Последний шаг

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Лучиан с женой Лией и сынишкой сидели у телевизора. Шел американский боевик с невообразимой пальбой. Лучиан так и не услышал бы телефонного звонка, если бы герои фильма на какое-то время не утихомирились. Он недовольно поднялся…

Сегодняшнее воскресенье они провели прекрасно. На машине одного из друзей всей семьей поехали в Кейю, отдыхали на лужайке, любуясь невысокими зелеными горами. И вечер Лучиан надеялся провести спокойно, перед телевизором. И вот на тебе — телефон! Звонит так, будто рад, что прервали его двенадцатичасовое безделье.

Лучиан устроился поудобнее, чтобы наблюдать за действиями шерифа на экране, и поднял трубку:

— Алло!

— Капитан Визиру? — услышал он мужской голос.

— Да, это я! — ответил Лучиан, не скрывая своего раздражения.

— Как хорошо, что я застал вас! — обрадовался собеседник. — Я сегодня несколько раз пытался до вас дозвониться…

— Короче. Кто вы и что вам нужно? — оборвал его Лучиан.

На экране началась настоящая потасовка — мелькали кулаки, бутылки, стулья.

— Я не могу назвать себя по телефону.

— Тогда зачем же вы звоните?! — возмутился Лучиан.

Лия, удивленная, обернулась. Лучиан успокоил ее жестом: мол, ничего, не случилось, смотри фильм.

— Я звоню, чтобы пригласить вас побеседовать за стаканом вина, — быстро ответил незнакомец, не обращая внимания на раздраженный тон собеседника. — Это в ваших интересах. Пардон! Я неправильно выразился. В интересах службы, которую вы представляете…

— Отложим до завтра, — предложил Лучиан, но вдруг подумал о том, что мало кто знает номер его домашнего телефона. Эта мысль окончательно отвлекла от фильма.

Незнакомец настаивал:

— Нам надо увидеться сегодня же. Повторяю: наш разговор в интересах вашей службы.

«Откуда он узнал номер моего телефона и почему звонит именно мне? — все более недоумевая, спрашивал себя Лучиан. — Какого черта! В воскресенье, да еще в такой поздний час!»

— Хорошо. Но кто вы такой?

— Теперь уже призрак, — рассмеялся незнакомец просто, без тени вызова.

— Вижу, вы решили пошутить…

— Ни в коем случае! Когда мы увидимся, вы поймете, что я нисколько не шучу.

Лучиан не стал больше возражать и уступил:

— Где вы предлагаете встретиться?

— Еще нет девяти. Я вас нижайше прошу, — я знаю, в вашем распоряжении машина, — подскочить к Триумфальной арке. Там есть летний ресторанчик…

— Рядом с продовольственным магазином?

— Точно, господин капитан. Как войдете — направо. Последний ряд столиков у стены. Я занял средний столик, — торопливо объяснял незнакомец. — Вы узнаете меня по журналу «Флакэрэ», который я положу на виду.

«Смотри-ка, разбирается в конспирации», — подумал Лучиан, потом спросил:

— Откуда вы говорите?

— Из телефона-автомата, того, что у ресторана.

— Вы один?

— Господин капитан, на этот счет не беспокойтесь. Уверяю, вы не пожалеете, что оставили дом, семью в свободный вечер.

«Вежлив, старается быть любезным… Кто бы это мог быть?» — продолжал гадать Лучиан. Он постарался затянуть разговор:

— И все же с кем я имею честь?

— Пусть это будет для вас сюрпризом… Это пока все, что я могу вам сказать.

Лучиану показалось, что его собеседник опять как-то загадочно рассмеялся.

— Может быть, мы знакомы?

— Увидите…

— Минут через пятнадцать я буду.

— Спасибо. Жду вас. До встречи!

Лучиан положил трубку. На экране симпатичный предприимчивый шериф, ловко перестреляв пятерых бандитов, с сожалением засовывал револьвер в кобуру.

— Лучиан, ты уходишь? — спросила Лия, не отрываясь от экрана: вот-вот должна была последовать развязка.

— Нужно…

— Кто сказал, что нужно? — напустилась на него Лия. — Ну позвонили тебе. Что из того? Не обязан же ты бросаться навстречу каждому…

Лучиан поднял трубку и начал было набирать номер телефона своего начальника полковника Панаита, но, набрав три цифры, передумал. Стоит ли беспокоить его по такому пустяковому делу? Наверное, полковник тоже смотрит фильм. Ведь и ему не часто выпадает свободный вечер. А почему бы не позвонить Фрунзэ? Лучиан набрал номер. Капитан Фрунзэ был дома и тут же снял трубку.

— Ты один? — спросил его Лучиан.

Фрунзэ ответил притворно обиженным тоном:

— Ты думаешь, я хожу в холостяках для того, чтобы вечерами скучать в одиночестве? Хочешь послушать ее голосок? Она в ванне… Сейчас позову… Ты что молчишь?

— Перестань паясничать. Я звоню по делу…

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я оставил ее одну?

— Разговорчики! А теперь послушай внимательно, что я тебе скажу…

— И ты собираешься идти? — удивился Фрунзэ, когда Лучиан рассказал ему о странном приглашении.

— Меня поразило, что он знает номер моего домашнего телефона. — Эта мысль не покидала Лучиана.

Фрунзэ попытался успокоить товарища:

— А может, кто-нибудь из наших коллег?.. Отмечает товарищ торжественное событие, хочет, чтобы и ты пришел, вот и развел таинственность. А иначе как тебя выманишь из дома?

— Тогда и тебе позвонили бы…

— Что ж, твои доводы убедительны, — пошутил Фрунзэ. Он помолчал и вдруг перешел на серьезный тон: — Я иду с тобой.

— В этом нет необходимости. Продолжай наслаждаться воскресным вечером. До завтра!

Через четверть часа капитан Визиру вышел из такси перед ресторанчиком у Триумфальной арки…

Со стороны парка Херэстрэу тянуло прохладным, полным благоухания ветерком, и Лучиан почувствовал, что раздражение против незнакомца, выманившего его из дома, проходит. Он обернулся и посмотрел в сторону Триумфальной арки — в свете прожекторов она казалась еще более величественной, чем днем, Лучиан перешел на противоположную сторону улицы. Из летнего ресторанчика, прилепившегося к глухой стене продовольственного магазина, доносилась веселая музыка: там на полную мощность был запущен магнитофон.

«Направо, последний ряд столиков у стены, столик в середине. Журнал «Флакэрэ» на видном месте, — сосредоточенно припоминал Лучиан, и тут же у него мелькнула мысль: — А что, если это действительно розыгрыш? Если это кто-нибудь из наших шутников? Ох и посчитаюсь же я с ним!»

