Нарты. Эпос осетинского народа

Подходит как-то мальчик к Барастыру:

«Позволь расстаться мне с подземным миром,

Я побывать хочу на божьем свете».

«О мальчик храбрый! — Барастыр ответил, —

Коль отпущу тебя, то за тобой

Все мертвецы потянутся толпой».

Отказом мальчик не был удивлен,

И Барастыру так ответил он:

«О Барастыр, дай только разрешенье,

А мертвецов введу я в заблужденье.

С коня подковы без больших хлопот

Перекую я сзаду на перед.

Пойми, для мертвых будет лишь утехой,

Что в царство смерти новый путник въехал».

Тут Барастыр расхохотался громко,

День сроку дал он хитрому ребенку.

А тот был рад, что будет дома снова,

Перековал, как надо, он подковы.

Привратник Аминон раскрыл ворота,

И скрылся мальчик вмиг за поворотом.

Тогда собрались толпы погребенных

И подошли с надеждой к Аминону.

Взывали скорбно: «Выпусти и нас»,

Но Аминон ответил им, смеясь:

«Следы подков, как видите, не стерты,

Их направленье не из царства мертвых».

И мертвые, устав считать недели,

Потупя взор, вернулись в подземелье.

Под вечер мальчик к нартам прискакал,

Он Урызмага во дворе застал

И так сказал с почтительным поклоном:

«О нарт великий, в битвах закаленный,

Завоевавший славу и почет,

Хочу с тобой я выехать в поход».

В поход с юнцом ему идти обидно,

Но отказать просящему постыдно.

И нарт ответил, криво улыбаясь:

«Куда поехать, право, я не знаю.

Всю землю я объехал, все познал».

Но Урызмагу мальчик отвечал:

«Наутро укажу тебе я путь,

Сегодня же ты можешь отдохнуть».

Умчался мальчик на коне своем,

А Урызмаг вошел печальный в дом.

На стул он опустился сам не свой.

Встревожилась Сатана: «Что с тобой?

Лицо твое пылает, как в огне».

Ответил нарт: «Как не сердиться мне.

Мальчишка — и в седле его не видно, —

Молокосос — и вспомнить даже стыдно —

Мне, старику, сказал, как будто равный:

«Со мной в поход отправишься ты славный».

Поедешь с ним — все будут насмехаться,

Но честь не позволяет отказаться».

Ответила Сатана: «Будь спокоен,

Улажу дело, все тебе устрою».

Три пирога медовых утром рано

Любовно испекла ему Сатана

И пироги на башню отнесла,

И там молитву небу вознесла:

«О небо, я молю тебя о том,

Чтоб снег пошел и все сковало льдом».

И небо тучами покрылось сразу,

И засверкал повсюду лед алмазный.

Она Урызу молвила в тревоге:

«Застрянешь ты на собственном пороге,

Не помышляй ты в дальний путь поехать»

Промолвил Урызмаг: «Взгляну для смеха,

Куда девался мальчик наш бесстрашный»,

И поднялся по лестнице на башню.

Оттуда степь обозревать он стал,

И видит: лошадь мальчик расседлал,

Под голову седло он положил,

Себя мохнатой буркою покрыл,

Среди травы — там снег и не бывал—

Заснул он сладко, словно век не спал.

Спустился Урызмаг с высокой башни,

Сказал Сатане: «Мальчик-то — бесстрашный,

Он подходящий спутник для меня».

И оседлал он белого коня,

Вскочил и в путь отправился верхом.

А мысли были только об одном:

«Коль покажусь я с мальчиком в походе,

То кривотолки вызову в народе.

Чтоб не смеялись надо мною нарты,

Покончу с ним мечом своим булатным».

Как только нарт в пути юнца нагнал,

Из ножен меч сверкающий достал,

И, замысел свой выполняя черный,

Он полоснул юнца мечом по горлу.

Но мальчик был, должно быть, заколдован,

Он невредимым ехал и здоровым

И так спокойно Урызмагу молвил:

«Пришел ко мне. Теперь ты долг исполнил.

Спасибо, что не обманул меня».

Ударил мальчик своего коня

И с нартом старым в путь помчался дальний.

Вздыхает только Урызмаг печальный,

Конь застревает средь сугробов снежных.

Сказал тогда бедовый мальчик нежно:

«Неловко мне, ты заслужил почет,

Но если б ты послал меня вперед,

Расчистил бы я все сугробы эти».

Старик сказал: «Бывает все на свете».

И мальчика вперед он пропустил,

А сам покорно следовал за ним.

Конь мальчика растапливал дыханьем

Холодный снег на дальнем расстоянье.

Вот мальчик Урызмагу говорит:

«Нарт Урызмаг, не знающий обид,

К какой земле помчимся мы с тобой?

Куда еще ты не ступал ногой?»

Ответил Урызмаг: «Я был повсюду,

От черных скал до речек изумрудных,

В полях терк-турков не был никогда,

Да и попасть немыслимо туда.

В густых лесах шныряют волчьи стаи

И все живое жадно пожирают,

Там ястребы огромные, как скалы,

Там змеи вьются с ядовитым жалом

И под охраной пастухов могучих

Пасется скот, на свете самый тучный.

Но что о нем напрасно вспоминать,

Никто не может этот скот угнать!»

Ответил мальчик: «Это все не в счет,

Мне предоставь ты отобрать их скот»

Вновь перед ними открывались дали,

А путники скакали и скакали.

Но вот на зеленеющем просторе

Гурты терк-турков показались вскоре.

Погнали нарты скот перед собой,

Но пастухи вступили с ними в бой.

