Последний шаг

«ПРОЩАЙТЕ, ГОСПОДИН КАПИТАН!»

Пока они ехали, Фрунзэ размышлял: «Нет, и по этому адресу мы его наверняка не найдем… Если мы не застали его на улице Пахаря, откуда он возьмется здесь? Трогательное прощальное письмо, супругам Монолиу, ничего не скажешь. Вышел сухим из воды в пятьдесят втором, так что ему теперь взбрело в голову? Захотелось спустя столько лет снова почувствовать себя в игре?»

Настроенный более оптимистично, Лучиан вдруг неожиданно воскликнул:

— Ой, я ведь забыл позвонить Лие!

Оставив на время тему Пантази, Фрунзэ сказал с улыбкой:

— Видишь, в чем разница между нами.

— В чем? — попался на удочку Лучиан.

— У меня нет проблем такого рода. Я свободен. Звоню, когда и кому захочу. — И повторил, довольный: — У меня нет проблем…

Василиу проворчал:

— Будут и у вас проблемы, товарищ капитан, будут!

— Надо же! И ты, дядя Василиу, на меня нападаешь! — Фрунзэ, как всегда, обрадовался возможности затеять общий шутливый разговор.

Машина шла по центральным улицам. Прохожих в это время дня было много.

— Смотрю я на этих людей, — продолжал Фрунзэ, — беззаботность! Вон парень на глазах у всех целует девушку… А мы? — Он сидел рядом с шофером и, ожидая ответа от Лучиана, обернулся к нему.

— Что мы? — не понял Лучиан.

— А мы всегда на войне, на тайной войне!.. Мы — герои! И ведь никто из прохожих даже не подозревает, куда мы мчимся.

— Так-то оно и лучше, — сбил его восторженность Лучиан.

— Почему? — с искренним удивлением спросил Фрунзэ.

— Иначе все бы гурьбой бросились на улицу Василе Лупу посмотреть, что же творится на одном из участков тайной войны.

— Хорошо еще, что на этом свете есть писатели, — засмеялся Василиу. — Хоть из их сочинений жена узнает, где я пропадаю ночами.

— Видите? И опять мне лучше, чем вам, — не упустил случая Фрунзэ, чтобы доказать преимущества холостяцкой жизни. — Напишут или не напишут обо мне — все равно. Никто не возьмет меня в оборот и не потребует отчета о том, где я провожу ночи.

Василиу нахмурился:

— Ничего. И вы попадете в сети! Даже не заметите, как попадете. Вот тогда и выйдет вам боком ваша хваленая свобода!

— Ты что, дядя Василиу, желаешь мне зла?

— Въезжаем на Василе Лупу. — Шофер притворился, что не слышал последних слов Фрунзэ. — Нечетные номера справа.

— Остановись где-нибудь поблизости от дома сто семьдесят один, — попросил Лучиан.

Офицеры вышли из машины. Лучиан потащил Фрунзэ на противоположную сторону. Стояла нестерпимая духота, Стены домов, казалось, плавились от жары.

— Разве обязательно носить галстуки? — возмущался Фрунзэ, прикуривая сигарету. — Потом, почему ты пошел по этой стороне, если нечетные номера по правой?

— Отгадай! Но что-то ты сегодня много болтаешь.

Фрунзэ предпочел промолчать и, жадно затягиваясь, продолжал настойчиво думать о том, как все-таки было бы хорошо без галстука.

Через некоторое время они очутились напротив окрашенного в розоватый цвет дома. Лучиан принялся изучать здание снизу вверх с такой тщательностью, что это стало раздражать Фрунзэ. Когда взгляд Лучиана достиг последнего, седьмого этажа, он отметил, что по прихоти архитектора все квартиры на этом этаже выходят на общий балкон.

— Пошли! — бросил Лучиан другу. — Прежде всего отыщем управдома.

— А окружающее тебя совсем не интересует? — полюбопытствовал Фрунзэ, бросив игривый взгляд на двух проходивших мимо девушек.

Лучиан подтолкнул его в бок.

— Да не торопись ты, здесь мы тоже его не найдем, — умерил его пыл Фрунзэ. — Не настолько он глуп, чтобы смыться оттуда и укрыться в своей официально зарегистрированной квартире. — Но, видя, что Лучиану не до шуток, примирительно добавил: — Все, все. Докуриваю и следую за тобой.

Он притоптал окурок, взял Лучиана под руку, и они направились к дому. Им повезло. Несмотря на послеобеденный час, управдом сидел в своем тесном кабинетике на первом этаже. Дверь была приоткрыта, и офицеры увидели пожилого человека, склонившегося над испещренными цифрами листами бумаги. Очки съехали почти на самый кончик его тонкого, длинного, изогнутого носа. Он, видимо, почувствовал устремленные на него взгляды, бормоча что-то себе под нос, поднял глаза от бумаг и поправил очки.

— Вы кого-нибудь ищете? — спросил управдом. По виду он напоминал вышедшего на пенсию бухгалтера. Обширная лысина, усеянная коричневатыми веснушками, украшала его большой череп.

Лучиан подошел и протянул удостоверение. Поняв, что не простые посетители к нему пожаловали, управдом встал из-за стола:

— Чем могу быть полезен? Моя фамилия Финкельштейн, Мориц Финкельштейн.

Ростом он был невысок, с осунувшимся лицом и глубоко запавшими глазами.

— Прежде всего, господин Финкельштейн, мы хотели бы посмотреть домовую книгу, — пояснил Лучиан.

— С удовольствием, — отозвался управдом. — Но почему господин, а не товарищ?! Я — член уличного комитета.

Забыв на какое-то время об обременявших его заботах, Лучиан улыбнулся. Оглянувшись на Фрунзэ, он увидел, что и тот расплылся в улыбке.

— Прошу извинить.

— Ничего, — проговорил управдом, извлекая домовую книгу из правого ящика стола. Когда он нагнулся, кровь прилила к лицу, и скулы у него порозовели. — Домовая книга у нас в порядке. Каждый жилец на учете. — Он сдвинул очки к кончику носа и более внимательно оглядел гостей.

Открыв книгу, Лучиан сразу обнаружил Тибериу Пантази. Действительно, тот числился проживающим на седьмом этаже в квартире 32. Фрунзэ приблизился и тоже увидел необходимую им запись.

Возвращая книгу, Лучиан постарался поймать взгляд управдома, но тот никак не мог пристроить очки на носу.

— У вас есть жилец на седьмом этаже…

— А, барышня Козма! — попытался отгадать управдом. — Я так и знал, что когда-нибудь…

— Нет-нет, — остановил его Лучиан, к неудовольствию Фрунзэ, — нас интересует ваш жилец Пантази. Тибериу Пантази.

Финкельштейн резко выставил голову вперед, вытянул шею и с удивлением уставился на офицера госбезопасности. Он крепко прижимал к груди домовую книгу, будто боялся, что кто-нибудь вырвет ее.

— Господин Пантази… — пробормотал он, и было трудно понять, удивлен он или испуган.

— Вы не могли бы нам сказать, как выглядит этот господин Тибериу Пантази, — вывел его из оцепенения Лучиан.

— Господин Пантази? — Голос управдома слегка дрожал. — Как он может выглядеть? Моего возраста… То есть, что я говорю, я старше его на два года. Ему семьдесят, а мне семьдесят два. Знаете, иногда я играю с ним в шашки… — счел нужным сообщить Финкельштейн.

— Он лысый, как и вы, или нет? — вставил вопрос Фрунзэ.

Управдом еще крепче прижал домовую книгу к груди.

— Думаете, я всегда был лысым? Эге, знали бы вы, какая шевелюра у меня была в молодости! Ну а что до господина Пантази, то это настоящий джентльмен: всегда элегантный, аккуратный. У него еще довольно густые волосы, И носит он их по-старинному — на пробор, как Жорж Рафт. Вы, наверное, и не слышали о таком артисте.

— Пантази сейчас дома? — спросил Лучиан.

— Не думаю.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Вчера. Что-то около половины восьмого. Я поливал цветы на балконе, а он выходил из дому, как всегда элегантно одетый…

Фрунзэ прервал его:

— А обычно вы встречаетесь ежедневно?

— Нет, товарищ… У Тибериу Пантази под Бухарестом есть родственники, и он, когда начинает скучать, уезжает туда. Иногда неделями его не видно… У его родственников свой дом, сад… Там летом прохладно.

— А давно он живет в этом доме?