Лучиан задержался у входа в ресторанчик. Взглянул направо, отыскал столик у стены, посередине, и сразу заметил журнал «Флакэрэ», прислоненный к бутылке минеральной воды «Борсек». Потом он увидел и человека, пожелавшего с ним встретиться, и просто остолбенел от удивления: «Вот и гадай-угадывай! Господин Пантази! Откуда он, черт побери, взялся? Вот уж действительно сюрприз!» Лучиан узнал его по прилизанным, будто прилипшим к черепу волосам, разделенным идеальным пробором. «Да, это он… Но почему он не захотел себя назвать? Сколько же прошло лет? Наверное, лет двенадцать, с тех пор как я его допрашивал…»

Лучиан решил до поры до времени не узнавать Пантази, притвориться, что у него неважно с памятью. Избрав тактику поведения, он решительно направился к столику, занятому Пантази. Тот тоже заметил Лучиана и поджидал его, не обнаруживая ни малейших признаков нервозности или нетерпения.

— Разрешите присесть за ваш столик?

— Пожалуйста, — пригласил Лучиана Пантази со сдержанной учтивостью, будто тот был ему совершенно незнаком, но тут же отложил в сторону журнал, словно подтверждая, что капитан правильно все понял.

Лучиан сел за столик, огляделся, затем пристально посмотрел на «незнакомца». Сильно сдал Пантази. Сколько ему может быть лет? Он, должно быть, не такого уж преклонного возраста, но глубокие морщины вокруг рта, почти провалившийся рот, высохшая, пожелтевшая на скулах кожа говорили, что человеку уже пора думать о душе. На Пантази был старомодный костюм из кремовой чесучи, белая, хорошо накрахмаленная рубашка и черный галстук-бабочка, «У него, как и двенадцать лет назад, вид джентльмена, — подумал Лучиан. — Не хватает только котелка и трости». Его глаза встретились с маленькими, глубоко запавшими, но горевшими каким-то внутренним огнем глазами Пантази.

Почувствовав, что его изучают, Пантази изобразил на морщинистом лице загадочную улыбку, спросил:

— Вы меня еще помните?

— Честно говоря, нет, — солгал Лучиан, пожалев в этот момент, что бросил курить: самое бы время сделать вид, что ищешь в кармане сигареты.

Улыбка Пантази стала иронической.

— Неужели? Для вашей профессии память на лица просто необходима.

Лучиан изобразил смущение, пожал плечами:

— Вы правы, конечно. Но что поделаешь! — Он потер ладонью лоб, будто стараясь вспомнить: — Знаете, годы… У памяти свои законы… А потом, перед глазами проходит столько людей!

— Посмотрите на меня внимательно, — ободряюще сказал Пантази, не скрывая своей симпатии к собеседнику.

— М-да, кажется, я где-то вас видел, — пробормотал Лучиан, снова пожимая плечами. — Не знаю, при каких обстоятельствах. — Потом его голос стал тверже. — Я вижу, вы многое обо мне знаете. Даже номер моего домашнего телефона для вас не секрет…

— Так вы меня все же не узнаете? — разочарованно изумился Пантази. — Неужели я так сильно изменился?

Лучиан продолжал придерживаться принятой тактики:

— Я смотрю на вас и мучительно пытаюсь припомнить. Дайте мне время. А пока расскажите, пожалуйста, как вы узнали номер моего телефона…

— Хорошо, — согласился Пантази, — я удовлетворю ваше любопытство. Как-то я прогуливался по улицам без всякой цели: я пенсионер, и мне ничего другого не остается… Да, вы не ослышались: румынское государство выплачивает мне пенсию…

Капитан Визиру подумал, что Пантази не случайно сделал ударение на последней фразе, и удвоил внимание. Он слушал и вспоминал. Дело о шпионе-призраке. Лет двенадцать назад человек, сидевший сейчас напротив него, тогда скромный экономист одного из учреждений, попал в круг подозреваемых по этому делу, но ввиду отсутствия улик был выпущен на свободу. Затем его дело окончательно закрыли.

— Так вот, бродя по улицам без всякой определенной цели, я случайно встретил вас, — с нарастающим воодушевлением продолжал Пантази. — По старой привычке я решил вас выследить.

Лучиану показалось, слово «выследить» Пантази произнес с каким-то наслаждением.

— Так просто, ради забавы? — удивился офицер.

— Да, — с готовностью согласился старик. — Тогда мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я буду вынужден обратиться к вам. Так вот, как я уже сказал, я выследил, где вы живете. Потом изучил список жильцов, и мне нетрудно было установить, что квартира зарегистрирована на имя жены. Отсюда я заключил, что и телефон должен быть записан на жену. И, как видите, я не ошибся. Я чисто провел эту операцию, — довольный собой, закончил Пантази.

Тут Лучиан хлопнул себя ладонью по лбу и, «обрадованный», воскликнул:

— Постойте, постойте!.. Пантази! Не так ли? Вы — Тибериу Пантази?

— Слава богу! — облегченно вздохнул Пантази. На какое-то мгновение лицо его ожило, помолодело, но тут же потухло. — Да, это я.

Неожиданно у их столика появился официант, и Лучиан вспомнил, что он в ресторане, услышал музыку, оживленный гул голосов. Он заказал себе сто граммов коньяку. После того как официант отошел, Пантази попытался вновь навести незримый мостик сентиментальности. Он меланхолично вздохнул:

— Уже двенадцать лет пролетело! Тогда вы были совсем молоденьким офицером, с энтузиазмом, я бы даже сказал, пылко поддерживали режим шестого марта[1]. — Пантази наклонился к Лучиану и продолжал почти шепотом: — Помните, в пятьдесят втором году госбезопасность проводила операцию по поимке Ричарда Брука. А я ведь тоже был причастен к этому делу! Но это другая история.

Он выпрямился. Непроницаемое спокойствие капитана не обескуражило его. Уж кто-кто, а Пантази отлично знал людей, с которыми столько лет вел упорный тайный поединок. И все же он надеялся, что имя шпиона-призрака произведет на офицера госбезопасности должное впечатление.

— Вы еще помните о нем?

Лучиан предпочел отмолчаться, но про себя подумал: «Куда это он клонит? Во всяком случае, начало неплохое. Ведь не пригласил же он меня только для того, чтобы поделиться воспоминаниями? Ну а там кто его знает…»

— Тогда вы меня лишь побеспокоили, хотя некоторое время держали под наблюдением. Правда, я намеренно спровоцировал наблюдение… Не вижу теперь причин скрывать этого, поскольку я вел игру из-за кулис. Вы были слишком молоды, а у меня к тому времени накопился богатый опыт. — Он слегка наклонил голову влево и посмотрел на Лучиана с превосходством, с какой-то профессиональной гордостью, которая долгое время хранилась в тайниках его души, а теперь, освобожденная, выплеснулась, преобразив увядшее лицо старого «джентльмена».

«Ну, предположим, не настолько уж мы были неопытными», — мысленно возразил офицер. Его все больше захватывал профессиональный интерес, желание выяснить оставшиеся нераскрытыми обстоятельства.

Пантази между тем продолжал:

— Я все рассчитал точно. Я знал, что у вас нет никаких улик против меня. Ричард Брук выдать не мог. Но даже если бы такая возможность…

Официант принес коньяк и затерялся среди столиков. Лучиан поднял рюмку. Пантази с готовностью протянул навстречу бокал каберне:

— Очень рад!

— Я тоже рад, — ответил Лучиан.

