Откровение (СИ)

Глава 11

После короткого прощания они тронулись в путь в сопровождении небольшого отряда гвардейцев, а я смотрел им в спины, пытаясь самого себя мысленно убедить в том, что Приют пока ещё является единственным местом на Новых Землях, где эти люди будут жить в безопасности. Измождённые беженцы — старик и старуха, каким-то чудом сумевшие добраться до Лагеря, пять женщин, находившихся на разных стадиях беременности, и трое тяжелораненых бойцов, пострадавших в недавней трудной битве с молчунами, — вот таким был на этот раз состав группы, направлявшейся в секретное убежище Гвардии Ковчега. Будь моя воля, я бы отправил туда всех девушек и женщин Лагеря, кроме воительниц Лены, но они сами активно высказывались против такого решения, так как буквально каждая из них имела непоколебимое желание вносить любой посильный вклад в общее дело. Те представительницы прекрасного пола, кто не мог сражаться на поле боя, поддерживали чистоту и порядок в Лагере, заботились о приготовлении пищи, стирали одежду и ухаживали за ранеными воинами. Только особые обстоятельства, например беременность или нехватка рабочих рук в Приюте, способны были заставить их покинуть мужей, возлюбленных, друзей или подруг. Подобная самоотверженность восхищала меня даже в большей степени, чем безудержная отвага гвардейцев, готовых сложить свои головы в сражениях с гибридами.

Прошло уже двадцать пять лет с того момента, как я очутился на звёздном ковчеге «Надежда», и за этот долгий срок моё поначалу резко отрицательное мнение относительно его обитателей изменилось самым кардинальным образом. Раньше они казались мне грубыми, скверно пахнущими, глупыми и чрезвычайно кровожадный дикарями, однако с течением времени некоторые из них стали для меня такими друзьями, о каких я в прежней жизни даже не мог и мечтать… Разумеется, при условии, что эта «прежняя жизнь» вообще когда-то имела место быть, а не представляла собой всего лишь информационный поток ложных воспоминаний, смоделированный в результате манипуляций киборгов, верных слуг земных мыслящих машин, с моим мозгом, о чём незадолго до своей смерти поведал мне капитан Конрад Рамирес, узнавший об этом от некоего Учителя, сбежавшего с Земли на Марс. В последние годы я всё чаще стал задумываться о достоверности истории андроида, поскольку Лена, Тим и Ремар сообщили мне совершенно иную версию тех давних событий, хотя и она, в свою очередь, была лишь пересказом слов корабельного суперкомпьютера Поиск. Согласно данной гипотезе, я сам, добровольно, позволил загрузить в свой разум фальшивую память, чтобы вместе с отрядом боевых андроидов проникнуть на звездолёт и принять участие в борьбе землян против ИскИна Альфа, свихнувшегося от воздействия излучения инопланетного преобразователя материи и взявшего себе новое имя «Прометей», а затем завладевшего огромным космическим кораблём.

Поразительный рассказ моих новых друзей (их по праву можно считать таковыми, потому что ранее я был знаком лишь с Леной Рамирес, да и то мимолётно, ведь она пропала без вести в первые же часы после прибытия нашей исследовательской экспедиции на ковчег) значительно пошатнул мою картину мира, уже фактически устоявшуюся за четверть века. Достаточно долгий период в своей жизни я нисколько не сомневался в словах Конрада, считал себя невинной жертвой искусственного интеллекта и, утешая себя, вынашивал изощрённые планы мести, а после встречи с троицей друзей, бежавших от Вторжения Машин и покинувших Потерянные Земли ради встречи со мной, на некоторое время растерялся и не мог представить, что же мне делать дальше и кого на самом деле считать настоящим врагом. Впрочем, это неуверенное внутреннее состояние души длилось сравнительно недолго — стремительное нашествие мертвяков невольно помогло расставить всё по своим местам. Примерно тогда же и была окончательно сформирована оборонительная армия Новых Земель, получившая наименование «Гвардия Ковчега». Я уже не помню, кто из моих ближайших соратников предложил такое название — Ремар, Водан или Темгон, знаю только, что ни у меня, ни у Лены, а тем более у её возлюбленного Тима не могло возникнуть подобной мысли. Несмотря на все мои искренние старания, я не сумел убедить их отказаться от провозглашения меня фельдмаршалом Гвардии. Мне с самого начала казалось, что этот громкий титул звучит глупо и напыщенно, но Водан, автор данной идеи и бывший лорд ангелов, категорично заявил, основываясь на собственном богатом опыте, что военная иерархия необходима в любой армии, иначе она превратится в неуправляемый сброд головорезов. Его активно поддержал Ремар, что было, в принципе, предсказуемо, так как его родное племя Полицейский Корпус во времена своего расцвета значительно выделялось структурированностью и иерархичностью на фоне всех остальных известных нам народов звездолёта. В отместку им обоим я в ироничной форме сказал, что если уж мне суждено быть фельдмаршалом, то в таком случае они непременно должны стать генералами.

