Песни трубадуров

Я совет влюбленным подам,[66]

Но забочусь не о своем,

Ибо к лести глух и хвалам,

Касательно ж собственных драм

Не обмолвлюсь сам ни словцом;

И солгать не даст мне Амор,

Что слугою был верным самым

Я ему, услужая дамам.

Воздыхателям-простакам

Сложный курс науки о том,

Как любимым стать, преподам,

Чтоб, внимая моим словам,

К цели шли они прямиком;

Вздернут будь или брошен в костер

Тот, кто речь мою глушит гамом!

Всяк учись по моим программам!

Те владеют сердцами дам,

Тех любезный встретит прием,

Кто сумеет дерзким речам

Дать отпор, то бишь по зубам

Дать как следует кулаком;

Угрожая, не бойтесь ссор!

С несговорчивой — будьте хамом!

Благо кроется в зле упрямом.

Чтобы путь проложить к сердцам

Лучших, действуйте только злом:

Дайте волю дурным словам,

Грубым песням и похвальбам;

Чтите худших; вводите в дом

Тех, чей всем известен позор, —

Словом, дом свой покройте срамом,

Чтоб не стал кораблем иль храмом.[67]

Этим следуя образцам,

Преуспеете! Я ж в другом

Плане действую, ибо там,

Где лукавите вы, я прям,

Мягок, верен, честью ведом,

Вижу в женщинах лишь сестер —

И... подобным увлекшись хламом,

Я приблизился к страшным ямам.

Вы избегнете этих ям,

Но, поняв, что я стал глупцом,

По моим нейдите следам,

Поступайте же, как я вам

Заповедал, не то потом

Чувство вас возьмет на измор;

Да и я наглецом упрямым

В дом приду к самым милым дамам.

Выдам всем сестрам по серьгам,

Ибо я с тех пор не влеком

Ни к которой, увы, из дам,

Как Мой Перстень[68] наделся сам

Мне на палец... Молчи о том,

Мой язык! Не суйся! Позер

Жизнь кончает увенчан срамом!

Нет во мне пристрастья к рекламам.

Это знает Милый Жонглер[69] —

Та, что мне не пометит шрамом

Сердца, ибо не склонна к драмам.

Ей пошлю стихи — курс тем самым

На родной мой Родес[70] задам им.

Сеньоры, вряд ли кто поймет[71]

То, что сейчас я петь начну,

Не сирвентес, не эстрибот,[72]

Не то, что пели в старину,

И мне неведом поворот,

В который под конец сверну,

Безумным всяк меня зовет,

Но, петь начав, не премину

В своих желаньях дать отчет,

Не ставьте это мне в вину;

Ценней всех песенных красот —

Хоть мельком видеть ту одну.

Я не боюсь теперь невзгод,

Мой друг, и рока не кляну,

И, если помощь не придет,

На друга косо не взгляну.

Тем никакой не страшен гнет,

Кто проиграл, как я, войну.

Века минули, а не год

С тех пор, как я пошел ко дну,

Узнав, что то она дает,

За что я всю отдам казну.

Я жду обещанных щедрот,

Вы ж сердце держите в плену.

Вы — бед и радостей оплот,

Я песню ради вас тяну;

Еще с тремя мне не везет —

Вас четверо на всю страну;

Я — спятивший жонглер, я — тот,

Кем трогаете вы струну.

«Не-знамо-что» к концу идет —

Так это окрестить рискну;

Не знаю, точен ли расчет

И верно ль выбрал я длину;

Мне вторящий — пускай найдет

Здесь сладостную новизну;

Светлый цветок перевернут,[77]

Он на холмах и на скалах

Вырос под мертвые трели

Среди оголенных прутьев;

Зимний цветок это — наледь,

Может кусаться и жалить,

Но зелень моя весела

При виде увядшего зла.

Все в мире перевернул я,

Стали долиною скалы,

Гром отзывается трелью,

Покрылись листьями прутья,

Цветком прикинулась наледь,

Стуже — тепла не ужалить,

И так моя жизнь весела,

Что больше не вижу я зла.

Люди, чей мир перевернут

(Будто росли они в скалах),

Могут унять свои трели

Лишь под угрозою прутьев,

Мутны их речи, как наледь,

Каждый привык только жалить,

Тем больше их жизнь весела,

Чем больше в ней сделано зла.

И вас бы перевернул я,

Целуя, — пусть видят скалы!

Для вас рассыпаюсь трелью,

Хоть взор ваш — хлесткие прутья

Не могут ни снег, ни наледь

Больней, чем бессилье, жалить;

Что ж, доля не весела,

Но к вам не питаю я зла.

Я словно был перевернут,

Блуждая в полях и скалах;

Меня не трогали трели,

Как школьника — связка прутьев;

Я горевал, будто наледь

Стала и впрямь меня жалить,

Но жизнь — видит бог — весела,

Хоть лжец и принес много зла.

Так песню перевернул я,

Что ей не преграда скалы;

Пусть зазвенит она трелью,

Пусть зацветут ее прутья,

Пред Дамой моей — пусть наледь

Подтаяв, не станет жалить,

Хорошая песнь — весела,

Затем что чурается зла.

О Дама, любовь весела[78]

И тщетны усилия зла.

Не так уж душа весела,

Жонглер,[79] и хула моя — зла.