Пламенный клинок

ГЛАВА 51

Ночь выдалась безлунная, и проплывавшие облака омрачали сияние звезд. Повозка катилась по спящему городу, время от времени проезжая через островки света, который отбрасывали фонари. В том месте, где заканчивались Верхние улицы и начинались столь же роскошные улицы Консортовой возвышенности, Клия остановила лошадей. Дальше предстояло идти пешком.

Гаррик и Киль вылезли из повозки, оба с мечами на поясе. Прятать оружие не было смысла: если их увидят в столь поздний час в богатом квартале, никакие уловки и пропуска не спасут. В случае угрозы ареста они попытаются отбиться, но лучше все-таки остаться незамеченными.

Клия взмахнула вожжами, и повозка покатилась прочь. Гаррик и Киль остались одни во мраке. Издалека до них донесся печальный звон большого колокола Брау-Тама.

— Седьмой колокол тьмы, — сказал Гаррик.

Они зашагали по Консортовой возвышенности; местность резко забрала вверх, и широкие, засаженные деревьями проспекты сменились извилистыми улочками. Узкие, но высокие дома теснились фуг к другу, их перемежали садики, огражденные каменными стенами. Сквозь редкие освещенные окна виднелись сверкающие люстры и затейливая лепнина, клавесины и обеденные столы, стены, по кроданскому обычаю выкрашенные в пастельные тона.

Они поспешали к винодельне, где была назначена встреча с Вильхамом и его людьми. Всю дорогу Киль почти не говорил, и Гаррик был ему благодарен.

Его удручало, что лучший друг стал для него обузой, но не было смысла отрицать правду. Киль вымотался, утратил душевное равновесие и прежнюю храбрость, стал растерянным, много пил. Его решение вернуться домой выглядело настоящим самоубийством; хуже того: оно ставило под угрозу все, к чему они стремились. Его схватит Железная Длань, и под пытками он назовет имя Мары и ее местожительство. Они лишатся своей самой богатой благотворительницы. Маре придется скрываться, имущество у нее отберут.

На такой риск Гаррик пойти не мог, поэтому Киля поджидали люди, которые схватят его и будут держать в безопасном месте — если понадобится, то в оковах, — пока он не перестанет представлять угрозу. Он не попадет домой ни завтра, ни в ближайшее время.

Гаррик заставил Вильхама поклясться, что Килю не причинят вреда, хотя сомневался, что тот сдержит слово. Вильхам полагал, что надежнее всего хранят молчание мертвецы. Но Киль не оставил им выбора: под угрозой оказалось нечто большее, чем родственные чувства отдельного человека. Киль не понимал, что порой необходимо чем-то жертвовать. А Гаррик понимал.

— Помнишь старого Щелкуна? — вдруг спросил Киль.

Гаррик нахмурился. Странно в такое время заводить подобные разговоры, но, пожалуй, и впрямь пришел черед воспоминаний. Ведь они с Килем видятся в последний раз.

— Конечно, помню, — ответил он. — Чудовищный был кит. Раскусил пополам баркас Раллена, а самого его слопал. Целый год наводил ужас на Прорезь.

— А помнишь тот день, когда мы его впервые увидели?

— И это помню. — Гаррик слушал его вполуха, больше озабоченный тем, чтобы не попасться на глаза стражникам. Среди узких тесных улочек ничего не стоило наскочить на патруль.

— Близился шторм, — продолжал Киль. — Уже вздымались волны, и тут Джад заметил его. Невдалеке, по правому борту. На боку отметины от гарпунов… а огромный какой! — На губах у Киля промелькнула слабая улыбка.

— Да, то был старый Щелкун, — кивнул Гаррик. — Мы как раз направлялись в порт, но ты заставил нас повернуть навстречу буре.

— Какой же я был безумец, — усмехнулся Киль. — Мне не терпелось угодить в объятия к Сарле. Бросить вызов самому страшному, что только могло послать море. Только бы почувствовать себя свободным. Только бы не возвращаться домой.