Мои друзья шутку не оценили или не поняли, и ангел тут же сообщил, что готов взять на себя эту непростую обязанность, а полицейский, напротив, отказался, аргументировав свой выбор тем, что ему больше по душе непосредственно участвовать в боевых операциях, чем просиживать штаны в безопасном Лагере и заниматься планированием военных действий. Это вроде бы невинное замечание чуть было не привело к крупной ссоре и даже кровопролитию, поскольку Водан посчитал себя уязвлённым со стороны Ремара, только недавно примкнувшего к армии сопротивления и ещё плохо изучившего благородного воина, в прежние времена являвшегося первым помощником Финниса, погибшего вождя Последнего Убежища. Взбешённый ангел вскочил на ноги, обнажив свой меч, с которым он никогда не расставался, и объявил, что не потерпит обвинений в трусости от кого бы то ни было. Полицейский в ответ лишь хладнокровно усмехнулся и остался сидеть, однако при этом положил обе руки на колени, как бы невзначай продемонстрировав оппоненту острые когти, и я, наслышанный от Лены о его необычайной силе и ловкости, поспешил разрядить ситуацию и призвать их к благоразумию. Тим и Лена между тем настороженно поглядывали на Водана, и у меня не было никаких сомнений в том, что в случае острого конфликта между обоими гордецами они поддержат своего друга из Полицейского Корпуса, ну а Темгону по большому счёту было плевать на распри участников нашего совета — он просто молча пододвинулся поближе ко мне, чтобы в случае опасности (которой, следует заметить, вообще не существовало) защитить меня. К чести спорщиков, эта напряжённая ситуация уже через несколько мгновений благополучно разрешилась и с тех пор больше никогда не повторялась. Таким образом, я официально возглавил гвардейцев, Водан стал генералом и, по сути, командующим армией, а Темгон, Ремар, Лена и Тим формально перешли к нему в подчинение, хотя фактически в любой момент приняли бы мою сторону, если бы между мной и ангелом возникли серьёзные разногласия. Генномодифицированный поисковик, женщина-андроид и бывший пастух стали позднее командирами боевых отрядов, а Темгон, оставаясь предводителем своего народа, руководил основной силой Гвардии Ковчега — странниками. Для него самого и его соплеменников я давно уже имел репутацию полубога, причём вовсе не по собственному желанию. Так уж сложились обстоятельства, что землянин, которого они вызволили из рук берсерка и принца Артиса, всего за несколько лет достиг статуса повелителя сурового племени путешественников и искателей приключений…

Я отчётливо помню тот день, когда очнулся в палатке, растерянный и обеспокоенный своим неопределённым положением, пока сначала юная целительница Самира, а потом уже и самый главный странник не внесли ясность и не рассказали, что со мной приключилось в недавнем прошлом и какое будущее мне предназначено. Сразу после этого я вместе с вождём отправился в сопровождении молчаливого эскорта воинов на место своего испытания. Они привели меня к туннельной развилке, отличавшейся от уже в достаточном количестве виденных мной тем, что один из её круглых ходов был наглухо перекрыт плитой. Мои конвоиры выстроились полукругом за моей спиной, отрезав мне тем самым путь к отступлению, а Темгон указал на сенсорную панель с рисунком ладони на поверхности закрытого туннельного люка и обронил:

— Вот твой шанс доказать нам, что герольды Основателя говорили правду.

Я в недоумении уставился на него, но он спокойно выдержал мой взгляд и ничего больше не сказал. Когда затянувшееся молчание стало уже утомлять меня, я спросил:

— Чего именно ты ожидаешь от меня?

— Покажи свою силу. Ты же видишь тот знак, на котором изображена человеческая рука? Открой преграду!

— Моё присутствие здесь совсем не обязательно, это ведь может сделать любой из вас, — усмехнувшись, произнёс я и кивнул в сторону воинов, всё это время не сводивших с меня настороженных взоров.

— У нас нет такой власти, — с твёрдой уверенностью в голосе возразил вождь.

В подтверждение своих слов он подошёл к плите и притронулся пальцами к тактильному датчику, но его действия не принесли никакого результата. Это показалось мне довольно странным, поскольку я хорошо помнил, как мне и моим друзьям-андроидам вполне успешно приходилось пользоваться сенсорными панелями ковчега: Сара и Конрад открывали с их помощью промежуточные плиты-мембраны между отсеками и туннелями, Линда отключила излучатели в Силовом Барьере, да и я тоже активировал и деактивировал эти смертоносные машины простым прикосновением к контрольному элементу. Лишь один раз сенсор не среагировал надлежащим образом — когда наша экспедиция оказалась отрезанной от шлюзовой камеры и Тина вновь пыталась открыть переходной люк. Воспоминание о её неудачной попытке неприятно взволновало меня и натолкнуло на тревожную мысль о том, что будут делать странники, если я не смогу открыть плиту. Вдруг этот тест закончится провалом? Мне тут же припомнилось досадное происшествие с берсерком и дефект импульсатора. Почему я тогда не смог произвести ни единого выстрела, хотя в своё время у Линды таких проблем не возникло? Где гарантия, что сенсорная плита сейчас откликнется на мои манипуляции? Темгон нахмурил лоб, похоже, видя мою нерешительность, а его люди начали озадаченно переглядываться, и мне стало ясно, что не следует слишком долго испытывать их терпение, иначе для меня всё это может плохо кончиться. Другого варианта в данной ситуации, скорее всего, не предвиделось, поэтому я решил больше не задавать бесполезных вопросов, а вместо этого приблизился к преграде и опустил правую ладонь на панель. В тот же миг плита дрогнула и стала плавно и беззвучно опускаться вниз. Меня охватило чувство невероятного облегчения, почти эйфория; я быстро развернулся, чтобы увидеть реакцию бойцов и их предводителя, и застыл на месте в безмерном удивлении: все без исключения мужчины стояли на коленях и с благоговением взирали на меня, а несколько секунд спустя из их уст практически синхронно прозвучали слова: «Великий Номад!»

