Последний шаг

ПОСЛАНИЕ С ТОГО СВЕТА

— Давайте разберемся по порядку, — уверенно обратился полковник Панаит к своим сотрудникам и вынул из стакана карандаш синего (оптимистического) цвета. — Во-первых, Мария Ангелини. Хочу знать, как вы думаете поступить. Предположим, она придет сюда, мы установим ее личность. А дальше? — Заточенный конец карандаша повернулся в сторону Фрунзэ, и тот понял, что должен высказать собственное мнение.

Он не стал скрывать своего скептицизма:

— Я не думаю, что она почтит нас визитом.

Лучиана, который всегда верил интуиции друга, его реплика не оставила равнодушным, и он глубоко задумался.

— Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, — уточнил полковник. — Я не спрашиваю, почтит или не почтит нас Мария Ангелини своим визитом. Я хочу знать, что вы намереваетесь делать, если она все-таки явится сюда? — Кончик карандаша повернулся влево, где сидел капитан Визиру.

— Исходный пункт операции — мой разговор по телефону с неизвестной нам Марией Ангелини, — уверенный в правильности разработанного им плана, начал Лучиан. — В этой связи хочу подчеркнуть, что Мария Ангелини сразу же, как нечто само собой разумеющееся приняла наше приглашение. И это укрепляет, по крайней мере меня, в убеждении, что она искренне верит, будто в лице Пантази имела дело с офицером госбезопасности. Поэтому, видимо, из тактических соображений в беседе, которая состоится здесь в шесть часов, придется поддерживать в ней это убеждение — конечно, до тех пор, пока мы сочтем это необходимым.

— То есть? — Недоуменный взгляд полковника остановился на лице Лучиана.

— Я спущусь вниз, в бюро пропусков, встречу ее и поведу разговор от имени «полковника Пантази». Я извинюсь и объясню, что важные обстоятельства заставили его срочно уехать и что он поручил мне ее выслушать.

— Она сразу что-нибудь заподозрит и замкнется, — вмешался Фрунзэ.

— В таком случае что ты предлагаешь? — Голос полковника Панаита приобрел металлические нотки, и в его тоне прозвучало явное недовольство.

Фрунзэ изложил свой план:

— По моему мнению, нужно не приводить ее сюда, а побеседовать с ней в бюро пропусков. Объяснить ей, что Пантази пришлось срочно выехать в провинцию и что он вернется через день-два. После этого приступить к проверке ее личности…

Хотя Лучиану план Фрунзэ не понравился, он не спешил вмешаться в разговор и предоставил ему возможность высказаться до конца.

— Я изучил телефонную книгу и установил, что Мария Ангелини среди абонентов не фигурирует, хотя она утверждала, что говорит из дома, — продолжал Фрунзэ. — Таким образом, первый шанс установить ее адрес себя не оправдал…

— Не исключено, что она проживает совместно с другой семьей и телефон числится за этой семьей, — возразил Панаит.

— Конечно, не исключено… Есть еще один шанс: можно узнать ее адрес через паспортный стол. Я получил список, в котором указаны тринадцать женщин, носящих красивое имя Ангелини Мария… Если Мария Ангелини не явится и если она назвала свое настоящее имя, тогда мы пойдем по адресам и найдем ее.

Теперь Лучиан и Фрунзэ ждали решения шефа. Некоторое время в помещении слышалось только жужжание вентилятора. Полковник Панаит молчал и внимательно рассматривал тщательно заточенный карандаш. Лучиан наконец нарушил тишину:

— Товарищ полковник, я предлагаю еще раз прослушать магнитофонную ленту.

Панаит утвердительно кивнул. Кассетный магнитофон Пантази стоял на столе между Лучианом и Фрунзэ. Лучиан нажал кнопку — и в кабинете зазвучал диалог:

— «Здравствуйте, товарищ полковник. Вас беспокоит Мария Ангелини. Я вас уже искала… по телефону.

— Здравствуйте! Да, мне докладывали…

— Мне необходимо увидеть вас безотлагательно. Случилось так, как вы и предполагали.

— Откуда вы говорите?

— Из дома. А что, не надо было звонить?

— Когда вы хотите встретиться?

— Лучше сегодня. Скажите только, где и в котором часу».