После нескольких глотков вина старый «джентльмен» решил пококетничать.

— Сколько вы мне дадите лет? — спросил он и с улыбкой ожидал ответа.

— Лет шестьдесят, — решил польстить ему Лучиан.

— О! — воскликнул Пантази. — Шестьдесят! Я не против шестидесяти, но мне уже стукнуло семьдесят. Да, кстати… — Он вдруг замолчал, давая собеседнику понять, что пора переменить тему разговора. Лицо его стало серьезным, он пристально посмотрел на капитана: — Вас, конечно, интересует, с какой целью я таким таинственным образом выманил вас из дома?

— Действительно, — немедля отреагировал Лучиан, — наша встреча необычна. Весь вечер вы загадываете мне загадки, а я пока не нахожу на них ответов…

— Мне нравится ваше «пока». — Довольный ходом беседы, Пантази поднял бокал, пригубил вино и с воодушевлением продолжал: — Господин Визиру, в пятьдесят втором году вы не смогли предъявить мне никаких обвинений. Так вот сегодня, спустя двенадцать лет, я сам хочу предоставить в ваше распоряжение доказательства своей вины, которые вы так упорно искали в то время. Разве это не парадокс? Тем более если подумать, что эти доказательства и сегодня могут стоить мне жизни…

Неожиданная встреча с Пантази, загадочный, не подчиняющийся никакой логике разговор, музыка, нестройный гул голосов и толчея ресторана создавали у Лучиана впечатление нереальности происходящего.

— Господин Визиру, я не являюсь, вернее, не был тем, за кого вы меня принимали, то есть простым агентом. Довожу до вашего сведения, что в пятьдесят втором году я выполнял ответственные задания как резидент сети «Аргус-2».

Лучиан замер с рюмкой в руках. «Он что, сумасшедший?! — подумал капитан. — Или?..» Он не смог подобрать подходящего слова. Теперь Лучиан уже жалел, что не взял с собой Фрунзэ и один ввязался в эту авантюру.

Пантази заметил, что офицер внутренне сжался, насторожился, и в уголках его губ появилась довольная усмешка.

— Был резидентом, — подчеркнул он. — Но больше им не являюсь. После того как вы арестовали Ричарда Брука, меня заменили. Поверьте, господин Визиру, я был выдающимся шпионом, — исповедовался Пантази с искренностью отчаяния. Он с жадностью допил бокал.

«Нет-нет, он не в своем уме, — убеждал себя Лучиан, не в силах найти другое объяснение всему этому бреду. — Не просто иметь дело с сумасшедшими. Втянут тебя в такую историю, что не обрадуешься! — И он решил: — Главное — не дать заманить себя в ловушку…»

Уже не обращая внимания на собеседника, Пантази упивался собственным рассказом:

— И все же, хоть я и был резидентом целой шпионской сети — фигурой, безусловно, значительной, я в свою очередь оказался обманутым. Представьте себе, с пятьдесят второго года, когда меня отстранили, я постоянно ожидаю… ожидаю…

Лучиан не выдержал:

— Чего же вы ожидаете, господин Пантази?

— Что мои хозяева вывезут меня отсюда. Но теперь уже ясно, что меня обманули, причем… как бы точнее выразиться?.. самым невероятным образом. Может, все, о чем я рассказываю, и кажется вам бредом сумасшедшего, но если вы так думаете, то совершаете большую ошибку… Господин Визиру, я человек богатый. Я не мелю чепуху. Нет-нет! Я абсолютно здоров в умственном и физическом отношении. У меня в швейцарском банке есть свой счет. Там надежно хранится мое, надо сказать значительное, состояние, которое я скопил каторжным трудом профессионального шпиона. Но меня самым подлым образом предали. Обманули! Забыли! Знали бы вы, каково столько лет ждать, что к тебе придут. Так и слышишь стук в дверь, открываешь — пароль: «Господин Хиггинс, Пигмалион любит вас!»

«Куда же он клонит? Чего добивается?» — пытался угадать Лучиан, захваченный столь необычной исповедью.

Помолчав несколько секунд, Пантази снова нагнулся и офицеру и заговорил на этот раз заговорщическим тоном:

— Господин капитан, я пригласил вас сюда, чтобы предложить вам сделку. Да-да, сделку.

— Слушаю вас, — отозвался Лучиан.

— К двадцать третьему августа сорок четвертого года[2] у меня за плечами было десять лет шпионской работы. Если к этому прибавить восемь лет до пятьдесят второго, получается восемнадцать лет. Все это время я действовал, движимый единственной мыслью: закончить игру стоя, то есть отойти от дел, уехать в Швейцарию и на берегу Женевского озера провести спокойно последние годы жизни. Чем плоха мечта? Вы меня лучше поймете, если я вам скажу, что я абсолютно одинок. Особый род деятельности не позволил мне обзавестись домашним очагом, семьей… А что теперь? Я оказался просто вышедшим на пенсию экономистом. Это я-то, владелец текущего счета в швейцарском банке! Правда, в пятьдесят первом году моя мечта чуть было не осуществилась…

Лучиан внимательно следил за рассказом Пантази, стараясь не пропустить ни слова. Признания шпиона становились все более невероятными. С подобным капитану Визиру, уже опытному офицеру госбезопасности, сталкиваться пока не приходилось.

— Я решил отомстить своим бывшим хозяевам…

«Ах, вот чего он добивается! — обрадовался Лучиан. — Посмотрим, как выглядит сделка!»

— Когда я задался такой целью, — продолжал энергично Пантази, как будто полностью освободился от своей недавней грусти, — для меня не составило труда разработать план отмщения. Я решил обнаружить своего преемника или преемника своего преемника. Так вот, господин Визиру, господь бог послал мне удачу. Я отыскал его! Если хотите знать, он тоже ас в нашем деле. И работает он на ту же иностранную державу, на которую работал и я.

Чтобы убедиться, что он понял, о ком идет речь, Лучиан переспросил:

— То есть вы хотите сказать, что напали на след преемника вашего преемника?

Пантази утвердительно кивнул:

— Да, господин Визиру, вам не верится, но это так. Вот я и пригласил вас сюда. Хочу передать его вам. Кроме того… — Он помолчал несколько минут, затем продолжал: — Кроме того, прошу слушать меня внимательно, я передам вам свои записки, доведенные до сегодняшнего дня. И все это при одном-единственном условии: вы оформите мне паспорт для выезда в Швейцарию. — Пантази вдруг застрочил скороговоркой: — Вы не знаете, что значит жить много лет с одной лишь надеждой в душе? Сколько мне осталось? Год, два, ну пусть пять лет. Хотя бы в эти последние годы моя мечта должна осуществиться! Я имею на это право. Я хочу уехать, поселиться на берегу Женевского озера, хочу закончить свои дни богатым человеком… Ну, что вы думаете по этому поводу?

В ожидании ответа Пантази откинулся на спинку стула и теперь сидел прямо, словно всадник в седле. Он ни минуты не сомневался, что служба госбезопасности примет его условия.