Этот день определил мою судьбу на все последующие годы и придал мне почти божественный статус в племени неутомимых путешественников. С той поры Темгон и его сородичи с неистовым рвением принялись следовать моим указаниям, однако при этом я до самого переселения на Новые Земли старался не нарушать их обычаи и уклад жизни, прекрасно понимая, что они, как и все фанатики, могут стать предельно опасными в первую очередь для самого объекта их псевдорелигиозного культа, и моя жизнь будет висеть на волоске, стоит мне только преступить незримую черту и выбрать путь, идущий вразрез с их убеждениями, устремлениями и надеждами…

После благополучного для меня испытания наша группа отправилась в главное становище племени, и там я получил возможность поближе познакомиться с теми людьми, кому уже вскоре предстояло стать моими соплеменниками. Многие из них являлись потомственными членами этого своеобразного сообщества, но были среди них и чужаки, выходцы из других народов, примкнувшие к странникам во время их путешествий и частых грабительских набегов. Сородичи Темгона в некоторой степени напоминали одной специфической особенностью ангелов, а именно тем, что их племя тоже полностью состояло из физически крепких и здоровых мужчин, женщин и детей. Ущербных, уродливых и тщедушных кандидатов они в свои ряды не принимали, а от физически неполноценных новорождённых избавлялись сразу же после родов (к сожалению, с этой жестокой практикой мне удалось покончить только на Новых Землях), но на этом всё сходство и заканчивалось. Воинственные и упрямые бродяги избрали смыслом собственного существования непрерывное странствие по территории звездолёта, так называемый «Бесконечный Вояж». Они отрицали оседлый образ жизни и всё с ним связанное, а строительство постоянных жилищ и ведение натурального хозяйства считали унизительной деятельностью для каждого свободного человека. Производство и освоение орудий труда, животноводство, земледелие и садоводство — подобные понятия и занятия были для них чуждыми, излишними и абсолютно бессмысленными.

Различные виды оружия и почти все продукты потребления, а также большую часть продовольствия, кроме мяса, добытого во время охоты, и плодов, собранных по пути с деревьев и кустарников, странники получали от других народов в результате завоеваний, хотя полноценными «завоеваниями» такие меры, в общем-то, не являлись, так как захват каких-нибудь участков корабля никогда не был главной целью их краткосрочных набегов. Своими действиями эти люди напоминали существовавшие когда-то на древней Земле стаи крылатой саранчи, которые внезапно налетали на плодородные поля и после уничтожения урожая отправлялись дальше в поисках следующей добычи. Странствующие грабители обычно брали всё, что можно было унести с собой, в том числе и предметы одежды, поэтому в повседневности они носили одеяния различного покроя, типа и цвета. Хитоны, штаны, куртки, платья, юбки, шорты, килты, шаровары, полурясы и даже набедренные повязки — годилась любая вещь, если она хоть немного прикрывала наготу. Обувь имели не все, многие, особенно дети, ходили просто босиком. Похожее разнообразие можно было наблюдать и в выборе оружия. Какого-то единого, характерного лишь для данного племени типа вооружения не существовало: в боевых столкновениях с врагом плечом к плечу сражались бойцы с деревянными дубинами в руках и воины с острыми клинками, выкованными из превосходной стали. Такой жизненный уклад вынуждал участвовать в схватках не только мужчин, но, при необходимости, и женщин, и подростков обоих полов. Зачастую битвы проходили довольно ожесточённо, потому что в оборонявшихся поселениях, естественно, никто по своей воле не желал расставаться с нажитым добром.

Обычно все подступы к отсекам или другим, более мелким, местам проживания хорошо охранялись, и поэтому странникам не всегда удавалось воспользоваться эффектом внезапности. Тем не менее такое положение вещей могло измениться с появлением человека, способного провести их по заброшенным и всеми забытым путям и магистралям, доступ куда был перекрыт много столетий назад. Им было хорошо известно, что все бортовые обслуживающие устройства и приспособления, в том числе информационные экраны и сенсорные панели, перестали функционировать сразу после Большой Катастрофы, но, в отличие от других обитателей ковчега, давно уже смирившихся с данной ситуацией, у непокорных скитальцев имелась надежда в виде легенды о скором пришествии Великого Номада, для которого не существует непреодолимых преград. Согласно их верованиям, ему будут подвластны переходные люки, разделяющие плиты и промежуточные мембраны. Одним прикосновением руки к тактильным датчикам он заставит эти ограничивающие свободу передвижений приборы подчиниться своей воле и откроет запертые входные отверстия туннелей и отсеков, что поможет странникам не только проложить новые маршруты, но и получить возможность для внезапных нападений с тех направлений, какие ранее считались бесперспективными.

Для меня стало откровением, что никто из коренного населения звездолёта не мог воспользоваться сенсорными панелями, хотя на моей памяти у членов земной исследовательской экспедиции подобных затруднений не возникало. Потом, уже много лет спустя, в разговоре со мной Лена Рамирес сообщила, что ей тоже несколько раз приходилось успешно активировать тактильные элементы ещё в период её жизни на территории Потерянных Земель, в основном во время одиночных странствий, когда она ещё была занята поисками Боло. Воительница-андроид интуитивно догадывалась, что не следует раскрывать эту тайну аборигенам, так как сама ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь упоминал о том, как преодолевал преграды между туннелями с помощью странных знаков с изображением раскрытой ладони, которые можно увидеть на некоторых стенах. Данную информацию необходимо было в собственных интересах сохранять в тайне, к примеру, на тот случай, если пришлось бы спасаться бегством или скрываться от погони, что, кстати, и произошло, когда она вместе с Тимом и Ремаром искала безопасную дорогу на Новые Земли и к немалому удивлению своих друзей провела их по закрытым для общего доступа переходам. Рассказ Лены убедил меня в мысли, что ИскИн Прометей по какой-то неведомой причине лишил всех без исключения людей на корабле возможности пользоваться контрольными системами. Я и девять марсианских андроидов являлись здесь чужаками, посторонними и в определённой мере даже инородными объектами, в связи с чем на нас не распространялось это ограничение, предположительно вследствие того, что в бортовой базе данных отсутствовали наши биометрические параметры или же они разительно отличались от аналогичных характеристик местных жителей. Правда, одно досадное исключение из правила всё же имелось — информационные экраны были совершенно бесполезными предметами также и для нас…