Лучиан нажал на другую кнопку, и магнитофон умолк.

— Предлагая прослушать еще раз пленку, — объяснил он, — я хотел обратить ваше внимание на фразу Марии Ангелини: «Мне необходимо увидеть вас безотлагательно. Случилось так, как вы и предполагали». Видите, — подчеркнул Лучиан, — Мария Ангелини встревожена… Она должна увидеть «полковника Пантази», поскольку что-то случилось…

Панаит прервал его, подав знак карандашом:

— Если придется говорить с ней, будь осторожен. Тебе необходимо узнать, что должно было случиться согласно предположениям «полковника Пантази» и что случилось.

— Конечно! Мария Ангелини, что ясно из ее слов, обеспокоена случившимся. Помните, на вопрос, откуда она звонит, она ответила: «Из дома». И тут же добавила: «А что, не надо было звонить?» Вот почему она не раздумывая приняла наше приглашение.

— М-да… — пробормотал Панаит, задумчиво поглядывая на подчиненных. — Капитан Визиру, ты меня убедил… Расскажи теперь, как ты предполагаешь претворить свой план в жизнь.

— В шесть часов капитан Фрунзэ спустится в бюро пропусков и там будет ждать Марию Ангелини. Он человек очень обходительный и сумеет побороть ее настороженность, потом проводит ее наверх и попытается убедить встретиться со мной, потому что «полковник Пантази», прежде чем выехать по делам, приказал мне принять ее и выслушать. После разговора нам будет легче все проверить.

— Хорошо, — согласился Панаит. — Однако смотри в оба, когда будешь делать сальто-мортале вокруг этого «случилось так, как вы и предполагали». Не подведи «полковника Пантази». Да, еще одна деталь: у тебя здесь есть форма?

— Есть. На всякий случай мы с капитаном Фрунзэ держим форму в управлении.

— Тогда надень ее, — посоветовал полковник Панаит. — Знаешь, это будет убедительнее с психологической точки зрения.

Фрунзэ, который невыносимо страдал от духоты, сразу забеспокоился:

— Что, и мне надо быть в форме?

— Ты наденешь скафандр. Итак, с первым пунктом покончено? Переходим ко второму…

Фрунзэ встретил стальной взгляд Панаита и принялся рапортовать:

— Стюардесса Марчела Вишояну сегодня в рейсе, и я не мог получить дополнительную информацию. Но она вернется часов в девять вечера…

— Фотографии? — спросил Панаит.

— Ни одной, товарищ полковник, — ответил Фрунзэ. — Так что нам пришлось увеличивать фотографию, имеющуюся в паспортном столе. — С этими словами он извлек из конверта четыре фотографии и протянул одну из них начальнику: — Правда, немного старовата.

— Вы ведь позавчера вечером видели Пантази во плоти. Как вам кажется, он очень изменился по сравнению с этой фотографией? — поинтересовался полковник.

— Не очень, — ответил Лучиан.

— Думаете, стюардесса сможет опознать его по этой фотографии?

— Насколько я знаю Марчелу Вишояну, думаю, сможет, — весело улыбнулся Фрунзэ. — Я буду ждать ее в аэропорту.

Полковник нахмурился:

— Нет. На этот раз в аэропорт поедет Поп…

Фрунзэ состроил обиженную физиономию и жалобно попросил:

— Оставьте мне стюардессу, товарищ полковник! Не похищайте ее у меня.

Все трое рассмеялись.

— Ну, тебе в актеры надо было пойти! — съязвил полковник Панаит, но после небольшой паузы изменил свое решение: — Ладно, поезжай в аэропорт! Завтра я сам поищу какие-нибудь фотографии. Вот мы и подошли к последнему пункту. До сего времени, — напомнил он, постукивая карандашом по циферблату часов, — мы еще не напали на след Пантази, который прибыл в Румынию двадцать третьего июня. С двумя другими, Перехом и Удо, все просто. Остается выяснить, где и под каким именем проживал тот самый Пантази Тибериу, который у нас оказывается лишним при счете.

Теперь Лучиан вздохнул огорченно:

— Излишки в бухгалтерии — плохой признак! Кто знает, может, беседа с Марией Ангелини прольет свет на эту загадку?

