Последний шаг

ТРУДНЫЙ ДЕНЬ

Начало светать, когда вертолет, пилотируемый майором авиации Антоном, приземлился на аэродроме Тимишоары. В течение всего полета капитан Визиру боролся со сном и усталостью. Временами он забывался, но быстро пробуждался от шума двигателей, и пробуждение это было довольно мучительным. Из вертолета Лучиан вышел как во сне, с таким ощущением, будто двигатели только притаились и где-то в его черепной коробке все еще продолжают работать. Однако свежий предрассветный ветерок пришел к нему на помощь — взбодрил, освободил мозг от надоедливого воя… Лучиан с завистью посмотрел вслед майору Антону, который пошел отдыхать до получения нового приказа…

Около одного из зданий аэропорта капитана Визиру ждали двое мужчин в гражданском. На расстоянии Лучиан не мог различить их лиц. Однако один из мужчин сделал ему знак рукой, и капитан подошел. Нет, он их не знал. Первый протянул ему руку, отрекомендовался:

— Майор Сакеларие Ион из госбезопасности области. Добро пожаловать!

— Майор Попович, начальник отделения милиции, — представился второй.

— Так! — обрадовался Лучиан. — Значит, будем с вами работать?

Начальник отделения милиции был среднего роста, крепкого сложения. По всему было видно, что он занимается тяжелой атлетикой — накачивает мускулы.

— Нам сказали, — заговорил майор Сакеларие с сильным трансильванским акцентом, — что все надо делать очень быстро, и поэтому я не предлагаю вам отдохнуть.

— Хорошо бы выпить кофе, и покрепче.

Майор Попович весело рассмеялся:

— Кофе — наш эликсир бодрости! Поговорим в милиции, в моем кабинете, а там и кофе найдется.

— Я оставляю вас в хороших руках, товарищ капитан, — заверил не то в шутку, не то всерьез майор Сакеларие. — Нас ждет машина. Поехали!

Через полчаса Лучиан уже сидел в кабинете начальника отделения милиции с большой чашкой в руках и жадными глотками пил кофе.

— Ну как, капитан? — поинтересовался майор. Веселое настроение, как видно, никогда его не покидало.

— Пойдет! — дружелюбно улыбнулся ему Лучиан.

— С чего начнем? Описать происшествие или сами ознакомитесь с досье? Курите?

— Нет, я бросил. Мне бы хотелось сначала посмотреть досье, а потом, если потребуется, я попрошу вас дать объяснения.

— Идет!

Они говорили друг с другом так, как будто были давно знакомы. Майор Попович снял печать с несгораемого шкафа и вынул оттуда досье.

— Вроде пока тонковато, — заметил майор, — зато все ясно и убедительно. Пожалуйста! — И он положил досье рядом с чашкой кофе. — Я устроюсь вон в том кресле и чуточку посплю… Когда понадоблюсь, будите безо всякого, не стесняйтесь…

Лучиан с чувством добродушного удовлетворения глядел, как тот устраивается в единственном имеющемся в кабинете кресле.

— Знаете, я какой? — похвалялся майор, — Истинный феномен природы! Закрою глаза — и тут же засыпаю.

В самом деле, «феномен», к удивлению Лучиана, тут же, на глазах, заснул. И сон его был глубоким.

Капитан открыл досье, и первыми ему на глаза попались показания, написанные рукой, не очень привыкшей к карандашу.

Лучиан нетерпеливо принялся читать второй документ:

У Лучиана не хватило терпения читать все документы, подшитые в строгой хронологической последовательности, и он перешел сразу к изучению фотографий, сделанных в процессе расследования.

Фото номер 1. Нейлоновый мешок на расстоянии, узок, на рост человека, словно специально для замены гроба.

Фото номер 2. Мешок вблизи. Из-за непрозрачности нейлона лицо трупа вырисовывается лишь в общих чертах.

Фото номер 3. Верхняя часть мешка. Отчетливо видно, что мешок перевязан специальной нейлоновой веревкой с кольцом.

Фото номер 4. Мешок развязан. Лицо трупа раскрыто.

Лучиан застыл. С фотографии на него устремил неподвижный, перепуганный взгляд Тибериу Пантази. Объектив фотоаппарата захватил ниже подбородка, и Лучиан заметил у воротника рубашки галстук-бабочку, который украшал старого «джентльмена» в тот вечер, когда они увиделись после более чем десятилетнего перерыва. «Прощайте, господин капитан!» — вспомнил Лучиан слова, которыми Пантази заканчивал адресованное ему письмо, и почувствовал, как участились удары его сердца, а по телу побежала горячая волна. «Что же с тобой произошло, старина? — обратился мысленно к Пантази капитан. — Что случилось после того, как мы расстались?» Следом нахлынула грусть, та самая грусть, которую почувствовал Лучиан, слушая исповедь старого, забытого своими шефами шпиона…

Фотография, помеченная номером 5, была сделана в морге. Труп, уже без мешка, лежал на столе лицом вверх. Исследуя фотографию, Лучиан установил, что Тибериу Пантази, перед тем как покинуть квартиру на Василе Лупу, не успел переодеться. Он умер в том же костюме из кремовой чесучи, который был на нем в воскресенье вечером в ресторане.

Фото номер 6. Безжизненное тело шпиона было раздето, а объектив аппарата с поразительной четкостью зафиксировал прямо у сердца пулевое отверстие. «Итак, ты был застрелен! — подумал Лучиан с грустью. — Пуля… Одна-единственная… В сердце!»

Фото номер 7. Труп со спины. Никакого выходного отверстия. Пуля, принесшая смерть, осталась в теле.

Затем следовала целая серия других изображений, которыми Лучиан уже более не интересовался.

Судебно-медицинская экспертиза подтверждала насильственную смерть. Была найдена и пуля калибра 6,35 миллиметра. Судебные медики установили также, что убийство произошло двадцать четыре часа назад и смерть наступила мгновенно.

Лучиан прочел опись найденных при Тибериу Пантази вещей:

«Это все, что было найдено у Тибериу Пантази? — с удивлением подумал Лучиан. — Никакого документа, удостоверяющего личность, хотя у него было два паспорта! Никакого чемодана, хотя из дому он вышел с ним… Вместо этого два номера телефона, записанных в спешке на клочке бумаги. Хм! 1-23-47. Да это же телефон Марии Ангелини! — вспомнил Лучиан и посмотрел на майора Поповича, который продолжал спать крепким сном все в том же положении. — Придется разбудить…»

Это оказалось делом нетрудным. Майор Попович пробудился так же быстро, как и заснул.