Как бы то ни было, моя отличительная способность в значительной степени повысила мобильность народа странников и позволила им провести ряд удачных набегов. Неожиданность вторжения в тыловые, неохраняемые части поселений вызывала панику у их хозяев и порой лишала мужества и желания к активному сопротивлению. Я вынужден был отбросить многие земные моральные принципы, и понятие о ценности человеческой жизни уже не казалась мне чем-то священным и незыблемым. Вместе с тем у меня не возникало никаких иллюзий насчёт того, что мои новообретённые соплеменники когда-нибудь добровольно позволят себе остаться без Великого Номада. Единственным надёжным способом покинуть их общество являлась только моя потенциальная смерть, поскольку я практически всегда находился под наблюдением и никогда не пребывал в одиночестве. Темгон уверял меня, что это делается в первую очередь для моей безопасности, и это было отчасти похоже на правду, так как я действительно видел фанатичный блеск в глазах своих телохранителей и страх на их лицах, если во время битв мне угрожала опасность. Конечно же, я не мог оставаться в стороне, когда все остальные мужчины и большинство женщин сражались, и мне волей или неволей приходилось принимать участие в кровавых схватках, и это лишь ещё сильнее укрепило их веру в меня, потому как довольно скоро выяснилось, что многие из них и наших противников уступают мне в ловкости и умении. Данный факт не вызывал у меня особого удивления — я уже давно догадывался, что киборги земных суперкомпьютеров загрузили в мой мозг специальные обучающие программы и алгоритмы действий, и мои боевые способности были целиком и полностью их заслугой. Несмотря на мои успехи на полях сражений, охрана странников не спускала с меня глаз. В становищах они всегда ставили свои палатки вокруг моей, и даже во время прогулок меня постоянно сопровождал один из них. Спустя пять лет после того дня, как я непреднамеренно принял титул Великого Номада, роль личного телохранителя и помощника взял на себя Моглурн, средний сын Темгона, и все сородичи стали называть его моей «второй тенью».

С течением времени моё влияние настолько усилилось, что я фактически возглавил странников и уже во многом индивидуально определял стратегические цели племени, а их официальный вождь Темгон постепенно превратился в моего первого советника. Сначала мне удалось убедить его двинуться на поиски Основателя, так как мне страстно хотелось получить обратно идентификаторы Линды и Конрада, но достаточно быстро я понял, что эта отчаянная затея не принесёт желаемого результата, — жители захваченных нами поселений понятия не имели ни о нём самом, ни о его герольдах — и тогда решил возвратиться к секретному ангару и там уже предпринять попытку перехитрить свою охрану, чтобы сбежать на одном из спасательных челноков на Марс и воплотить в жизнь мой давний план. На красной планете я рассчитывал встретиться с Учителем, о котором мне перед смертью поведал капитан андроидов Конрад, и потом вместе с этим человеком любыми доступными способами сражаться против мыслящих машин за свободу наших соотечественников, запертых в криогенных камерах на Земле. Однако и этой идее не суждено было сбыться: я потерял слишком много времени, пока разыскивал Основателя, и как раз в этот период между техниками и союзом ангелов с кочевниками началась долгая разрушительная война. Ангар находился в той области ковчега, где велись активные боевые действия, и соваться туда было смертельно опасно. Мне оставалось только ждать, когда они все перебьют друг друга или ослабнут настолько, что перестанут быть серьёзный помехой для странников, но тут коварная судьба нанесла мне очередной удар: в войну вступила третья сила — могущественный народ Армия Хаоса. Отряды армейцев смели со своего пути остатки противоборствующих сторон, уничтожив техников чуть ли не до последнего человека, а немногих уцелевших ангелов изгнали с их родины, и те, словно звери, попрятались в дремучем лесу на Диких Землях. Кочевники в страхе разбежались, как туннельные крысы, и с того момента уже никогда больше не объединялись с другими племенами в военные альянсы и постепенно скатились до примитивного уровня существования.

Даже весь мой авторитет и статус полубога не смогли убедить Темгона и его приближённых в важности похода на бывшую территорию техников, завоеванную Армией Хаоса. Благополучие собственного народа было для него всё-таки важнее, как он выразился, «причудливой прихоти Великого Номада», и вождь открыто заявил мне, что любая попытка проникнуть на хорошо охраняемые земли высшего лорда армейцев Урида будет являться откровенным безумием, — дескать странники хоть и отважные, и самоотверженные воины, но не настолько, чтобы умирать непонятно за что… В принципе, Темгон был, конечно, прав, ведь мне так и не удалось внятно объяснить ему, зачем нам вообще нужно туда попасть. Не мог же я честно признаться ему в том, что хочу покинуть их и навсегда улететь с корабля. Мой побег в любом случае означал бы конец лично для него, поскольку разочарованные соплеменники наверняка перерезали бы ему горло и избрали другого предводителя в надежде, что новый вождь не допустит больше подобных просчётов, способных поставить под удар или даже погубить родной народ. Осознание того факта, что мои планы безнадёжно рухнули и у меня, вероятно, уже не получится снова встретиться с возрождённой Линдой и вернуться на Землю, закончилось в итоге глубокой депрессией. Мне стало совершенно безразлично, какие маршруты будут теперь выбирать странники и куда в конечном результате приведёт их Бесконечный Вояж. Разумеется, я старался не подавать вида и делал всё возможное, чтобы облегчить им продвижение по туннелям или победить противников на поле боя, но чувства мои будто окаменели, и в душе у меня надолго поселилась пустота. Я стал подобен роботу и существовал чисто машинально, мои поступки казались мне самому абсолютно бесцельными, а едва теплившиеся надежды — глупыми и лишёнными всякого здравого смысла. Так продолжалось довольно продолжительное время, наверное, около десяти лет, а затем в моей жизни появилась другая женщина…