— По моему скромному мнению, еще один человек мог бы помочь нам в этом деле, — проговорил Фрунзэ с хитрой улыбкой.

— Кто?

— Тереза Козма!

— Хватит! — на этот раз уже резко остановил его Панаит. — Я навел справки о ней. Она состоит на учете в милиции как девица сомнительного поведения.

— Но она ведь до сих пор не являлась домой, — все еще пытался упорствовать Фрунзэ.

— Вот именно поэтому ею и занимается милиция. У тебя же не должно быть с ней никаких дел. Понятно?

Фрунзэ не уступал:

— Она-то со мной имела дело, товарищ полковник! Угостила меня по системе дзюдо и исчезла…

— Ага, тогда смотри не попадись на ее пути снова, — посоветовал полковник Панаит. — Еще есть вопросы? Нет? Обращаю ваше внимание, что до встречи с Марией Ангелини остается один час. Приступайте к выполнению заданий!

В шесть часов вечера, ни минутой раньше, ни минутой позже (Фрунзэ был восхищен пунктуальностью посетительницы), пожилая, но еще крепкая женщина, в легком белом жакете без рукавов поверх черного шелкового платья, появилась в бюро пропусков министерства внутренних дел. Она сделала несколько шагов к окошку и вдруг остановилась, растерянно оглядываясь вокруг.

— Должно быть, она, — шепнул Фрунзэ дежурному офицеру. Он поднял трубку и позвал к телефону Лучиана. Прежде всего он признался, что оказался не прав.

— Не шутишь? — все еще неуверенно спросил Лучиан.

— До шуток ли сейчас!

— Как она выглядит?

— В возрасте Пантази… Да-да, женщина пожилая. Нам с тобой в матери годится. Да нет, я не шучу. Высокая, крепкого сложения… Носит старомодную шляпу с широкими полями.

— Ну хватит! Проводи ее наверх!

Прежде чем покинуть дежурку, Фрунзэ еще раз оглядел комнату ожидания. Женщина стояла неподвижно, лицом к двери. Капитан направился прямо к ней.

— Вы кого-нибудь ожидаете? — обратился он самым благожелательным тоном.

Женщина повернулась и внимательно, но тактично оглядела его.

«Можно подумать, что она сестра Пантази», — заключил Фрунзэ, отметив, что у нее немолодое, но ухоженное лицо и аристократический вид.

— Я к товарищу полковнику Пантази…

— Вы — Мария Ангелини? — вежливо осведомился Фрунзэ.

— Да, это я! — ответила она, гордо приподняв подбородок и бросив настороженный взгляд на офицера.

— Мне приказано проводить вас, — объяснил ей Фрунзэ, — но прежде необходимо выполнить кое-какие формальности. Будьте любезны, дайте ваш паспорт!

В левой руке Мария Ангелини держала старомодную, из тонкой кожи, сумочку. Из нее она достала паспорт.

— Одну минуту, — заверил ее Фрунзэ, улыбаясь и направляясь с документом к окошечку, чтобы выписать пропуск.

— Она на меня смотрит? — шепотом поинтересовался он у дежурного офицера.

— Нет, на улицу.

— Запиши все данные. Ничего не упусти!

Даже на расстоянии Фрунзэ сумел разобрать кое-что в паспорте посетительницы. Действительно, ее звали Марией Ангелини. Местожительство — Бухарест… Год рождения — 1889. «Ого! — удивился он. — Семьдесят пять лет… На пять лет старше Пантази! Отлично держится!»

Через несколько минут Фрунзэ подчеркнуто уважительно провожал ее по одному из коридоров министерства. Рядом с ней он вдруг почувствовал себя низкорослым и тщедушным.

— Сюда, пожалуйста! — Он широко открыл дверь и почему-то подумал о впечатлении, которое должны произвести на Лучиана рост и возраст Марии Ангелини.

Лучиан, однако, никак не отреагировал на ее внешность. Он самым естественным образом поднялся из-за стола и вышел навстречу посетительнице. Форма отлично облегала его ладную фигуру. Остановившись перед женщиной, он щелкнул каблуками и представился:

— Капитан Визиру!

