Похищение Бет

Глава 7

— О’кей, Эбби, на данный момент мы закончили. Никто вас не торопит, посидите тут, а когда будете готовы, можете воспользоваться ванной комнатой. Если вам что-то понадобится, дайте мне знать, — сказала доктор Розен. Голос ее звучал ровно и успокаивающе.

Эбби следила, как она снимает латексные перчатки и бросает их в корзину для мусора. Доктор подняла глаза и улыбнулась короткой профессиональной улыбкой, от которой на душе становилось спокойнее. В ее словах и действиях не чувствовалось жалости. Интересно, подумала Эбби, как давно она этим занимается? Изо дня в день заботится о жертвах насилия. Что чувствует эта женщина, когда вечером возвращается домой? Грязь и злость? А может быть, у нее возникает ощущение, что она сделала что-то хорошее? Наверное, и то и другое. Эбби взглянула на левую руку доктора Розен — кольца там не было. Ей сейчас должно быть где-то под шестьдесят по меньшей мере. Эбби подумала, что она, возможно, никогда не была замужем, потому что такая работа окончательно испортила ее мнение о мужчинах. Хотя, может быть, она просто снимает кольцо, когда работает.

— Эбби? — Она не сразу поняла, что доктор продолжает говорить, и, подняв голову, посмотрела ей в глаза. — Может быть, вы хотите встать? — спросила доктор Розен.

Какая-то часть Эбби хотела остаться тут навсегда, лежать под звуки этого мягкого спокойного голоса. Ей хотелось услышать, что все будет хорошо. Если бы доктор сказала такое, Эбби ей обязательно поверила бы, в этом она даже не сомневалась. Но ничего подобного не было. Доктор ни разу не сказала, что с ней все хорошо. Она не обещала, что Бет ничего не грозит. Возможно, именно такая честность и внушала доверие женщинам, которые входили в двери этого кабинета.

Эбби села и тут же почувствовала, как комната закружилась. Доктор Розен поддержала ее, положив руку на плечо. Через пару минут она слегка сжала пальцы.

— Готова? — спросила она.

Эбби кивнула и сползла со стола, растерянно оглядываясь по сторонам. Она замерла на месте, не зная, что делать и куда идти. Доктор Розен приподняла руку, как бы направляя Эбби, но не прикасаясь к ней.

— Пройдите сюда, — сказала она, указывая в направлении какой-то двери. — Там есть чистые полотенца и смена белья и одежды. Этот халат оставьте на полу.

Эбби вошла в туалетную комнату, ослепляющую своей белизной. Доктор Розен прикрыла двери, и впервые за много часов Эбби осталась одна. Она слышала звук собственного дыхания, эхом отражавшийся от идеально чистого кафеля. Она шагнула к умывальнику, не поднимая головы, чтобы не видеть своего отражения в зеркале на стене. Сделав несколько глубоких вдохов, она все-таки подняла глаза и уставилась на себя. Лицо в пятнах крови, которая запеклась и в волосах; этот красный цвет напомнил ей случай с маминой губной помадой, которую семилетняя Эбби размазала по своей физиономии. Значительная часть лица была покрыта синяками и кровоподтеками, разбитые губы опухли. Эбби хотела прикоснуться к щеке, но руки, казалось, сами сжали края больничного халата, запахивая его, чтобы никто не мог увидеть ее. Она оглянулась на закрытые двери и в конце концов отпустила одноразовое облачение из тонкого материала, похожего на бумагу. Оно распахнулось, открыв яркому свету ламп на потолке ее наготу, покрытую крупными пупырышками гусиной кожи.

Эбби потянулась к своему лицу, напоминавшему лицо грустного клоуна, и провела пальцем по полоске засохшей крови с одной стороны. Дойдя до подбородка, она снова начала сверху, обводя края синяков, восстанавливая их форму.

Шум за дверью заставил ее вздрогнуть. Она отвернулась от зеркала и взглянула на стопку белых полотенец — как в гостиничном номере! — на полке рядом с ванной. На мгновение Эбби охватила паника при мысли, что она перепачкает их кровью, но потом она решила, что доктору Розен это, наверное, все равно. Интересно, они используют эти полотенца повторно или выбрасывают, как латексные перчатки? Некстати, конечно, но Эбби ничего не могла с собой поделать: ее тошнило при мысли, что этими же полотенцами могли вытирать кровь другие пострадавшие девушки и женщины.

