Поездка Есенина в Туркестан

Антоновское восстание До 24 апреля 1921 года

С. Есенин во время вынужденных стоянок на станциях был свидетелем интенсивного передвижения военных составов. В сторону Тамбовской губернии двигались эшелоны с красноармейцами, направляемые на подавление восставших крестьян под руководством Антонова. Заметно было, что в воинских составах в основном были солдаты из интернациональных подразделений Красной Армии: латышские стрелки. мадьяры и другие.

Крестьянские волнения в российских губерниях были вызваны тяжелейшим экономическим положением. Страшный по своим масштабам голод обрушился на многие губернии. До уборки нового урожая зерновых было еще далеко, а у большинства крестьянских семей давно закончились хлебные запасы. Питались чем бог пошлет: крапивой, лебедой, отрубями, жмыхом. Изредка пробивались слухи о фактах людоедства. Не семьи, а целые деревни вымирали от голода Из голодающих северных и среднерусских губерний крестьяне устремились на юг, надеясь там прокормиться и выжить.

Не везде народ мирился с создавшимся положением. Недовольные крестьяне стали винить во всем комиссаров, коммунистов, большевиков. Одобряя в целом советскую власть, они выступали против новых, порой очень жестоких, государственных методов управления. Восстание в Кронштадте 1 марта 1921 года было настоящим шоком для большевиков. Власти сумели быстро подавить мятеж, многих участников сослать, организаторов расстрелять, но новые и новые очаги недовольства вспыхивали в других местах. В некоторых уездах крестьяне были вынуждены с оружием в руках выступить против отрядов продразверстки, которые у земледельцев выгребали все запасы, не оставляя зерна даже для семян, тем самым обрекая сельчан на голодную жизнь Недовольство перерастало в вооруженные конфликты. Массовые волнения крестьян Тамбовской губернии возглавил Александр Антонов.

Антонов Александр Степанович (1886 – 1922) до революции вступил в партию эсеров, был в ссылке. В 1917-1918 годах назначается начальником уездной милиции города Кирсаново Тамбовской губернии. Не разделял взглядов большевиков. Когда партия эсеров стала притесняться коммунистами, был вовлечен в активные действия. Он видел, как у голодающих мужиков продовольственные отряды забирали из амбаров все подчистую, не оставляя на пропитание, не проявляя заботу о детях, стариках, больных. Если же находили у крестьян спрятанный от изъятия хлеб, то виновников брали в заложники, а тех, кто пытался силой отстаивать свое добро, без суда и следствия расстреливали. Эти карательные меры позволили Антонову быстро объединить вокруг себя недовольных. Восставших крестьян идейно возглавили эсеры. Активно заработал созданный «Союз трудового крестьянства» Выпускались листовки против комиссаров и большевиков , на собраниях и митингах выдвигались лозунги «Советы без коммунистов», «За свободную торговлю».

В 1920 году А. Антонов создает боевые отряды, оснащая их оружием и обмундированием из милицейских складов. Попытка привлечь Антонова к ответственности подтолкнула его к вооруженному мятежу и захвату уездного городка Кирсаново, расположенного при железной дороге из Саратова в Тамбов. За короткий срок в повстанческие отряды практически влилось все мужское население Тамбовской губернии. По образцу Красной Армии были созданы 2 армейских объединения из 18 хорошо вооруженных полков общей численностью до 50 тысяч человек. За короткий срок антоновцы полностью блокировали Юго-восточную железную дорогу, тем самым резко сократив подвоз хлеба с юга в центральные районы России. Волнения перекинулись из Тамбовщины на сопредельные губернии, где также свирепствовал голод и бесчинствовали продотряды. Правительство срочно принимали меры для подавления крестьянских волнений. После разгрома Врангеля значительные армейские силы под командованием М.В. Фрунзе были направлены на подавление вооруженных отрядов Нестора Махно, а часть регулярных войск перебрасывалась в мятежные губернии. С.Есенин мог и не знать, что за действиями армейских подразделений следил лично В.И. Ленин, который в начале 1921 года в одной из записок писал: «Надо ежедневно в хвост и гриву гнать (и бить и драть) главкома Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно» ( 10)

Командующим войсками Тамбовского военного округа был назначен прославившийся во время гражданской войны командарм М.Н. Тухачевский. Ему предписывалось в кратчайший срок ликвидировать сопротивление антоновских отрядов. С мятежниками стали жестоко расправляться. Не щадили никого. Иногда выжигались десятки сел и деревень с поголовным уничтожением всего проживающего в них населения. Против сильной государственной военной машины протестующие крестьяне не могли устоять. Восстание было обречено на поражение. В 1922 году в одной из перестрелок А. Антонов был убит.

