы. Пока принц звал тебя, я попыталась забраться по твоим волосам.

— Джек об этом рассказывал, — выдавила Рапунцель, икая в попытке подавить рыдания.

— Да, но он не все знает, — продолжила старейшина. — Тебе известно, что случилось, когда я до тебя добралась?

Рапунцель покачала головой.

— Ты собрала волосы, и я упала на камни твоего балкона. Как видишь, мое крыло сломалось. Ты не знала, что я там, и тебя нельзя в этом винить. Когда ты меня нашла, то встревожилась и проявила доброту. — Она повысила голос, и на красном лбу выступили капельки пота. — Надеюсь, вы все слушаете. — Ее слова разнеслись над затихшей площадью. — Девочка повела себя со мной очень бережно. Она жаждала мне помочь. — Фея продолжила тише, словно рассказывая Рапунцель сказку на ночь: —Ты взяла меня на руки и внесла внутрь. Тебе было любопытно встретить новое существо и хотелось как-то помочь, так что ты уложила меня в заросли ведьминых цветов и напоила росой с ее роз. Я оказалась слишком слаба, чтобы отказаться, и не смогла воспользоваться голосом — магия в башне слишком сильна. Откуда ж тебе было знать, что для меня эта роса ядовита.

Рапунцель и так мутило, а теперь еще заныло сердце. Она не помнила ничего из сказанного старейшиной, но каким-то образом знала, что это правда. Она отравила фею и сломала ей крыло. Возможно, не нарочно, но все же.

Рапунцель закрыла лицо руками.

— Она ведет себя так, словно ей не наплевать, — сказал Рун. — Но она ничего не знает о боли, а ты... Ты не можешь летать! Почему ты ее защищаешь? Почему?

— Есть вещи поважнее полетов, — ответила фея, крепко сжимая ладонь Руна в своих. — И пока я... — Она тяжело вздохнула. — Пока я сожалею о потере...

Ее голос надломился, и на площадь опустилась ужасная тишина. Никто не двинулся, пока старейшина не заговорила вновь.

— Жертва оказалась не напрасной, — сказала она. — Стеблелаз спас меня из башни и принес сюда. А теперь, когда вы привели маленькую узницу, у меня есть то, чего я хотела, ради чего лезла на башню.

— Чего же ты хотела? — потребовала ответа Рапунцель.

— Поговорить с тобой. Рассказать тебе все и посмотреть, способна ли ты слышать, или всякая надежда потеряна. Я верю, ты достаточно молода, чтобы тебя можно было спасти. И после нашей встречи моя вера возросла, поскольку хоть ты себялюбива и невежественна, но обладаешь добрым сердцем.

Рапунцель бросилась на колени. Утерла лицо рукавом и икнула. Она не знала, что значит «можно спасти», но звучало это не очень хорошо.

— Почему ты зовешь меня маленькой узницей?

— Потому что именно ею ты всегда была, — сказала фея. — Узницей в башне.

— Я не узница, — возразила Рапунцель. — Я люблю свою башню.

— Любовь — коварное слово. Ты уверена, что понимаешь его смысл?

Рапунцель кивнула.

— Ведьма любит меня, а я люблю ее. Я спустилась сюда только для того, чтобы ей помочь, но все испортила.

— Ничего ты не испортила.

— Испортила, — повторила Рапунцель. — Ты жива. Зря я тебе сочувствовала. Я бы не стала тебе помогать, знай я, что ты хочешь убить Ведьму. Я бы хотела, чтобы ты умерла.

Джек, как и феи на площади, потрясенно ахнул.

— Слышишь? — спросил Рун. — Видишь?

— Я вижу создание более правдивое, чем большинство из тех, кого я встречала, — сказала фея, не отрывая ясных глаз от Рапунцель. — Маленькая узница, я знаю, ты желаешь вернуться в свою башню. Этого я позволить не могу. Но ты устала и телом, и умом, и я хочу тебя немного утешить. Скажи, что тебе нужно.

Рапунцель уставилась на старейшину. Все было просто чудовищно, и не стоило пытаться отделить правду от лжи. Она едва ли помнила половину из сказанного. Что ей нужно?

— Я вся выпачкалась, — жалобно сказала Рапунцель, — и меня тошнит с тех самых пор, как я уменьшилась.

— Ты что, хочешь сочувствия? — тут же ответил Рун. — Тебе плохо всего час. Представь, что твоя боль длится почти десять лет. С тех пор, как Энвеария начала сжимать свой магический кулак, ни один из нас не имел и дня передышки. Мы отравлены, ослаблены, не способны...

— Рун. — Что-то в голосе старейшины заставило его замолчать. — Я не могу отвести наших гостей к озеру. Мне не совсем хорошо. Среди вас есть доброволец?

Пухленькая симпатичная фея с короткими розовыми косами вырвалась из глубины толпы, растолкав по дороге нескольких других.

— Я отведу, Мудрейшая, — сказала она, правда, совершенно не глядя на Рапунцель. Толстушка подлетела к Джеку и запорхала прямо перед его носом. — Идем со мной, — позвала она и засияла дразнящей красногубой улыбкой.

Джек, похоже, удивился, но не рассердился. Он даже слегка улыбнулся в ответ.

— Идите с Тромпеей, — велела старейшина. — А когда искупаетесь, поешьте и отдохните. Уже рассвело, но вам обоим нужно поспать.

Рассвело. Рапунцель поняла, что это должно быть правдой. Стояли сумерки, но на поляну проникло несколько бледных утренних лучей, осветив и ее, и лица фей. Это совсем не походило на великолепные рассветы, которые Рапунцель видела из своей башни. Здесь внизу мир оставался в тени.

— Сколько ты позволишь ей пробыть с нами свободной и не в цепях? — тихо спросил Рун, наклонившись к старейшине, чтобы его не услышали феи в толпе. — Когда ты решишь, что с ней сделать?

Что с ней сделать. Рапунцель вздрогнула от холодности этих слов. В ее книгах наказания, накладываемые на нее жителями земли, всегда были жестоки.

— Сегодня я решу, что нужно сделать, — ответила старейшина. — И завтра оглашу решение.

Рун, казалось, обеспокоился, как и Джек. Он несмело кашлянул:

— М-м-м, с вашей стороны правда мило позволить мне остаться и все такое. Но мне пора на север. Я опаздываю. Не знаю, сказал ли вам Рун о нашей, э-э, сделке?

— Я знаю, что ты ищешь.

— О. — Джек переступил с ноги на ногу. — Итак, поскольку я сделал то, что он просил...

— Ты еще можешь понадобиться, — пояснила Мудрейшая. — Я расскажу больше, когда ты поспишь.

Джек, похоже, не знал, что на это ответить.

— До тех пор, — обратилась Мудрейшая к Рапунцель, — надеюсь, ты будешь чувствовать себя у нас, как дома.

— Не буду. Но... — Она поколебалась и решила, что немного вежливости простительно. — Спасибо, что не убили меня.

Здоровое крыло старейшины замерцало.