Мария Ангелини протянула ему руку для поцелуя. Фрунзэ со стороны с интересом наблюдал за этим устарелым ритуалом.

«Похожа на Лучию Стурдзу Буландру[4] в роли Вассы Железновой…» — подумал Фрунзэ.

— Я не вижу товарища полковника Пантази, — заметила она, не проявляя, однако, беспокойства в связи с этим обстоятельством.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил ее Лучиан, показав на один из стульев.

Фрунзэ торопливо пододвинул даме стул. Мария Ангелини села, и стул чуть скрипнул под тяжестью ее грузного тела. Она положила сумочку на колени и внимательно взглянула на офицеров. Тот, кто представился Визиру, сел за письменный стол, а другой — хм, даже не представился! — сел слева от него, ближе к углу.

— Госпожа Ангелини, — приступил Лучиан к выполнению нелегкой задачи, — к сожалению, наш начальник, «полковник Пантази», был вынужден срочно уехать. Он очень просил извинить его… И поскольку из разговора с вами он понял, что произошло нечто очень важное и разговор не терпит отлагательств, он поручил мне побеседовать с вами и узнать, что именно случилось… — Заметив на лице Марии Ангелини тень недоверия, он поспешил добавить: — Но если вы хотите говорить только с ним и если, само собой разумеется, дело может подождать, через три-четыре дня он вернется в Бухарест… Так что решайте.

Лучиан замолчал, предлагая Марии Ангелини самой принять решение. Но она или не поняла или не захотела понять цель этого молчания и сидела, уставившись на свою сумочку, будто через износившуюся кожу разглядывала какой-то находившийся внутри предмет.

«Да, она была очень представительной дамой, — думал тем временем Фрунзэ, неотступно наблюдавший за ней со своего места. — Воображаю, как она смотрелась когда-то в бухарестских салонах. Величественная как статуя. И своим врожденным аристократизмом наверняка выделялась…»

— Не желаете ли кофе? — попытался Лучиан нарушить молчание.

— Нет, спасибо! — Она смотрела на них тем же холодным и подозрительным, если не враждебным, взглядом. Потом сказала, будто самой себе: — Значит, товарища полковника не будет в Бухаресте дня три-четыре?

— Да, госпожа Ангелини. А если мы тем временем сможем быть вам полезны, пожалуйста…

— Последний раз, когда он был у меня… — Она резко остановилась, будто кто-то невидимый, чей голос слышала только одна она, приказал ей: «Молчи!» Ее овальное лицо с синеватыми тенями под глазами застыло в неподвижности.

«Очевидно, она чувствует что-то неладное, — думал Лучиан. — Ей Пантази нужен, а не мы… Как бы мне сыграть свою роль так, чтобы ничего не испортить? Вероятно, лавировать придется отчаянно». Не переставая дружески улыбаться, он попросил:

— Продолжайте, пожалуйста…

По-видимому, Мария Ангелини осознала неестественность ситуации и встрепенулась:

— Вы в курсе дела? — И вдруг смутилась от своего вопроса.

«Сейчас, сейчас, — волновался Лучиан. — Если она потребует от меня конкретных подтверждений, мой план полетит ко всем чертям», — решил он, однако смело вступил на единственно верный в этот момент путь и ответил не колеблясь:

— Нам лишь известно, что события повернулись так, как предвидел «товарищ полковник Пантази».

Женщина едва слышно вздохнула, бросила взгляд на Фрунзэ, словно хотела проверить, чем занимается офицер, отодвинувшийся куда-то в угол. Тот сидел спокойно, положив нога на ногу, и играл зажигалкой.

— Человек, о котором мне говорил полковник Пантази, сегодня, часов в десять, постучался в дверь моей квартиры, — решилась женщина. — Он отрекомендовался Павлом Дюганом и потребовал, чтобы я отдала ему конверт или чтобы мы уничтожили его вместе с ним. — Женщина сохраняла самообладание, ее голос звучал ровно, без запинок. — Я поступила так, как мне посоветовал товарищ полковник…

Удерживая в памяти почти дословно весь разговор, Фрунзэ метнул взгляд в сторону товарища. Если сейчас, подталкиваемый профессиональным любопытством, он спросит: «И вы отдали ему конверт?» — столь блестяще начатая партия будет проиграна. Но Лучиан почувствовал опасность и пошел по другой тропинке.

