Поездка Есенина в Туркестан

Несостоявшаяся поездка в горы
До 29 мая 1921 года

С. Есенин хотел выехать на природу за пределы Ташкента. Его манили хорошо виднеющиеся за пределами города покрытые снегом вершины Чимгана, волновали рассказы о бурных реках и чудесных садах в предгорной местности. Осуществить поездку было трудно из-за отсутствия транспорта и сохраняющейся сложной обстановки после гражданской войны. Художник Ф. Лихолетов помог организовать небольшой загородный поход. . Он вспоминал: «Из наших встреч с Есениным еще запомнилась поездка в предгорья Чимгана, «на природу». Я захватил с собой холст и краски, пытался воспроизвести какой-то пейзаж с буйной зеленью и бурной речушкой, клокотавшей между камнями. Есенин долго смотрел на неглубокий, но злой поток воды, сказал, что она похожа на верблюжью шерсть, и, вздохнув, вспомнил чистую голубую воду речушки своего детства.

Вокруг, казалось, совсем близко, высились покрытые снегом вершины Чимгана. Есенину не верилось, что до них около ста верст, и он уговаривал извозчиков поехать дальше вверх по дороге, но они решительно отказались.

Свой холст я хотел затем подарить Есенину, да раздумал: картина показалась мне неудачной» (25, с. 77).

Но даже это кратковременное знакомство с местностью пригородного Ташкента запало в память поэту, так как в поэме «Пугачев» появились сравнения, навеянные увиденным. В одном из первых вариантов монолога Пугачева С. Есенин записал: «Но зато так бурливо, так бешено и гордо мчатся воды потоков и рек нагорных», затем заменил на другой: «Но за то кто бы знал, как бурливо и гордо свищут брызгами желтые горные реки». Но и это не понравилось. . Появилась новая строчка «Скачут там пенножелтые горные реки». И только в окончательном варианте слово «пенножелтые» заменено на образное «шерстожелтые». Эти слова произносит взволнованно Емельян Пугачев:

Но зато кто бы знал, как бурливо и гордо

Скачут там шерстожелтые горные реки!

В «Пугачеве» сравнение горных рек по цвету с верблюжьей шерстью встречается в заключительной главе, которая в окончательной редакции была дописана в Москве после возвращения Есенина из Туркестана.

Возможно, что командировка Г.Р. Колобова предусматривала посещение не только Ташкента, но и других городов Туркестана, в частности, Полторацка (современный Ашхабад) Ташкент в то время был границей соединения двух железных действующих дорог. Здесь заканчивалась северная железнодорожная линия, управление которой осуществлялось из Оренбурга. Далее, в сторону Каспийского моря, шла Средне-Азиатская железная дорога, управление которой находилось в Полторацке (Ашхабаде). До Полторацка можно было доехать поездом № 4, который шел дальше до Красноводска. Возвращался же поезд из Красноводска в Ташкент уже под номером 3. В своей монографии П.И. Тартаковский ошибочно считал, что поезд № 4 едет из Ташкента только до Самарканда, а дальше от Самарканда до Красноводска якобы должен курсировать поезд № 3 (25, с. 119).

Г. Колобов должен был совершить краткую инспекционную поездку в Полторацк, но С. Есенин, вероятно, не очень хотел проводить все дни в вагоне в условиях среднеазиатской жары. Он предложил другой вариант. В доме Г. Михайлова не раз бывал персидский консул Ахмедов, с которым установились не только деловые, но и дружеские отношения. Официальная резиденция персидского консульства находилась в Самарканде. Консул Ахмедов, по воспоминаниям Е. Михайловой (Макеевой) согласился с предложением Г. Михайлова приютить на несколько дней российского поэта, который хотел поближе познакомиться с истинным Востоком, чего не могли осуществить его друзья в европеизированной части Ташкента. Было решено, что С. Есенин сойдет в городе Самарканде, а Г. Колобов в своем спецвагоне проследует дальше до Полторацка. На обратном же пути через три дня С. Есенин вновь присоединится к Г. Колобову.

Вместе с С. Есениным в Самарканд, с разрешения отца, сопровождающей поехала и Елена Михайлова, которая оставила об этой поездке воспоминания. По ее мнению, С. Есенин очень хотел «осмотреть старинные архитектурные ансамбли, ступить на древнюю землю Согдианы, познавшей многих завоевателей и властителей, ушедших в небытие, но сохранявшей одну лишь власть - нетленную и вечную власть красоты» (27, с. 122).

Из Ташкента пассажирский поезд № 4 отправлялся дважды в неделю: в воскресенье и среду. Прибывал же поезд в Самарканд соответственно в понедельник и четверг в 10 часов 12 минут утра. После 21-минутной остановки пассажирский поезд № 4 отправлялся из Самарканда до станции Каган (приезжал в 5 часов вечера 30 мая), от которой уже другим наземным транспортом можно было доехать до Бухары, и только 31 мая в середине дня делал остановку в Полторацке (Ашхабаде). Затем поезд уходил в Красноводск и возвращался назад как поезд № 3, который в Самарканд возвращался утром 2 июля 1921 года. Об этом можно было прочитать в самаркандской газете «Пролетарий» от 13 мая 1921 года, где было опубликовано «Расписание хода пассажирских поездов № 3, 4 через станцию Самарканд с 1 мая 1921 года».

Вечером в воскресенье 29 мая специальный вагон Г.Р. Колобова прицепили к поезду № 4 «Ташкент-Красноводск», так как других поездов в этом направлении не было, и С. Есенин со своей спутницей и московскими друзьями отправились в древний Самарканд (27, с. 119).