Нарты. Эпос осетинского народа

Навек остался в памяти народной

Несчастный год, тяжелый и голодный.

Взволнованный ужасною бедой,

Пришел однажды Урызмаг домой.

Не мог он скрыть своей тоски смертельной

И жалости к народу беспредельной.

Сатана грустно молвила: «О небо!

Мой Урызмаг, таким давно ты не был!

Я чувствую, что боль твоя сильна.

Скажи мне все, ведь я твоя жена».

Ответил ей печально Урызмаг:

«Покой найти я не могу никак.

Измученная голодом и мором,

Земля глядит на небеса с укором.

О если б всех я накормить был в силах,

Счастливейшим я был бы из счастливых!

Ответила Сатана: «Успокойся

И за народ измученный не бойся.

Узнай теперь, что в нашей кладовой

Есть разной живности запас большой

От всех пиров, когда мы ели вволю,

Я каждый раз откладывала долю.

Чурек сушила, долю отделяла,

О безымянном сыне вспоминала.

При сушке рыб брала от середины,

И эту часть я прятала для сына.

Адаты древних нартов уважая,

Брала совок зерна от урожая.

И вот теперь глубокие подвалы

У нас полны запасов небывалых.

Всем этим славных нартов угостим,

Погибнуть нашим нартам не дадим.

Теперь, Урыз, пройди по всем кварталам

И созови голодных и усталых».

И Урызмаг отправился в селенье,

Где уж давно не раздавалось пенья.

Он ослабевших нартов созывал,

На все селенье так провозглашал:

«Народ почтенный! В этот тяжкий час

На кувд большой я приглашаю вас.

Придите выпить и поговорить

Все те, кто в состоянии ходить.

Не оставляйте старцев и больных

И на носилках принесите их».

В село, к Бораевым на кувд большой

Идет народ огромною толпой.

А на большом бораевском дворе

Котлы уже кипели на заре,

Воловьи ляжки, курдюки варились

Старухи с молодыми сговорились,

Кому муку просеивать, кому

Готовить тесто к кувду своему.

Уаливыхи жарили на сале,

В золе горячей тесто запекали.

А Урызмаг тем временем проворно

Всем нартам раздал горы чистых зерен.

И начался у нартов пир великий,

Веселые не прекращались крики,

От ронга и горячих шашлыков

Немало закружилося голов.

И целый месяц длился пир горой,

И нарты месяц тешились игрой,

Забыты были тяжкие невзгоды.

Но очерствело сердце у народа,

Очаг свой каждый бережно хранил,

Очаг же общий вовсе не ценил.

Сказал тогда сурово Урызмаг:

«Не забывайте общий наш очаг,

Его огню не дайте вы угаснуть».

Но Урызмаг им говорил напрасно,

Никто не слушал больше старика,

И каждый думал о своих кусках.

И понял он, что на его желанье

Никто не обращает и вниманья.

Рассерженный, измученный тревогой

Он в лес пошел, чтоб отдохнуть немного.

И вот, когда он чащу обошел,

С высот небесных снизился орел,

Над нартом он недолго покружился,

Схватив его, к небесным далям взвился.

И быстро полетел орел могучий

Над снежными вершинами сквозь тучи.

Вот горные хребты исчезли вскоре,

Они летят над золотистым морем.

И тут взор нарта, пристальный и острый,

Вдруг различает отдаленный остров.

Тогда орел с высот небесных быстро

На остров опустился каменистый.

Оставив Урызмага на камнях,

Он сам исчез в лазурных небесах.

А Урызмаг глядит вокруг в смятенье:

Средь острых скал лишь чахлые растенья,

Здесь нет, конечно, и живой души.

Что будет делать он один в глуши?

И вот нежданно он увидел чудо:

Струился дым из бездны изумрудной.

Но, наблюдая за волшебным дымом,

Кругом нигде огня не находил он.

Тогда, пройдя ущельем каменистым,

В морскую глубь он опустился быстро

И в дверь глухую постучался там.

Две девушки тут подошли к дверям,

И радости их не было конца.

Они ввели его во двор дворца,

К столу его с почетом пригласили,

Приветливы, как с лучшим гостем, были.

Оставив с гостем дочерей любимых,

Хозяюшка семьи гостеприимной

Вмиг вывела барашка для закланья,

Чтоб Урызмагу оказать вниманье.

Фынг вынесен во двор был из-под кровли,

Для мяса соль была уже готова.

И раз уж не было мужчины там,

Барашка Урызмаг зарезал сам.

И в тишине, на шелковистых травах,

Он приготовил шашлыки на славу.

Но прежде чем к еде он приступил,

Пред трапезой молитву сотворил.

Моленье кончив, вымолвил старик:

«Пусть юноша отведает шашлык!

Без этого не приступает к пище

Ни воин славный, ни безродный нищий».

Старуха бедная заволновалась:

У них мужчин в дому не оказалось.

Был только мальчик, но он очень мал,

К тому ж в ту пору мальчик крепко спал.

Но Урызмаг к еде не приступает,

Адат нарушить долг не позволяет.

Пришлось тогда ребенка пригласить.

Две девушки пошли его будить.

Ребенок подбежал к столу, смущенный,

Покачиваясь, он еще был сонный.

Но не успел отведать шашлыка,

Как с полусна качнулся он слегка

И наскочил на острие кинжала.

И сердце, вздрогнув, биться перестало.

Вдова-старуха вся окаменела,

Держа в руках безжизненное тело,

И девушки заплакали навзрыд

Над мальчиком, который был убит.

А Урызмаг, на небо негодуя,

Поднялся снова на скалу крутую.

Лишь первый луч рассвета появился,

Опять орел с небес к нему спустился,

Вцепился в спину острыми когтями

И поднял высоко над облаками,

И нес его средь облаков обратно,

К земле родной, к его любимым нартам,

И там, в лесу, где нарт недавно был,

На землю осторожно опустил.

Нарт, дров набрав, покинул лес густой

И не спеша пошел к себе домой.

Развел огонь он в очаге родимом

И взглядом всех пирующих окинул.

А гости все друг друга угощают,

Вниманья на него не обращают,

Пьют и едят, и хлопают в ладоши.

Тут Урызмаг сказал: «Народ хороший,

Ты веселишься не в последний раз.

Прослушай же короткий мой рассказ.

Его решил я нартам посвятить,

Он многому их сможет научить».

И рассказал он про орла и море,

И про свое неслыханное горе.

Узнав об этом, бедная Сатана

Смутилась и заплакала нежданно:

«О гости дорогие, наши братья,

Поведать все должна вам без изъятья.

Уже давно над нартом Урызмагом,

Прославленным великою отвагой,

Злой женщины проклятье тяготело

За то, что он ее отвергнул смело.

И вот за это мы всю жизнь страдали,

Все наши дети в детстве умирали.

Имели мы семнадцать сыновей,

И каждый жил не более трех дней.

Последнего ж, чтоб не покинул света,

Я отнесла тайком от всех к донбетрам.

И вот теперь я узнаю, что он

Своим отцом случайно поражен.

Что делать мне? На всем земном просторе

Не может быть сильней такого горя.

Ведь каждый раз, себя спасти желая,

Мы этим смерть скорее приближаем!

Я счастлива была еще недавно,

Сегодня сердце превратилось в камень».

Народ ответил безутешным плачем

И вскоре с кувда расходиться начал.