Размышляя об услышанном, Лучиан по привычке закрыл глаза. «Странная история! Он меня еще спрашивает, что я по этому поводу думаю! Что тут думать! Если бы все было так, как он говорит! Боюсь, что он все же ненормальный… Что же мне делать? Надо бы пригласить его к нам. Может быть, прямо сейчас? А если он действительно не в своем уме? Хорошо же я буду выглядеть!»

— Хочу еще добавить, — оживился старый шпион, механически поправляя бабочку. — Не рассчитывайте, что сможете меня провести. Предупреждаю: свои записки я храню не дома, а в месте, известном мне одному.

Лучиан не сводил глаз с сухого, изборожденного морщинами лица старого «джентльмена».

— Так уж бывает: обожжешься на молоке — дуешь на воду, — развел руками Пантази.

Капитан взял рюмку, но не отпил, а только втянул глубоко крепкий аромат напитка, потом спросил:

— Надеюсь, вы не ждете от меня немедленного и категорического «да» или «нет»?

Старик поспешил ответить:

— О, конечно нет! Знаю, вы должны доложить о нашем разговоре начальству. Мой вопрос не из легких. Приглашая вас, я хотел лишь установить контакт. Сначала с вами, через вас — с соответствующими начальниками. А поскольку вы столь любезно откликнулись на мое приглашение, я хочу еще раз вас заверить, что речь идет о материале, для вас бесценном.

Лучиан поинтересовался, где он может найти Пантази в течение завтрашнего дня. Старик как-то загадочно улыбнулся. Медленным, но отработанным жестом, который явно доставлял ему удовольствие, он извлек из внутреннего кармана довольно поношенное портмоне из черной кожи. Раскрыл его и достал небольшой кусочек картона, который и протянул офицеру.

Это была визитная карточка, но отпечатанная не в типографии, а на машинке: «Тибериу Пантази, пенсионер, Бухарест, улица Пахаря, дом 21».

— А телефона у вас нет?

— Нет, — ответил Пантази, продолжая загадочно улыбаться. — Я живу далековато, за Констанцским мостом.

Лучиан сунул карточку в верхний карман френча, поблагодарил и, поскольку, с его точки зрения, разговор был окончен, предложил:

— Если хотите, я могу проводить вас домой.

— Спасибо! Я еще посижу. Каберне хорошее, музыка… — Продолжая улыбаться, Пантази по-отечески погрозил указательным пальцем, будто хотел сказать: «Ну и хитрец же вы, капитан Визиру!»

— Вы зря меня заподозрили в нечестных намерениях, — усмехнулся в ответ Лучиан. — Я бы не сказал, что вы играете в открытую, а ведь вы сами предложили нам сделку.

— Вы на моем месте поступили бы точно так же, — ответил Пантази без всякой обиды. — Будем искренни до конца. Разве вы меня не подозреваете? Я вас понимаю и признаю, что только сумасшедший может предложить государственной безопасности подобный торг…

— Так оно и есть, — вырвалось у Лучиана.

— Заверяю вас, что я в своем уме и что мои умственные способности с годами не угасли.

— Это меня радует, — весело отозвался офицер. — Итак, где вы предлагаете встретиться?

— Я жду вас завтра, в двенадцать часов, у себя дома. А если до двенадцати ответ не будет готов, я жду вас вечером, в шесть.

— Дать вам номер моего служебного телефона?

— Мне достаточно домашнего. — Пантази опять принялся поправлять бабочку, хотя она была на месте, потом коротко рассмеялся и уточнил: — Я шучу. После того как я узнаю, как встречено мое предложение, будет ясно, понадобится ли мне номер вашего служебного телефона.

Искренний и логичный ответ понравился Лучиану. Он решил в свою очередь пошутить:

— Вы не боитесь, что я предложу вам следовать за мной?

— В таком случае вы не проявите особой дальновидности, а я буду глубоко разочарован… Чего вы этим, добьетесь? Ничего. Если двенадцать лет назад вы отпустили меня из-за отсутствия улик, откуда вы возьмете их теперь? Я ведь могу отрицать, что наша сегодняшняя беседа состоялась…

— Что ж, вполне резонно, — согласился Лучиан. Он посмотрел на часы: — Тогда разрешите вас покинуть. Я хочу рассчитаться. — Он подал знак официанту подойти к их столику и с удовольствием отметил, что Пантази не сделал ни малейшей попытки заплатить за него, — так они оба были избавлены от тягостных взаимно вежливых пререканий. Лучиан расплатился и, поднимаясь, попрощался: — До завтра!

Бывший резидент сети «Аргус-2» протянул ему сухую, но сильную руку:

— Спокойной ночи, господин капитан!

Лучиан направился к выходу. Посетители еще не расходились. Заменявший оркестр магнитофон с успехом поддерживал их воодушевление. Прежде чем выйти из ресторана, Лучиан в последний раз оглянулся: Пантази провожал его спокойным взглядом.

Быстрым шагом капитан направился к выходу из парка, надеясь поймать такси. Кто-то нагнал его и, мягко положив руку на плечо, шепнул:

— Один? Один-одинешенек?

Узнав своего друга, капитана Фрунзэ, Лучиан прикинулся рассерженным:

— Тьфу! Чтоб тебя черти побрали! Откуда ты взялся? Как же ты смог оторваться от своей подружки?

Фрунзэ снял руку с плеча Лучиана и встал по стойке «смирно»:

— Долг прежде всего! Разве я мог позволить тебе одному пуститься в ночную авантюру?

— Ты давно здесь?

— Давненько.

— Видел его?

— Видел.

— Узнал?

— Узнал!

Они остановились на краю тротуара.

— Отлично! — довольный, сказал Лучиан. — Подожди и проверь, живет ли он на самом деле на улице… — Он извлек визитную карточку и протянул ее Фрунзэ.

— Ого! — Фрунзэ подскочил как ошпаренный. — Ты знаешь, где эта улица Пахаря?

— Я рад, что ты знаешь…

— Ты мне испортил ночь…

Лучиан рассмеялся и передразнил его:

— «Долг прежде всего»! — Потом уже серьезно добавил: — Не упусти его. Дело нешуточное. Завтра, когда я буду докладывать, узнаешь, что к чему. Еще прошу, действуй осторожнее, чтобы он тебя не заметил. Узнает немедленно! Память у него просто дьявольская, Ну, я пошел. Привет!

Лучиан быстро направился к остановившейся на противоположной стороне машине.

Полковник Панаит с любопытством разглядывал своих подчиненных, играя тонко отточенным карандашом.

— Если я правильно понял, у вас вчера был богатый событиями вечер.

По лицу Фрунзэ метнулась улыбка довольного собой человека, и он поспешил ответить с веселым задором:

— Так точно, товарищ полковник! Могу доложить: у меня как у холостяка был очень насыщенный вечер и был бы еще насыщеннее, если бы…

— Хвастается, как всегда, — вступил в разговор Лучиан.