Управдом закрыл глаза, прикинул в уме, потом твердо ответил:

— Восемь лет. Он занимает однокомнатную квартиру. Она принадлежит ему еще с довоенных времен, но одно время в ней проживал кто-то другой…

— Мы поднимемся на седьмой, посмотрим, не дома ли господин Пантази.

Финкельштейн пожал плечами:

— Пожалуйста…

— А как вы думаете, его лучше называть господином или товарищем?

— Вы пришли оттуда, где все про всех известно. Так что вам лучше знать, как к кому надо обращаться, — вкрадчивым голосом ответил управдом.

Фрунзэ нашел ответ остроумным и рассмеялся.

— Хотим попросить вас, товарищ Финкельштейн, чтобы вы не уходили, пока мы не вернемся, — сказал Лучиан.

— Куда мне уходить? У меня дел невпроворот! Поднимайтесь на лифте, у нас он работает, — с гордостью заключил управдом.

Офицеры направились к лифту. Он как раз спускался вниз. Из лифта вышла женщина с мальчиком, которого она держала за руку, прошла мимо офицеров и остановилась у открытой двери в кабинетик управдома. Лифт пошел вверх, и Фрунзэ, рассматривая себя в небольшом квадратном зеркале, начал размышлять:

— По всей вероятности, прежде чем отправиться к Триумфальной арке, он зашел сюда…

— Да, у старого шпиона было несколько пристанищ, и он посещал их по очереди, — продолжил Лучиан задумчиво.

Поднявшись на седьмой этаж, они очутились на длинной, темной лестничной площадке. Квартиры шли справа и слева от лестницы.

— Тут можно нос расшибить, — пожаловался Фрунзэ.

— Квартира тридцать два, — напомнил Лучиан.

Наконец они нащупали выключатель. Загорелась подслеповатая лампочка, и офицеры смогли разглядеть номера квартир. Квартира Тибериу Пантази была крайней слева. На двери, под глазком, они увидели табличку. Фрунзэ спросил, показывая на звонок:

— Ну, кто нажмет: ты или я?

— Нажимай ты, тебе везет.

— Черта с два! — Фрунзэ нажал на кнопку звонка с видом человека, который заранее знает, что старается напрасно. Он звонил долго, а отпустив кнопку, сказал со вздохом: — Мертвый и то бы поднялся и открыл.

— Мертвый? Ну что ты говоришь?! — воскликнул Лучиан. — Избави бог!

— Надо же, даже суеверным стал. — С этими словами Фрунзэ снова нажал кнопку — из-за двери отчетливо донеслось назойливое дребезжание звонка.

Лучиан огорченно вздохнул:

— Все ясно…

— Ну и что будем делать?

— Спустись вниз и приведи сюда Финкельштейна.

Лучиан проводил Фрунзэ до лифта и какое-то время стоял неподвижно, наблюдая, как скользят в шахте канаты. Вдруг рядом стукнула дверь. Лучиан резко повернулся и увидел женщину, выходящую из соседней с Пантази квартиры. Полумрак лестничной площадки мешал разглядеть ее как следует. Женщина в свою очередь заметила его. Она уже повернула ключ, но медлила, как будто не решаясь отойти от двери. «Боится, — подумал Лучиан. — Выходишь из квартиры, а тут какой-то субъект притулился у лифта». В конце концов женщина решилась. Когда она подошла, Лучиан определил, что на вид ей лет двадцать пять. Она была среднего роста, отлично сложена, красива и элегантно одета. Когда она остановилась рядом, Лучиан уловил тонкий запах хороших духов. Лифт в это время пошел вверх.

— Извините, пожалуйста, — обратился Лучиан к незнакомке, — если не ошибаюсь, вы соседка господина Пантази?

— Да, — ледяным тоном ответила она, бесцельно открывая и закрывая сумочку.

— А вы не видели сегодня господина Пантази? — спросил офицер и, глядя на молодую женщину, подумал; «Необыкновенно хороша!»

— Нет, не видела, — сухо ответила она, давая понять, что не собирается продолжать разговор с незнакомцем.

Лифт остановился. Первым из кабины вышел Финкельштейн. Увидев молодую особу, он радостно воскликнул:

— Барышня Тереза, рад вас видеть! Целую ручку, барышня!

Поскольку управдом, расточая приветствия, остановился в дверях кабины, Фрунзэ, чтобы увидеть барышню Терезу, был вынужден оттеснить его немного в сторону. Чуть помедлив, он слащавым, фатовским тоном произнес:

— Целую ручку!

Девушка кивнула, но без тени улыбки на лице; она собиралась уже войти в кабину лифта, когда заговорил Лучиан:

— Товарищ управдом, барышня живет рядом с Тибериу Пантази. Попросите ее немного задержаться: мы очень нуждаемся в помощи.

Финкельштейн не успел и рта раскрыть, как барышня Тереза отрезала:

— Я тороплюсь. Сожалею, но меня ждут.

«И я бы с удовольствием ее подождал, — признался себе Фрунзэ. — Ишь какая темпераментная, просто огонь!» Тогда Лучиан обратился непосредственно к ней:

— Вы не могли бы пригласить нас на несколько минут в вашу квартиру?..

Финкельштейн тихонько шепнул Терезе:

— Они из госбезопасности…

— Ну и что? — раздраженно вскинулась она, но все же направилась назад, к двери своей квартиры. — Пожалуйста! — бросила она с вызовом. — У меня, правда, беспорядок…

Из небольшой прихожей они прошли в комнату. Через окно и балконную дверь в комнату проникал ровный свет заходящего солнца. В комнате приятно пахло уже знакомыми Лучиану духами.

«И вовсе нет никакого беспорядка», — почему-то весело подумал Фрунзэ.

Лучиан протянул Терезе удостоверение. Фрунзэ, не сводивший с нее глаз, заметил, что хозяйка квартиры не проявила никакого интереса к их документам.

— Вы с товарищем Финкельштейном, и этого достаточно, — объяснила она, не сбавляя своего задиристого тона. — Итак, что вам от меня нужно?

— Разрешите нам выйти на балкон…

Тереза замерла на месте и от негодования вся вспыхнула, ее полные губы дрогнули. Да что он, в самом деле, издевается?! Это называется выполнять ответственное задание? Даже Фрунзэ, не разгадавший намерений Лучиана, счел, что его друг немного перебрал.

— Как? Ради этого вы возвращаете меня с дороги? — Ее длинные ресницы гневно дрожали. Косметикой она не пользовалась, да ей и не надо было украшать себя. — А из другой квартиры вы не могли на него попасть? Почему вам понадобилась именно моя? Пожалуйста! — почти кричала она. — Выходите!

«Так-так, красавица! Не знаю, говорил ли тебе кто, но, ей-богу, в гневе ты еще краше… — Фрунзэ откровенно, любовался девушкой. — Гнев вполне заменяет тебе румяна…»

Тереза заметила, конечно, томные взгляды, которые бросал на нее офицер, и это до крайности разозлило ее. Она посмотрела на него презрительно и отвернулась. Однако Фрунзэ ничуть не огорчился.

Лучиан вышел на балкон и подал Фрунзэ знак подойти к нему. Финкельштейн неуверенно двинулся за ними. Проходя мимо хозяйки квартиры, он успел шепнуть ей:

— Простите меня, барышня, но я здесь ни при чем.

До самого горизонта в свете догоравшей вечерней зари лепились кубики домов, пестрели разноцветные крыши. Лучиан несколько минут любовался открывшейся перед ним панорамой, потом уверенно, будто не в первый раз, направился в сторону квартиры Пантази и без труда перелез через почти символическую перегородку, отделявшую балкон Пантази от балкона Терезы. Теперь Фрунзэ понял, зачем Лучиану понадобилось выходить на балкон. Он тоже перелез через перегородку и отметил, что Терезу их действия ничуть не удивили.

Между тем Лучиан приблизился к балконной двери Пантази, попробовал ее открыть — она оказалась запертой. К счастью, штора на двери была отдернута, и он смог заглянуть внутрь. Фрунзэ тоже заглянул в комнату из-за плеча друга.

— Ну, что скажешь? — спросил Лучиан.

— Кажется, никакого беспорядка. — Фрунзэ прильнул носом к стеклу.

Комната Пантази была такая же, как у соседки. Не очень большая, но удобная. Справа стояла кушетка, рядом с ней — низенький столик с радиоприемником, на полочке над кушеткой был виден телефон. Слева, вплотную к шкафу, притулился круглый стол, рядом кресло.

— Ну-ка, посмотри, что это там на столе? — заинтересовался Фрунзэ.

— Что именно?

