Песни трубадуров

По эн Блакацу плач я на простой мотив[437]

Начну скорбя; увы, оправдан мой порыв:

Он добрым другом был моим, пока был жив;

Рок злобно поступил, сеньора нас лишив

И в землю вместе с ним все доблести зарыв, —

Ущерб смертельный! Тем спасительней призыв

Взять сердце у него и всем, кто сердцем лжив

Иль боязлив, отдать, их вдосталь накормив.

Пусть первым съест его тот, чья держава[438] — Рим,

Коль местью праведной к миланцам одержим,

Поскольку не они ему — он сдался им

И обездолен, хоть германцами и чтим.

Король французский пусть откусит вслед за ним,[439]

Чтоб вновь Кастилию владением своим

Считать; но матери его силен нажим,

Он не рискнет, им пуще чести мир ценим.

Стою с мольбою пред английским королем,[440]

Пусть сколько может съест и станет храбрецом

И разоренный им самим по лени дом

Возвысит, славою покрыв, а не стыдом.

И должен за двоих Кастилец съесть потом:[441]

Два королевства — не король он ни в одном.

Но и решись, пусть это сделает тайком,

А то узнает мать[442] — побьет его дрючком.

И Арагонец, съев, воинственную дрожь

Почувствует,[443] а то его все стяги сплошь

Покрыл позор, а он бездействует — хорош!

Или Марсель с Милло не ценятся ни в грош?

От сердца пусть вкусит король наваррский тож,[444]

Он не на короля — на графа тянет; что ж,

Из тех, кто и труслив, и ни на что не гож,

Бывает, иногда бог делает вольмож.

Побольше должен граф Тулузский сердца съесть,[445]

Чтоб земли бывшие и нынешние счесть:

Коль в нем не пробудит другое сердце месть,

Тем менее у нас надежд на то, что есть.

И граф Прованский съест, чтоб знать, что предпочесть[446]

Чему: жить в бедности иль в гущу боя лезть?

Лишь съев, утраченное мог бы он обресть,

Иначе бремени утрат ему не снесть.

Вельможи не простят мне то, что произнесть

Решился я, хоть им, как мне, противна лесть.

Подай о милости, Утешник Милый,[447] весть —

Ничей отказ мою не уязвил бы честь.