События, связанные с тамбовским восстанием, совпали по времени с работой Есенина над поэмой «Пугачев». Сам Есенин не был свидетелем военных действий регулярных войск против антоновцев, но мог получать какую-то информацию от Г. Колобова, принимавшего участие в инспекционных проверках снабжения армейских подразделений. Анализ истории создания поэмы «Пугачев» показывает, что «живые впечатления поэта определили тяжелую трагическую атмосферу написанных во время поездки по пугачевским местам глав. Получалось так, что текст поэта вольно или невольно передавал чувства автора, вызванные крестьянскими восстаниями 20-х годов» (11).

Уже в первых главах «Пугачева» косвенно отразились события, связанные с подавлением вспыхнувшего в Кронштадте мятежа военных моряков и расправой над взявшими оружие крестьянами. В черновых вариантах поэмы Емельян Пугачев произносит слова, чуждые эпохе ХVIII века, когда все надежды на лучшую жизнь связывали только с хорошим царем. Пугачев же убеждает восставших в духе ХХ века:

Зарубите на носах, что в своем государстве

Вы должны не последними быть, а первыми…

В основной текст поэмы эти строки не попадут, но в одном из первых монологов Пугачева есть слова, которые соотносимы и с современностью, и со временем ХVIII века:

Невеселое наше житье!

Но скажи мне, скажи,

Неужель в народе нет суровой хватки

Вытащить из сапогов ножи

И всадить их в барские лопатки?

Дух протеста против несправедливости, а тем более насилия, был присущ Есенину.

Конечно, открытым текстом об антоновском движении невозможно было рассказывать. Об этом говорится в поэме тонкими намеками, иносказательно, в расчете на умного и догадливого читателя. Так появилось необычное в монологе казака Буранова сравнение с луной, которую «как керосиновую лампу в час вечерний зажигает фонарщик из города Тамбова…». Керосиновых ламп во времена Пугачева не было, тем более в глухих захолустных городках и селах. И специальность фонарщика появилась значительно позже в крупных губернских городах. Приводимое в поэме сравнение объяснимо только фактами современности.

Хорошо известные слова, произнесенные Емельяном Пугачевым в конце поэмы, «Дорогие мои … дорогие… хор-рошие…» были в 20-е годы более понятны читателям, так как они встречались в обращениях А. Антонова к восставшим тамбовским крестьянам (12). В черновом варианте эти слова произносит Чумаков, узнав о сговоре казаков выдать властям Пугачева: «Как же можно? Родные мои! Хорошие!» Но в окончательном тексте эти полные трагизма слова Емельян произносит дважды:

Дорогие мои… Хор-рошие…

Что случилось? Что случилось? Что случилось?.. (…).

А казалось… казалось еще вчера…

Дорогие мои… дорогие… хор-рошие…

Современные есениноведы обратили внимание на тройное скрытое в поэме указания, что пугачевский мятеж подавляет не Петербург, где царствовала императрица Екатерина II, а Москва., в которой находилось современное большевистское правительство (13). Когда же атаман Чумаков с болью рассказывает о разгроме пугачевских отрядов, то в его монологе слышится описание современной расправы над восставшими тамбовскими крестьянами, по своей масштабности и жестокости превосходящее подавление мятежа царскими войсками в ХVIII веке:

Нет, это не август, когда осыпаются овсы,

Когда ветер по полям их колотит дубинкой грубой.

Мертвые, мертвые, посмотрите, кругом мертвецы,

Вон они хохочут, выплевывая сгнившие зубы.

Сорок тысяч нас было, сорок тысяч,

И все сорок тысяч за Волгой легли, как один.

Даже дождь так не смог бы траву иль солому высечь,

Как осыпали саблями головы наши они.

Что это? Как это? Куда мы бежим?

Сколько здесь нас в живых осталось?

От горящих деревень бьющий лапами в небо дым

Расстилает по земле наш позор и усталость.