— И все мы это знали, — подхватил Гаррик. — С тобой выходили в море только самые отчаянные. Все мы были безрассудны, с презрением относились к жизни. И это нас роднило.

— Грянул шторм и завыл, точно мертвец, вставший из гроба. — На лице у Киля появилась свирепая ухмылка. — Дождь пронизывал тело ледяными иглами, уши лопались от грома! Мы опять увидели старого Щелкуна, он держался прямо перед нами, не позволяя себя нагнать. Словно вел нас в самое сердце бури.

— Кеба смыло волной, — увлеченно продолжил Гаррик, захваченный воспоминаниями. — Корабль мотало из стороны в сторону, так что мы не чаяли остаться на плаву. Мы не сумели бы спустить баркас, даже если бы постарались. Ты велел нам держать гарпуны наготове. Предупредил, что рано или поздно кит развернется и устремится на нас. — Он остановился, и его горячность иссякла. — Но потом ты передумал. Приказал повернуть обратно и прекратить погоню, чтобы вернуться в порт целыми и невредимыми. Мы так и поступили, а старый Щелкун уплыл, и история кончилась ничем.

Вдруг Киль остановился и предостерегающе поднял руку. Впереди, в переулке, виднелись четверо кроданских солдат, беспечно беседующих друг с другом.

Гаррик еле слышно выругался. У Вильхама времени было в обрез, и они договорились встретиться вскоре после седьмого колокола тьмы. Патруль перекрывал дорогу к винодельне и явно не собирался уходить.

Киль указал вверх по склону, где виднелся поворот в еще один переулок, и шепнул:

— Пожалуй, лучше направиться в обход.

Гаррик хмыкнул, выражая согласие. Напоследок взглянув на солдат, они скользнули в переулок, извилистый и такой узкий, что пришлось идти гуськом.

— Не то чтобы ничем, — проговорил Киль, шедший вторым.

— О чем ты?

— Ты сказал, та история кончилась ничем. Это не так. Мы не поймали Щелкуна, зато остались живы и вместе прошли еще через много историй.

Гаррик с трудом понимал, к чему он клонит, и разговор начинал его раздражать. Вид кроданского патруля напомнил ему, что сегодня есть дела поважнее, чем предаваться воспоминаниям.

— Знаешь, почему я тогда повернул назад? — спросил Киль.

Гаррику было все равно, но он рассудил, что проще выслушать Киля до конца.

— Говори.

— Потому что меня вдруг осенило, — сказал Киль. — Кеба мы уже потеряли. Я подумал о сыновьях Хальгера, о жене Каффи, обо всех, кто был на корабле. И о тебе тоже подумал. Вы не заслуживали того, чтобы погибнуть из-за моей прихоти. Я был готов утянуть вас за собой, только бы одолеть того кита. — В его голосе зазвучало ожесточение. — Но цель не оправдывала средства. Наверное, ты не усвоил этот урок.

Настроение у Гаррика испортилось. Так вот к чему вел Киль. Еще один спор напоследок.

— Пусть лучше все мужчины, женщины и дети в этой стране погибнут, чем живут в рабстве, — огрызнулся он. — И я отдам жизнь, чтобы избавить Оссию от кроданцев. У свободы нет цены.

Впереди показался перекресток. Если свернуть направо, они снова выйдут на прежний путь, лишь с незначительной задержкой.

— Все мужчины, женщины и дети не согласятся с тобой, — возразил Киль. — Ты и правда ратуешь за их свободу? Или ищешь искупления за то, что тридцать лет назад не сумел исполнить свой долг? Ты говоришь, что стараешься для Оссии, Гаррик; а может, ты стараешься лишь для самого себя?

Гаррик подавил порыв гнева. Пусть малодушный трус болтает сколько угодно; он уже не порассуждает, когда его схватят люди Вильхама.