— Конверт! Видишь бутылку виски? Конверт прислонен к бутылке так, чтобы его заметили…

— Ага, вижу.

— Как будто специально для кого-то, кто имеет доступ в квартиру. — Фрунзэ на секунду оторвался от стекла.

В дверях соседнего балкона вырисовывался манящий силуэт прекрасной Терезы. Соседка Пантази почему-то не решалась выйти на балкон.

— Посмотри на шкаф, — подтолкнул друга локтем Фрунзэ.

Лучиан сложил ладони наподобие шор и снова стал всматриваться внутрь комнаты. Шкаф был приоткрыт. Какое-то белье небрежно свешивалось с полки, будто белый флаг.

— Мне это не нравится, — признался Лучиан.

— Мне тоже…

— Контрастирует с порядком в квартире, — пояснил Лучиан и добавил: — Ну, все!

Фрунзэ не понял, что значит «ну, все». Он отошел от двери и попытался открыть окно, однако и оно было заперто изнутри.

Застывший на соседнем балконе в напряженной неподвижности управдом издали казался еще более тщедушным. Лучиан успокаивающе улыбнулся ему, но он никак не отреагировал. Тереза же покинула свой наблюдательный пункт в проеме двери.

Офицеры перелезли обратно через перегородку и вернулись в комнату как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Тереза подняла трубку и повернулась спиной к гостям. Фрунзэ заговорщически подмигнул своему другу, как бы говоря: «Девушка что надо!»

По-видимому, она опоздала на свидание и теперь торопливо объясняла причину задержки и просила собеседника подождать. Она обещала минут через десять быть на месте встречи. Положив трубку, она, раздосадованная, повернулась к офицерам:

— Извините… сами видите, меня ждут.

Откровенно говоря, она прямо указывала им на дверь, но Лучиан попросил ее оказать ему небольшую любезность и ответить на несколько вопросов.

— Не могу, тороплюсь, — отрезала она, теперь гневно глядя на Финкельштейна.

Тот лишь потупился, признавая свою вину.

— Я не задержу вас долго, — настаивал Лучиан.

Тереза, будто не слыша его слов, повернулась к Фрунзэ, который бросал на нее многозначительные взгляды, и резко отчитала его:

— Что вы меня все рассматриваете? Вы в моем доме, а не на бульваре. — Потом приказным тоном обратилась к Лучиану: — Слушаю вас!

Однако Фрунзэ, получивший хороший щелчок по носу, не сдался; ему был знаком подобный тип женщин, и поэтому он считал, что даже после такой суровой отповеди не следует отказываться от избранной манеры поведения. И он сделал вид, что резкие слова доставили ему удовольствие.

— Как у вас с акустикой? — поинтересовался Лучиан, будто не заметив инцидента.

— С чем? — переспросила Тереза.

— Может, я неясно выразился? — смутился Лучиан. — Через стенку слышно, что происходит в соседней квартире?

— К сожалению, да.

— Вчера вечером или, может, сегодня вы не слышали, был ли господин Пантази дома?

— Да я не только слышала, но и видела его.

— В котором часу?

— Довольно рано. Часов в пять утра. С ним был какой-то господин. Я как раз выходила из лифта… Я очень удивилась, столкнувшись с ним.

— То есть вы приходили, а он уходил?

— Да. И он был в отличном настроении. Он на самом деле уходил, потому что держал в руках чемодан, — торопливо выкладывала Тереза.

— Как выглядел сопровождавший его господин?

— Лет сорока пяти… Похож на иностранца… по одежде… Впрочем, сами понимаете, я возвращалась с вечеринки. Он мне улыбнулся, я ему улыбнулась… «До свидания, Тереза», — сказал он. Потом они вместе вошли в лифт.

Лучиан поблагодарил ее и, попрощавшись, направился к двери, увлекая за собой Фрунзэ. Но в прихожей все же успел спросить хозяйку:

— Справа ванна, а слева кухня?

— Наоборот, — сухо ответила она.

Тереза вышла в коридор вместе с ними. Заперла дверь и, не сказав ни слова, побежала, но не к лифту, а вниз по лестнице. Какое-то время был слышен стук ее каблучков. Трое мужчин остались дожидаться лифта. Когда они спускались, Финкельштейн заметил подавленно:

— По всей вероятности, с господином Пантази что-то случилось?

— Так оно и есть, товарищ Финкельштейн, — ответил Лучиан, глядя на его тонкий, почти прозрачный нос. — Мы и дальше будем просить у вас помощи.

— Ох! У меня дел невпроворот! Ну что прикажете делать, например, с теми, кто не платит за квартиру? Не хотят — и не платят! А сегодня столько дел свалилось на мою голову! — воскликнул управдом, пытаясь далеко не дипломатическим способом избавиться от лишних хлопот.

Тем временем Фрунзэ, не обращая ни малейшего внимания на его причитания, спросил, замужем ли Тереза.

— Да где там замужем!

— У нее есть друг?

— Если бы один! — коротко засмеялся Финкельштейн. — У нее друзей хватает…

Когда спустились, управдом, стремившийся как можно скорее укрыться в своем кабинетике, стал поспешно прощаться. Он протянул руку Лучиану.

— Вы хотите уйти? — удивился офицер. — Нам еще нужна ваша помощь. Вы живете в этом же доме?

— Шестнадцать лет… в квартире два, — ответил управдом обреченно. — Но до восьми часов я на месте, — счел он нужным уточнить.

— Не помню, я видел в вашем кабинете телефон?

— Телефон? — будто иронизируя, переспросил управляющий. — Откуда? Мы должны экономить, дорогие товарищи!

Лучиан попросил Финкельштейна не покидать своего рабочего места и сделал знак Фрунзэ следовать за ним.

Они вышли на улицу. Солнце село, и на город медленно и мягко опускались летние сумерки. Лучиан погрустнел, прислушался к шуму улицы, потом обратился к Фрунзэ:

— Я иду в машину звонить полковнику, а ты оставайся здесь.

— Думаешь, необходим обыск?

— Да, и немедленно. Попрошу санкцию прокурора.

— Этого мало. Ты подумал, как мы войдем в квартиру?

Лучиан хлопнул себя по лбу:

— Надо же! Это вылетело у меня из головы. Придется прихватить слесаря.

Они направились к машине.

— Что ты скажешь о Терезе?

— А что сказать? Думаю, она, как только тебя увидела, тут же и растаяла.

Нисколько не обижаясь на издевку, Фрунзэ подыграл другу по всем правилам:

— Ты знаешь, я это заметил. Все же есть во мне что-то, а?! — рассмеялся он, довольный, и подмигнул Лучиану.

Было около восьми, когда слесарь легко и даже, можно сказать, артистично открыл дверь квартиры Тибериу Пантази.

— Voilà![3] — воскликнул он, подражая фокуснику.

— Ну, Марин, ты силен! — похвалил его Лучиан. — Теперь оставь нам ключ и…

— Знаю, знаю… и могу сматываться! Мавр сделал свое дело — мавр может уходить.

У Марина, низенького, розовощекого, с животиком, начинающим выпирать поверх брючного ремня, был вид скорее страхового агента, чем слесаря. Даже сумка, которую он брал с собой всякий раз, когда его вызывали продемонстрировать свое мастерство, больше походила на портфель прилежного служащего, чем на ящик с набором инструментов.

— Voilà! — повторил он еще раз, вручая ключ Лучиану. И, направляясь к лифту, небрежно бросил: — Будьте здоровы!

Первым вошел в квартиру представитель прокуратуры, его сопровождали двое офицеров госбезопасности и управдом.

— Все же надо зажечь свет, — проворчал раздраженно представитель прокуратуры Крайник, будто кто-то настаивал, чтобы обыск производился в темноте.

Включили свет.

— Теперь другое дело! — Крайник описал головой почти полный круг, осматривая помещение.

Он всегда напоминал Фрунзэ манекен. Впрочем, элегантность Крайника, высокого, худощавого, с высохшим из-за язвы желудка лицом, была притчей во языцех. И теперь, на обыск, он явился в светло-голубом костюме из тонкой, словно шелк, ткани. Голубой галстук, будто приклеенный к белой рубашке, приятно гармонировал с остальными предметами туалета.

— Письмо? — Крайник вопросительно посмотрел на Лучиана, осторожно положил папку на кушетку и нагнулся, чтобы взять положенный на виду конверт. Прочитав имя адресата, представитель прокуратуры рассмеялся — скупо и как бы нехотя. — Можно подумать, товарищ Визиру, что вашего визита здесь ждали.

Лучиан посмотрел на него с недоумением:

— Как это — ждали? Почему?

