Песни трубадуров

— Гильельма, обошлись однажды круто[434]

Со странниками ливни и метели,

Их крики, нет ли где вблизи приюта,

До слуха двух сеньоров долетели,

Из коих каждый к Даме в ночь спешил:

Один на голоса поворотил,

Другой же дальше вскачь коня пустил —

Кого б из них вы предпочесть хотели?

— Ланфранк, тот рыцарь — кто помог кому-то

Но лучше тот, кто путь продолжил к цели:

Хоть первым и гордится, но надута

Все ж Дама на него на самом деле,

Ибо того не видит, кто ей мил;

Тот большее почтенье заслужил,

Кто слову своему не изменил,

Чем тот, кого сомненья одолели.

— Но, Дама, поступать в ту ночь ему-то

Как рыцарю, а не как пустомеле,

Когда пришла опасная минута,

Как раз любовь и вежество велели:

Ради любви он многих защитил,

Хоть встречи с Дамой сам себя лишил;

Короче говоря, он поступил,

А не пустился лишь в пустые трели.

— Ланфранк, то речь безумца, коль не плута,

Вы в празднословье много преуспели;

Какая поднялась бы в мире смута,

Когда бы все, как он, свернуть посмели

С пути, который Дамой задан был:

Пусть прежде бы он долг свой совершил,

Награду принял — и остаток сил

Тогда б мог тратить на другие цели.

— Столь, Дама, ваша мысль искусно гнута,

Что я совсем растерян: неужели

Паломник не найдет нигде уюта,

По мненью Дамы, кроме как в пределе

Ее владений? Не грызет удил

Конь,[435] если кнут его не горячил, —

Вы ж заняты вытягиваньем жил

Из всадников, вот те и ослабели.

— Ланфранк, в вас самолюбие раздуто:

Чтоб не попасть на камни или мели,

Те в сторону не сделали ни фута,

Что о служенье Дамам лишь радели;

Скитальцев в замок сторож бы впустил;

Но истину наш спор установил:

Кто так легко поводья опустил,

Тот оплошает и в серьезном деле.

— Мне, Дама, бесконечный спор постыл:

Хочу, чтоб главный довод ваш сразил

Меня, — хоть я бы вас и победил,

Поверьте, даже задремав в постели.

— Ланфранк, я сохранила прежний пыл

И столько для победы нужных сил,

Что, сколь бы дерзким мой партнер ни слыл,

Его держать я буду в черном теле.