Лучше б было погибнуть нам там и лечь,

Где кружит воронье беспокойным, зловещим свадьбищем,

Чем струить эти пальцы пятерками пылающих свеч,

Чем нести это тело с гробами надежд, как кладбище!

Такое совпадение отдельных фрагментов исторической поэмы с послереволюционной действительностью позволяло некоторым критикам С. Есенина оценивать происходящие в произведении события с позиций современности. Еще до публикации «Пугачева», когда драма читалась и обсуждалась в узком доверительном кругу друзей, в одном из зарубежных журналов появился отзыв на рукопись поэмы. Рецензент, скрывшийся за псевдонимом Москвич, писал, что Есенину «собственно, нет и дела до реального, исторического Пугачева. Для Есенина Пугачев – только мужик, как пугачевщина – мужицкий бунт. Не конкретный, в определенных исторических условиях, крестьянский мятеж против екатерининской Империи, не мятеж против самовластия вообще, а именно мужицкий бунт, как таковой, протест мудрой мужицкой души против бездушной мудрости государства. Это больше бунт есенинский, чем бунт пугачевский…» (14).

C. Есенину были близки по духу требования восставших в Тамбовской губернии крестьян, поэтому он сочувственно относился к их протестам. У него и раньше стихийно прорывалось чувство недовольства против проводимой в деревне политики военного коммунизма. Он не мог быть равнодушным к ломке старого, но очень близкого и родного ему деревенского быта и крестьянских традиций. Да и взгляды эсеров, представлявших больше интересы крестьян, ему были понятны, так как в первые месяцы после революции С. Есенин был в хороших отношениях с редакцией эсеровской газеты, где печатались его стихи, был знаком с некоторыми лидерами эсеров, среди которых у него большим авторитетом пользовался Р.В. Иванов-Разумник.

Во время продолжительных или кратковременных стоянок С. Есенин встречал на вокзалах истощенных и изможденных крестьян с котомками, узлами, с детьми и бабами, которые бежали из голодающих деревень. Эта неуправляемая толпа при приближении к станции очередного поезда приходила в движение, пытаясь любыми способами пробраться в переполненные вагоны проходящих в восточном направлении поездов, хотя сделать это было сложно. Составов с гражданскими грузами было мало, а в военные эшелоны часовые не пускали, угрожая оружием. Специальный вагон Г. Колобова, в котором ехал Есенин, также охранялся часовым.

Убогий вид крестьян на железнодорожных станциях вызывал у Есенина сострадание, но он ничем не мог помочь им. Выслушивал внимательно различные истории, давал некоторые советы, мог рассказать о том, что писали газеты. О новой политике советской власти С. Есенин узнавал из материалов газеты «Правда», других центральных газет, которые получал Г. Колобов по должности. В газетах была опубликована речь В.И. Ленина на Х съезде партии большевиков, который состоялся с 8 по 16 марта 1921 года, и другие материалы о проводимой внутренней политике после окончания гражданской войны. 21 апреля 1921 года массовым тиражом была издана брошюра «О продовольственном налоге». Власти делали все возможное, чтобы довести до крестьян сведения, что скоро ненавистная им продразверстка будет отменена, а на смену ей придет твердый продовольственный налог, что будет разрешена свободная торговля излишками хлеба, а в городах развернется производство промышленных товаров. Но в эти обещания голодающие крестьяне не очень верили. Они думали больше о дне сегодняшнем и о хлебе насущном, чтобы пережить этот проклятый голод.

В многочисленных толпах крестьян на вокзалах встречались и нищие, которые добывали себе на пропитание исполнением песен, частушек. Возможно, что на одной из таких остановок С. Есенин услышал песню, которую любили петь повстанцы в антоновских отрядах. Мелодия была простой, а слова отражали современную боль. В дальнейшем эта песня станет одной из любимых у Есенина:

Что-то солнышко не светит,

Над головушкой туман,

Ай уж пуля в сердце метит,

Ай уж близок трибунал.

Ах, доля-неволя,

Глухая тюрьма!

Где-то черный ворон вьется,

Где-то совушки кричат…

Не хотелось, а придется,

Землю кровью орошать!

Эх, доля-неволя,

Глухая тюрьма!

Поведут нас всех под стражей,

Коммунист взведет курок.

По тропинке, на овражьей

Укокошит под шумок.

Эх, доля-неволя,

Глухая тюрьма!