— Есть вещи, за которые можно заплатить любую цену, — сказал Гаррик, подходя к перекрестку.

— А по-моему, нет, — ответил Киль и выхватил меч у Гаррика из ножен.

Гаррик слишком поздно заметил, что по всем сторонам перекрестка притаились люди в доспехах. Они ринулись к Гаррику, схватили его за руки, прижали к стене и ударили затылком о кирпичи, ободрав кожу. Гаррик заревел от ярости и рванулся прочь от стены, чтобы разметать их, но тут ворота близлежащих садиков распахнулись и наружу устремились Железные Стражи с мечами наготове.

— Нет! — завопил Гаррик, не желая верить в предательство Киля. — Нет! Нет! Нет!

Он пытался вырваться, но в него вцепилось слишком много рук; кинжал вытащили у него из-за пояса. Сквозь кровь, заливающую глаза, он заметил в стороне Киля. Тот пятился по переулку с мечом Гаррика в руке; вид у него был точно у мальчишки, напуганного собственной шалостью, которая зашла слишком далеко.

— Киль! — заорал Гаррик, захлебываясь слюной. — Сукин сын! Предатель!

Кто-то съездил ему по темени рукоятью кинжала, и Гаррик, обмякнув, повалился наземь. Один из солдат прижал ему шею коленом, другие заломили руки за спину. Звякнули наручники, и его с такой силой пнули ногой в живот, что дух перехватило. Когда нападавшие наконец отпустили Гаррика, он лежал на земле, глотая воздух ртом, словно рыба.

От удара по голове у Гаррика двоилось в глазах, и направлявшийся к нему человек поначалу показался ему размытым пятном. По мере приближения картинка сделалась четче. Человек был маленький и лысеющий, с тусклыми глазами и широким влажным ртом, одетый в черное облачение Железной Длани. Он присел на корточки перед Гарриком. Один из солдат схватил Гаррика за волосы и задрал ему голову.

— Кадрак из Темноводья, — промолвил человек. — Меня зовут старший охранитель Клиссен. Я ждал встречи с тобой.

Почти каждую ночь Фен снилось, будто она куда-то падает, и нынешняя ночь исключением не стала. Но на смену панике пришло приятное облегчение, когда Фен проснулась и поняла, что она лежит в гостевой спальне в доме Мары на мягчайшей постели. Она немного поворочалась, тяжело дыша; в голове мутилось от вчерашнего вина, ноги слегка ломило.

Откуда-то снизу донеслись напористые мужские голоса. Захлопали двери, раздались поспешные шаги.

Фен спрыгнула с кровати и торопливо оделась, снова охваченная паникой. Кто-то внизу выкрикивал приказы, но слов было не разобрать.

«Нас нашли!»

Она схватила лук со стрелами, думая лишь о собственном спасении. Кто-то пробежал по коридору мимо спальни. Стало быть, через дверь выбраться не получится. Окно! Фен откинула щеколду, распахнула рамы и высунулась наружу. Окно выходило в сад, до земли недалеко. Фен перемахнет через стену, прежде чем солдаты до нее доберутся.

«Беги. Спасайся».

Она уже поставила ногу на подоконник, но вдруг замешкалась. Арен и Кейд еще в доме, и если кроданцы пока не обнаружили ее, то их вполне могли схватить.

Она чувствовала почти физическое желание пуститься наутек. В голове всплыл голос отца: «Ни к чему не привязывайся, Фен. Ни к местам, ни тем более к людям. Иначе, когда они сгинут, ты сгинешь вместе с ними».

Надо от них отделаться. Давно надо было, но ее удерживало присутствие Арена и Кейда. Она впервые нашла общий язык со своими ровесниками. В Солт-Форке тоже были бойцы ее возраста, вроде Оттена и Докса, но они недолюбливали ее, а она недолюбливала их. Тогда как Арен и Кейд стали, пожалуй, ее первыми настоящими друзьями.