Бедовый мальчик стал героем битвы,

Уничтожая пастухов сердитых,

Он, как грибы, их уши собирал

И в свой карман огромный опускал.

Тут ястребы внезапно налетели,

Но справиться с пришельцем не сумели.

Он головы им быстро отрывал

И в свой карман вместительный их клал.

Расправившись со всеми без пощады,

Он овладел незащищенным стадом.

Тогда промолвил мальчик Урызмагу:

«Теперь домой веди ты стадо шагом,

А я терк-туркам объявлю богатым,

Что угоняем мы их скот рогатый.

Попрячутся они иль выйдут в бой».

Тут Урызмаг погнал стада домой.

К терк-туркам возвратился мальчик смелый,

Вошел в село и начал речь умело.

Он громко крикнул им: «У вас беда,

Угнали ваши тучные стада».

Они сказали: «Посмотрите, эй,

Какой-то странник ждет там у дверей

В надежде выпить и покушать сытно.

Ну, что ж, пусть будет гостем именитым,

Пусть попирует за столом обильным.

А скот, табунщикам доверив сильным,

Мы потерять не можем навсегда!»

Воскликнул мальчик: «Угнаны стада!

Не верите? Так в подтвержденье слов,

Вот уши ваших смелых пастухов,

Вот ястребиных множество голов,

Бессменных охранителей гуртов».

И вытащил, как из сетей улов,

Он из кармана уши пастухов

И ястребиных множество голов.

Их раскидав, сказал: «Мой счет — таков».

Он в путь обратный двинулся едва,

Как подошла к нему одна вдова

И говорит: «Да буду жертвой я!

Три сына юных было у меня,

Все трое были славные герои,

Шли впереди всегда во время боя.

Погибло двое, жив остался третий.

Чтобы в походе не нашел он смерти,

Прошу тебя, порань его легонько

И отнеси куда-нибудь в сторонку».

Тем временем опомнились терк-турки,

Схватили луки, развернули бурки.

И сын вдовы бежит с лицом суровым.

А мальчик говорит ему бедовый:

«Мне мать твоя тебя препоручила,

Домой вернись, нето верну я силой».

Но сын вдовы и слушать не желает,

Он едет дальше, стадо догоняет.

И мальчику пришлось его схватить,

Слегка поранить, после положить

В густой траве, в сторонке от дороги.

Других прогнал он, уничтожил многих,

Но никого не пропустил вперед.

Кто жив остался, не пошел в поход.

И, наказав своих врагов сурово,

Юнец вернулся к Урызмагу снова.

Гурты скота они, смеясь, погнали.

Поля пред ними снова замелькали.

Но вот уже окраина села,

И к дому их дорога привела.

Не мешкая они сошли с коней,

Чтоб свой дележ закончить поскорей.

И выбрал мальчик белого бычка,

Веревку вмиг накинул на рога,

От всех других его он отделил.

Стада он на три части разделил.

А Урызмаг, за этим наблюдая,

Невольно думал, тяжело вздыхая:

«Наверно, он себе возьмет две части,

А мне — одну, в его ведь это власти.

О, как я нартам покажусь тогда?

Смогу ли быть я снова в их рядах?»

Но мальчик молвил нарту величаво:

«Ты долю выбери себе по праву».

«Нет, раньше младший должен выбрать долю.

Не знаешь разве наших предков волю?»

«Ну что ж, — ответил мальчик, — коли так,

Меня послушай, старый Урызмаг.

Вот — доля старшего, то — предков воля,

А вот и младшего вторая доля.

Ее тебе я в дар преподношу.

И этот дар принять тебя прошу.

А белого бычка возьми для сына, —

Он безымянным стал не без причины, —

Чтоб, разобравшись, понял ты в чем дело

И для него поминки дома сделал».

«Но кто же ты!» — воскликнул Урызмаг.

Ответил мальчик Урызмагу так:

«Я — сын твой безымянный. В день печальный

Меня пронзил ты острием кинжальным.

То было в море у донбетров смелых.

И мне с тех пор поминок ты не делал.

А я, чтобы проститься с этим миром,

Из царства отпросился Барастыра».

Едва успел закончить это слово,

Как в мир загробный он помчался снова.

Нарт Урызмаг тогда заплакал громко,

В тоске он крикнул мальчику вдогонку:

«В последний раз взгляни ты на меня!»

Но след простыл горячего коня.

Он отдал нартам весь свой скот рогатый,

К Сатане побежал, тоской объятый,

И со двора ей закричал в волненье:

«Ты знаешь, кто здесь промелькнул виденьем?

Тот, чьими радостями ты жила,

С родимым сыном нас судьба свела.

Я с ним свершил к терк-туркам путь суровый,

И сын уходит в царство мертвых снова!»

Сатане было нестерпимо больно,

За сыном бросилась она невольно.

«О сын, чьим взглядом я не любовалась,

Чьим голосом вовек не наслаждалась!

О пожалей, останови коня,

Хоть раз один взгляни ты на меня».

Но мальчика срок краткий беспокоил,

Уже тускнело солнце золотое.

Он крикнул ей: «Кончается мой срок,

И миг захода солнца недалек».

Сатана, побледнев, все поняла,

Молитву к богу молча вознесла:

«Коль ты читаешь в материнском сердце,

Верни на миг последний отблеск солнца».

И бледный свет вдруг вспыхнул из-за гор

В то время мальчик отвратил свой взор

От входа в царство мертвых, и нежданно

Его лицо увидела Сатана.

И бросила ему кольцо Сатана:

«Надень кольцо на палец безымянный!»

И в царство мертвых безымянный сын

Ушел один, как и пришел один.

Была печаль поминок глубока,

И закололи белого бычка.