— Хм… Да вот, читайте: «Господину капитану госбезопасности Лучиану Визиру, лично». Повторяю: «Лично». Товарищ капитан, я счастлив, что мне представилась возможность вручить письмо, адресованное вам лично. — Его желчная улыбка смягчилась, стала иронической. — Для этого, конечно, стоило сюда приехать…

Фрунзэ перебил его:

— Давайте не будем говорить «гоп», пока…

Лучиан буквально вырвал конверт из рук Крайника. Письмо было запечатано. Он молча прочитал каллиграфически выведенное на конверте собственное имя. «Этот Крайник прав, — подумал он. — Прогоняв меня на улицу Пахаря, Пантази как будто был уверен, что я обязательно доберусь сюда. Значит, он действительно меня ждал».

— Надеюсь, вы слышали о конвертах, которые взрываются? — продолжая иронизировать, спросил Крайник.

— Слышал или нет, какая разница? Если это такой конверт, все равно мы вместе взлетим на воздух. — В ответе Лучиана было столько раздражения, что управдом попятился к выходу.

— Что это вы, товарищ Финкельштейн? — крикнул ему Фрунзэ. — Разделите общую судьбу…

Управдом сгорбился, поправил очки и уныло пробормотал:

— А если произойдет взрыв, кто составит смету на ремонт?

Раскатистый смех Фрунзэ рассеял тягостную атмосферу.

Увидев, что Лучиан вскрыл конверт и извлек из него письмо, он добавил в первую очередь для управдома:

— Ох! На этот раз пронесло!

Только оторвав глаза от бумаги, Лучиан почувствовал, насколько его взволновало письмо, оставленное бывшим резидентом шпионской сети «Аргус-2»: кровь стучала в висках, сердце билось так, будто он бежал и вдруг резко остановился. «Ну что ж, письмо все объясняет, — подумал он. — Просто он решил поиграть с нами, устроить «прощальную ловушку», пусть с большим риском для себя». Лучиан почувствовал себя глубоко оскорбленным и, не в силах справиться с собой, передал письмо Фрунзэ.

Крайник насторожился и, поправив галстук, спросил:

— Так будем производить обыск или нет?

Лучиан был признателен представителю прокуратуры за то, что он нарушил гнетущую тишину, и за то, что его вопрос снова заставил всех действовать.

— Теперь обыск еще более необходим.

— Значит, вам не понравилось содержание письма?

— Ничего особенного, — солгал Лучиан, продолжая думать о послании Пантази: «Из Парижа, наверное, отправится в Швейцарию машиной… «Прощайте, господин капитан!» Ишь?!»

Обыск был бесполезен, но необходим. Ведь в этих стенах жил шпион, хотя… на пенсии…

— Очень хорошо, очень хорошо, — согласился Крайник. — Подойдите ближе, товарищ управдом, подойдите!

Бледный и напуганный, Финкельштейн приблизился к нему, невнятно пробормотав:

— Знаете, я впервые…

— Да, конечно, впервые все трудно. Но ничего страшного. Вы будете просто присутствовать… Нам, прокурорам, всегда нужны свидетели…

Фрунзэ закончил чтение письма и подал знак Лучиану выйти в прихожую, чтобы обменяться мнениями.

— Эй, куда же вы? — окликнул их Крайник.

— Мы ненадолго, — успокоил его Фрунзэ. Потом, когда они оказались в прихожей, шепнул Лучиану, помахав перед ним письмом: — Уж очень странно все это.

— Странно? — грустно улыбнулся Лучиан, отбирая у него письмо. — Что ж тут странного? Подшутил надо мной — и все тут… И я тоже хорош: взбаламутил начальство. Сам не пойму, как я дал себя так провести? Он забавлялся, а я воспринял все всерьез. Как я теперь буду смотреть в глаза полковнику?

— Говоришь, воспринял все всерьез… Очень хорошо! — ободрил его Фрунзэ. — По-моему, надо и закончить всю операцию так же серьезно.

Лучиан посмотрел на друга — он не шутил. Значит, новый поворот событий не оставил его равнодушным.

— Даже на таком фарсе, — закончил Фрунзэ свою мысль, — мы обязаны учиться.

— Думаешь, я правильно поступил, продолжив обыск?

Лучиан был уверен, что Фрунзэ его поддержит, но еще и еще раз хотел почувствовать эту поддержку.

— Несомненно, ты поступил правильно. Поэтому вот что я предлагаю: пока длится обыск, я махну в аэропорт… Хочу проверить, до конца ли правдив Пантази… Понимаешь?

Это «понимаешь?» вызвало у Лучиана веселую улыбку:

— Ну не до такой же степени я поглупел!

— Узнаю, был ли рейс Бухарест — Париж и в котором часу.

— Идея неплохая. Более того, если такой рейс был, зайди к таможенникам и пограничникам. Ведь должен же человек заполнять таможенную декларацию… — Фрунзэ направился было к выходу, но Лучиан остановил его: — Подожди, если допустить, что ему удалось покинуть страну, значит, у него был заграничный паспорт.

— Я этим и займусь, — заверил Фрунзэ, — а если дело затянется… Посмотри, какой номер телефона у Пантази.

Лучиан вернулся в комнату и продиктовал оттуда номер телефона.

Фрунзэ ушел. Через некоторое время Крайник преподнес еще один сюрприз.

— Посмотрите, товарищ капитан, что я нашел! Отличный кассетный магнитофон «Филлипс». — Осторожно положив магнитофон на стол, он не переставал восхищаться: — Миниатюрный, а имеет все приспособления. Микрофон для записи… А этот проводок с резиновым наконечником служит для записи телефонных разговоров. Приставишь его к трубке, и, пока ты будешь говорить, все запишется. Настоящее чудо! Однако что это я? — перебил он себя. — Принялся вдруг продавать яблоки садовнику…

Крайник продолжил обыск вместе со свидетелем. Лучиан тем временем уселся в кресло и стал внимательно изучать магнитофон. Аппарат был совсем новый. «Где это он такой приобрел? — удивился Лучиан. — И зачем ему понадобилась эта игрушка? И потом, это же не такая вещь, которую можно забыть».

— А вот и кассеты! — весело сообщил Крайник. — Десять штук. — Думаю, они девственно чисты. — Он положил кассеты перед капитаном. — Это чтобы вы не жаловались, что я ничего интересного не нашел.

— Спасибо! — буркнул Лучиан, задетый его веселым настроением.

Осмотрев магнитофон, он установил, что в него вставлена кассета. Он обнаружил розетку и включил магнитофон. Полилась симфоническая музыка.

Крайник даже оторвался от своих занятий, прислушался.

— Бетховен! — объявил он, — Пятая симфония. Симфония судьбы! Последняя часть…

Довольный, что ему представился случай продемонстрировать познания в музыке, Крайник вернулся к своим обязанностям.

Лучиан внимательно слушал запись. Он надеялся, что за симфонией последует что-нибудь особенное: телефонный разговор, а может, какое-нибудь послание… Но надеялся он напрасно. По окончании апофеоза пленка начала прокручиваться впустую. И поскольку до составления протокола Лучиану нечего было делать, он поставил пленку обратной стороной и терпеливо ее прослушал. Но и на этот раз надежды его не оправдались. Лучиан устало присел на край кушетки, и ему до крайности захотелось закурить. Он украдкой опустил руку в карман, где держал пакетик с мятными леденцами, — ему не хотелось, чтобы прокурор заметил его слабость. Крайник или притворялся, или на самом деле ничего не видел. Было жарко, и он снял пиджак, оставшись в рубашке, но галстука даже не ослабил.

Перекладывая во рту леденец, Лучиан вспомнил некоторые слова из письма Пантази. «Хорошо сработал, — думал он. — Записки… Новый резидент… Паспорт… Годы ожидания… Одиночество… Ну и здорово же он меня провел! — И чувство незаслуженной обиды снова овладело им. — Пусть это станет мне хорошим уроком… Мы не имеем права быть сентиментальными! — корил он себя, анализируя свое поведение накануне. — Надо же, как я поддался на его болтовню! Одиночество матерого шпиона, вышедшего на пенсию… забытого своими хозяевами!.. Мне почему-то показалось, что агент предстал передо мной в новом и, возможно, последнем обличье…»

Телефонный звонок прозвучал в тишине, словно взрыв. Лучиан вскочил. Крайник обернулся — он как раз проверял карманы домашнего халата Пантази, — изумился реакции капитана, и даже его выцветшие и с трудом различимые брови поднялись, выражая удивление. И, словно пытаясь успокоить Лучиана, он предположил:

— По всей видимости, капитан Фрунзэ.