За окном ее ждал огромный чужой мир, пустой и пугающий. Она снова окажется в одиночестве. А этого ей совсем не хотелось.

Раздраженно выругавшись, она спрыгнула на пол и метнулась к двери. Поблизости никого не было слышно, только снизу доносились грубые голоса. Фен выглянула наружу. В коридоре было пусто.

Если она поторопится, то доберется до комнаты Арена и Кейда. Может, они еще не проснулись, ведь вчера все выпили лишнего.

Она открыла дверь и выскочила в коридор, приложив стрелу к тетиве; сердце бешено колотилось. Вскоре она оказалась на площадке, с которой открывался вид на прихожую. Фен прижалась к стене и взглянула вниз. Входная дверь была распахнута навстречу ночному воздуху.

В прихожей показался человек в плаще с капюшоном. Фен натянула лук и прицелилась. Если он посмотрит наверх, то заметит ее…

— Фен! Нет!

Услышав голос Арена, она вздрогнула и чуть не спустила тетиву. Человек внизу обернулся и вскинул голову. Фен увидела незнакомое чернобородое лицо.

— Они с нами, — сказал Арен, выходя на площадку. — Сама послушай.

Фен опустила лук. Ну конечно: внизу разговаривали по-оссиански. Она перепугалась, не успела толком проснуться; голоса доносились неотчетливо, но все-таки она могла бы сообразить. Эти два языка звучали совершенно непохоже.

Человек, которого она чуть не подстрелила, злобно зыркнул на нее и удалился.

— Что происходит? — спросила Фен.

— Не знаю, — ответил Арен, подойдя к ней. — Но думаю, нам надо отсюда убираться. Разбуди Кейда, Граба и Вику; я попробую что-нибудь выяснить. Встретимся в гостиной. Похоже, они собрались там.

Растолкать Кейда удалось не сразу, но, стоило ему увидеть возле своей постели Фен, глаза у него загорелись — пока он не узнал, зачем она пришла. Вику будить не пришлось: та уже сама направлялась им навстречу в сопровождении Скирды. Все вместе они вошли в спальню Граба, но никого не обнаружили. Лишь когда они позвали скарла по имени, тот показался из-за двери с двумя кинжалами в руках и извиняющимся выражением на лице.

В гостиной толпились незнакомые люди, в воздухе витало напряжение. Фен пробралась внутрь и отыскала Арена. Посередине комнаты стояла Вика и беседовала с низеньким человечком; черты лица у него были детские, а волосы — морковного цвета. Он раздраженно шагал из стороны в сторону.

— Это Вильхам Улыбчивый, — пояснил Арен, хотя тот отнюдь не улыбался. — Он вожак повстанцев в Моргенхольме. Гаррик и Киль должны были с ними встретиться, но так и не объявились. Вильхам доставил до места повозку без Гаррика, а потом направился сюда.

— Зачем доставлять повозку без Гаррика? — нахмурилась Фен.

— У них была единственная возможность загнать ее внутрь, — пояснил Арен. — Гаррик сможет пробраться туда и позже, в одиночку.

— Значит, она стоит во дворе, а в потайном отделении никого? Что же случилось с Гарриком и Килем?

— Люди Вильхама пытаются выяснить. Подключили все свои связи. Мы знаем только, что Клия их высадила у Консортовой возвышенности.

— Если их в ближайшее время не отыщут, придется убираться отсюда, — вставил Кейд. Он протолкнулся к ним сквозь толпу вместе с Грабом. — Если их схватили…

— Гаррик ничего не расскажет, — уверенно заявил Арен.

— Зато Киль может и расколоться. В последнее время он совсем сдал. Вздрагивал от каждого шороха.

— Надо уходить сейчас же, — решила Фен. Неопределенность ее угнетала.