— Готово! — Он посмотрел на часы: — Скоро начинается служба. — Потом придвинул стул и сел. — Жду вопросов! Или хотите, я еще сварю кофе?

Лучиан поблагодарил его улыбкой.

— Фотография, присланная вами, — сказал начальник отделения милиции, — очень помогла нам в расследовании. При убитом, как вы, конечно, заметили, не нашли никакого удостоверяющего личность документа, поэтому опознание произвели на основании вашей фотографии. Он, не так ли? Тибериу Пантази, тот самый, кого вы искали?

— Да, это он!

— Кто он такой?

Лучиан не колеблясь сказал:

— Он был потрясающим шпионом.

— Вот это да! — искренне удивился майор. — Для меня это особый случай.

— Это почему же? — изумился в свою очередь капитан Визиру.

— Его застрелили в упор, прямо в сердце… Потом преступники засунули его в нейлоновый мешок и спрятали в рефрижератор для перевозки мяса. Они повесили мешок за кольцо и заморозили его. Причем действовали они необычайно быстро… Вас это интересует?

— А как же? Хоть я и прочел дело…

— По-моему мнению, убили его далеко от Тимишоары, может, даже в Бухаресте. Потом в рефрижераторе перевезли труп в нашу область. За пятнадцать километров до границы преступники решили от него избавиться и выбросили. Следы колес на шоссе свидетельствуют, что там останавливался огромный грузовик. Это заставило нас расширить расследование до пограничного пункта. Представляете, в тот час, когда крестьянин Гиня нашел нейлоновый мешок, транзитный рефрижератор, принадлежащий иностранной фирме, покинул нашу страну и катил уже в направлении Италии. Ищи ветра в поле!

— Вы думаете, что этот рефрижератор причастен к преступлению?

— Расследование проводилось очень тщательно. Оно установило, что маршрут рефрижератора проходил через Бухарест, куда он и прибыл в воскресенье, — уверенно продолжал майор. — Столицу он покинул в ночь на понедельник. Два шофера прибыли в Тимишоару в понедельник вечером, заночевали в отеле «Чентрал», откуда выехали около пяти…

— Ясно, — произнес капитан.

— То, что жертвой преступников оказался бывший шпион, объясняет цель их рискованного путешествия из-за границы. Чем я еще могу быть полезен?

— Мне пора возвращаться! — вздохнул Лучиан. — Дело я возьму с собой.

— Не забудьте захватить сумку с вещами убитого, — напомнил майор. Он поднялся и направился было к несгораемому шкафу.

— Пусть судебно-медицинская служба области отправит труп в Бухарест согласно предусмотренным правилам. От вас можно позвонить в Бухарест?

— А как же? Телефон у стены, второй, — объяснил майор. Он вынул из несгораемого шкафа целлофановый пакет с вещами и, пока Лучиан набирал номер полковника Панаита, открыл его.

— Покажите фотографию женщины, — попросил Лучиан.

Полковник Панаит ответил сразу.

— Это ты, Лучиан? — обрадовался он. — С началом дня, друже!

Капитан Визиру доложил полковнику, что майор из милиции Тимишоары не ошибся — это в самом деле труп Тибериу Пантази. Он в общих чертах пересказал материал следственного досье. Когда капитан закончил доклад, он услышал в трубке печальный вздох полковника:

— Стало быть, мы нашли Тибериу Пантази… Когда думаешь возвратиться?

— Через полчаса вылетаю, и было бы неплохо… — Слова застряли у него в горле: взгляд его упал на фотографию, которую протягивал майор, — на ней была изображена Тереза Козма.

— Ты почему замолчал? — поинтересовался полковник Панаит.

Лучиан сглотнул слюну:

— Товарищ полковник, было бы неплохо, если бы Фрунзэ поинтересовался, кому принадлежит номер телефона 1-65-38. Пантази записал его рядом с номером Марии Ангелини.

— Хорошо, я передам ему.

— И еще… — неуверенно продолжал Лучиан.

— Да говори же наконец! Что ты все время заикаешься? — раздраженно произнес полковник.

— В портмоне Тибериу Пантази нашли фотокарточку Терезы Козмы.

— Вот тебе на! — воскликнул полковник. — Теперь и ты бредишь этой барышней Терезой? Хорошо, посмотрим… Есть еще что-нибудь? Если нет, до свидания. Счастливого пути! С аэродрома приезжай прямо в управление.

— Есть! — Лучиан медленно, словно контролируя каждый свой жест, положил трубку на рычаг. И на этот раз реакция начальника на имя Терезы Козмы оказалась неожиданной.

— Ну, перейдем к составлению протокола? — спросил майор Попович, возвращая Лучиана из заоблачных высот на землю.

— Да. Форму передачи документов необходимо соблюсти, — согласился Лучиан, не отрывая пристального взгляда от фотографии: Тереза Козма смотрела на него в упор хитроватыми, чуть презрительными глазами, — Ах, да! Позвоните, пожалуйста, на аэродром… Через полчаса я буду там. Пусть готовятся к вылету…

— Будет исполнено, капитан! — с улыбкой ответил майор Попович.

Еще не было восьми часов, когда капитан Фрунзэ явился в кабинет полковника Панаита для доклада. Он остановился в шаге от письменного стола начальника, по-уставному вытянулся:

— Разрешите, товарищ полковник?

Панаит не сразу поднял глаза от дела, которое читал, но, когда посмотрел на офицера, Фрунзэ понял, как устал шеф.

— Товарищ полковник, задание, которое вы мне дали, я выполнил, — начал доклад Фрунзэ. — Я проверил… — Голос его невольно дрогнул от волнения. — Номер телефона 1-65-38 принадлежит актрисе Лизетте Вранче.

— Ого! — воскликнул Панаит и даже поднялся из-за стола. — Вот это сюрприз! — Он прошелся по комнате: три шага до двери, три шага обратно. — Пантази, Ангелини, Чампеля и теперь Лизетта Вранча!