Панаит поднял карандаш: для обоих его сотрудников это означало, что сейчас не время для словесной дуэли. И действительно, полковник заговорил серьезно:

— Нам предлагают сделку, и, честно говоря, я не вижу причин, чтобы отклонить ее. Почему бы нам не сесть за «стол переговоров»? Прежде чем доложить генералу, я хотел бы лично побеседовать с господином Пантази… Сеть «Аргус-2»… Ричард Брук, шпион-призрак… Что и говорить! Детство нашей госбезопасности… — Он задумчиво улыбнулся: — Пантази… Я очень хорошо его помню. Из остатков сети «Аргус-2» их пресловутый Центр создал сеть «Венус», которую мы тоже ликвидировали. Кто знает, какие новости сообщит нам Пантази. — Панаит сиял френч, повесил его на спинку стула, поправил галстук: — Жарко… Уже одиннадцать часов…

— Товарищ полковник, в двенадцать мы обещали дать ответ, — напомнил Лучиан.

Панаит осторожно положил карандаш на стол и начал вертеть его, как волчок. Не поднимая глаз от «игрушки», предложил:

— Вызови его по телефону!

— У него нет телефона.

— Невероятно… Чтобы такой человек, как он, не имел телефона?! Что ж, не остается ничего другого, как поехать к нему домой. Возьмите машину Василиу. Вы ведь с ним ладите?

— Старик живет очень далеко, — вздохнул Фрунзэ, вспомнив о ночной прогулке.

— Так вы же не пешком будете добираться. Пригласите Пантази сюда. От моего имени, разумеется.

«Волчок» остановился, и Лучиан воспринял это как сигнал: разговор окончен.

— Разрешите идти?

— Да, пожалуйста, — весело ответил полковник.

— Сюда! Так, теперь направо, — подсказывал Фрунзэ шоферу.

Машина медленно въехала на узкую, плохо замощенную улицу, застроенную старыми, деревенского типа, домами. Василиу пожаловался:

— Всегда вы меня гоняете по таким дорогам… Того и гляди, разобью свою колымагу!

Хотя Василиу вел машину на небольшой скорости, «Волгу» страшно трясло.

— Что ты хочешь, Василиу? — засмеялся Фрунзэ. — Бухарест прошлого века. Домики с садиками и водоразборными колонками у калиток. Но смотри, зато какие здесь липы!

— Эта улица Пахаря? — спросил Лучиан, расположившийся на заднем сиденье.

— Эта! Хорошо перепахана, правда?

— Подъехать прямо к дому двадцать один? — поинтересовался Василиу.

— Да.

— Вот здесь! — показал Фрунзэ через десяток метров.

«Волга» остановилась у высокого, в рост человека, забора, не дающего прохожему заглянуть во двор, вернее, в садик. Двое офицеров вышли из машины. Улица под палящим солнцем была пустынной. Только женщина, наполнявшая ведра у колонки, с любопытством посмотрела в их сторону.

— Он сюда вошел, — указал Фрунзэ.

Лучиан увидел на воротах табличку: «Внимание! Злая собака. Звоните!» Пренебрегая предупреждением, он нажал на щеколду, но калитка оказалась заперта. Тут же загремела цепь, злая собака угрожающе двинулась к ним и хрипло залаяла. Затем послышался высокий женский голос:

— Кто там?

— Добрые люди, — отозвался Лучиан, вспомнив, с какой горечью Пантази говорил о своем одиночестве.

Им открыла невысокая женщина, по лицу ее градом струился пот. Увидев двух мужчин, а позади машину, она растерялась. Она, по-видимому, стирала белье: фартук, повязанный поверх старого, выцветшего платья, был мокрым.

— Мы хотим поговорить с господином Пантази, — вежливо обратился Лучиан к женщине.

— С кем? — переспросила она, и весь ее вид выразил удивление.

— С господином Тибериу Пантази, — повторил офицер.

Женщина начала вытирать фартуком руки, изъеденные содой.

— Пантази здесь не проживает, — объяснила она.

Лучиан вопросительно посмотрел на Фрунзэ. Тот, тоже удивленный услышанным, спросил женщину:

— Это номер двадцать один?

— Да…

— По улице Пахаря?

— Да… Я живу на этой улице больше тридцати лет, но, знаете, никогда не слышала ни о каком Тибериу Пантази… — Хозяйка ухватилась рукой за калитку, собираясь закрыть ее прямо перед носом офицеров.

— Минуточку… А кто здесь живет? — вмешался Лучиан.

— Семья Монолиу… Я с мужем. А вы кто такие?

Лучиан с упреком посмотрел на друга, будто тот был виноват во всей этой путанице.

— Знаете, — дружелюбно обратился Фрунзэ к женщине, — я лично проводил вчера господина Пантази домой… Я собственными глазами видел, как он вошел в эту калитку. Более того, собака была отвязана, она подошла к нему, заюлила, но не залаяла.

— В котором часу? — насторожившись, поинтересовалась женщина.

— Что-то около двух часов ночи… Старичок в кремовом костюме с бабочкой.

— Хм, так сразу бы и сказали! Откуда вы взяли, что его зовут Тибериу Пантази? Он снимает у нас комнату… Но его зовут не Пантази… Да кто вы такие? — опять спросила женщина.

Раздосадованный услышанным, Лучиан протянул удостоверение, проговорив:

— Мы из госбезопасности.

Женщина с недоверием посмотрела на документ и произнесла, явно сомневаясь:

— Знаете… мужа нет дома…

— Нам нужен не ваш муж, а ваш постоялец, — пояснил Лучиан. — Он нас ждет.

— Говорите, ждет? — Глаза женщины округлились. Она нервно схватила фартук и стала снова вытирать уже сухие руки: — Любопытно! Очень любопытно! Ждет?!

— Что же мы торчим у калитки? Может, вы пригласите нас во двор?

Хозяйка инстинктивно сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть гостей:

— Понимаете, я одна дома. Муж будет ругаться. — Она все же посторонилась, пропуская их.

Привязанный на цепь пес снова принялся лаять и метаться.

— Замолчи, Мишу, замолчи! — приказала хозяйка, и, недовольный тем, что ему не позволили выполнить свои обязанности, Мишу зарычал и лег, вытянувшись во всю длину.

Зацементированная дорожка, над которой густо сплелись разросшиеся виноградные лозы, вела к лестнице на веранду. С первого взгляда было видно, что в доме живут трудолюбивые, рачительные хозяева.

— Итак, нас интересует ваш жилец, — продолжил разговор Лучиан, когда все трое остановились у лестницы на веранду.

— Я уже говорила: его зовут не Пантази.

— Он дома?

— В том-то и дело, что его дома нет. Уехал. — Женщине показалось, что она сказала лишнее, она нахмурилась и замолчала.

— Куда уехал?

— Приходите попозже, когда муж будет дома. Откуда мне знать? — жалобно ответила она, надеясь хоть таким способом отделаться от непрошеных гостей.

Но Фрунзэ настаивал:

— Значит, ваш жилец — старичок?

— Да.

— И ходит в кремовом костюме?

— Да.

— Волосы редкие, носит он их на пробор?

— Да.

— Вчера он вернулся домой после полуночи?

— Да.

— И как его зовут?

— Датку Василе…

— Когда он ушел из дому?