Финкельштейн поправил очки, будто таким образом он мог лучше расслышать, о чем пойдет речь.

— Алло! — крикнул Лучиан в трубку и тут же повторил: — Алло, слушаю вас!

Никакого ответа не последовало, но он не торопился опустить трубку. Зато это сделали на другом конце провода. В трубке четко прозвучал щелчок.

— Видно, не понравился ему ваш голос, — заметил он.

— Вероятно…

— Не расстраивайтесь, — утешал Крайник. — Голос офицера госбезопасности кое-кому может и не понравиться.

В других обстоятельствах Лучиан, возможно, оценил бы иронию представителя прокуратуры, но сейчас он был слишком занят собственными невеселыми мыслями. По выработавшейся привычке он взглянул на часы, чтобы запомнить время, когда звонили — было десять минут десятого, — и спросил:

— Уважаемый товарищ Крайник, вам еще долго копаться?

— Нет, еще немного, и можно подписывать протокол.

Шкаф был открыт, и Лучиан бросил взгляд на вещи Пантази. Ясно, что с собой он взял немногое. «…Я человек богатый… — невольно вспомнил Лучиан слова старого шпиона. — У меня в швейцарском банке есть свой счет». В таком случае зачем ему тащить за границу свои тряпки?

Не прошло и пяти минут после первого звонка, как телефон опять зазвонил. Крайник вызвался ответить.

— Может, мне больше повезет, — предположил он и поднял трубку. — Алло! Да, я… С капитаном Визиру?.. Да-да… — Он хитро посмотрел на Лучиана: — Видите, у прокуратуры репутация получше. Это ваш коллега!

Лучиан выхватил трубку у него из рук и, прежде чем Фрунзэ заговорил, спросил поспешно:

— Ты звонил минут пять назад?

— Бог свидетель, не звонил, — заверил его Фрунзэ. — Я хочу тебе сообщить, что Пантази не солгал. Действительно, сегодня утром румынский самолет вылетел из аэропорта Бэняса рейсом Бухарест — Париж.

— Ты проверил таможенные декларации?

— Проверил… — Голос Фрунзэ звучал мягко, — Так вот, есть и декларация, заполненная Тибериу Пантази, но… — Фрунзэ сделал паузу, которую Лучиан понял по-своему.

— Откуда звонишь?

— Из автомата в аэропорту.

— Почему замолчал?

— Знаешь, я проверил и у пограничников… Господин Тибериу Пантази покинул Румынию со швейцарским паспортом.

Лучиан присвистнул.

— Ты меня слышишь? — забеспокоился Фрунзэ.

— Слышу, слышу. Если выехал из страны со швейцарским паспортом, значит, он должен был когда-то с ним въехать?

— То-то и оно! Так вот, господин Тибериу Пантази въехал в страну три недели назад, двадцать третьего июня.

— У меня голова идет кругом! — признался Лучиан, и его искренность тронула Фрунзэ.

— Успокойся. Операция только начинается. Через десять минут я буду у вас…

— Давай быстрее! — обрадовался Лучиан и положил трубку.

Под внимательными взглядами управдома Крайник закончил осмотр шкафа, неторопливо надел пиджак, поправил галстук, пригладил и без того гладкие, лоснящиеся волосы.

— Что, ситуация не из приятных? — поинтересовался он, но не стал настаивать на ответе.

— Я вам еще нужен? — жалобно подал голос Финкельштейн.

— Одну минутку… Вот составлю протокол, и вы свободны.

Представитель прокуратуры сел за столик и начал писать.

«Да, смылся почти по-английски и оставил нам непростую загадку», — размышлял Лучиан.

Снова зазвонил телефон.

— До чего активна сегодня связь! — насмешливо бросил Крайник. — Это, наконец, утомляет! Опять, наверное, ваш коллега.

Нет, то был не Фрунзэ. Произнеся «Алло! Алло!», Лучиан терпеливо ждал ответа. Но кто-то на другом конце провода предпочитал молчать, только ровное, спокойное дыхание выдавало его присутствие.

— Алло! Алло! — Лучиан опять непроизвольно посмотрел на часы.

Крайник перестал писать и внимательно прислушивался. Лучиан положил трубку и выругался.

— Спокойнее, спокойнее, — посоветовал ему представитель прокуратуры.

Капитан согласился в душе, что совет правильный, и постарался взять себя в руки. Какого черта он теряет терпение? Партия сыграна. Пантази уже далеко, в Париже или даже в Женеве. После драки нечего кулаками махать. Какой смысл теперь портить себе нервы? Но все равно настроение у него было отвратительное.

— Будем опечатывать? — поинтересовался Крайник, поднимаясь.

Финкельштейн торопливо вскочил:

— Может, я могу уйти?

— Подпишите, и вы свободны.

— Но я должен сначала прочитать, — осторожничал управдом.

Представитель прокуратуры чувствовал, что офицер госбезопасности хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Он протянул свидетелю протокол обыска, и через несколько минут тот, подписав, медленно, шаркающей стариковской походкой вышел из квартиры.

Лучиан снова опустился на кушетку, пригласив Крайника в кресло напротив. Усевшись, тот заключил:

— Как я понимаю, положение не из приятных.

— А вы как будто довольны, — отозвался Лучиан с грустной иронией, потом спокойно продолжал: — Нет, пока не будем опечатывать. — Он посмотрел на телефон.

— Что, оставим в квартире такой беспорядок?

Лучиан утвердительно кивнул, протянул ему письмо Пантази, предлагая ознакомиться. Представитель прокуратуры с неподдельным интересом принялся читать послание Пантази. Он еще не успел закончить, как в квартиру ворвался Фрунзэ.

— Фу! Ну и духота! — Он бросил пиджак на кушетку, ослабил галстук и посмотрел на Лучиана, стараясь определить, какое у него настроение.

Продолжая прерванный разговор, Лучиан сказал:

— Пока не будем опечатывать… Капитан Фрунзэ останется здесь подежурить.

Представитель прокуратуры вернул письмо, недоумевая спросил:

— Это из-за двух загадочных звонков?

— Не знаю, насколько они загадочны, но из-за них. — Лучиан медленно, нехотя поднялся. — И не только из-за них… — добавил он.

— Ну что ж, мое присутствие здесь уже не обязательно, — деловито заключил Крайник и вдруг засмеялся: — Пока?

— С чего это вам так весело? — набросился на него Фрунзэ.

— Глядя на вас… У вас такие опрокинутые лица… До свидания, до свидания! Если понадоблюсь, буду у себя. Я сегодня дежурю всю ночь.

— Думаю, он прав, — сказал Фрунзэ, когда они остались одни.

— В чем это? — удивился Лучиан.

— Да насчет наших физиономий.

— Мне просто стыдно! — вздохнул Лучиан, направляясь к балконной двери.

Штора была отодвинута. Вдали, на фоне темного неба, мигала ярко-красная неоновая реклама.

— Оставь… Скажи, о каких это звонках говорил Крайник?

— Дважды звонил кто-то… Я брал трубку. Но, видно, мой голос ему не понравился.

— Может, у этого типа была любовница?

— Которую он бросил…

— Но сначала соблазнил ее, — засмеялся и Фрунзэ, подходя к Лучиану. Вдруг он заметил кассетный магнитофон и удивленно воскликнул: — Вот это вещь! Отличная штука!..

— Крайник нашел в шкафу.

Фрунзэ взял магнитофон и стал его рассматривать:

— «Филлипс»! Смотри, и кассета с пленкой. Прослушал?

— Прослушал. Фрагмент пятой симфонии Бетховена.

— Странный тип. Как мило с его стороны оставить нам такой подарок!

— Хорош подарок! — опять расстроился Лучиан. — Ну и здорово же он меня разыграл!

— Пардон! — не согласился Фрунзэ. — Я ведь тоже был там, у Триумфальной арки. По-моему, было бы хуже, если бы ты с ним не встретился.

Лучиан повернулся к Фрунзэ:

— Куда уж хуже! Оставил трогательное письмо: «Прощайте, господин капитан!» — а сам улетел в Париж…

— Со швейцарским паспортом.

— Да, со швейцарским паспортом. А теперь нам надо докладывать начальству: так-то, мол, и так, он пригласил меня в ресторан у Триумфальной арки… — Вспомнив вдруг о свидании с Тибериу Пантази, Лучиан отпустил крепкое ругательство.