— Вы запомнили какие-нибудь приметы гостя?

«Молодец!» — облегченно вздохнул Фрунзэ.

— Можете себе представить, как я разволновалась, когда он потребовал отдать ему конверт! — Мария Ангелини улыбнулась, как бы оправдываясь. — Павел Дюган еще крепкий мужчина, лет за пятьдесят, элегантный, брюнет. Это все, что я запомнила…

Так же осторожно Лучиан продолжал спрашивать:

— Ну а он? Как он повел себя?

— Старая песня… Начал объяснять, почему не следует передавать конверт властям. Говорил о том, что речь идет о чести Кодруца, о чести семьи. — Тень давней боли легла на ее лицо, и она сразу как-то постарела. — Когда я заявила, что не держу конверта дома, он поверил и согласился зайти послезавтра, во второй половине дня, часов в шесть. Тогда, мол, мы вместе решим, передать конверт ему или уничтожить.

Внутреннее напряжение, в котором Лучиан находился все это время, отступило: уже сам факт, что имеется конверт, который еще не передан тому, кто, как видно, в нем очень заинтересован, некоему Павлу Дюгану, радовал.

— Как мы договаривались с товарищем полковником Пантази, я поспешила сообщить ему, что ко мне заходили. Впрочем, он это предвидел…

— Значит, послезавтра, в шесть?

— Да, — подтвердила она. — А что же теперь делать? Товарищ полковник, как я поняла, выехал в провинцию. Я и конверт принесла…

Лучиану действительно пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не вскочить с кресла. Стараясь не выдать волнения, он проговорил:

— Госпожа Ангелини… — Он замолчал, что-то обдумывая, затем продолжал: — Я как можно скорее доложу полковнику Пантази о появлении Павла Дюгана. До послезавтра мы так или иначе найдем решение. Наилучшее решение. А с конвертом…

Мария Ангелини опередила его:

— Пора передать конверт по назначению… Слишком много мне пришлось пережить, вы все знаете, и нет необходимости вам об этом рассказывать. Я больше не в силах терпеть… — Она открыла сумочку. — Мои нервы на пределе…

И Лучиан и Фрунзэ сразу подумали об одном: перед ними бывшая шпионка, теперь, как и Тибериу Пантази, вышедшая «на пенсию».

— Двадцать лет я не боялась, а сейчас мне страшно… Да-да, я боюсь… — Она извлекла из сумочки конверт зеленого цвета, такой, какие раньше использовали в коммерческой переписке. — Я хранила его двадцать лет… Пришло время, так говорил мне и товарищ полковник, расстаться с ним… — Женщина посмотрела на конверт как на самую дорогую реликвию, и глаза ее наполнились слезами.

Наступила глубокая тишина. У Фрунзэ мелькнула мысль, заставившая его, по крайней мере на какое-то время, по-другому взглянуть на сообщение Марии Ангелини: «Значит, Пантази преследовал цель завладеть конвертом, двадцать лет находившимся на хранении у госпожи Ангелини. Пантази сочинил легенду о том, будто он полковник госбезопасности. Так почему же он столь поспешно покинул страну, не завладев конвертом? Уж не является ли Павел Дюган тем самым вторым Пантази?»

— Прошу извинить меня, — промолвила Ангелини. — Я сама презираю женщин, которые плачут на людях. — Она вытерла слезы платочком. — Но мне слишком нелегко расставаться с ним… — Она положила конверт на стол и подтолкнула его к Лучиану.

Капитан не верил своим глазам; ему вдруг стало нестерпимо жарко. Он взял конверт и прочитал на расстоянии:

— Итак, выполняя желание Кодруца, я передаю конверт вам. — Мария Ангелини вновь обрела аристократическую осанку, гордо вскинула голову, и только серебристые пряди волос, выбившиеся из-под шляпы, напоминали о пережитом ею волнении.

— Спасибо вам, госпожа Ангелини.

— Таково было последнее желание моего сына. — Она закрыла сумочку и посмотрела на Лучиана светло-голубыми глазами. — А теперь скажите, пожалуйста, как быть с Павлом Дюганом? Товарищ полковник говорил, что лично хотел бы присутствовать при встрече с ним.

