Нарты. Эпос осетинского народа

И вот к рассказу приступил Сахуг:

«Взяв на охоту много стрел и лук,

Вошел я раз в безлюдное ущелье.

Недалеко от входа в подземелье

Звериный след заметил я снаружи,

Но зверя самого не обнаружил.

Тогда пошел я по его следам

И, гору обойдя, увидел там

Зияющую пасть пещеры темной.

Спокойно в ней лежит олень огромный,

Вокруг него резвятся и шалят

Две дюжины веселых оленят.

В оленя я хотел пустить стрелу,

Однако не был расположен к злу,

И оленят мне очень жалко стало:

Без матери что их бы ожидало?

И опустил я вовремя свой лук.

Но голод причинял мне столько мук.

Я принужден его был утолить

И олененка одного убить.

Я так и сделал. Пущеной стрелой

Сражен был олененок молодой.

Я приготовил из него шашлык.

Но чудо совершилось в тот же миг:

В неугасающем огне заката

Слились в одно олень и оленята

И превратились — странен, право, свет! —

В красавицу, которой равной нет.

От смеха девы горы задрожали,

Глаза ее, как молнии, сверкали.

Я воспылал неистовым желаньем

Поцеловать волшебное созданье.

О, на кого падет счастливый случай?

Кто девушку чудесную получит?

Я замер весь, когда от чернобровой

Услышал вдруг приветливое слово:

«Зайди в мой дом, будь гостем дорогим

И знай, тебя я предпочла другим».

Я принял ласковое приглашенье.

Меня в пещере ждало угощенье.

Смеясь, она хитро меня спросила:

«Чего ты хочешь с самой большей силой?

Когда б свершилось все, что ты желал,

Кого бы ты себе облюбовал?»

Воскликнул я: «В моей бы было власти,

Я лишь с тобою разделил бы счастье!»

Она с улыбкой возлегла на ложе.

Но, видно, нас преследовал гнев божий:

Красавица наутро умерла.

Меня потеря в ужас привела.

Когда я успокоился немного,

Запала в сердце страшная тревога:

«Как хоронить ее? Здесь склепа нет»

Тогда пришел на ум один ответ:

«Тебе здесь оставаться не пристало.

Ты мертвую накроешь покрывалом,

А сам уйдешь. Путь у тебя прямой».

Но лишь собрался я уйти домой,

Вдруг обратился труп ее в змею

Окаменевший, я пред ней стою.

Змея, шипя, меня схватила смело

И разорвала на две части тело,

Часть нижнюю забросила на скалы,

А верхнюю на камке распластала.

Я всю неделю умирал от мук.

Ни мертв, ни жив, ловил я каждый звук

И мог ли нартом я себя назвать,

Когда руки не мог я приподнять?

Но для того, чтобы не умер я,

Вновь обратилась в девушку змея

И с горечью сказала: «Ну, Сахуг,

Сын славных нартов, натерпелся мук?

Пускай в тревогах пронесутся дни,

Но этот день ты в памяти храни».

И вновь она таинственною силой

Две части тела воссоединила,

Опять накрыла стол в знак примиренья

И так сказала в горестном смятенье:

«Открыла душу я тебе в волненье,

А ты ответил на любовь презреньем,

Ты без охраны бросил труп супруги,

Не выстроил западза для подруги.

Теперь — да будет мир душе твоей! —

Иди и помни семь печальных дней,

И в будущем ты поступай иначе,

Тогда терпеть не будешь неудачи».

Так кончил свой рассказ Сахуг бывалый,

За ним Хамыца очередь настала.