Фрунзэ захохотал:

— Сколько раз я тебе говорил, ты не имеешь права ругаться. Ты просто не умеешь ругаться! Уметь ругаться — это тоже искусство.

— Ну ладно, я пошел, — объявил Лучиан. — Возьму с собой магнитофон. Надо показать его шефу. Пора доложить и о результатах нашей операции…

— Ты хочешь сказать — о начале операции? — поправил его Фрунзэ.

— Кто-то из нас двоих свихнулся, не иначе… Скажи мне, Пантази за границей или нет?

— За границей.

— Тогда о чем ты говоришь?

— Прежде чем докладывать о результатах операции, необходимо найти ответ хотя бы на один вопрос, — убежденно сказал Фрунзэ. Он поискал в карманах брюк сигареты, но, вспомнив, что они в пиджаке, поднял его с кушетки и достал пачку сигарет. Затем продолжал развивать свою мысль: — Если он выехал из страны со швейцарским паспортом… Ты меня слушаешь?

— Даже с удовольствием! Раз Пантази, одурачив нас, улетел за границу, почему бы мне не послушать тебя здесь? — горько пошутил Лучиан. — Тем более что ты мне даже симпатичнее…

— Спасибо! И все же послушай: чтобы Пантази мог улететь в Париж, ему нужно было появиться в Бухаресте. Я же тебе говорил по телефону: Тибериу Пантази, тот, что покинул сегодня Румынию со швейцарским паспортом в кармане, въехал в страну три недели назад. Все данные, внесенные в таможенную декларацию при въезде, идентичны данным, заявленным при выезде. Я нашел и сличил обе декларации.

— И почерк один? — спросил Лучиан настороженно.

— Да!

— Хорошо, но… — Лучиан прошелся по комнате. — Если Тибериу Пантази, который въехал в страну, то же самое лицо, что Тибериу Пантази, выехавший из страны, тогда какой Пантази проживал в этой квартире или снимал комнату на улице Пахаря? С каким Пантази я беседовал вчера в ресторане? И кто оставил мне прощальное письмо? — Лучиан сделал паузу, на лбу у него выступили капельки пота. — Вот теперь я чувствую, что действительно схожу с ума…

Фрунзэ протянул ему сигареты:

— Закури, легче станет.

Но Лучиан извлек из кармана пакетик с леденцами и, бросив один в рот, сказал с раздражением в голосе:

— Несколько минут назад мне все было ясно. А теперь…

— Возможно, Пантази, въехавший в страну, не выезжал за границу. Он передал паспорт нашему Пантази, бывшему резиденту, а сам остался…

Лучиан посмотрел на Фрунзэ, как на сумасшедшего и заговорил с еще большим раздражением:

— Не ты ли только что утверждал, что даже почерк в двух таможенных декларациях идентичен?

— Так оно и есть, — поспешил согласиться Фрунзэ.

— Значит?

Резкий телефонный звонок помешал Фрунзэ ответить.

— Подними трубку ты, — предложил Лучиан.

Как и прежде, призывные выкрики Фрунзэ «Алло, алло!» остались без ответа. В трубке послышался щелчок. Положив трубку на рычаг, Фрунзэ заметил:

— Этот «кто-то» хорошо знает голос Пантази. М-да, вот задачка!..

Размышляя, они оба помолчали. Потом Лучиан решил вернуться к прерванным рассуждениям; — Значит?.. Что же значит?!

— Ну а я что говорю? Прежде чем докладывать о результатах операции, надо решить хотя бы одну проблему. Вот эта — первая! Ты как раз ее сформулировал. А если еще учесть телефонные звонки?..

— Мне все ясно как божий день! — вздохнул Лучиан. — Я ухожу. Счастливо оставаться. Поп сменит тебя.

— Пришли его побыстрее, — попросил Фрунзэ, — и получи разрешение подключить к телефону магнитофон, который мы нашли у Пантази.

— Молодец! У тебя куча идей! — бросил Лучиан, направляясь к выходу, — Можешь принять душ, если хочешь. Пока.

— «Прощайте, господин капитан!»

— Ах, ты еще насмехаешься?! Ну подожди, попадешься и ты мне на зубок! — Лучиан погрозил ему и распахнул дверь.

— Ты запомнил номер этого телефона? — спросил Фрунзэ.

— Он у меня записан.

Оставшись один, Фрунзэ еще раз внимательно огляделся, как будто хотел зафиксировать в памяти все окружающие предметы, потом погасил свет и устало опустился в кресло — с детства ему нравилось сидеть в темноте.

Прочитав и перечитав письмо Тибериу Пантази, адресованное Лучиану Визиру, полковник Панаит открыл лежавшее перед ним дело и извлек из него письмо бывшего резидента, оставленное накануне супругам Монолиу. Без особого труда он установил, что оба послания: одно от имени Тибериу Пантази, другое от имени Василе Датку — написаны одинаковым почерком.

Панаит устало посмотрел на Лучиана и сказал, не скрывая раздражения:

— Я не удивлюсь, если он сдержит свое слово и пришлет тебе открытку из Швейцарии.

Капитан едва выдержал его взгляд. Снова его захлестнула горячая волна раскаяния, и он пробормотал:

— Товарищ полковник…

Однако Панаит оборвал его:

— Хватит тебе строить кислую мину! Думаю, Фрунзэ прав. Пантази оставил нам задачку, и, как бы мы ни крутили ни вертели, решать ее все равно придется. И пока мы не найдем ответа на все вопросы, дело останется открытым. Итак, какие направления вы думаете разрабатывать? — Панаит, в рубашке с засученными рукавами и широко распахнутым воротом, устало вытянулся на стуле и взял из стакана карандаш.

— Три недели назад в Румынию въехал некто Пантази Тибериу, предъявивший на границе швейцарский паспорт. Предполагаю, что он прибыл с заданием вывезти из страны бывшего резидента сети «Аргус-2»…

Панаит перебил его:

— То есть передать бывшему резиденту свой паспорт, а самому остаться в стране под другим именем?

— Да, — твердо ответил Лучиан. — Или фотография на швейцарском паспорте была заменена, или между этими Пантази имеется сходство, и тогда менять фотографию не было необходимости.

— В этом случае надо как-то объяснить идентичность почерка в таможенных декларациях, оформленных при въезде и выезде. Разве не доказано, что они заполнены одним человеком?

— Конечно…

— Постой, постой! — Полковник пододвинул дело и ткнул кончиком карандаша в письма, написанные Пантази. — Чтобы решить эту задачу, необходимо сравнить почерк таможенных деклараций с почерком этих писем.

— Я все понял! — обрадовался Лучиан — он снова обрел твердую почву. — Предлагаю следующую версию: Пантази-швейцарец, прибывший в страну, чтобы вывезти Пантази-бухарестянина, тоже покинул страну, но другим путем. А каким — нам предстоит установить.

Панаит с сомнением покачал головой:

— Мне кажется более вероятным, что он остался в стране под другим именем. Но мы должны тщательно отработать каждую версию.

— Есть еще третий вариант, возможно самый абсурдный, — признался Лучиан. — Тибериу Пантази, тот, которым мы занимались в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, давно покинул Румынию, сразу же, как только мы сняли слежку за ним.

На лице Панаита промелькнула улыбка.

— Вариант действительно абсурдный, — заметил он. — Однако продолжай.

— Значит, он, и никто другой, прибыл три недели назад в страну и он же покинул ее. С ним я и разговаривал вчера приблизительно в это же время.

— Если мы примем эту версию, то сразу окажемся перед множеством вопросов. Как в последние годы проживал в столице под именем Тибериу Пантази? Куда он исчез? Как объяснить его исчезновение? Может, нам следует допустить, как часто пишут в детективных романах, что мы имеем дело с братьями-близнецами?

Полковник опять улыбнулся: его искренне забавляли приходившие ему в голову мысли.

— Это был бы уже четвертый вариант! — заметил Лучиан.

— А у тебя есть еще?

— Нет, думаю, этого достаточно, товарищ полковник!

— Ты понимаешь, в какие дебри мы залезаем? Вот еще вопросы, вытекающие из абсурдных, как ты их называешь, вариантов. Чем занимался Пантази-бухарестянин в то время, как настоящий Пантази пребывал за границей? Зачем Пантази-первому или Пантази-второму понадобилось устраивать весь этот балаган? Тебя пригласили посидеть в ресторан, предложили сделку: таинственные записки в обмен на швейцарский паспорт, а в конечном счете эти двое исчезли, подняв на ноги службу госбезопасности. В общем, я не думаю, что даже маститым шпионам дозволено устраивать пустые игры или что у них есть на это время.