— Посмотрим, как он решит… Может, сам сумеет выбраться, а может, поручит мне или капитану Фрунзэ встретить Дюгана.

Не отрывая глаз от конверта, женщина сказала усталым, мягким голосом:

— Мне все равно… Я только хочу наконец перевернуть эту страницу раз и навсегда. Вы извините меня, но я пойду… — С этими словами она встала.

— Товарищ Фрунзэ проводит вас. Он подвезет вас на машине…

— Нет-нет, спасибо, — отказалась она. — Вы очень любезны, но я хочу пройтись по Чишмиджиу… Небольшая прогулка по парку пойдет мне на пользу.

Провожая женщину до дверей, Лучиан еще раз поблагодарил ее:

— Вы оказали нам очень большую услугу…

Когда дверь за Марией Ангелини закрылась, в диктофоне раздался голос полковника Панаита:

— Капитан Лучиан, берите конверт, и немедленно ко мне.

— Слушаюсь! — ответил Лучиан и хотел было добавить: «Разрешите снять форму?», но решил не тратить зря времени.

Полковник Панаит взял конверт и, прежде чем вскрыть ею, несколько раз внимательно оглядел со всех сторон.

— Давнишний… Сразу видно. — Потом, сдвинув брови, медленно прочитал: — «Прошу ровно через двадцать лет после моей смерти передать этот конверт властям. Это мое последнее желание. Кодруц Ангелини. 7 июля 1944 года».

Полковник поднял голову и вопросительно посмотрел на Лучиана:

— Ну как, вскроем?

Не дожидаясь ответа, он торопливо пошарил по карманам, достал небольшой перочинный нож, которым обычно затачивал карандаши. Лучиан следил за его движениями, сгорая от нетерпения. С таким же нетерпением он наблюдал, как лезвие разрезало конверт наподобие книжных страниц.

— Так… — сказал Панаит, довольный проделанной операцией. Потом он приоткрыл конверт и заглянул внутрь, затем не спеша, словно намеренно испытывая терпение подчиненного, осторожно извлек послание Кодруца Ангелини. — М-да! И бумага старая, японская, — констатировал полковник. — Теперь такой не сыщешь… — И, развернув письмо, заключил: — Все же нужно послать и конверт и письмо на экспертизу в лабораторию.

«Что он тянет? — с досадой думал Лучиан. — Ведь это послание с того света. Неужели ему не хочется поскорее узнать, о чем там говорится?»

— Почерк на конверте и почерк письма одинаковы, — сказал Панаит, разглаживая листок.

Лучиан в это время успел разобрать первые слова: «Когда вы…»

— Вот послушай! — произнес полковник и наконец начал читать:

Письмо описало в воздухе кривую и упало на стол. Воцарилась абсолютная тишина. Полковник Панаит сидел неподвижно, устремив потухший взгляд куда-то в угол. Взволнованный так проникновенно прозвучавшим посланием, капитан Визиру тоже застыл в кресле, не осмеливаясь ни словом, ни жестом нарушить благоговейное молчание.

Через некоторое время Панаит поднялся, сделал несколько шагов по кабинету и снова вернулся на свое место.

— Да! — вздохнул он, обращаясь к Лучиану. — Дело запутывается, и здорово запутывается. Гонимся за Пантази, а натыкаемся на Ангелини. — Потом, видимо раздосадованный какой-то мыслью, повысил голос: — Так чем же мы в конечном счете занимаемся — историей или контрразведкой? — но тут же поправился, его голос смягчился, и взгляд оживился. — Ну да, занимаемся и тем и другим. Капитан Визиру, ты слышал когда-нибудь о деле Ангелини?

— Нет, — признался Лучиан.

— А о группе «Про патрия» в рамках секретной информационной службы при Антонеску?

— Нет!