Однажды вечером Темгон заявился ко мне в палатку и сообщил, что у него есть ко мне «серьёзный разговор». Это случилось после захвата очередного небольшого отсека и изгнания его бывших обитателей. Странники третий день праздновали победу, предаваясь бурным пиршествам и веселью, а я, по обыкновению, уединился и, вообще-то, уже готовился ко сну. После пары ничего не значащих фраз он вдруг заговорил про удивительные способности, присущие только Великому Номаду и его возможному потомству. Последние слова насторожили меня, и, как вскоре выяснилось, беспокоился я не напрасно. Оказалось, что среди соратников вождя уже давно бытует вполне естественное опасение по поводу преемственности моего особенного дара. Многие из них боялись, что я когда-нибудь умру — от болезни, старости или руки врага, — и тогда они останутся без путеводителя, так как заменить меня будет просто-напросто некому. Единственно приемлемой мерой для недопущения подобных неприятностей странники считали сохранение и, как следствие, продолжение рода Великого Номада. По их мнению, мои исключительные качества должны в обязательном порядке передаваться по наследству в виде генетической информации.

Выслушав речь Темгона, я прямо сказал ему, что это полный бред и никаких научных оснований для подобных утверждений не существует. Однако он остался непреклонен и настоятельно рекомендовал выбрать в жёны одну из его молодых соплеменниц, находившихся в детородном возрасте и считавших большой честью для каждой женщины стать моей спутницей. Мои возражения насчёт того, что я вообще не собираюсь жениться на ком бы то ни было, а тем более на девушке, готовой зачать от меня ребёнка всего лишь из чувства уважения, вождь опроверг аргументом о необходимости данного шага для благосостояния народа странников, ну а если мне действительно важны желания и эмоции женщин, то в таком случае он предлагает обратить внимание на Самиру, ведь она с самого начала была неравнодушна к моей персоне. Это утверждение повергло меня в изумление, и я пробормотал, что никогда не замечал с её стороны какого-нибудь особого интереса к себе. В ответ Темгон добродушно рассмеялся, покачав головой, и промолвил: «Тебе открыты все дороги ковчега, но путь к сердцу женщины остаётся тайной даже для Великого Номада!»

После этого он ушёл, обронив напоследок, что через некоторое время вернётся к данной теме, потому как вынужден прислушиваться к волеизъявлению своих сородичей, а я, весьма обескураженный, остался сидеть при тусклом свете масляного светильника и тщательно обдумывать его слова. За все прошедшие годы Самира превратилась из хрупкой девчушки в красивую и статную молодую женщину, но даже в моих самых сокровенных мыслях я не мог представить её в роли своей возлюбленной. Она всегда охотно и свободно общалась со мной, в отличие от её соплеменниц, обычно державшихся на почтительном расстоянии от меня. В их глазах я видел священный трепет, не позволявший им вольностей в обращении со мной, и только Самира, по моему субъективному мнению, воспринимала меня как нормального человека. Раньше я объяснял себе её привязанность тем, что она ухаживала за мной после моего неудачного боя с Артисом и берсерком, и именно это обстоятельство повлекло за собой особое отношение, но заявление Темгона заставило меня поразмыслить об истинных причинах такого поведения привлекательной целительницы. Её ментор Ким был убит несколько лет назад при взятии одного из укреплений, встретившихся на нашем пути, и с тех пор она стала главным врачевателем племени. Самире помогали две юные ученицы, и она делилась с ними теми знаниями и лечебными методами, которые ей успел передать погибший наставник. Агрессивный образ жизни странников способствовал постоянному притоку раненых, и поэтому работы у трёх этих женщин было всегда много. Я, кстати, делал всё возможное, чтобы ослабить захватнический пыл своих подопечных и увеличить паузы между набегами, и сейчас без ложной скромности могу сказать, что, невзирая на недовольство некоторых наиболее рьяных и влиятельных воинов, у меня это получалось. Впрочем, окончательно искоренить данную варварскую политику мне удалось лишь на Новых Землях, когда культ почитания Великого Номада у странников достиг наивысшей точки, а их народ одновременно фактически прекратил своё существование как отдельное, самостоятельное сообщество и стал лишь составной — хотя и самой крупной по численности — частью Гвардии Ковчега.

Между тем Темгон сдержал своё обещание и примерно через пару месяцев опять заговорил со мной о необходимости появления в обозримом будущем наследника моих способностей и о том, приглядел ли я себе в жёны подходящую кандидатуру из девушек племени. Отрицательный ответ заметно расстроил его, и он объявил, что ему, похоже, придётся брать это дело в свои руки. Я иронично пожелал вождю удачи на таком, как мне тогда казалось, нелёгком поприще и решил навсегда выбросить досадную проблему из головы, а вечером того же дня меня неожиданно посетила Самира… Не буду подробно излагать наш многочасовой диалог, мои доводы и сомнения, а также её горькие слёзы и откровенные слова любви, скажу только, что после столь эмоциональной беседы я перестал ночевать в одиночестве. Признаться, поначалу мне было немного не по себе, когда меня посещали неприятные мысли насчёт того, что это Темгон вынудил соблазнительную соплеменницу к подобному решению, а все её речи были лишь умной, просчитанной игрой, но уже совсем скоро я увидел, как она прямо-таки светится от счастья, и наконец-то понял, что очень долгое время не замечал очевидного, — все эти годы Самира страстно желала стать моей женой и по этой причине не удостаивала своим вниманием сородичей мужского пола. Мы стали жить в одной палатке и делить постель, и я прилежно старался отвечать ей взаимностью, при этом тщательно скрывая, что Линда по-прежнему не выходит у меня из головы и только тайные мечты о ней наполняют моё главным образом безрадостное существование хоть каким-то значимым смыслом. Тем не менее Самира со временем сумела изменить моё скептическое восприятие действительности. Её любовь, забота и нежные ласки смягчили мой негативный настрой, и жизнь в пределах звёздного ковчега перестала казаться мне совершенно безнадёжной и лишённой внятной цели. Для меня наступили самые лучшие годы с момента встречи с народом странников, но продолжались они, к сожалению, не так долго, как бы мне этого хотелось.