Лучиан поднял на полковника глаза и заметил, что он выглядит очень уставшим.

— Я полностью разделяю ваше мнение и хотел бы добавить: независимо от того, в какой степени абсурдны изложенные здесь варианты, все они подводят к одному выводу — мы имеем дело с акцией, предпринятой иностранной секретной службой. С какой целью? Каковы масштабы акции? Все это еще предстоит установить.

— Согласен. Что ты предлагаешь? — Панаит поднял карандаш и повертел его в руках.

Лучиан облегченно вздохнул; прежде чем ответить, он достал из кармана платок и вытер вспотевшее лицо.

— Кроме того, что вы уже предложили — я имею в виду графологическую экспертизу, — я считаю необходимым связаться с экипажем самолета, которым Тибериу Пантази вылетел в Париж… Надо попытаться выяснить приметы пассажира, его поведение в самолете, ну и прочее.

— В целом согласен, только полегче с прочим, — пошутил Панаит.

— Затем надо проверить личность того, кто до сегодняшнего утра был пенсионером Тибериу Пантази… как он жил, чем занимался, в каких целях использовал временную прописку…

— Видишь ли, не исключено, что Пантази, он же Датку, проживает еще в каком-нибудь месте и использует еще какое-нибудь имя, — сказал Панаит задумчиво.

— Или что Пантази, он же бывший резидент сети «Аргус-2», остался в стране, изменив облик и имя, а другой выехал за границу.

Тут Панаит хлопнул по папке своей тяжелой ладонью и сказал неожиданно бодро:

— Давай не будем больше измышлять невероятные версии!

— Мы взяли под наблюдение квартиру Пантази — Датку. Я хотел бы, — Лучиан посмотрел на часы, — чтобы Поп сменил Фрунзэ. И еще, чтобы Поп на эту ночь подключил магнитофон Пантази к телефонному аппарату. Потом прослушаем пленку, может быть, какая-нибудь запись представит для нас интерес…

— Согласен, действуй! — Он встал и потянулся так, что хрустнули суставы. — Увидимся завтра утром.

Когда Лучиан был уже у двери, Панаит подвел первый итог:

— И знай, ты действительно совершил бы ошибку, если бы на «Прощайте, господин капитан!» ответил: «Прощайте, господин Пантази!»

Фрунзэ довольно быстро привык к темноте. Он сидел, развалившись в кресле и с удовольствием курил сигарету за сигаретой, будто хотел наверстать каждый потерянный час: Лучиан не разрешал ему курить в своем присутствии.

Все окружающие его предметы Фрунзэ видел довольно отчетливо. Возле кушетки стоял старый, но еще исправный радиоприемник. Всякий раз, когда взгляд Фрунзэ, бесцельно блуждая по комнате, останавливался на радиоприемнике, ему неудержимо хотелось включить его, чтобы тишина наполнилась волнами звуков. Потом ему захотелось размять затекшие ноги, он поднялся с кресла и направился к шторе, закрывавшей окно и балконную дверь. Через редкую ткань он видел всплески мигающей неоновой рекламы. Фрунзэ хотел было выйти на балкон подышать свежим воздухом, но мысль, что кто-нибудь из соседей Пантази может его заметить и жильцы встревожатся, удержала его. Он пристроился у открытой двери и отодвинул штору. Но здесь не чувствовалось прохлады: от нагревшегося за день балкона шла волна горячего воздуха.

Тут он вспомнил о барышне Терезе и улыбнулся, мысленно представив ее. «Интересно, вернулась она домой или нет? Если бы она пришла, то свет обязательно пробился бы на балкон…» Подталкиваемый любопытством, Фрунзэ осторожно выглянул, надеясь найти подтверждение тому, что очаровательная хозяйка соседней квартиры уже вернулась с поздней прогулки. Но никакой полоски света он не увидел. Будто незаслуженно обиженный, он погрустнел, закурил очередную сигарету и вернулся в кресло. Удобно устроившись, он откинулся и вытянул ноги. «Вчера ночью, в это время, — вспоминал Фрунзэ, с наслаждением затягиваясь, — я гонялся за Пантази по Бухаресту… А сегодня?.. Сижу в его квартире, а он… Где он ночует сегодня? В Париже? В Женеве? Ей-богу, слишком много событий за один день!» Ритм сегодняшнего дня оказался таким напряженным, что у него создалось впечатление, будто операцией «Пантази» они занимаются не сутки, а по крайней мере неделю. «Зачем ему понадобилось устраивать весь этот спектакль? Мы давно уже оставили его в покое. А теперь он сам взбудоражил нас… Зачем? Только чтобы позабавиться? Не верится. Слишком рискованная игра».

Фрунзэ замер от неожиданности, когда зазвонил, телефон. «Кто-то ищет Пантази. Тот, кто еще не знает, что он уехал», — мелькнуло в сознании. Он вскочил, подошел к телефону:

— Алло! — Он очень удивился, услышав голос девочки.

— Добрый вечер, это Лючи говорит… Попросите к телефону Нелу… Извините за беспокойство.

Услышав столь незамысловатую детскую просьбу, Фрунзэ растерялся, ведь он настроился на таинственность, ждал, что ответом на его «Алло!» будет молчание… В конце концов он собрался и спросил покровительственно:

— Дорогая Лючи, какой номер тебе нужен? — Действительно, девочка неправильно набрала номер, — Ты ошиблась, Лючи.

— Опять! — воскликнула Лючи. — Но, знаете, у вас голос очень похож на голос отца Нелы… Извините меня, пожалуйста!

Фрунзэ пожалел, что разговор закончился так быстро. «Лючи! Нела! А если искали не Нелу, а Пантази? Что нам известно о человеке, жившем в этих стенах? Ничего. Придется восстанавливать его биографию. Тибериу Пантази! Как он жил после пятьдесят второго года? И как получилось, что вместо одного Пантази нам приходится иметь дело с двумя?»

Фрунзэ почувствовал голод, нестерпимый голод. В животе урчало. «У Пантази есть холодильник, но какой от него толк? Он пуст. Очевидно, в последнее время Пантази нечасто бывал дома. Хоть бы кофе оставил…» Правда, в буфете аэропорта Фрунзэ проглотил бутерброд с ветчиной, заморил червячка, как говорится, но только на час-полтора. «Эх, если бы знать, что придется здесь дежурить, я бы уничтожил полбуфета!» — досадовал он.

Вдруг он настороженно прислушался. У входной двери послышался шорох: кто-то пробовал вставить в замок ключ. По-видимому, свет в коридоре зажигать не стали и пытались открыть дверь на ощупь. «Значит, у кого-то есть ключ от квартиры Пантази. А может, это сам Пантази?» — подумал Фрунзэ и решил не двигаться с места, чтобы из удобной позиции наблюдать за загадочным гостем. Он привык к темноте, и это давало ему возможность рассмотреть пришедшего, тогда как сам он мог оставаться незамеченным. Он отчетливо уловил, как повернули ключ в замке и осторожно открыли дверь. В прихожей послышался женский шепот. «Их двое. Вот это здорово!» — почему-то весело подумал Фрунзэ, представив реакцию гостей, когда те увидят его, спокойно развалившегося в кресле. Вообразив себя знаменитым детективом, он только пожалел, что не оказалось пистолета под рукой.

Гости на несколько секунд задержались в прихожей. Фрунзэ замер, не сводя глаз с темного проема двери, отделявшей комнату от прихожей. В тишине снова послышался шепот, потом в черном четырехугольнике появилась женщина. «Барышня Тереза!» — чуть не вскрикнул от изумления Фрунзэ. За ней стоял какой-то мужчина. Увидели ночные посетители Фрунзэ или нет, но, безусловно, что-то почувствовали и застыли на месте. В следующее мгновение капитан, как ему казалось, медленно, очень медленно поднялся с кресла и глухо сказал: «Добрый вечер». При этом голос почему-то плохо ему подчинялся. Ответа он не услышал. Он только успел удивиться, когда к нему устремилась женщина. Ослепительный свет, словно молния, прорезал темноту, и он провалился в бездну.

Когда капитан Визиру и лейтенант Поп вышли из лифта, лестничная площадка была погружена в темноту. Лучиан, однако, запомнил, где находится выключатель. Слабый свет лампочки помог им найти нужную дверь.

— Спит, наверное, без задних ног — не добудимся, — предположил Лучиан.

— Конечно, сейчас самое время десятый сон видеть, — поддержал его Поп.

Тут Лучиан заметил, что дверь квартиры Пантази чуть приоткрыта. Он придержал лейтенанта за руку.