Фрунзэ очень хотелось назвать еще имя Терезы Козмы, но так как два часа назад он присутствовал при телефонном разговоре начальника с Лучианом и хорошо запомнил резкие слова полковника: «Теперь и ты бредишь этой барышней Терезой?», то предпочел промолчать.

— Товарищ полковник, — осмелился заметить Фрунзэ, — я хотел бы вам напомнить одно обстоятельство, которое после того, как у Тибериу Пантази найден этот номер телефона, приобретает особый смысл.

Панаит остановился перед капитаном. Он был выше, солиднее своего подчиненного.

— Слушаю тебя!

— Завтра суббота — день, когда Лизетта Вранча должна улететь в Париж…

Усталые глаза полковника сузились, словно он на что-то рассердился.

— Я хотел бы напомнить вам еще одно обстоятельство, — нарушил затянувшееся молчание Фрунзэ.

Панаит подошел к столу, однако не сел.

— Загадки с телефоном, с незнакомцем, который ее предупредил о визите офицера госбезопасности… — проговорил полковник, давая понять, что и он думает о том же.

— Точно, товарищ полковник!

— У тебя есть какое-нибудь предложение?

— Да. Нанести неожиданный визит. Прикинуться, будто я по-прежнему интересуюсь ее артистической деятельностью, Попытаться выяснить ее связь с Пантази. И еще…

— Займемся ею вплотную, — угадал полковник мысль Фрунзэ. — Завтра ведь она уезжает.

— До завтра у нас есть время выяснить один немаловажный вопрос. Она, между прочим, утверждала, что накануне отъезда за границу к ней должны прийти рабочие.

— Проверим, так это или нет.

— Точно!

— Согласен, — оживился Панаит. — Я немедленно приму необходимые меры. Хотя… — Глаза его вновь сузились.

— Хотя сам по себе найденный у убитого номер телефона и не является уликой, — понял ход мысли начальника Фрунзэ.

— Вроде бы так…

— Однако это дает нам право включить ее в круг подозреваемых, — завершил свои рассуждения Фрунзэ, которые, в сущности, совпадали с мнением начальника.

— М-да! — пробормотал Панаит. — Но зачем же наносить ей неожиданный визит? Я не хочу, чтобы ты вызвал у нее хоть малейшее подозрение. Позвони ей прямо отсюда и вежливо попроси ее принять тебя.

— Чем мотивировать?

— Очень просто… Попроси ее о небольшом одолжении… Допустим, привезти тебе из Парижа лекарство или еще что-нибудь… Это уж твое дело… И кстати, постарайся узнать, кто приходил к ней перед прошлыми ее поездками. Давай звони!

Фрунзэ подошел к телефону и набрал номер. Через некоторое время ему ответил женский голос. Нет, это не был голос актрисы.

— Мадемуазель Лизетту Вранчу.

— Кто ее спрашивает?

— Капитан Фрунзэ.

— Господин капитан, мадемуазель Вранча уехала в аэропорт… Думаю, в настоящий момент она уже в самолете…

Фрунзэ не сумел скрыть своего удивления:

— Как? Разве она вылетает в Париж сегодня, а не завтра?

— Сегодня, господин капитан, сегодня!

Фрунзэ бросил трубку и, озадаченно глядя на полковника, тихо проговорил:

— Надула… Обвела вокруг пальца… Умышленно запутала… Сказала, что отправляется в субботу, а сама… — Он посмотрел на часы. Было четверть девятого. — Рейс на Париж в девять тридцать… Это я точно знаю. Что будем делать, товарищ полковник?

— Бери Василиу — и пулей в аэропорт Бэняса, — проговорил Панаит так спокойно, что Фрунзэ тоже немного поостыл. — Там ты будто бы случайно встретишься с ней. Обрадуешься, что ее видишь… что можешь с ней проститься… Понимаешь? А я пока доложу генералу о сложившейся ситуации. Подключу капитана Вишояну… Действуй!

— Ясно! Действую!

В машине Фрунзэ продолжал некоторое время думать о Лизетте Вранче, о ее коварстве, но потом усталость, а может быть, и жара сморили его, и он задремал. В коротком сне он увидел ожидающую его в аэропорту Марчелу Вишояну в аккуратной форме стюардессы. Заметив его, она бросилась к нему и обняла. На душе сразу стало тепло от незнакомого сладостного чувства. Он услышал ее шепот: «Милый, как я истосковалась по тебе!» Счастье переполнило его. «И я тоже!» — ответил он, одурманенный неожиданной радостью…

— Вы что-то сказали? — спросил Василиу, скосив глаза в сторону капитана.

Фрунзэ открыл глаза, и сон оборвался, словно кинопленка просматриваемого фильма. Капитан огляделся, все еще не понимая, в чем дело. Вдалеке он увидел мост Бэняса и окончательно пробудился.

— Вы что-то сказали? — снова спросил шофер.

— Да, — вздохнул Фрунзэ. — Люблю, когда снятся хорошие сны…

— Если есть время, почему бы и не посмотреть хороший сон? — отозвался Василиу со свойственной ему практичностью. — А то ведь спим, как солдаты, без снов…

Продолжая думать о своем необычном сне, Фрунзэ размышлял: «Вот так всегда: человек строит воздушные замки, где ждет его прекрасная властительница. Иллюзии… Самый дешевый строительный материал и всегда под рукой. А когда замок готов, кто-нибудь появляется и спрашивает тебя: «Вы что-то сказали?» — и замок тут же исчезает как мираж».

Они приближались к аэропорту, и он снова стал думать о Лизетте Вранче. Он не мог ее представить иначе, как сидящей на подушках за маленьким, восточного стиля, столиком, с дымящейся сигаретой, устремившей на него свой пленительный взгляд.

«Волга» на большой скорости резко свернула направо. Фрунзэ сильно прижало к борту, и машина затормозила прямо перед главным входом.

— И десяти минут не прошло! — горделиво воскликнул Василиу. — Новый персональный рекорд!

Фрунзэ поздравил его с победой, поспешно выбрался из машины и большими шагами направился к входу. Когда он прошел через вращающуюся дверь, к нему подошел какой-то незнакомый человек и по-военному представился:

— Капитан Вишояну! Мне звонили… Я получил приказ вам помочь.

— Очень хорошо! Поспешим.