— Вот видишь! — упрекнул Панаит, хлопнув ладонью по столу. — Плохо мы знаем историю, нашу собственную историю. — Он схватил черный карандаш, убедился в том, что он хорошо заточен, и атаковал Лучиана вопросами, будто он и был агентом П-41 секретной службы: — Какая связь между Пантази и Ангелини? Почему Пантази, связавшись лишь в последнее время с Марией Ангелини, выдал себя за полковника госбезопасности? Почему Пантази хотел заполучить послание Кодруца Ангелини? Кто такой Дюган, потребовавший от Марии Ангелини уничтожить конверт? И так как нам «повезло» и у нас не один, а два Пантази, то спрашивается: какой из них замешан в истории с письмом? Ну что ты молчишь? Отвечай!

Лучиан уже давно не видел начальника в таком возбуждении. Не желая подливать масла в огонь, он ровным голосом проговорил:

— Ей-богу, товарищ полковник, не смотрите на меня так, все равно я не знаю, что вам ответить.

Полковник Панаит сразу остыл. Он откинулся на спинку кресла и, поиграв несколько секунд карандашом, уже почти спокойно бросил:

— Если бы можно было обратиться непосредственно к Марии Ангелини!

Лучиан поддержал его:

— Послание требует разъяснений, и только Мария Ангелини может их дать…

— Еще есть архивы, — добавил Панаит. — А этот «полковник Пантази» здорово нас запутал: ведь беседуя с Марией Ангелини, он наверняка постарался узнать от нее как мощно больше, и она, без сомнения, была с ним откровенна…

— Пантази как Пантази… А вот кто такой Павел Дюган, тип, о существовании и намерениях которого Пантази знал? Я думаю, — продолжал Лучиан, встретив хмурый взгляд полковника, — что не так все плохо. Послезавтра этот самый Павел Дюган опять появится в квартире Ангелини. Нам остается только ждать. Что касается Марии Ангелини, предлагаю завтра же с ней побеседовать.

— Согласен, но при одном условии, — одобрил Панаит. — Надо сказать ей правду и убедить в том, что Тибериу Пантази не кто иной, как самозванец, и что он обманул ее… — Полковник замолчал, хотя еще не довел своей мысли до конца.

— Мы сделаем все возможное, — заверил его Лучиан.

— Постой, постой! — Полковник подался вперед: — Как я сказал, добиваясь своей цели, он ее обманул. Но какую, собственно, цель преследовал Пантази? Выжидал момента, когда появится Павел Дюган? Или хотел заполучить послание Кодруца Ангелини? Или то и другое?

И хотя у Лучиана по этому вопросу уже сложилось определенное мнение, он ответил не сразу.

— Судя по всему, — начал капитан после короткой паузы, — Павел Дюган всего лишь сообщник Пантази. Он выдумал свою легенду, чтобы получить послание Кодруца Ангелини. Что бы случилось, если бы Пантази не исчез? Наверняка он ответил бы по телефону Марии Ангелини, и самозваный полковник госбезопасности завладел бы посланием Кодруца.

— То, что ты говоришь, представляется правдоподобным. Значит, мы можем сделать вывод, что Пантази знаком с делом Кодруца Ангелини. Но не менее правдоподобной выглядит и другая версия. Вот смотри! Уж не ожидал ли Пантази появления Павла Дюгана? Может, этот тип интересовал его в большей мере, чем послание Кодруца Ангелини?

Лучиан улыбнулся:

— Если бы Фрунзэ был здесь, он бы обязательно напомнил свою любимую поговорку: «Всякий раз перед нами две возможности, как в классическом анекдоте: или — или». Товарищ полковник, мне кажется, последняя версия сразу вызывает вопросы: кто такой Павел Дюган и почему ему нужно любой ценой помешать Марии Ангелини передать властям послание ее сына? Почему Тибериу Пантази — уж не знаю, который из них, — ожидал появления Павла Дюгана? И наконец, почему Пантази, подняв весь этот шум, исчез, так и не доведя задуманную операцию до конца?

— Ты прав. Целый лес вопросов, — озабоченно кивнул Панаит и вскинул глаза на Лучиана, будто хотел спросить: «Как же нам справиться с этими вопросами?»

Кто-то постучал в дверь, полковник опустил карандаш в стакан и громко крикнул:

— Войдите! — а увидев Фрунзэ, изумился: — Ну и легок на помине!