На усталом лице хозяйки промелькнула тень озабоченности. Она посмотрела на Лучиана, будто ища у него поддержки, и тот заговорил с женщиной как можно мягче, дружелюбнее:

— Мы ведь не случайно пришли к вам. Нас пригласил ваш жилец. — Он посмотрел на часы: — Сейчас двенадцать десять, и мы опоздали всего лишь на десять минут…

— Если вы имеете в виду Датку, то, должна вам сказать, он ушел спозаранку.

Фрунзэ вдруг почувствовал непреодолимое желание закурить. Он достал сигарету и прикурил, жесты его были резкими, нервными.

— Расскажите об этом поподробнее, — попросил Лучиан.

— Ей-богу, вот придет муж… — стояла на своем хозяйка.

— Мы и с ним поговорим. Но нам необходимо знать, что произошло с вашим жильцом после того, как он пришел домой.

— Вчера ведь было воскресенье, — начала рассказывать хозяйка. — К вечеру Датку ушел из дому. Было что-то около половины седьмого. Нам он сказал, что едет в город и вернется домой позже, чем обычно. Знаете, когда он приезжает из Рошиори-де-Веде в Бухарест и останавливается у нас, он всегда по вечерам выезжает в город. А чему тут удивляться? Пенсионер. — Хозяйка улыбнулась каким-то своим мыслям. — Стоило ему уйти, как заявились два господина. Только с ними говорила не я, а мой муж. Так что…

— Они кого спрашивали: Пантази или Датку? — поинтересовался Лучиан.

— Датку… Как и вы, те двое были на машине… Когда муж сказал, что Датку отправился прогуляться, они оставили конверт и попросили передать ему…

Фрунзэ спросил:

— Конверт был запечатан?

— Запечатан, — ответила женщина, явно встревоженная его вопросом. — Нас это очень удивило. Мы давно знаем господина Датку. Он живет один, семьи у него нет, родственников тоже. И в Рошиори у него никого нет. Никто его никогда не спрашивает, писем он не получает.

Торопясь узнать как можно больше, Лучиан перебил ее:

— Когда вы вручили ему конверт?

— Когда он пришел домой, далеко за полночь. Мы его ждали и рассказали о тех двоих, что его искали.

— Он обрадовался? Или, может, огорчился?

— Он вскрыл конверт при вас? — вмешался Фрунзэ.

— И не обрадовался и не огорчился, — ответила хозяйка. — Мы с мужем как раз об этом говорили. «Ишь ты, — сказал мне муж, — в кои-то веки получил письмо, а ничуть не обрадовался». При нас он так и не вскрыл конверт…

— А потом что было? — поторапливал ее Лучиан.

— Что было? Я пошла спать. Когда утром проснулась, вышла во двор. Знаете, окно комнаты Датку выходит в сад. Оно было открыто… Заглянула я в его комнату. Вижу, кровать не разобрана… Я решила войти. На столе увидела записку…

— Где она?

— В комнате, там ее и оставила.

— Покажите, пожалуйста, нам комнату господина Датку.

Хозяйка пошла вперед. Через веранду они попали в прихожую, а оттуда в комнату, чистую, солнечную. Из окна был виден сад.

— Вот эта записка!

Лучиан заметил листок сразу, как только они вошли. Он попросил у хозяйки разрешения прочитать записку. Фрунзэ подошел ближе, читали вместе.

Прочитав записку, Лучиан еще больше нахмурился; вне всякого сомнения, это было прощальное письмо. Он передал его Фрунзэ, а сам окинул взглядом комнату:

— Он забрал все свои вещи?

— Да у него много-то вещей и не было, — ответила женщина. — А что? Что-нибудь случилось?

Лучиан с трудом скрывал свое состояние. Разве мог он кому-нибудь признаться, что старый «джентльмен» Тибериу Пантази поставил его в дурацкое положение? Без сомнения, он просто скрылся, доказательством тому служила записка, оставленная Монолиу. Ведь Пантази знал, что в двенадцать часов он, капитан Визиру, появится на улице Пахаря, дом 21. Ему бы следовало поступить по-джентльменски: оставить хотя бы несколько строчек вчерашнему собеседнику, извиниться или как-то объяснить свой неожиданный отъезд. Неужели это неуклюжий стариковский розыгрыш? Ведь он даже не раскрыл своего настоящего имени. А какое же из имен настоящее?

— Разрешите посмотреть, что в шифоньере? — обратился Фрунзэ к хозяйке.

Просьба Фрунзэ напомнила Лучиану об обязанностях — о том, что положено предпринять на месте происшествия.

Хозяйка сама открыла шифоньер, будто желая тем самым показать офицерам, что ей нечего скрывать.

— Когда он приезжал к нам, у него, как правило, было при себе немного вещей.

Полки шифоньера были пусты. Лучиан подошел к открытому окну — занавеска отдернута в сторону, в хорошо ухоженном садике, под цветущей айвой, стоял столик и несколько стульев. «Приятно посидеть здесь, в тени», — подумал Лучиан, ни на минуту не забывая о Тибериу Пантази. Он повернулся к хозяйке и спросил:

— Вы уверены, что постоянное местожительство вашего жильца было в Рошиори-де-Веде?

— Вот тебе на! — неожиданно для Лучиана возмутилась женщина. — Вы что думаете, мы с законом в прятки играем? Если вы из госбезопасности, можете проверить… Всякий раз, когда он останавливался у нас, мы его временно прописывали в милиции. Так что с этим у нас все в порядке.

— А на этот раз вы его прописали?

— А как же иначе? Ведь он нам сказал, что поживет больше месяца… Наше отделение милиции четырнадцатое… Можете проверить… Уже пятая неделя пошла, как он приехал…

— Вы его давно знаете?

— Да уж лет шесть. Как-то вечером в Кэлимэнешти он заговорил с нами. Мы привязались к нему, он к нам. Мы одни, и он без семьи. Так и сдружились.

— Как он проводил время? — спросил женщину Фрунзэ.

— Ну, как проводил? — На ее лице отразилась глубокая досада: она жалела, что открыла им калитку, теперь вот навязались на ее голову. — Иногда выходил погулять… в кино… То пишет что-нибудь, — нехотя отвечала женщина.

— Он писал?! — не удержался Лучиан.

— А что тут удивительного? — опять возмутилась хозяйка, будто офицер утверждал, что Пантази, он же Датку, был неграмотным. — Видите стол посередине? Он подвигал его к окну и принимался писать.

Лучиан вспомнил об обещанных записках, и чувство, что бывший резидент подшутил над ним, усилилось.

— Говорил, что хочет стать писателем… Мой муж подтрунивал над ним. «Что будет, — говорил он, — если все пенсионеры примутся книги писать?»

— Ничего хорошего, — бросил Фрунзэ. — А кто-нибудь приходил к нему?

— Я ведь вам сказала уже: никто к нему не заходил.

— И даже писем он не получал?

— Говорю же: никого у него не было, — рассердилась хозяйка. — Что, разве я по-турецки говорю?!

— А вчерашние посетители? — мягко возразил Лучиан.

— Э, это были очень важные господа! — воскликнула хозяйка, словно визит вчерашних гостей чем-то польстил ей. — Прилично одетые, на роскошной машине… А больше за все шесть лет, что он жил у нас, никто его не навещал.