Фрунзэ было достаточно нескольких секунд, чтобы сделать приятное для себя наблюдение: «Глаза у капитана, как у Марчелы». И он спросил капитана Вишояну:

— Сколько осталось до вылета?

— Время еще есть… Еще есть время… — успокаивал его Вишояну.

Они шли в ногу, направляясь к контрольно-пропускному пункту. По ту сторону находились пассажиры, ожидавшие посадки в самолет. И тут Фрунзэ увидел Лизетту Вранчу. Она сидела в глубоком кресле, положив нога на ногу, и с отсутствующим видом курила сигарету в мундштуке.

— Идите немного сзади, — попросил Фрунзэ капитана.

— Если я не буду вас сопровождать, пограничник вас не пропустит.

Фрунзэ дружески подмигнул, как бы признавая, что он прав.

Капитан добавил:

— Если хотите, я пройду вперед…

Фрунзэ сбавил шаг. Майор пограничных войск поприветствовал Вишояну как старого знакомого. Капитан шепотом что-то ему объяснил. Фрунзэ заметил, что взгляд майора остановился на нем, приглашая подойти.

— Ваше удостоверение, — обратился он к Фрунзэ.

— Я буду его сопровождать, — сказал Вишояну с настойчивостью, которая явно не понравилась майору.

— Конечно, я могу пропустить его под вашу ответственность, но я все-таки обязан проверить удостоверение.

Во время этого короткого диалога Фрунзэ потерял из поля зрения Лизетту Вранчу. Вскоре он опять увидел ее, но она уже заметила Фрунзэ у контрольно-пропускного пункта и застыла, не в силах скрыть удивление и страх. Фрунзэ ласково улыбнулся ей, она ответила на его улыбку, однако продолжала сидеть не двигаясь.

— Пожалуйста, проходите, — сказал майор, прикладывая по привычке руку к козырьку фуражки.

Фрунзэ спрятал в карман удостоверение и подал знак Вишояну следовать за ним.

Все произошло молниеносно. Он увидел, как Лизетта Вранча падает с кресла. Послышались глухой звук и крики. Фрунзэ подскочил одним прыжком и склонился над актрисой.

— Ей плохо! — сказала какая-то женщина.

— Доктора! Доктора! — кричали вокруг.

Фрунзэ попытался было поднять Лизетту Вранчу, но по одеревенелости тела понял, что произошло самое плохое. Инстинктивно он посмотрел на уголок рта и заметил на губах мелкие, сверкающие осколки стекла.

— Посторонитесь! — услышал Фрунзэ голос капитана Вишояну. — Надо вынести ее на воздух! Ей трудно дышать!

Фрунзэ повернулся к нему и крикнул с едва сдерживаемым отчаянием:

— Доктора! Немедленно носилки! Надо унести ее отсюда!

Капитан бросился выполнять распоряжение. Фрунзэ продолжал поддерживать рукой голову актрисы. Он попросил у столпившихся рядом людей газету. Какой-то мужчина протянул ему «Спорт». Он взял газету и, сложив ее веером, стал помахивать у лица умершей. Этим он надеялся отвлечь внимание окружающих от судорожно перекошенного, постепенно покрывающегося мертвенной белизной лица Лизетты Вранчи.

К счастью, санитары пришли довольно скоро. Под наблюдением пожилой женщины-врача они осторожно подняли тело. Какая-то пассажирка положила к ногам актрисы сумочку. Фрунзэ встретился с растерянным взглядом Вишояну и сказал:

— Выясни, какой у нее багаж! Я буду в медпункте.

— Понятно.

Когда прошли мимо майора пограничных войск, Фрунзэ облегченно вздохнул и направился вслед за врачом и носилками в медпункт.

— Она мертва, — спокойно произнес один из санитаров после того, как актрису переложили на узкую кушетку, покрытую белой простыней.

— Прекратите болтовню! — возмутилась врач.

— А что я такого сказал? — защищался санитар. — По всему видно, что она отдала концы.

Выдворяя санитаров из медпункта, врач заметила Фрунзэ и накинулась на него:

— А вы кто такой? Что вам здесь надо?

Не отрывая глаз от белого, словно высеченного из мрамора лица старой актрисы, Фрунзэ медленно протянул удостоверение. Врач бросила на него беглый взгляд.

— Вы ее сопровождали? — поинтересовалась она, но не стала дожидаться ответа. Засунув руки в карманы белого халата, она подошла к кушетке, на которой лежала умершая: — Она мертва уже несколько минут… Какая красивая была женщина!.. Не помню, но я где-то ее видела. — Врач посмотрела через плечо на офицера госбезопасности. — Уж не Лизетта ли Вранча она, бывшая актриса из «Кэрэбуша»?

Резко зазвонил телефон. Врач, вздохнув, пошла ответить. Озабоченный случившимся, звонил начальник аэропорта. Он интересовался здоровьем пассажирки. Со своего места Фрунзэ услышал задаваемые металлическим голосом вопросы. Врач сказала, что в медпункте находится офицер госбезопасности. «Какой случай?! Так сразу и умерла?!» — удивлялся начальник аэропорта, как будто все еще надеясь на чудо. Потом, подумав, добавил: «Хорошо, что все это произошло на земле, а не в самолете».

Врач вернулась к актрисе. Еще раз внимательно осмотрела ее и, не удостоив Фрунзэ взглядом, обратилась к нему:

— Она умерла неестественной смертью… если это вас интересует… — Подавленная случившимся, врач едва слышно проговорила: — Не знаю, что предпринять… — Она пожала плечами и повернулась к офицеру, надеясь получить от него совет.

Фрунзэ показалось, что она вот-вот разрыдается, и он стал ее успокаивать.

— Надо пригласить представителя прокуратуры. С ним приедет и представитель судебной медицины. И в течение получаса умершую отсюда заберут…

Появился капитан Вишояну. Он был возбужден, щеки его горели — ему еще ни разу не приходилось видеть подобное. Он доложил Фрунзэ, что два чемодана и саквояж, то есть все, что Лизетта Вранча вписала в таможенную декларацию, найдено и перенесено к нему в кабинет.

— Пассажиров провели к самолету, — сообщил он. — Люди успокоились.