— В чем дело? — спросил тот, встревоженный.

— Дверь! Смотри, дверь открыта. Или он оставил ее так, или…

Лампочка, отработав положенное ей время, погасла. Выругавшись, Лучиан осторожно продвигался на ощупь, увлекая за собой лейтенанта. Толкнув дверь, он остановился и стал всматриваться в темноту, пытаясь разгадать, что же могло произойти. Он никак не мог решить, зачем бы Фрунзэ оставлять дверь открытой.

На всем этаже было тихо. Лучиан решил войти. Вторая дверь, ведущая из прихожей в комнату, была широко распахнута. Комната тонула в черноте ночи, простиравшейся за окном. Не сразу Лучиан заметил лежавшего на ковре Фрунзэ.

— Закрой дверь и зажги свет! — приказал он Попу. — Быстро! — Присел на корточки возле Фрунзэ, но не дотрагивался до него, ожидая, пока зажжется свет.

Наконец Поп нашел выключатель.

— Жив? Будто хлороформом пахнет, — проговорил лейтенант. — Чувствуете? — Он положил принесенный с собой магнитофон на стол и присел рядом с Лучианом.

Фрунзэ сладко, как младенец, посапывал во сне.

— Спит! — Лучиан осторожно обхватил друга за плечи и слегка приподнял. — Фрунзэ, дружище! Как это тебя угораздило? — крикнул он, но тот продолжал крепко спать. — Направо кухня! — бросил Лучиан Попу. — Поищи стакан и принеси воды!

Поп бросился выполнять распоряжение. Лучиан тем временем осмотрелся. Дверцы шкафа были открыты, с полок небрежно свешивалось белье, одежда. Потом он обнаружил, что кушетка сдвинута с места. Видимо, в комнате что-то искали. Он опять взглянул в спокойное лицо Фрунзэ и наконец понял, почему так сладко спал его друг.

Поп вернулся со стаканом воды. Лучиан поднес его к губам Фрунзэ, пытаясь влить ему в рот хотя бы глоток.

— Сейчас бы ему эфира — сразу бы пришел в себя, — сказал Поп.

Фрунзэ слегка причмокнул. Лучиан улыбнулся: во сне у друга было совершенно детское, забавное выражение лица.

— Лучше побрызгайте на него, товарищ капитан, — предложил Поп.

Лучиан потер щеки Фрунзэ смоченными в воде ладонями — тот безотчетно замотал головой.

— Брызните вы ему в лицо как следует. Что вам, воды жалко, что ли?

Лучиан послушался совета. Фрунзэ дернул головой, будто хотел избавиться от чего-то назойливого, потом начал часто моргать. Его раздражал свет, бивший прямо в лицо, но, привыкнув, он ошалело уставился на улыбающегося Попа:

— Где я? Что случилось?

Лучиан облегченно вздохнул:

— Наконец-то!

Фрунзэ узнал голос друга и перевел взгляд на него. Увидев товарищей, он будто бы стал припоминать что-то, посмотрел на кресло, на дверь, потом снова на своих коллег, Криво ухмыльнулся:

— Какого черта я вдруг на полу?

— Нам тоже хотелось бы это знать. Ты можешь подняться?

— Конечно! — удивился Фрунзэ.

Действительно, он без особых усилий поднялся, какое-то время раскачивался, пока не нашел положение равновесия. Потерев затылок, вспомнил об ослепившей его молнии и вдруг закричал:

— За мной!

Он бросился к балкону, но Лучиан схватил его за руку:

— Да стой же ты! Ты что, рехнулся?

— Она напала на меня! — объяснял Фрунзэ, вырываясь из рук товарища.

— Как она? Женщина послала тебя в нокаут? — рассмеялся Лучиан.

— Я же тебе говорю, напала!

— Я всегда знал, что ты когда-нибудь потеряешь голову из-за женщины, но чтобы таким образом!

Фрунзэ присмирел. Видимо, он понял, в каком смешном положении оказался, и отвел глаза.

— Лучше объясни, что здесь случилось, — попросил его Лучиан.

— Можно я закурю? — тоном капризного ребенка выговорил себе поблажку Фрунзэ.

— Кури.

Закурив, Фрунзэ вернулся в кресло и медленно, с досадой в голосе начал рассказывать:

— Я сидел здесь, как сейчас… Нет, я не курил, нет… Хе! — воскликнул он неожиданно. — Ведь они шарили в шкафу! Искали что-то… Когда я услышал, что они возятся с замком у двери, я сразу понял, что они за этим пришли…

— Ты уверен, что это была она? — спросил Лучиан после того, как Фрунзэ сбивчиво, но подробно рассказал о случившемся.

— Я ведь сказал, — повторил Фрунзэ, — мне показалось, что это была барышня Тереза.

— Интересно… Женщина свалила тебя одним ударом!

— Пардон! — оскорбился Фрунзэ. — От первого удара в солнечное сплетение я только согнулся, схватившись руками за живот. А она этого и ждала. И я получил второй удар — ребром ладони по затылку. От подобного удара любой свалится. К тому же я так устал за день…

— Но удар женщины…

Фрунзэ разъярился:

— Не делай скидок! Они давно уже имеют равные права с нами! Вспомни о телефонных звонках. Они наверняка связаны с набегом на квартиру Пантази и этим пиратским нападением. Пошли к ней… — Он попытался встать с кресла, но Лучиан дружеским толчком вернул его на место.

— Не думаю, что она дома.

— А я думаю! — возразил Фрунзэ и, видя, что Поп ухмыляется, набросился на него: — Что ты лыбишься, как дурачок!

— Ну и чудак же ты, ей-богу! — ответил Поп. — Где же логика? Ударила тебя, обшарила комнату…

— Она не одна была…

— Понятно, — согласился Поп. — Затем оба скрылись в соседней квартире.

— Она одна…

— Чтобы мы ее нашли?

— Точно… Смотри-ка, с каждым разом ты становишься все сообразительнее. Скоро повышение получишь.

Лучиан рассмеялся:

— Помнишь, мы отмечали Новый год и ты напился? Тогда ты был такой же симпатичный, как сейчас.

— Ты хочешь сказать…

— Чтобы успокоить тебя в отношении Терезы, я пойду сейчас и позвоню ей, хорошо?

Фрунзэ согласился и, хмурый, остался сидеть в кресле.

— Проводить вас? — вызвался Поп.

— Не нужно…

Лучиан вышел в темный коридор и на ощупь добрался до двери соседней квартиры. Отыскал звонок, нажал кнопку и некоторое время прислушивался. Потом позвонил еще раз и, убедившись, что за дверью никого нет, вернулся в квартиру Пантази.

— Ну что? — поднялся с кресла Фрунзэ.

— К сожалению, Терезы нет дома, — огорченно развел руками Лучиан. — Ты ведь сам говоришь, что тебе показалось…

Фрунзэ сжал зубы, но не стал возражать.

— Мы уходим, — обратился к Попу Лучиан. — Если что-нибудь случится, звони мне домой. Нет, свяжемся лучше в семь часов утра.

— Ясно!

— И еще… Не дотрагивайся ни до чего. Возможно, они искали магнитофон. Оставь все как есть. Мы завтра сделаем несколько снимков. Спокойной ночи и приятных новостей! — Он взял Фрунзэ за локоть: — Пошли!

— Постой! Я тоже хочу сказать… Если все же после нашего ухода услышишь, что кто-то ходит за стенкой…

— А слышно? — с сомнением спросил Поп.

Фрунзэ утвердительно кивнул и продолжал:

— Если услышишь, заметь время. Очень важно знать, дома ли она? Может, просто не захотела открыть… Да, еще: погаси свет и ходи на цыпочках. Наблюдай, не загорится ли свет рядом…

Когда они уже спускались в лифте, он, потирая затылок, сказал:

— Наверняка ударили не один раз. В голове до сих пор звенит.

— Дома примешь холодный душ, и все пройдет, — ободрил его Лучиан. — Значит, после отъезда Пантази кто-то проявляет интерес к вещам старого шпиона.

— Более того. Думаю, что этот кто-то всю вторую половину дня держал нас под наблюдением…

Они вышли из лифта, спустились по ступенькам, осторожно открыли входную дверь. Уже на улице Лучиан спросил:

— Ты все о Терезе думаешь?

— А как о ней не думать? Сто́ящая барышня! Вполне заслуживает, чтобы ею интересовались, — с вызовом улыбнулся Фрунзэ.

Прохлада ночи подействовала на него явно благотворно.