Так уж вышло, что первоначальный мотив, побудивший Темгона высказать свою настоятельную просьбу, для того чтобы склонить меня к любовной связи с женщиной из его племени, в итоге послужил одним из поводов для разлада между мной и Самирой. Для меня время летело незаметно, однако она за достаточно продолжительный срок так и не смогла забеременеть, и если в первые два-три года наших отношений это обстоятельство не вызывало у неё серьёзной озабоченности, то по прошествии пяти лет мне уже было трудно не обращать внимание на то, как сильно изменилось её поведение. Самира стала замкнутой и нелюдимой, а на лицо её, прежде такое милое и жизнерадостное, словно легла мрачная тень. Я чувствовал, под каким неимоверным давлением со стороны своих соплеменников ей приходится существовать, и иногда даже замечал осуждающие взгляды людей, направленные на неё. В конце концов я рассказал об этом Темгону, так как уже действительно начал опасаться, что они будут её открыто осуждать. Он пообещал приструнить ретивых сородичей, но я понимал, что это станет всего лишь отсрочкой, ведь все они (и сам вождь в том числе) ждали положительного, в соответствии с их представлениями, результата наших с ней отношений и наверняка возлагали всю ответственность за неудачу на бедную женщину. Через несколько дней после моей беседы с Темгоном она сама затронула эту щепетильную тему и вдруг заявила, что нам надо поставить нашу палатку подальше от других членов племени. По её мнению, это именно они своими наговорами и завистью мешают нам зачать ребёнка, и если мы удалимся на некоторое расстояние от них, то порча и сглаз обойдут нас стороной. Естественно, такое объяснение показалось мне абсурдным и смешным, тем более из уст целительницы, прекрасно знающей, как устроен человеческий организм, но, видя её отчаяние, я не стал возражать и сделал то, о чём она просила.

Мы перебрались на окраину становища, и первое время только палатки моей охраны окружали нас, но и это продолжалось недолго, поскольку уже две ночи спустя Самира потребовала, чтобы и они тоже убирались. Единственным человеком, от присутствия которого ей так и не удалось избавиться, был Моглурн. Он наотрез отказался покидать меня, и никакая сила не могла убедить его нарушить клятву телохранителя-смертника Великого Номада, которую непоколебимый воин дал сам себе много лет назад. Моей настойчивой подруге пришлось скрепя сердце уступить и смириться с тем, что его палатка будет, как и прежде, располагаться всего в нескольких шагах от нашей. Мне, в принципе, было ясно, что данный шаг — наше добровольное уединение — не способен хоть как-то повлиять на ситуацию. Думаю, Самира тоже отлично это осознавала, но хваталась за любую соломинку в надежде стать матерью, а я всё больше склонялся к выводу, что кто-то из нас двоих бесплоден, и вовсе не удивился бы, если бы этим человеком оказалась не она. В некоторой степени меня вполне удовлетворяло такое стечение обстоятельств, потому что я втайне боялся влияния вездесущего излучения преобразователя материи на наши организмы и допускал вероятность рождения физически неполноценного ребёнка. Прекрасно зная, как странники поступают в подобных случаях, меня каждый раз пробирала дрожь при одной только мысли об этом…

Последующие два года прошли практически без изменений, лишь одержимость Самиры в безуспешных попытках забеременеть увеличивалась с каждым месяцем, а я предвидел неминуемое приближение катастрофы в наших отношениях и не имел ни малейшего понятия, как это предотвратить. В итоге между нами разразился грандиозный скандал с нелепой женской истерикой, судорожными рыданиями и безосновательными обвинениями всех и вся с её стороны. В те минуты я был рад, что странники в становище не слышат этих постыдных звуков, ну а за Моглурна мне даже не стоило волноваться — он скорее дал бы отрезать себе язык, чем стал бы делиться с кем-нибудь личными проблемами своего повелителя. С большим трудом мне удалось успокоить Самиру, но она вдруг в один миг помрачнела и осунулась, как будто жизненная сила покинула её тело, и тихим равнодушным голосом заявила, что я должен отпустить её, так как ей не суждено быть моей возлюбленной и матерью моих детей, и поэтому у нас ничего не выходит. Я попытался вразумить её и уговорить не верить всяким бредням, слухами и глупым суевериям. Самира, не перебивая и не сводя с меня печального взгляда, внимательно выслушала мои неумелые и, очевидно, неубедительные доводы, а потом с тоской в голосе произнесла: «Кай, ты же сам себя обманываешь! Я часто слышала по ночам, как ты во сне шептал её имя, и мне каждый раз приходилось сжимать всю свою волю в кулак, чтобы не разбудить тебя и не задать один единственный вопрос: кто эта женщина, чей образ никак не позволяет успокоиться твоей душе? Я знаю только её имя, и теперь оно будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. В твоём сердце нет места для меня, ведь его давно уже заняла Линда…»

Я ничего не сказал в ответ, понимая, что все мои оправдания в тот момент, безусловно, звучали бы жалко и неискренне. Мы оба осознавали это, и моё долгое молчание сыграло, наверное, решающую роль. Не обронив ни единого слова, Самира быстро собрала в сумку свою одежду и немногочисленные личные вещи и покинула мою палатку, чтобы больше уже никогда не вернуться. На следующий день она сообщила Темгону, что отныне не является моей женой и собирается всецело посвятить себя врачеванию и заботам о здоровье сородичей. Тот сразу же пришёл ко мне и потребовал, чтобы я образумил, по его мнению, «глупую женщину», но я возразил, что она свободный человек и вправе поступать так, как ей вздумается. Тогда он предложил мне взять себе другую соплеменницу в жёны, более молодую и покладистую. Это было для меня уже чересчур; я обругал его и выставил вон, заявив, чтобы он оставил меня в покое и в дальнейшем не смел делать подобные предложения, иначе мне придётся покинуть странников, и никто — даже его собственный сын-фанатик Моглурн — не сможет встать у меня на пути.