Фрунзэ заметил, что присутствие Вишояну успокаивающе подействовало на врача. Ему все время хотелось поймать взгляд капитана, и если это удавалось, то перед глазами Фрунзэ вставала Марчела — так они были похожи. Наконец он сказал:

— Мне необходимо позвонить.

— Можете позвонить отсюда. Если нужно, я могу выйти… — поспешила ему на помощь врач. Она посмотрела на капитана Вишояну, словно хотела спросить: «Я правильно поступаю?»

— Это городской телефон? — поинтересовался Фрунзэ.

— Да, — ответила она, направляясь к двери.

— Нет, нет, прошу вас! — остановил ее Фрунзэ.

Он доложил полковнику Панаиту о сложившейся ситуации.

— Цианистый калий? — уточнил Панаит.

— Вне всякого сомнения. Мгновенная смерть.

— Багаж в порядке?

— Да, багаж в надежном месте. — Фрунзэ отчетливо представил себе полковника, нервно играющего черным карандашом.

— Оставайся на месте и жди представителя прокуратуры. После того как составят протокол, забери багаж и все остальные ее вещи.

Вспомнив вдруг о мундштуке актрисы, Фрунзэ нахмурился: его среди вещей не оказалось. «Уж не затерялся ли где-нибудь? Надо бы посмотреть там, где упала Лизетта Вранча», — подумал он.

— Понял? — спросил полковник Панаит, заканчивая разговор.

— Понял.

— Одежду, разные мелочи, все, абсолютно все осмотри самым тщательным образом, — уточнил задание полковник.

— Понял!

Положив трубку на рычаг, Фрунзэ на несколько минут задумался, не отрывая глаз от актрисы. Она и мертвой была красива. На ней была голубая легкая кофточка и множество разных украшений — на шее, на руках, на пальцах… Остановив взгляд на сумочке, Фрунзэ, опять вспомнив о мундштуке, спросил капитана Вишояну, не видел ли он его.

— Мундштук упал около кресла, в котором она сидела, и я поднял его, — сообщил брат стюардессы.

Молодец! Какой симпатичный парень! Фрунзэ проникся к Вишояну таким доверием, что чуть было не спросил: «Кстати, а как поживает Марчела?» — но вместо этого лишь устало улыбнулся:

— Нам остается одно — ждать представителя прокуратуры и судебно-медицинского эксперта… Вы курите, доктор?

Врач только кивнула.

Одолеваемый тревожными мыслями, полковник Панаит опустил голову на стол. В висках стучали маленькие молоточки, и стук этот походил на приглушенное тиканье необычного будильника, вмонтированного внутри его организма.

Нет, он не отгонял наседавшие на него мысли. Да это было бы просто невозможно. Он пытался только привести их в порядок. За последние сутки какие-то невидимые «артиллеристы» «били» и продолжают «бить» со всех направлений настоящими и холостыми «снарядами». Какие же из «снарядов» настоящие? А какие холостые? Но как бы там ни было, отвлекающий «огонь» явно усиливался. Не успевали они проверить одно направление, как «снаряды» летели с другого.

После обнаружения трупа Пантази-Датку стало ясно, что по логике фактов необходимо вернуться к началу.

Итак, в воскресенье, поздним вечером, Пантази пригласил капитана Визиру, чтобы предложить госбезопасности сделку — свою память в обмен на заграничный паспорт. «Если я хорошо помню, — рассуждал далее полковник Панаит, как будто просматривая первые кадры фильма, насыщенного самой разнообразной информацией, — Пантази упомянул о том, что он нащупал своего преемника или преемника своего преемника, резидента шпионской сети «Аргус-2». Факт поистине сенсационный».

Но убежавший из Румынии, как они думали, Тибериу Пантази был найден убитым. «Что же из этого следует? — спрашивал себя полковник. — Выходит, что Тибериу Пантази не вводил нас в заблуждение, когда говорил о важности для нас своих мемуаров. Его записки существуют… или существовали. Убийство Тибериу Пантази нам точно указывает на то, что и за ним следили. Возможно, бывшие хозяева обнаружили интерес старика к сети, которой он когда-то руководил. Именно этим и объясняется их вмешательство на самом, казалось бы, последнем этапе… Вероятно, его увидели сидящим за столиком с Лучианом, а может быть, даже и подслушали их беседу. Это и послужило поводом для немедленной расправы. Но кто они, убийцы старого шпиона?»

Полковник Панаит поднял голову, отрешенно оглядел кабинет, снова опустил голову на руки и мысленно перешел к другой серии фактов. За несколько недель до убийства бывшего резидента сети «Аргус-2» три иностранца въехали в страну. Перех Вильгельм, Вагнер Удо и… Тибериу Пантази. Первые двое поселились в отеле «Лидо». Местожительство третьего, самого опасного из них, не было установлено. Обстоятельства, при которых Пантази покинул временное место жительства на улице Пахаря, потом постоянную квартиру на улице Василе Лупу, где оставил прощальное письмо, адресованное капитану Визиру, свидетельствуют, что гости нагрянули к старику неожиданно… Ему показали билет на самолет и паспорт другого Пантази и заставили его написать Лучиану письмо, чтобы окончательно сбить нас с толку. «Наверняка, — рассуждал полковник Панаит, — бывший резидент полностью доверился своим бывшим хозяевам. Он покинул свое место жительства убежденный, что уезжает из Румынии… а потом его убили. Утром того же дня пассажирский самолет вылетел рейсом в Париж. Среди пассажиров был и некий Тибериу Пантази. Идентичность почерка прощального письма старика Пантази Лучиану и почерка таможенной декларации, заполненной при выезде из страны человеком по имени Тибериу Пантази, несомненна. Таким образом, ввели нас в заблуждение они безукоризненно. Они оставили после себя труп и по крайней мере два главных вопроса: удалось ли трем иностранным агентам овладеть сведениями, известными бывшему резиденту шпионской сети «Аргус-2», и по чьему приказу действовали эти три агента и кто резидент, которого они обезопасили с помощью убийства Тибериу Пантази?»

Полковник тяжело поднялся и стал задумчиво расхаживать по кабинету в поисках следующего логического звена.