Лучиан огляделся и, тронув Фрунзэ за локоть, направился к выходу. Во дворе Мишу яростно залаял на них, но теперь хозяйка не стала его успокаивать.

— Когда мы можем застать вашего мужа? — уже у калитки спросил Лучиан.

— После обеда, после пяти.

Лучиан поблагодарил, а женщина облегченно вздохнула: наконец-то избавилась от гостей и можно снова вернуться к корыту с бельем.

Шофер Василиу в ожидании офицеров разговаривал о пареньком лет четырнадцати. Он оставил своего собеседника и уселся за руль, а Лучиан и Фрунзэ разместились на заднем сиденье.

— Куда? — спросил шофер, поглядывая в зеркало.

Фрунзэ повернулся к Лучиану, сидевшему с отрешенным видом, и предположил:

— Мне кажется, что мы думаем об одном и том же.

— Ну, говори!

— Четырнадцатое отделение…

— Точно! Прежде чем вернуться в управление с такими «приятными» вестями, надо заехать туда.

Шофер, включая зажигание, только переспросил:

— В четырнадцатое?

— Знаешь где?

Василиу утвердительно кивнул, развернул машину и, поскольку офицеры молчали, начал с воодушевлением рассказывать:

— Видели того паренька? Умный парень! Знает все машины, их технические данные. Спрашиваю его: кем ты хочешь стать, если выучил все это наизусть? Что, вы думаете, он мне ответил?

Фрунзэ попытался отгадать:

— Конструктором автомобилей!

— Нет, не угадали, — рассмеялся Василиу. — Регулировщиком. Впрочем, он мне рассказал, что вчера как раз у этого дома останавливался какой-то «опель».

Лучиан сразу насторожился — Василиу заметил это в зеркале и продолжал с еще большим воодушевлением:

— «Опель» последней модели с дипломатическим номером. Из машины вышли двое мужчин и вошли во двор. Пробыли они там недолго.

— Неплохо, — оценил информацию шофера Фрунзэ, бросив взгляд на Лучиана. — А еще какие-нибудь подробности он тебе сообщил?

— А как же! — обрадовался Василиу, почувствовав, что может быть полезен не только как шофер. — Он запомнил цвет и номер машины, ведь парень готовится стать регулировщиком. Говорит: «Регулировщик должен тренировать память». Значит, «опель» темно-голубого цвета, а номер… — Василиу назвал номер, и Фрунзэ записал его себе в блокнот.

— Вея эта история с машиной кажется подстроенной. «Опель» с дипломатическим номером на этой окраинной улице? — высказал свои сомнения Лучиан.

— Вы что, не верите пареньку? — возмутился Василиу, будто его лично оскорбили.

Лучиану понравилась реакция шофера, и он улыбнулся:

— Дело не в пареньке…

— Тогда я молчу, — заключил Василиу и до отделения милиции не проронил ни слова.

— Думаю, нам нет необходимости идти в отделение вдвоем. Лучше я один наведаюсь, — предложил Фрунзэ, когда машина остановилась напротив здания милиции.

Лучиан согласился и проводил Фрунзэ взглядом, пока тот не скрылся за дверью. «Что за бред! — думал он, оставшись наедине со своими мыслями, и отчетливо представил Тибериу Пантази, бутылку каберне на столе… — Какого черта меня дернуло откликнуться на его приглашение и выйти из дому! — не переставал он ругать себя, и чувство вины, прежде неосознанное, овладело всем его существом. — Я виновник всей этой несуразицы. А иначе как несуразицей это и не назовешь… Мне назначают свидание на улице Пахаря. Приезжаем — и что мы узнаем? Что это не постоянное место жительства Пантази. Что у него и имя другое. Что он распрощался со своими хозяевами. И все из-за двух типов, приезжавших на машине с дипломатическим номером? Нет-нет, эта история похожа на издевательство, розыгрыш, месть! Какое посольство стало бы афишировать свои связи с постояльцем четы Монолиу?» Он извлек из кармана пакетик с мятными леденцами и в ярости бросил один в рот. Василиу, ухмыляясь, наблюдал за ним в зеркало. «Из всего этого бреда, — продолжал размышлять Лучиан, перекатывая во рту леденец, — только одно как-то связано с содержанием вчерашней беседы с Пантази. Записки! Предмет сделки. Он, значит, писал… Но откуда нам знать, что он вспоминал о своей шпионской деятельности, а не о чем-то другом? А может, он роман писал? Почему бы и нет? Бред и есть бред. Он решил поиздеваться надо мной. Над нами… Но с какой целью?»

Короткий, сдержанный смех прервал ход мыслей Лучиана.

— Ты чему смеешься, дядя Василиу?

— А мне, как глупому, покажи палец, и смешно, — решил отшутиться шофер.

— Так не пойдет, дядя Василиу! Давай говори правду, и только правду.

— Да вот развеселило меня, что вы вдруг сами с собой разговаривать начали.

Лучиан невесело улыбнулся.

— Я увидел вас в зеркало, — уточнил Василиу. — А вот и товарищ Фрунзэ идет.

Фрунзэ быстрым шагом подошел к машине, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с другом.

— В управление! — бросил Лучиан.

— Госпожа Монолиу не обманула нас, — доложил Фрунзэ, после того как машина тронулась. — Пожалуйста! — Он протянул Лучиану блокнот.

Лучиан, которого не оставляло чувство вины, взял блокнот. Туда были выписаны данные о постояльце семьи Монолиу:

Далее следовали отметки о временной прописке у супругов Монолиу. Первая относилась к октябрю 1958 года, а последнее разрешение на временную прописку было получено 5 мая, то есть больше месяца назад.

Получая обратно блокнот, Фрунзэ отметил, что его друг погрустнел.

— Что с тобой?

— Как прибудем в управление, надо позвонить в Рошиори-де-Веде, чтобы получить подтверждение местных властей, — проговорил Лучиан, не ответив на вопрос Фрунзэ.

Оставшуюся часть пути до управления они ехали молча.

— Конечно, мы сразу запросили Рошиори-де-Веде. Нам ответили: гражданин Василе Датку в городке не проживает. Проверили они и по архивам. Результат проверки нас окончательно разочаровал: Датку Василе, сын Тудора и Марии, не родился пятнадцатого января тысяча восемьсот девяносто четвертого года в Рошиори-де-Веде.

Рапорт капитана Визиру был кратким и четким. Все время, пока говорил, он пытался поймать взгляд полковника Панаита, но тот вопреки своей привычке откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и после первых же слов Лучиана закрыл глаза, будто они убаюкали его. Он не открыл глаз и после того, как Лучиан кончил говорить и в кабинете установилась необычная тишина. Сбитый с толку Лучиан взглядом спрашивал друга: «Что делать?» Фрунзэ хмыкал, настойчиво показывая на пачку сигарет и зажигалку. «Что делать? Подождем, покурим», — красноречиво говорил его жест. Лучиан еле слышно обругал Фрунзэ. Тут полковник открыл глаза и, с упреком оглядывая подчиненных, произнес:

— М-да! Когда вы станете взрослыми мужчинами?