Скорее всего, мой гневный вид всё-таки убедил упрямого вождя и высказанная мной угроза возымела действие: с тех пор мне уже не доводилось слышать речей о наследнике Великого Номада. Я вновь стал жить в центральной части становища, а Самира поселилась в одной палатке со своими ученицами и обходила меня стороной, стараясь не встречаться со мной взглядом. Хорошо понимая её боль, я не стремился к сближению и пытался как можно реже контактировать с ней, хотя, конечно же, полностью избежать этого было нельзя, ведь мы как-никак жили в одном племени. Такое неопределённое и мучившее нас двоих положение длилось ещё три года, пока народ странников не проник на территорию Новых Земель и не завершил там свой Бесконечный Вояж. Самира стала одной из первых женщин, покинувших Лагерь и отправившихся в Приют вместе с детьми, стариками и тяжелоранеными бойцами. Для меня и тем более для неё не было секретом, что она поступила так ради того, чтобы не только время, но и расстояние позволили ей залечить душевную рану. Получилось ли у неё? Смогла ли она побороть свои чувства? Этого я не знал и не пытался узнать, поэтому сам никогда не бывал в Приюте, ограничиваясь лишь новостями о текущем состоянии дел от тех воинов, кто навещал поселенцев или возвращался оттуда после курса лечения.

Как ни странно, размолвка с Самирой разбудила во мне тягу к действиям, чему в немалой степени способствовал тот факт, что после долгих лет путешествий в отдалённых областях звёздного ковчега, где я повидал множество мелких племён, кланов и сообществ, ведущих, как правило, примитивный образ жизни, странники опять оказались в непосредственной близости от прежних земель техников, перешедших впоследствии под власть Армии Хаоса. Именно здесь, совсем неподалёку от туннеля, обозначавшегося раньше как «Силовой Барьер», находился тайный ангар с космическими катерами. Несмотря на то, что однажды я уже потерпел досадную неудачу, когда уговаривал Темгона взять штурмом промежуточный отсек, в одном из смежных переходов которого был скрыт вход в ангар, мне ни в коем случае нельзя было пренебрегать вновь представившейся возможностью. Странники предпочитали обходить стороной те отсеки или районы, где проживали многочисленные и сильные народы, к каковым, например, относились биологи, Полицейский Корпус, Братство Божественной Истины или Армия Хаоса. Даже такую соблазнительную добычу как Эдем, столицу Клана Всеобщей Любви, они в своё время не решились атаковать, поскольку прекрасно отдавали себе отчёт в том, что вооружённый конфликт с мощным и хорошо организованным противником не принесёт им желаемого успеха. В связи с этим жертвами набегов приютившего меня сообщества скитальцев являлись по большей части незначительные племена, не обладавшие достаточными средствами для защиты своих поселений. Получив бесценный опыт сражений бок о бок с рыцарями-бедуинами, я уже понимал, что за их свирепостью и кажущейся на первый взгляд безжалостностью скрывался вполне рациональный подход и напрасно жертвовать своими жизнями ради призрачной цели никто из них не собирался. Много лет назад моё предложение о взятии отсека армейцев вызвало резкое неприятие, но с годами я стал, как мне представляется, значительно умнее, и на этот раз заговорил с Темгоном лишь о небольшой разведывательной экспедиции, в которой, кроме меня самого, приняло бы участие только несколько воинов.

В итоге мне удалось найти нужные аргументы и убедить вождя в своей правоте. Он был единственным человеком в племени, кто знал тайну моего происхождения (даже Самире я никогда не рассказывал о собственном прошлом), и это обстоятельство, на мой взгляд, повлияло на его решение. Я поведал ему о том, что прибыл с Земли, где-то через год после провозглашения меня Великим Номадом. Внимательно выслушав мою историю и сопоставив её со своими знаниями о легендах звездолёта, передаваемых из поколения в поколение, он посоветовал мне больше не распространяться на данную тему. Моя прежняя жизнь должна была оставаться в секрете от обитателей корабля до тех пор, пока они не будут готовы к такому откровению. На вопрос, когда же настанет этот момент, Темгон не стал отвечать, а лишь ещё раз посоветовал держать язык за зубами. Я был уверен, что он не до конца поверил мне и посчитал мои признания очередной странностью хотя и избранного судьбой, но всё же немного чудаковатого человека, вынужденного нести нелёгкое бремя Великого Номада. Свои сомнения вождь смог окончательно побороть только после встречи с Леной Рамирес, когда она слово в слово подтвердила высказанную мной ранее версию. Кроме того, Тим и Ремар слышали мои личные воспоминания, записанные на кристалл персонального мнемомодуля, и разговаривали с ИскИном Поиск, поэтому косвенно тоже являлись свидетелями подлинности тех событий. Однако всё это случилось лишь через несколько лет, а тогда Темгон наверняка согласился отправить отряд на поиски ангара скорее для того, чтобы получить веские доказательства реально существующей возможности навсегда покинуть ковчег. Я до последнего момента скрывал данную информацию, но мне пришлось поделится ею с ним, иначе его невозможно было бы заставить рискнуть не столько своими людьми, сколько моей персоной, так как ничто не волновало странников так сильно, как сохранность жизни Великого Номада. Он выделил мне в сопровождение вдвое больше бойцов, чем в действительности требовалось для выполнения задачи, но я не стал оспаривать это решение, хотя всерьёз опасался, что крупную группу будет намного труднее провести незамеченной по хорошо охраняемой территории лорда Урида.