«От Тибериу Пантази мы перешли к Марии Ангелини, — нашел мысль полковник, — от нее дальше, к раскрытию дела Кодруца Ангелини со всей путаницей и заблуждениями прошлого. Какая связь существовала между старым шпионом и Кодруцем Ангелини? Трагическая развязка наступила в тот момент, когда розыски подходили к концу. Пантази, несомненно, была известна тайна процесса Ангелини. Но если верить заявлению адвоката Маноле Брашовяну, то Тибериу Пантази уже в ходе судебного процесса покончил жизнь самоубийством… И только потому, что являлся связующим звеном между Кодруцем Ангелини и Объединенными Нациями. Ох! — тяжело вздохнул полковник Панаит. — Отсюда начинается вся путаница… Что это — фарс или настоящая драма? Был Ангелини расстрелян или здравствует и поныне? Кто он — герой или предатель? Его официальный защитник, то есть человек, державший в руках папку с материалами процесса, представлял Ангелини как жертву фарса… Его старая мать поверила, будто агент П-41 «воскрес» из мертвых, хотя сама участвовала в его погребении… Журналист Траян Никоарэ сообщает о существовании некоего мужчины, который вышел из поезда под руку с Нормой Тейлор. Если сопоставить все это с тем, что Мария Ангелини узнала из письма воскресшего сына о его женитьбе на женщине, с которой он, впрочем, прожил уже многие годы, можем сделать вывод, что Вирджил Обретин не кто иной, как Кодруц Ангелини. Гипотетически — да… Однако остается другой вопрос: почему с момента трагической гибели Нормы Тейлор до сегодняшнего дня никто не пытался овладеть письмом Кодруца? Почему потребовалось два десятилетия со времени суда над Кодруцем Ангелини, чтобы возник интерес к его завещанию?»

Панаит остановился посреди комнаты, устремив взгляд на открытое окно. Снаружи подул ветерок, и занавеска заколыхалась.

«Очевидно, кто-то боится завещания Кодруца Ангелини, — восстановил прерванную цепочку своих размышлений Панаит, — и этот страх подсказывает мне и другую гипотезу: Кодруц Ангелини был осужден и расстрелян. Но кто боится и почему? Следуя этой гипотезе, я тем самым признаю существование в прошлом группы «Про патрия». И вдруг адвокат Маноле Брашовяну, который оказал нам большую помощь, заявляет, что был категорически предупрежден представителем той же самой группы, которая существует и в настоящее время. Какие же цели преследовала эта группа в прошлом? Пока на этот вопрос трудно ответить. Что представляет собой она в настоящее время? И на этот вопрос нет ответа… Однако ясно одно — эта группа не занимается никакой деятельностью против социалистического строя. И тогда…»

Откровенно недовольный своей неспособностью найти хоть какой-нибудь обнадеживающий ответ, полковник снова сел за письменный стол, выбрал из стоящего на столе стакана карандаш зеленого цвета, внимательно посмотрел на остро заточенный конец, потом взял лист бумаги и начал рисовать какие-то кружки и загогулинки, пока не успокоился. После этого он занялся Чампелей.

«Самоубийство Лизетты Вранчи в аэропорту, — начал спокойно размышлять Панаит, — доказывает, что между ней и Чампелей существовала связь, и только эта связь может объяснить, кто ликвидировал бывшего архивариуса секретной информационной службы. Стремясь ввести нас в заблуждение, актриса солгала Фрунзэ по меньшей мере три раза.

Первая ложь: Чампеля пришел к ней около половины одиннадцатого… На самом же деле он был у нее около половины десятого. Вторая ложь: телефонный звонок какого-то незнакомого человека, который предупредил ее, что к ней зайдет офицер госбезопасности. На самом же деле Лизетта Вранча, отравившая своего друга ядом замедленного действия, ожидала прихода офицера госбезопасности… Офицера госбезопасности, а не милиции, так как Чампеля сообщил ей о Лучиане и его просьбе. Возможно, что дело Кодруца Ангелини встревожило Чампелю, который в свою очередь вызвал беспокойство у Лизетты Вранчи, его связной. Перепугавшись, вероятно, что бывший архивариус решит быть откровенным на следующий день в министерстве внутренних дел, она его ликвидировала.

Третья ложь: она сказала Фрунзэ, что отправляется в Париж в субботу, в то время как билет у нее был на пятницу. Неожиданное появление Фрунзэ в аэропорту заставило ее принять роковое решение. Таким образом, она предъявила свою визитную карточку — профессиональная шпионка. Конечно, ответы на вопросы: «На кого работала Лизетта Вранча?», «Какова ее роль в столь трудно распутываемом деле Кодруца Ангелини?» — еще последуют. И еще одна маленькая ложь: никто из госбезопасности никогда не давал актрисе поручений, а она ведь похвалялась этим перед Фрунзэ».

Полковнику вдруг стало жарко. Он вспотел. Вспомнив о вентиляторе, он поднялся и включил его. Некоторое время он стоял так, чтобы ветерок обдувал его вспотевшее лицо, потом вернулся к письменному столу, но в кресло не сел, а медленно и методично принялся осматривать лежащие на столе предметы. Когда ему попалась на глаза папка с документами, он горько вздохнул: «Нас ожидают тяжелые и кропотливые поиски. Если бы нам удалось заполучить записки Тибериу Пантази, наша задача была бы значительно легче! — подумал он. — Фрунзэ в морге. С чем он оттуда вернется? — Полковник взглянул на часы: — Через двадцать минут вертолет Лучиана приземлится в Бухаресте. Посмотрим, что он привезет из Тимишоары… В сущности, кто как не он взвалил на наши плечи всю эту историю с Тибериу Пантази?..»

Полковник мягко улыбнулся, представив, как Лучиан, получив приглашение незнакомца, не стал увиливать от встречи…

Капитан Визиру позвонил полковнику Панаиту прямо из аэропорта и доложил, что полет прошел нормально и они благополучно приземлились.

— Ты ел что-нибудь? — спросил начальник.

— Да-да, — заверил его Лучиан, — поел, и довольно плотно.

— Тогда я приготовлю тебе крепкий кофе.

— Хорошо бы, товарищ полковник! Большое спасибо!

К приходу Лучиана кофе был готов. Он пришелся очень кстати — взбодрил, снял усталость.

Доклад Лучиана был лаконичным. Полковник в свою очередь сообщил ему обо всем, что произошло после его отлета в Тимишоару, — о ночном разговоре Фрунзэ с адвокатом Маноле Брашовяну, о неожиданной смерти в аэропорту Лизетты Вранчи.