Фрунзэ встал по стойке «смирно» и четко доложил о выполнении задания:

— Я проводил Марию Ангелини через парк Чишмиджиу. Она живет не одна, а вместе с семьей дочери. Поэтому мы и не нашли ее фамилии в телефонной книге. Ее зять, Григоре Албушою, работает главным бухгалтером в «Центрокопе», а дочь, Сэфтика Албушою, кассирша во Внешторгбанке… У нее есть внук Виктор. Дом был записан на ее имя, но несколько лет назад по ее желанию переписан на внука…

Фрунзэ механически достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Капитан! — напомнил ему полковник.

— Я не собирался курить, товарищ полковник. Это я так…

Панаит предложил ему сесть и, после того как Фрунзэ опустился на стул справа от него, спросил:

— О конверте говорил с ней?

— Пытался… Она лишь сказала, что берегла конверт как зеницу ока, хотя и не знает его содержания. В общем, поскольку я подчиненный «полковника Пантази», мне, как она считает, известны некоторые детали, и поэтому я предпочитал не задавать неосторожных вопросов.

— Правильно сделал, — похвалил его шеф и, видимо, в качестве вознаграждения протянул послание Кодруца Ангелини: — Давай читай вслух!

Фрунзэ бросил вопрошающий взгляд на Лучиана, и тот по-приятельски подмигнул ему. Фрунзэ начал читать, и по мере чтения его твердый голос звучал все более неуверенно. Когда он дошел до конца, глаза его расширились, и он наивно, почти по-детски спросил:

— Господи, неужели это правда?

— Кто знает! — то ли грустно, то ли раздумчиво ответил Панаит. — Июль сорок четвертого года! Мертвый говорит с нами спустя два десятилетия после гибели… Более того, называет нас коллегами. Разве могли мы подумать двадцать лет назад, что история облечет нас такой высокой ответственностью? — Потом резко, будто желая освободиться от прицепившейся к нему меланхолии, вернул разговор в прежнее русло: — Я согласен, что завтра же необходимо раскрыть Марии Ангелини настоящее лицо «полковника госбезопасности Пантази». И раз она заявила, что не знает содержания послания, надо познакомить ее с ним.

Фрунзэ не без волнения вспомнил:

— Она призналась, что только последнее желание сына, о котором говорилось в послании, и удерживало ее в жизни.

— Считаю, что это ее право — узнать о содержании послания, — повторил Панаит. — И еще одна деталь: не исключено, что нам придется заниматься пересмотром дела Кодруца Ангелини, и поэтому понадобится заявление от семьи. Что еще предлагаете?

Ответил Лучиан:

— Эту женщину подстерегает смертельная опасность. Еще двадцать лет назад она вступила в рискованную игру. А теперь, когда тучи над ее головой сгустились, нам следует взять ее под защиту, и как можно быстрее.

— Думаю, эта мера абсолютно необходима, товарищ полковник, — поддержал друга Фрунзэ. — За домом Марии Ангелини установить наблюдение очень легко. Дом находится в парке, и в их дворе никто больше не живет…

— Именно на этом надо сосредоточить сейчас все внимание. Послезавтрашний посетитель не должен ускользнуть от нас.

Дверь кабинета неожиданно открылась, и вошедший дежурный офицер доложил полковнику, что из фотолаборатории принесли пакет.

— Очень хорошо!

Офицер положил пакет на стол и вышел из кабинета.

— Вот как выглядел господин Тибериу Пантази в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. — Полковник развернул веером пять фотографий, потом собрал их вместе и протянул по одной своим сотрудникам.

Рассматривая фотографию, Лучиан заметил, что облик Пантази с тех пор мало изменился. Фрунзэ, сопоставив полученную от полковника фотографию с другой, присланной из паспортного стола, заявил:

— Я согласен с капитаном Визиру.

— Вы покажете фотографии Марии Ангелини, — продолжил полковник. — Пусть подтвердит, что имела дело именно с этим человеком.

— А я сегодня же вечером, — вызвался Фрунзэ, — попытаюсь встретиться с Марчелой Вишояну. Она должна вернуться из рейса…

— Значит, задачи ясны? Я сегодня домой не поеду, останусь здесь. Так что, если что-нибудь понадобится, вы знаете, где меня найти. — Полковник встал, вложил послание Кодруца Ангелини и фотографии Пантази в дело и попрощался: — До завтра.