Интуиция не подвела меня — солдаты всё-таки обнаружили нас, правда, уже почти на подступах к отсеку, и в результате ожесточённого боя мы потеряли только убитыми почти треть отряда. Понимая, что время играет против меня, я в ускоренном темпе повёл уцелевших дальше, и уже через несколько минут после окончания сражения мы достигли входа в Силовой Барьер. Облицовочные панели на одной из стен внутри переходной камеры, где когда-то располагались сенсорные панели, отсутствовали, а на их месте зияла дыра, откуда наружу торчали оборванные пучки проводов. Таким вот варварским, но зато эффективным способом кто-то лишил губительные излучатели возможности активации, и прямоугольный туннель, прежде внушавший ужас и забравший много жизней, в одночасье перестал быть смертельной ловушкой… Данный факт, вероятно, умышленного повреждения контрольных элементов Барьера не на шутку встревожил меня, ведь подобным действиям мог подвергнуться и другой, наиболее значимый для нас, компонент бортовой коммуникационной системы звездолёта. В моей памяти хорошо сохранились воспоминания об особенном информационном экране, который отличался от аналогичных приборов своими размерами и формой, а также о месте, где он находился. После бегства из Цитадели и трагической смерти Линды у меня получилось проникнуть в секретный ангар при помощи этого устройства, и сейчас, по прошествии семнадцати лет, я намеревался совершить то же самое.

Мне посчастливилось довольно быстро найти нужный нам проход, но овального информационного экрана в нём не оказалось. Моему собственному предположению о том, что я, по всей видимости, ошибся туннелем, не суждено было сбыться: странники обследовали все закоулки и даже обнаружили несколько экранов, но это были совсем другие приборы. Тот, который мы надеялись разыскать, бесследно исчез, словно его никогда и не существовало… Я уже начал было сомневаться в точности своей памяти, но потом мне пришли на ум многочисленные упоминания о том, что Прометей порой смещает перегородки между переходами и отсеками, — как в тот раз, когда Конрад с Леонидом, юным учеником лекаря Изориуса, пытались скрыться от преследователей после боя с берсерком на Арене и, неожиданно очутившись в туннельном тупике, попали в западню на полпути к Силовому Барьеру. Может быть, и в этом случае ИскИн по своей прихоти изменил местоположение одной из стен, скрыв или уничтожив тем самым единственный информационный экран, способный обеспечить доступ к ангару? Такое объяснение казалось мне вполне разумным, поскольку до сих пор у меня ещё не было повода не доверять своей памяти по меньшей мере в том, что касалось событий, произошедших со мной после прибытия на корабль.

Итак, наши поиски ангара и хранившихся в нём космических челноков окончились безуспешно. Одолеваемый тяжкими думами, но полный мрачной решимости идти до конца, чего бы это мне ни стоило, я отдал приказ возвращаться в становище. Пока странники будут продолжать свои скитания, я не оставлю попыток вырваться из громадной звёздной тюрьмы! Но сначала мне нужно либо найти идентификаторы друзей, либо удостовериться в окончательной и бесповоротной гибели Конрада и Линды… С подобными мыслями в голове я покидал земли Армии Хаоса, а также размышлял, как лучше рассказать Темгону о провале экспедиции и при этом не разочаровать его. Впрочем, все мои переживания по этому поводу оказались беспочвенными: вождь, очевидно, даже наоборот обрадовался, что ангар по-прежнему остаётся всего лишь одной из легенд, а Великий Номад вернулся цел и невредим и будет теперь заниматься только такой деятельностью, какая пойдёт на благо племени. В принципе, его ожидания оправдались, и я снова принял на себя роль повелителя и одновременно путеводителя странников, а уже через три года произошло Вторжение Машин и ковчег заполонили орды гибридов. Ведомые несгибаемой волей земных суперкомпьютеров, они под руководством киборгов вынудили нас отступить на Новые Земли. Странникам пришлось прекратить свой Бесконечный Вояж, и настало время Гвардии Ковчега…

— Великий, Келврат принёс хорошие новости! — зычный голос Моглурна вырвал меня из плена воспоминаний.

Бросив последний взгляд на людей, покинувших Лагерь и удалившихся к этому времени уже на приличное расстояние от нас, я обернулся к своему телохранителю и увидел, как тот коротким безмолвным жестом отправил гонца обратно на сторожевой пост у пограничных укреплений. Однорукий Келврат, выходец из мелкого бродячего клана, быстро кивнул мне и поспешил исполнить распоряжение Тени Великого Номада — странники, а вслед за ними и некоторые другие гвардейцы, всё ещё использовали это прозвище, когда говорили между собой о втором сыне Темгона.

— Что он тебе рассказал? — В последнее время приятных новостей было много, особенно после того, как Ремар привёл с собой первую группу беженцев из Свободной Республики Андроидов, и настроение моё с каждым днём становилось всё более оптимистичным.

— Командиры Лена и Тим вернулись! Они потеряли в жестоком бою всех своих людей, но сами, к счастью, остались в живых.

— Это одновременно и замечательная, и весьма печальная весть, Моглурн… Смерть каждого нашего воина является тяжёлой потерей для Гвардии.

— Так точно, Великий! Моё сердце скорбит о погибших соратниках.

Мне слабо верилось в то, что он говорил искренне, ведь для него единственную ценность представляла только моя жизнь, но я не стал дальше развивать эту тему, прекрасно сознавая бесполезность подобного намерения.

— Где сейчас находятся оба офицера?

— Ждут тебя у твоего шатра. Они даже не стали отдыхать с дороги. Между прочим, бригадир Ремар и генерал Водан тоже там.

— Видимо, предстоит крупное совещание, — усмехнулся я. — В таком случае не будем их задерживать. Пойдём, я нутром чую, что грядут большие перемены.