Фрунзэ притворился смущенным и сидел, низко опустив голову. Лучиан поперхнулся и глухо закашлялся. Наблюдая за ними, полковник придвинулся к столу. Возле тонкой папки стоял пластмассовый стакан со множеством заточенных цветных карандашей. Панаит выбрал зеленый и начал информировать офицеров:

— Пока вы были в отъезде, я запросил из архива карточку Тибериу Пантази. По результатам проверки, проведенной нами в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, когда было закрыто дело шпиона-призрака Ричарда Брука, установлено, что Тибериу Пантази реальное лицо. Он не пользовался никакими фиктивными документами. — Полковник открыл папку и прочитал: — «Пантази Тибериу, сын Николае и Тинки Пантази, родился двадцать третьего марта тысяча восемьсот девяносто четвертого года в коммуне Корну, уезда Прохова… В тысяча девятьсот пятьдесят втором году проживал по улице Гереску Настурел, дом 11». И вот теперь оказывается, что у него есть другое имя, именно теперь, — с этими словами Панаит закрыл дело и взглянул на Лучиана, — когда признался тебе, что уже отошел от дел, что его списали, что хочет одного — выехать в Швейцарию. — Его слова не звучали как упрек, полковник только констатировал факты. — Почему же он во время вашей с ним вчерашней беседы, — продолжал он, вертя карандаш, — указывая адрес временного места жительства, скрыл, что живет под другим именем? Зачем ему это было нужно?

Панаит выпрямился. Хотя окно было открыто, а установленный в углу кабинета вентилятор натруженно жужжал, в комнате было жарко, и лицо полковника покрылось капельками пота.

— Разрешите, товарищ полковник? Напрашивается вопрос: с какой целью он вообще потревожил нас? — Лучиан подавленно улыбнулся: — Просто так, чтобы мы раскрыли, что у него есть и другое имя? Посудите сами… — Голос капитана Визиру зазвучал тверже. Он извлек из бумажника визитную карточку Пантази и положил ее на стол. — Здесь написано черным по белому: «Тибериу Пантази, пенсионер, Бухарест, улица Пахаря, дом 21». Почему он не указал свое второе имя?

Фрунзэ начал двигать по столу пачку сигарет, обращая тем самым внимание на себя.

— Как только мы пытаемся разобраться в мотивах его действий, все кажется абсурдом. Я задаю себе вопрос: а может быть, мы просто-напросто имеем дело с душевнобольным?

— По правде говоря, — признался Лучиан, — поначалу мне тоже показалось, что он не в своем уме.

Вмешался полковник, недовольный ходом разговора:

— То есть кинул в реку камушек, а мы, умники, бросились его доставать?

Лучиан почувствовал себя как тот вор, на котором шапка горит. Чувство вины снова овладело им.

— Разрешите, товарищ полковник, выйти минут на десять. Я хочу уточнить, числится ли у нас на учете Тибериу Пантази, — попросил Фрунзэ.

Панаит будто не расслышал его.

— Значит, к сумасшедшему прибыли двое и не на обычной машине, а на «опеле» с дипломатическим номером? С какой целью? Чтобы надеть на него смирительную рубашку и отвезти в центральный госпиталь как человека благородных кровей? — Будто подталкиваемый собственными словами, Панаит быстро встал, подошел к столику и поднял трубку внутреннего телефона: — Алло! Петреску? Здравствуй! Чем занимаешься? Ах, пьешь кофе с булочкой! У меня к тебе просьба. Поинтересуйся в управлении дорожного движения, существует ли в природе темно-голубой «опель» с номером четыреста двадцать один. Пожалуйста…

Панаит вернулся на место; он не был рассержен, как то показалось Лучиану, он был недоволен.

— Думаю, нам бы уже давно следовало постичь, что тайный враг, добиваясь осуществления какой-либо цели, непременно ставит нас в нелогичные ситуации. А вы — готово, уже сделали вывод: не в своем уме! — Потом, вспомнив о предложении Фрунзэ, приказал ему: — Хорошо, действуй! Но чтобы через десять минут вернулся с ответом.

— Слушаюсь! — Фрунзэ вскочил, словно подброшенный пружиной, схватил со стола пачку сигарет и стремительно вышел из кабинета.

— Что с тобой?

Лучиан поднял голову и посмотрел не мигая в глаза начальнику:

— Я корю себя, что действовал недостаточно твердо. Не надо было отпускать его. Все было бы в порядке, если бы я задержал его…

— И чего бы мы этим добились? — перебил его полковник и после небольшой паузы продолжал: — Ничего! Пантази замкнулся бы и не вымолвил ни слова. А мы, по-прежнему не имея против него никаких улик, были бы вынуждена отпустить его. Поэтому такие действия были бы в корне неправильными. Ты разве сам не понимаешь, что сегодня о Тибериу Пантази мы знаем намного больше, чем знали вчера? Первое: на самом деле существуют его записки. Второе: у него есть запасное имя и документы. Третье: его искали двое из дипломатического корпуса. — Панаит повеселел: — А потом, до вечера еще далеко.

Телефонный звонок прервал их разговор. Панаит быстро подошел к аппарату:

— Да, я. Проверил? Молодец, оперативно действуешь, Петреску! Слушаю тебя! Да… Конечно… Спасибо. — Он положил трубку и вернулся на место еще более повеселевший. — Пожалуйста, мы знаем еще, что в природе не существует никакого темно-голубого «опеля» с дипломатическим номером четыреста двадцать один. Видишь?

Лучиан согласился с полковником, но чувство вины за все случившееся в последние шестнадцать часов не оставляло его.

— Как я понял, необходимо установить наблюдение за темно-голубыми «опелями», — заключил он.

— Точно, капитан, — подтвердил Панаит, тронув Лучиана за руку. — Ну, что ты киснешь? Я на тебя не сержусь.

— А какое теперь сложится обо мне мнение у генерала? — забеспокоился Лучиан.

— Пусть тебя это не волнует, — весело сказал полковник, и в этот момент открылась дверь. — Пожалуйста, уже вернулся!

Фрунзэ держал в руках вырванный из блокнота листок. По выражению его лица Лучиан пытался отгадать, с какими вестями он вернулся: плохими или хорошими, но это ему не удалось.

— Садись, — пригласил капитана Фрунзэ полковник.

Заняв свое прежнее место, Фрунзэ лаконично доложил:

— Тибериу Пантази проживает по улице Василе Лупу, дом сто семьдесят один, шестой этаж, квартира тридцать два.

Несколько секунд в кабинете было тихо, и только в углу монотонно жужжал вентилятор.

— Хорошо! — сказал Панаит, глядя на часы. — Вот почему мне нравится лето. Видите, сейчас лишь три с четвертью. Ступайте сначала пообедайте, а потом поезжайте на Василе Лупу. Прежде чем стучать в дверь, проведите небольшую разведку. — Он посмотрел на Лучиана и добавил с нажимом: — А если застанете его, доставьте сюда… Понятно?

— Понятно, товарищ полковник, — ответил Лучиан, поднимаясь.

— Жду доклада.