— Сейчас Фрунзэ в первом отделе, присутствует при проверке багажа актрисы, — заключил Панаит, взглянув на ручные часы. — Думаю, дело уже идет к концу.

Они молча посмотрели друг другу в глаза, снедаемые одной и той же мыслью. Немного помолчав, полковник Панаит признался:

— Знаешь, а я ведь не верил в существование записок Пантази. Я представлял дело так, что это капкан, расставленный иностранной шпионской службой, а Пантази — ее приманка. Теперь-то я верю в искренность его предложений, но что в том пользы? Его записки сейчас где-нибудь далеко…

— Несомненно, это крупное дело и провернул в Бухаресте «господин Пантази из Лозанны»… Об этом он и похвалялся в самолете, — напомнил Лучиан, и полковник уловил в голосе капитана нотки сожаления.

На столе лежали немногочисленные вещи, найденные у Тибериу Пантази. Лучиан снова окинул их взглядом: черное, сильно потертое портмоне, из которого исчезли все документы («Из этого портмоне, — подумал Лучиан, — Тибериу Пантази вынимал в воскресенье визитную карточку, напечатанную на машинке»), связка ключей, расческа, три банкноты по сто лей и фотография Терезы Козмы размером в игральную карту. (Барышня Тереза смотрела с фотографии привычным для нее снисходительно-презрительным взглядом.) Лучиану вспомнилось замечание начальника, сделанное по телефону: «Теперь и ты бредишь этой барышней Терезой?!» Полковник и на сей раз оказался равнодушным к этому конкретному документу, может быть самому загадочному из всех.

— Здорово сработано! — признал Лучиан. — Все было высчитано до минуты. Вероятно, Тибериу Пантази забрал с собой свои тетради с записками. А после того как его ликвидировали, чемодан, бесспорно, обшарили и нашли их. Хитроумный замысел: прощальное письмо, стремительный отъезд бывшего резидента и выезд из страны неизвестного под именем Тибериу Пантази.

— Надо немедленно выяснить, где проживал этот швейцарец, — сказал Панаит и тут же с горечью добавил: — Если бы это было единственное, что нам надо выяснить!

«А, что будет, то будет, — решился Лучиан. — Даже если он сделает из меня отбивную, я все равно вернусь к фотографии Терезы Козмы». Но не успел он вымолвить и слова, как полковник Панаит неожиданно сказал:

— Я все время смотрю на связку ключей и пытаюсь угадать, что мог открывать вот этот странный ключ. Для ключей типа «яале» он нестандартен: обрезан, укорочен… У меня перебывало много ключей этого типа, но такого встречать не приходилось… Что ты думаешь по этому поводу?

Лучиан с тоской взглянул на фотографию соседки Тибериу Пантази, взял связку ключей и стал их рассматривать.

— Интересно! — заметил и капитан. — Этот от комнаты, этот от шифоньера. А этот?.. И я никогда не видел такого ключа…

Полковник был настолько одержим желанием разгадать тайну странного ключа, что немедленно вызвал дежурного офицера и приказал ему срочно найти слесаря.

— Это единственный человек, который сможет дать исчерпывающий ответ, — сказал Панаит, довольный, что по крайней мере одна из проблем наконец будет решена.

— Может быть, от шкатулки? — попытался угадать Лучиан.

— Не думаю. У шкатулок обычно не такие ключи… Что это так долго возится Фрунзэ? — неожиданно вспомнил полковник.

— Но ведь она была актрисой… Вероятно, взяла с собой уйму барахла…

Вдруг полковник Панаит вспомнил о чем-то. Он нахмурился, закрыл большими ладонями вспотевшее лицо, а когда отнял их, произнес:

— Знаешь, Лучиан, мне не дает покоя одно сообщение Маноле Брашовяну.

— Вы имеете в виду группу «Про патрия»?

— Да! Когда я услышал о ней, мне это показалось невероятным. Если бы группа вела хоть какую-то враждебную нашему строю деятельность, мы непременно засекли бы ее. Не так ли? А если эта группа, как дал нам понять адвокат Маноле Брашовяну, является той же группой, о которой упоминает Кодруц Ангелини в завещании, тогда и сущность ее все та же — реакционная…

— Почему вначале сам факт существования этой организации показался вам невероятным, а теперь вы склонны обратить на нее серьезное внимание? — спросил Лучиан заинтересованно.

— Видишь ли, Лизетта Вранча опять вышла на сцену и, не дожидаясь окончания «спектакля», приняла цианистый калий. Что заставило ее пойти на такой крайний шаг? Не входили ли она и Чампеля в эту группу?

Послышался стук — это явился слесарь. Он неуверенно просунул голову в дверь.

— Входи, дядя Марин! — подбодрил его Панаит.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — Он остановился у двери, видимо, демонстрируя таким образом свою скромность.

— Давай проходи, не строй из себя красну девицу! Проходи!

Слесарь подошел к полковнику.

— Дядя Марин, посмотри-ка на этот ключик!

Лучиан снял со связки ключ и передал слесарю. Тот взял его за кончик и посмотрел на свет.

— Я побился об заклад с капитаном, что даже ты не знаешь, от чего этот ключ.

— Укороченный «яале», — определил слесарь.

— Точно! — согласился полковник, удовлетворенный ответом мастера.

— На что поспорили?

— На недельный отпуск, — схитрил Панаит, довольный выдумкой.

Слесарь, продолжая рассматривать на свет ключ, спросил:

— Значит, товарищ капитан верит в то, что я знаю толк в ключах? Понятно!

— Да я тоже верю, — возразил Панаит. — Но по поводу этого ключа он проявил большую убежденность, чем я…

— Товарищ полковник, разрешите доложить? — Слесарь аккуратно положил ключ на стол, встал по стойке «смирно» и выпалил: — Вы проиграли пари. Такими ключами жители нашего города открывают абонируемые ящики на Главном почтамте.

Полковник Панаит сразу же стал серьезным. Он поднялся из-за стола и спросил:

— Ты уверен?

— Как в том, что я вижу вас, а вы меня! — твердо заявил слесарь.

— Дядя Марин, — взволнованно пожал ему руку полковник, — благодарю тебя!