На стуле лежала стопка одежды, также сложенной очень аккуратно и профессионально. Эбби провела рукой по ее краю. Бюстгальтер, трусики, носки, футболка, брюки от спортивного костюма, джемпер и кроссовки без шнурков — эдакий набор выходного дня из рекламных воскресных приложений газет. Она засомневалась, нужна ли ей вся эта одежда. Она не помнила, чтобы на улице было так уж холодно.

Новый шум за дверью заставил ее пошевеливаться. Возможно, сюда нужно войти кому-то следующему с этого конвейера жертв насилия. Обследование — помывка — допрос. Эбби оглянулась в поисках еще одной двери, которая вела бы на новый этап процедуры, но ничего не увидела. Ей предстояло вернуться туда, откуда она пришла. Но что, если там уже есть кто-то еще? Следующая пострадавшая? Подождать, пока тебя позовут, или постучать, чтобы выйти? Как это узнать?

Эбби вновь посмотрела на ванну. За шторой находился душ. Она задумалась, чем следует воспользоваться. Душ был быстрее — на случай, если там очередь. Она открыла краны, и сверху яростно ударил напор воды. Эбби сначала протянула руку под струи, а потом вся стала под душ. Вода ужалила ее в лицо и начала обжигать, становясь все горячее. Тело стало тяжелым и неповоротливым. Эбби провела по телу руками — возникло странное ощущение, что кожа слезает с костей. Она опустила глаза и поняла, что одноразовый халат по-прежнему на ней. Выйдя из-под душа, она попыталась снять его, но завязки намокли и затянулись. Она попробовала развязать ногтями, но узел был слишком тугим. Эбби почувствовала, как от этого усилия что-то больно сжимается в груди. Беспомощно потянув за края халата, она почувствовала, что глаза горят от слез. Она медленно сползла по выложенной кафельной плиткой стене и опустилась на дно ванны, теперь струи горячей воды едва достигали ее. Комнату начал заполнять пар, и сознание Эбби также затуманилось. Успокоенная мыслью, что шум воды все равно заглушит рыдания, она дала волю слезам.

Эбби выключила душ и вышла из ванной, оставляя за собой мокрый след. К телу лип промокший халат. Она сняла его через голову и с тяжелым шлепком бросила под ноги. В груди болело, горло было как будто ободрано. Она не знала, сколько времени пробыла здесь: может, доктор Розен уже барабанила в дверь, как когда-то это делал отец Эбби, пока она мылась? После смерти отца она скучала по звуку его голоса и жалела, что он не может наорать на нее еще хотя бы разок.

Она взяла большое белое полотенце и завернулась, не заморачиваясь больше тем, что может его испачкать. Стопку одежды она сбросила на пол и села на освободившийся стул, глядя, как намокает футболка, и чувствуя, как вода стекает по волосам на спину. Она посмотрела на свои руки, раскрасневшиеся от горячей воды, и вспомнила лето, когда Пол заснул в саду на солнце и сильно обгорел. Сообщили ли ему? Может быть, он ждет ее где-нибудь тут? А может, сидит сейчас в коридоре с Бет на руках и думает, как долго она торчит в ванной?

Эбби встала и вытерлась. Она тщательно изучила каждый предмет одежды, прежде чем его надеть: бюстгальтер — слегка маловат, и одна чашка потертая; трусики — большие и какие-то смешные; футболка — красивая и мягкая; спортивные брюки — слишком длинные и слишком синтетические. Она задумалась, стоит ли надевать синий джемпер, но потом подумала, что он мог быть положен сюда с определенной целью, и все-таки натянула его через голову. И наконец, носки. С носками все было о’кей. Она сунула ноги в прогулочные кроссовки, оказавшиеся великоватыми, и медленно прошлепала по мокрому полу к зеркалу. Прежде чем вернуться в мир, Эбби еще раз взглянула на себя. Протянув руку к опухшему лицу, она прикоснулась к большому синяку и прижала его пальцами. Тихо заскулив, надавила на него сильнее. Он болел недостаточно сильно.