— Веснушчатая дело говорит, в кои-то веки, — заметил Граб. — Полого Человека больше нет. Криволомца тоже. Граб думает, что кроданцы уже близко.

— Может, они просто задержались, — с деланым оптимизмом предположил Арен. — Наткнулись на патруль, притаились где-нибудь и пережидают опасность.

Граб скептически фыркнул.

— А может быть, у Граба в заднице скрывается вход в волшебное царство.

Тут у дверей поднялась суматоха, и в гостиную, прокладывая себе путь локтями, ворвался молодой человек; щеки у него пылали.

— Вильхам! У меня новости!

Он направился прямиком к Вильхаму и Маре, и все столпились вокруг, чтобы услышать, что он скажет. Только Скирда осталась равнодушной, водя носом по сторонам.

— Мы разыскали человека, который видел все из окна, — выдохнул молодой человек. — Железная Длань поджидала в засаде и Гаррика схватили.

По гостиной пробежал встревоженный ропот. Арен побледнел.

Молодой человек протянул Маре меч:

— Вот, нашли неподалеку.

Она внимательно оглядела оружие.

— Это его, — промолвила она наконец глухим голосом.

— А Киль? — спросил Вильхам.

— Его отпустили. Похоже… Похоже, он в сговоре с врагами.

Поднялся шум. Фен показалось, что она не вполне пробудилась от сна и опять куда-то падает. Гаррик указал ей путь, повел ее за собой. Даже после Солт-Форка она продолжала в него верить. Теперь он погиб, преданный своими же, и его великий замысел рухнул.

«Когда они сгинут, ты сгинешь вместе с ними».

— Гаррика схватили? — потрясенно спросила Вика, отказываясь верить в случившееся.

— Здесь небезопасно! — закричал Вильхам, перекрыв гвалт. — Всем перебраться в явочный дом в Приречье. Передвигаться мелкими группами, по разным дорогам. Мара, у тебя есть повозки?

— Две. Одной может править Клия. Слуги тоже должны уйти. Я не оставлю их Железной Длани.

— Хорошо. Остальные поедут верхом. — Кроткое лицо Вильхама исказилось яростью, когда он повернулся к собравшимся: — Прихватите с собой все, что враги могут использовать против нас. Что не получится взять, сожгите. Следов не оставлять. Живо!

Повозка, трясясь и подскакивая, катилась по городским улицам, и настроение у всех было подавленное. Они сидели, вплотную прижавшись друг к другу: Арен, Кейд, Фен, Вика и Граб, Скирда растянулась у них в ногах. Проплывавшие мимо фонари бросали отсветы на изможденные лица. Все молчали; даже Кейду хватило ума не затевать ободряющих речей.

Арен вглядывался в булыжную мостовую, ища надежду, но не находя. Неизвестно, много ли Киль рассказал Железной Длани. Но Гаррика в любом случае заменить некем. Весь замысел пошел прахом.

Неужели Гаррика уже привязали к стулу в каком-нибудь пыточном застенке? Неужели наградой за тридцать лет борьбы стали отчаяние и смерть?

К Килю Арен чувствовал лишь отвращение. Неудивительно, что Клиссен так охотно отпустил Арена: он знал, что в запасе у него есть еще один предатель, если с первым ничего не получится. Арен полагал, что ему удалось обхитрить Железную Длань, но у верховного охранителя имелся туз в рукаве.

Как мог Киль совершить такое с Гарриком?!

Но Арен понимал как. Он сам был на волоске от подобного поступка.

— Я думала… — начала Вика и осеклась, понурившись. — Я считала его заступником… Единственным, кто мог захватить Пламенный Клинок… — Скирда прижала уши и заскулила, а друидесса сокрушенно покачала головой. — Неужели Истязатели и вправду со мной говорили? Или я говорила сама с собой?

— Граб иногда говорит сам с собой, — участливо влез скарл.

— Заткнись! — огрызнулся Кейд.