— Если я окажусь не прав, можете сократить мой отпуск: мне еще за прошлый год положен и до сих пор не использован.

Все трое рассмеялись. Слесарь хотел было уйти.

— Слушай! — удержал его полковник Панаит. — Знаешь, о чем я хотел тебя попросить? Сходи с капитаном прямо сейчас по одному делу… Догадываешься куда? — Он остановился перед слесарем в ожидании ответа.

— Как не догадаться, товарищ полковник! На Главный почтамт.

Панаит посмотрел на Лучиана. Тот сидел, опершись левой рукой о спинку стула. Он встал, как только начальник принялся объяснять, в чем состоит его задача:

— Я хочу сегодня же знать, проиграл пари или нет… Поэтому поезжай сейчас в отдел почтовых ящиков на Главный почтамт. Проверь, есть там ящик на имя Тибериу Пантази или, может быть, на имя Датку… Если есть, запиши номер. У тебя есть ключ, открой и посмотри… — Полковник Панаит замолчал и внимательно посмотрел на капитана.

Лучиан по этому взгляду угадал мысль полковника:

— Думаете, Тибериу Пантази спрятал там свои записки?

— А почему бы и нет? Ведь ящик был абонирован с какой-то целью. Может быть, нам удастся ее разгадать, — с оптимизмом заявил полковник.

— А что, если кроме паспортов на имя Датку и Пантази у него было еще одно удостоверение? Почему…

Полковник не дал ему закончить:

— Понимаю! — Он отошел на несколько шагов от них и возвратился, поймав взгляд сонных глаз слесаря. — А ты что думаешь на этот счет?

— Если все так, как докладывает товарищ капитан, — ответил слесарь, — то из этого положения есть выход… Ключик тот, — слесарь показал на связку ключей, лежащую на столе, — подходит только к одному-единственному замку. Им нельзя открыть другие ящики. Тогда нам останется попробовать все ящики один за другим… А сколько их там? Сотня? Пятьсот? Тысяча? Но подойдет он лишь к одному.

Полковник снова взглянул на капитана и понял, что Лучиан одобряет его решение.

— Поезжайте. Если нет в списках ни Пантази, ни Датку, воспользуйтесь методом, предложенным дядей Марином. Поинтересуйтесь сначала правилами абонирования ящиков. Мне не хотелось бы получить от начальства нагоняй. Понял? Жду с нетерпением доклада о том, что я проиграл пари… — И полковник Панаит проводил обоих до двери.

Задача оказалась намного легче, чем ожидал Лучиан. Служащий, отвечающий за отдел абонированных ящиков, после того как проверил удостоверения личности у сотрудника госбезопасности, посмотрел в регистрационную книгу, составленную по алфавиту. На букву «Д» не нашлось никакого Датку Тудора. Что же касается буквы «П», то там фигурировал Пантази Тибериу, проживающий в Бухаресте, по улице Василе Лупу. Заявление на абонирование ящика было подано 5 июня 1964 года, разрешение получено 9 июня. 10 июня Пантази Тибериу уплатил необходимую сумму и получил ящик номер 105.

— Ящики, — объяснил им служащий, — находятся на первом этаже.

Пока они спускались туда, Лучиан крепко сжал руку дяди Марина:

— Имей в виду, мой отпуск в твоих руках. Если ключ не подойдет, мы погорели!

Слесарь засмеялся и с незнакомым Лучиану простодушием спросил:

— Вы в самом деле надеетесь получить отпуск? У меня уже было столько разрешений на внеочередной отпуск, что, если все эти отпуска собрать, можно было бы гулять полгода… А что касается ключа, когда мы показали его служащему почтамта, вы же сразу убедились в моей правоте.

— Только вот какая будет польза от того, что Тибериу Пантази фигурировал в реестре? — засомневался Лучиан.

Они пошли прямо к ящику номер 105. Почетная задача вставить ключ в замок и открыть ящик, естественно, была возложена на слесаря. Ключ подошел, что вызвало у него любимое восклицание:

— Voilà!

Но ящик оказался пустым, и радость их улетучилась так же мгновенно, как пух одуванчика весной.

— Эге! — начал рассуждать дядя Марин. — Было бы лучше, если бы…

Крайне огорченный, Лучиан направился к телефонной кабине, чтобы доложить полковнику Панаиту о результатах осмотра почтового ящика. Ему ответил дежурный офицер:

— Полковник в лаборатории!

— И Фрунзэ там?

— Да!

Не выходя из кабины, Лучиан позвонил в лабораторию и попросил к телефону полковника Панаита.

— Докладывай! — Голос начальника, как показалось Визиру, звучал немного приглушенно. Может быть, причиной тому послужило какое-то волнение?

— Мы оба проиграли пари, — начал капитан. Затем он рассказал подробно о выполнении задания, а в заключение с горечью подчеркнул:

— Почтовый ящик оказался пустым! Понимаете? Пустым!

— Не велика беда, — пытался успокоить Лучиана полковник. Но в голосе его по-прежнему сквозило волнение. — Приезжай побыстрее сюда, в лабораторию.

Лучиан постоял в задумчивости несколько секунд у телефона. Редко случалось, чтобы голос начальника так менялся. «Они что-то раскрыли, — предположил Лучиан, — и это вывело полковника из обычного состояния». Он вышел из кабины, взял под руку слесаря и потянул его к выходу.

— Поторопимся! — сказал Лучиан.

— Почему? — поинтересовался слесарь, словно не понимая, в чем дело. — Уже получили отпуск?

В лаборатории Лучиана встретил Фрунзэ. Он был в хорошем настроении. Отвел друга в сторону и сообщил, что начальник сейчас находится у генерала.

— И ты знаешь почему? — Фрунзэ сиял от радости, прямо-таки неприличной в столь напряженной ситуации, возникшей полтора часа назад, когда Лучиан отправлялся на почтамт. — В мундштуке актрисы Лизетты Вранчи найдена микропленка. В ручном браслете — другая. В зажигалке — третья. И так далее! А все микропленки, сведенные воедино… знаешь, что это такое? — Фрунзэ не дал Лучиану времени сообразить. — Записки Тибериу Пантази! Понимаешь? — Он счастливо рассмеялся.

Изображая недовольство, Лучиан заметил:

— Что ж, женщины тебе всегда приносили счастье!